CC BY
26УДК 343.133 DOI: 10.24412/2411-2275-2022-3-153-158
ПРОХОРОВ А.Б.
ДОСТУП К ПРАВОСУДИЮ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ: ВОЗМОЖНО ЛИ
УПРАЗДНИТЬ ЧАСТНОЕ ОБВИНЕНИЕ?
Ключевые слова: защита прав потерпевших, уголовное судопроизводство, частное обвинение, доступ к правосудию в уголовном судопроизводстве.
В статье обобщены взгляды известных правоведов-современников относительно широко обсуждаемой проблематики отмены порядка частного обвинения в уголовном судопроизводстве; высказано мнение в пользу сохранения данного института, представляющего форму «прямого» доступа граждан к правосудию в уголовном судопроизводстве. Основной вывод публикации сводится к следующему: главные аргументы против института частного обвинения связаны непосредственно не с данным правовым порядком, а по сути свидетельствуют о наличии ряда иных нерешенных проблем, в частности об отсутствии результативности системы профилактики правонарушений и проч. По мнению автора, сохранение даже одного состава преступления («простая» клевета) в категории частного обвинения позволит не терять накопленный опыт правового регулирования и обеспечит правовой резерв на случай, если эксперимент с переводом дел о «домашнем насилии» в сферу частно-публичного обвинения не даст предполагаемый положительный результат.
PROKHOROV A.B.
ACCESS TO JUSTICE IN CRIMINAL PROCEEDINGS: IS IT POSSIBLE TO ABOLISH PRIVATE PROSECUTION?
Key words: protection of victims' rights, criminal proceedings, private prosecution, access to justice in criminal proceedings.
The article summarizes the views of well-known contemporary jurists regarding the discussed issue of abolishing the procedure for private prosecution in criminal proceedings; the opinion in favor of maintaining this institution, which represents a form of "direct" access of citizens to justice in criminal proceedings was expressed. The main conclusion of the publication is as follows: the main arguments against the institution of private prosecution are not directly related to this legal order, but in fact indicate the presence of a number of other unresolved problems, in particular the lack of effectiveness of the crime prevention system, etc. According to the author, the preservation of even one corpus delicti ("simple" slander) in the category of private prosecution will allow not to lose the accumulated experience of legal regulation and provide a legal reserve in case the experiment with transferring cases of "domestic violence" to the sphere of private-public prosecution does not will give the expected positive result.
Защита прав потерпевших гарантирована нормой ст. 52 Конституции Российской Федерации. Указанной категории лиц гарантирован доступ к правосудию и компенсация причиненного ущерба. Вместе с тем практические способы защиты прав граждан (доступ к правосудию) определены уголовно-процессуальным законом, который является отражением современного состояния общественных и правовых отношений, мерилом степени развития демократических институтов в нашей стране. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (УПК РФ) является одновременно и воплощением накопленного опыта (юридическая мысль и юридическая техника) в данной сфере правоотношений, и источником ответов на вопросы текущего дня. В этой связи вызывает интерес идея упразднения частного обвинения, получившая оформление в виде законопроекта, направленного в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации Верховным судом Российской Федерации (Верховный Суд РФ).
Соответствующий Законопроект Верховного Суда РФ № 1145531-7 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части изменения вида уголовного преследования в отношении преступлений, предусмотренных частью первой статьи 115, статьей 116.1 и частью первой статьи 128.1 Уголовного кодекса Российской Федерации)» (далее - Законопроект № 1145531-7), размещен в электронной системе обеспечения законодательной деятельности Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации в сети Интернет [1].
