CC BY
64
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2016. № 4 (12). С. 42-48.
УДК 930
К. В. Вагнер
ДИСКУССИЯ ВОКРУГ ПРОБЛЕМЫ ИСТОКОВ СОВЕТСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
Рассматриваются противоположные точки зрения по вопросу о происхождении феномена административно-командной системы в России. Анализируется ленинская модель советской государственности. АКС характеризуется как искажение ленинского замысла.
Ключевые слова: административно-командная система; Ленин; советская государственность.
C. V. Wagner
DEBATE AROUND THE PROBLEM OF THE ORIGINS OF THE SOVIET POLITICAL SYSTEM
The author examines the opposing views on the question of the origin of the phenomenon of the administrative-command system in Russia. We analyze the Leninist model of the Soviet state. AKS is characterized as a distortion of Lenin's conception.
Keywords: the administrative-command system; Lenin; the Soviet state.
Законы истории, конечно же, объективны, но в истории нет никого, кроме действующих людей.
Виктор Трушков
Проблема русских даже не в том, что у вас был коммунизм. Главное в том, что вы, судя по всему, не поняли, что это означало.
Жан-Люк Нанси
Господа робеспьеристы, анти-робеспьеристы, мы просим пощады: скажите нам, Бога ради, каким был Робеспьер?!
Марк Блок
На протяжении уже почти целого столетия со времён Великой Октябрьской социалистической революции продолжает волновать умы современников и историков, философов и политиков, писателей, вплоть до сегодняшнего дня, вопрос о роли этого события мирового масштаба и его последствий в отечественной истории. Крушение СССР остро обозначило проблему иллюзорности «советского проекта» либо нераскрытости потециала, заложенного в его основе. Идеологическая, по-
литическая, экономическая составляющие или совокупность их стали причиной распада Союза, в фундаменте которого не суждено было реализоваться в полном объёме ленинским замыслам? Такое явление, как административно-командная система (АКС), приобретает в этом контексте особое звучание, так как сведение «советского проекта» жёстко к нему будет равно признанию не просто кризиса модели социализма, сложившейся в 30-е гг., но очевидным крахом ленинизма и едва ли не марксистского мировоззрения вообще с выводами отсюда о тупиковости социалистической альтернативы и оправданности событий 1991 г. как возврата России к магистральной «общечеловеческой» линии развития. Такому подходу в историографии существуют альтернативные, что ставит перед исследователем сегодня проблему истоков АКС, сути советской политической системы и их истолкования.
Западнический взгляд ярко представляет Збигнев Бжезинский, хорошо известный как противник социалистической системы ценностей. По его мнению, Ленин выступает
© Вагнер К. В., 2016 42
в качестве «хирурга истории», усилиями которого «чужеземное растение было пересажено в далёкую евразийскую империю с традициями полувосточного деспотизма», где неготовность страны и её пролетариата к социалистической революции - дилемма, решённая творчески путём реализации учения о партии как авангарде рабочего класса. «Катастрофическое наследие Ленина» есть «концентрация политической власти в руках всего лишь нескольких человек и опора на террор», а это положение даёт автору право прямо выводить из него разветвлённую сеть номенклатуры, назначенчество, «понятие коллективной вины», расстрел как средство борьбы с нерадивостью, непокорностью рабочих и в пределе - «сталинские преступления, затмевающие даже Гитлера». Аргументы: уже в «Государстве и революции» утверждается демократия как «организация для систематического использования насилия одним классом против другого, одним слоем населения против другого», что априори, по автору, означает возможность гражданской войны. Лозунг «социализма в одной стране... под прикрытием которого осуществлялось беспрецедентное завоевание общества государственным аппаратом», линейно и безальтернативно вытекает из «ленинского идеологического догматизма и политической нетерпимости», что есть «самое суровое осуждение роли Ленина в построении социализма. Бюрократическое чудовище Сталина», взращённое на почве «двойного наследства» («догматической партии и террористической тайной полиции»), остаётся незыблемым до 1982 г., но и тогда «политические препятствия на пути подлинной перестройки» оказались «непреодолимы», а Горбачёв был вынужден утверждать, что последняя является «подлинным возрождением» ленинизма. Но, несмотря на рассуждения подобного рода, американскому профессору ничто не мешает, наравне с жёстким контролем и отсутствием плюрализма, отмечать и то, что «в сфере интеллектуальной жизни царило настроение, что наступила эпоха, открывавшая новые горизонты искусства и науки» в ленинскую эпоху. Более того, признаётся, что, пусть и «в некотором смысле», но следует интерпретировать сталинское время «как эпоху великих
социальных перемен, стремительной динамики» [1, с. 256-264].
