CC BY
63
Энциклопедия «Дискурсология»
темы, суммирующие событийный материал того или иного дела, подлежащего судебному рассмотрению. На уровне структурной организации события преступления крупные функции образуют доминантный уровень, содержащий придоминантные узлы, которые в свою очередь могут предполагать следующий уровень развёртывания сюжета. Конкретизация доминанты на первом уровне связана с действиями, направленными на промежуточное достижение цели. Второй уровень конкретизации связан с тактико-техническими операциями, которые приспосабливают действие к конкретным условиям достижения цели. Они позволяют ответить на вопрос как, каким образом осуществляется убийство, кража, захват заложника в конкретном случае. Например, похищение человека раскладывается на такие узловые сцены, как захват жертвы - её перемещение из одного места в другое - последующее удержание с ограничением свободы действий в течение неопределённого промежутка времени. В свою очередь каждая сцена предполагает разложение её номинанта на ряд вариативных конкретизирующих его образований: Захват: Блокирование автомобиля жертвы —»Нападение —»Принуждение силой (илиугрозой оружия) покинуть автомобиль —► Пересаживание в автомашину похитителей. Сюжетное развёртывание, в данном случае, возможно благодаря тому, что действие, обозначаемое глаголом похищать не элементарно, сопряжено с рядом конституирующих его активных действий и не единственным способом осуществимо. Развёртка события в нарративных структурах судебного дискурса (в отличие от художественного) детерминирована относительно жёстко и конкретизация действия на каждом уровне его развёртывания не безгранична, как и количество самих уровней. Это обусловлено тем, что действие выступает как независимое от элементарных действий, если последние не выполняют по отношению к нему юридически конституирующей роли. Предел свёртывания события - условное обозначение числами и буквами, указывающими на статью закона, нарушение которого вменяется в вину. Каждый придоминантный узел вместе со своими зависимыми образует целостную и относительно автономную синтаксическую группу.
Линейная организация событийного материала ведётся по придоминатным узлам по принципу фразового нанизывания всех нижестоящих функций, когда каждая фраза по смыслу задаётся предыдущей и определяет последующую, что продиктовано намерением говорящего раскрыть тему и связать текст события в единое целое.
Увязывание событийного материала происходит в соответствии с законами композиционного построения рассказа. К базовым типам композиции, используемым в судебном дискурсе, относятся линейная и фрагментарная. Любая акциональная последовательность может быть разбита на множество отдельных кадров различной крупности. Осуществляя такую разбивку, стороны по делу проводят аналитическую работу по формированию знания о событии. Рассмотрение события в целостности или по фрагментам - это также две противоположные тактики построения дискурса. Распространённым является мнение, что в судебном заседании рассказ, как в эстафете переданный по частям несколькими «своими» свидетелями, убедительнее, чем тот же рассказ, повторенный каждым из них. Построение, при котором событие рассматривается с разных точек зрения глазами нескольких лиц, «подобно тому, как деталь, доводимая до нужной формы, поочерёдно обрабатывается несколькими резцами, подаваемыми вращающейся обоймой», в теории повествования называют «револьверным» [Веллер, 2006]. Оно позволяет рассмотреть произошедшее и его участников как со стороны, так и изнутри, их собственными глазами. Судебный нарратив строится из нарративных линий различных участников дискурса (свидетелей, потерпевших, подсудимых); точки пересечения этих линий образуют факты, имеющие доказательственное значение.
Презентационные типы юридического нарратива могут быть миметическими (в диалогической форме отражающими юридический дискурс) и опосредованными (оформленными в виде повествования о юридически релевантном событии с позиции различных участвующих в дискурсе лиц).
Агональная природа судебного нарратива проявляется в коммуникативном поведении его различных типовых участников, находящихся
168
Энциклопедия «Дискурсология»
внутри или вовне по отношению к референтному событию. Внутренние участники события могут быть представлены как актанты юридической пропозиции, внешние участники формируют модальную рамку пропозиции и занимают одну из позиций - критик либо эмпатик.
Судебный нарратив развёртывается в соответствии с жанровым форматом дискурснопроцессуального события, включающим ситуативную, нормативную и интенциональную составляющие. Ситуативная составляющая представляет собой повторяющийся фрагмент коммуникативной практики (допрос, судебная речь), нормативная - сводится к деонтологиче-ской базе коммуникативного события (конвенции жанра, скрипты коммуникативного поведения), интенциональная составляющая заключается в речеактовой основе соответствующих жанров судебного дискурса. Наррация является действием, выражает перформативный аспект судебного дискурса (рассказывая о произошедшем, участник дискурса даёт показания). Особое значение придаётся правилам, по кото-
рым производится нарративное высказывание в ситуации взаимодействия и реализуется (посредством данного высказывания) юридически релевантная интенция.
