CC BY
39
т
М. В. Каменский
f Когнитивное исследование дискурсных маркеров: от этимологии к прагматике
КОГНИТИВНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ДИСКУРСНЫХ МАРКЕРОВ: ОТ ЭТИМОЛОГИИ К ПРАГМАТИКЕ
М. В. Каменский
COGNITIVE APPROACH TO THE STUDY OF DISCOURSE MARKERS: FROM ETYMOLOGY TO PRAGMATICS
Kamensky M. V.
The author discusses the results of research of the problem of emergence of discourse markers and their function in the language from the point of view of their etymology, cognitive and discursive properties, as well as logical semantics and the theory of implication.
Key words: cognitive-discursive paradigm, discourse, discourse markers, etymology, pragmatics.
Подводятся итоги исследования проблемы появления и функционирования дискурсных маркеров как инновационного языкового явления с позиции их этимологии, когнитивных и дискурсивных характеристик, а также логической семантики и теории им-пликатур.
Ключевые слова: когнитивно-дискурсивная парадигма, дискурс, дискурсные маркеры , этимология, прагматика.
УДК 81 -25:83'373.6:811.111 -26
На современном этапе развития наук, характеризующемся антропоцентризмом, особую актуальность приобретают исследования различных явлений, связанных с деятельностью и мышлением человека. В связи с этим особую актуальность приобретает исследование дискурса как вербально-опосредованной деятельности, заданной определенной коммуникативно-когнитивной задачей.
На значимость когнитивно-дискурсивной парадигмы указывает тот факт, что сегодня гуманитарные науки все чаще обращаются к языку и дискурсу как методологическому базису науки. Новая парадигма стоит на онтологии социально-психологического, гуманитарного мира, которая противопоставляется традиционной онтологии материального, физического мира.
Интересным аспектом современных дис-курсных исследований является когнитивный подход. Изучая различные типы существования дискурса, исследователи фактически изучают тексты, и сами тексты начинают трактоваться как источники сведений, выходящих за пределы их языкового содержания, выступают как источники данных об особых ментальных мирах. Именно в рамках когнитивного подхода дис-курсные маркеры исследуются с позиций «человеческого фактора» и когнитивной деятельности: восприятия, использования, хранения и продуцирования информации.
Следовательно, когнитивный процесс или когнитивная деятельность осуществляется с помощью языка обычно во время построения дискурса. При этом акты коммуникации, как таковой, составляют лишь часть дискурсивной деятельности, которая может протекать так же, как формирование текстов «внутри нас». Подобное определение учитывает в языке две его главных функции - когнитивную и дискурсивную - и
заставляет рассматривать эти две функции не столько по отдельности, сколько при постоянном согласовании друг с другом.
Соответственно, адекватный путь познания языка и языковых явлений лежит исключительно на пересечении анализа когниции и коммуникации. Когниция представляет собой процесс познания мира, а дискурс и коммуникация - процесс передачи результатов этого познавательного процесса или размышлений о его сути и содержании другим людям. Оба названных процесса имеют дело со знаниями, мнениями, оценками людей, с обобщением их опыта и с объективацией такого опыта и отражением в языковых формах.
Описание мира - это одновременно свидетельство стоящей за ним когнитивной, познавательной деятельности, но также и деятельности по созданию дискурса, текста, речевых произведений. Лингвистов интересует, как деятельность по формированию мнений и знания, убеждений и оценок, констатации опыта и обработки информации связана с языковыми формами. О языковых формах, наделенных значением, необходимо говорить как о формах «упаковки» знания, иными словами, постоянно помнить о том, что языковые знаки - это особые материальные сущности, предназначенные для выражения определенного содержания и его передачи в конвенциональных формах. С указанной точки зрения говорить о когнитивных аспектах новых слов, таких как дискурсные маркеры, значит рассуждать о том, какие типы информации могут быть выражены в пределах слова и какие новые знания о мире «упаковываются» в слова данного типа, чтобы далее служить, с одной стороны, фиксации и закреплению знаний, а с другой стороны - целям его передачи в актах коммуникации или при осуществлении дискурсивной деятельности в целом.
Если с узко когнитивной точки зрения следует ставить вопрос о том, какие структуры знания отражаются семантической структурой дис-курсного маркера и могут найти в ней отражение, то с более широкой, когнитивно-дискурсивной, точки зрения необходимо добавить к вопросу о структурах знания вопрос о том, как сделать так, чтобы полученная языковая форма удовлетворяла требованиям дискурса и была удобным его средством и орудием.
