CC BY
1210. ПСЗ РИ. СПб., 1866. Т. XXXVIII. Отд. 1. 1863. №39448.
11. Положение о найме на сельские работы от 12 июня 1886 г. // Полное собрание законов Российской империи. Собр. 3. Т. VI. СПб., 1888. Ст. 3803.
References and Source
1. Orlov A.S., Georgiev V.A., Georgieva N.G., Sivohina T.A. Hrestomatiya po istorii Rossii s drevnejshih vremen do nashih dnej. M., 1999. S.189.
2. Manifest o General'nom razmezhevanii zemel' vo vsej imperii s prilozheniem general'nyh pravil, dannyh mezhevoj komissii i vysochajshe utverzhdennogo reestra o cenah na prodazhu zemel' v guberniyah i provinciyah // PSZRI. T. 17. № 12474. S. 329-339.
3. PSZ. t. X V II. № 12311;
4. V Polnom sobranii zakonov Rossijskoj imperii ehtot ukaz byl ozaglavlen sleduyushchim obrazom: «Ob otpuske pomeshchikom krest'yan svoih na volyu, po zaklyuchenii uslovij, na oboyudnom soglasii osnovannyh» // PSZ-1. T. 27. № 20620.
5. Rossijskoe zakonodatel'stvo X - XX vekov. Dokumenty krest'yanskoj reformy / Pod red. O.I. CHistyakova. T. 7. M., 1989.
6. Salmatov D.A. Pravovoe regulirovanie truda v agrarnom sektore po Vremennym pravilam o najme sel'skih rabochih i sluzhitelej, i ego rol' v stanovlenii trudovogo prava kak samostoyatel'noj otrasli // Advokat. 2015. №12. S.74-78.
7. Varb E. Naemnye sel'skohozyajstvennye rabochie v zhizni i v zakonodatel'stve. M., 1899. S.1.
8. Maksimov E. Zemstvo v voprosah ehkonomicheskogo zakonodatel'stva // Russkaya mysl'. 1887. № 2. S.156.
9. Aleksandrov N.G. Trudovoe pravootnoshenie. M., 1948.
10. PSZ RI. SPb., 1866. T. XXXVIII. Otd. 1. 1863. №39448.
11. Polozhenie o najme na sel'skie raboty ot 12 iyunya 1886 g. // Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii. Sobr. 3. T. VI. SPb., 1888. St. 3803.
АДРИАНОВСКАЯ ТАТЬЯНА ЛЕОНИДОВНА - кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры земельного, трудового и экологического права Кубанского государственного аграрного университета им. И.Т. Трубилина. ADRIANOVSKAYA, TATYANA L. - Ph.D. in Law, Associate Professor, Department of Land, labor and environmental Law, Kuban State Agricultural University named after I.T. Trubilin ([email protected])
УДК 341(47+57)Р:347.965«1870/1917»
линько в.в., матвеев о.в. дореволюционный опыт правового регулирования присяжных
поверенных в кубанской области
Ключевые слова: институт присяжных поверенных, Кубанская область, Екатеринодарский окружной суд, правовое регулирование, Совет присяжных поверенных, Комиссия присяжных поверенных
Статья посвящена особенностям правового регулирования института присяжных поверенных в Кубанской области во второй половине XIX - начале XX вв. Авторы приходят к выводу, что, благодаря позднему оформлению корпорации защитников, ее деятельность контролировалась вплоть до начала ХХ в. С 1904 г. правовое регулирование осуществлял Совет присяжных поверенных при Новочеркасской судебной палате. Наличие собственного органа, осуществляющего правовой надзор, смягчало воздействие суда и прокуратуры на кубанскую адвокатуру. Комиссия присяжных поверенных при Екатеринодарском окружном суде и Совет присяжных поверенных при Новочеркасской судебной палате ревниво отстаивали авторитет кубанской корпорации адвокатов, хотя им было нелегко преодолевать последствия проникновения в сословие присяжных поверенных людей, посвятивших себя исключительно наживе и культу гонорара. Этот опыт имел важное значение в становлении правового пространства края.
LINKO, V.V., MATVEYEV, O.V. PRE -REVOLUTIONARY EXPERIENCE OF LEGAL REGULATION OF BARRISTERS IN THE KUBAN REGION
Keywords: Institute of Chartered attorneys Kuban region Yekaterinodar District Court, the legal regulation, the Board of barristers, barristers Commission
The article is devoted to the peculiarities of the legal regulation of juries attorneys in the Kuban region in the second half of XIX -early XX centuries. The authors - a lawyer and historian, came to the conclusion that due to the late registration of a corporation controlled by the defenders of its activities until the beginning of the twentieth century. Since 1904 the legal regulation is the Board of barristers at the Court of Justice of Novocherkassk. Having your own body carrying out legal supervision, mitigated the impact of the court and the prosecutor's office in the Kuban Bar. jury commission attorneys at Yekaterinodar District Court and the Council of barristers at the Court of Justice of the Novocherkassk jealously defended the authority of the Kuban corporation lawyers, although it was not easy to overcome the consequences of penetration in the class of barristers people who have devoted themselves exclusively to the cult of profit and royalties. This experience was important in the development of legal space edge.
