CC BY
44
УДК 303.446.4; 94(47).05; 94(497.1)
БАБЕНКО О.В.* ДИСКУССИОННЫЕ ВОПРОСЫ БАЛКАНСКОЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ XVIII в. DOI: 10.31249/rhist/2022.02.05
Аннотация. В статье представлена отечественная историография 2000-х годов, прямо или косвенно связанная с проблемами балканской политики России XVIII в. На ее основе выделяется ряд дискуссионных вопросов, суть которых раскрывается в данном исследовании. Делается вывод о значении балканской политики России и спорных проблемах историографии.
Ключевые слова: балканская политика России, XVIII в.; балканские христиане; южные славяне.
BABENKO O.V. Controversial issues of the Balkan policy of Russia of the XVIII century.
Abstract. The article presents the Russian historiography of the 2000s, directly or indirectly related to the problems of the Balkan policy of Russia in the XVIII century. On its basis, a number of controversial issues are highlighted, the essence of which is revealed in this study. A conclusion is drawn about the importance of the Balkan policy of Russia and the controversial issues of historiography.
Keywords: Balkan policy of Russia, XVIII century; Balkan Christians; Southern Slavs.
Для цитирования: Бабенко О.В. Дискуссионные вопросы балканской политики России XVIII в. (Статья) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 5: История. - Москва : ИНИОН РАН, 2022. - № 2. - С. 87-108. DOI: 10.31249/rhist/2022.02.05
* Бабенко Оксана Васильевна - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела истории Института научной информации по общественным наукам РАН (ИНИОН РАН). E-mail: [email protected]
Введение
Балканская политика России - имеются в виду, прежде всего, российско-южнославянские отношения - всегда привлекала внимание историков. В поле зрения исследователей попадают также Молдавия и Валахия - частично относящиеся к Балканскому полуострову, через которые русские войска в случае необходимости могли бы продвигаться вглубь Балкан. Политика России в отношении Греции часто рассматривается отдельно, например, в связи с «Греческим проектом» Екатерины II. Упоминания об Албании в трудах о взаимоотношениях Петербурга с балканскими странами встречаются редко, поскольку албанцы не оказывали серьезного сопротивления османам и не были опорой России на Балканах.
Связи России с южным славянством имеют многовековую историю. Южнославянское (прежде всего болгарское) влияние ощущалось главным образом в русской культуре, особенно в письменности. Так, пришедшие на Русь после крещения Библия и богослужебные книги были написаны на церковнославянском языке, схожесть которого с разговорным языком населения Руси способствовала осознанию этнической близости восточных славян с южными. В Х1У-ХУ1 вв. письменные нормы русского литературного и церковно-славянского языков были приближены к балканским (болгарским, отчасти сербским и румынским) нормам. В то же время с XVI в. шло активное проникновение русской печатной книги в болгарские земли.
Появившаяся в России XVI в. концепция «Москва - третий Рим» требовала решения проблемы нахождения миллионов христиан под мусульманским игом. Это была одна из серьёзных причин, по которой Россия вела напряженную борьбу с Османской империей. В 1676 г. началась победоносная для Москвы русско-турецкая война, длившаяся пять лет. Итогом войны стало установление границы с Османской империей по Днепру и признание турками воссоединения Левобережной Украины с Россией. Однако Крымские походы времен царевны Софьи были безуспешными, и только в 1695-1696 гг. Россия упрочила свои позиции в противостоянии с Османской империей - Азовские походы Петра I закончились взятием Азова и сооружением крепости Таганрог.
В XVIII в. формируется балканское направление во внешней политике России, главной составляющей которого оставались победоносные для Петербурга русско-турецкие войны. В книге «История Балкан: век восемнадцатый» XVIII столетие именуется судьбоносным периодом, когда «Балканы вернулись в лоно Европы» [12, с. 3]. Это время характеризуется оживлением, обогащением и упрочением русско-южнославянских связей. К началу XVIII в. многие балканские славяне оказались под властью Османской империи (болгары, сербы, немалая часть населения Боснии и Герцеговины, Черногории). В то же время жители Далмации, Хорватии, Словении и части Боснии находились в составе монархии Габсбургов, часть населения Черногории - Венецианской республики. Славяне Османской империи, «неверные» и бесправные, оказались в гораздо более тяжелом положении, чем славянское население Габсбургской монархии. Албанцы и греки были подчинены туркам-османам, но грекам удалось сохранить свою культурную обособленность.
Россия искала опору на Балканах в лице своих единоверцев, которым удалось в период иноземного гнета сохранить православную культуру. Такой опорой стали прежде всего черногорцы, которые наиболее активно сопротивлялись османам, и сербы, дававшие серьезный отпор завоевателям и служившие в российской армии. В перспективе большие надежды связывались с греками.
Историография балканской политики России включает сотни научных трудов. Особый вклад в ее изучение в России внесли исследователи из Института славяноведения РАН. В настоящее время продолжают выходить публикации, посвященные различным аспектам балканской политики России XVIII в. Среди наиболее фундаментальных научных трудов 2000-х годов следует выделить коллективные монографии «Век Екатерины II : дела балканские», «Славянские народы Юго-Восточной Европы и Россия в XVIII в.» и «Черногорцы в России», книги В. Н. Виноградова «Двуглавый российский орел на Балканах. 1683-1914» и И.И. Лещиловской «Сербский народ и Россия в XVIII в.». Главное отличие современной историографии от научной литературы советского времени заключается в том, что в 2000-е годы наметился отход от положения о материальных интересах и экспансии российского царизма на Балканах. Исследователи доказывают, что планы решения бал-
канских проблем, составленные русскими царями в XVIII столетии, определили политические и религиозные особенности перекройки карты Балкан в XIX в. Кроме того, отечественные историки опровергают распространенное в зарубежной литературе утверждение о прозападной внешнеполитической ориентации южных славян.