В. И. Карасик выделяет два особых типа дискурса: персональный (личностно ориентированный) и институциональный (статусно ориентированный) дискурс. В первом случае говорящий выступает как личность со своим богатым внутренним миром, во втором случае - как пред-
ставитель той или иной социальной группы. Персональный дискурс подразделяется на две разновидности: бытовое и бытийное общение (3, с. 5-19).
Особенности интерпретации дискурсных маркеров персонального дискурса в современной англоязычной речи во многом обусловлены особенностями их этимологии, что может быть наглядно показано на примере английского дис-курсного маркера like в функции «телесного цитирования» (14, с. 591).
Несмотря на то что разговорные дискурсные маркеры являются по большей части десеманти-зированными языковыми элементами, изучение их исторического происхождения представляет особый интерес для понимания когнитивных процессов интерпретации функций дискурсных маркеров в речи, поскольку «любое слово нашей речи, прежде чем получить современное обиходное значение, прошло сложную семантическую историю, ведущую нас, в конечном счете, к начальным словотворческим усилиям человека. Из каждого слова, которое мы употребляем, глядят на нас не сорок веков, а по меньшей мере сорок тысячелетий» (1, с. 14). Эти образные слова В. И. Абаева обращают нас к словообразовательному акту как способу номинации и категоризации предметов и явлений внешнего мира, как динамическому процессу установления связи между предметом мысли и языковым знаком, как к когнитивному акту, позволяющему проникнуть в тайны механизма взаимодействия жизни и языка.
Так, английское слово like происходит от протогерманского существительного lIk, имевшего значение «тело». Протогерманский корень четко прослеживается в немецком слове leiche, означающем «труп». В производных словах gleich (нем.) и a-like (англ.), напротив, взаимосвязь со значением «тело» глубоко скрыта и практически забыта, а превалирует значение схожести. Сегодня носители английского языка даже не подозревают о том, что две части слова likely (like и -ly) происходят от одного и того же слова, означающего «тело». Вместе с тем древнее значение слова не исчезло бесследно и сохранилось глубоко в системе языка, проявляя себя, например, в случае когда like используется как предлог для выражения значения «подобно чему-либо / кому-либо; как что-либо / кто-либо». Например, если данный предлог используется для выражения схожести между людьми, то речь идет прежде всего об их физическом сходстве, т. е. о телесном. Это же значение прослеживается и в готском языке в слове ga-leiks, которое означает «имеющий то же самое / общее тело».
к М. В. Каменский
Когнитивное исследование дискурсных маркеров: от этимологии к прагматике
В результате грамматического развития протогерманского слова *lIk в английском языке образовался суффикс -ly, примыкающий к составному существительному и являющийся его второй частью. Первоначальным его значением было «имеющий форму кого-либо / чего-либо», затем - «имеющий свойства кого-либо / чего-либо», а позже суффикс -ly стал обозначать образ действия и, как следствие, явился признаком целого класса слов - наречий. В данном случае образ действия связан со значением слова «тело» (изначальным значением суффикса -ly) и отражает манеру осуществления действия.
В отличие от протогерманского *lIk, которое развилось в постпозитивную грамматическую единицу (суффикс), слово like стало препозитивным существительным, помещаемым перед существительным для выражения сходства. Семантически -ly и like по большей части идентичны, а отличия проявляются лишь в их грамматической роли.
Позже, в XIX веке, слово like стало помещаться в начале придаточных предложений и, таким образом, эволюционировало в союз, что наглядно демонстрируется следующим примером, относящимся к 1886 г. (13, с. 37-51): «None of them acted like they belonged to the hotel».
В других же случаях наблюдается десеман-тизация слова like, при котором like абстрагируется от значения эквивалентности или равнозначности и используется в качестве дискурсно-го маркера, одной из функций которого является введение в речь эмоционально нагруженной цитаты, передающей как вербальные, так и невербальные («телесные») особенности цитируемой речи. Например:
So this guy comes up to me and is like: «Wanna dance?» and I'm like: «No way!» And then he goes «You're a jerk!» and I'm like... (далее нет слов, только презрительное выражение лица).
В подобных случаях слово like уже не относится к какой-либо определенной части речи, то есть наряду с десемантизацией имеет место де-грамматизация. Вместе с тем интерпретация дис-курсного маркера like в качестве средства передачи эмоционально нагруженной телесной цитаты имеет непосредственное отношение к семантике протогерманской лексической единицы, лежащей в основе английского слова like.