Вопросы истории института присяжных поверенных на Кубани затрагивалась в работах отдельных историков [1; 2] и правоведов [3], однако правовое регулирование деятельности адвокатов в регионе в дореволюционный период практически не изучено. В статье предпринята попытка восполнить этот пробел.
С вхождением в состав России регион оказался в правовом пространстве империи. Российская адвокатура впервые учреждена в результате судебной реформы 1864 г. В стране вводился гласный состязательный суд с участием обвинения и защиты. По судебным уставам 1864 г. сословие присяжных поверенных формировалось самоуправляющаяся корпорация. Ее представители находились «при судебных местах для занятия делами по избранию и
поручению тяжущихся, обвиняемых и других лиц, в деле участвующих, а также по назначению, в определенных случаях, Советом Присяжных Поверенных и Председателей судебных мест» [4, с.209]. Присяжными поверенными являлись лишь «лица, имеющие аттестаты Университетов или других высших учебных заведений, об окончании курса юридических наук, или о выдержании экзамена в сих науках, если он, сверх того, прослужили не менее пяти лет по судебному ведомству в таких должностях, при исправлении которых могли приобрести практические сведения в производстве судебных дел, или также не менее пяти лет состояли кандидатами на должности по судебному ведомству, или же занимались судебною практикою под руководством Присяжных Поверенных, в качестве их помощников» [4, с.209]. Не могли быть присяжными поверенными лица, не достигшие 25-ти летнего возраста, иностранцы, несостоятельные должники, состоящие на службе от правительства или по выборам («за исключением лиц, занимающих почетные или общественные должности без жалования»), исключенные от службы по суду, «подвергшиеся по судебным приговорам лишению или ограничению прав состояния, а также Священнослужители, лишенные духовного сана по приговорам духовного суда».
Те, кто претендовал на звание присяжного поверенного, подавали заявление в Совет присяжных поверенных с приложением необходимых документов. Совет рассматривал эту просьбу и принимал постановление о принятии кандидата или об отказе. Принятый в число присяжных поверенных получал свидетельство и принимал присягу «по правилам своего вероисповедания» [4, с. 212.]. Присяжный поверенный давал клятвенное обещание «хранить верность Его Императорскому Величеству Государю Императору, Самодержцу Всероссийскому, исполнять в точности и по крайнему моему разумению законы Империи, не писать и не говорить на суде ничего, что могло бы клониться к ослаблению Православной церкви, государства, общества, семейства и доброй нравственности, но честно и добросовестно исполнять обязанности принимаемого мною на себя звания, не нарушать уважения к судам и властям и охранять интересы моих доверителей, или лиц, дела которых будут на меня возложены, памятуя, что я по всем этом должен буду дать ответ пред Законом и пред Богом на страшном суде Его» [5, с. 444]. Присягнувшего включали в специальный список присяжных поверенных. Информация о его принятии публиковалась к всеобщему сведению. В тех округах, где Советов присяжных поверенных ещё не было, заявления подавались в окружные суды. Вступивший в ряды адвокатуры получал специальный серебряный знак с изображением герба судебного ведомства в дубовом венке. Знак полагалось носить в петлице на левой стороне фрака. Это был важный символ корпоративной культуры присяжных поверенных [6, с. 35].
Присяжные поверенные имели право вести гражданские дела во всех судебных установлениях без получения свидетельства на право ходатайства по чужим делам. Закон оговаривал, что «количество вознаграждения Присяжным Поверенным за хождение по делам зависит от соглашения с доверителями. Условие о сем должно быть письменное» [4, с. 213]. Присяжные поверенные могли передавать друг другу состязательные по гражданским делам бумаги без посредничества судебных приставов.
В уголовных делах присяжные поверенные принимали на себя «защиту подсудимых или по соглашению с ними, или по назначению Председателя судебного места» [4, с. 213]. Присяжный поверенный не мог действовать в суде в качестве поверенного «против своих родителей, жены, детей, родных братьев, сестер, дядей, и двоюродных братьев и сестер», «быть в одно и то же время поверенным обеих спорящих сторон, но и переходить, по одному и тому же делу, последовательно от одной стороны к другой» [4, с. 214]. Присяжный поверенный не должен был «оглашать тайн своего доверителя, не только во время производства его дела, но и в случае устранения от онаго и даже после окончания дела» [4, с. 214]. В противном случае он нес уголовную ответственность.