Однако частное обвинение - часть привычной нам модели уголовного судопроизводства. В существующей форме частное обвинение не нарушает действия отечественных принципов уголовного производства: ни тех, что прямо закреплены в главе 2 УПК РФ, ни тех, что выделяются правоведами в науке уголовного процесса. Институт частного обвинения не противоречит публичности (принципу публичности) в уголовном судопроизводстве. Частное обвинение в существующем виде подчинено публичному началу, что следует из содержания норм ст. 21 (часть 2) и 147 (часть 4) УПК РФ, но не входит с ним в противоречие и не мешает ему. Отметим также, что широкой общественной полемики «против» частного обвинения не велось. Сообщения в средствах массовой информации появились лишь по факту официального размещения сведений о законопроекте. Поэтому профессиональное обсуждение текста законопроекта принципиально необходимо.
Исходя из пояснительной записки к законопроекту, инициатива Верховного Суда РФ направлена, прежде всего, на реализацию мнения Европейского Суда по правам человека (ЕСПЧ) о том, что «домашнее насилие» выходит за пределы отдельного дела. Такой вывод сделан ЕСПЧ в постановлении от 9 июля 2019 года по жалобе № 41261/17 «Володина против Российской Федерации». Поэтому Верховный Суд РФ предлагает перевести соответствующие преступления (часть 1 ст. 115 и ст. 116.1 Уголовного кодекса Российской Федерации, далее - УК РФ) в плоскость частно-публичного обвинения (часть 3 ст. 20 УПК РФ). Такое предложение подкреплено ссылкой на нормы правового регулирования в сфере административных правонарушений: ответственность за аналогичные, но менее тяжкие наказуемые деяния наступает в порядке административной ответственности в отсутствие каких-либо заявлений, то есть, в публичном порядке.
Не ограничиваясь проблемой «домашнего насилия», частное обвинение ликвидируется вовсе, поскольку неквалифицированную клевету (так называемую «простую» клевету, часть 1 ст. 128.1 УК РФ) также предложено отнести к категории дел с частно-публичным обвинением.
Необходимо отметить, что в отношении «простой» клеветы в пояснительной записке к Законопроекту № 1145531-7 содержится указание на реализацию поручения Президента Российской Федерации от 24 октября 2020 года № Пр-1734, в котором акцентировано внимание на усилении мер по защите прав граждан. Одновременно в пояснительной записке к законопроекту подчеркивается важность обеспечения гражданам доступа к правосудию благодаря отнесению процессуальных издержек на счет государства, как это предусмотрено по делам публичного и частно-публичного обвинения.
Обоснован ли подход, предложенный Верховным Судом РФ в вышеуказанном законопроекте?
Л.В. Головко указывает на ошибочность законотворческой инициативы Верховного Суда РФ, транслирующей мнение судей ЕСПЧ [2, с. 34-35]. Правовед прямо связывает выводы ЕСПЧ с политизацией правовой деятельности данного суда: в решениях ЕСПЧ отразилось стремление политических властей Европы поставить под тотальный контроль все без исключения домохозяйства. Правовед характеризует действия европейский властей как «радикальный идеологический «большевизм» [2; с. 35]. Такое правовое клише вполне оправдано: призыв ЕСПЧ выйти «за пределы» дела является по сути предложением органам власти принимать меры за пределами правосудия. То есть, это указание прямо пренебрегать привычными для национального законодательства формами доступа к правосудию в уголовном судопроизводстве.
Очевидно, что в условиях прямой конфронтации с нашей страной руководителями стран Европы востребована вся палитра относительно законных методов тотального контроля за населением. В противном случае европейские элиты утратят влияние на массы, что грозит им полной потерей власти. Отсюда и их стремление обосновать широкие правовые рамки вмешательства государства в частную жизнь граждан под вывеской защиты тех из них, которые не имеют возможности самостоятельно реализовать свои права своими собственными действиями (ограничены в своих правах рамками семейных обязательств и проч.). Однако вряд ли такой подход полезен для нашего общества. Цель не оправдывает средства, если эти средства - за пределами правосудия.