Таким образом, когнитивная деятельность и коммуникативная деятельность тесно взаимосвязаны. Появление и использование в речи дис-курсных маркеров во многом обусловлено когнитивными процессами, связанными с возрождением и переосмыслением первоначальных,
устаревших значений лексических единиц, при этом присвоение слову статуса дискурсного маркера создает интеллектуальное напряжение, посредством которого адресат вовлекается в совместное когнитивное пространство.
Как отмечала Е. С. Кубрякова в своих работах по проблемам словообразования, «хотя по существу имеются несколько разных способов пополнения лексики (заимствования, словообразование и фразеология, образования несколько словных названий и семантическая деривация), фактически новые словные номинации (универбы, единицы со статусом слова) создаются благодаря моделированию новых значений в процессах регулярной полисемии или же словообразования» (8, с. 47).
Дискурсные маркеры, будучи единицами со статусом слова, позволяют обратиться к исследованию мышления человека, его восприятию и членению универсума, так как позволяют понять, «какое концептуальное или когнитивное образование подведено под «крышу» знака, какой квант информации выделен телом знака из общего потока сведений о мире» (7, с. 23).
Сохраняя свою внутреннюю форму, дис-курсные маркеры дают возможность понять «привычки сознания», узнать, о чем и как думает тот или иной народ, отсылая к его концептуализации мира. А так как эта концептуализация носит системный характер, то выбор маркируемых категорий также не является случайным, а носит системный характер, давая представление о ми-ровидении народа.
Если простые слова фиксируют в языковой картине мира как бы отдельные ее точки, то такие инновации современного английского языка, как дискурсные маркеры делают по сути своей иное: обладая способностью совершить то же самое, что и простое слово, т. е. назвать отдельное действие, отдельный предмет и т. п., выделяя и отождествляя особый фрагмент мира, они одновременно указывают на его связь с другим действием, признаком или предметом, на его отношение к ним. Такое указание позволяет соединить новый опыт со старым, узнавать неизвестное через известное, что облегчает доступ к новому знанию.
Итак, поскольку в лингвистике происхождение естественного языка рассматривается как процесс взаимодействия «глубинных» и «поверхностных» структур естественного языка, то появление и функционирование дискурсных маркеров может характеризоваться как инновационное языковое явление, отражающее базовый когнитивный процесс.
В Логическом словаре-справочнике под редакцией Н. И. Кондакова дается следующее определение неологизма: «неологизм (реч. neos -новый, logos - слово) - новое слово с новым смысловым содержанием, возникающее в языке на памяти данного поколения в результате развития человеческой практики, развития научного знания и появления новых понятий, но которое еще несет отпечаток новизны и не вошло в повседневный словарный запас подавляющего большинства людей» (5, с. 379).
Причины широкого распространения дис-курсных маркеров в современном английском языке кроются не только в их этимологии, но и в их когнитивных и дискурсивных характеристиках как инновационного языкового явления.
Ответ на вопрос о широком использовании дискурсных маркеров в речи связан, прежде всего, со способом представления значений в структуре лексических единиц, о важности которого писал еще Г. Фреге, один из основоположников логической семантики, создавший первую аксиоматику логики высказываний и предикатов, основанную на импликации и отрицании (9, с. 43-66).
Догадки о значении неологизмов могут строиться на разных типах знания (общих; фоновых, т. е. знаний о мире; специальных и языковых, т. е. знание всей модели или знание лексического образца). Вместе с тем, дискурсные маркеры, являясь лексическими единицами со статусом слова, обладают традиционными значениями этих слов, зафиксированных в словарях и в сознании человека. Однако, как отмечает Н. И. Кондаков, «если бы слова непосредственно отображали сущность, природу предмета, то не было бы такого положения, когда одна и та же словесная оболочка закрепляет совершенно различные мысли о предметах и явлениях» (5, с. 369).
Дж. Лакофф объясняет широкое использование лингвистической новизны следующим образом: любой неологизм, так как он нарушает четвертую максиму Г. П. Грайса, Максиму способа действия, привлекает к себе внимание и усиливает эффект. Нарушая принцип кооперации, неологизм принуждает адресата к дополнительным интерпретативным усилиям и, следовательно, к участию в дискурсе (11, с. 41-58). Таким образом, активная роль адресата приводит к усилению воздействия. Применительно к дис-курсным маркерам в данном случае можно говорить как об их манипулятивной функции, т. е. оказании воздействия на сознание адресата не смысловой передачей информации, а давлением на эмоциональный и подсознательный аспекты восприятия, так и об их мотивированности, т. е.
