CC BY
27УДК 321
DOI 10.34823/SGZ.2020.5.51475
Н.В. АСОНОВ доктор политических наук, профессор кафедры политологии МПГУ
Drang nach Osten: старые цели в новых условиях
Автор статьи на конкретных примерах показывает наличие второго этапа «холодной войны». Его содержание состоит в борьбе против русского православия объединенных сил сторонников «нового мирового порядка» и христианских конфессий Запада, что можно трактовать как реализацию в современных условиях доктрины «Drang nach Osten».
Ключевые слова: Россия, политическая система, «Drang nach Osten», суверенитет, ресурсы власти, православие, цивилизация, либерализм, Запад.
N.V. ASONOV
Djctor of Political Science, Professor of the Chair of Political Science of Moscow Pedagogical State University
Drang nach Osten: old objectives in new conditions
In the article author provides definitive examples which prove the existence of the second stage of the "Cold War". However, this time it is centered around a struggle that Russian Orthodox Christianity has to endure in its attempt to slow down the united expansion of the "New World Order" and other westernized branches of Christianity. A parallel could be drawn between these processes in new modernized conditions and old objectives of "Drang nach Osten" respectively.
Keywords: Russia, political systems, "Drang nach Osten", sovereignty, resources of political power, Orthodox Christianity, civilization, liberalism, West.
Сегодня в общественных и научных кругах еще бытует мнение о том, что «холодная война» как особая форма соперничества двух политических систем закончилась с раз-
* Асонов Николай Васильевич, e-mail: nbassonov@yandex.ru
валом Советского Союза, а переход стран постсоветского пространства к строительству либеральной модели демократии свел к нулю любую возможность конфронтации между ними. Доверительное отношение к данной трактовке в немалой степени опирается на целый ряд официальных заявлений ответственных политиков, сделанных от лица России и Запада. В них не только указывалось, что «холодная
1
война осталась в прошлом» , поскольку вместе с исчезновением СССР Соединенные Штаты «перестали быть супердержавой», но и разъяснялись выгоды отхода от «конфрон-тационного противостояния», позволяющие «значительно расширить поля совпадения интересов между государствами»2. Как выразился Джордж Г.У. Буш-старший, обращаясь к Конгрессу США в 1991 г., «мы являемся свидетелями появления нового мира,.. в котором Объединенные Нации, освобожденные от бремени "холодной войны", смогут реализовать историческое видение своих основателей. Мира, в котором свобода и уважение прав человека найдут свое место в каждой стране»3.
В оценке данных выводов в первую очередь следует исходить из того, что все они сделаны политиками, а не политологами и потому несут в себе заведомо декларативный характер, отражая идейные установки их авторов, имеющих схожие взгляды на происходящие события. В то время как научный подход требует осмысления существующих отношений между государствами с точки зрения политических интересов, центральной категорией которых является власть. В большой политике она подразумевает абсолютное господство над миром только тех, кто смог сосредоточить в своих руках решающую мощь ресурсов и методов управления глобального уровня. В настоящий момент Россия подобной мощью не обладает и потому не является для Запада конкурентом, представляющим серьезную опасность. Это обстоятельство открыло устроителям «нового мирового порядка» путь к решению очередной задачи, стоя-
1 Путин В.В. Послание Президента РФ Федеральному Собранию 16 мая 2003 г. / В.В. Путин Прямая речь [Текст]: в 3 т. М.: Звонница-МГ: Новый ключ, 2016, т.1. Послания Федеральному Собранию, с. 14.
2 Примаков Е.М. Встречи на перекрестках. М.: Центрполиграф, 2017, с. 129, 577.
3 Цит. по: Бжезинский З.К. Великая шахматная доска: господство Америки и его геостратегические императивы. М.: АСТ, 2016, с. 417.
щей перед ними. По мнению Г. Киссинджера, она сводится к полному «обращению противника в свою веру».