Литература:
1. Александров, А.С. Введение в судебную лингвистику: монография / А.С. Александров. - Н. Новгород: Изд-во Нижегор. правовой академии, 2003 (а). - 420 с.
2. Барт, Р. Введение в структурный анализ повествовательных текстов / Р. Барт // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму / под ред. Г. К. Косикова. -М.: Прогресс, 2000. - С. 196-238.
3. Бремон, К. Логика повествовательных возможностей / К. Бремон // Семиотика и искусствометрия. - М.: Мир, 1972.-С. 108-135.
4. Веллер, М.И. Технология рассказа / М.И. Веллер // Песнь торжествующего плебея. - М.: ACT Москва, 2006. - 368 с.
5. Женетт, Ж Границы повествовательности / Ж. Же-нетт // Фигуры. В 2 т. Т. 1. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998.-С. 60-281.
6. Олянич, А.В. Презентационная теория дискурса: монография / А.В. Олянич. - М.: Гнозис, 2007. - 407 с.
7. Roermund, G van. Law, Narrative and Reality. An Essay in intercepting politics / G. van Roermund. Den Haag: Kluwer Academic Publishers, 1997. - 252 p.
H.H. Панченко
ДОСТОВЕРНОСТЬ КАК МЕЖДИСКУРСИВНАЯ КАТЕГОРИЯ
Достоверность как междискурсивная категория имеет особенности в дискурсах различных типов: в научном, политическом, масс-медийном, религиозном, юридическом и др. Данная категория варьируется в дискурсивном пространстве на осях объективности - субъективности, рациональности - иррациональности, информативности - интерпретативности / воздействия / аффективности, точности - смысловой неопределенности, подлинности - подделки / правдоподобия, соответствия - несоответствия действительности.
Достоверность в научном дискурсе -гносеологический факт, фундаментальный принцип квалификации содержания научного знания, с одной стороны, конститутивный признак научного дискурса (рационального мышления) - с другой. Изучение реальности и установление закономерностей сопровожда-
ется удостоверением в их истинности. С одной стороны, достоверность выступает как структурный элемент научно-исследовательской деятельности, инвариант научного знания наряду с гипотезой, новизной ит.д. С другой, достоверность в научном дискурсе выступает в качестве критерия истинности, трактуя полученные результаты как соответствующие / не соответствующие действительности.
Религиозный дискурс концентрируется вокруг системообразующей, концептуальной доминанты «вера», приобщение к которой является основной целью религиозного дискурса. Достоверность в религиозном дискурсе выступает в качестве вторичной категории после понятия веры. Религиозный опыт может рассматриваться как особая разновидность познания, но в отличие от научной достоверности «высшая достоверность» религиозных догматов
169
Энциклопедия «Дискурсология»
сопровождается некритическим отношением, восприятие феноменов в качестве достоверных происходит без объективных оснований и доказательной базы. Достоверность в религиозном дискурсе - факт онтологический, духовная реальность принципиально не удостоверяема в научном смысле слова и не доказуема рациональным способом. Достоверность в научном и религиозном дискурсах варьируема на осях объективности - субъективности, рациональности - иррациональности, где научный дискурс тяготеет к полюсу объективности, рациональности, а религиозный - к крайней точке субъективности, иррациональности.
Проблема достоверности информации в политическом дискурсе осложняется тем, что «целый ряд характерных для него жанров и типов высказываний связан с таким видом содержания, которое в принципе не поддается верификации» [Шейгал, 2000, с. 190]. Искаженная реальность в политическом дискурсе формируется с помощью смысловой неопределенности, использования метафор, идеологических коннотаций и пропагандистских лозунгов, апеллирующих к общечеловеческим ценностям и правам человека, эвфемистических замен. Коммуникативное поведение политика, обусловленное борьбой за власть, стратегически сходно с манипулированием и обманом. Достоверность в политическом дискурсе обусловлена варьированием в рамках информативность - интерпретативность, информативность - аффективность, информативность - воздействие, точность - смысловая неопределенность.
Юридический дискурс предполагает необходимость подтверждения достоверности полученной в ходе дознавательнош процесса информации. Условием юридической коммуникации является точность обозначения, отсутствие смысловой неопределенности. Актуальной для юридического дискурса является реализация категории достоверности в таких специфических речевых поступках и жанрах, как клевета и (ложный) донос, располагающихся на стыке персонального и институционального дискурсов. Варьирование достоверности в юридическом дискурсе происходит в рамках шкалы подлинность - подделка, адекватность - несо-
ответствие действительности, достаточность -недостаточность доказательств / оснований для вынесения вердикта.
