CC BY
5815. Манаенко С. А. Дискурсивное употребление лексических единиц и параметры их функционирования // Язык. Текст. Дискурс: Межвузовский научный альманах / Под ред. Г. Н. Манаенко. Выпуск 3. - Ставрополь: Изд-во ПГЛУ 2005. - С. 252261. - URL: http://www.russcomm.ru/rca biblio/issue/sgpi almana kh3.pdf (дата обращения: 20.02.18)
16. Маркович А. А. Дискурс: определения, история возникновения, типология, подходы к изучению дискурса // Методология исследований политического дискурса: актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов: сборник научных трудов. Вып. 5. Дискурс в современном гуманитарном знании: под общей редакцией И. Ф. Ухвановой-Шмыговой. - Минск «Издательский центр БГУ», 2008. - С. 5-16. - URL: http://elib.bsu.bv/bitstream/123456789/20671/1/Bbi-пvск%205.pdf (дата обращения: 18.02.18)
17. Можейко М. А., Гутнер Г. Б., Огурцов А. П., Керимов Т. X.. Дискурс. Гуманитарная энциклопедия [Электронный ресурс] // Центр гуманитарных технологий. - 2014.10.10 (последняя редакция: 2015.01.03). - URL: http://gtmarket.ru/concepts/6987 (дата обращения: 06.05.16)
18. «Неприкосновенный запас», архив журнала. - URL: http://magazines.russ.ru/nz/
19. Политическая лингвистика. 2016. №№ 1-6. - URL: http://iournals.uspu.ru/index.php?option=com content &view=categorv&id=8&Itemid=103 (дата обращения: 05.09.17)
20. Прокошенкова Л. П., Гецкина И. Б. Дискурсивный анализ и его роль в современной лингвистике // Вестник Чувашского университета. Гуманитарные науки. 2006. № 4. - С. 451-456.
21. Психология. А-Я. Словарь-справочник / Пер. с англ. К. С. Ткаченко. - М.: ФАИР-ПРЕСС. Майк Кордуэлл 2000.
22. Ревзина О. Г. Дискурс и дискурсивные формации // Критика и семиотика. - Вып. 8. - Новосибирск, 2005. - С. 66-78. - URL: http://www.philology.ru/linguistics1/revzina-05.htm
23. Салмина Д. В. Термин дискурс вне сферы лингвистики (по материалам журнала «Неприкосновенный запас»). Очерк второй: именная синтагматика термина и «альтернативные миры» дискурсов // Актуальные вопросы гуманитарных наук в современных условиях развития страны / Сборник научных трудов по итогам международной научно-практической конференции. № 3. г. Санкт-Петербург. 2016. - С. 71-74.
24. Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А. П. Евгеньевой. - М., 1981-1984. - (МАС).
25. Толковый словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. Д. Н. Ушакова. - М.: Сов. энцикл.: ОГИЗ, 1935-1940. (СУ)
26. Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса: автореф. дис. ... док. филол. наук. Волгоград, 2000. - URL: http://www.academia.edu/9556373/Шейгал - Политический дискурс (дата обращения: 21.02.18)
27. Шмелев А. Д. Дискурсные слова как отражение этнокультурных стереотипов поведения // Речевые и ментальные стереотипы в синхронии и диахронии: Тез. конф. / Ин-т славяноведения и балканистики РАН. - М., 1995. С.146-147.
28. Язык. Текст. Дискурс: Межвузовский научный альманах / Под ред. Г. Н. Манаенко. Выпуск 3. - Ставрополь: Изд-во ПГЛУ 2005. - 309 с. http://www.russcomm.ru/rca biblio/issue/sgpi almana kh3.pdf (дата обращения: 20.02.18))
ДИСКУРСИВНЫЙ VS ДИСКУРСНЫЙ. ОЧЕРК ВТОРОЙ: ОТ ВАРИАНТНОСТИ И СИНОНИМИИ ДО КОНЦЕПТУАЛЬНОГО
РАЗЛИЧИЯ
Куликова И.С.
кандидат филологических наук, доцент Санкт-Петербург Салмина Д.В.
кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена
Санкт-Петербург
DISKURSIVNYY VS DISKURSNYY. ESSAY TWO: FROM THE VARIANCE AND SYNONYMY TO THE CONCEPTUAL
DIFFERENCES
Kulikova I.
PhD, Associate Professor St. Petersburg Salmina D.
PhD, Associate Professor, Russian language Department, Herzen State Pedagogical University
St. Petersburg
АННОТАЦИЯ
Во втором очерке объектом анализа являются внелингвистические сферы функционирования терминов дискурсный и дискурсивный. Сохранившееся старое логико-философское значения термина дискурсивный омонимично или паронимично функционирующим в различных гуманитарных науках дериватам термина дискурс. При этом, в отличие от лингвистики, терминосистемы социологии и культурологии включают оба прилагательных с некоторым предпочтением лексемы дискурсный как производной от термина дискурс-анализ. В педагогике и методике есть попытка принципиального противоположения понятий дискурсивные и дискурсные компетенции. Делается вывод о необходимости включения прилагательного дискурсный с толковые словари.
