CC BY
50
организаций, обеспечить сохранность денежных средств владельце! (доступ к средствам на карточке может быть закрыт паролем). В настоящее время в республике в СЭП „Золотая корона"
входят 4 банка: Промстройбанк — в перспективе региональный центр СЭП, Мордовсоцбанк, КБ „Сияжар" и Актив Банк. Поскольку становление СЭП находится на начальной стадии, количество организаций, оборудованных специальными терминалами, весьма ограничено (магазин "Электрический мир", некоторые автозаправочные станции). Планируется оснащенйе терминалами магазинов „Сластенац, „Восток", других торговых организаций.
В соответствии с разработанной и утвержденной концепцией развития СЭП в Мордовии предполагается осуществление следующих этапов:
— развитие инфраструктуры системы безналичных платежей;
— привлечение в систему крупных промышленных предприятий, работникам которых будут открыты карточные
счета в банке;
привлечение в систему крупных магазинов;
осуществление черед систему коммунальных платежей, медицинского страхования, оплаты пенсионных и социальных услуг;
— вовлечение в систему районов республики;
— внедрение подсистемы удаленного пополнения;
— внедрение банкоматов.
Однако представляется, что реали-
особенно на
зация данной программы начальном влиянием
этапе, будет тормозиться
во-
следующих факторов: первых, это* значительные затраты на приобретение и установку оборудования в банках, организациях и предприятиях, входящих в СЭП;^во-вто-рых, врзможное негативное отношение к нововведению со стороны определенных социальных групп общества.
Тем rie менее опыт других регионов (например, нижегородцев, у которых действует аналогичная система, обслуживающая около 3 000 пользователей) не только показывает перспективность развития СЭП внутри региона, но и создаст условия для интеграции в недалеком будущем в систему межрегиональных платежей»
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Хавронский В* С« О роли пластиковых карточек в российском платежном обороте // Бизнес и банки. 1996. № 28(298). С. 1 — 2.
2. Концепции развития ре тональной системы безналичных платежей на основе пластиковых карточек „Золотая корона*1 в* Республике
Мордовия. Утверждена постановлением Правительства Республики Мордовия от 15 октября 1996 г. № 499.
3. Тренькни А. П. Деньги делает экономика, банк их только считает // Мордовия 7 дней. 1996. 24 окт. С. 3.
РРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРР
Историям этнография
тшлшшшлшшшшш^
ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИЕ ИСТОРИКИ V в. до н. э. О ДЕМОКРАТИИ
В. Ф. КУТЕРГИН, кандидат исторических наук
ш
Государственный строй» названный древними мыслителями демократией, утвердился в Афинах и некоторых дру-
гих полисах Древней Греции в конце VI в. до н. э., а учение об особенностях этой формы власти зародилось пример-
© В, Ф. Кутергин, 1997
но полвека спустя и нашло наиболее полное выражение в трудах Аристотеля (384 — 322 гг. до н. э.) и Полибия (ок. 200 — 120 гг. до н. э.). Самые первые представления о демократии и отношение к ней античных историков вызывают глубокий интерес как с научной, так и с практической точки зрения.
шР
Впервые термин „демократия" встречается в „Истории" Геродота (ок. 484 — 424 гг. до н. э.), получившего почетный титул „отца истории" Он происходил из знатного рода, в зрелом возрасте много путешествовал, некоторое время жил в Афинах, где сблизился с вождем демократов Периклом. Будучи человеком образованным и любознательным, Геродот собрал огромное количество фактов из частной и ббщсственной жизни многих народов и изложил их в своем сочинении под названием „История". Основная часть сочинения Геродота посвящена истории образования персидской державы и греко-персидским войнам.
Для нашей темы основное значение имеет отрывок из 3-й книги „Истории", где Геродот пересказывает своеобразный диспут трех персидских вельмож о преимуществах и недостатках различных форм государственной власти: монархии, олигархии и демократии. Устами перса Отана утверждается, что демократия означает не что иное, как равноправие, при котором „правящий народ не совершает ничего такого, что совершает самодержец; на должности народ назначает по жребию, и всякий чувствует ответственность перед народом за свои дела. Всякое решение передается на общее собрание народа" (III, 80). В этом и заключается, по мнению Отана, преимущество демократии перед другими формами правления. Он резко бичует монархию, при которой правитель волен творить все, что пожелает: „Он нарушает отеческие законы и обычаи, насилует женщин, казнит людей без суда" (там же).