Составляя главное содержание «холодной войны», она не ушла в прошлое после ее окончания и стала сердцевиной латентных перспектив горбачевской перестройки. С их помощью предстояло развернуть Советский Союз и страны социалистического лагеря лицом не к традиционным национальным интересам, а только к тем интересам, которые предложит будущий победитель. Действительно, с 1991 г. Россия в качестве проигравшей стороны приступила к внедрению чуждого стандарта организации государства, власти и общества, отказавшись от всех элементов национально-исторического устройства политической системы и закрепив эти революционные изменения в своей пятой Конституции. Основой институциональной подсистемы России стали принцип разделения властей, наличие президентской власти, парламентаризм и многопартийность. То есть то, что предписывала идеология классического либерализма, возникшего как протест против традиционного христианства среди предпринимателей Запада, именуемых Ф. Фукуямой средним классом. Они рассчитывали таким образом оправдать свои экстремистские устремления и получить доверие граждан в борьбе за власть.
В ряду с этим либеральная трактовка абстрактного человека (индивида), его прав и свобод как «высшей ценности» стала главным атрибутом нормативно-правовой и культурно-идеологической подсистем нового российского общества. Их защита провозглашалась важнейшей «обязанностью государства» (ст. 2). Сильно изменился характер и коммуникативной составляющей политической системы страны, ориентированной на типаж действующих политических институтов с присущей им структурой, методами и технологиями работы с общественностью. Поменялась и стратиграфия социальной сферы, вернув к жизни элитную группу представителей крупного бизнеса, введенного во второй (региональный) эшелон международных экономических союзов. В итоге, как полагает Зб. Бжезинский, мы получили теоретическую возможность вписаться в «евроатлантическую систему ... в качестве нормального европейского государства среднего ранга». Причем, вписаться в самую агрессивную для нас среду, стремившуюся более тысячи лет подавить нас как оплот опасного своим консерватизмом восточного христианства.
Со времен императора Оттона III Саксонского, взявшего на вооружение лозунг «renovatio imperium Romanorum» (обновление империи Римлян») и пожелавшего сделать «вечный город» столицей «мировой державы», эта цель составляла одну из основ внешней политики Запада. Но она так и не получила прочной научно-идеологической базы. Только в середине XIX в. в среде германских аналитиков, действующих в рамках исследовательского проекта «Остфоршунг» («Изучение Востока»), она обрела доктринальное оформление, сформулированное ими как «Drang nach Osten» («Натиск на Восток»). Мозговым центром «Остфоршунга» в 1913 г. стало «Немецкое общество по изучению России». В своей работе оно руководствовалось известной установкой Отто Э.-Л. фон Бисмарка: «Русских невозможно победить, мы убедились в этом сотни раз, но русским можно привить лживые ценности, и тогда они победят себя сами». В сущности, данное направление, именуемое среди некоторых историков «вторым типом войны», с точки зрения политической науки следует понимать как обычный пример «мягкой силы». Ее успех, подобно успеху всякой политической деятельности, во многом зависит от правильного использования качественного и количественного превосходства ресурсной базы «мягкой силы», находящейся на вооружении каждой из противоборствующих сторон.
Согласно выводам Джозефа С. Ная такого рода ресурсов имеется три вида. Это ресурсы военные, являющиеся опорой «жесткой силы»; экономические или утилитарные, и нематериальные, составляющие основу «мягкой силы». Область их применения рассчитана на полную реорганизацию национальной специфики нормативно-правовой и культурно-идеологической подсистем противника, что вместе с перестройкой сознания власти ведет к изменению структуры управления. В результате выстраивается новый тип общества, названного Р. Франком и Ф. Куком «обществом, где победитель получает все». Использование такого рода ресурсов, опирающихся на методы убеждения и стимулирования, особенно эффективно в условиях мирного существования, когда между странами и даже цивилизациями складываются формально доверительные партнерские отношения. Именно в этой ситуации важно вывести своего партнера на путь формирования «открытого общества», создающего удобные условия для его всестороннего изучения и навязывания альтернативной системы ценностей.
Переход России в ноябре 1917 г. от чисто западной парламентской формы организации власти, взятой на вооружение Временным правительством, к элементам национальной специфики управления в виде Советской власти, усилил заинтересованность Запада в нашей стране как успешном антагонисте, вернувшем собственное «политическое лицо». Поняв это, советское правительство отдало предпочтение политике «закрытых дверей», ограничившись «форточной дипломатией». Это была единственная лазейка для наших противников, позволяющая им собрать достоверную информацию о Советском Союзе.