ABSTRACT
In the second essay, the object of the analysis is non-linguistic spheres of functioning of the terms diskursnyy and diskursivnyy (discursive). Preserved the old logico-philosophical meanings of the term diskursivnyy is homonymous or paronymous derivatives of the term discourse, functioning in various humanitarian sciences. At the same time, unlike linguistics, the term system of sociology and cultural studies includes both adjectives with some preference for the lexeme diskursnyy as a derivative of the term discourse analysis. In pedagogy and methodology is an attempt of the principled opposition of the concepts of diskursivnyy and diskursnyy competence. The conclusion is made about the necessity to include the adjective in the explanatory dictionaries.
Ключевые слова: дискурсивный / дискурсный анализ в социологии, дискурсивные vs дискурсные компетенции, дискурсные формы педагогического дискурса
Keywords: diskursivnyy (discursive) and diskursnyy analysis in sociology, diskursivnyy (discursive) and diskursnyy competences, diskursnyy forms of pedagogical discourse
Описанные в первом очерке процессы, связанные с конкуренцией вынесенных в заголовок статьи терминов и семантической трансформацией прилагательного дискурсивный, не распространяются на традиционное терминологическое значение этого слова 'рассудочный, понятийный, логический'.
Контексты его современного употребления, даже за рамками собственно философских текстов, настолько определённы, что, не предполагают никаких вариантов и разночтений. Таково, например, употребление синтагм дискурсивное мышление (у Канта и Гегеля), дискурсивная ясность понятий (у Канта) в начале статьи Евгения Кожемякина «Дискурсный подход к изучению культуры» [2009: 1]; дискурсивные знания у В. А. Карасика [Карасик 2003: 275]; В. Б. Касевич, описывая отличительные черты научной картины мира, определяет её, как «логизированный свод дискурсивных знаний о внешней действительности, человеке, обществе, который на данный момент утвердился в науке (науках)» [Касевич 1996: 77]; ср. также: «Воспользуемся дискурсивным характером нашего мышления и высветим смысл имени с двух сторон: со стороны определения перед именем и со стороны предиката после имени...» [Колесов 2016: 33] (выделено в цитатах нами. - И. К., Д. С.).
Полагаем, что расхождение традиционной качественной и новой относительной семантики, а также отсутствие деривативной связи философского термина с термином дискурс позволяют сегодня говорить о межнаучной терминологической омонимии и, соответственно, об омонимическом расщеплении прилагательного дискурсивный. Это подтверждают и случаи использования терминологического словосочетания дискурсивное мышление в собственно лингвистическом смысле - через соотнесённость с дискурсом: «.стереотипное дискурсивное мышление и, шире, дискурсивное поведение следует рассматривать как способ самовыра-
жения этноязыковой личности типичного представителя своего культурно-языкового сообщества» [Алифиренко 2005: 8].
Имеющийся в http://www.ruscorpora.ru/ график частот лексемы дискурсивный свидетельствует о двух пиках её активности с вековым интервалом: первый пик - начало ХХ в. (10-е- 20-е годы), второй, аналогичный по частоте, - второе десятилетие XXI в. Однако эти два пика частот связаны с разными значениями слова дискурсивный: в начале ХХ в. фиксируется исключительно старое, качественное, логико-философское значение, представленное прежде всего в трудах Н. А. Бердяева и С. Н. Булгакова; второй пик (за исключением небольшого числа фрагментов из философских текстов) соотносится с новым, относительным, социо- и психолингвистическим значением, семантически тождественным прилагательному дискурсный (лингвистические тексты в этом сегменте НКРЯ не представлены).
Вплоть до конца XX в. прилагательное дискурсивный (философский термин) использовалось значительно чаще, чем существительного дискурс [Де-мьянков 2007: 94]. Однако сегодня ситуация иная: прилагательное дискурсивный приобрело, как отмечалось в первом очерке [см. с. этого сборника], статус деривата и уступило первенство существительному дискурс. Так, в главе монографии Е. С. Кубряковой употреблений термина дискурс 79, а дискурсивный - 17 [Кубрякова 2004: 519-531]; ещё показательней эта асимметрия в монографии В. И. Карасика: дискурс 636 / дискурсивный 32 [Карасик 2004: 7-438] и в статье В. З. Демьянкова, посвящён-ной политическому дискурсу: дискурс 49 / дискурсивный 1 [Демьянков 2002: 32-43], хотя в другой его статье, многократно цитируемой в первом очерке, тематически мотивированное соотношение оказывается несколько иным: дискурс 123 / дискурсивный 49.
Аналогичная картина, естественная для соотношения существительного и относительного прилагательного, наблюдается и в материалах, извлечённых из текстов журнала «Политическая лингвистика», ориентированного на лингвистический анализ дискурса и разработку этого метода. Например, в статье А. М. Пого-релко и Т. Н. Герасина «Смысловые маркеры дискурса холодной войны» [«Политическая лингвистика». 2 (56). 2016] на 36 употреблений существительного дискурс пришлось только одно употребление прилагательного (в составе термина дискурсивная лингвистика). Преобладает с шестикратным перевесом существительное дискурс и в социополитических или культурологических текстах журнала «Неприкосновенный запас».
