CC BY
97
Дискуссионные аспекты патоморфологической и молекулярно-генетической идентификации первичных
W W ^
нейроэпителиальных опухолей больших полушарий головного мозга
Грачев Ю.Н.,
кандидат медицинских наук, заведующий онкологическим нейрохирургическим отделением РНПЦ онкологии и медицинской радиологии им. Н.Н. Александрова
Grachev Yu.N.
N.N. Aleksandrov Republican Scientific Practical Centre Oncology and Medical Radiology, Minsk, Belarus
Controversial aspects of pathology and molecular genetic identification of primary neuroepithelial tumors of the cerebral hemispheres
Резюме. Биотехнологии последнего десятилетия позволили изучить патоморфологические и молекулярно-генетические особенности глиом больших полушарий головного мозга. Создана огромная общедоступная база данныхструктурных и геномныхпараметров глиом. При отсутствии глиомо-специфичныхбиомаркёров генетические альтерации облегчаютпатоморфологическую идентификацию злокачественности и фенотипа. Ключевые слова: глиомы, глиобластомы, онкомаркёры.
Медицинские новости. — 2014. — №9. — С. 25-28. Summary. Biotechnology oi the last decade have allowed to study pathological and molecular genetic features oi gliomas oi the cerebral hemispheres. Created a huge public database oi structural and genomic parameters oi gliomas. In the absence oi glioma-specific biomarkers, genetic alterations iacilitate the identiiication oi malignancy and histopathology phenotype. Keywords: glioma, giioblastoma, tumor markers. Meditsinskie novosti. - 2014. - N9. - P. 25-28.
Опухоли головного мозга занимают 9-10-е место в структуре онкологической заболеваемости. Около 60% этих новообразований - первичные нейроэпителиальные опухоли (глиомы) больших полушарий головного мозга. В 1856 г. Вирхов назвал 90% клеток головного мозга склеивающим субстратом (глией) нейронов, и с тех пор опухоли с неопластическими глиальными клетками идентифицируются как глиомы. Заболеваемость глиомами больших полушарий головного мозга - 8-12 случаев на 100 тыс. населения. При относительно низкой удельной составляющей (всего 1,5% всех злокачественных новообразований человека) глиомы данной локализации являются причиной летальности 25% онкологических пациентов. Среди глиаль-ных опухолей наиболее распространены астроцитомы и олигодендроглиомы (75%), впервые названные так нейрохирургами Персивалем Бэйли и Харви Кушингом (1926) из-за подобия опухолевых клеток астроцитам и олигодендроцитам. Последующая систематизация пато-морфологических особенностей глиом выявила множество подтипов и четыре класса злокачественности (ВОЗ, 2011). Наиболее злокачественными (grade IV) и наиболее распространенными являются
глиобластомы (4-6 случаев на 100000 населения), риск возникновения которых увеличивается с возрастом, достигая пика в 50-55 лет. При окрашивании эозином и гематоксилином («золотой» стандарт нейроонкологии) глиобластомы диагностируются по наличию полиморфизма ядер, митозам, участкам некроза и эндотелиаль-ной пролиферации. Однако в биоптатах, взятых с периферии опухоли, некоторые из этих классических патоморфологи-ческих признаков могут отсутствовать. Кроме того, в глиомах, как правило, присутствуют астроцитарные (фибриллярные, гемистоцитарные, зернистые, гигантские) и олигодендроглиальные клетки в самых разных соотношениях. Доминирование некоторых клеток служит основанием для выделения отдельного подтипа, например гигантоклеточных глиобластом (5%).
Наиболее изучены три основных пато-морфологических подтипа глиобластом: мультиформные, гигантоклеточные и глиосаркомы. Идентификация остальных глиальных опухолей (в частности, диффузных астроцитом и олигодендроглиом) -более сложная задача, так как увеличение количества (плотности) тех или иных клеток малозаметно, а такие дифференцирующие морфометрические признаки, как округлость, продолговатость, размер,
могут отражать лишь функциональные особенности инвазивной популяции. Так, продолговатую биполярную форму имеют подвижные опухолевые клетки. При этом визуальное восприятие физических параметров всегда содержит элемент субъективизма, а некоторые артефакты могут быть следствием технологических погрешностей при изготовлении микропрепаратов (отборе образцов, несвоевременной фиксации, выборе толщины среза и многих других). Ошибочное или неточное патоморфологи-ческое заключение - это всегда неадекватный тяжести заболевания метод лечения и неправильная оценка его эффективности.