С тех пор желание Запада выломать «закрытые двери» и взять под контроль все сферы социально-политической жизни нашего государства стало активно расти и искать способы своего осуществления. По этой причине наработками кайзеровских аналитиков решили воспользоваться не только нацисты, но и либералы. Они хорошо понимали, что мечта каждого из них о мировом господстве может осуществиться только путем искажения нашего «политического лица». После 1945 г. США и их союзники к своим исследовательским проектам подключили весь арсенал достижений нацистской советологии. В результате чего в странах натовского блока возникла широкая сеть аналитических бюро и подконтрольных им аппаратов, выстроенных по образцу секретного общества МИ-6. Правительственные аналитические центры совместно с частными службами в свои программные исследования постарались включить и сделать одной из приоритетных программ комплексную экспертизу национально-религиозной составляющей советской и российской действительности.
Этот интерес объясняется спецификой атрибутов суверенитета. Их набор, составляя неотъемлемую часть любого национального общества, имеет привязку к цивилизацион-ным маркерам даже в том случае, если им противоречит вся структура политической системы. В своей основе циви-лизационные маркеры опираются на разные формы традиционных религий с их комплектом ценностно-целевых стереотипов, отличающих традиционное общество от космополитизма гражданского общества, родившегося и получившего распространение наряду с гражданской религией на базе либеральных представлений о мире. Однако у всех конфессиональных сообществ, находящихся в пределах России, цивилизационные и духовные центры расположены
за ее пределами. Поэтому в каждом таком центре на наше государство смотрят как на окраину собственного мира.
Единственной конфессией, для которой с XV в. Москва стала духовной и цивилизационной столицей, до сих пор остается православие. Это связано не только с тем, что Россия, обладая огромнейшими запасами полезных ископаемых, составляет восьмую часть суши и располагает самым выгодным геополитическим положением, что позволяет многим аналитикам рассматривать ее как географическую ось истории, или «HEARTLEND». Главную угрозу для себя ее потенциальные противники видят именно в доминировании православия. С одной стороны, с ним в той или иной степени связано почти 90% коренных россиян, составляющих около половины всех восточных христиан планеты. С другой стороны, его религиозная доктрина отрицает любую форму реформирования, видя в этом уход от союза с Богом, которым в VIII в. пошло католичество, а с 1517 г. протестантские церкви, раньше других поддержавшие либеральный проект перестройки мира.
Консерватизм Русской Православной Церкви (далее РПЦ). почти полностью подорванный усилиями левоэкстре-мистского крыла большевиков во главе с Л.Д. Троцким, к 1945 г. в значительной степени был возрожден И.В. Сталиным. Возглавив умеренное крыло русских коммунистов, боровшихся за частичное сохранение прямой связи советской модели общества с историко-культурным наследием титульной нации, он в этом направлении принял ряд мер. После расправы с левыми экстремистами и Третьим Интернационалом, для которых одним из политических лозунгов стали слова В. Александровского: «Старая Русь повешена. И мы ее палачи», обновленный состав партии с конца 30-х гг. приступил к контрреформам.
Было покончено с обновленцами, возникшими по инициативе Л.Д. Троцкого в 1922 г. который ориентировал их на дискредитацию главной конфессии страны. С 1943 г. была восстановлена прежняя институциональная система организации РПЦ, утвержденная решениями Вселенских Соборов вв. Она сочетала в себе монархическое управление в лице Патриарха, аристократическое, представленное Синодом, и демократическое, выраженное в форме соборного решения главных вопросов церковной жизни. Причем, принцип соборности, утвержденный в 381 г. в качестве
одного из 12 символов православной веры, в начале XXI в. был осмыслен ею как положительная альтернатива парламентаризму, ибо «парламентаризм - это не только способ
управления государством, но еще и симптом начала необ-
1
ратимого разрушения государственного механизма» .