Г.М. Резник, известный теоретик и практик уголовного процесса, высоко оценивающий достижения правовой мысли ЕСПЧ, признает, однако, что законопроект Верховного Суда РФ может быть успешен только при условии, что за данным шагом последует следующий шаг, а именно «создание системы профилактики бытовой преступности, которой сейчас нет» [3, с. 54].
Прямо не критикуя ни инициатора законопроекта, ни ЕСПЧ, правовед указывает на несоответствие предложений по мерам борьбы с «домашним насилием» заявленным целям устранения данного негативного социального явления. Действительно, если проблема «домашнего насилия» сохраняет свою актуальность, то решать ее следует одновременно и правовыми, и организационными мерами. При этом такие меры не должны умалять права граждан, в частности, право на личное обращение в суд.
Г.М. Резник настаивает, что для дел о неквалифицированной клевете (часть 1 ст. 128.1 УК РФ) должна сохраниться прежняя форма частного обвинения [3, с. 54].
С.А. Пашин считает, что упразднение частного обвинения будет практически означать ограничение доступа граждан к правосудию [4, с. 63-64].
По нашему мнению, отмена частного обвинения не противоречит самой идее доступности суда и принципу доступа к правосудию в уголовном судопроизводстве, поскольку судебная оценка обстоятельств противоправного деяния сохраняется, но возможности индивида - точно уменьшаются. Когда гражданин самостоятельно обращается к суду, то предполагаются определенные риски (необходимость обоснования собственной правовой позиции и доказывания конкретных обстоятельств), однако, эти риски могут быть компенсированы ясностью и доступностью судебной процедуры.
Сегодня редкие правоведы прямо выступают на стороне Верховного Суда РФ в вышеуказанной заочной полемике. Во всяком случае, исходя из текущих публикаций в правовых средствах массовой информации, эксперты удерживаются от однозначных высказываний в пользу упразднения частного обвинения [5]. Наоборот, значительное число правоведов выступают за расширение прав потерпевших (пострадавших). Например, по мнению А.И. Петрушина, по делам частного обвинения пострадавшему (потерпевшему) должно принадлежать право выбора между видами поддержания обвинения [6, с. 9].
Проблема недостающей активности жертвы «домашнего насилия» (на данную проблематику обращено внимание в пояснительной записке к Законопроекту № 1145531-7) может быть в значительной степени решена как раз благодаря возможности легального перехода от частного к публичному обвинению. Данный правовой механизм, на наш взгляд, более приемлем, чем умаление самостоятельности, субъектности потерпевшей стороны под эгидой большей эффективности публичного порядка.
Если же ставить возможность реализации заинтересованным лицом своего интереса в уголовном судопроизводстве в зависимость от усмотрения соответствующего должностного лица органа дознания (следствия), риски заявителя добиться объективного рассмотрения дела не уменьшаются. Производство по уголовному делу в частно-публичном и публичном порядке имеет свои особенности, которые на практике могут быть связаны со следующими негативными обстоятельствами:
а) волокитой, то есть, нарушением разумных сроков уголовного судопроизводства (ст. 6. 1 УПК РФ);
б) сокрытием преступлений от учета, искажениями и проч. в угоду «улучшению» статистических показателей правоохранительных органов.
Стремление улучшить данные статистической отчетности в угоду интересам службы приводит к тому, что сообщения о преступлениях рассматриваются органами полиции как «заявительские» материалы; тяжкие преступления квалифицируются на менее тяжкие; органы полиции иногда усматривают в преступлениях гражданские правовые отношения и проч.
Проблемы такого рода очевидны, а примеры повсеместны: судебная практика и сведения о практике прокурорского реагирования на этот счет доступны в справочных правовых системах «Консультант Плюс» и «Гарант».