В последнее время для подтверждения гистологического диагноза используется иммуногистохимия: ферментативное и флуоресцентное окрашивание реакции «антиген - антитело» в парафиновых или замороженных срезах биоптатов глиом. Это позволяет помимо визуализации отдельных внутриклеточных структур оценить их функциональную активность. Однако флуоресцентное изображение визуально увеличивает реальные размеры микроструктур. Иммуногистохимия отдает предпочтение исследованию замороженных образцов опухоли, так как водный раствор формальдегида блокирует закрепление антител или изменяет фер-
ментативную активность тканевых протеаз. Следует отметить, что и в свежезамороженных образцах опухоли некоторые антигены могут не выявляться из-за повышения плотности внутриклеточных структур. Кроме того, для обнаружения кратковременно взаимодействующих сигнальных белков необходима их предварительная фиксация. Эти и многие другие проблемы решаются с помощью двумерного гель-электрофореза в полиакриламиде, микросеквенирования, хроматографии высокого давления, масс-спектрометрии. Сконструированы биочипы, позволяющие производить детекцию реакций антиген -антитело, рецептор - лиганд, ДНК - белок, белок - белок, фермент - субстрат, белок - липид. Сегодня можно определить присутствие и градиент любого белка в биоптате глиомы. При этом на ежегодных конгрессах Международного общества онкологии и биомаркеров (ISOBM) постоянно стандартизируются новые антитела и предлагаются еще более совершенные биотехнологии для иммунодиагностики, которые уже прошли апробацию в различных научно-исследовательских центрах.
Некоторые белки определяются только в эмбриональных тканях и отсутствуют у взрослого человека. Их синтез возобновляется только в опухолях. По «родительским» антигенам определяют тканевую принадлежность или происхождение всех новообразований человека, за исключением глиальных опухолей. Это объясняется тем, что нейроны, астроциты и олигодендроциты имеют довольно близкие «родственные связи». Ранние популяции олигодендроцитов располагаются в нейроэпителии переднего мозга, где синтезируют эмбриональный белок Olig (oligodendrocyte transcription factor) из семейства basic/helix-loop-helix (bHLH). Olig необходим для дифференцировки клеток неокортекса. У взрослого человека Olig отсутствует. В глиомах Olig вновь синтезируется и рассматривается только как опухоль-ассоциированный антиген [25, 61].
Обнаружить какие-либо эмбриональные антигены для установления происхождения астроцитом или олигодедроглиом невозможно. Они имеют одних «родителей». Гипотеза об эволюции астроцитом из зрелых дифференцированных астроцитов не может обьяснить отсутствие инициированных «предопухолевых» астроцитов согласно общепринятой концепции онко-генеза (инициация, промоция, прогрессия) [46]. Не выяснено также и происхождение олигодендроглиом. Олигодендроциты единственные в ЦНС миелинпродуциру-ющие клетки. Однако в олигодендрогли-
омах нет даже следов основного компонента миелина - протеолипида (PLP) [50]. Надеялись, что наиболее консервативные и стабильные компоненты цитоскелета как промежуточные филаменты (ПФ) все же могут сохранять «родительские» антигены. Однако в глиомах определяются компоненты ПФ различной тканевой принадлежности: кислые и основные кератины, кислый глиальный фибриллярный белок (GFAP), виментин, нейрофиламенты (NFL,-M,-H/light, medium, heavy), нестин. Эти белки имеют почти идентичную ультраструктуру, и доминирование каждого связано с этапом эмбриогенеза. Кроме того, процесс сборки/разборки ПФ происходит непрерывно и без участия других белков или дополнительных источников энергии. Регулируется только скорость полимеризации/деполимеризации; так, на ранней стадии митоза протеинкиназой cdc2 (cell division cycle) [9]. В глиомах при дедифференцировке (анаплазии) смещается профиль экспрессии белков ПФ по типу «вперед в прошлое». Если в диффузных астроцитомах (GrI-II) с помощью иммуноцитохимического окрашивания или Вестерн-блоттинга помимо GFAP выявляется 1-2% опухолевых клеток, иммунопозитивных к цитокератинам нейрофиламентам и виментину, то в анапластических астроцитомах (GrIII) их количество значительно увеличивается, особенно к виментину [2]. Как известно, виментин у эмбриона человека синтезируются гораздо раньше нейрофиламентов и GFAP. Виментин экспрессируется только в мезенхимальных клетках у взрослого человека. В нейронах виментин замещается нейрофиламентами, а в астроцитах -GFAP. Однако иммунореактивность GFAP отмечена также и в олигодендроглиомах, что не позволяет считать его специфическим биомаркером астроцитом.