Попутно вернулись к жизни многие старые положения в культурно-идеологической и нормативно-правовой сферах РПЦ. Ее традиционные ценности снова получили возможность опереться на источники Церковного права, ставшего основой русского православия. В первую очередь это касается теологической парадигмы. Она позволяет смотреть на идею строительства «нового мирового порядка» в виде правового государства и гражданского общества только как на фикцию, рожденную новыми врагами христианства. Преследуя корыстные цели, они сознательно игнорируют сущность человека как несовершенного творения Бога (Его подобие), в котором прогрессирует зло, поэтому рассчитывать на поступательное развитие мирового сообщества нельзя. Согласно пророчеству апостола Павла, «в последние дни» люди нравственно оскудеют настолько, что «здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые бы льстили слуху»2. Значит, референдум и свободные выборы в органы государственного управления, включенные в ст. 3 Конституции 1993 г. как атрибуты правового государства, не содержат в себе Божественной воли. Ведь их содержание как ведущей политической технологии современности представляет собой конкуренцию потенциальных «учителей» в умении «льстить слуху» граждан, где самый умелый «льстец» получает больше всех голосов, что, кстати, обличает порочный характер многопартийности. В число «льстивых» учений попадают идеи глобального проекта, дающие всем надежду на лучшее. Ею пропитан мир и тот, «кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская», исходят «не от Отца, но от мира»3, провоцируя нашу тягу к материальному, а не к духовному обогащению. В
1 Круглов Александр (свящ.). Последняя война. М.: «Просветитель», 2005, с. 526.
2 Новый Завет. Апостол Павел. Второе послание к Тимофею. Гл. 3 (1-5); Гл. 4 (3).
3 Новый Завет. Иоанн Богослов. Первое Соборное Послание. Гл. 2 (15-16).
результате чего «сребролюбие», породив бизнес, стало «корнем всех зол».
Если перейти к нормативно-правовой сфере РПЦ, то и тут следует отметить опасную для ее врагов тенденцию к сохранению новозаветной доктрины. Ее отраслевое осмысление вошло в целый ряд особых положений. Причем, наиболее употребительной у нас в канонической практике остается переложение Афинской синтагмы, именуемой «Книгой Правил святых апостол, святых Соборов Вселенских и Поместных и святых отец», изданное в 1839 г. св. Синодом. Данная книга ориентирует на понимание внедряемой у нас демократии как организации враждебной заповедям Господа и подводящей мир к царству Антихриста. В той же группе источников осталась Юридическая доктрина, вобравшая в себя Дигесты Юстиниана, основанные на мнении чтимых юристов Римской империи. Эти Дигесты вместе с Кодексом избранных императорских законов, принятых с 117 г. по VI в., Инструкциями, представляющими собой христианскую трактовку учебника римского права 533 г., и Новеллами, решавшими вопросы взаимодействия светской и духовной власти, составили Corpus Juris Civilis. Его производными с IX в. были Василики (Царские книги) и Эпанагога (Возведение), изданная в 886 г. Именуясь «Кормчей книгой», она применялась у нас со времен Древней Руси. Именно в Эпанагоге во II-III Титулах было сформулировано учение о светской и духовной власти как о двух главах единого социального организма, знаменующих собой полноту правильного земного управления в виде «симфонии священства и царства». В ней же изложена главная функция власти - помочь человеку спасти его душу для Царства Небесного, а принцип отделения Церкви от государства препятствует этому делу.
Подобное обстоятельство раскрывает характер попущенной Богом власти, отданной на откуп силам зла, не признающим двойственную суть свободы, способной при неправильно организованной власти поощрять грех, а при правильной уводить от него. Указывая на качественную разницу между православным и либеральным миром, действующий глава РПЦ дал понять, что «в православии подлинная свобода обретается в освобождении от власти греха, от... злого начала. Эта свобода подразумевает нашу способность подчинять свою волю воле Господа. Либеральная же идея не призывает к освобождению от греха, ибо само по-
нятие греха в либерализме отсутствует»1. Как писал в конце XX в. митрополит Иоанн, «либерально-демократическая идея для того ... и предназначена, чтобы подточить ... устои крепкого традиционного общественного устройства, разрушить его духовные опоры и . передать правление над ними транснациональной "мировой закулисе"» .