При этом значительно более важным представляется другое: вопреки ожиданиям в обоих журналах - и лингвистическом, и культурно-социологическом - последовательно используется только прилагательное дискурсивный. В связи с этим небезынтересно отметить, что позиционирование журнала «Неприкосновенный запас» как «попытки беспристрастного (насколько это возможно) самоанализа неприкосновенного запаса идей и представлений интеллектуалов о себе, до сих пор не поверяемых рассудком, убеждённо принимаемых за аксиому (выделено нами. - И. К., Д. С.)» [Прохорова 1998: 4], фактически совмещает компоненты социологической (запас идей и представлений) и логико-философской (проверяемость рассудком, самоанализом) дефиниций термина дискурсивный. Это вполне могло повлиять на выбор (хотя, думается, его в данном случае и не было!) варианта дискурсивный именно как традиционного для русских гуманитарных текстов [см. Демьянков 2007-б: 94].
Однако существует большой круг работ, так или иначе повёрнутых к теме анализа дискурса, в которых ситуация далеко не столь однозначна. А. А. Кибрик характеризует дискурсивный анализ как безусловно актуальный «уровневый» раздел лингвистики, но в то же время «чрезвычайно мозаичный, неоднородный, неструктурированный массив подходов, теорий, методов, изучаемых явлений», объясняя это молодостью данной области науки [Кибрик 2004: 81-82]. Добавим к этому «мозаич-ность» базовой терминологии, которая на сегодняшний день в значительной степени упорядочена в лингвистике, где, видимо, утвердились термины дискурс и дискурсивный, но отнюдь не упорядочена в социологических, культурологических, педагогических исследованиях, где прилагательные дискурсивный и дискурсный то отождествляются, то дифференцируются.
Поскольку во всех этих случаях предметом является анализ дискурса, вернёмся ещё раз к этой цепочке терминов-синонимов: «Дискурсивный анализ (англ. Discourse analysis) иначе называют анализ дискурса, дискурс-анализ, дискурсный анализ» [http://lomonosov-
fund.ru/enc/ru/encvclopedia:0127182]; «Полагаю, что синонимичными можно считать три сложных термина: дискурсивный анализ, дискурсный анализ и
дискурс-анализ» [Пиотровская 2018: анкета мини-опроса] ; «Дискурс-анализ ... не является подобным [чисто лингвистическим] подходом по своему определению и в силу присущей ему междисципли-нарности. Имея междисциплинарные основания, дискурсный анализ остаётся многоаспектным подходом.» [Кожемякин 2009]. Представляется, что включенность в синонимический ряд с термином дискурс-анализ не только поддерживает функционирование прилагательного дискурсный, но и определяет его концептуальное содержание.
Есть, кажется, основание предполагать, что терминологическое размежевание проходит между лингвистами и прочими гуманитариями: вспомним, что в монографии А. А. Кибрика последовательно употребляется термин дискурсивный анализ. Ср. также: «В лингвистике чаще встречал "дискурсивный"; для других гуманитарных наук свойственно "дискурсный"» [Дунев 2018: анкета мини-опроса].
Это подтверждается, в частности, различием терминов в названиях двух учебных пособий. «Дискурсивный анализ как метод исследования лексических единиц» М. Ю. Колокольниковой имеет явную лингвистическую ориентацию, хотя отмечается невозможность отмежеваться от «широкого социального контекста» [Колокольникова 2012: 6]. Учебное пособие А. В. Корниенко адресовано студентам специальности «Связи с общественностью», т. е. имеет социологическую направленность; вынесенный в заглавие термин «Дискурсный анализ» определяется как новая научная дисциплина, «изучающая общественное мнение», название которой «закрепилось и стало общеупотребительным (выделено нами. - И. К., Д. С.)» [Корниенко 2008]. Последнее утверждение не кажется соответствующим реальности. В частности, этому противоречит рассмотренная раннее ситуация с журналом «Неприкосновенный запас», даже если она может быть объяснена публицистическим, а не строго научным характером и, как уже отмечалось, влиянием философской традиции.
Впечатление закреплённости термина дис-курсный за социологическими и культурологическими исследованиями поддерживается его последовательным употреблением в названиях выпусков на сайте научного интернет-журнала «Современный дискурс-анализ»: Дискурсные репрезентации гендера и сексуальности (вып. 5), Дискурсное конструирование социальной реальности (вып. 8.), Дифференциация и креолизация в дискурсных практиках (вып. 9), Институциональные дискурсные практики (вып. 11). Однако при обращении к публикациям в интернет-журнале эта благостная картина терминологического упорядочения начинает расплываться.
Остановимся на двух текстах: статье Е. А. Кожемякина «Дискурсный подход к изучению культуры» и открывающей журнал статье Тён А. Ван Дейка «Дискурс и доминирование» в переводе того же Кожемякина. Обе работы помещены в 1 томе 1 выпуска журнала и связаны, хотя и по-разному, с
именем одного из редакторов, а следовательно, являются программными.