В глиобластомах (GrIV) кроме вышеперечисленных белков синтезируется не-стин - антиген ПФ нейрональных стволовых клеток, выполняющий важную роль в процессе формирвания нервно-мышечных контактов на ранних этапах развития ЦНС [60]. Нестин, а также антиген цитоплазма-тической мембраны проминин (CD133) -специфические маркеры нейрональных стволовых клеток [43, 44]. Экспрессия этих белков в глиобластомах предполагает возможность их развития из стволовых клеток. С этой гипотезой согласны не все исследователи, так как стволовые клетки присутствуют во всех тканях и, следовательно, могут находиться в глиобластомах. Кроме того, 40% глиобластом были имму-нонегативными к нестину и CD133. Нестин
и CD133 могут также синтезироваться в некоторых субпопуляциях опухолевых клеток глиобластом [51]. В любом случае обнаружение этих белков подтверждает клеточную гетерогенность глиобластомы и не исключает существование стволовых клеток опухоли (TSC) [1, 47]. Возможно, прогениторные клетки О2А зубчатой извилины гиппокампа и субвентрикулярной зоны боковых желудочков (SVZ) головного мозга тоже участвуют в глиомогенезе. При введении в мозг иммунодефицитных («нагих») мышей клеток глиобластомы человека (U87) опухолевой экспансии предшествует их миграция в SVZ [24].
Таким образом, доминирующая экспрессия какого-либо белка ПФ не идентифицирует генотип/фенотип глиомы, но помогает определить степень ее злокачественности. В Международной патомор-фологической классификации опухолей основным критерием злокачественности является количество зарегистрированных митозов. С помощью иммуногистохимии удается определить даже потенциал ми-тотической активности по интенсивности окрашивания некоторых антигенов (PCNA) в ядрах пролиферирующих клеток. Один из них, Ki-67, наиболее активен на границе G1/S фаз клеточного цикла. Причем, используя моноклональные антитела MIB-1, -2, -3 (ДАКО), можно очень быстро и точно (в течение 10 минут) определить уровень экспрессии Ki-67 и установить степень злокачественности непосредственно в ходе хирургического удаления глиомы. Индекс пролиферативной активности (ИПА) - процентное соотношение Ki-67-позитивных опухолевых клеток в 5-10 случайных полях зрения к общему количеству считается надежным показателем биологической агрессивности глиомы [15]. Наиболее высокий ИПА (18%) в глиобластомах и анапла-стических астроцитомах. В пилоцитарных астроцитомах и олигодендроглиомах он не превышает 1-5% барьера [12].
Маркерами митотической активности клеток глиом могут служить «цикли-ны» - белки G1-фазы клеточного цикла. Интенсивное иммунное окрашивание их отмечено в 50-90% глиобластом [7].