Столь обширный круг обязанностей присяжных поверенных не мог не подвергаться надзору и регулированию в правовом пространстве Российской империи.
Правовым регулированием деятельности Института присяжных поверенных должен был заниматься Совет присяжных поверенных. В законе говорилось, что «Присяжные Поверенные каждого округа Судебной Палаты избирают из среды себя <...> для надзора за всеми состоящими в том округе Поверенными, особый при Судебной Палате Совет; а также председателя сего Совета и Товарища Председателя, который в случае болезни или отсутствия Председателя занимает его место» [4, с.209-210]. Совет присяжных поверенных рассматривал прошения лиц, желающих вступить в корпорацию адвокатов, или выйти из неё, жалобы не действия присяжных поверенных, осуществлял «наблюдение за точным исполнением ими законов, установленных правил и всех принимаемых ими на себя обязанностей, сообразно с пользою их доверителей» [4, с. 210]. Совет выдавал присяжным поверенным свидетельство в том, что «они не подвергались осуждению Совета», назначал поверенных по очереди «для безвозмездного хождения по правам лиц, пользующихся на суде правом бедности», назначал по очереди поверенных «для ходатайства по делам лиц, обратившихся в Совет с просьбою о назначении им таковых», определял размер вознаграждения поверенному «по таксе, в случае несогласия по сему предмету между ним и тяжущимся и когда не заключено между ними письменного условия» [4, с. 211]. Кроме того, Совет присяжных поверенных распределял между адвокатами процентный сбор, определял взыскания поверенным, «как по собственному усмотрению, так и по жалобам, поступающим в Совет» [4, с. 211].
За нарушение присяжными поверенными своих обязанностей Совет имел право своей властью подвергать адвокатов предостережениям, выговорам, «запрещению отправлять обязанности Поверенного в продолжении определенного Советом срока, впрочем, не долее одного года», исключению из числа присяжных поверенных (причем, исключенные из числа присяжных поверенных лишались права вступить вновь в это звание на всей территории Российской империи), предать уголовному суду «в случаях, особенно важных» [4, с. 211]. Из числа присяжных поверенных Совет исключал в случае новой вины адвокатов, которые два раза подверглись запрещению отправлять временно обязанности присяжного поверенного.
Хотя постановление о введении в действие судебных уставов был подписан в апреле 1866 г., указ «О введении судебных установлений 20 ноября 1864 г. в Кубанской и Терской областях и Черноморском округе» был подписан только 30 декабря 1869 г. [7, с. 418]. Это было связано с нехваткой юридических кадров и финансов для организации судебных органов, а также с приграничным положением этих кавказских провинций. Лишь 23 декабря 1870 г. был издан циркуляр Наместника Кавказского Великого князя Михаила Николаевича, в котором впервые фигурируют присяжные поверенные в регионе. Циркуляр предписывал судебным установлениям Екатеринодарского и Владикавказского судебных округов руководствоваться законом о вознаграждениях присяжных поверенных [8, с. 621].
1 января 1871 г. в Кубанской области был открыт Екатеринодарский окружной суд с прокурорским надзором, 12 судебных мировых и следственных участков и нотариальные конторы [9, л. 1-1 об.]. Суд подчинялся Тифлисской судебной палате, а с 26 мая 1903 г. -Новочеркасской [10, с. 124]. Для создания органа правового регулирования - Совета присяжных поверенных, поначалу просто не хватало адвокатов. Совет создавался в том случае, если присяжные «не менее двадцати входят в Палату с просьбою о разрешении им избрать Совет» [4, с. 210]. Однако в законе имелась интересная оговорка: «Где нет Совета Присяжных Поверенных, или Отделения онаго, там права и обязанности его принадлежат местному Окружному суду» [4, с. 211-212]. Поэтому первоначально правовое регулирование деятельности адвокатов осуществлял Екатеринодарский окружной суд, которому принадлежала дисциплинарная власть над присяжными поверенными. Среди дисциплинарных дел, рассмотренных Екатеринодарским окружным судом, были неправомерные действия присяжных поверенных, отказ в возврате гонорара, небрежное исполнение своих обязанностей и др. Обычно для этого создавалась комиссия присяжных поверенных, которую возглавлял выдающийся кубанский адвокат В.И. Канатов.