Собирание доказательств по делам частного обвинения не имеет какой-либо особой подоплеки: здесь нет ни сложности доказывания, ни большого объема действий. При наличии помощи профессионального представителя (адвоката) такой процесс не должен быть затруднительным для заявителя. Конечно, могут иметь место проблемы иного плана, например, отказы в предоставлении сведений (информации) по адвокатскому запросу, однако, это уже иная сфера исполнения законов, иная проблематика. В необходимых случаях помощь в собирании доказательств может последовать со стороны суда (часть 2 ст. 319 УПК РФ), что допустимо в силу нормы ст. 6 УПК РФ. Однако при любых обстоятельствах нет никакой необходимости в какой-то досудебной процедуре, оформлении обвинительного акта и проч.
Таким образом, переход от частного в сторону публичного обвинения не предполагает какого-то качественного улучшения прав потерпевшей стороны. Кроме того, возможная ликвидация частного обвинения может ознаменовать тенденцию к умалению прав потерпевшей стороны, чего, по нашему мнению, нельзя допустить. Так, со временем можно будет поставить под вопрос, например, правомочие потерпевшей стороны поддерживать дополнительное обвинение в суде (ст. 42 УПК РФ) и пр.
По нашему мнению, вопрос о необходимом и повсеместном следовании «правовым позициям» ЕСПЧ утрачивает свое значение в свете объективности тех процессов, которые
происходят в мире и отказа Российской Федерации от процедур в рамках механизма Конвенции о защите прав человека и основных свобод (заключена в Риме, 4 ноября 1950 года, далее -Конвенция 1950 года).
Так, Федеральным законом от 11 июня 2022 года № 180-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» (ст. 2) предусмотрен отказ от исполнения решений ЕСПЧ, вступивших в силу после 15 марта 2022 года. Одновременно с таким отказом, вероятно, должны утратить свое прежнее значение для правовой системы Российской Федерации и «правовые позиции» ЕСПЧ, тем более, что Конституция Российской Федерации имеет собственный потенциал, позволяющий определить (при необходимости - и скорректировать) пути развития законодательства в сфере уголовного судопроизводства. Однако по вопросу универсальности «правовых позиций» ЕСПЧ и о применении их после 15 марта 2022 года, полагаем, что еще выскажет свое мнение Конституционный Суд Российской Федерации (Конституционный Суд РФ).
В текущей ситуации важно понимать критерии - рамки использования «правовых позиций» ЕСПЧ в уголовном судопроизводстве.
На данный момент, решения ЕСПЧ в той мере, в которой в них содержится толкование прав и свобод человека, закрепленных в Конвенции 1950 года, обязательны для федерального законодателя. Тому основание - п. 2.1 Постановления Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 года № 2-П «По делу о проверке конституционности положений статей 16, 20, 112, 336, 376, 377, 380, 381, 382, 383, 387, 388 и 389 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Кабинета Министров Республики Татарстан, жалобами открытых акционерных обществ «Нижнекамскнефтехим» и «Хакасэнерго», а также жалобами ряда граждан».
В плане тех мер, которые позволят сохранить и усовершенствовать институт частного обвинения, необходимо отметить следующее. Доступность правосудия в уголовном судопроизводстве по делам частного обвинения практически обусловлена возможностью конкретного лица нести судебные издержки (соответственно, это вопрос достатка конкретного человека; это проблема для незащищенных слов населения). Однако, за темой судебных издержек кроется другая серьезная проблема доступа к правосудию - это вопрос доступности для населения квалифицированной юридической помощи в уголовном судопроизводстве.
Вопрос о квалифицированной юридической помощи для непрофессиональных участников уголовно-процессуальных отношений не решен в УПК РФ. В нем законодательно не дано определение соответствующему термину. Закон не содержит квалификационных требований к лицам, которые могли бы оказывать соответствующую помощь непрофессиональным участникам уголовных правовых отношений. Предполагается, что квалифицированную правовую помощь оказывают адвокаты (часть 1 ст. 45 УПК РФ), но насколько уместно ограничивать квалифицированную юридическую помощь в уголовном процессе преимущественно только помощью адвоката?
