CC BY
79
ки проблем конкретной экономики (экономики промышленности, экономики предприятия, экономики труда и т. д.). Это означает, что изучение проблемы ведется им исключительно в границах конкретных организационно-экономических отношений. В сферу же политической экономии исследователь вступает лишь тогда, когда начинает оперировать категориями. Только они обнажают скрытые от поверхностного взгляда экономические интересы, отношения между участниками экономических процессов, их противоречия и т. д. См.: Белкин В. Методика исследования экономических явлений // Человек и труд. - 2008. № 2. - С. 41.
10. В литературе чаще всего используется именно такой термин - «добавленная стоимость». Именно она в нынешней хозяйственной практике служит базой начисления налога - НДС. Между тем, по свидетельству специалистов, данную величину следует называть не добавленной стоимостью, а добавленной ценностью, ибо стоимость характеризует затраты ресурсов, а ценность - то, как рынок, покупате-
ли, общество оценивают полезность продукции данного предприятия. См.: Генкин Б. М. Экономика и социология труда: Учебник для вузов (6-е изд., доп.). - М.: Норма, 2006. - С. 158-159. О том, что не всегда следует использовать в качестве синонимов понятия «стоимость» и «ценность», указывается и иными авторами. См.: Орлов А. В. О реальной теории стоимости и ценности // Общество и экономика. - 2008. № 8. - С. 47-71.
11. Рассчитано нами по информации формы стат. отчетности ОТО-6 о заработной плате осужденных с начислениями в течение 20082010 годов и официальным сведениям о прибыли, полученной производственным сектором УИС за тот же период. - Прим. автора.
12. Подробнее см.: Путин В. О наших экономических задачах (http: //www.putin2012. ru).
13. Ведомости уголовно-исполнительной системы. - 2010. № 12. - С. 9.
14. Подробнее см.: Долинина Т. Внутрифирменная политика оплаты труда // Человек и труд. - 2009. № 4. - С. 30-31. ^
Подполковник внутренней службы А. В. ДИДЕНКО, начальник кафедры социально-экономических и естественно-научных дисциплин Томского филиала ФКОУВПО Кузбасский институт ФСИН России, кандидат медицинских наук, доцент
ДИССОЦИАЛЬНОЕ РАССТРОЙСТВО ЛИЧНОСТИ У ОСУЖДЕННЫХ: ДИНАМИКА И АДАПТАЦИЯ В ПРОЦЕССЕ ОТБЫВАНИЯ УГОЛОВНОГО НАКАЗАНИЯ
Диагностика диссоци-ального расстройства личности в местах лишения свободы представляет для клинициста сложную задачу в связи с наличием у осужденных антисоциального (криминального) поведения. Термины «дис-социальная личность», «социопатия» всегда вызывали множество разногласий. Включение или исключение их из классификаций психических расстройств часто зависело от господствующей научной идеологии, а также доминирующих взглядов на причины преступного поведения в криминологии и судебной психиатрии. Одним из важных диагнос-
тических критериев диссоциального расстройства личности является неспособность следовать общепринятым нормам, жить в согласии с законом. Эти лица безответственны, не усваивают опыта повторных наказаний, лишены сочувствия и не способны к раскаянию. Однако криминальность диссоциальных личностей как диагностический признак в последние годы ставится под сомнение в связи с недостаточной валидностью преступного поведения в качестве диагностического критерия (M. H. Stone, 2002).
В изучении диссоциального расстройства личности также прослеживаются две тенденции: клиническая (Германия, Россия) и социопатическая (Великобритания, США) (А. Б. Смулевич, 2007). В клинических традициях, ведущих свое начало с работ E. Kraepelin, K. Schneider, П. Б. Ганнушкина, диссоциальное расстройство личности рассматривается как типологически неоднородная группа, сочетающая в себе черты истеро-возбудимо-го и эпилептоидного радикалов. Для этих лиц характерна ранняя алкоголизация, склонность к асоциальному поведению, совершению противоправных действий и неприятие конвенциальных норм. В понимании П. Б. Ганнушкина диссоциаль-ное расстройство личности представляет собой не однородную группу, а развитие разных конституционально близких форм, прежде всего эмоционально-неустойчивого расстройства личности.
В основе «социопатического» подхода к расстройствам личности, доминирующего в США и Великобритании, лежит антисоциальная концепция психопатий, согласно которой, антисоциальное поведение является стержневой характеристикой так называемого «тяжелого расстройства личности». По мнению R. D. Hare (2007), разработавшего на основании критериев H. Cleckley (1976) «Контрольный список вопросов для выявления психопатии»
(Р^^), расстройство личности характеризуется двумя родственными, но раздельными поведенческими паттернами. Первый - подразумевает аффективную и межличностную основу расстройства и отражает такие черты, как отсутствие угрызений совести, бессердечие, эгоизм и использование окружающих в собственных целях. Второй - отражает проявления, связанные с асоциальным, импульсивным и социально-девиантным поведением.