Данные соображения, как ни удивительно, пересекаются концептуально с выводами Эдварда Карра, который отмечает, что ставка на террор наблюдается со времени Ленина (здесь ссылка на практику гражданской войны). По мнению английского советолога, НЭП - внутренне крайне противоречивая система, потому что общецивилизационная тенденция в XX в. - это движение к планированию и всё большему обобществлению в экономике, а НЭП - это попытка соединить несоединимое: план и рынок, обобществлённый уклад и частнохозяйственные секторы. Без сталинской «революции сверху» ленинская революция ушла бы в песок. В этом смысле Сталин продолжил и завершил дело, начатое Лениным. При этом Карр говорит и об искажениях, внесённых сталинизмом в ход революционных преобразований, противостоит мнению, будто преступления Сталина были в природе большевизма [2].
Во введении к одному из современных коллективных трудов, повествующему о «драме российской истории», помещено признание Александра Яковлева, главного «прораба перестройки», гласящее, что он «... пришёл к глубокому убеждению, что Октябрьский переворот есть контрреволюция, положившая начало созданию тоталитарного государства, державшегося не только на идеологии, но и на массовом терроре», что Февраль «открыл путь к демократии», а Октябрь и последовавшая за ним «диктатура большевизма» уничтожила движение к ней [3, с. 57]. Тот же автор в пространной статье, предваряющей «капитальное исследование» о преступлениях советского режима, заявляет, что «люди с первого дня гражданской войны, развязанной Лениным (! - К. В.), стали жить в условиях тиранической, уголовной анархии» [4, с. 6]. Более того, до сих пор (1999 г.) «построить гражданское общество неимоверно трудно, ибо прощание с ленин-ско-сталинским фашизмом (!!! - К. В.) слишком затянулось» [Там же, с. 9-10]. В данном случае нечего и говорить о НЭПе, АКС и какой-либо трансформации политической системы, ведь вся история СССР - сплошной кошмар и деспотия.
Приведённый набор положений можно, предельно обобщая, определить в качестве одной историографической тенденции. Прежде чем представить противоположную, обратимся к самому важному источнику, исключительно после ознакомления с которым возможно делать сколько-нибудь обоснованные выводы об истоках советской политической системы, - это соображения Владимира Ленина, теоретика и практика в деле создания нового государства.
В июле - сентябре 1917 г. лидером большевиков создана книга «Государство и революция», которая имела «самое злободневное значение» как непосредственное «разъяснение массам» дальнейших их действий. Ленин считает, что отечество не равно государству, которое патриота вполне может не устраивать. «Всякое государство есть "особая сила для подавления" угнетённого класса. Поэтому всякое государство несвободно и ненародно» [5, с. 20], а значит, должно быть уничтожено в два этапа: через «насильственную революцию» буржуазное государство заменяется пролетарским, которое эволюци-онно «отомрёт» [Там же, с. 22]. Рассмотрим основные черты устройства будущего общества по «Государству и революции».