Так, весной 1902 г. судом разбиралось дисциплинарное дело присяжного поверенного В.В. Климова. Дело возникло благодаря ходатайству некоего Чмовжа о неправильных действиях присяжного поверенного в связи с продажей имения И. Ипполитова. Чмовж просил «об отмене определения, состоявшегося по тому отделению 23 ноября 1900 года об укреплении за ним имения Ипполитова в части, касающейся перевода на Чмовжа долга Харьковскому банку, сделанного вопреки его прошения, заявил, что причиною этого было заведомо неправильное составление прошения об укреплении имения Присяжным поверенным Климовым, который, воспользовавшись его малограмотностью, включил в прошение заявление о переводе на него долга Харьковскому банку вопреки его желанию и без согласия, с целью доставления доверительнице Климова Триполитовой возможности получения долга по 2 закладным и своего гонорара, а посему просил о привлечении Климова к суду за мошенничество» [11, л. 22].
В своем объяснении по прошению Чмовжа присяжный поверенный В.В. Климов сообщил, что «состоя поверенным Прасковьи Триполитовой, он обратил взыскания по 2 закладным в сумме 3000 руб. с % и судебными издержками на имение Ипполитова, заложенное по 1 -й закладной в Харьковском земельном банке. Первые торги не состоялись, а на вторых торгах имение в сумме 2801 руб. осталось за Василием Чмовжем. Из торгового листа видно, что имение передавалось с переводом долга банку в количестве 2080 руб. 27 коп., почему Чмовж обязан был кроме задатка в 300 руб. внести ещё 420 руб, 73 коп. По совету Судебного Пристава Чмовж обратился к нему, Климову, с просьбой написать ему прошение; проверив расчёт, он, Климов, действительно написал Чмовжу прошение. Между тем Окружной Суд, заслушав это прошение, нашёл расчёт неправильным и потребовал, чтобы Климов внес остальные 2080 руб. 27 коп. наличными деньгами. По просьбе Чмовжа им, Климовым было написано и другое прошение от имени Чмовжа о предоставлении денег. Рассмотрев дело вновь, Окружной Суд постановил укрепить имение за Чмовжем в сумме 2801 руб. с переводом на него сверх того ещё долга Харьковскому земельному банку, не указав однако в какой сумме переводится долг, и предоставленные Чмовжем деньги за отчислением недоимок и расходов по продаже выдан залогосодержательнице. Чем, замечает Климов, руководствовался суд. Он не знал, но несомненно, что суд определением этим укрепил за Чмовжем имение в большей сумме, чем последний купил его на торгах» [11, Л. 22-22 об.]. Комиссия присяжных поверенных не нашла в действиях В.В. Климова ничего преступного [11, л. 23]. В итоге Екатеринодарский окружной суд определил: «жалобу Чмовжа оставить без последствий».
В конце 1893 г. присяжному поверенному В.И. Канатову, который вел дело Зона и Екатеринодарской почтово-телеграфной конторы, был объявлен выговор. В Указе Судебной Палаты отмечалось: «Внимание не могло не остановиться на таких резких, неприличных в жалобе выражениях, как допущенные присяжным поверенным Канатовым, как например, следующие: "но такая путаница юридических понятий, допустимая со стороны полицейских властей, не позволительна со стороны окружного суда". Эти выражения представляются более чем неуместными в официальной бумаге и содержат в себе все признаки неуважительного отношения к суду и власти, которое не может быть допускаемо ни с чьей стороны, а со стороны присяжного поверенного в особенности» [12, с.2].
2 декабря 1903 г. Комиссия присяжных поверенных в составе Председателя В.И. Канатова, товарища председателя А.В. Михина, членов Ф.Ф. Бажанова и С.И. Мееровича рассмотрело дело по прошению присяжного поверенного С.И. Назарова, который просил суд освободить его от ведения сложных уголовных и гражданских дел по причине слабости зрения. Комиссия установила, что «глазная болезнь господина Невзорова, судя по его собственному описанию и заключению окулиста врача, проявляется вовсе не в таких формах, чтобы занятия обычными для адвоката делами были признаны невозможными» [13, л. 21 об.]. Указала комиссия и на занятость С.И. Невзорова различными общественными делами в ущерб основной работе: «Его участие в разных Комиссиях, заседаниях по городскому управлению и учебному ведомству, которым он отдает много времени, равным
образом не доказывает высокой степени расстройства его зрения, а количество принятых им в этом году дел (28), на что он указывает, не представляется чрезвычайно малым, особенно если в число этих дел будут крупные или выгодные в смысле заработка (например увечные), тем более, что в настоящее время в Екатеринодаре при обилии адвокатов даже и старые Поверенные не имеют более 30-40 дел в год» [13, л. 25].
Комиссия посчитала, что «будучи Присяжным Поверенным, господин Невзоров должен исполнять все обязанности, сопряжённые с этим званием, а потому, если его частная деятельность, на которую выше указано, соединенная с вечерниями занятиями и напряженной работой при искусственном освещении, вызывает особое утомление зрения и его ослабление, то, по мнению Комиссии, он должен бы скорее отказаться от всякой посторонней деятельности, а не профессиональной» [3, л. 25]. Поэтому прошение С.И. Невзорова было отставлено «без последствий».
