CC BY
66
УДК 811.512.111+811.161.1
Н.И. ЗАВГОРОДНЯЯ
ДИСКУРСИВНЫЕ МАРКЕРЫ В МОДУСНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ПОЛЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТИ В ЯЗЫКАХ РАЗНЫХ СТРУКТУР
Ключевые слова: дискурсивный маркер, модусная организация, поле обусловленности, контекст, недискурсивное употребление, когезия, когеренция.
На основании анализа практического материала русского и чувашского языков выявлены следующие особенности дискурсивных маркеров: проведение границы между значением дискурсивного маркера и значением контекста оказывается более сложной процедурой, чем в случае конкретной лексики: их описание требует рассмотрения значительно более длинных контекстов, чем в случае других языковых единиц; у многих компонентов такого типа существуют, наряду с дискурсивными, и другие, недискурсивные, употребления, соответствующие маркеры обеспечивают формально-грамматическую и смысловую связность частей дискурса за счет демонстрации свойств когезии (формальной связи дискурса, определяющейся различными типами отношений между составляющими дискурса и когеренции) и когеренции (смысловой организации текста как единого целого).
N.I. ZAVGORODNYAYA DISCOURSE MARKERS IN THE ORGANIZATION OF FIELD OF CASUALTY MODE IN LANGUAGES OF DIFFERENT STRUCTURES
Key words: discursive marker, modus organization, field of conditionality, context, non-discursive usage, cohesion, coherence.
On the basis of the practical material of the Russian and the Chuvash languages there distinguished the following peculiarities of the discursive markers: distinguishing the meanings of the discursive marker and the context proves to be more complicated than the case with separate lexical units as their description requires considering longer contexts in comparison with other language units; most of such components have both discursive and non-discursive usage; the corresponding markers provide grammatical as well as semantic connection of the discursive parts due to the characteristics of cohesion (formal discourse connection, determined by different types of the relation between the discourse components) and coherence (semantic organization of the text as a whole).
В современной лингвистике одной из центральных проблем стало исследование человеческого фактора в языке. Восприятие объекта означает не только собственно перцептивное, но и концептуальное его выделение из среды других объектов путем придания этому объекту определенного смысла с помощью так называемых дискурсивных маркеров. В лингвистической литературе эти функциональные единицы фигурируют под различными названиями: дискурсивные маркеры, дискурсивные частицы, дискурсивные коннективы, прагматические частицы, прагматические маркеры и др. [1, 2, 3, 4]. В разных языках, в частности в русском и чувашском, дискурсивные маркеры, как показывает собранный нами фактографический материал, обладают рядом особенностей: во-первых, проведение границы между значением дискурсивного маркера и значением контекста также оказывается более сложной процедурой, чем в случае конкретной лексики, во-вторых, описание дискурсивных маркеров обычно требует рассмотрения значительно более длинных контекстов, чем в случае других единиц или недискурсивных употреблений соответствующих единиц, в-третьих, у многих компонентов такого типа существуют, наряду с дискурсивными, и другие, недискурсивные, употребления и др. Следует также отметить, что дискурсивные маркеры обеспечивают формально-грамматическую и смысловую связность частей дискурса за счет демонстрации свойств когезии (формальной связи дискурса, опре-
деляющейся различными типами отношений между составляющими дискурса и когеренции) и когеренции (смысловой организации текста как единого целого).
Модальная коррекция схем обусловленности идентифицирует и квалифицирует элементы интеллектуальной деятельности, в частности, когнитивный модус разграничивает знание и мнение, незнание и предположение. На современном этапе изучения явления «предположение» наблюдается, как известно, интеграция точек зрения исследователей из различных областей знания. Например, понимание термина «предположение», принятого в логике: предположение - положение, которое временно принимается за возможно истинное, пока не будет установлена истина [5, с. 413]. Как мы видим, предположение базируется на возможном положении дел в действительности. Предположение двойственно по своей природе: а) это понятие исходит из логических явлений вероятности и возможности осуществления события в реалии; б) самостоятельный компонент смысловой организации языковой деятельности. Возможность как базовый логический смысл и предположение при наличии в семантике ряда общих черт нельзя отождествлять, так как они имеют разную природу и служат для обозначения разной степени достоверности факта. Предположение исходит из возможности, но, тем не менее, не есть сама возможность [6, с. 252]. Возможность - это то, что при определенных условиях может стать действительным или может быть мыслимо как действительное [7, с. 73]. Понятие «возможность» связано с понятием «вероятности», т.е. вероятность осуществления события в действительности всегда связана с параметрами я-здесь-сейчас.