1. «Государство... есть организованный в господствующий класс пролетариат» [Там же, с. 24]. При этом требуется «сломать бюрократически-военную» машину. Это необходимая мера в интересах подавляющего большинства народа. Перед нами «государство действительно демократическое, государство Советов рабочих и солдатских депутатов» [Там же, с. 97].
2. Опора такой власти - «вооружённая сила масс»; постоянной армии нет, чиновничества тоже. «Представительные учреждения остаются, но парламентаризма как особой системы, как разделения труда законодательного и исполнительного, как привилегированного положения для депутатов здесь нет», ибо издающие законы должны нести ответственность за их исполнение.
3. «При социализме многое из "примитивной" демократии неизбежно оживает, ибо впервые в истории цивилизованных обществ масса населения поднимется до самостоятельного участия не только в голосованиях и выборах, но и в повседневном управлении.
При социализме все будут управлять по очереди и быстро привыкнут к тому, чтобы никто не управлял» (курсив мой. - К. В.) [5, с. 116]. Нужно отметить, что эта «примитивная демократия» строится на базе капиталистической культуры с учётом всех её достижений.
Из этих пунктов следует, что сначала «все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного, государственного "синдиката". Всё общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы» (важно, что «фабричная дисциплина» не есть самоцель, а только «ступенька» в движении вперёд), «громадное большинство» научится управлять государством, обеспечит контроль над меньшинством; демократия будет так полна, что в ней не окажется нужды, и тотчас же начнётся «отмирание государства» вообще [Там же, с. 101-102]. Но, несмотря на кажущуюся идеалистичность, наличествуют в книге и рациональные пояснения. Вчитаемся.
Во-первых, «об уничтожении чиновничества сразу, повсюду, до конца не может быть речи. Это - утопия». Речь идёт о разрушении старого аппарата и создании нового, который постепенно изживёт этот вредный институт - бюрократию [Там же, с. 48].
Во-вторых, отношения подчинения остаются (т. е. ждать, пока сами люди станут другими, не нужно, и это «подчинение» вооружённому авангарду всех эксплуатируемых и трудящихся), но уже сейчас «сведём государственных чиновников на роль простых исполнителей наших поручений, ответственных, сменяемых, скромно оплачиваемых "надсмотрщиков и бухгалтеров", и не смогут они над обществом стоять и по-старому властвовать, а станут народу служить» [Там же, с. 49].
В-третьих, коммунизма с сегодня на завтра никто не обещал, «ибо ввести [его] вообще нельзя» (достижение его зависит от культурной зрелости масс).
Важно учитывать, что в те же дни и месяцы Ленин пишет свои «Грозящую катастрофу и как с ней бороться», «Удержат ли большевики государственную власть?» и «Русскую революцию и гражданскую войну». Следовательно, сводить взгляды лидера большевиков к одной работе не стоит, тем
более что другие выходят за рамки теории и предлагают решение практических задач.
Но как видится Ленину проблема централизма, без которой государства нет? Владимир Ильич 23-28 марта 1918 г. диктует стенографу «Первоначальный вариант статьи "Очередные задачи Советской власти"» (название по ПСС), где даёт характеристику ключевого для нашей проблемы понятия «демократический централизм». Основные его параметры: 1) полное и беспрепятственное развитие местных особенностей, местной инициативы, а в итоге разнообразие путей, приёмов, способов, средств движения к общей цели. Причём «чем больше будет такого разнообразия, конечно, если оно не перейдёт в оригинальничание, тем вернее и тем быстрее будет обеспечено как достижение нами демократического централизма, так и осуществление социалистического хозяйства»; 2) активное участие населения в обсуждении всех готовящихся законодательных актов, распорядительных документов всех уровней; у всех возможность для осуществления того, что приняли. Такие условия сделают экономическое и политическое развитие сбалансированным, позволят «общинам» обмениваться опытом и разрабатывать собственный путь в рамках общего движения «к крупному, на машинной индустрии построенному хозяйству, в переходе к социализму» на основе принципа соревнования. Ленин особо акцентирует внимание на том, что «нет ничего ошибочней, как смешение демократического централизма с бюрократизмом и с шаблони-зацией» (!!! - К. В.) [6, с. 151-153]. Данное видение проблемы берёт начало ещё из дооктябрьских (1917 г.) наработок Ленина. С. В. Леонов отмечает, что в них «обращают на себя внимание весьма незначительные функции аппарата власти, полностью выборного, сменяемого в любое время, получающего зарплату не выше среднего рабочего. По существу, функции аппарата власти возлагались на народ, объединённый Советами». И действительно, так «пролетарское государство должно было обеспечить высочайший уровень демократических прав и свобод для большинства населения - трудящихся» [7, с. 33].