В статье Е. А. Кожемякина наряду с базовым термином дискурс-анализ (67 употр.) используются оба интересующих нас прилагательных в соотношении дискурсный 59 / дискурсивный 36. При этом основным, как видно уже по заголовку, для автора является первый термин, что точно соответствует направлению журнала: «Настоящий журнал - это, прежде всего, попытка совместного концептуального осмысления современных зарубежных и отечественных теорий дискурс-анализа, обсуждения современного состояния, форм и перспектив отдельных методологий» [От редакции]. Об этом свидетельствуют многократно повторяющиеся синтагмы с термином дискурсный: анализ, исследования, теории, проблематика, концепция, подход, методология и т. п. Показательна в этом плане концовка статьи: «И, как нам кажется, одним из главных вопросов, которые формулирует для себя дис-курсная методология как высокорефлексивный академический проект, являются следующий: каковы границы самого дискурс-анализа (курсив автора)? [Кожемякин 2009: 22].
Прилагательное дискурсивный используется автором или как философский термин, о чём говорилось ранее (5 употр.), или как компонент принятого в науке термина дискурсивная психология (6 употр.), но преимущественно - при изложении чужих теорий. Поэтому есть основание полагать, что термин дискурсивный не входит «в личную сферу» (Ю. Д. Апресян) автора. Хотя в резюме к более ранней статье «Дискурс-анализ в современном социально-гуманитарном знании» Е. А. Кожемякин менее последователен, называя в ряду «ключевых теоретических, методологических и эмпирических вопросов» современного дискурс-анализа следующие: «...действительно ли можно говорить о формировании реальности нового типа - дискурсной? какова позиция субъекта в дискурсном поле? как порождается знание и транслируется власть с помощью дискурсивных практик?» [Кожемякин 2006: 37]
Некоторые сбои, когда контекстуально сближенные прилагательные используются как синонимы, всё же случаются и в статье 2009 г. Например: «Под дискурсным контекстом же понимается "околодискурсная среда", то есть - другие дискурсы и тексты, формальные свойства организации текста, в крайних случаях - коммуникативные позиции говорящих. Наиболее важным параметром дискурсивного контекста полагается "языковая личность", понимаемая как система языковых особенностей речевого агента» [Кожемякин 2009:10].
Значительно сложнее оказывается ситуация с выбором в осуществлённом Е. А. Кожемякиным переводе статьи Ван Дейка «Introduction: Discourse and Domination» (введение монографии «Discourse and Power» - «Дискурс и власть»). Обращение к переводу и сопоставление его с оригиналом статьи Ван Дейка в данном случае представляется нам правомерным, поскольку анализируемые термины имеют иноязычное происхождение. При этом мы не
касаемся концепции Ван Дейка. Ограничимся лишь цитатой из его работы, мотивирующей предпочтение термина критический дискурс-анализ - в оригинале Critical Discourse Studies (CDS): «Несмотря на то, что сегодня широко распространён термин "критический дискурс-анализ" (КДА), я предлагаю заменить его термином "критические дискурсные исследования" (КДИ) в силу ряда очевидных причин. Главной причиной является то, что КДИ не является, как признают многие авторы в области главным образом социальных наук, методом дискурс-анализа» [Ван Дейк 2009: 2]. Как отмечает Э. В. Будаев, «критический подход направлен на анализ социального неравенства, выраженного в дискурсе, а исследователь политического дискурса открыто занимает позицию лишённых власти и угнетённых» [Будаев 2016: 12].
Кажется, логично и с точки зрения языка, и с точки зрения научной позиции переводчика последовательно переводить сочетания с существительным discurse относительным прилагательным дис-курсный, а прилагательное discursive - как дискурсивный. Подтверждением этому может, как нам кажется, служить мнение М. Я. Дымарского, который, отмежёвываясь от прилагательного дискурс-ный, пишет: «... первый вариант мне не нравится как своеобразная калька использования discourse в качестве прилагательного в англоязычных текстах, в то время как существует прилагательное со специальным суффиксом discoursive» [Дымарский 2018: анкета мини-опроса]. Ср. в переводе Е. А. Кожемякина: «Если мы определяем критические дискурсные исследования (КДИ) (Critical Discourse Studies) как академический проект, ориентированный на создание теории и критический анализ дискурсивного (discursive) воспроизводства социального неравенства, то центральной задачей КДИ является детальное изучение концепта власти <...> Главная цель КДИ - изучение дискурсивного (discursive) злоупотребления властью - предполагает также изучение различий в доступе к социальной власти» [Ван Дейк 2009: 1-2. Здесь и далее указаны страницы оригинала статьи, обычно совпадающие страницами перевода в документе Word]. Из контекста очевидно, что дискурсный относится к методу изучения, дискурсивный - к реальному объекту.
Однако предполагаемый путь перевода последовательно соблюдается только в синтагмах дис-курсный анализ и дискурсное исследование (в оригинале - discourse studies). При термине структуры находим все три варианта перевода авторского сочетания discourse structures: .в терминах дискурс-ных структур (с. 2); .значение поляризованных структур дискурса; взаимодействие между дискурсивными и социальными структурами (с. 5).