В рассматриваемой проблематике можно выделить спорные вопросы, связанные с тремя этапами балканской политики России: эпохой Петра I, правлением его преемников и царствованием Екатерины II. Они и будут рассмотрены в нашей статье в соответствии с общей канвой событий.
Прутский поход и договоры Петра Великого с Турцией
2(13) июля 1700 г. Россия заключила перемирие с Турцией сроком на 30 лет, но уже в 1710 г. Стамбул при подстрекательстве Франции, Швеции и других европейских держав объявил войну России. В числе событий очередной русско-турецкой войны был печально известный Прутский поход Петра I. Об этом походе написано гораздо меньше научных трудов, чем о победоносных сражениях русской армии, например о Полтавской битве. Более того, специальных монографических исследований о нем в российской историографии практически нет. Единственная книга на эту тему принадлежит перу Я.Е. Водарского (ИРИ РАН) «Загадки Прутско-го похода Петра I» [5]. Прутский поход, как правило, рассматривается в трудах о русско-турецких отношениях, русско-турецких войнах. Из последних крупных исследований следует выделить монографию В. А. Артамонова (ИРИ РАН) «Турецко-русская война 1710-1713 гг.» [1]. Как справедливо отмечает автор, «в нашей стране победы русского оружия, естественно, привлекали большее внимание, чем поражения» [1, с. 13].
События Прутского похода нашли также свое отражение в монографии В.Н. Виноградова [4], его же главе в книге «История Балкан: век восемнадцатый» [12] и в монографическом исследовании И.И. Лещиловской [15], а также в ряде научных статей. В связи с этим встает вопрос о том, как историки определяют цели Петра I в Прутском походе. Стремилась ли петровская Россия к территориальной экспансии? Какие цели она преследовала в от-
ношении балканских христиан? И.И. Лещиловская (Институт славяноведения РАН) характеризует программу действий Петра Великого следующим образом: «выступление русской армии против неприятеля, движение в глубь турецких владений, освобождение объединенными усилиями России и подвластных Турции народов от власти султана христиан и восстановление их государственности» [15, с. 43]. А.А. Кулинич (Брянский государственный университет им. И.Г. Петровского) дает такое определение планам Петра: «был выбран наступательный план в балканском направлении: стремительный переход через русские, польские, украинские земли, пересечение территории Молдавского княжества и выход к переправам на Дунае - стратегическом рубеже на Балканах» [13, с. 110].
В. Н. Виноградов (Институт славяноведения РАН) считает, что в начале Прутского похода наметилась стратегическая линия России в балканском регионе на долгие годы. Она состояла в отказе от территориальных приобретений во владениях Османской империи и создании независимых государств на Балканах под эгидой России [12, с. 57]. А И.С. Достян (Институт славяноведения РАН) не соглашается с ним, полагая, что задача расширения границ на юге была лишь временно отложена из-за поражения Прутского похода [8, с. 34].
В 1710 г. турецкой дипломатии удалось не допустить складывания антиосманского фронта, хотя султан Ахмед III изначально не ставил перед собой больших и далеко идущих целей. В качестве великого везира он избрал Мехмед-пашу Балтаджи, который, как подчеркивает В.А. Артамонов, отличался снисходительностью, пугливостью и не хотел разрыва отношений с Россией [1, с. 35]. А российская сторона, наоборот, переоценила свои возможности, вдохновленная недавними победами. Кроме того, как верно замечает А.В. Дмитриев (Новосибирский государственный университет), «ошибочной оказалась сделанная Петром ставка на всеобщее восстание христианских народов на Балканах при первом же появлении русской армии на османских территориях» [7, с. 154].
Накануне Прутского похода Петр I направил балканским христианам три воззвания - «Грамоту черногорскому народу», «Грамоту христианским народам, подвластным Турции» и «Ма-
нифест Молдавии и Валахии и всем христианским народам». Затем Петр лично обратился к некоторым церковным иерархам Греции. В этот период в Санкт-Петербург с ходатайством по делам южных славян приехал купец из Дубровника Савва Владиславич-Рагузинский, ставший впоследствии советником царя по балканским делам. Он призывал к освобождению южного славянства из-под исламского гнета под эгидой России.
Дискуссионным является вопрос о степени участия С. Вла-диславича-Рагузинского в составлении царских воззваний. Так, В.Н. Виноградов пишет, что тот «участвовал в составлении грамоты к черногорцам и всем христианам Балкан, с которой Петр обратился к ним 3(14) марта 1711 г.» [16, с. 72]. Е.И. Чепильченко (МГУ им. М.В. Ломоносова) утверждает, что Владиславич-Рагу-зинский «считается автором проекта, представленного Петру в конце 1710 или начале 1711 г., в котором большое место было уделено взаимоотношениям с балканскими народами» [17, с. 80]. Г.Л. Арш (Институт славяноведения РАН) пишет, что Владисла-вич-Рагузинский был «автором проекта и инициатором обращений к балканским христианам» [2, с. 78]. А И.И. Лещиловская делает заключение общего характера: «ему принадлежала идея царского обращения к христианским народам Балкан с призывом поддержать Россию в войне с Турцией» [16, с. 280]. Исследования вышеуказанных авторов не позволяют прийти к однозначному выводу о том, к каким именно грамотам русского царя имел отношение уроженец Герцеговины и в какой степени он участвовал в их составлении - предложил ли царю свой проект или проекты, которые корректировались Петром, или был автором всех документов? Из воззваний следует, что царь хотел избавить христиан от иноверческой тирании. Как пишет И.С. Достян, он обещал балканским христианам «не только освобождение от турецкой власти, но и создание самостоятельных государств под покровительством России» [8, с. 33]. Совершенно очевидно, что и Владиславич-Рагузинский стремился к этому.