Полагаем, что по делам частного обвинения юридическую помощь может оказать широкий круг профессионалов (преподаватели юридических дисциплин в высших и средних учебных заведения, остепененные юристы), однако, важно предусмотреть конкретные требования таких лиц непосредственно в УПК РФ.
Кроме того, идея защиты прав потерпевших от «домашнего насилия» может иметь разные плоскости решения. Возможно, стоит на уровне законодательной власти обсудить механизмы покрытия процессуальных расходов заявителя в некоторых случаях за счет бюджета, либо, например, за счет некого фонда из средств бюджета субъекта Российской Федерации и муниципалитета (принимая во внимание, что «домашнее насилие» - это проблема, которая должна решаться, что называется «на местах»). Целесообразно предусмотреть и случаи бесплатной квалифицированной юридической помощи.
Поскольку порядок частного обвинения предполагает прямое обращение гражданина в суд, минуя посредников в виде должностных лиц правоохранительных органов, важна осведомленность граждан о мерах и средствах защиты своих законных интересов, о правах и обязанностях в судебном процессе. При таких обстоятельствах, правовое просвещение и
пропаганда законопослушного поведения однозначно служат целям защиты интересов прав граждан, пострадавших от «домашнего насилия».
Период 1990-х гг., когда моральные, этические идеалы нашего общества почти что были утрачены, оказал большое негативное влияние на настроения граждан: вседозволенность обесценивала работу правоохранительной системы. Такого рода последствия тяжело устранить только лишь законодательными мерами, так как причины безответственного отношения к семье и быту кроются в идейной и духовно-нравственной сферах (воспитание, образ жизни и пр.). Без укрепления нравственных начал, вне обоснования их прямой связи с законами и деятельностью всей системы правоохранительных органов, что-либо изменить в лучшую сторону невозможно.
Необходима широкая система государственной правовой пропаганды на местах. Знание о правах и об обязанностях (ответственности) будет дисциплинировать граждан. Вышеуказанная проблематика не касается уголовного процесса непосредственно, но использование данных знаний необходимо, если государство намерено бороться с «домашним насилием» как таковым. По нашему мнению, широкая пропаганда эффективнее в некоторых случаях новых норм права. Во всяком случае, какие-либо ограничения прав граждан, обоснованность которых имеет спорный характер (предложение об отмене частного обвинения), а процессуальная эффективность не проверена, могут вызвать недоверие общества к властям и закону.
Обобщая изложенное выше, следует сделать следующие выводы.
Во-первых, идея об упразднении частного обвинения не имеет прочной научной базы и основана на мнении (и «правовых позициях») ЕСПЧ, значимость которого для Российской Федерации имеет спорный характер. Приведенная Верховным Судом РФ аргументация в поддержку идеи упразднения частного обвинения свидетельствует о наличии ряда иных нерешенных проблем не только правового, но и организационного свойства (неэффективность системы мер профилактики правонарушений, отсутствие пропаганды правовых знаний и проч.).
Во-вторых, частное обвинение рассматривается отечественными правоведами как форма прямого доступа граждан к правосудию в уголовном судопроизводстве. Это своего рода гарантия субъектности потерпевшей стороны, часть конституционно-правового статуса личности. Для совершенствования и облегчения гражданам доступа к правосудию в уголовном судопроизводстве целесообразно обсудить вопрос о квалифицированной юридической помощи, критериях и порядке ее оказания. Следует предусмотреть случаи оказания такого вида помощи за счет бюджета для определенных групп граждан, в частности, для тех лиц, которые потерпели от преступлений, обозначаемых как «домашнее насилие». Такая помощь может финансироваться муниципалитетами.
В-третьих, конкретно в отношении неквалифицированной («простой») клеветы (часть 1 ст. 128.1 УК РФ) необходимо отметить, что, согласно словарю русского языка С.И. Ожегова, клевета
- это «порочащая кого - что-н. ложь»; ложь - это «намеренное искажение истины, неправда» [7, с. 238, 282]. То же значение клеветы закреплено в части 1 ст. 128.1 УК РФ, где указано, что клевета
- «распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию».