Прилагательному discursive, употреблённому в оригинале текста 43 раза, в 36 случаях соответствует в переводе прилагательное дискурсивный, а в остальных - дискурсный. При этом, к сожалению, внутренняя мотивация выбора не всегда понятна, как, например, в следующих случаях: .в отношении дискурсного производства власти (discursive
reproduction of powe, с. 17); .. .мы можем говорить о нелегитимном использовании дискурсной власти (discursive power, с. 21). Но самым необъяснимым и, на наш взгляд, неоправданным являются неоднократные случаи вариантного перевода тождественных (или максимально близких) словосочетаний первоисточника. Приведём примеры: discursive reproduction of power abuse: .в общих вопросах дискурсного воспроизводства злоупотребления властью (с. 8) ((...изучение дискурсивного воспроизводства злоупотребления властью (с. 16); discursive practice(s): повседневные дискурсные практики (с. 19) (( .ту или иную дискурсивную практику (с. 21); discursive domination: ... мы можем принять общую дефиницию дискурсивного доминирования (с. 19) (( .трудностью теории дис-курсного доминирования (с. 22); дискурсной манипуляции (discursive manipulation, с. 8) (( для дискурсивного манипулирования (discursive malpractice, с. 22). Таким образом, перевод обнаруживает непоследовательность позиции даже при объективной установке исследователя, философа и культуролога, на терминологическую упорядоченность.
Считаем необходимым подчеркнуть, что все критические замечания - это не упрёк в адрес автора, а ещё одно доказательство объективного факта - неопределённости места терминов дискурсивный и дискурсный в современной отечественной научной терминологии. Нам представляется наименее уязвимой позиция М. Л. Макарова, который в монографии «Основы теории дискурса» (2003) при разговоре о методе изучения дискурса избегает прилагательного дискурсный и пользуется генетивными конструкциями (типа единицы дискурса), но преимущественно термином дискурс-анализ, понимая его «(в самом широком смысле) как интегральную сферу изучения языкового общения с точки зрения его формы, функции и ситуативной, социально-культурной обусловленности» [Макаров 2003: 41], например, методология дискурс-анализа, единицы дискурс-анализа. В остальных случаях - традиционно для лингвиста - используется или прилагательное дискурсивный (уровень, акт, функции и т.п.), или генетивная синтагма (структурность, связность, типы качества, организация дискурса).
Материал показывает, что значение прилагательного дискурсный (в отличие от прилагательного дискурсивный) является лексически связанным, функционируя прежде всего как компонент термина дискурсный анализ или сочетаясь, как мы видели в статье Е. А. Кожемякина, с ограниченным кругом слов семантического поля «научное исследование». Тем не менее, нельзя, на наш взгляд, не признавать существование этой лексемы. Отсутствующая пока статья в т о л к о в о м словаре могла бы выглядеть следующим образом: Дискурсный -1. спец. книжн. Относящийся к социо-культурному анализу дискурса, дискурс-анализу, к разработке его методологии и приёмов. Дискурсный анализ. Дискурсные исследования. Дискурсная проблема-
тика. 2. лингв. Свойственный дискурсу как целостному объекту. Дискурсное пространство. Дискурсная структура. Дискурсное разнообразие текстов.
В последнее время столкновение терминов дискурсивный и дискурсный происходит ещё в одной области - в лингводидактике. Это связано с введением в вузовские учебные программы - в соответствии с ФГОС ВПО - такой методической категории, как «профессиональные компетенции». Одним из важнейших условий профессиональной успешности является владение всей совокупностью знаний и навыков, позволяющих «осуществлять деятельность с использованием собственно языковых средств» [Усманова-Шмыгова 2008: 238] и объединённых понятием «коммуникативная компетенция». Однако отсутствие термина «дискурс» в документах ФГОС ВПО среди характеризующих эту компетенцию дополнительных категорий «несколько мешает осознанию целостного пространства компетентностного подхода» [Там же]: «Если коммуникативная компетенция больше обращена на форму общения, то дискурсная - на содержание общения, а значит, по сути, она есть в первую очередь интеллектуальная компетенция» [Указ соч.: 244].
Включение компетенции, связанной с вовлечением профессионала в дискурсивную деятельность, находится в центре внимания ряда российских лингвистов (В. Я. Пагосян, Н. В. Алёхиной, А. Г. Горбунова) и коллектива минских учёных, возглавляемого проф. И. Ф. Ухвановой-Шмыговой [см. сборники трудов «Методология исследований политического дискурса» 2002 и особенного 2008 гг.]. Показательно, что все авторы - это преподаватели иностранного языка, которые, как считает И. Ф. Ухванова-Шмыгова «в этом смысле являются достаточно продвинутыми среди других коллег вузовской дискурсной группы», так как «они не строят, а, скорее, уточняют и развивают тот набор компетенций, который уже относительно давно рассматривается в качестве обязательного в преподавании иностранного языка в школе и в вузе» [Усманова-Шмыгова 2008: 237].