Но Прутский поход пошел не так, как это ожидалось. Господарь Валахии К. Брынковяну, заподозренный турками в измене, не решился выступить навстречу русским. Более того, он не дал сербам из Баната переправиться через Дунай и соединиться с войсками Петра I. Учитывая эти обстоятельства, российский военный
совет поднял вопрос о необходимости повернуть назад. Однако царь принял не подлежавшее обсуждению решение продвинуться вниз по течению реки Прут, которое повлияло на исход похода и на отношения России с балканскими христианами.
Остается вопрос о том, почему Петр I вместо обороны выбрал поход на далекий Прут. В его окружении мнения о стратегии борьбы с османами разделились. В. А. Артамонов делает упор на то, что Петра I вдохновил господарь Молдавии Д. Кантемир, который накануне провозгласил свое княжество русским протекторатом. Как сказано в книге Артамонова, «в палатке генерала Я.В. Брюса зачитали обращение Кантемира, просившего всю русскую армию спешить к его столице» [1, с. 118]. Некоторые российские дипломаты и генералы (Г.И. Головин, П.П. Шафиров,
A.И. Репнин и др.) поддержали Петра. За оборонительную тактику выступали генералы-иностранцы Л.Н. Алларт, В. Беркгольц, д'Энсберг, фон дер Остен, по словам А.А. Кулинича, «в русской армии иностранцы в начале XVIII в. преобладали среди высшего командования» [14, с. 84]. Однако иностранным генералам пришлось прекратить настаивать на своем в связи с расколом в среде высшего командования. В. А. Артамонов считает, что дело решила яркая речь курляндца Рённе, сделавшего акцент на силу русских войск и ожидавшееся восстание всего православного люда в связи с наступлением армии Петра [1, с. 120]. В.Н. Виноградов полагает, что «царя увлек поток просьб о помощи, доносившихся с Балкан и сопровождавшихся заверениями, что едва российское воинство вступит на попранные османами земли, как последует общий взрыв недовольства» [12, с. 55].
9 июля в сильную жару у местечка Станилешти русская армия была окружена превосходящими силами турок и крымскотатарской конницы. В осажденной армии не было ни хлеба, ни воды. Вследствие атаки янычар русские понесли большие потери. Русская армия уже через два дня оказалась блокирована противником. В историографии нередко поднимается вопрос о том, кто был в этом виноват, но однозначного ответа на этот вопрос нет. Если
B.А. Артамонов возлагает ответственность на нескольких генералов-европейцев [1, с. 142-144], то другой известный исследователь, Я.Е. Водарский, останавливается на одном имени из этого
списка - немце Янусе фон Эберштедте, командовавшем русской кавалерией [6, с. 5].
В результате неудачного похода Петр I вынужден был пойти на серьезные уступки туркам. Россия добилась перемирия, вернув Стамбулу Азов, разрушив Таганрог и отказавшись от вмешательства в польские дела. Итоги Прутского похода можно однозначно назвать дискуссионным вопросом историографии: исследователи представляют их по-разному, и каждый ученый делает акцент на наиболее важном последствии поражения. Так, Я.Е. Водарский не считает Прутский поход поражением Санкт-Петербурга: «Мужество и дисциплинированность русских регулярных войск и незаинтересованность (скажем так) в войне рядовых турок делали исход генерального сражения сомнительным для турок даже при их неоспоримой храбрости. Сражение было прерванным. Назвать его военным поражением (курсив автора. - О. Б.) русской армии было бы неправильно» [6, с. 23]. Он же пишет в своей монографии о подписании Прутского договора следующее: «Заключение мира позволило избежать затяжной войны на два фронта и сосредоточить усилия на завершении Северной войны, т.е. на получении выхода в Балтийское море» [5, с. 183]. В.Н. Виноградов утверждает, что роковое развитие событий Прутского похода «перечеркнуло планы широкого сотрудничества с южнославянскими народами, молдаванами и валахами» [16, с. 76]. Он же в книге «История Балкан: век восемнадцатый» назвал одну из глав так: «Трагедия на реке Прут» [12, с. 55]. Нельзя не согласиться с В.А. Артамоновым в том, что «из-за масштабных потерь на юге Петр I лишился значительной части влияния в Молдавии, Валахии, Черногории, Герцеговине, Сербии, Западной Черкесии и Кабарде» [1, с. 401]. А Г.Л. Арш отмечает, что балканские христиане были очень разочарованы в связи с поражением Петра Великого на Пруте [2, с. 77]. Впоследствии Адрианопольский договор 1713 г. подтвердил основные статьи Прутского договора.
Во время отступления остатков русской армии после поражения в Прутском походе начали поступать известия о восстании южных славян, охватившем Старую Сербию, Герцеговину и Северную Албанию. Повстанцами руководил полковник российской армии М. Милорадович, серб по национальности. Они разоряли мечети, жгли деревни, опустошали целые округа, уничтожали ту-
рок физически. По свидетельству Милорадовича, в антитурецком движении участвовали 29 800 человек [16, с. 77]. Но восстание разгорелось слишком поздно, когда остатки армии Б. П. Шереметева уже отступили за Днестр. Черногорцам пришлось самостоятельно отбивать наступление турецких карателей. О трагедии на реке Прут они не знали по причине того, что любая информация в начале XVIII в. распространялась медленно. В 1714 г. Черногорию опустошил Нуман-паша. А в 1715 г. в Санкт-Петербург приехал митрополит Данило Негош с просьбой об установлении российского протектората над Черногорией и о денежной помощи. Петр I дал своё согласие на это и «советовал сохранять мир» [16, с. 77]. Между тем связи России с южнославянским миром продолжали развиваться. В Россию переселялись южные славяне, спасавшиеся от расправ османских властей, а также те, кто желал навсегда уехать из габсбургских владений.