А не противоречит ли такой комбинированный термин сам себе и как соотносятся на
практике его составные части? Е. Плимак предлагает на это следующую выкладку: «Разумеется, демократический централизм -категория историческая. На первых порах социалистического строительства, когда идёт ломка старых отношений, когда массы не прониклись ещё вполне новыми идеями, чтобы сознательно участвовать в строительстве новых форм жизни, явно преобладает, доминирует централизм; на завершающих этапах... это доминирование должно прекратиться, в полную меру осуществляться демократизм - без этого просто немыслим переход к коммунизму с его основополагающим принципом "свободное развитие каждого является условием свободного развития всех"» [8, с. 49].
Необходимо остановиться и на особенностях первой советской конституции, которую 10 июля 1918 г. V Съезд Советов единогласно утвердил. Решающую роль в подготовке Конституции сыграл В. И. Ленин, который разработал, дополнил и исправил ряд основных глав и статей Конституции. По его предложению 1-й раздел Конституции составила Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа. Конституция законодательно закрепила основные завоевания Октябрьской революции: диктатуру пролетариата в форме Республики Советов, союз рабочего класса с трудовым крестьянством, переход основных средств производства в собственность народа, равноправие наций, федерацию как форму устройства, наиболее приемлемую для многонационального государства, пролетарский интернационализм, основные свободы и права трудящихся.
Конституция определяла цель Советского государства - «. уничтожение всякой эксплуатации человека человеком, полное устранение деления общества на классы. установление социалистической организации общества.». Высшим органом государственной власти РСФСР являлся Всероссийский съезд Советов, высшим законодательным, распорядительным и контролирующим органом между съездами - ВЦИК, который образовывал правительство Республики -СНК. Органы советской власти на местах -областные, губернские (окружные), уездные (районные) волостные съезды Советов, городские и сельские Советы и их исполкомы.
Вся система органов государственной власти строилась на основе принципа демократического централизма, где в том числе строгая подчинённость низших органов власти высшим. Конституция провозгласила свободу союзов, собраний, совести, печати и другие права, равноправие граждан, независимо от их национальной и расовой принадлежности, однако на практике зачастую это не имело реального подтверждения. Право избирать и быть избранным в Советы предоставлялось по достижении 18 лет рабочим, служащим, солдатам, крестьянам, казакам, «не пользующимся наёмным трудом с целью извлечения прибыли». Первая советская Конституция носила открыто классовый характер. Она устанавливала ограничения в правах для «нетрудящихся». Избирательных прав лишались помещики, капиталисты, кулаки, бывшие чиновники, жандармы и другие представители ранее господствующих классов, духовенство. В общей сложности избирательных прав было лишено 2-3 % взрослого населения. Рабочим были предоставлены преимущества в избирательном праве, по сравнению с крестьянством, в нормах представительства при выборах в Советы и на съезды Советов: 1 голос рабочего приравнивался к 5 голосам крестьян [9, с. 305-317].