Процесс обучения иностранному языку действительно делает наиболее очевидным различие путей формирования собственно языковых и дискурсивных профессиональных навыков, что позволяет прямо говорить о «дискурсивной иноязычной компетенции», выделяя в ней стратегический, тактический и прагматический компоненты [Горбунов 2014: 170]. Так, В. Я. Пагосян рассматривает дискурсивную компетенцию как «один из компонентов коммуникативной компетенции», который «проявляется в умении создавать и понимать тексты, соответствующие требованиям жанра и уместные в конкретных социальных ситуациях речевого взаимодействия» [Пагосян 2011: 76]. Н. В. Алёхина в кандидатской диссертации рассуждает о социально значимой, надпредметной, универсальной, полинаучной дискурсивно-ценностной компетенции будущих лингвистов [Алехина 2014]. (Подчеркнём, что лингвистами здесь - согласно современным образовательным стандартам - названы
будущие преподаватели иностранного языка или переводчики.)
«Существующие подходы трактуют дискурс-ную (дискурсивную) компетенцию как способность порождать дискурс, т. е. использовать и интерпретировать формы слов и значения для создания текстов, владение навыками организации языкового материала в когерентный (связный) текст» [Александрович 2008: 231]. Но белорусские педагоги и методисты пошли дальше, разводя дискурсивную и дискурсную компетенции. Ещё в 2002 г. в сборнике «Методология исследований политического дискурса», вышедшем под общей редакцией профессора И. Ф. Ухвановой-Шмыговой, в приложении-словаре была помещён термин дискурс-компетенция с дефиницией «владение и использование множества аспектов и видов содержания, а значит, умение регулирования функционирования текстов в социуме» [Методология. 2002: 337]. В статье 2010 г. И. Ф. Ухванова-Шмыгова настаивает на разведении понятий: «Формируя у студентов языковую и речевую компетенцию, мы готовим грамотных коммуникантов, а формируя у них дискурсную компетенцию (не дискурсивную, которая ориентирует студентов на порождение целостных текстов, а дискурсную, которая учит видеть коммуникантов - адресанта и адресата - в непосредственном единстве, причём коммуниканты видят не только текст, но и себя в нём), мы готовим эффективных коммуникантов (выделено нами. - И. К., Д. С.)» [Ухванова-Шмыгова 2010: 33].
Из этого можно заключить, что дискурсивная компетенция принадлежит области лингвистики, а дискурсная компетенция - области лингвосо-циологии и лингвокультурологии. Данную позицию разделяют Я. Р. Зинченко (2011), Е. М. Браза-ускене (2011). Приведём цитату из работы последней: «Создание субъекта общения, способного вписаться в определённую коммуникативную ситуацию, становится одной из целей процесса обучения, которую формулируем как формирование и развитие дискурсной компетенции» [Бразаускене 2011: 14]. Однако это противопоставление фактически снимается наличием общего компонента «ситуация» и в определении дискурсивной компетенции как «умения создавать связный текст в определённой ситуации (порождать дискурс)» [Там же].
Полагаем, что заявленное противоположение, не до конца прояснёно, тем более, что сама И. Ф. Ухванова-Шмыгова в публикациях 2008 г. вроде бы отказывается от термина дискурсивная компетенция: «Формируя у студентов языковую и речевую компетенцию, мы готовим грамотных коммуникантов, а формируя у них дискурсную компетенцию, мы готовим эффективных коммуникантов» [2008: 19], а в другой статье этого же сборника соотносит дискурсную компетенцию с коммуникативной компетенцией, минуя дискурсивную [2008: 244]. Кроме того, вся концепция остаётся достоянием национально ограниченной - белорусско-литовской - сферы использования русского языка для специальных целей.
И всё же, на наш взгляд, возможно использовать термин дискурсный, содержательно развернув его в сторону методики преподавания языка (и не только языка) в вузе. «Применительно к педагогическому дискурсу можно говорить о специфической коммуникативной стратегии обучения и обмена опытом и знаниями, что реализуется в различных дискурсных формах лекции, семинара, зачета, экзамена и др.» [Тарновская 2008: 103]. Учебный дискурс как особая форма интерактивной коммуникации, осуществляемой в онлайн-режиме, может наполняться самым различным содержанием. Можно согласиться с мнением А. Ф. Ухвановой-Шмыговой: «Методическая компетенция - естественное продолжение дискурсной. В то же время можно сказать, что дискурсная компетенция выходит из методической» [2008: 246].
Авторы данной статьи в своём учебном пособии «Лингвистическая терминология в профессиональном аспекте» исходят из противоположения дискурса и текста как двух форм коммуникации и используют относительное прилагательное дис-курсный в составе термина «учебная дискурсная металингвистическая коммуникативная ситуация» в оппозиции термину «текстовая металингвистическая коммуникативная ситуация». В этом случае термин предполагает т и п о л о г и ю интерактивных ситуаций учебного процесса (учебного дискурса), в центре которых так или иначе оказывается языковедческий термин, и входит в терминологическое поле лингводидактики [Куликова, Салмина 2017: 160 и др.].
Предлагаемые далее выводы охватывают оба очерка:
• проведённый анализ подтвердил гипотезу о различии концептуального содержания и сфер функционирования терминов дискурсивный и дис-курсный.