Схожая позиция была изложена в Основах социальной концепции РПЦ, принятой Архиерейским Собором в 2000 г. Она указывает, что «при монархии власть остается богоданной», поскольку потребовалось притормозить растущее нравственное оскудение людей не столько духовным авторитетом, сколько принуждением и «заменить Царя незримого царем видимым. Современные демократии, в том числе монархические по форме, не ищут Божественной санкции власти», так как представляют собой «форму власти в секулярном обществе, предполагающую право каждого дееспособного гражданина на волеизъявление посредством выборов»3.
Следует также отметить, что Основы отрицают любую возможность идейного примирения вероучения РПЦ с либеральным плюрализмом теории общественного договора и полагают, что в современном обществе религия окончательно превратилась в частное дело граждан, найдя свое выражение в утверждении принципа свободы совести. Такая свобода может свидетельствовать только о распаде системы духовных ценностей и потере устремленности к спасению души у большинства граждан. Это позволяет предполагать, что РПЦ пошла на дистанцирование от действующей в России власти, создав для нее и для устроителей «нового мирового порядка» дополнительную угрозу безопасности, подрывающую их легитимность, составляющую основу господства. Ведь, как писал М. Вебер, легитимность больше чем законность, поскольку способна обеспечить поддержку общества и создавать положительную харизму лидерам государства и их политическому курсу. Между тем авторы означенного документа прямо указывают: «Когда исполнение требования закона предполагает акт ... несомненного греха в отношении
1 Гундяев Кирилл (митрополит). Вызовы современной цивилизации. Как отвечает на них православная церковь? М.: Данилов. Благовестник, 2002, с. 6.
2 Снычев Иоанн (митрополит). Самодержавие духа. М.: Институт русской цивилизации, Родная страна, 2017, с. 505.
3 Цыпин Владислав (протоиерей). Курс Церковного права. Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2002, с. 633.
Бога и ближнего, христианин должен открыто выступать законным образом против безусловного нарушения обществом
или государством установлений и заповедей Божиих,.. или
1
занимать позицию гражданского неповиновения» .
Таким образом, подтачивание «крепкого традиционного общественного устройства» путем искажения его веры в пользу «нового мирового порядка», начавшееся у нас с разрушения советской системы управления, не могло не коснуться РПЦ, оставшейся один на один со своими внешними и внутренними противниками. Рассчитывать на помощь «братских» конфессий в этом вопросе ей не приходится. Дело в том, что «большинство стран мира» вошло в либеральный контекст «догоняющей модернизации», следуя примеру своих политических лидеров. А у них с последней четверти ХХ в. христианство попало под мощный прессинг «второй культуры», в которой Г. Киссинджер видит особый тип глобальной культуры, «выходящей за рамки перспектив и идеалов какого-либо отдельного региона». Это повело к мутации конфессиональных установок «первой культуры» романо-германского мира в сторону «второй культуры», спровоцировав быстрое сокращение числа приверженцев, главным образом католицизма, и создав, как выразился британский аналитик Дж. Уиткрофт, «атлантический раскол». Он стал, по мнению Уитк-рофта, причиной великого политического события и источником серьезных проблем. Но этот раскол не помешал лидерам двух лагерей сохранить враждебный взгляд на Россию и продолжить программу «Drang nach Osten».
Проводники «второй культуры», перешедшие при Б. Оба-ме в решительное наступление, все старое христианство стали открыто воспринимать как врага. Впервые в истории Америки президент в своей инаугурационной речи отказал ему в приоритете, а при посещении Турции в апреле 2009 г. откровенно заявил, что «мы не считаем себя христианской нацией». Тем самым, как полагает П. Бьюкенен, Белый дом при Обаме затеял «успешную кампанию по изгнанию христианства из публичного пространства». И теперь «культурная власть в Америке принадлежит антихристианской эли-те»2. Эти изменения привели к удвоению числа мусульман,
1 Основы социальной концепции Русской Православной Церкви. Доступ: https://azbyka.ru/otechnik/dokurTienty/osnovy-sotsialnoj-kontseptsN-russkoj-pravoslavnoj-tserkvi/ (проверено 14. 01. 2020)
2 Бьюкенен П. Самоубийство сверхдержавы. М.: АСТ, 2016, с. 79.