В. И. Ленин выражал твёрдую уверенность в том, что народные массы через Советы способны управлять государством. Но очень скоро оказалось, что практика расходится с прогнозом. В 1919 г. В. И. Ленин признал, что из-за российской специфики, т. е. бескультурья, массам эта задача нередко не под силу - в итоге старая бюрократия возвращается. И хотя в первые месяцы и годы рабочие-партийцы активнейшим образом втягиваются в управленческие структуры, узаконивается всероссийская система рабочего контроля, но острейшее внутреннее и внешнее положение республики ведёт к самой жёсткой (иначе не выжить) централизации власти, причём в условиях острого кадрового голода. На практике вынужденно власть оказалась сосредоточена в руках задавленного нагрузкой узкого слоя большевистской партии. «Советская власть» и «партийная власть» персонально по необходимости сливались при всём осознании Лениным, целым рядом его коллег опасности, губи-
тельности для советской республики, для советской системы подобных явлений и тенденций. Тем более что уже после Бреста в нашей стране начала складываться однопартийная политическая система. Гражданская война резко ограничила демократические начала жизни общества.
Но обратимся к «Политическому завещанию» - серии статей, написанных с 23 декабря 1922-го по 2 марта 1923 г. Обозначим некоторые проблемы, которых посчитал необходимым коснуться Ленин в это тяжёлое для него время.
• Судьба партии. Аппарат «у нас, в сущности, унаследован от старого режима, ибо переделать его в такой короткий срок, особенно при войне, при голоде и т. п., было совершенно невозможно, - говорит Ленин, -вся работа должна быть направлена на улучшение аппарата» (на появление аппарата действительно советского, социалистического) [10, с. 347]. Также он предупреждает об опасности раскола, хоть и в отдалённой перспективе, из-за опоры партии на два класса. Но эти рассуждения сменяются «рядом соображений чисто личного свойства», касающихся Сталина и Троцкого. Очевидно для Владимира Ильича то, что партия может расколоться гораздо быстрее, если она не помешает столкновению человека, «сосредоточившего в своих руках необъятную власть», с другим членом ЦК, «чрезмерно хвастающим самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела» [Там же, с. 344-345]. Здесь прозорливость Ленина не оставляет сомнений. Далее читаем: «. я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно: более терпим, более лоялен, более вежлив и более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.» [Там же, с. 346]. Основной посыл - изменить «свои односторонности» и обеспечить коллегиальность руководства. Ленин предлагает увеличить число членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни (за счёт рядовых настоящих рабочих!) [Там же, с. 343-344, 346348]. Пленумы ЦК должны собираться раз в два месяца при участии ЦКК. Это позволит
давать продуманные коллегиальные решения всех вопросов, а текущей работой будут заниматься Политбюро, Оргбюро, Секретариат [10, с. 384]. Более того, расширенная ЦКК объединяется с НК РКИ (которому нужно придать права «головки с правами ЦК»). Этим двум объединившимся органам будут подконтрольны все органы государства и партии. В плане теоретической работы для служащих Рабкрина обязательно «знание основ науки управления» и связь с научными учреждениями (из того же ряда и предложение о придании законодательных функций Госплану как «совокупности сведущих людей») [Там же, с. 349-350, 353]. Но НК РКИ -это и «беспартийные контролируют партийцев», и реальное втягивание в процесс государственного управления масс - трудящихся. Ленин предупреждал партию против идеализации отдельных руководителей. Всё сказанное и фиксацию как порока - «увлечение административной стороной дела» большинства его соратников - следует, на наш взгляд, рассматривать в качестве серьёзных попыток Владимира Ильича предупредить развёртывание АКСовской тенденции.
• Большое, как никогда, внимание уделяет Ленин культурной революции. Налицо перенос центра тяжести с политической борьбы на мирную организационную, «культурную» работу, на «культурничество» [Там же, с. 372, 376]. Это ключевая проблема, так как массы страны не овладели далеко ещё буржуазной культурой, а советская власть может быть сильна только сознательностью масс. Обеспечить возможность перехода к самостоятельному, активному творческому участию масс в создании социализма и ставила целью культурная революция. Главная дилемма в том, что «. для нас эта культурная революция представляет неимоверные трудности и чисто культурного свойства... и свойства материального.» [Там же, с. 376377]. Очевидно, что Ленин понимает культуру в самом широком смысле этого слова, включая развитие производительных сил общества. Актуально мнение, что учитель должен стать опорой советского строя.