Другой участник диспута, Мегабиз, соглашается с Отаном в оценке самодержавия, однако подвергает уничто-
жающей ' критике и демократию. По его словам, „нет ничего безрассуднее и разнузданнее негодной черни и недопустимо отдаваться своеволию народа" (III, 81). Основной недостаток демократии Мегабиз видел в том, что, „очертя голову, подобно бурному весеннему потоку, без смысла и рассуждения бросается народ к кормилу правления", а все причины бессмысленных решений и действий народа заключаются, якобы, в том, что он „не учен и не имеет никакой врожденной доблести" (там же).
Третий собеседник, будущий персидский царь Дарий, утверждает, что любая из обсуждаемых форм правления может быть и хорошей, и плохой. Сравнивая совершенную демократию, совершенную олигархию и совершенную монархию, Дарий отдаст предпочтение последней/ Аргументы его следующие: „Ведь нет, кажется, ничего прекраснее правления одного наилучшего ^властелина. Он безупречно управляет народом, исходя из наилучших побуждений, и при такой власти лучше всего могут сохраниться в тайне решения, направленные против врагов" (III, 82). Олигархия и демократия, по оценке Дария, не имеют больших перспектив, так как они порождают стремление какого-нибудь честолюбивого политика установить единоличное правление, что и происходит рано или поздно.
Теперь необходимо выяснить, на чьей стороне в этом диспуте был Геродот. В одном месте его „Истории" мы находим слова, восхваляющие равноправие: „Ясно, что равноправие для народа не только в одном отношении, но и вообще — драгоценное достояние" (V, 78). И дальше историк подтверждает свой вывод" примерами из жизни Афин: „Ведь пока афиняне были под властью тиранов, они не могли одолеть ни одного из своих соседей, а теперь, освободившись от тирании, они заняли безусловно первенствующее положение" (там же). В другом месте Геродот иронически замечает, что „многих людей, очевидно, легче обмануть, чем одного" (V. 97), имея в виду опромст-
ю
чивое решение народного собрания Афин об оказании помощи Милету. Данные слова могут служить доказательством того, что симпатии Геродота были явно не на стороне дeмoкpáтии., Косвенное подтверждение подобного вывода можно найти и в том, что победителем в споре персидских вельмож о разных формах правления Геродот выводит сторонника монархии Дария. Но с этим трудно согласуется тот факт, что в Афинах историк поддерживал Пе-рикла и немало сделал для его прославления. Возможно, такое противоречивое отношение Геродота к демократии объясняется тем, что он, как и некоторые его современники, считал государственный строи, утвердившийся в Афинах при Перикле, „по названию демократией, а на деле правлением первого гражданина" (Фукидид, II, 65, 9). Так или иначе, большинство отечественных и зарубежных исследователей единодушны в том, что Геродот не был ревностным сторонником демократии (2, с. 478 — 479; 3, с, 61 — 62].
Следующий этап в анализе демократии как формы государственной власти связан с именем историка Фуки-дида (ок. 460 — 400 гг. до н. э.). По политическим взглядам он характеризуется как сторонник "умеренных" демократов или "умеренных" олигархов [1, с. 260].
Наиболее ярко политические взгляды Фукидида выявились при описании им событий 411 г. до н. э., когда в Афинах произошел олигархический переворот и доступ, в народное собрание получили лишь пять тысяч наиболее состоятельных граждан. В результате этого переворота, по мнению Фукидида, „произошло разумное смешение
олигархии и демократии, и такое государственное устройство впервые вывело общество из того тяжелого состо-
*
яния, в котором оно находилось" (VIII, 97, 2). Несомненный интсрсс.представ-ляст терминология, применяемая историком для оценки итогов переворота. Новый режим, установившийся в Афинах, он называет „олигархией, вышедшей из демократии" (VIII, 89, 3)*,
#
т. е. в какой-то степени олигархией неполноценной. Непременным условием „классической" олигархии Фукидид считал равенство в среде господствующего слоя, чего руководители переворота в Афинах не желали: „Все подобные люди о первого дня установления олигархии не только не желают равенства с прочими, но каждый сам хочет безусловно первенствовать" (VIII, 89, 3). В качестве такой „образцовой" олигархии древние мыслители обычно называли Спарту, где спартиаты были равны между собой и все вместе господствовали в государстве. Отсутствие такого равенства расценивалось Фукидидом как недостаток „олигархии, вышедшей из демократии", и это, якобы, ее погубило.