В 1720 г. в Константинополе был подписан «вечный мир» между Россией и Турцией. Современные исследователи не пишут об этом договоре, исключением является лишь работа А. М. Дубровского (Брянский государственный университет им. И.Г. Петровского) [10]. Между тем он имел важное значение для взаимоотношений России и Турции, что в свою очередь отражалось на положении южных славян и российско-южнославянских отношениях. В этом договоре Петр I соглашался на восстановление Турцией фортификационных укреплений Азова, разрушенных русскими по условиям Прутского мира. Принципиально новая статья (по сравнению с договором 1713 г.) посвящалась условиям передвижения православных купцов и следующих в Иерусалим паломников по территории Турции. Еще одна статья закрепила присутствие в Стамбуле русского министра-резидента, что указывало на укрепление русско-турецких отношений [10, с. 70]. Такое благоприятное соглашение давало надежду на не менее благоприятные изменения в положении южных славян и всех балканских христиан.
Отношение России к балканским христианам при преемниках Петра I
Проблема взаимоотношений России с христианским населением Балкан при политических наследниках Петра освещается в
историографии гораздо слабее, чем та же проблема в петровскую эпоху или блестящее царствование Екатерины II. Внимание историков этого времени сосредоточено прежде всего на европейских делах - более важных в тот период, чем отношения России с Турцией. Кроме того, после смерти Петра I среди правителей не было сильных личностей, способных предпринять масштабные акции на балканском фронте. Как справедливо отмечается в книге «Славянские народы Юго-Восточной Европы и Россия в XVIII в.», «может быть, оно и к лучшему, что ничтожества, занимавшие престол, в сферу внешних дел вмешивались редко, да и то для того, чтобы поставить подпись под соответствующим указом» [16, с. 80].
Тем не менее в отдельных трудах общего характера вышеуказанная проблема затрагивается. Можно назвать статью Т.В. Ершовой и А.А. Афанасьевой (Московский городской педагогический университет) «Отношения России с Черногорией в годы правления Елизаветы Петровны» [11]. Дискуссионные вопросы историографии балканской политики России этого периода связаны именно с царствованием Елизаветы Петровны, но для полноты картины необходимо сделать краткий очерк предшествующих событий.
28 января (8 февраля) 1725 г. после продолжительной болезни скончался российский император Петр I. Правившие после него Екатерина I, Петр II, Анна Иоанновна и другие правители были равнодушны к государственным делам. Тем не менее при дворе всегда находились сведущие люди, способные решать важные внутренние и внешнеполитические проблемы. Поэтому нельзя утверждать, что балканское направление внешней политики в правление не обладающих государственной смекалкой властителей было забыто. Не были прерваны и связи с балканскими христианами: так, сербы служили, в частности, в русском экспедиционном корпусе, состоявшем из 10 пехотных и 7 кавалерийских полков [16, с. 80].
В связи со «случайностями» на престоле (по выражению В. О. Ключевского) после смерти Петра I Россия фактически оказалась в международной изоляции. Выходом из нее мог стать союз с одной из ведущих европейских держав. Выбор пал на Австрию, которая успела отвоевать у Османской империи Северную Сербию с Белградом, часть Боснии и Валахии. Более того, Россия могла
сохранить завоеванные при Петре I позиции на Балтике и в Центральной Европе и возобновить продвижение на юг только в сотрудничестве с Австрией. В 1726 г. был заключен военно-политический союз с Веной. Как отмечает В.Н. Виноградов, «его "секретнейший артикул" предусматривал взаимопомощь в случае турецкого нападения на одну из держав» [4, с. 28].
На Балканах сохранялись антитурецкие и пророссийские настроения. В 1737 г. представители боярства и высшего духовенства Дунайских княжеств обратились к Анне Иоанновне с просьбой избавить их от «ига турецкого» и сделать российскими подданными. Однако, как сказано в книге «Славянские народы Юго-Восточной Европы и Россия в XVIII в.», осуществление этих пожеланий «оказалось за пределами возможностей царской власти» [16, с. 85]. Еще одно справедливое утверждение звучит следующим образом: «сконцентрировать все внимание на... южном направлении не удавалось, сумятица европейской политической жизни отвлекала внимание в разные стороны» [4, с. 28].
В 1735-1739 гг. Россия в очередной раз воевала с Турцией, но лишь в последний год войны «было решено перенести центр операций на балканское направление, войска переправились через Днестр» [16, с. 85]. 17(28) августа 1739 г. уже в сражении под Ста-вучанами на р. Прут российскими войсками была разгромлена 90-тысячная армия Вели-паши. Однако переговоры с Османской империей зашли в тупик, а вмешательство Австрии в конфликт желаемого результата не принесло.
Тем не менее в конце войны Карл VI Габсбург призвал «турецких христиан» начать восстание, обещая им привилегии на габсбургских землях. Австрийские военные операции развернулись на сербских территориях. Как пишет О.В. Медведева (Институт славяноведения РАН), «в эти годы по Балканскому полуострову прокатилась волна антитурецких выступлений» [16, с. 299]. В частности, южные славяне начали восстание, которое охватило Старую Сербию (Косово), Северную Албанию и частично Герцеговину. Повстанцы захватили город Нови-Пазар, но за успехами последовали провалы: «турки зашли в тыл цесарской армии, та отступила и из Косова, и из Боснии, и начались расправы над сербами» [4, с. 31]. Кроме того, Вена пошла на сепаратные переговоры с Турцией, что стало неприятной неожиданностью для России.
В результате Стамбул получил сербские и валашские земли. Санкт-Петербург же по итогам мирных переговоров с Портой вернул себе Азов, но без права его укреплять. Россия не могла иметь флот на Азовском и Черном морях и даже не имела права строить корабли. По окончании войны сотни болгар, сербов и греков ушли вместе с русской армией в Россию.
