CC BY
178Григорий Львович АРШ
Балканы и Прутский поход Петра I
В XV в. большая часть Греции была захвачена турками, уничтожившими греческую государственность и наложившими на греков свое тяжелое ярмо. Греки не мирились с османским игом и неоднократно поднимались на восстания. При этом их надежды на освобождение стимулировались теми войнами, которые вели против Османской империи европейские страны, в первую очередь Австрия и Венеция. Однако наибольшие надежды в деле освобождения греки возлагали на единоверную Россию, о чем имеются бесспорные свидетельства. Так, по словам мальтийского рыцаря, посланного в 1575 г. Дон Хуаном Австрийским в османские владения, все балканские народы ждали, что их освободят от турецкого рабства русские. А в следующем году венецианский посланник в Константинополе Яков Соронцо писал в своем донесении сенату: «Все народы Болгарии, Сербии, Босны, Мореи и Греции весьма преданы московскому великому князю, с которым соединяет их единство вероисповедания, и вполне готовы взяться за оружие и восстать, чтоб освободиться от турецкого рабства и подчиниться его власти»1. Эти чаяния народа отражались в различных прорицаниях и пророчествах о «белокуром племени», которое избавит греков от рабства. Однако в Х^1—Х^11 вв. шел процесс консолидации российской державы, и ее правители были не в состоянии вмешиваться в балканские дела. Русско-греческие связи ограничивались сферой религии и культуры. Но после прихода к власти Петра I ситуация изменилась: при нем была предпринята первая попытка добиться международно-правового признания права России на покровительство балканским христианам.
В 1684 г. образовалась мощная антиосманская коалиция — Священная лига в составе Австрии, Венеции и Польши, раз-
о<х>оос>с><>с>о<х>о<^^ Г.Л. АрШ <ХХХ><>С>0<Х><Х>ОООС^^
вернувшая свои операции на обширных пространствах Центральной и Юго-Восточной Европы, входившей тогда в состав Османской империи. В 1686 г. Россия также присоединилась к коалиции. Действия русских войск против Крымского ханства (1687 и 1689 гг.) и Азовские походы (1695—1696 гг.) внесли свою лепту в военные успехи союзников.
Попытка получить от Порты согласие на признание права России покровительствовать православным христианам Балкан была сделана на Карловицком мирном конгрессе (1698— 1699 гг.), завершившем войну Священной лиги. Среди пунктов, предложенных полномочным представителем России на этом мирном конгрессе П.Б. Возницыным для того, чтобы быть «с Салтановым величеством турским в дружбе и в миру», был следующий: «Церквам Божиим и монастырем, греческую веру имеющим, везде во владении его Салтанова Вел-ва сущим, также и розных народов людем Греком, Сербом, Болгаром, Словаком и иным всем, тоеж веру употребляющим, да будет всякая свобода и волности без всякаго отягчения и лишних податей, а новокладные дани да отимутся от них, и впредь к тому принуждаемы не будут»2. Однако турецкие представители, естественно, не согласились с этим пунктом: Россия тогда еще не проявила себя как мощная держава, с которой необходимо считаться.
Несмотря на неудачу демарша Возницына, Россия в первые годы XVIII века укрепляла свои связи с греками. Большим успехом политики Петра I в этом плане было признание Пор-той по Константинопольскому договору 1700 г. права России иметь своего постоянного представителя в Константинополе. Это была вынужденная уступка, и правящая верхушка османского государства была обеспокоена появившейся у России возможностью вступить в прямые политические контакты с его греческими подданными. Прибывший в 1702 г. в Константинополь российский представитель П.А. Толстой сообщал в одном из своих первых донесений: «Есть в турках такое мнение, что я, живучи у них, буду рассевать в христиан слова, подвигая их против бусурман, для того крепкий заказ грекам учинили, чтоб со мною не видались, и страх учинили всем христианам,
под игом их пребывающим, такой, что близко дому, в котором я стою, христиане ходить не смеют»3.
Однако, несмотря на попытки Порты ограничить связи греков с Россией, авторитет Петра I среди них продолжал расти. Большой энтузиазм вызвала у них Полтавская победа. Многие увидели в ней пролог к освобождению Греции, которое Петр I, как надеялись, осуществит, завершив теперь успешно войну со шведами.