• семантические отношения этих терминов расцениваются в словарях и текстах как дублетная синонимия или как вариантность, и лишь целенаправленное их сравнение выявляет возможную (потенциальную) идеографическую синонимию или даже паронимию;
• термин дискурсивный на рубеже ХХ-ХХ1 веков претерпел глубокие семантические трансформации: он принял на себя функции относительного прилагательного к существительному дискурс и стал восприниматься как его дериват, приобретя семантику, соотносительную с многоаспектным концептуальным содержанием понятия «дискурс»;
• это привело к омонимическому расщеплению лексемы дискурсивный на традиционный логико-философский термин, с одной стороны, и лингвистический термин - с другой;
• конкуренция новообразования дискурсный и термина дискурсивный, имеющего давнюю традицию употребления, в лингвистике практически разрешилась в пользу лексемы дискурсивный;
• для других гуманитарных наук (социологии, культурологии), где достаточная активность
лексически связанного термина дискурсный поддерживается его концептуальной связью с дискурс-анализом, характерно их недифференцированное или слабо дифференцированное сосуществование;
• в последние годы формируется ещё одна сфера функционирования этих терминов - лингво-дидактика;
• неоправданно сужено лексикографическое представление терминов дискурсивный и особенно дискурсный, что позволило авторам высказать некоторые соображения по улучшению этой ситуации.
Литература
1. Александрович М. О. Формирование дискурс-компетенции и интереса к учёбе студентов // Методология исследований политического дискурса: актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов: сборник научных трудов. Вып. 5 / Дискурс в современном гуманитарном знании: под общей редакцией И. Ф. Ухвановой-Шмыговой. - Минск: «Издательский центр БГУ», 2008. - С. 224-231. - URL: http://eHb.bsu.bv/bitstream/123456789/20671/1/Bbi-пуск%205.pdf (дата обращения: 18.02.18).
2. Алехина Н. В. Формирование дискур-сивно-ценностной компетенции будущих лингвистов: автореф. дис. ... канд. пед наук. -Челябинск, 2014. - URL: https://new-disser.ru/ avtoreferats/01007531058.pdf (дата обращения: 05.02.18).
3. Алефиренко Н. Ф. Дискурс как смыслопо-рождающая категория (дискурс и вторичное знако-образование) // Язык. Текст. Дискурс: Межвузовский научный альманах / Под ред. Г. Н. Манаенко. Выпуск 3. - Ставрополь: Изд-во ПГЛУ 2005. - С. 513.
4. Бразаускене Е. М. Методика преподавания иностранного языка: осмысление опыта // Дискурс-ный подход в преподавании иностранного языка в неязыковом вузе и его место в создании УМК нового поколения [Электронный ресурс] / редкол.: И. Ф. Ухванова (отв. ред.) [и др.]. - Минск: БГУ, 2011. - С. 6-15. - (дата обращения: 05.02.18). URL: http://elib.bsu.bv/bitstream/123456789/20670/3/diskur snvi%>20podhod.pdf
5. Будаев Э. В. Критический анализ политического дискурса: основные направления современных зарубежных исследований // Политическая лингвистика. - 2016. - № 6 (60). - С. 12-17.
6. Ван Дейк Тён А. Дискурс и доминирование // Современный дискурс-анализ. Выпуск 1. Том 1. 2009 - С. 1-26. [Электронный журнал] - URL: http://discourseanalvsis.org/ada1 1.shtml (дата обращения: 02.02.18).
7. Горбунов А. Г. Дискурсивная иноязычная компетенция: онтологический подход // Вестник ТГПУ (TSPU Bulletin). - 2014. - № 6 (147). - С. 167171. URL: http://vestnik.tspu.edu.ru/files/vest-nik/PDF/articles/gorbunov a. g. 167 171 6 147 20 14.pdf (дата обращения: 02.02.18).
8. Демьянков В. З. Текст и дискурс как термины и как слова обыденного языка // IV Международная научная конференция «Язык, культура, общество». Москва, 27-30 сентября 2007 г.: Пленарные доклады. - М.: Московский институт иностранных языков; Российская академия лингвистических наук; Институт языкознания РАН; Научный журнал «Вопросы филологии». - 2007. - С.86-95.
9. Демьянков В. З. Политический дискурс как предмет политологической филологии // Политическая наука. Политический дискурс: История и современные исследования. - № 3. - М., 2002. - С.32-43.
10. Дискурсный анализ: учебное пособие / А. В. Корниенко. - СПб.: ИВЭСЭП, 2008. - URL: http://window.edu.ru/resource/895/74895/file s/discours_kornienko.pdf (дата обращения: 05.02.18).
11. Зинченко Я. Р. Развитие дискурсной компетенции в рамках компетентностно-деятельностного подхода // Межкультурная коммуникация и профессионально ориентированное обучение иностранным языкам: материалы V Международной конференции, посвященной 90-летию образования Белорусского государственного университета, 28 октября 2011 г. / редкол.: В. Г. Шадурский [и др.]. -Минск: Изд. центр БГУ, 2011. - С. 98-99. - URL: http://elib.bsu.by/bitstream/123456789/26792/1/zinch enko_BMW_2011.pdf (дата обращения: 05.02.18).
12. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. - Волгоград: «Перемена», 2002.
- 390 с.
13. Касевич В. Б. Буддизм. Картина мира. Язык. - СПб.: Центр «Петербургское востоковедение», 1996. - 278 с.