В 1746 г. был подтвержден русско-австрийский союз, но продвижение в балканских делах пришлось отложить. Для России первостепенным было западное направление во внешней политике. В отношениях с Османской империей господствовала осторожность. Тем не менее связи русских с южными славянами не прекращались. Правда, инициативы теперь всегда исходили от последних. В Россию постоянно поступали жалобы о притеснениях со стороны как турок, так и габсбургских властей. Особо отмечались гонения на православную веру, которые воспринимались славянами как посягательство на их национальную самобытность.
Сербы из габсбургских земель рассматривались Санкт-Петербургом как желанные подданные. Они уже фактически превратились в военное сословие и могли помочь России оберегать ее южные рубежи. 18(29) мая 1727 г. был образован Сербский гусарский полк. Изначально в нем было 340 человек, он нес службу на Украине. В 1730 г. полк был переброшен в Персию, затем он переместился в Ригу, а в 1733-1735 гг. участвовал в войне за польское наследство. В 1738 г. в нем насчитывалось 796 солдат и офицеров [16, с. 88]. Немало сербов служили и в других российских частях, сформированных из уроженцев Балканского полуострова. Попавшие в Россию южнославянские полки сыграли существенную роль в обороне южных рубежей страны. В августе 1754 г. в Бахмутской провинции появился район размещения сербских поселенцев - Славяносербия с административным центром в г. Бах-мут. Сербы прибыли в Россию под предводительством полковников Ивана Хорвата, Ивана Шевича и Райко де Прерадовича. Они получили земли по южному берегу Северского Донца между речками Бахмутом и Луганью. Славяносербия была поделена на три части: левую - земля поселений полка Р. де Прерадовича, правую -земля поселений гусар И. Шевича и третью, на которой находились редуты и планировалось строительство крепостей [9, с. 19].
Впоследствии этот район был заселен также другими южными славянами и молдаванами.
В османских землях главным центром интересов России была Черногория. Однако ее митрополит Василие (Василий) Петрович1 поставил в затруднительное положение российскую Коллегию иностранных дел, направив им записку, в которой заявлялась необходимость объявить войну Порте [16, с. 91]. Ответ был очень осторожным: говорилось лишь о возможности оказать помощь Черногории в случае необходимости. Кроме того, по утверждению Н.И. Хитровой (Институт славяноведения РАН), Василие Петрович в середине 1750-х годов представил императрице Елизавете Петровне несколько проектов, в том числе об организации переселения в Россию черногорцев [18, с. 67]. Следует отметить, что В. Н. Виноградов упоминает лишь последний проект, а остальные обходит вниманием [16, с. 91-92].
В 1758 г. в Россию приехала черногорская депутация, состоявшая из митрополита Василие Петровича, гувернадура Станислава Радонича и черногорских старейшин. Они просили сделать черногорцев российскими подданными и добивались ряда преференций. Депутация содержалась за счет российской стороны, оплачивались все ее расходы. 18 мая 1758 г. Елизавета Петровна издала указ о пересылке черногорцам одной тыс. золотых монет с собственным изображением. Приехавшие в Петербург черногорцы были награждены золотыми медалями. 6 октября того же года вышел указ императрицы, удовлетворивший просьбу Василие Петровича о назначении ежегодной субсидии в 15 тыс. рублей для Черногории [18, с. 58]. Как справедливо отмечает В.Н. Виноградов, «указ имел долговременный стратегический характер, Черногория рассматривалась как зона российского влияния, как важный центр предстоящего процесса освобождения» [16, с. 92]. Интересно, что известный балканист выделяет только последний указ Елизаветы Петровны, а о первом ничего не пишет. Следовательно, он не придает ему значения либо не имеет точной информации о нем, что маловероятно. Указ от 18 мая 1758 г. анализируется в статье
1 В современной российской историографии одни исследователи пишут имя митрополита как Василие Петрович, другие - как Василий Петрович. Мы придерживаемся первого варианта, поскольку он часто используется крупными историками-балканистами. - Прим. авт.
Т.В. Ершовой и А.А. Афанасьевой, которые демонстрируют его существенную значимость [11, с. 21].
Екатерина II и Балканы
Балканская политика Екатерины II основывалась на прежней системе связей с южными славянами. Этому посвящена коллективная монография «Век Екатерины II : дела балканские» [3], а также главы в нескольких трудах общего характера. На царствование Екатерины Великой пришлись русско-турецкие войны 1768-1774 гг. и 1787-1791 гг., провозглашение принципа покровительства России православным народам Османской империи и так называемый Греческий проект.
Екатерина II взошла на престол в результате дворцового переворота 28-29 июня (9-10 июля) 1762 г. Она нередко заявляла о том, что нет необходимости расширять территорию Российской империи. В отечественной историографии существует точка зрения, согласно которой эти заявления являлись основным «постулатом российской внешней политики» [12, с. 115]. Однако И.С. Достян не воспринимает их буквально и считает, что подобные утверждения, наоборот, служили «обоснованием территориальной экспансии не только России, но и других европейских правительств» [8, с. 35]. Поэтому она предполагает, что есть основания констатировать наличие у российского руководства задачи «территориальных приращений» за счет Балкан [8, с. 36].
Екатерина II продолжала выплачивать пособие Цетинскому монастырю, установленное еще Петром I. При ней в Россию переехал митрополит Василие Петрович, пожелавший умереть на русской земле. На имя императрицы поступали прошения от офицеров российской армии южнославянского происхождения о производстве их в следующий чин. Но в историографии отмечаются и негативные истории, связанные с представителями южного славянства. Так, например, генерал-поручик И. Хорват, серб по национальности, был обвинен в злоупотреблениях, и его дело обстоятельно расследовалось [16, с. 94].