21 июля 1904 г. последовало высочайшее Повеление об открытии Совета присяжных поверенных при Новочеркасской судебной палате [14, с. 822]. Отныне правовым регулированием деятельности присяжных поверенных Кубанской области занимался этот Совет, который давал разъяснения по проблемам профессиональной деятельности адвокатуры, следил за адвокатской этикой, разъяснял принципы взаимоотношений с судебными органами.
Так, 21 апреля 1907 г. в Совет присяжных поверенных обратился Емельян Абрамович Шмунк. Он сообщал, что в 1905 г. «поручил присяжному поверенному Сергею Ивановичу Таманову ведение своего гражданского иска с некоторых лиц на 3000 руб. Г. Таманов тянул это дело несколько лет без всякого результата, почему я вынужден был передоверить ведение этого дела в марте м-це сего года присяжному поверенному того же окружного суда Петру Петровичу Боговскому. Г. Таманову мною было уплачено в виде задатка в вознаграждение 100 руб. После того, как я передоверил иск свой г. Боговскому, я просил г. Таманова о возврате денег, которые он не имеет намерения выслать, так как даже и не потрудился ответить на мое письмо. Покорнейше прошу Совет присяжных поверенных воздействовать на Таманова о скорейшей высылке выданных ему 100 руб.» [15, л. 1]. Выслушав объяснение Таманова, который отрицал получение какого либо гонорара, Совет пришел к выводу:«Шмунк ничем не доказал, что действительно передал ведение какого либо дела присяжному поверенному Таманову и уплатил в счет гонорар 100 руб.». Поэтому Совет определил: «жалобу Вильгельма Абрамова Шмунка оставить без последствий» [15, л. 9].
14 декабря 1908 г. Совет присяжных поверенных при Новочеркасской судебной палате рассматривал дело по жалобе Олимпиады Ивановны Толстопят на действия присяжного поверенного Василий Григорьевича Волика. В жалобе говорилось, что в январе 1907 г. О.И. Толстопят поручила присяжному поверенному Волику дело своей доверительницы, дочери сотника Веры Ткачёвой о неустойках по договору с мещанином Куслей, «причем, чтобы не допустить Куслю к возможности запахать и засеять участок на следующий год, просила возбудить дело теперь же, т.е. вслед за передачей дела» [16, л. 16]. В.Г. Волик обещал начать дело не позже марта 1907 г., причем получил 35 руб. на расходы по предъявлению иска и половину установленной суммы вознаграждения. Но прошёл год, а дело не возбуждалось, Кусля распоряжался на участке доверительницы, как у себя дома. На письма адвокат не отвечал, что «вынудило её запросить телеграммой секретаря суда о положении дела, и от него узнала, что "дело возвращено Волику за неоплатой судебной пошлины". Возмущённая этим фактом она снова написала Волику, спрашивая его, что всё это значит, и только тогда получила ответ, что дело назначено на 26 октября. По наведенной ею справке и тут оказалась неправда: дело назначено на 17 ноября, когда судом было постановлено о допросе свидетелей». Г. Волик об этом однако же не сообщил просительнице и упорно отмалчивался от её запросов» [16, л.л. 16-16 об.].
В своем объяснении присяжный поверенный В.Г. Волик сообщил, что «г. Толстопят по доверенности Ткачёвой поручила ему предъявить к Кусле иск в сумме 2500 руб. неустойки за нарушение договора, скрыв при этом от него, что ею уже предъявлен иск по
тем же самым основаниям у Мирового Судьи сел. Армавир в сумме 500 руб. Случайно узнав об этом, он не находил возможным предъявить новый иск до окончания дела у Мирового Судьи. Только после окончания дела в Армавирском съезде он мог представить иск в окружном суде за другой период времени. Это - единственная причина промедления времени» [16, л. 16 об.]. Копия объяснения В.Г. Волика была послана жалобщице, на что она прислала свои возражения: «Передавая г. Волику дело по иску Ткачевой к Кусле о 2500 руб. неустойки, она не только не скрыла от него, что с Куслей ведётся дело у Мирового Судьи Майкопского округа, но даже представила копию решения, коим иск был уважен и просила предъявить за прежние пять лет иск в сумме 2500 руб. Следовательно, объяснение г. Волика, что он случайно узнал о деле с Куслей у Мирового судьи Армавирского округа является только уверткой и, кроме того, свидетельствует о небрежном отношении к делам, каковая небрежность дошла до того, что получив деньги на предъявление иска и половину гонорара, а также и копию решения Мирового Судьи, он не только забыл, где дело производилось, но забыл также внести деньги в окружной суд» [16, л. 16].