14. Кибрик А. А. Анализ дискурса в когнитивной перспективе: дис. в виде научн. доклада ... доктора филол. наук. - М., 2003.
- 90 с. - URL: http://iling-ran.ru/kibrik/DA_cognitive_perspective%40 Diss_2003.pdf (дата обращения: 30.01.18).
15. Кожемякин Е.А. Дискурс-анализ в современном социально-гуманитарном знании // Человек. Сообщество. Управление. - 2006. - № 3. - С. 25-39. - URL: http://chsu.kubsu.ru/arhiv/2006_3/2006_3_K ozhemyakin.pdf (дата обращения: 17.02.18).
16. Кожемякин Евгений. Дискурсный подход к изучению культуры // Современный дискурс-анализ [Электронный журнал]. Выпуск 1. Том 1. Методология: концептуальные обоснования, 2009. - URL: http://discourseanalysis .org/ada1/st6.shtml (дата обращения: 02.02.18)
17. Колесов В. В. Концептуальное поле русского сознания: демократия // Политическая лингвистика. 2016. № 3 (57). - С. 31-43.
18. Колокольникова М. Ю. Дискурсивный анализ как метод исследования лексических единиц: Учебно-методическое пособие. - Саратов, 2012.
Sciences of Europe # 27, (2018)_
[Электронный ресурс] - URL:
http://elibrary.sgu.ru/uch_lit/674.pdf (дата обращения: 05.02.18)
19. Кубрякова Е. С. Дискурс: определение и направления в его исследовании // Е.С. Кубрякова. Язык и знание / Рос. академ. наук. Ин-т языкознания. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - С. 519-531.
20. Куликова И. С., Салмина Д. В. Лингвистическая терминология в профессиональном аспекте: учебное пособие. - СПб.: Своё издательство, 2017. - 322 с.
21. Макаров М. Л. Дискурс-анализ как парадигма в изучении языкового общения // Макаров М. Л. Основы теории дискурса.- М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 280 с. - URL: https://studfiles.net/preview/5458438/page:3 4/ (дата обращения: 14.9.17).
22. Методология исследований политического дискурса. Актуальные проблемы содержательного анализа обществ.-полит. текстов. Вып. 3 / И. Ф. Ухванова-Шмыгова, А. А. Маркович, В. Н. Ухванов; под общ. ред. И. Ф. Ухвановой-Шмыговой. -Минск: «Технопринт», 2002 - 360 с. - URL: http://medialing.spbu.ru/upload/files/file_139 4526303_9394.pdf (дата обращения: 06.02.18). -[Метология исследований.. .2002]
23. Методология исследований политического дискурса: актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов: сборник научных трудов. Вып. 5 // Дискурс в современном гуманитарном знании: под общей редакцией И. Ф. Ухвановой-Шмыговой. - Минск: «Издательский центр БГУ», 2008. - 277 с. - URL: http://elib.bsu.by/bitstream/123456789/20671/1/Вы-пvск%205.pdf (дата обращения: 18.02.18).
24. «Неприкосновенный запас», архив журнала. - URL: http://magazines.russ.ru/nz/
25. Погосян В. А. Наш словарь. Дискурсивная компетенция // Universum: Вестник Герценовского
университета. 2011. Вып. 12. - С. 76-77. - URL: https://cvberleninka.ru/article/n/diskursrvnava-kompe-tentsiya (дата обращения: 05.02.18).
26. Прохорова Ирина. Вместо предисловия // Неприкосновенный запас. 1998. № 1 (1).
27. Современный дискурс-анализ: научный интернет-журнал. - URL: http://discourseanalvsis.org/ (дата обращения: 30.01.18).
28. Тарновская Т. Г. Коммуникативный статус педагогического дискурса // Методология исследований политического дискурса: актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов: сборник научных трудов. Вып. 5 // Дискурс в современном гуманитарном знании: под общей редакцией И. Ф. Ухвановой-Шмыговой. Минск: «Издательский центр БГУ», 2008. - С. 95102. - URL: http://elib.bsu.bv/bitstream/123456789/20671/1/Bbi-пуск%205.pdf (дата обращения: 18.02.18).
29. Ухванова-Шмыгова И. Ф. Методологические и методические вопросы дискурс-исследований // Там же. - С. 17-27.
30. Ухванова-Шмыгова И. Ф. Дискурсная и методическая компетенции и их место в процессе повышения качества преподавания иностранного языка в вузе // Там же. - С. 231-245
31. Ухванова-Шмыгова Ирина. Дискурс-компетенция. Дискурс в академическом пространстве: материалы Междунар. круглого стола, 3-5 апр. 2009 г., Минск, Беларусь / под общ. ред. И. Ухвановой-Шмыговой, М. Сарновского. - Минск: Изд. центр БГУ, 2010. - С. 33.
32. Van Dijk T. A. Introduction: Discourse and Domination, in T. A. van Dijk, Discourse and Power. N. Y.: Palgrave Macmillan, 2008. PP. 1-26. http ://www. academia. edu/5 345314/Dis-
course and Context. Teun A. van Dij (дата обращения - 03.02.18).