Результаты рассмотрения эволюции взглядов Ленина на задачи по строительству нового государства не дают повода заподозрить сам замысел проекта Страны Советов
в изначальном уклоне к администрированию, бюрократизации, жёсткой централизации, но налицо принципиальное сопротивление лидера большевиков всему, что может быть с этим связано. Ничего общего со сталинским пониманием партии как «своего рода ордена меченосцев внутри государства Советского, направляющего органы последнего и одухотворяющего их деятельность», нет [11, с. 71]. Другое дело, что в процессе осуществления задуманного не обошлось без значительных искажений.
К представителям историографического направления, полярного приведённому в начале, можно отнести С. Королёва, который в рамках дискуссии на страницах «Философского альманаха» пишет о том, что сталинская альтернатива не может рассматриваться как необходимое следствие Октября, не может рассматриваться как одна из тенденций в пределах ленинской концепции переходного периода, потому что здесь разные представления у Ленина и Сталина о путях, средствах решения задач модернизации страны, разные представления о путях движения к социализму и разные представления о самой сущности социализма. Сталинский перелом не был неизбежным, а умерщвление НЭПа - возобладание волюнтаристской политики над компромиссной реалистической стратегией, отказ от понимания политики как концентрированного выражения экономики [1, с. 106-133]. Источники во многом подтверждают эту позицию.
Вполне справедливым представляется заключение Ю. Красина: «Крах авторитарно-бюрократического социализма как раз и объясняется разрывом с принципами демократии и гуманизма. Социализм и демократия нераздельны. Как отмечал Ленин, последовательное развитие демократии непременно ведёт к социализму. Поэтому есть все основания считать, что XXI век будет веком демократии и социализма» [Там же, с. 304]. Сегодня данные понятия представляются в рамках политических дискуссий как полярные по смысловому наполнению, но, в самом деле, как много бы мог дать их синтез в рамках единой общемировой тенденции развития.
ЛИТЕРАТУРА
1. Квинтэссенция: философский альманах / сост. В. И. Мудрагей, В. И. Усанов. - М. : Политиздат, 1990. - 447 с.
2. Карр Э. История Советской России. - Кн. 1, т. 1-2. Большевистская революция. 19171923 / пер. с англ. ; предисл. А. П. Ненарокова. - М. : Прогресс, 1990. - 768 с.
3. Драма российской истории: большевики и революция / под ред. академика А. Н. Яковлева. - М. : Новый хронограф, 2002. - 449 с.
4. Чёрная книга коммунизма. Преступления, террор, репрессии. - М. : Изд-во «Три века истории», 1999. - 768 с.
5. Ленин В. И. Полное собрание сочинений : в 55 т. - М. : Изд-во политической литературы, 1967-1975. - Т. 33. Государство и революция. - 1969.
6. Ленин В. И. Указ. соч. - Т. 36. Март - июль 1918. - 1974.
7. Леонов С. Советская государственность: замыслы и действительность (1917-1920) // Вопросы истории. - 1990. - № 12.
8. Плимак Е. Г. Политическое завещание В. И. Ленина: истоки, сущность, выполнение. - 2-е изд., перераб. и доп. - М. : Политиздат, 1989. -223 с.
9. Титов Ю. П. Хрестоматия по истории государства и права России. - М. : Проспект, 2000. -472 с.
10. Ленин В. И. Указ. соч. - Т. 45. Март 1922 -март 1923. - 1970.
11. Сталин И. В. Сочинения : в 13 т. - Т. 5. - М. : Государственное издательство политической литературы, 1951.