побуждении человеческого поведения к деятельности через чувства, идеи, аргументы в доказательство чего-либо, и в конечном счете о прагматическом эффекте.
Развивая мысль о когнитивных особенностях языковых единиц со статусом слова, каковыми являются дискурсные маркеры, следует остановиться на таких ключевых понятиях, как концептуализация и концепт более подробно. Ф. Клике определяет концептуализацию как понятийную классификацию (4, с. 97). В Кратком словаре когнитивных терминов мы находим следующее определение: «Концептуализация - один из важнейших процессов познавательной деятельности человека, заключающийся в осмыслении поступающей к нему информации и приводящий к образованию концептов, концептуальных структур и всей концептуальной системы в мозгу человека» (6, с. 93). Когнитологи рассматривают концептуализацию как процесс структу-рации знаний и возникновения разных структур представления знаний из неких минимальных концептуальных единиц. Каждый отдельный акт концептуализации представляет собой пример решения проблемы, в котором задействованы механизмы умозаключений, получения выводных данных (инференции) и другие логические операции. Процесс концептуализации тесно связан с процессом категоризации: являя собой классификационную деятельность, они различаются по конечному результату и цели деятельности. Первый направлен на выделение неких минимальных единиц человеческого опыта, второй - на их объединение.
Большая роль в порождении речи отводится пропозиции (лат. ргороБШо - предложение), ибо внутренний замысел говорящего может быть трансформирован во внешнее высказывание исключительно через ступень образования пропозициональной структуры.
Основные стратегии говорящего в построении текста или дискурса всегда связаны с пониманием определенной пропозициональной структуры и со способом ее превращения в ту или иную языковую форму - высказывание-предложение или же слово в реальном дискурсе, или, как в случае дискурсных маркеров, языковую единицу со статусом слова. Как отмечал В. З. Демьянков, «еще П. А. Флоренский уподоблял слово «свившемуся в комок предложению, а предложение - свободно распустившемуся слову», полагая, что в слове как в языковой структуре представления знаний ярко высвечивается такой семиотический концепт, введенный Ч. Пирсом, как «интерпретант», поскольку
М. В. Каменский
Когнитивное исследование дискурсных маркеров: от этимологии к прагматике
именно здесь нагляднее всего эксплицируется результат предметно-познавательной, интерпретирующей деятельности человека, обладающего свободой выбора стратегии интепретирова-ния» (2, с. 26).
Но именно на этой стадии и вступают в игру конкретные дискурсивные требования к создаваемому речевому произведению. Их можно сформулировать как требование выразить формируемой языковой единицей как можно больше релевантной информации за счет минимально необходимых языковых средств. Как отмечалось выше, суть главной идеи Г. П. Грайса в том, что любой разговорный дискурс регулируется определенными принципами, которые он называет разговорными максимами. Эти максимы необходимо понимать говорящему и слушающему, если они заинтересованы в успехе беседы и в достижении определенных речевых целей.
Соответственно этому требованию, то есть выразить формируемой языковой единицей как можно больше релевантной информации за счет минимально необходимых средств, выбор предложения (а также и выбор его построения) для передачи определенного содержания происходит тогда, когда говорящему необходимо указать на большее число деталей, нежели это возможно (как в случае использования дискурсных маркеров), например, при выборе производного слова, которое переводит часть своих значений в скрытые, имплицируемые.
Все эти закономерности составляют не только часть семантики дискурсного маркера, но и конституирующие черты его когнитивной организации или устройства, от которых зависят возможности передать данным типом слова те или иные структуры знания или его оценки. В этом последнем случае производное слово выполняет также функцию аксиологическую, благодаря которой мы узнаем о мнениях говорящих или об отношении к обозначенному.
Для интерпретации дискурса нужны знания трёх типов: знания о мире, знания о языке и знания о ситуации дискурса (15, с. 63-88).
Применительно к дискурсным маркерам особое значение имеет последний тип знаний, а именно знания о ситуации дискурса или условиях речи.
Умение оперировать этими знаковыми заместителями знания входит в языковую способность говорящего (слушающего) и составляет существенный момент в ее использовании. Уста-
новление когнитивных и дискурсивных характеристик такого класса языковых форм, как дис-курсные маркеры, представляет, соответственно, обязательную ступень лингвистического анализа, особенно существенную для понимания и описания семантики рассматриваемого класса единиц.