Для султанской же верхушки результат Полтавского сражения стал сигналом тревоги, означавшим появление у границ Османской империи нового мощного и опасного противника. И Порта решила посредством превентивного удара отвратить нависшую над нею угрозу. В ноябре 1710 г. она объявила войну России. Петр I, в тот период никак не заинтересованный в новом военном конфликте, был вынужден поднять брошенную перчатку. Его план военных действий предусматривал вовлечение в борьбу против общего врага православных народов Балкан. В воззваниях, направленных Петром I накануне Прутского похода 1711 г., — «Грамоте черногорскому народу», «Грамоте христианским народам, подвластным Турции» и «Манифесте Молдавии и Валахии и всем христианским народам», — подчеркивалось, что одной из основных целей его войны с турками является освобождение христиан от мусульманского ига4. «Мы, — провозглашалось в его "Манифесте Молдавии и Валахии и всем христианским народам" от 8 (19) мая 1711 г., — призвав Бога на помощь и уповая на правость свою и приняв сие за звание Божие для освобождения ис под ига варварского христиан страждущих, смотрением Его, Всевышнаго, сочиненное, вознамерились со всеми нашими войски не токмо для отпору неприятелю наступающему, но и наступательно на того самого вероломнаго христианскаго супостата и искаренителя воевать, и для того войском нашим в Турецкую область и провинции, неправедно от христиан пред многими леты отторгнутые, вступили и будем против оных врагов, елико Всевышний поможет, всеми силами действовать». Царский манифест содержал также обращение к «единоверной нашей братии... [чтобы] при сем вступлении войска нашего в границы турецкие все совокупля-
лись и приходили к войскам нашим и совокупно на неприятеля Креста Господня воевали за отечество, за честь и за привраще-ние древних свобод и вольностей своих и наследников ваших ис под ярма поганского...»5.
Наряду с манифестами и воззваниями, имевшими самый широкий адрес, Петр I обратился и лично к некоторым греческим церковным иерархам, в том числе — к янинскому митрополиту Клименту. Хотя эти грамоты царя до нас не дошли, очевидно, речь в них шла о том, чтобы церковные руководители побуждали свою паству поднять оружие против турок. О реакции, в целом положительной, митрополита Климента на это обращение можно судить по его письму от 8 (19) июля 1711 г. к российскому торговому консулу в Венеции Д. Боцису6.
Д. Боцис, назначенный на этот пост в марте 1711 г., сам грек по национальности, брат находившегося уже на русской службе контр-адмирала И. Боциса, имел среди главных своих задач установление связей с влиятельными людьми Греции для подготовки вооруженного антитурецкого выступления. На этот
предмет консул установил связи не только с некоторыми гре-
*
ческими архиереями, но и с несколькими капитанами , в том числе с находившимися в епархии митрополита Климента, то есть в Эпире.
Весной 1711 г. в Центральной Греции и Македонии проявились некоторые признаки брожения. Здесь появились отряды клефтов численностью около 400—500 человек, состоявшие из христиан и мусульман и нападавшие главным образом на турок7. Однако, в отличие от северо-западных провинций Османской империи, где воззвания Петра I и деятельность его агентов привели к широкому антитурецкому восстанию, в Греции такого рода массовые выступления не имели места. Причины, объясняющие такую «пассивность», следует искать в самом положении греческих земель. Находившиеся в центре османских владений в Европе, отрезанные от внешнего мира, они были особенно уязвимы в случае карательных действий турецких властей. Восстание здесь, при отсутствии какой-ли-
* Капитан - командир местных чет (вооруженных отрядов).
бо внешней поддержки, могло привести только к поражению, которое было бы чревато тяжелыми последствиями для населения. Несомненно, это сознавали предводители вооруженных отрядов и другие влиятельные люди Греции. Настроения эти наверняка изменились бы при продвижении русской армии в глубь турецких владений в Европе. Как писал в своем донесении Петру I от 18 (29) августа 1711 г. Д. Боцис, «ежели крепкия ваши войска чрез Дунай пройдут, то учинятся по всей Румелии, Македонии и в Греции бунты и вооружатся христиане на про-гнание общаго врага христианов»8.
Надо сказать, что у российского консула имелись основания для такого прогноза. Еще до Прутского похода в Греции складывается культ русского царя как спасителя страны от гнета османов: в богослужениях в греческих церквах отдаленных районов упоминается его имя, распространяется выгравированный в Амстердаме портрет Петра с характерной надписью под ним: Petrus Primus Russograecorum Monarcha (Петр Первый, Русско-греческий монарх (лат.)). Ожидания близкого освобождения греков русской армией под предводительством Петра I воплотились и в народной песне, сложенной, по-видимому, в первые годы XVIII века:
Поэтому велико было разочарование и огорчение греков и других балканских народов в связи с поражением Петра I на Пруте. Однако предсказания и пророчества о «белокуром племени», которое подаст руку помощи Греции, глубоко укоренились в душах греков. В этом плане представляется любопытным свидетельство, принадлежащее иезуитам, которые занимались прозелитизмом в Салониках. Они отмечали, что греки города были убеждены в том, что придет время, когда царь освободит их от ига турок10. Следует заметить, что свидетельство западных монахов относится к 1714 г., когда прошло всего лишь три года после неудачной для России войны с Турцией.
Уже этой весной, Райя, Райя,
Придет Мосховит, Райя, Райя, И войско приведет В Морею и Румелию9.
Уже этим летом, Бедная Румелия,
В воззваниях Петра I времени Прутского похода в числе прочих балканских христиан фигурируют и албанцы. В греческом тексте «Грамоты христианским народам, подвластным Турции» они именуются арнаутами (apvao'uтlSs¡;), а в русском тексте «Манифеста Молдавии и Валахии.» — албанезами. Итак, албанцы появились — вероятно, впервые — в российском политическом лексиконе. В связи с этим следует упомянуть интересный факт. В варианте «Грамоты черногорскому народу», опубликованном известным биографом Петра I И.И. Голиковым, в качестве примера балканским христианам в их борьбе против османских завоевателей называется «Георгий Кастриот, сиречь Скандербег», который «на шестидесяти трех главных баталиях неприятеля на голову побил»11.