Для людей, населяющих нашу страну, правда традиционно остается ценностью более значимой, чем материальные блага (тому примером отечественная классическая литература и философия). Эту ментальную особенность россиян нельзя игнорировать: клевета, то есть распространение порочащей неправды, должна преследоваться именно в порядке уголовного судопроизводства, в отличие от того же оскорбления (ст. 5.61 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях).
Клевета может иметь самые тяжелые последствия: может повредить карьере, разрушить семью, привести человека к порокам и вреду самому себе. С помощью клеветы можно изменить общественное мнение, клевета - частый спутник громких судебных процессов (средство давления). Однако указанное правонарушение по сути своей остается приватным делом человека, поскольку оно не очевидно для общества в целом. Поэтому частное преследование по правилам уголовно-процессуального закона здесь вполне уместно и эффективно.
Клевета преследуется в порядке частного обвинения исторически. В делах о клевете часто выступали видные дореволюционные адвокаты. Вспомним, например, речь присяжного поверенного С.А. Андреевского по делу Е.И. Кедрина [8, с. 167-181]. Интересно отметить, что
адвокат сетовал на пассивность судебной власти в делах частного обвинения. Так, С.А. Андреевский причислял процессы о клевете к «весьма неверным способам восстановления чести». Такой вывод был сделан им потому, что в таких процессах «судебная власть ... сама ровно ничего не ищет» [8, с. 179-1SQ]. Однако дореволюционный правовед не ставил под сомнение сам порядок частного уголовного преследования.
Вместе с тем процессы о клевете не уступали по качеству иным делам, чему примером хотя бы судебные дела с участием указанного адвоката.
Полагаем, что сохранение даже одного состава преступления («простая» клевета) в категории частного обвинения позволит не терять накопленный опыт правового регулирования и обеспечит правовой резерв на случай, если эксперимент с переводом дел о «домашнем насилии» в сферу частно-публичного обвинения не даст предполагаемый положительный результат. Этот резерв важен не только сам по себе: сохранив институт прямого обращения граждан к суду, мы оставим в сфере применения правовую традицию и, как следствие, возможность развития всей модели уголовного судопроизводства в направлении обеспечения доступности правосудия.
Отметим также, что такие «знаковые» законотворческие инициативы, как в данном случае, следовало бы сопрягать с широким общественным и научным обсуждением. Во всяком случае, предпосылками соответствующих законопроектов должны являться потребности населения России, вероятно, в обобщении отечественных правоведов.
Литература и источники
1. Система обеспечения законодательной деятельности. Законопроект 1145531-7 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части изменения вида уголовного преследования в отношении преступлений, предусмотренных частью первой статьи 115, статьей 116.1 и частью первой статьи 12S.1 Уголовного кодекса Российской Федерации)» // https://sozd.duma.gov.ru/bill/1145531-7. Дата обращения: 1 июля 2Q22 года.
2. Головко Л.В. Перепрыгивания через судебные инстанции быть не должно // Уголовный процесс. 2Q22. № 2. C3Q-38.
3. Резник Г.М. Причина плохого качества следствия в снижении престижа профессий следователя и прокурора // Уголовный процесс. 2Q22. № 2. C5Q-59.
4. Пашин С.А. Экономические уголовные дела не вызовут затруднений у присяжных // Уголовный процесс. 2Q22. № 2. C6Q-67.
5. Коробка Екатерина. ВС предлагает ликвидировать институт частного обвинения // Адвокатская газета. 2Q21. 9 апреля.
6. Петрушин А.И. Обеспечение прав пострадавшего на доступ к правосудию при осуществлении уголовного преследования в порядке частного обвинения: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Томск, 2Q13. 23 с.