Вероятность представляет собой актуализацию конечного результата ситуации и базируется на выводном знании, являясь результатом логической операции умозаключения, в то время как возможность - абстрактная категория, которая допускает несколько вероятностей развития события. Следовательно, границы категории возможности шире, чем вероятности, так как они могут выходить за пределы действительности. Возможность выходит за рамки координат здесь-сейчас и распространяется до координат после, что, в свою очередь, влияет на констатацию факта. А вероятностное суждение о наступлении ожидаемого события высказывается тогда, когда это событие в данных условиях возможно. Важно подчеркнуть, что вероятностно-возможное осуществление положения дел зависит также и от персуазивной квалификации говорящего в сообщаемом. Выбор же языковых средств для формирования высказывания, выражающего тот или иной смысл, зависит от мотивации говорящего, ведь логическая основа смысла заложена в ментальности субъекта высказывания.
Возможный мир представляет собой мир, который возможен по отношению к действительному, это настолько полное описание возможных положений дел, насколько позволяют сделать средства выражения языка [8, с. 43]. В русском и чувашском языках гипотетичный мир часто представляют вопросительные речевые акты (квеситивы), оформленные без вопросительного слова: - Стало быть, от этой песни везде слезами плачут? (Шолохов). - Апла, дав юрра пула пур дёрте те куддулёпех йёреддё?; Потерять этот след, слабый, едва заметный, но, возможно, ведущий туда, где она живет, мучаясь, потому что проклятая заметка не могла не дойти до нее? (Каверин). - Тата дав аран паларакан йёре те духатас-им ёнтё, тен, шапах дав йёр Катя аса-планса та тертленсе пуранакан дёре ертсе пырать тёр?
Включение в вопросительную реплику дискурсивного слова данной семантики создает особый подвид вопроса-предположения. Чаще всего в таких вопросах-предположениях встречаются модификации: может быть, может, возможно, видно, очевидно, по-видимому, должно быть, наверно, наверное, вероятно, кажется, пожалуй, разумеется, конечно. В вопросительных репликах без вопросительного слова обычны когнитивы, выражающие личное мнение участников диалога. Например, точка зрения спрашивающего подчеркнута в следующих репликах: - Новых объяснений вы, я полагаю, не требуете после такой разборки? - Вам, я думаю, не интересно здесь? В вопросительных репликах такого рода нередко ощущается оттенок определенной заинтересованности, даже уверенности спрашивающего в утвердительном ответе. Такие реплики, как правило, включают в себя когнитивы типа: думаю, я думаю, полагаю, я полагаю, считаю, я считаю, по-моему. Подчеркнем также, что большой частотностью употребления в русской разговорной речи характеризуются следующие когнитивы: значит, стало быть, выходит, следовательно. В вопросительных репликах без вопросительного слова они используются в тех случаях, когда спрашивающий хочет сделать определенный вывод из предшествующего разговора, подвести некий итог. Часто вопрос при этом является риторическим типа: «Значит, бессоница? Нервы?» В составе вопросительных реплик без вопросительных слов обычны дискурсивные слова, сочетающие значения побудительности и вежливого обращения к собеседнику. Эти значения при соответствующей интонации нередко совмещаются с оттенками иронии, насмешки, пренебрежения и т.п. (извините, простите, прошу прощения, извиняюсь, разрешите спросить, позвольте узнать и др.). Например: А вы, извините, по делам к нему? (Шолохов).
В состав констативных речевых актов входят в значительной степени те же дискурсивные слова с теми же значениями, что и в вопросительных репликах без вопросительного слова, это, вероятно, связано с тем, что во многих случаях когнитивы сами по себе уже стимулируют необходимость продолжения, ответа, дальнейшего разъяснения. И поэтому «вопросительность» (оформленная интонационно или пунктуационно) не всегда необходима. Это имеет место тогда, когда дискурсивные слова отражают значение проблематичности. Ср.: Вы, кажется, обиделись на меня за такой поступок; Вы меня, конечно, не ожидали после такого разговора.
Констативы обычно без ограничений принимают дискурсивные слова со значением уверенности/неуверенности говорящего в истинности сообщаемого. Наиболее частотны здесь когнитивы конечно, разумеется, безусловно, бесспорно; может быть (может), возможно, пожалуй, кажется, наверное, вероятно, должно быть, видимо, по-видимому, очевидно. Например: Мы развеемся, вместе пообедаем, так как должны ехать вместе; Я, пожалуй, пойду, не могу здесь сидеть.