Кроме того, в ядрах опухолевых клеток присутствует еще один универсальный маркер злокачественности - тРНК теломераза / обратная транскриптаза человека (hTERT). Она восстанавливает теломеры (концевые аминокислотные повторы TTAGGG), исчезающие при репликации ДНК и ограничивающие количество митозов («число Хейфлика»). Теломераза обеспечивает иммортализацию («бессмертие») клеток, и ее высокая актив-
ность определяется в 80% глиобластом. Некоторые белки облегчают диагностику фенотипа/подтипа опухоли. Интенсивное иммуногистохимическое окрашивание p185/HER-2/neu, белка, гомологичного внутриклеточному домену EGFR, наблюдается в первичных глиобластомах (50%) [40]. Во вторичных глиобластомах к ранним и наиболее частым альтерациям относится инактивация p53. Иммунное окрашивание p53 в цитоплазме - свидетельство его эндоплазматической секвестрации, при которой исключается участие в репарации генома или индукции апоптоза [62]. Секвестрация p53 осуществляется разными способами. Например, белок Parc, подобно «якорю», способен механически удерживать «страж генома» в цитоплазме. Антитела, блокирующие Parc, «переселяют» p53 в ядро, где его защитная функция восстанавливается [32]. Дисфункция p53 отмечена также в пилоцитарных^г!) и гемистоцитарных (Gr!!) астроцитомах, что не позволяет считать его маркером вторичных глиобластом. С помощью им-муногистохимии удалось выяснить, почему гемистоцитарные астроцитомы быстрее остальных прогрессируют в глиобластомы. Оказалось, что в гемистоцитах помимо инактивации p53 наблюдается гиперэкспрессия антиапоптотических белков семейства bcl-2. Длительное нахождение в фазе G0 клеточного цикла поддерживает уровень дифференцировки гемистоцитов и одновременно инициирует мутации в других астроцитарных клетках [22, 28].
Иммунореактивность многочисленных антиапоптотических белков bcl-2 отмечена также в остальных астроцитомах, но только в олигодендроглиомах (Gr !!-!!!) уровень bcl-2 и проапоптотического белка bax коррелирует со степенью их злокачественности [20, 31]. В глиобластомах (GIV) вблизи участков некроза наиболее высокий уровень bax, хотя количество деградирующих апоптотических клеток минимальное. Это объяснялось скоротечностью процесса (10-15 минут) и быстрым исчезновением «апоптотических тел». В последующем было установлено, что проапоптотические белки, подобно фактору некроза опухоли (TNF), Fas-лиганду или его рецептору TNFRI/Fas/APO-1(CD95), способны активизировать внутриклеточные «домены смерти» (DED) и протеазы семейства ICE/CED-3 для реализации альтернативной программы клеточной смерти - аутофагии [34, 37, 57].
В глиобластомах область вокруг зоны некроза инфильтрирована моноцитами, Т-лимфоцитами, макрофагами и другими иммунными клетками, а на периферии опухоли продуцируются их хемоатрактан-
ты типа MCP-1 (macrophage chemotactic protein-1) [41]. Вместо иммунного ответа эти клетки начинают стимулировать рост глиобластом. Т-лимфоциты из киллеров превращаются в пособников, продуцируя EGF TGFb, VEGFIL6, -8, -10 и многие другие цитокины. Это дополнительно стимулирует пролиферацию, неоваскуляризацию и региональное метастазирование [6, 42]. Кроме того, в глиобластомах ингибируется подвижность макрофагов. Обездвиженные макрофаги секретируют активатор плазми-ногена, что усиливает ее экспансию [23, 27]. В глиобластому рекрутируются нормальные клетки микроокружения, что окончательно изменяет иммунный ландшафт [59]. Однако аутофагия все же остается «ахиллесовой пятой» глиобластом и ее необходимо использовать в терапевтических целях.
Некоторые белки внеклеточного ма-трикса способствуют росту опухоли и облегчают миграцию неопластических клеток. Особенно важную роль играют протеолити-ческие ферменты, в частности матричные металлопротеиназы (MMP-2, -3, -6, -10), которые служат маркерами инвазивности опухоли [49]. При движении инвазивные клетки глиом с помощью кадхеринов, интегринов взаимодействуют с микроокружением, поэтому иммунореактивность этих белков тоже биомаркер малигнизации [4].