В начале правления Екатерины II многие жители Далмации выразили желание переехать в Россию. Для выяснения этого вопроса в Далмацию должен был отправиться поручик И. Кончаре-
вич. Однако Россия в то время находилась в сложном международном положении и не могла открыто выразить согласие на переселение хорватов. Поэтому ответ Коллегии иностранных дел жителям Далмации был весьма сдержанным. Принимать их собирались тайно. Переселенцам было предложено прибывать «малыми партиями», а при переходе через габсбургские земли называться «вольными людьми» [16, с. 95].
В 1768 г. (война 1768-1774 гг., завершившаяся Кючук-Кайнарджийским миром) в связи с вмешательством России в польские дела Турция объявила ей войну. Порта располагала более многочисленным воинским контингентом, поэтому современники считали, что у нее больше шансов на победу. В 1769 г. Стамбул заключил союз с Барской конфедерацией, сражавшейся против России в Польше. Однако уже 26 июня (7 июля) 1770 г. в знаменитом Чесменском сражении, произошедшем в Эгейском море, русские корабли уничтожили турецкий флот. Русские моряки господствовали в Восточном Средиземноморье, на побережье которого жили греки, южные славяне и православные албанцы. Летом 1770 г. фельдмаршал П.А. Румянцев нанес турецкой армии поражения сразу в трех битвах (при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле). Среди балканских христиан распространялась грамота Екатерины II от 29 января (9 февраля) 1769 г. к «христолюбивым обществам единоверных нам благочестивых святыя восточныя церкве греческих и славянских народов». Императрица обещала им помощь, призывала бить врага и вернуть Константинополю православие. Все народы, которые будут делать общее дело с Российской империей, Екатерина назвала ее друзьями. Однако мысль о включении этих народов в состав России в документе отсутствовала. Это означало, что «предполагалось их самостоятельное существование в дальнейшем» [16, с. 98].
В мае 1770 г. фаворит Екатерины II Г.Г. Орлов предложил после взятия Бендер овладеть Варной, а затем отправиться в Константинополь с целью заключения выгодного для России мира. Война с Турцией развивалась в то время как победоносная, перспективы сотрудничества с южными славянами и греками казались великолепными. Однако Совет при высочайшем дворе решил, что легкой победы не будет, и отложил этот план на неопределенное время. Последующие события развивались для русской армии
безуспешно, а восстание балканских христиан было возможным только при опоре на армию Румянцева, которая находилась на Балканах далеко не всегда.
В то время на отношения России с южными славянами влияла опасная перспектива военного столкновения с Веной. Австрию раздражало принятие Россией на службу сербов, переселившихся в ее пределы из монархии Габсбургов, и поощрение повстанческого движения в соседних с габсбургскими землях, которые Вена считала сферой своего влияния. Более того, в конце 1771 г. Австрийская империя заключила с Портой субсидную конвенцию, по которой обязалась добиться от России заключения мира с Турцией с возвращением последней занятых русскими «крепостей, провинций и территорий». Другими словами, назревала перспектива военных действий на двух фронтах, но России удалось ее избежать. Санкт-Петербург дал согласие на раздел Польши, после чего внимание Вены переключилось с Балкан на польские дела. Австрийцы отказались от военного противостояния с Россией, но не оставили мысль создавать ей препятствия на международной арене. Тем не менее отношения Санкт-Петербурга с южными славянами стали более тесными. Дипломату А.М. Обрескову удалось сделать так, чтобы российское влияние могло проникнуть на Балканы под знаком религиозного покровительства христианам.
Султан считался духовным владыкой всех мусульман, поэтому логично было бы распространить титул царя на всех православных христиан. Для этого надо было зафиксировать в мирном договоре идею религиозного покровительства. Путь к этому проложил фельдмаршал П. А. Румянцев: он переправил армию на правый берег Дуная и двинул ее к Балканскому хребту. 9(20) июня 1774 г. А.В. Суворов обратил в бегство 40-тысячный корпус неприятеля. Румянцев же двинулся к Шумену, где находился великий везир. Последний не стал дожидаться нападения и послал в ставку фельдмаршала гонца с просьбой о перемирии. В результате 10(21) июля 1774 г. в деревне Кючук-Кайнарджи был подписан мирный договор. В коллективной монографии «Славянские народы Юго-Восточной Европы и Россия в XVIII в.» справедливо отмечается, что «Кючук-Кайнарджийский мир составил эпоху в истории России и Балкан». Он «впервые на международном уровне признавал право России на покровительство части балканских
христиан» [16, с. 104-105]. Как сказано в книге «Век Екатерины II: дела балканские», «конечной целью всех усилий покровительствующей державы являлось обретение христианами равноправия... Вероятно, сами творцы Кючук-Кайнарджийского мира, прорубая окно на Балканы, не сознавали далеко идущих последствий 14-го артикула насчет права посланников "говорить" в пользу единоверцев» [3, с. 21]. С этого соглашения начался отсчет нового этапа отношений между Россией и южными славянами, а также всеми балканскими христианами.
Кючук-Кайнарджийский договор стал триумфальным для Санкт-Петербурга: Россия получила выход к Черному морю, степям Причерноморья, право иметь флот на Черном море и право прохода через проливы Босфор и Дарданеллы. Кроме того, она приобрела Азов, Керчь, Кубань и Кабарду. Крым был отторгнут от Порты и объявлен независимым ханством, набеги его конницы на южнорусские земли прекратились. Шесть статей договора посвящались положению христиан и христианской церкви в Османской империи. Объявлялась амнистия всем, кто воевал против Порты или проявил нелояльность к султану. Россия получила право построить в Стамбуле православную церковь. Порта пообещала защиту христианским церквям и христианскому закону. Россия могла теперь выступать перед Османской империей в пользу населения тех территорий, которые в ходе войны были заняты русскими войсками, но возвращены по условиям мира Турции (Дунайские княжества и острова Архипелага). Как отмечалось выше, было признано право России на покровительство некоторым балканским христианам. Это покровительство в перспективе подразумевало обретение христианами равных прав с мусульманами.