При диагностике диссоциального расстройства личности в местах лишения свободы асоциальное поведение трудно дифференцируемо как диагностический признак, поскольку асоциальность в тюремной среде является нормой поведения для определенных социальных групп (А. В. Диденко, 2004). Понятие «институциональная девиантность» характеризует типичный, приемлемый с точки зрения тюремной субкультуры стиль девиантного поведения, закрепленный в соответствующих правилах, законах тюремного сообщества (А. В. Диденко, М. М. Аксенов, 2010). Так, в исправительных учреждениях такой стиль характерен для представителей высшего тюремного сословия - так называемых «блатных». В тюремной среде считается, что противодействие администрации является одним из важных показателей статуса так называемого «отрицательно направленного осужденного» - носителя тюремных правил. Более того, частота помещения в штрафной изолятор такого осужденного прямо коррелирует с ростом его авторитета в тюремной среде. С другой стороны, стиль межличностных отношений с низкостатусными осужденными предполагает использование манипулятивного стиля общения, игнорирование по отношению к ним сочувствия, угрызений совести, поскольку, находясь на низшей ступени тюремной иерархии, данная группа испытывает на себе прессинг всевозможных, так же институционально закрепленных лишений. Таким
образом, для диагностики диссоциального расстройства личности в местах лишения свободы необходимо отличать аномальную черту от поведенческой тенденции, связанной с субкультурой мест лишения свободы.
В настоящем исследовании с помощью клинического и социокультурального анализа была проведена оценка вариантов адаптации осужденных с диссоциальным расстройством личности с целью дифференциации институционально-девиантно-го (связанного со стилем тюремной жизни) и психопатологического поведения (связанного с клиническими закономерностями).
Для изучения проблемы было проведено клинико-катамнестическое исследование 600 осужденных мужского пола, отбывающих наказания в исправительных учреждениях строгого режима УФСИН России по Томской области в период с 2003 по 2011 год. Из них основная группа - 400 осужденных с клинически установленным диагнозом «Расстройство личности» по критериям МКБ-10, 200 осужденных - без личностных расстройств, но с проявлениями преимущественно невротических, адаптационных, аффективных нарушений составили группу сравнения. Катамнез наблюдения составил от одного года до пяти лет.
В основной группе осужденных с расстройствами личности диссоциальные аномальные личности составили 40 человек (10 % выборки). Средний возраст обследованных - 28,5 года. Анализ клинической картины диссоциального расстройства личности позволяет говорить о зависимости поведенческих проявлений от социального статуса и роли осужденного, реализующихся в специфических для исправительного учреждения формах. Манипулятивный стиль поведения, лживость, изворотливость, невыполнение обязательств перед другими людьми, а также импульсивность, выражающаяся в отказах выполнять требуемые правила
поведения, сопротивление внешнему контролю, игнорирование социальных норм и другие проявления диссоциальности выражались в следующих вариантах.
Для осужденных отрицательной направленности (35-87,5 %) были характерны игнорирование требований режима исправительного учреждения, тенденция к эксплуатации слабых, низкостатусных осужденных. Все это сочеталось с нетерпимостью к внешнему контролю над поведением со стороны администрации. В качестве манипулятивных приемов практиковалась дезинформация в отношении обидчиков, интриги, манипуляции над вновь прибывшими осужденными, не знающими тюремных правил. Данный тип асоциального поведения состоял в эксплуатации других при использовании тюремных норм. При наименьших усилиях получалась выгода от пребывания в исправительном учреждении, так как в основе поведения лежали изворотливость, хитрость, лживость и другие стержневые качества диссоциальных личностей.
Тем не менее нестабильность в отношениях на межличностном уровне вызывала конфликты диссоциальных личностей с осужденными, приверженцами «старых» правил поведения и отвергающими различного рода манипуляции среди своих. С другой стороны, у осужденных с диссоциальным расстройством личности при относительно «комфортном» самочувствии в тюремной среде возникали затруднения в выстраивании социально приемлемого стиля отношений с администрацией исправительного учреждения. Нарушения режима отбывания наказания, ярлыки «нарушителя» или «осужденного отрицательной направленности» приводили к социальной дезадаптации, частому пребыванию в штрафном изоляторе и помещениях камерного типа.
Отмечаемые лидерские качества подобных осужденных могли способство-
вать оказанию противодействия администрации с использованием идей «воровского братства», «солидарности с правами арестантов», «борьбы с произволом администрации исправительного учреждения». На эти акции протеста, связанные с нанесением самопорезов, объявлением голодовок, диссоциальные осужденные чаще всего провоцировали зависимых членов тюремной среды и эмоционально неустойчивых личностей, самостоятельно не принимая активного участия и находясь как бы в стороне.