Совет присяжных поверенных, пришёл к выводу, что присяжный поверенный Волик «нарушил интересы жалобщицы промедлением времени, не исполнил своих прямых обязанностей ставить в известность свою доверительницу о положении принятого им дела, несмотря на настойчивые требования. Такие действия Волика должны быть признаны предосудительными, подрывающими доверие к нему, как присяжному поверенному» [16, л. 17]. Было определено: присяжному поверенному В.Г. Волику «объявить выговор и обязать его немедленно дать полный отчёт его доверительнице о ходе дела».
В июне 1913 г. Совет присяжных поверенных рассмотрел жалобу Алексея Тарусова на действия армавирского присяжного поверенного С.И. Егорова, который отказался представлять интересы Тарусова во второй инстанции. Степан Иванович Егоров объяснил свой отказ неисполнением Тарусовым своих обязательств: «Своё согласие на приглашение Тарусова я обусловил уплатой мне вознаграждения в размере 10% от сумму исков. В счёт которого Тарусов выдал мне тогда десять рублей, а остальные деньги он обязался доставить мне до рассмотрения дел у судьи. И хотя Тарусов обязательства не исполнил и денег мне не доставил, я всё-таки у Судьи по его делам выступал и оба дела выиграл. <...> Когда я получил повестку о назначении дел Тарусова к слушанию в Армавирском мировом съезде на 17-е августа сего года, я пригласил Тарусова к себе и, поставив ему на вид неисполнение своего обязательства, заявил о своем отказе выступать по его делам в Съезде. На усиленную просьбу Тарусова взять отказ обратно я согласился при том непременном условии, что Тарусов теперь же и, во всяком случае, до разбора дел в Съезде, внесет мне следуемое вознаграждение. Тогда же я вновь категорично заявил Тарусову, что если он и в этом случае обязательство не выполнит, я в Съезде выступать не буду. Этот разговор мой с Тарусовым имел место за десять дней до слушания дел в Съезде, и Тарусов тогда на все мои условия согласился. В виду того, что Тарусов мне денег не доставил, я заявил Съезду о своём отказе выступать по его делам» [17, л. 2-2 об.]. Совет присяжных поверенных не усмотрел в действиях С.И. Егорова нарушения обязанностей поверенного и постановил дисциплинарному взысканию его не подвергать.
В свою очередь присяжные поверенные нередко обжаловали решения Совета присяжных поверенных в Новочеркаской судебной палате. Так присяжный поверенный Пётр Петрович Боговский, обжаловал определение Совета присяжных поверенных 17 июня 1907 г. по прошению Н.Н. Валковского, и дал весьма нелестный отзыв о деятельности некоторых своих коллег. Боговский писал, что Валковский «с замечательною угодливостью довел до сведения Совета о творимых другими присяжными поверенными беззакониях и неприличных действиях в отношении казенных защит. За такой донос присяжный поверенный Валковский просил признать его заслуживающим высшей похвалы со стороны Совета и Совет действительно расшаркался перед взрослым поверенным действовавшим хуже мальчишки приготовительного класса» [18, л. 2]. П.П. Боговский констатировал расхождения между декларациями о служении закону и реальными устремлениями целого
ряда адвокатов и Совета присяжных поверенных положением. «Мы пережили век идейности и ревностного служения чему-то несуществующему, - отмечал П.П. Боговский, - и до тех пор, пока у нас нет, как у клиентов Совета солидных состояний, нажитых адвокатской практикой, нам не представляется ни возможности, ни оснований заниматься утопическими рассуждениями, приводимыми в определении.
Для каждого присяжного поверенного его практика, прежде всего и исключительно является источником существования, огромные фразы о высоком служении и значении сословия поверенных должны быть считаемы пустозвонством. С этой точки зрения всякое принудительно выступление в заседаниях и бесплатная защита интересов тяжущихся вопреки желанию поверенных должны быть рассматриваемы как ненавистная тягота, усугубляющаяся ещё тем, что и суд и Совет при назначении казенных защит не справляется с тем, может ли присяжный поверенный что-либо сделать в известном процессе, и благодаря этой неразборчивости нам часто приходится выступать по совершенно безнадёжным делам, которых при других условиях не принял бы к своему производству ни одни присяжный поверенный. Благодаря таким защитам нам приходится в 90 из 100 случае краснеть в судебных заседаниях и терять свою репутацию, приобретенную долгим и упорным трудом» [18, л.л. 2 об.-3].