В 1780-х годах набирали силу греческие интересы императрицы. 10 (21) сентября 1782 г. Екатерина II отправила письмо императору Священной римской империи Иосифу II, в котором был изложен так называемый Греческий проект - его центральной идеей было возрождение Греции. В то время составной частью идеологии просвещения являлось эллинофильство. Европейцы увлекались культурой Древней Греции, читали труды ее философов, изучали афинскую демократию. Представители греческой диаспоры обращались к Екатерине II с просьбой освободить Грецию от османского гнета. Как пишет Г. Л. Арш, «нельзя сказать, что про-
ект был каким-то импульсивным шагом Екатерины II: корни его уходят в глубь веков, основываются на традициях российской внешней политики, на тесных политических, культурных, церковных связях, возникших между православным населением Балкан и Россией в эпоху османского господства» [3, с. 209].
Письмо императрицы начиналось с изложения претензий России к Порте. Поэтому Екатерине II и Иосифу II следовало, по мнению российской правительницы, заранее задуматься о возможности новой войны с османами и подписать двустороннюю секретную конвенцию о предполагаемых приобретениях, которые будут затребованы у Стамбула. Кроме того, Екатерина хотела создать некий барьер между Российской, Австрийской и Османской империями в виде независимого государства в составе Молдавии, Валахии и Бессарабии. Во главе этого государства должен стоять монарх-христианин, верный России. Следовало также изгнать турок из Европы в Азию и восстановить греческую монархию. На ее престол Екатерина хотела возвести своего второго внука Константина Павловича. Иосиф II в ответном письме наметил для себя будущие территориальные приобретения, в том числе некоторые земли греческой монархии. Однако никаких практических последствий обмен письмами не имел.
В отечественной историографии вызывает споры суть «Греческого проекта». Так, например, В.Н. Виноградов дает ему такую характеристику: «В нем прослеживаются два постулата: воссоздание на Балканах государственности населявших их христианских народов и отказ России от территориального расширения в регионе» [4, с. 29]. И.И. Лещиловская считает, что «"Греческий проект" представлял в самом общем виде перспективный план глобального переустройства Балкан, без определения способов и сроков его реализации». Но он не отвечал пожеланиям южных славян, и в этом заключался «имперский строй мышления Екатерины Великой» [15, с. 101]. А в книге «История Балкан: век восемнадцатый» сказано, что «при всем своем несовершенстве, при очевидном пренебрежении этнической конфигурацией на Балканах, при явном благоволении к грекам в ущерб славянам документ («Греческий проект». - О. Б.) содержал основополагающую идею отказа от прямых завоеваний и создания или возрождения здесь государств христианских народов под покровительствующей дланью само-
державия» [12, с. 143]. Общим у авторов цитат является указание на то, что Россия стремилась к созданию или возрождению христианских государств на Балканах. Наличие в «Греческом проекте» идеи об отказе Санкт-Петербурга от прямых завоеваний отмечается только в двух книгах.
13(24) августа 1787 г. Порта, стремившаяся вернуть себе Крым и добиться признания недействительным Кючук-Кайнард-жийского мира, объявила России войну. 17(28) февраля 1788 г. Екатерина II издала грамоту к именитым представителям и «всем обитателям славного рода славянского, сербским, черногорским и прочим», пообещав им свое покровительство и призвав подняться на борьбу с турками. В. Н. Виноградов называет этот документ «рамочным»; «слишком сложное создалось положение, чтобы обращаться ко всему южному славянству с одними и теми же рекомендациями» [16, с. 115]. В связи с этим отдельная грамота императрицы была адресована черногорцам, а прокламация - грекам и славянам. В Черногории развернули свою деятельность российские эмиссары. Большие надежды российский двор возлагал на подъем национально-освободительного движения в южнославянских землях, Греции и в среде православных албанцев. Опыт предыдущих русско-турецких войн показал, что восстание на Балканах может иметь успех только при поддержке русского оружия. Поэтому в Санкт-Петербурге готовился поход на Балканский полуостров.
Однако война оказалась для России чрезвычайно тяжелой. В результате рухнул план налаживания взаимодействия с южными славянами и другими балканскими христианами, который был основан на прибытии к полуострову эскадры адмирала С.К. Грейга. Только в марте 1791 г., за три месяца до окончания войны, русские полки переправились через Дунай. Однако наладить связи с местными жителями им не удалось. Масштабное восстание так и не вспыхнуло, появлялись лишь небольшие его очаги, которые быстро гасли. 29 декабря 1791 г. (9 января 1792 г.) был подписан Ясский мир. Порта признала вхождение Крыма в состав России, отказалась от междуречья Буга и Днестра. В балканских делах «Порта торжественно подтвердила условия Кючук-Кайнарджий-ского мира и последующих соглашений между двумя странами, Днестр становился границею между ними, Молдавия и Валахия
остались в Османской империи, но с подтверждением всех ранее оговоренных автономных прав» [16, с. 127].
Заключение
Балканская политика России XVIII в. была направлена прежде всего на освобождение христианских народов от мусульманского гнета и возвращение им собственной государственности. Она подразумевала постоянные взаимные контакты в военной, политической и культурной сферах. Поддержание российско-южнославянских связей было затруднено вследствие русско-турецких войн, но трудности оказались преодолимыми: южные славяне были нередкими гостями в России, а русские военные, дипломаты и купцы бывали на Балканах. К дискуссионным вопросам данной проблематики относятся цели российского царизма во времена Прутского похода, итоги этого похода. Историки 2000-х годов не отошли в полной мере от распространенной в советской историографии концепции о территориальной экспансии российского царизма на Балканах, но такой отход уже наметился. Спорным остается также вопрос о степени участия уроженца Герцеговины Саввы Владиславича-Рагузинского в составлении воззваний Петра I к балканским христианам.