Для медицинского дискурса в целом «характерна тенденция к повышению достоверности информации путем устранения личностного (субъективного) начала» [Жура, 2008, с. 135]. Достоверность в медицинском дискурсе фокусируется на извлечении адекватной информации у пациента и предоставлении ему полной и точной информации о заключении и рекомендациях. Выбор стратегии информирования пациента оказывается под воздействием двух противоположно действующих интенций. Речь идет о нравственной аргументации, выборе между сообщением достоверной информации (соответствующей норме речевого действия), которая может повлечь за собой негативные для пациента последствия (эмоциональные, физические и т. д.), и недостоверности информации (соответствующей этической норме, что квалифицируется как неправда в интересах пациента), оправдываемой гуманистическими соображениями.
В массмедийном дискурсе проблема достоверности информации, в первую очередь, связана с такими категориями, как «информативность», «точность», «объективность». Достоверность информации в массмедийном дискурсе зависит от фактора надежности источника информации, включая способ и обстоятельства получения источником этой информации, и связанных между собой категорий информативности - интерпретативности, с одной стороны, и субъективности - объективности изложения - с другой.
Достоверность в рекламном дискурсе коррелирует с базовыми функциями информирования и воздействия. К особенностям рекламного дискурса также относятся императивность и побудительность, взаимодействующие с семантикой желательности и возможности. Впечатление правдивости содержания создается введением в контекст рекламы апелляции к авторитету / авторитетному мнению, аргументов «за» и «против» и других распространенных приемов воздействия на получателя. Воздействие в рекламе преследует цель повлиять на когнитивный (знания), аффективный (чувства), интенцио-
170
Энциклопедия «Дискурсология»
нальный уровень адресата - заставить поверить в достоверность информации и совершить внушаемое действие, чаще связанное с приобретением товара. Информация в рекламе не может быть объективной по определению, это всегда пристрастная информация. Субъективность, неопределенность, генерализация и манипуля-тивность рекламного текста рождают недоверие к рекламной информации и снижают уровень достоверности. В результате можно построить некоторую систему основных соответствий достоверного и недостоверного: событие/факт-оценка (квалификация) / интерпретация, знание - мнение, факт - фактоид и т. д.
Достоверность, представляя собой дискурсивное измерение, носит градуальный характер.
Специфика вариативности достоверности в том или ином типе дискурса обусловлена вариативностью реализующих ее категорий: точность, информативность, объективность, правдоподобие и выражается в рамках противопоставлений «информативность - интерпретативность», «точность - приблизительность» «объективность - субъективность», «подлинность - правдоподобие».
Л итератора:
1. Жура В. В. Дискурсивная компетенция врача в устном медицинском общении: дне. ... докт. филол. наук. - Волгоград, 2008. - 407 с.
2. Шейгал Е.И. Семиотика политического дискурса: монография. - Волгоград: Перемена, 2000. - 368 с.
ПУТНИК
В.М. Русаков
Центральный концепт Травелога (наряду с Путем, Приключением), имеет ярко выраженный архетипический характер, что проявляется в широком спектре воплощений, тесно связанных между собой: П. - это и путешественник, странник-паломник, искатель приключений, беженец, вождь движения и полководец, или просто юноша, получающий первые необходимые уроки жизни, взросления или мудрец, обуреваемый духовными исканиями. П. обретает всю полноту своих качеств в процессе совершения Пути и переживания Приключений, даже если единственным Приключением его является его жизнь. В мифологическом сознании субъективный характер П. не выделяется, снижается предписаниями рока, судьбы, предопределения (Ахиллес уходит на троянскую войну, потому что «героям так надо», должно поступать), в литературе научной субъективное начало тоже сдвигается на второй план по сравнению с содержательностью повествования и то лишь
из соображений защиты научного приоритета (открытия неведомого). Только в художественной литературе в полной мере раскрываются субъективная и субъективно-личностная сторона П.: он в Пути и через Приключения становится личностью, из персонажа становится героем, даже если не он, а его выбирает Путь - это все равно драма личности и Травелог показывает нам либо победу П. над Путем или трагическую участь П., побежденного, раздавленного Путем (беглец, бродяга, перекати-поле).
Литература:
1. Русаков В.М. Дискурс травелога: образ Пути и Путника в мировой культуре / Дискурс травелога. Сб. статей. Авт. - сост.: О.Ф. Русакова, В.М. Русаков. Екатеринбург, Издательский дом «Дискурс-Пи», 2009. С.131-139.
2. Толсгиков А.В., Кошелева О.Е. HOMO VIATOR // Одиссей: человек в истории. 2009: Путешествие как историко-культурный феномен. М.: Наука. 2010. С. 5-10.
3. Шубарт Х.Ф.Д., Легенда об Агасфере - «вечном жиде» / Под ред. и с предисл. М. Горького. П., 1919.
ПУТЬ
Один из центральных концептов в дис- или мнимом путешествии) наряду с Путником курсе травелога (повествования о реальном и Приключением. Архетипический характер
171