получивших американское гражданство, и увеличению количества иудеев в конгрессе и сенате США. В аналогичном ключе стали развиваться события в Европе, что позволяет предположить наличие общего плана действий, реализуемого из единого центра по всему пространству христианских стран, не допускающего скидок для православия.
Данные новации заставили западное православие, сохраненное в эмигрантской среде, пойти на сближение с РПЦ и подписать в 2007 г. постановление Священного Синода Московского Патриархата и Архиерейского Синода РПЦ За границей об утверждении Акта о каноническом общении. Такое событие весьма усилило позиции православия по обе стороны Атлантического океана, но привело к росту агрессивных настроений против него у всех атлантических конфессий «первой культуры», уже сильно затронутых «демократизацией третьей волны». Еще в 1960 г. она привела к «новой интерпретации католической доктрины после II Ватиканского собора, призванной совместить последнюю с современной демократией»1. Флагманом этих настроений, вставшим на путь борьбы с русским православием, стал ортодоксальный интернационал, основанный Иоанном Павлом II и объединивший, по выражению Г. Мейерсона, традиционалистов двух великих западных иерархических христианских церквей.
Однако традиционализм не помешал им забыть о том, что Господь разделил нас после «вавилонского столпотворения» не затем, чтобы мы смешались, а затем, чтобы наше разобщение мешало усиливаться злу, препятствуя приходу в мир Антихриста и установлению его царства. Желая максимально подорвать позиции РПЦ не столько на Западе, сколько на ее исторической родине, ибо только в этом случае обрушение восточного христианства станет повсеместным, романо-германские традиционалисты применили в отношении РПЦ сугубо либеральные методы глобалистского характера.
Их смысл раскрыл в статье «Католические интересы в России: попытка анализа» Ф. Штаркмана. Он доказывал, что «русские религиозные традиции» ведут к «сплочению русских против Америки, которое можно предотвратить, поощряя плюрализм во всех областях человеческой жизни, прежде всего, в идеологической и религиозной. Таким образом, Америка заинтересована в укреплении и росте в Рос-
1 Фукуяма Ф. Угасание государственного порядка. М.: АСТ, 2017, с. 489.
сии нерусских религий и философий, в том числе и католицизма, который является мощной международной силой». Приватным отражением означенной позиции стали «Письмо» Иоанна-Павла II Б.Н. Ельцину и послания сенаторов и конгрессменов США на имя Президента России о том, чтобы Введение к Закону «О свободе совести и о религиозных объединениях» вовсе не упоминало об РПЦ. Это «Письмо 32-х» и «Обращение 26-ти», а также «Официальное заявление» от имени Европейского Союза. Итогом такого воздействия на российскую власть стало подавление к 2003 г. консервативного сектора оппозиции и расширение влияния «второй культуры» и неправославных цивилизаций во всех сферах социально-политической жизни нашей страны.
На радикальные меры против РПЦ «русский Белый дом» так и не пошел, опасаясь массовых протестных настроений, на которых легко могли сыграть его конкуренты - российские коммунисты, еще в начале 90-х гг. взявшие на вооружение принцип соборности. В 1994 г. Г.А. Зюганов дал понять, что «красный идеал социальной справедливости» связан именно с христианскими воззрениями. Россия воплотила в себе «три главных начала имперской власти: римское право, властное единство», равняющее всех перед законом и властью, византийское духовно-нравственное христианское единство и «народное единство Московской Руси - России». Где «народность» стала «осмыслением действительности в категориях общенациональных интересов, рассматривающих народ как соборную силу»1.
Боязнь политической элиты России перейти в решительное наступление на РПЦ позволила титульной нации усилить интерес к своим цивилизационным устоям, сделав «будущее либеральной демократии в России и других православных республиках неясным. Кроме того, когда русские... стали вести себя как русские, разрыв между ними и Западом уве-личился»2. Такой ход дел усилил русофобские настроения на Западе. Их юридическим оформлением стало принятие Европарламентом 23 ноября 2016 г. резолюции о противодействии «враждебной Евросоюзу пропаганде». В ней среди главных врагов Западного сообщества названа РПЦ, так как ее опасность для Европы состоит в способности
1 Зюганов Г.А. Держава. М.: Информпечать, 1994, с. 15, 34.
