CC BY
19современной России. Сборник научных трудов X Международной научно-практической конференции. МГТУ им. Г. И. Носова. 2019. С. 148-152.
б.Черепанов И. В. Агностицизм в философии сознания // Общество: философия, история, культура. №9. 2016. С. 45-47.
7. Пелевин В. О. Ампир V (Уампир) / Виктор Пелевин. - М.: Эксмо, 2010. -416 с. - (Новый Пелевин).
8. Шагиева А. А. К вопросу о природе философского агностицизма // Пермский период. Сборник материалов VI Международного спортивного фестиваля курсантов и студентов. Пермский институт ФСИН. 2019. С. 141-142.
9. Камю А. Посторонний. Миф о Сизифе. Калигула. Падение: [сборник; перевод с французского] / Альбер Камю. - Москва. Издательство АСТ, 2020. -416 с. С. 103-229.
10. Камю А. Чума: [сборник: пер. с фр.] / Альбер Камю. - Москва: Издательство АСТ, 2020. - 384 с. С. 9-320.
11. Сартр Ж.-П. Тошнота: [роман] / Жан-Поль Сартр; [пер. с фр. Ю. Я. Яхниной]. - Москва. Издательство АСТ, 2017. - 317 с.
36
РУБРИКА: 12.00.00. ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА,
ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ И СУДЕБНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ УДК 347.965.1
НРАВСТВЕННЫЕ ОСНОВАНИЯ ОТБОРА В СОСЛОВИЕ ПРИСЯЖНЫХ ПОВЕРЕННЫХ Аннотация: в статье рассматриваются нравственные основания к отказу в принятии кандидата в сословие присяжных поверенных, имевшие место в деятельности советов присяжных поверенных и судов в Российской империи в 1864 - 1917 годах.
Ключевые слова: адвокат, присяжный поверенный, частный поверенный, совет присяжных поверенных, окружной суд.
MORAL GROUNDS OF THE SELECTION TO THE BAR AS A WAY TO FORM A SPECIAL STATUS OF CORPORATION Annotation: this article deals with moral and ethical grounds to reject the admission of the candidate to the bar that occurred in the activities of bar associations and courts in the Russian Empire in 1864-1917.
Белоусова Марина Андреевна Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова
Юридический факультет
Россия, Москва
generalvpered@icloud.com
Belousova Marina
M.V. Lomonosov Moscow State University
Faculty of law Russia, Moscow
37
Key words: barrister, attorney, solicitor, council of barristers, district court.
Формирование института присяжных поверенных, учреждённого в ходе Судебной реформы 1864 года, происходило в обстановке недоверия к адвокатуре, взращенного десятилетиями бесчестной и стяжательской деятельности дореформенных стряпчих [2, а 141]. Сознавая это, первое поколение российских присяжных поверенных стремилось расширить кредит общественного доверия к вновь зародившемуся сословию при помощи разных средств. Одним из них стало уделение Советами присяжных поверенных большого внимания нравственным качествам кандидата на приём в сословие.
Нормативному регулированию вопросов принятия в ряды присяжных поверенных посвящена вторая глава девятого раздела Учреждения судебных установлений (далее - Учреждение) [5]. Из всех положительных и отрицательных требований к кандидатам, сформулированных в ст.354 (образовательный и профессиональный ценз) и в ст.355 (препятствия к допуску в сословие) Учреждения, только п.7 ст.355 имел отношение к нравственным качествам: присяжными поверенными не могут быть исключенные из службы по суду, или из духовного ведомства за пороки, или же из среды обществ и дворянских собраний по приговорам тех сословий, к которым они принадлежат [5]. Закон возлагал полномочие по принятию либо отказу в принятии на Совет присяжных поверенных, и каждый конкретный Совет определял условия, которые на практике предъявлялись к вступающим в сословие. Вытекала такая «дискреционность» из смысла ст.380 Учреждения, согласно которой Совет принимал решение по каждому кандидату, «приняв в соображение все сведения, которые признает нужными». Эта норма позволила Санкт-Петербургскому Совету присяжных поверенных, например, ввести не предусмотренное законом вступительное испытание для отдельных лиц [1, а25].