В оценке особенностей древнегреческой демократии наблюдается большое сходство между Фукидидом и представителями так называемой софистической литературы, в первую очередь Протагором и Горгисм. Можно предположить, что во второй половине V ц. до н. э. существовала богатая политическая литература, использованная впоследствии Платоном и Аристотелем. Основные вопросы, анализируемые в этой литературе, касались проблем равенствами перехода одних политических форм в другие. В трактовке этих проблем Фукидид стоял на позициях олигархической* идеологии, но в то же время объективно и подробно излагал точку зрения демократов. А они были убеждены в том, что управлять полисом должны все совершеннолетние граждане. Никаких ограничений числа полноправных граждан цензовым началом идеологи демократии не допускали. Поэтому события 411 г. до н. э. получили различную трактовку. Фукидид, выражая взгляды „умеренных" олигархов, считал, что произошло „благоразумное смешение олигархии и демократии" и это-благотворно сказалось на судьбе Афин. Демократы расценивали данное событие как установление олигархического режима и не желали с ним мириться. Наконец, была еще и третья точка зрения: крайние олигархи, не желавшие
никакого народного собрания, боялись, что участие даже пяти тысяч граждан будет „настоящей демократией" (Фу-
кидид, III, 92, 11).
Серьезные разногласия между демократами и олигархами возникли по проблеме организации Афинского морского союза, а вернее, Афинской морской державы. Эта проблема проходит красной нитью через все сочинения Фукидида [1, с. 265]. В то время как Фукидид допускал подобное политическое объединение при сохранении автономии входящих в него полисов, идеологи демократии боролись за ликвидацию всякой автономии и за полное подчинение союзников афинским4 властям. С точки зрения олигархов, существование такой державы противоречило правовому началу. Подобные настроения поддерживались Спартой, которая потребовала от Афин накануне Пелопонесской войны предоставить всем эллинам автономию (Фукидид, I, 140, 4). Правомерность этих требований была опровергнута в речи Перикла перед согражданами: „Пусть вас не тревожит мысль, что вы начали войну из-за пустяков. Ведь эти пустяки предоставляют вам удобный случай проявить вашу силу и решимость. Если вы уступите спартанцам в этом пункте, то они тотчас же потребуют новых, еще больших уступок. Если же вы решительно отвергнете их требования, то ясно докажете, что с вами следует обращаться как с равными" (там же,
5 — 6).
Развернутая аргументация легитимности Афинской морской державы содержится в речи афинских послов перед народным собранием Спарты накануне войны. По их словам, держава возникла в силу исторической необходимости и является воплощением законности и права. Необходимость существования державы обосновывается природой человеческих отношений: „...искони уже так повелось на свете, что более слабый должен подчиняться сильнейшему" (Фукидид, I, 76, 2). Дополнительным доказательством законности образования союза во главе с афинянами является, по мнению де-
мократов, добровольность его образования: „И ведь взяли мы эту власть, — говорили афинские послы лакедемонянам, — не применяя насилия... мы были принуждены к этому самой сущностью ваших действий... поскольку к нам обратились союзники, нуждаясь в том, чтобы мы были поставлены во главе как военная власть. Мы развили эту власть до ее теперешнего положения прежде всего из-за страха перед персами, затем из чувства чести, и наконец, из соображений пользы" (там же, 75, 2 — 5). Признавая определенные трудности в положении союзников, афинские демократы тоже считали это неизбежным явлением: „Под властью персов, по крайней мере, союзник** и не то еще терпели, а наше господство им в тягость. И неудивительно: ведь всегда подвластные недовольны своими правителями" (там же, 77, 5).