2 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2016, с. 216.
«посеять сомнения и рознь между странами союза, ослабить стратегическое единство ЕС и его североамериканских партнеров, парализовать процесс принятия решений, дискредитировать институты ЕС и трансатлантическое партнерство». В документе под названием «Стратегические коммуникации ЕС как противодействие пропаганде третьих сторон» указывается на Москву как на источник «враждебной пропаганды», нацеленной на «раскол Евросоюза». «Душой» этой пропаганды, наряду с центральными СМИ и фондом «Русский мир», выступает русское православие. На этом основании европарламентарии приравняли борьбу с Русской Православной Церковью к борьбе с террористической организацией «Исламское государство» и «Аль-Каидой»1.
Чтобы блокировать влияние Русской Православной Церкви, готовой поддержать президентский курс на сближение с православными странами, вошедшими в ЕС и НАТО, и дискредитировать Россию в глазах всего мира, Запад силами RAND Corporation 30 января 2019 г. представил доклад «Враждебные действия России в Европе. Понимание угрозы». Его смысл свелся к оценке интересов России, сосредоточенных на православных Балканах, «где большинство населения говорит на славянских языках». Но эти интересы могут себя проявить и в странах Балтии, где есть значительная доля русских, способных стать агентами Кремля. Опираясь на них, Россия двинется дальше в Европу. Там «основные союзники США» будут «представлять собой самый крупный - за пределами сШа - стратегический приз для России». Не ограничившись этим, она проявляет «желание задействовать определенные ресурсы... в большем масштабе для других бывших советских республик, включая Украину, Белоруссию и государства Центральной Азии». В данной связи RaNd советует американцам противодействовать «враждебным действиям» Москвы, принимая во внимание, что Россия «может отвечать агрессивно на любые силы и средства передового развертывания» США.
Однако расчет объединенных сил ортодоксального интернационала, НАТО и ЕС на подрыв международного авторитета Русской Православной Церкви и России не оправдался.
1 Стратегические коммуникации ЕС как противодействие пропаганде третьих сторон. Доступ: https://www.newsru.com/world/23nov2016/antirussianpropa-ganda.html (проверено 17. 01. 2020)
Ее роль как главного актора мирового православия подтвердилась в сентябре 2019 г. Архиепископия западноевропейских приходов русской традиции, учрежденная в 1921 г. и с 1931 г. входившая в состав Константинопольского патриархата, решила пойти по пути Русской зарубежной церкви и присоединиться к Русской Православной Церкви. Ставка Запада в его доктрине «Drang nach Osten» на «divide et impera» (разделяй и властвуй), расшатавшая начиная с конца 80-х гг. ХХ в. добрососедские отношения между православными автокефалиями, стала давать сбой именно там, где конфессиональное единство подкреплялось русской идентичностью и надеждой на Россию как последний оплот «чистого христианства».
Приведенные рассуждения позволяют сделать вывод о переходе «холодной войны» против русского коммунизма во вторую фазу, направленную на искажение русского православия в пользу либеральных стандартов. Эти действия надо понимать как форму реализации в современных условиях прежней доктрины «Drang nach Osten». Ее цель сводится к «полному обращению противника в свою веру». Временное преобладание РПЦ на территории России и усиление ее влияние в «русском зарубежье» обеспечило нашей стране частичный суверенитет и некоторую концентрацию единоверной русскоговорящей диаспоры вокруг Москвы. Однако рассчитывать здесь на дальнейший успех нельзя. Светская власть России встроена в либеральный концепт организации социально-политической жизни и, как показало очередное Послание президента, озвученное им 15 января 2020 г., перестраивать навязанную нам модель управления и жизни общества в сторону национально-исторических традиций никто не будет. А у РПЦ для этого нет необходимого доступа к ресурсам власти. Ее главная опора в лице титульной нации продолжает убывать, а традиционная система ценностей активно размывается в пользу стандартов «второй культуры». Не спасет положение и временный союз с КПРФ, на который готовы пойти некоторые представители РПЦ. Основная масса оппозиционеров настроена против такого союза, а на их стороне в этом вопросе есть поддержка правящей партии и вся мощь победителей, не желающих оттягивать свой приход к мировому господству.