Однако, как известно, советы присяжных поверенных открывались по Российской империи медленно: в 1866 году советы были сформированы только в Москве и Санкт-Петербурге, в 1874 году - в Харькове. В соответствии со ст.378
38
Учреждения, там, где отсутствовали советы присяжных поверенных или их отделения, их функции брал на себя местный окружной суд. В очерке «Русская адвокатура и закон» П. Котляревского показано, что через данное положение проявляются высокие нравственные требования, установленные законодателем по отношению к присяжной адвокатуре. По мнению полемиста, нравственный ценз по отношению к будущим присяжным поверенным значительно строже, чем к обычным государственным служащим, так как решение о назначении адвоката принимается коллегиальным собранием судей, а обычного чиновника - усмотрением его начальства [3, а 3-4]. В отличие от многих представителей сословия присяжных поверенных, печалившихся из-за малого распространения Советов и видевших в этом явлении угрозу самоуправлению корпорации, П. Котляревский, напротив, указывал на меньшие гарантии нравственных качеств новых членов сословия в случае принятия их по решению Совета, а не суда [3, а 6].
Важной гарантией возможности свободной оценки нравственных качеств кандидата являлся также запрет пересмотра решений об отказе в принятии в сословие присяжных поверенных по нравственным основаниям. Решением №23 от 1867 года Правительствующий Сенат запретил обжаловать в кассационном порядке решения судебной палаты по вопросам отказа Советом присяжных поверенных в принятии в сословие на основании ст.380 Учреждения [1, а 23], что было подтверждено в решении Общего Собрания Кассационных департаментов по делу Рыкова от 1872 года [6, ^449]. 25 мая 1874 года были приняты Правила о лицах, имеющих право быть поверенными по судебным делам (далее - Правила 25 мая), пунктом 15 которых была предусмотрена возможность подавать жалобы частных лиц и прокурорские протесты только по поводу формальных условий отказа в выдаче свидетельства о праве ходатайствовать по чужим делам [9]. Таким образом, обжалование и в судебную палату (условно говоря, в порядке апелляции) по неформальным (нравственным) мотивам не допускалось. Правила 25 мая имели действие только для на лиц, не являвшихся присяжными поверенными (а именно для частных
39
поверенных и приравненных к ним помощников присяжных поверенных), но решением Общего Собрания Первого и Кассационного Департаментов Правительствующего Сената №14 от 1879 года [6, с. 124-126] запрет обжалования отказа по нравственным основаниям в судебной палате распространялся («по общему смыслу законов») и на решения Советов присяжных поверенных, и на решения окружных судов, действовавших в рамках замещения полномочий Советов [11, с.193].
При такой свободе усмотрения по вопросу принятия новых присяжных поверенных неизбежно вставал вопрос об источниках сведений о кандидате. В первую очередь собирались мнения действующих присяжных поверенных о своём потенциальном коллеге. В архиве Московского Совета присяжных поверенных сохранились многочисленные письма адвокатов с мнением о профессиональных и нравственных качества будущего поверенного [8]. Естественно, в основном это касалось тех из кандидатов, кто являлся помощником присяжного поверенного и потому близко взаимодействовал с членами сословия. В противном случае собирались сведения от его товарищей по службе или любых лиц, которые могли предоставить информацию о его служебной деятельности [4, с.51]. Например, почётному мировому судье Гриневу, пожелавшему в 1892 году вступить в сословие присяжных поверенных, было предоставлено рекомендательное письмо от тульского губернского предводителя дворянства, т.е. от главы дворянского собрания, к которому Гринев принадлежал [8].
Ещё одной гарантией полноты добытых сведений, по мнению Санкт-Петербургского Совета присяжных поверенных, было то, что отказ в принятии по нравственным основаниям (то есть по ст.380 Учреждения) не мотивировался. Таким образом обеспечивалось сохранение тайны источника сведений, порочащих кандидата: не всякий человек, зная, что его имя будет оглашено, решится сообщать какие-то неприятные факты, могущие стоить другому лицу карьеры, опасаясь мести или просто испорченных отношений. До запрета обжаловать решения Советов об отказе в принятии по нравственным основаниям
40
(то есть до упомянутого выше решения Сената от 1879 года) существовала необходимость соблюдения тайны при передаче сведений в судебную палату в случае подачи жалобы или протеста. Санкт-Петербургский Совет разрешил данную проблему следующим образом: председатель Совета или один из его членов передавал необходимые сведения устно, частным образом [1, с. 31].