После открытия полимеразной цепной реакции (PCR) методы иммуноцитотохи-мии значительно усовершенствовались. Для сравнения опухолевых клеток с нормальными стали использовать геномную гибридизацию (CGH/mCGH), определение экспрессирующих участков AHK(CESH), нанесение зонда на образец ткани (FISH), а также окрашивание хромосом флю-орохромами (миШ со1ог вапсУпд-МСВ) и тканевые микрочипы (tissuemikroarrays). Были обнаружены разнообразные хромосомные аберрации: с изменением кариотипа, плоидности, гетерозиготности (LOH), стираний (делеций) и прибавлений (амплификаций). Например, пилоцитарные астроцитомы (I) при изменении кариотипа имели потери на половых хромосомах X и Y 20-30% диффузных астроцитом (II) потерю гетерозиготности (LOH) 1p, 4q, 9p, 11 p 16p, 18, 19, 22q и прибавления на 8q, 10p и 12p. Наиболее часто наблюдались делеции тех аллелей, где картированы гены-супрес-соры (9p - CDKN2A/CDKN2B, 10q -PTEN, 13q - Rb, 17p - TP53), а прибавления/ амплификации там, где расположены потенциальные протоонкогены. В ана-пластических астроцитомах количество хромосомных аберраций увеличивалось: трисомия 7, прибавления на 1q, 11q, 13q, 19, 20, 22 и Xq [16, 21, 56].
В глиобластомах (50-80%) присоединялись прибавления на 1q32.1 (MDM4), 4q12 (PDGFRA), 7p12.1 (EGFR), 12q13.3 (CDK4), 12q15 (MDM2), 19, 20, ассоциированные с потерями 9p21 -24 (CDKN2A), 13q12 -q34 (RB1), хр.10 (PTEN) [12, 39, 54]. «Атлас генома рака» (The Cancer Genome Atlas (TCGA), 2013) содержит полный список генетических альтераций в 25 наиболее распространенных опухолях человека, включая глиобластомы. Для того чтобы исключить любые сомнения в его достоверности, для исследования генома были использованы только 90 верифицированных глиобластом из представленных для анализа 587 образцов [14, 29]. В другом научном проекте (Repository of Molecular Brain Neoplasia Data (REMBRANDT), 2012) получены сведения о наиболее значимых молекулярно-генетических альтерациях в каждом патоморфологическом подтипе глиом и даже в их отдельных вариантах [10]. По мнению разработчиков, создание общедоступного репозитория (хранилища), постоянно накапливающего такие сведения, позволит создать виртуальный молекулярно-генетический «портрет» первичных опухолей головного мозга.
В недавнем прошлом уже были идентифицированы ранее не известные па-томорфологам первичные (de novo) и вторичные глиобластомы, а также несколько вариантов первичных: с усилением 7-й хромосомы и потерей 10-й, только с утратой 10-й или с нормальными 7-й и 10-й. [35]. Сегодня известны еще 4 клинически значимых подтипа первичных глиобластом: 1) с мутациями EGFR, 2) NF1, 3) IDH1, 4) PDGFRA (или классический, мезенхимальный, пронейрональный, нейронный) [55]. Классический подтип (50% первичных глиобластом) имеет прибавления хромосомы 7, ассоциированные с потерями хромосомы 10, а также усиление/амплификацию гена EGFR. Отсутствуют мутации TP53, но всегда имеются делеции 10q23, где размещается ген-онкосупрессор PTEN. [53]. В мезенхимальном подтипе (32%) LOH 17q11.2 (ген NF1) с гиперэкспрессией мезен-химального виментина. Пронейрональный (12%) отличался высокой активностью олигодендроглиальных генов, наличием мутаций TP53, IDH1, амплификацией ло-куса 4q12 (PDGFRA). В этом подтипе также часто наблюдалось гиперметилирование CpG-островков в регуляторных сайтах многих генов, что блокировало транскрипцию опухолевых супрессоров [33]. В нейронном подтипе (16%) были прибавления на 7-й и потери на 10-й хромосоме, ассоциированные с гиперэкспрессией нейрофиламентов. При секвенировании генов было установлено,
что некоторые мутации, возможно являются непосредственной причиной («driver») клональной селекции опухолевых клеток, а другие следствием («passenger») нестабильности генома и не оказывают существенного влияния на рост опухоли [18]. Из драйверных наиболее изучены мутации TP53, EGFR, PTEN, MDM2, CDKN2A, обнаруженные у 30-60% пациентов с глиомами и RB1, CDK4, IDH1, PIK3R1, NF1 у 8-15% [19]. Причем у подавляющего большинства пациентов с глиомами (90%) всегда имелась хотя бы одна из трех: TP53, IDH1/2, потеря 1p/19q [38].