Для осужденных с «нейтральным» социальным статусом (5-12,5 %) («мужиков») была характерна лживость в межличностных отношениях между осужденными и сотрудниками исправительного учреждения. Типичными ее проявлениями были пустые обещания поддержки и помощи в решении бытовых проблем, трудоустройстве в колонии, опеке и содействии в преодолении различных трудностей при отбывании уголовного наказания, особенно молодым, вновь прибывшим осужденным. Получив материальное вознаграждение за свое «покровительство» в виде продуктов, табака, осужденные с диссоциальным расстройством личности отказывались от дальнейшей поддержки в трудных ситуациях, ссылаясь на различные обстоятельства. Тот же механизм срабатывал и в отношениях с молодыми сотрудниками исправительного учреждения, попадающими в сеть интриг, расставленных диссоциальными личностями, распространяющими информацию, порочащую их репутацию. Для диссоци-альных личностей с нейтральной статусной направленностью была характерна тенденция избегания физического труда, даже приемлемого с точки зрения статусных предписаний (работа на заводе, в автомастерской и пр.), под различными предлогами, но чаще всего под предлогом соматического заболевания.
Одной из особенностей диссоциаль-ных личностей, проявляющейся независимо от социального статуса, является их склонность к организации и участию в азартных играх. От участия в играх их не останавливали даже страх наказания или карточные долги.
Выделяемые два типа социальной адаптации к исправительному учреждению - стабильный (7-17,5 %) и нестабильный (33-82,5 %) - характеризовались следующими особенностями.
Спецификой адаптации стабильного типа при диссоциальном расстройстве личности являлось отсутствие четких периодов или этапов, связанных со сменой психопатологической симптоматики. Вероятно, отсутствие этой четкости объяснялось тем, что динамические сдвиги имели большую связь не с периодами отбывания наказания (начальным, основным и освобождения), а со средовыми и со-циокультуральными характеристиками, изменчивыми в течение всего срока наказания (специфика организации режима отбывания наказания, жилищно-бытовые условия, доступность и качество оказания медицинской помощи и психологической поддержки и пр.). Стабилизация психического состояния носила нестойкий и узкий характер (применительно только к выполнению тюремных норм) и не включала в себя решение проблем взаимоотношений с администрацией исправительного учреждения, выполнения режима. К подгруппе со стабильным типом адаптации относились представители нейтральной статусной категории «мужики» (пятеро осужденных).
Один из вариантов стабильной адаптации был связан с появлением в клинической картине ипохондрических расстройств как психопатологических образований в рамках развития личности наряду с фасадными социально обусловленными чертами, отражающими соци-
альный статус и роль. Такая симптоматика разворачивалась в начале отбывания наказания в виде депрессивно-ипохондрических проявлений. На фоне сниженного настроения у больных с наличием в анамнезе указаний на частые и безрезультатные обращения к врачу с целью лечения соматических заболеваний появлялись головные боли и неприятные ощущения во всем теле, сопроводающиеся ощущениями стягивания, сжатия по всему телу и прочими трудно дифференцируемыми болевыми ощущениями в разных частях тела. Чаще всего предъявление жалоб сочеталось с настойчивыми требованиями создания определенных условий содержания, «особого лечения» и наблюдения.
Попытки терапии подобных расстройств в условиях медицинской части исправительного учреждения не приводили к успеху, поскольку первичное обращение за помощью происходило к терапевту медицинской части. Осужденный вновь возвращался в отряд, предъявляя стереотипные жалобы, что приводило к новым требованиям назначения лечения и дополнительного обследования. Типичной была ситуация, когда ипохондрическая симптоматика и обвинения врачей в некомпетентности способствовали достижению целей, поскольку администрация исправительного учреждения, устав от многочисленных жалоб, все же шла на уступки (например, на пребывание в течение некоторого времени в условиях медицинского стационара в связи с действительно имеющимся ранее каким-либо соматическим расстройством, но не требующим в настоящее время лечения). С другой стороны, образ «борца с администрацией» в тюремной среде позитивно подкреплял формирующийся новый стереотип поведения.