И всё-таки совокупность материалов, позволявших Совету присяжных поверенных составить мнение о нравственных качествах поступающего в сословие, не могла претендовать на полноту, всесторонность и формализованность. Совет присяжных поверенных не был судебным органом, и его решение о судьбе кандидата не было приговором, а составляло лишь ответ на вопрос, хотят ли видеть в своей среде, в своей корпорации данное лицо ныне действующие её члены. Можно позволить себе смелость указать, что объективность данного решения не превышала объективность решения о принятии нового члена политического клуба, действующий состав которого, определяя самостоятельно, каким должно быть лицо его организации в глазах общества, подбирал более или менее подходящих его вкусу кандидатов.
Со стороны такое «приватное» рассмотрение вопроса, решающего по сути судьбу поступающего в сословие, может показаться порочной калькой прежней, дореформенной судебной системы с её письменным процессом и отсутствием возможности элементарно оправдаться. Однако существовали и некоторые защитные механизмы. В случае, если сведения, порочащие кандидата, вызывали у членов совета сомнения, просителю сообщалось о наличии дурно характеризующей его информации и предоставлялась возможность объясниться.
Например, при принятии Василия Евграфовича Курлова в помощники присяжного поверенного (формально помощники не имели прямого отношения к присяжной адвокатуре, но фактически действовали в рамках тех же правил [7, с.58-66]) появилась информация о напечатании кандидатом пасквильной статьи. Студентом второго курса, Василий Курлов сделал предложение руки и сердца девушке, и, получив отказ, в расстроенных чувствах сочинил и опубликовал заметку под названием «Курьёзное предложение» в «Московском листке», в
41
которой описал девицу (не называя имени, конечно) в весьма неприглядном виде. Несмотря на то, что событие это произошло за несколько лет до прошения Курлова и он уже успел остепениться, обзавестись семьёй и весьма благоприятным мнением о себе со стороны коллег, комиссия присяжных поверенных потребовала от него объяснений своего поведения на заседании. Точной информации об авторстве статьи у комиссии не было, потому вопрос об этом был прямо поставлен перед Курловым. Стушевавшись от неожиданности на заседании, позже Василий Евграфович отправил письмо, в котором признал за собой авторство заметки и раскаивался, оправдываясь юным легкомыслием. В конце концов комиссия приняла решение о принятии Курлова в помощники присяжного поверенного за неимением к этому препятствий всякого характера. Данный случай показывает, что, несмотря на всю скрытность процедуры сбора сведений о будущем члене сословия присяжных поверенных, возможность успешно оправдаться была, даже в случае достоверности неприятной информации.
Закон не предусматривал процедуры сбора доказательств, отличной от процедуры для Совета присяжных поверенных, для суда, действовавшего в качестве заместителя совета или по Правилам 25 мая. Из рассуждения составителей Судебных Уставов, указывавших, что «совету присяжных должны быть ближе и вернее известны нравственные качества человека, которого он не хочет принять, и высшее место не может и не должно предписывать принять в сословие присяжных человека, нравственная ответственность за которого будет падать на всё сословие», А.М. Пальховский делает вывод о невозможности распространения такой «дискреции» на суд, так же как на совет, очевидно, нужды сословия не знавший [4, с.53].
П.8 Правил 25 мая определял, что суд выносит решение о выдаче свидетельства на право быть ходатаем по чужим делам или об отказе в этом «по рассмотрении представленных просителем документов, [...] приняв в соображение и все сведения, которые оно (судебное место - М.Б.) признает нужными». Эта формулировка подчёркивает, что суд не был ограничен только сведениями,
42
предоставленными кандидатом (иначе не было бы смысла в процедуре отбора). А.М. Пальховский указывает, что данное положение было сформулировано под влиянием ст.380 Учреждения, и совершенно не приспособлено к проведению в жизнь: у суда просто не было возможности организовать процедуру сбора доказательств так, как это делали советы, а в силу особенностей судебной деятельности он должен был основывать решения в полной мере на доказательствах, а не просто на сведениях, как совет.