Негативную роль в развитии связей Санкт-Петербурга с балканскими христиа-нами сыграл легендарный Прутский поход Петра I. Вину за поражение русских в этом походе возлагают, как правило, на генералов-европейцев, служивших в российской армии. Одни историки считают Прутский поход крупным военным поражением русских. Другие полагают, что серьезного провала не было, поскольку заключенный с Турцией мир позволил избежать войны на два фронта и бросить все силы на завершение Северной войны. Некоторые исследователи отмечают, что Прут перечеркнул налаживание контактов России с южными славянами, а сами славяне были разочарованы поражением Петра Великого.
Еще один дискуссионный вопрос касается решения Петра I о продвижении вперед вдоль Прута вместо оборонительной тактики. Согласно одной из точек зрения, Петр I отреагировал таким образом на многочисленные просьбы о помощи балканских христиан. Согласно другой - царя вдохновил на поход молдавский господарь
Д. Кантемир, провозгласивший свое княжество русским протекторатом. Считается также, что решающую роль в принятии рокового решения Петром сыграла яркая речь курляндского военачальника Рённе, сделавшего упор на силу русских и предполагавшееся восстание всех православных народов Балкан.
В отечественной историографии недооцениваются итоги «вечного» русско-турецкого мира, подписанного в Константинополе в 1720 г., для отношений России с балканскими христианами. По его условиям в Стамбуле начал свою работу русский министр-резидент, что способствовало укреплению русско-турецких отношений и предполагало благоприятные изменения в положении южных славян.
После смерти Петра I российский двор продолжал прежнюю линию в балканской политике. Заметным явлением этого времени были массовые переселения балканских славян в Россию, образование Славяносербии. В освещении российско-южнославянских отношений времен императрицы Елизаветы Петровны имеются дискуссионные вопросы, связанные со значением ее указов, адресованных черногорцам. Кроме того, научная литература не дает представления о том, какие именно проекты представил Елизавете Петровне черногорский митрополит Василие Петрович и сколько их было.
Балканская политика Екатерины Великой была продолжением петровской политики. Ее существенным достижением стало провозглашение принципа покровительства России православным народам Османской империи. Большой интерес историков вызывает Греческий проект, сущность которого до сих пор обсуждается. В историографии нет единого мнения о том, стремилась ли Россия к «территориальным приращениям» за счет Балкан в екатерининскую эпоху. Историки лишь пишут о желании российского двора возродить христианские балканские государства. Таким образом, в области балканской политики России XVIII в. еще имеются лакуны, на которые следует обратить внимание специалистам, и потребуется немало времени для того, чтобы их заполнить.
Список литературы
1. Артамонов В.А. Турецко-русская война 1710-1713 гг. - Москва : Кучково поле, 2019. - 448 с.
2. Арш Г.Л. Балканы и Прутский поход Петра I // Славяне и Россия: славяне и Россия в системе международных отношений : сб. статей / отв. ред. С.И. Данченко. - Москва : Институт славяноведения, РАН, 2017. - С. 73-80.
3. Век Екатерины II: дела балканские / отв. ред. В.Н. Виноградов. - Москва : Наука, 2000. - 295 с.
4. Виноградов В.Н. Двуглавый российский орел на Балканах. 1683-1914. - Москва : Индрик, 2010. - 314 с.
5. Водарский Я.Е. Загадки Прутского похода Петра I. - Москва : Наука, 2004. -226 с.
6. Водарский Я.Е. Легенды Прутского похода Петра I (1711 г.) // Отечественная история. - 2004. - № 5. - С. 3-26.
7. Дмитриев А.В. Прутский поход 1711 года - военно-политический просчет или личная капитуляция Петра I? // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер. История, филология. - 2020. - Т. 19, № 8. - С. 153-158.
8. Достян И.С. Политика России в Балканском вопросе : некоторые спорные проблемы историографии // Славяноведение. - 2012. - № 3. - С. 32-40.
9. Дробот А.Н. Внешнеполитические предпосылки образования Славяносербии // Международный журнал теории и научной практики. - 2019. - Т. 2, № 3. -С. 18-22.
10. Дубровский А.М. К вопросу о русско-турецких договорах в начале XVIII в. // Вестник Брянского государственного университета. - 2017. - № 2(32). -С. 67-72.
11. Ершова Т.В., Афанасьева А.А. Отношения России с Черногорией в годы правления Елизаветы Петровны // Современная наука : актуальные проблемы теории и практики. Сер. Гуманитарные науки. - 2021. - № 02/2. - С. 18-22.
12. История Балкан : век восемнадцатый / отв. ред. В.Н. Виноградов. - Москва : Наука, 2004. - 546 с.
13. Кулинич А.А. Деятельность русского командования в Прутском походе 1711 года // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 2014. -С. 109-113.
14. Кулинич А.А. Офицерский корпус русской армии в сражении при Станилеш-тах в Прутском походе 1711 г. // Новые исторические перспективы. - 2019. -№ 4. - С. 79-91.
15. Лещиловская И.И. Сербский народ и Россия в XVIII веке. - Санкт-Петербург : Алетейя, 2006. - 296 с.
16. Славянские народы Юго-Восточной Европы и Россия в XVIII в. / отв. ред. И.И. Лещиловская ; Ин-т славяноведения. - Москва : Наука, 2003. - 315 с.
17. Чепильченко Е.И. Круг восточных советников Петра I // Вестник Московского университета. Сер. 13: Востоковедение. - 2018. - № 1. - С. 75-89.
18. Черногорцы в России / отв. ред. К.В. Никифоров. - Москва : Индрик, 2011. -360 с.