Далее идти против системы П.П. Боговский опасался. При рассмотрении дела в Совете присяжных поверенных 17 августа 1908 г. он признал свои выражения «неуместными, неприличными и прискорбными». Далее «г. Боговский заявил, что он сам по своему образу мыслей, как член сословия, всегда считается с значением корпорации присяжных поверенных и относится с уважением к Совету, как к выразителю жизни сословия, что он всегда стремился облегчить нужды неимущих, нуждающихся в помощи присяжного поверенного и отнюдь не ставил единственною целью в жизни "гонорар", и это он доказал своею прошлою жизнью, доказывает настоящею и уверен, что они в будущем будут преследовать идею служению правосудию, поддерживая достоинство сословия, что жалобы составлены под влиянием сильного нервного раздражения, вызванного действиями присяжного поверенного Валковского и других, и что в настоящее время он сам поражен содержанием своих жалоб» [18, л.10]. В итоге Совет присяжных поверенных при Новочеркасской судебной палате объявил П. Боговскому лишь «предупреждение» [18, л. 10].
Таким образом, особенностью правового регулирования института присяжных поверенных Кубанской области было то, что, благодаря позднему оформлению корпорации защитников его деятельность контролировалась вплоть до начала ХХ в. не Советом присяжных поверенных, а специальной комиссией при Екатеринодарском окружном суде. С 1904 г. правовое регулирование осуществлял Совет присяжных поверенных при Новочеркасской судебной палате. При всевластии Совета и отсутствии контроля со стороны добросовестные присяжные поверенные нередко могли подвергаться взысканиям. В то же время наличие собственного органа, осуществляющего правовой надзор, смягчало воздействие суда и прокуратуры на адвокатуру. Комиссия присяжных поверенных при Екатеринодарском окружном суде и Совет присяжных поверенных при Новочеркасской судебной палате стояли на страже авторитета корпорации адвокатов, хотя последствия проникновения в сословие присяжных поверенных людей, посвятивших себя исключительно наживе и культу гонорара, преодолевать было чрезвычайно трудно.
Литература и источники
1. Матвеев О.В. Дворянский след в истории кубанской адвокатуры // «Настанет год, России чёрный год...»: революция и Гражданская война в судьбах дворянства и народов России: материалы XIII Международных Дворянских чтений / Научн. ред. О.В. Матвеев, отв. ред. Е.М. Сухачёва. Краснодар: Экоинвест, 2017. С. 175-196.
2. Матвеев О.В. Из опыта становления правовых отношений на Кубани: корпорация присяжных поверенных [Электронный ресурс] // Наследие веков. 2017. № 4. С.28-37.
3. Зозуля И.В. Институт присяжных заседателей в России( к 95-летию со дня введения в Кубанской области и Ставропольской губернии) // Судебная система России: история и современность( к 130-летию со дня введения судебных уставов 20 ноября 1864 г. в Терской и Кубанской областях. Ставрополь. 2001. С.14-25.
4. Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Соб. 2. Т. XXXIX. Отд.1. 1864. СПб., 1867. Ст. 41475.
5. ПСЗРИ. Соб. 2. Т. XXXIX. Отд. 3. 1864. Приложения. СПб., 1867. Приложение II к ст. 41475.
6. ПСЗРИ. Собр. 2. Т. XL. Отд..2. 1865. СПб. 1867. Чертежи и рисунки. К ст. 42846.
7.. ПСЗРИ. Собр. 2. Т. XLIV. Отд. 2. 1869. СПб., 1873. Ст. 47850.
8. ПСЗРИ. Собр. 2. Т. XLV. Отд. 2. 1870. СПб., 1874. Ст. 49058.
9. Государственный архив Краснодарского края (ГАКК). Ф.482. Оп.1. Д. 36.
10. Кубанское казачество: историко-правовое исследование (конец XVIII в. - начало XXI в.) / под ред. Л.П. Рассказова. Краснодар, 2013. 623 с.
11. ГАКК. Ф. 482. Оп.1. Д. 154.
12. Дело присяжного поверенного В.И. Канатова // Кубанские областные ведомости (КОВ). 1893. № 8. 8 января.
13. ГАКК. Ф. 482. Оп. 2. Д. 912.
14. ПСЗРИ. Собр. 3. Т. XXIV. 1904. Отд.1 СПб., 1907. Ст. 24959.
15. Государственный архив Ростовской области (ГАРО). Ф.41. Оп. 3. Д. 1141.
16. ГАРО. Ф. 41. Оп.3. Д.1142.
17. ГАРО. Ф. 41. Оп.3. Д.1131.
18. ГАРО. Ф. 41. Оп.3. Д.1138.
References and Source
1. Matveev O.V. Dvoryanskij sled v istorii kubanskoj advokatury // «Nastanet god, Rossii chyornyj god...»: revolyuciya i Grazhdanskaya vojna v sud'bah dvoryanstva i narodov Rossii: materialy XIII Mezhdunarodnyh Dvoryanskih chtenij / Nauchn. red. O.V. Matveev, otv. red. E.M. Suhachyova. Krasnodar: EHkoinvest, 2017. S. 175-196.