С исследователем можно не согласиться по двум основаниям. Во-первых, в период возможности обжалования решений советов, основанных на 380 ст. Учреждения, до 1879 года судебная палата, как показано выше, вполне неплохо пользовалась неформальными, устными и тайными сведениями, доставляемыми от совета присяжных поверенных, совершенно не подходящими под строгое понятие доказательств. Решениями Общего Собрания первого и кассационного департаментов Правительствующего Сената постановления окружного суда, отказывавшего в принятии в поверенные по нравственным основаниям, были со временем изъяты от возможности обжалования, как и соответствующие постановления советов присяжных поверенных [9, с.193] (правда, это произошло после издания работы Пальховского, в 1880 году). Если не была предусмотрена возможность обжалования, то формальные доказательства, исключающие общие для советов присяжных поверенных и судов правила сбора, не были в глазах государственного аппарата насущной необходимостью.
Во-вторых, как - то и подчеркивает сам автор, правила 25 мая распространялись на частных поверенных, и имели отношение к присяжным поверенным лишь постольку, поскольку распространялись на помощников присяжных поверенных, и даже если бы суд действительно должен был основываться на письменных доказательствах, доставляемых кандидатом, это касалось только процедуры выдачи свидетельства на право быть ходатаем по чужим делам, а не процесса принятия в сословие. Окружной суд, вынужденно совершавший принятие в сословие в местностях, где отсутствовали Совет присяжных поверенных или его отделение, имел все права и обязанности Совета в соответствии со ст.378 Учреждения. Следовательно, процедура сбора сведений
43
о кандидате и их анализа для окружного суда не отличалась от таковой для совета присяжных поверенных.
Таким образом, законодатель, Сенат как толкователь закона и сами советы присяжных поверенных уделяли исключительное внимание нравственным качествам лиц, принимаемых в сословие присяжных поверенных, а также помощников присяжных поверенных и в определённой степени даже частных ходатаев по чужим делам (частных поверенных). Серьёзное отношение к данному вопросу проявлялось и в процедурных моментах исследования кандидатур подающих прошения о принятии в ряды присяжной адвокатуры, и в особых гарантиях стабильности решений по данному вопросу, заключавшихся в постепенном запрете решениями Сената их обжалования сначала в кассационном порядке, а затем - и в порядке пересмотра судебной палатой.
1. Арсеньев К.К. Заметки о русской адвокатуре. Обзор деятельности Санкт-Петербургского Совета присяжных поверенных за 1866-1874 гг. Ч.1-2. -СПб.: Типография В.Демакова, 1875.
2. Гессен И.В. История Русской адвокатуры. Т.1. - М.: Издание Советов присяжных поверенных, 1914. 623 с.
3. Котляревский П. Русская адвокатура и закон. Очерк судоустроительства. - Киев: тип. Штаба Киевского воен. округа, 1905. 167 с.
4. Пальховский А.М. О праве представительства на суде. - М.: Тип. Ф. Иогансон, 1876. 263 с.
5. Полное собрание законов Российской Империи. Собрание второе (12 декабря 1825 - 1 марта 1881 г.): В 55 тт. ТТ. XXXIX, ХХХХ1Х. - СПб.: Типография II Отделения Собственной Е.И.В. Канцелярии, 1830 - 1884.
6. Ротенберг Л.М. Полный свод решений общего собрания первого и кассационных департаментов и кассационных департаментов Правительствующего Сената за 1878-1885 гг. - Екатеринослав.: Издание Л. М. Ротенберга, типография М. С. Копылова, 1909. 800 с.
Список литературы:
44
7. Рубинштейн Д.В. Роль института помощников присяжных поверенных в истории российской адвокатуры. // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: История России. - 2015. - .№1. - С. 58-66.
8. Центральный государственный архив Москвы (далее - ЦГАМ). Ф.1697. Оп. 1. Д.1, 4, 20.
9. Щегловитов С.Г. Судебные уставы императора Александра II с законодательными мотивами и разъяснениями. Учреждение судебных установлений. - СПб.: типография А.С. Суворина, 1910. 376 с.
45