Апофеозом демократической теории о благодетельной роли Афин для всей Греции стала речь Перикла на похоронах первых жертв войны со Спартой: „Я утверждаю, что город наш — школа всей Эллады... И это доказывается самим могуществом нашего города, достигнутым благодаря нашему жизненному укладу... Столь великими деяниями мы засвидетельствовали могущество нашего города на удивление современникам и потомкам... Все моря и земли открыла перед нами наша отвага и повсюду воздвигла вечные памятники наших бедствий и побед" (Фукидид, II, 41, 1). Данная речь вождя афинских демократов может считаться образцом политической литературы древнегреческой демократии [1,
с. 278].
Однако Фукидид, подробно излагая действия и теоретические взгляды демократов, не поддерживал их и олигархический переворот 411 г. до н. э, в Афинах расценивал как установление наиболее благоразумного строя. Не выражал он особой симпатии и к устройству Афинской морской державы. Идеалом для него был Пелопонесский союз, в котором „лакедемоняне не заставляли союзников платить подати, но заботились лишь о том, чтобы у
них была всегда выгодная для лакедемонян олигархическая форма правления" (там же, I, 19, 4). Приемлемой для Фукидида формой объединения полисов был и Делосский союз, поскольку в нем существовали общие союзные органы власти, общая казна и гарантировалась автономия каждого союзника (там же). Позднее представительные органы управления Афинским союзом были упразднены и установилась централизованная власть Афин над всеми союзными полисами.
Подводя итоги вышеизложенных наблюдений, можно сказать, что отношение первых греческих историков к демократии было неоднозначным и не
представляло собой развития какой-то единой концепции. У Геродота оно еще не очень четко выраженное и даже противоречивое. Фукидид внес гораздо больший вклад в характеристику идеологии демократии, но сам был сторон-
X. и
ником скорее „умеренной" олигархии, чем „умеренной" демократии. Эти родоначальники исторической науки ясно видели недостатки демократического строя, особенно его радикальной формы. Отсюда и зародилось учение о так называемой „смешанной" форме правления, которая избегала бы крайностей и олигархии и демократии. Первые ростки этого учения мы находим у. Фукидида.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бергер А. К. Политическая мысль древнегреческой демократии. М.: Наука, 1966. 359 с.
2. Борухович В. Г. Научное и литературное
значение труда Геродота // Геродот. История в девяти книгах. Л.: Наука, 1972. С. 457 — 499.
3. Лурье С. Я. Геродот. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947. 211 с.
РУССКИЙ ПОХОД НА КАЗАНЬ 1545 ГОДА И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
А. Б. КУЗНЕЦОВ, доктор исторических наук
Преодоление внутреннего кризиса, в котором находилась Россия в
1538 — 1545 гг., позволило русскому
правительству активизировать борьбу за безопасность страны на востоке. Это было возможно лишь путем нанесения ударов по Казани, что заставило бы се правящие круги отказаться от антирусской позиции. Подготовка к осуществлению этого плана, видимо, началась с осени 1544 г. и была закончена к весне 1545 г.
В апреле 1545 г* русская судовая рать во главе с князем С. И. Мику-линским-Пунковым, князем В. И. Оси-повским, И. В. Шереметсвым-Большим направилась к Казани. Для ее поддержки с Вятки двинулись отряды князя В. С. Ссрсбряного-Оболснского и князя Ю. Г. Мещерского [3, с. 109].
Русские отряды, вступив на территорию Казанского ханства, повели достаточно успешные действия. В частности, рать князя Серебряного „многих
людей казанских побиша" [2, с. 46 ]. После того как войска Микулинского и СерЬбряного соединились, они направились к столице ханства. Одновременно русские войска начали активные действия на Свияге, разбив несколько казанских отрядов. За успехи в операции „государь воевод и детей боярских жаловал великим своим жалованием", — сообщает летопись [2,
с. 145].
Хотя этот поход и не привел к взятию Казани, он имел весьма далеко идущие политические последствия. Прежде всего результатом его явилось
усиление внутриполитической борьбы
\
© А. Б. Кузнецов, 1997