LOH хромосомы 17, на коротком плече которой в локусе 17р13.1 расположен ген ТР53, регистрируется почти у 60% высокодифференцированных астроцитом. Мутация или потеря ТР53 способствует генетической нестабильности, росту и злокачественной прогрессии астроцитом, а также являются биомаркером неблагоприятного течения заболевания. Около 10% глиобластом de novo тоже имеют альтерацию ТР53, однако усиление/амплификация/мутация EGFR ассоциировано с утратой PtEn драйвера роста или инвазии. Мутация гена изоцитратдегидрогеназы (IDH1/2) на 2q33 отмечена в 80% глиом (GrII). В глиобластомах de novo эта альтерация встречается очень редко (<5%) [58].
Утрата 1p/19q - особенность олиго-дендроглиом (70%), тогда как отсутствие только одной 1p наблюдается в олигоден-дроглиомах (40%) и астроцитомах (18%). В глиобластомах LOH 1p/19q встречается очень редко и при этом в отличие от олигодендроглиом не коррелирует с увеличением выживаемости пациентов. Продолжительность жизни пациентов после хирургического удаления олигодендро-глиом при утрате 1p/19q составляет более 10-15 лет. Иногда при наличии округлых клеток и быстром росте трудно отличить астроцитому от анапластической олиго-дендроглиомы. LOH 1p/19q, амплификация/мутация EGFR, делеция 10q оказывают помощь в установлении правильный диагноза [11, 13, 17]. В глиобластомах тоже бывают олигодендроглиальные включения, однако нормальные 1p/19q исключают анапластическую олигодендроглиому [36]. Мутации ТР53 и IDH1/2 в «чистых» астроцитомах устраняют двусмысленность термина «олигоастроцитома». В глиобластомах и анапластических астроцитомах выявлены еще изменения в локусах 22q13 (ген NF2), Xq26, Xq28, Xp11, Xp21 [8, 26]. Гены, картированные на хромосоме X, кодируют белки тестикулярные (Cancer/testis-antigens) и семейства MAGE. Гперэкспрессия этих белков - свидетельство малигнизации опухоли. В научном проекте ENCODE (Encyclopedia of
DNA Elements) по выявлению и каталогизации всех активных биохимических фрагментов ДНК генома человека было установлено, что почти 80% генома - это регуляторные и мобильные фрагменты. Остатки вирусов и ретротранспозоны, накапливающиеся в процессе эволюции человечества, могут встраиваться в геном. Некоторые из этих странствующих по геному фрагментов ДНК, подобно одиночным нуклеотидам LINE1(L1), обладают промоторной активностью и могут участвовать в глиомогенезе [3, 48, 52].
Таким образом, глиомы в отличие от всех прочих новообразований человека имеют гетерогенные патоморфологиче-ские, иммуногистохимические и молекуляр-но-генетические характеристики. В глиомах при анаплазии количество генетических альтераций увеличивается. Однако даже мультимасштабные исследования глиом (ткань, клетка, геном, белок) и биохимическая «Google Maps» по-прежнему не дают четкого представления о механизме гли-омогенеза. Несмотря на это, предельно общие («драйверные») генетические мутации и дисфункции в некоторых фенотипах/ подтипах глиом больших полушарий головного мозга стали их диагностическими биомаркерами. В клинических стандартах обследования и лечения пациентов с первичными опухолями головного мозга молекулярно-генетическому тестированию пока уделяется недостаточное внимание. В то же время современная стратегия лечения определяется на основании не только клинических, нейровизуальных, патоморфологических, но и молекулярно-генетических параметров.