7. Ожегов С.И. Словарь русского языка: Ок. 57QQQ слов. Екатеринбург: «Урал-Советы» («Весть»), 1994. SQQ с. S. Андреевский С.А. Судебные речи / вступ. ст. Г.М. Резника. М.: Издательство Юрайт, 2010. 371 с.
References and Sources
1. Sistema obespecheniya zakonodatel'noj deyatel'nosti. Zakonoproekt 1145531-7 «O vnesenii izmenenij v Ugolovno-processual'nyj kodeks Rossijskoj Federacii (v chasti izmeneniya vida ugolovnogo presledovaniya v otnoshenii prestuplenij, predusmotrennyh chast'yu pervoj stat'i 115, stat'ej 116.1 i chast'yu pervoj stat'i 128.1 Ugolovnogo kodeksa Rossijskoj Federacii)» // https://sozd.duma.gov.ru/bill/1145531-7. Data obrashcheniya: 1 iyulya 2022 goda.
2. Golovko L.V. Pereprygivaniya cherez sudebnye instancii byt' ne dolzhno // Ugolovnyj process. 2Q22. № 2. S.3Q-38.
3. Reznik G.M. Prichina plohogo kachestva sledstviya v snizhenii prestizha professij sledovatelya i prokurora// Ugolovnyj process. 2Q22. №2. S.5Q-59.
4. Pashin S.A. Ekonomicheskie ugolovnye dela ne vyzovut zatrudnenij u prisyazhnyh // Ugolovnyj process. 2Q22. N° 2. S.6Q-67.
5. Korobka Ekaterina. VS predlagaet likvidirovat' institut chastnogo obvineniya // Advokatskaya gazeta. 2021. 9 aprelya.
6. Petrushin A.I. Obespechenie prav postradavshego na dostup k pravosudiyu pri osushchestvlenii ugolovnogo presledovaniya v poryadke chastnogo obvineniya: Avtoref. diss. ... kand. yurid. nauk. Tomsk, 2013. 23 s.
7. Ozhegov S.I. Slovar' russkogo yazyka: Ok. 57000 slov. Ekaterinburg: «Ural-Sovety» («Vest'»), 1994. 800 s.
8. Andreevskij S.A. Sudebnye rechi / vstup. st. G.M. Reznika. M.: Izdatel'stvo Yurajt, 2010. 371 s.
ПРОХОРОВ АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ - адвокат «Невской Коллегии адвокатов» Санкт-Петербурга, соискатель Санкт-Петербургского юридического института (филиала) Университета прокуратуры Российской Федерации. PROKHOROV, ALEXANDER B. - Attorney at the Nevskaya Collegium of Advocates of St. Petersburg, applicant for the St. Petersburg Law Institute (branch) of the University of the Prosecutor's Office of the Russian Federation (al.b.prokhorov@yandex.ru).
УДК 343.139 Б01: 10.24412/2411-2275-2022-3-158-164
ТАРАСОВА Ю.И., ШИПЛЮК В.А. О НЕКОТОРЫХ ИСКЛЮЧЕНИЯХ ИЗ ОБЩИХ ПРАВИЛ ПРОВЕДЕНИЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛУШАНИЯ ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ
Ключевые слова: уголовный процесс, предварительное слушание, права обвиняемого, возвращение дела прокурору, доступ к правосудию, вопрос подсудности.
В статье рассмотрена практика проведения предварительного слушания по уголовному делу, которая свидетельствует о нарушениях судами положений уголовно-процессуального законодательства, в частности, связанных с прекращением дела судами на предварительном слушании в отсутствии потерпевшего на основании его заявления, представленного в материалах уголовного дела. Показано, что борьба с распространением на территории России новой коронавирусной инфекции (СОУГО-19) внесла определенные коррективы в порядок проведения предварительного слушания, позволив суду самостоятельно решать вопрос о его проведении в