Известно, что критерием оформленности дискурса является его связность. При этом «ко-гезия - формальное качество текстов - имеет место тогда, когда интерпретация одного элемента дискурса зависит от другого, и один элемент является пресуппозицией другого» (12, с. 64). Другими словами, когезия - это «использование лингвистических средств для сигнализирования когерентности» (10, с. 27). Дискурсные маркеры, являясь десемантизированными элементами, употребляемыми в дискурсивной функции, в том числе в качестве средств когезии и развертывания дискурса, могут обладать конституирующими чертами когнитивной организации, от которых зависит возможность передачи тех или иных структур знания или его оценки. В этом случае дискурсные маркеры выполняют функцию аксиологическую, благодаря которой мы узнаем о мнениях говорящих или об отношении к обозначенному. Поскольку формальные конституенты слова (корни, основы, аффиксы) являются носителями трех типов знания, а именно: знания о мире, знания о языке и знания о ситуации, то дискурсные маркеры со статусом слова могут считаться эпистемологичными, так как: 1) отражают определенные типы знания, 2) отражают генезис знания, его рост, прогресс и возникновение в процессе онтогенеза.
Таким образом, современное состояние развития лингвистики характеризуется расширением антропологических подходов к изучению разных явлений. Распространение в области гуманитарных наук такого перспективного направления, как когнитивно-дискурсивная парадигма научных знаний, появление новых методов, подходов и направлений исследования, а также их экстраполяция в область смежных научных дисциплин дает возможность уточнить и переосмыслить многие теоретические вопросы в области дискурсивной лингвистики, в их числе и феномен появления и функционирования в речи дискурсных маркеров как когнитивных регуляторов социального общения.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абаев В. И. Понятие идеосемантики // Язык и мышление. Вып. 11. -М.; Л., 1948. - С. 14.
2. Демьянков В. З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. - 1994. - № 4. - С. 26.
3. Карасик В. И. О типах дискурса // Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: сб. науч. тр. ВГПУ. - Волгоград: Перемена, 2000. - С. 5-19.
4. Клике Ф. Пробуждающееся мышление. У истоков человеческого интеллекта. - М.: Прогресс, 1983. - С. 97.
5. Кондаков Н. И. Логический словарь-справочник. - М.: «Наука», 1975. - С. 369, 379.
6. Краткий словарь когнитивных терминов / Е. С. Кубрякова, В. З. Демьянков, Ю. Г. Пан-крац , Л. Г. Лузина. - М.: Наука, 1996. -С. 93, 187.
7. Кубрякова Е. С. Возвращаясь к определению знака // Вопросы языкознания. - 1993. - № 4. - С. 23.
8. Кубрякова Е. С. Когнитивные аспекты в исследовании семантики слова // В кн.: Семантика языковых единиц: доклады VI Международной конференции. Т. 1. -М., 1998. - С. 47.
9. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика. -М.: Изд-во Ипполитова, 2005. - С. 43-66.
10. Dooley R. & S. Levinson. Analyzing discourse: a manual of basic concepts. Summer Institute of
Linguistics // A Manual of Basic Concepts. -Dallas, TX: SIL International. (Handapparat), 2001. - P. 27.
11. Grice P. Logic and conversation / P. Cole & J. Morgan (eds.) Syntax and Semantics 3: Speech Acts. - New York: Academic Press, 1975. Vol. 3. - P. 41-58.
12. Halliday M., Hasan R. Cohesion in English. -London: Longman, 1976. -P. 64.
13. Meehan T. It's like, 'What's happening in the evolution of like?': A theory of grammaticaliza-tion // Kansas Working Papers in Linguistics. -1991. - Vol. 16. - P. 37-51.
14. Streeck J. Grammars, Words, and Embodied Meanings: On the Uses and Evolution of So and Like // Journal of Communication. - 2002. -Vol. 52 (3). - P. 581-596.
15. Winograd T. A. A framework for understanding discourse / M. Just & P. Carpenter (eds.) Cognitive Processes in Comprehension. - Lawrense Erlbaum Associates, 1977. - P. 64.
Об авторе
Каменский Михаил Васильевич, ФГБОУ ВПО «Ставропольский государственный университет», кандидат филологических наук, доцент кафедры межкультурной коммуникации. Сфера научных интересов - когнитивная лингвистика, социолингвистика, межкультурная коммуникация, программирование. stavdev @ mail.ru