Албания присутствует и в «Мнении» — проекте, представленном Петру I в ходе подготовки к войне с Турцией. Здесь предлагалось писать «в Албанию и Македонию, к християнам, владыкам грецкого и римского законов, увещевая к вооружению, понеже ныне пришло время избавления их от подданства туранского, обнадеживая их превеликими силами царского величества»12.
Считается, что автором проекта и инициатором обращений к балканским христианам был уроженец Герцеговины С.Л. Вла-диславич-Рагузинский, поступивший на русскую службу и являвшийся, по всем данным, главным советником царя по балканским делам13. Он же был автором инструкции от 4 (15) марта 1711 г. полковнику М. Милорадовичу, посланному с грамотами Петра I в Сербию, Черногорию и Албанию для организации там антитурецкого восстания. В первую очередь он должен был обратиться к черногорцам и североалбанским горцам, призывая их «дабы собрав воевали на турков»14.
Принятые русским правительством меры дали свои результаты. Появление на западе Европейской Турции русских эмиссаров с зажигательными грамотами Петра I способствовало возникновению здесь очагов антитурецкого восстания. Об успехах и трудностях повстанцев Милорадович сообщал в феврале 1712 г. Петру I: «В Албании и Эрцоговине многия городы осадили и турков в кунфузию привели, так что оне собираться
и коммуникацию междо собою иметь не могли. Но городы от платежя салдатам, без пушек, пороху и ядер взять не можно. Мы не имеем денег, сколько на салдат потребно»15.
В этом вооруженном восстании активное участие приняли общины североалбанских горцев (Хоти, Кастрати, Кельменди), действовавшие в союзе с их соседями-черногорцами16. Волнения распространились и на Южную Албанию. Французский и венецианский консулы в Дурресе сообщают в своих донесениях об энтузиазме, с которым порабощенное население приветствовало войну русских, и о карательных мерах турецких властей. Несмотря на эти меры, волнения принимали все более широкий размах17.
Но действия повстанцев Герцеговины, Черногории и Албании натолкнулись на сильное противодействие, причем, не только турецких войск. Венецианцы, обеспокоенные усилением влияния России на Балканах, отказывались продавать повстанцам порох и ядра и установили блокаду далматинского побережья, препятствуя оказанию какой-либо помощи Черногории18.
Война 1711 г. была самой неудачной для России из всех русско-турецких войн. Двинувшийся со своей армией на Балканы Петр I в июле 1711 г. был окружен на реке Прут в несколько раз превосходившей его по численности турецкой армией. Царь был вынужден подписать невыгодный мир, лишивший Россию тех форпостов на черноморском побережье, которые были завоеваны в предыдущей войне. В ходе войны 1711 г. по внушению России вспыхнули восстания в ряде районов Балкан, в том числе в Греции и Албании. Но эти разрозненные и запоздалые выступления не могли изменить общий итог войны 1711 г., неблагоприятный для России, да и для балканских народов.
Примечания
1 Макушев В.В. Болгария под турецким владычеством, преимущественно в XV и XVI веках // Журнал Министерства народного просвещения. Ч. СХХШ. № 10. СПб., 1872. С. 320-321; Достян И.С. Борьба сербского народа против турецкого ига. XV - начало XIX в. М., 1956. С. 71.
2 Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными. Т. IX. СПб., 1868. С. 207.
0<ХХ><ХХ>00<>0(ХЮ(Х*Х>00<^^
3 Соловьев С.М. Сочинения в 18-ти книгах. Кн. VIII. М., 1993. С. 60.
4 Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. XI. Вып. 1. М., 1962. С. 117-119, 151-153, 225-227.
5 Там же. С. 226.
6 Там же. С. 424.
7 ВакаАолоиАоиА. 1атор[а тои №ои ЕЛЛг^1аг|ои. Т.Д. 0eаааЛovíкп, 1973. I. 73.
8 Письма и бумаги... Т. XI. Вып. 1. С. 423.
9 1атор1а тои ЕЛЛг^1кои E8vоuí. А8г^а1, Т. I. А: А8г^а1, 1975. I. 56-57.
10 ВакаАолоиАои А. 1атор[а... Т. А. I. 74.
11 Письма и бумаги. Т. XI. Вып. 1. С. 118.
12 Там же. С. 338-339.
13 См.: Лещиловская И.И. Петр I и Балканы // Вопросы истории. 2001. № 2. С. 50-51.
14 Политические и культурные отношения России с югославянскими землями в XVIII в. М., 1984. С. 31.
15 Там же. С. 40.
16 Там же. С. 32, 51-52.
17 Буда А. Традиции дружбы между албанским и русским народами // Доклады и сообщения Института истории. Вып. 5. М., 1955. С. 80.
18 Политические и культурные отношения. С. 41.