2. Matveev O.V. Iz opyta stanovleniya pravovyh otnoshenij na Kubani: korporaciya prisyazhnyh poverennyh [EHlektronnyj resurs] // Nasledie vekov. 2017. № 4. S.28-37.
3. Zozulya I.V. Institut prisyazhnyh zasedatelej v Rossii( k 95-letiyu so dnya vvedeniya v Kubanskoj oblasti i Stavropol'skoj gubernii) // Sudebnaya sistema Rossii: istoriya i sovremennost'( k 130-letiyu so dnya vvedeniya sudebnyh ustavov 20 noyabrya 1864 g. v Terskoj i Kubanskoj oblastyah. Stavropol'. 2001. S.14-25.
4. Polnoe sobranie zakonov Rossijskoj imperii (PSZRI). Sob. 2. T. XXXIX. Otd.1. 1864. SPb., 1867. St. 41475.
5. PSZRI. Sob. 2. T. XXXIX. Otd. 3. 1864. Prilozheniya. SPb., 1867. Prilozhenie II k st. 41475.
6. PSZRI. Sobr. 2. T. XL. Otd..2. 1865. SPb. 1867. CHertezhi i risunki. K st. 42846. 7.. PSZRI. Sobr. 2. T. XLIV. Otd. 2. 1869. SPb., 1873. St. 47850.
8. PSZRI. Sobr. 2. T. XLV. Otd. 2. 1870. SPb., 1874. St. 49058.
9. Gosudarstvennyj arhiv Krasnodarskogo kraya (GAKK). F.482. Op.1. D. 36.
10. Kubanskoe kazachestvo: istoriko-pravovoe issledovanie (konec XVIII v. - nachalo XXI v.) / pod red. L.P. Rasskazova. Krasnodar, 2013. 623 s.
11. GAKK. F. 482. Op.1. D. 154.
12. Delo prisyazhnogo poverennogo V.I. Kanatova // Kubanskie oblastnye vedomosti (KOV). 1893. № 8. 8 yanvarya.
13. GAKK. F. 482. Op. 2. D. 912.
14. PSZRI. Sobr. 3. T. XXIV. 1904. Otd.1 SPb., 1907. St. 24959.
15. Gosudarstvennyj arhiv Rostovskoj oblasti (GARO). F.41. Op. 3. D. 1141.
16. GARO. F. 41. Op.3. D.1142.
17. GARO. F. 41. Op.3. D.1131.
18. GARO. F. 41. Op.3. D.1138.
ЛИНЬКО ВИТАЛИИ ВАСИЛЬЕВИЧ - кандидат исторических наук, доцент, Северо-Кавказский филиал Российского государственного университета правосудия ([email protected])
МАТВЕЕВ ОЛЕГ ВЛАДИМИРОВИЧ - доктор исторических наук, профессор, Кубанский государственный университет. LINKO, VITALY V. - Ph.D. in History, Associate Professor, North Caucasian Branch of the Russian State University of Justice. MATVEYEV, OLEG V. - Doctor of History, Professor, Kuban State University ([email protected]).
УДК 343.2
луценко н.с.
историко-философский взгляд на уголовно-правовой институт
судебного штрафа
Ключевые слова: судебный штраф, освобождение от уголовной ответственности, иная мера уголовно-правового характера, возмещение ущерба, судимость, преступление, криминальная субкультура.
В статье исследуется исторический и философский аспекты нового уголовно-правового института - судебного штрафа, позволяющего освобождать от уголовной ответственности лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести и возместившее ущерб или иным образом загладившее причиненный преступлением вред. Рассмотрению подлежат вопросы, касающиеся исторической природы судебного штрафа, его содержания, а также влияние на жизнь человека наличие судимости и ее отсутствие (освобождение от нее). Делается вывод о соответствии исследуемого института судебного штрафа реалиям нынешнего времени.
LUTSENKO, N.S.
HISTORICAL-PHILOSOPHICAL VIEW ON THE CRIMINAL-LEGAL INSTITUTE OF JUDICIAL FINE
Keywords: judicial fine, exemption from criminal liability, other measure of criminal-legal character, compensation for damage, previous conviction, a crime, criminal subculture.
In the article researched the historical and philosophical aspects of the new criminal-legal institution of the judicial fine, that allows to release from criminal liability the person who first committed a crime of small or medium gravity and reimbursed the damage or otherwise redressed the damage caused by the crime. Issues that relate to the historical nature of the judicial fine, its content, as well as the impact on the person's life of previous conviction and its absence (release from it) are subject to review. It makes the conclusion about the conformity of researched institution of the judicial fine with the realities of the present time.