Л И Т Е Р А Т У Р А
1. Beier D, Hau P, Proescholdt M. et al. // Cancer Res. - 2007. - N67. - P.4010-4015.
2. Bodey B, SiegeI S.E, Kaiser H.E. // Molecular. Markers of Brain Tumor Cells. - 2005. - P.7-116.
3. Beck C.R., Collier P., Macfarlane P. et al. // Cell. -2010. - Vol.25. - N141 (7). - P.1159-7110.
4. Bello L, Francolini M, Marthyn P. et al. // Neurosurgery. - 2001. - N49. - P.380-309.
5. Brellier F, Chiquert- Ehrismann R, How J. // Cell. Mol. Med. - 2012. - Vol.16 - N1. - P.32-40.
6. Bruna A, Darken R. S, Rojo Fet al. // Cancer Cell. -2007. - N11. - P.147- 160.
7. Burke J.R., Huia G.L., Rubin S.M. // Genes. Dev. -2012. Vol.1. - N26 (11). - P.1156-1166.
8. De Plaen E, Arden K, Traversali C, et al. // Immunogenetics. - 1994. - N40. - P. 360-369.
9. Dirks P.B, HubbardS.L, Murakami K.et al. // J. Neuropathol. Exp. Neurol. - 1997. - N56. - P.291-300.
10. DrierY, SchefferM, DomanyE.// Proc. Natl. Acad. Sci. USA. - 2013. - N110. - P.6388-6393.
11. Durand K.S, Gulllaudeau A, Weinbreck N. et al. // Mod. Pathol. - 2010. - N23. - P.619-628.
12. Eley G.D, Retter J.L., Pandtta A. et al. // Neurooncol. - 2002. - N4. - P.86-94.
13. Fabio M, Iwamoto C, Nicolardi L. et al. // Neurooncology. - 2008. - N88. - P.293-298.
14. Goldhoff P., Smirnov I, James C. et al. // J. Clin. Pathol. - 2005. - N58. - P.263-268.
16. Hartmann C, Numann A, Mueller W. et al // Int. J. Cancer. - 2004. - N108. - P.839-844.
17. He J., MokhtariK, Sanson M. et al. // J. Neuropathol. Exp. Neurol. - 2008. - N60. - P.863-871.
18. Kim YH, Nobusawa S, Mittelbronn M. et al. // Am. J. Pathol. - 2010. - N177. - P.2708-2714.
19. Knobbe C.B., Merio A,, Reifenberger G. // Brain. Pathol. - 2003. - N13. - P.507- 518
20. Konstantinidou A.E, Koikolopoulou P., Patsouris E. // J. Neuro-Oncology. - 2005. - N72. - P.151-156.
21. Koschny R, KoschnyT, Froster U.G. et al. // Cancer Genet. Cytogenet. - 2002. - N135. - P.147-159.
22. Kros J,,Waarsenburg N, Hayes D. et al: // J. Neuropathol. Exp. Neurol. - 2000. - N59. - P.679-686.
23. Lakka S.S, Gondi C.S, Dinh D.H. et al. // J. Biol. Chem. - 2009. - N280. - P.21882-21892.
24. Lim DA., Cha S, Mayo M.C., et al. // Neuro-Oncol. -
2007. - Vol.9. - N4. - P.424-429.
25. Lu Q.R., Sun T, Zhu Z, et al. // Cell. - 2002. -N109. - P.75-86
26. Manabu S, Kensuke N, Kawano Yet al. // Cancer Res. - 2001. - N61. - P.4809-4814.
27. MantovaniA, Schioppa T., Porta C. et al. // Cancer Metastasis Rev. - 2006. - N25. - P.315- 22.
28. Martins D.C., Malheiros S.M, Santiago L.H. et al. // J. Neurooncol. - 2006. - N80. - P.49-55.
29. McLendon R. // Nature. - 2008. - N455. - P.1061-1068.
30. Miracco C, De Santi M.M., Luzi P. et al. // Int. J. Oncol. - 2003. - N23. - P.1529-1535.
31. Newcomb E.W., Bhalla S.K., Parrish C.L. et al. // Acta Neuropathol. (Berl). - 1997. - N94. - P.369-75.
32. Nikolaev AY, Li M, Puskas N. et al. // Cell. -
2003. - Vol.112. - N1. - P.29-40.