Нестабильный тип адаптации (3382,5 %) был наиболее характерен для дис-социального расстройства личности, что подчеркивает диагностическую значи-
мость одной из стержневых личностных характеристик в виде поведения, не соответствующего социальным нормам в контексте пенитенциарной социальной среды. Клинико-динамические сдвиги выражались в реакциях преимущественно по характерологическому типу, приводящему к декомпенсации состояния. Характерологические реакции возникали в результате конфликтов на коммунально-бытовой почве, личной неприязни, интриг между осужденными и проявлялись в виде бурного аффективного реагирования с агрессивным поведением. Истинное аутоагрессивное поведение было несвойственно диссоциальным личностям. Зачастую использовался суицидальный шантаж с привлечением администрации, медицинских работников, психологов, «авторитетных» осужденных для решения актуальных проблем. Помещение в стационар для лечения у психиатра, изоляция диссоциальной личности в целях предотвращения эскалации конфликта с переводом в другой отряд, учреждение или помещение в штрафной изолятор помогали стабилизировать психическое состояние на короткое время.
При первичном осмотре на момент прибытия в исправительное учреждение у осужденных с нестабильным типом адаптации выявлялась симптоматика характерологического уровня в виде эксплозивного (31-77,5 %) и истерического (2-5,0 %) синдромов. В 7 случаях (17,5 %) отмечалась депрессивно-ипохондрическая симптоматика. При обследовании перед освобождением от отбывания наказания регистрировалась смешанная, труднокорригируемая симптоматика, сочетающая эксплозивные и истерические проявления в рамках реакций.
В целом у осужденных с диссоциаль-ным расстройством личности в местах лишения свободы отмечалось преобладание адаптации нестабильного типа. Этот факт
Г49
связан с наличием в поведении диссоци-альных личностей частых эпизодов нарушения социальных норм, асоциальных действий, сочетающихся с раздражительностью и агрессивностью по отношению к окружающим. Манипулятивный характер поведения в сочетании со лживостью, с наклонностью к интригам, позволял компенсировать патологические личностные черты лишь на короткое время.
Нарушения режима отбывания наказания отмечались у всех осужденных с дис-социальным расстройством личности. Спецификой режимных нарушений при стабильном типе адаптации (7-17,5 %) являлся единичный характер нарушений, связанных с несоблюдением правил распорядка дня (сон в дневное время, курение в отряде в неположенном месте). Для нестабильного типа адаптации характерны более грубые нарушения режима отбывания наказания, имеющие тенденцию к повторению (организация проноса запрещенных предметов в отряд, употребления наркотиков, алкоголя и пр.). Для осужденных с нестабильным типом адаптации характерны нарушения режима в течение всего срока отбывания наказания.
Микросоциальные отношения в пенитенциарной среде также отличаются у осужденных с диссоциальным расстройством личности нестабильностью, частой сменой партнеров и микрогрупп. На момент первичного обследования все осужденные с диссоциальным расстройством личности состояли в групповых отношениях (33-82,5 % - группы отрицательной направленности; 7-17,5 % - группы нейтральной направленности). При дальнейшем обследовании также отмечается участие в групповых отношениях, но с частой сменой партнеров и микрогрупп.
Таким образом, проведенное исследование позволило установить, что адаптация осужденных с диссоциальным рас-
стройством личности направлена на поддержание социального статуса и ролевого репертуара в рамках действующей в исправительном учреждении системы нормативных регуляторов. Манипуля-тивный стиль общения как стержневой компонент данной личностной патологии в местах лишения свободы способствует формированию адаптации лишь при определенных условиях. В большинстве случаев манипулятивные поведенческие черты, грубый эгоизм, игнорирование норм и правил поведения в исправительном учреждении, трудности подчинения внешнему контролю в сочетании с симптоматикой невротического и аффективного уровней приводят диссоциальную личность к стойкой дезадаптации в пенитенциарной среде. Полученные сведения могут быть использованы в медико-социальной и исправительной работе с данными осужденными.
Диденко А. В. Осужденные с антисоциальным расстройством личности: клинико-диагностический аспект // Уголовно-исполнительная система сегодня: взаимодействие науки и практики: Сборник материалов Региональной научно-практической конференции. - Новокузнецк: Кузбасский филиал Владимирского юридического института Минюста России, 2004. - С. 22-29.
Диденко А. В., Аксенов М. М. Сравнительная характеристика клинических проявлений диссо-циального и эмоционально-неустойчивого расстройства личности у осужденных, находящихся в местах лишения свободы // Российский психиатрический журнал. - 2010. № 1 - С. 4-11.
Смулевич А. Б. Расстройства личности. - М.: ООО «Медицинское информационное агентство», 2007. - С. 68-75.
Cleckley H. The Mask of Sanity, 5th edition. St. Louis, MO: Mosby.
Hare R. D. Psychological instruments in the assessment of psychopathy. In A. R. Felthou & H. Sass (Eds.), International Handbook on Psychopathic Disorders and the Law New York: Wiley. - Р. 41-67.
Stone M. H. (2002). Prediction of violent recidivism. Acta Psychiatrica Scandinavica, 106 (Suppl. 412). - P. 44-46. ^