33. NoushmehrH, WeisenbergerD.J., DiefesK. et al. // Cancer Cell. - 2010. - Vol. 17. - N5. - P.510-522.
34. Oeckinghaus A, Hayden M.S., Ghosh S. // Nat. Immunol. - 2011. - N12. - P.695-708.
35. OhgakiH, Kleihues P. // Am. J. Pathol. - 2007. -N170. - P.1445-1453.
36. Ohgaki H, Kleihues P. // Brain Tumor. Pathol. -2011. - N28. - P.177-183.
37. Ordys B.B., Launay S, Deighton R.Fet al. // Mol. Neurobiol. - 2010. - N42. - P.64-75.
38. Pandtta A, Aldape K.D, Zadeh G. et al. // Genes Chromosomes Cancer. - 2004. - N39. - P.29-36.
39. Parsons D.W., Jones S, ZhangX. et al. // Science. -
2008. - N321. - P.1807- 1812.
40. PelloskiC.E, BallmanK.V., FurthA.Fetal. // J. Clin. Oncol. - 2007. - N25. - P.2288-2294.
41. RidleyA, Cavanagh JB. // Brain. - 1971. - N94. - P.117-124.
42. Rolhion C, Penault-Llorca IF, Kemeny J.L. et al. // J. Neurosurg. - 2001. - N94. - P.97-101.
43. Sanai N, Alvarez-Buylla A, BergerM.S. // N. Engl. J. Med. - 2005. - N353. - P.811-822.
44. Santra M, Roberts C, Zhang R.L. et al. // J. Neurochem. - 2009. - N108. - P.231-245.
45. Schiffer D. // Brain Tumor Pathology: Current Diagnostic Hotspots and Pitfalles. - 2006. - P.3-83.
46. Singh S.K., Hawkins C, ClarkeI.D. et al. // Nature. -
2004. - N432. - P.396-401.
47. Son M.J., Woolard K, Nam D.H. et al. // Cell Stem. Cell. - 2009. - N4. - P.440-452.
48. Stephen J, Williams Ph. // Science. - 2012. -Vol.33, N47. - P.967-971.
49. Stojic J, Hagemann C, Haas S. et al. // Neurosci Res. - 2008. - Vol.60, N1. - P.40-49.
50. Stott C.C., Rehberg S, Ader M, et al. // Genes Dev. - 2002. - N16. - P.165-170.
51. Tamagno I., De Schiffer. // J. Neurooncol. - 2006. -N80. - P.227-233.
52. The ENCODE. // Nature. - 2012. - N489. - P.57-74.
53. Tohma Y, Gratas C, Biemat W. et al. // J. Neuropathol. Exp. Neurol. - 1998. - Vol.57(7). -P.684-689.
54. Ushio Y, Tada K, Shiraishi S. et al. // Front Biosci. -2003. - N8. - P.281-288.
55. Verhaak R.C., Hoadhy K.A., Purdom E. et al. // Cancer Cell. - 2010. - Vol.17. - P.8-110.
56. Von Deimling A, Fimmers R, Schmidt Р. et al. // J. Neuropathol. Exp. Neurol. - 2000. - N59. - P.544-55.
57. Wu M, Das A., Tan Y et al. // J. Neurosci Res. -2000. - N61. - P. - 464-670.
58. Yan H, Parsons DW., Jin G. et al. // N. Engl. J. Med. - 2009. - N360. - P.765-773.
59. Zanetti С., Mahadevan Р. // J. Immunol. - 2012. -Vol.187(9), N1. -P.4403-4419.
60. Zhang M, Song T, Yang L. et al. // J. Exp. Clin. Cancer Research. - 2008. - N27. - P.85-91.
61. ZhouQ, Anderson DJ. // Cell. - 2002. - N109. - P.61-73.
62. Zhu Y., Guignard F, Zhao D. et al. // Cancer Cell. -
2005. - N8. - P.119-130.
Поступила 19.03.2014 г.