Необходимо отметить, что некоторые дискурсивные слова отличаются многозначностью, особенно те, которые в наибольшей степени утратили первоначальное лексическое значение, например: может быть (может), кажется, знать, пожалуй, что ли, дескать, мол и др. Данные факты, богатейшие возможности интонационного оформления и лексического наполнения диалогической речи позволяют придавать различным репликам диалога, наряду с рассмотренными выше, и другие смысловые оттенки. В частности, дискурсивное слово может быть (может) кроме выражения значения предложения, взаимодействуя с интонацией и лексическим составом реплики, часто используется
интонацией и лексическим составом реплики, часто используется для передачи и других семантических оттенков. Ср.: а) смягченная просьба: Может быть, подождешь? Мы скоро вернемся; б) пожелание с оттенком повеления: Может быть, прекратим этот странный разговор?; в) неудовольствие возможными поступками собеседника: А вам это интересно? Может быть, вам расписку написать? На основе препозиционного анализа, в котором учитываются условия успешности речевого акта, можно выделить следующие высказывания: 1) высказывания, направленные на адресанта: а) высказывание, эксплицирующее значение неуверенности направленностью модальной оценки на адресанта: Я так думаю, но не уверен, что прав. Для таких речевых актов характерны когнитивы проблематической достоверности: В кабинете был дъявольский холод, а меня держали часа полтора, и я, должно быть, простудился (Каверин). - Кабинетра пите сиве, мана вара унта сехет дура тытред, эпе шантам пулмалла; Если же это не так, то, может быть, и я разлюблю вас, может быть, мне будет больно от ошибки, и вам тоже: может быть, мы расстанемся (Гончаров). - Эхер те ку даван пек мар пулсан, эпе, тен, сире юратма парахап, тен; йанаша пула манан чере ырате, тен, эпир уйралапар! Если бы вы сказали месяца два-три назад, то я, пожалуй, еще подумал бы, но теперь... (Чехов). - Эсир кун динчен пер-ик уйах маларах калана пулсан, эпе, тен, шухашласа пахна пулаттам, анчах халь ...; б) высказывания, эксплицирующие значение аксиологического и аргументированного утверждения (с направленностью модальной оценки на адресанта). Основными показателями условия успешности соответствующих речевых актов являются когнитивы категорической достоверности. Общее значение когнитивов в контексте со значением аксиоматичного утверждения можно представить в виде «я в этом уверен»: Я должен на ней жениться и, верно, сделаю гораздо лучше, нежели многие, которые женятся на своих ключницах и даже часто на самых презренных тварях (Гоголь). - Манан ана качча илесех пулать, хаше-перисем хайсен киленче едлекенсене, час-часах ирсер юханчак херарамсене качча илнинчен шутласан, эпе лайахрах таватап; 2) высказывания направлены на адресата, где условиями успешности являются: а) убеждения (с направленностью модальной оценки на адресата) характерны для таких когнитивов, как вероятно, конечно, разумеется, естественно, безусловно, бесспорно, несомненно, вне (без) сомнения, вне (без) всякого сомнения, в самом деле. Общее значение когнитивов в данном типе контекста можно представить в виде «вы должны быть в этом уверены»: Если бы энергия, которую вы в течение всей вашей жизни затратили на поиски денег для уплаты процентов, пошла у вас на что-нибудь другое, то, вероятно, в конце концов вы могли бы перевернуть землю (Чехов). - Эсир хавар пурнадарта процент тулеме укда шыраса петерне вайара адта та пулин урах дере яна пулсан, халиччен дере те тепер майла даварса хума пултарна пулаттар-и, тен; Разумеется, вы не будете ждать Жюли и меня на ваш завтрашний ужин: вы видите, как она раздражена (Чернышевский). - Эсир, паллах енте, Жюлипе мана ыран ирхине апата кетес дук: вал епле диллессине куратпар эпир. При употреблении в данном типе контекста таких когнитивов, как бесспорно, безусловно, несомненно, без (вне) сомнения, без (вне) всякого сомнения, имеющих ярко выраженную направленность на адресанта сообщений, в их значении появляется дополнительный оттенок, указывающий на желание адресанта не только убедить адресата в истинности сообщенного, но и подчеркнуть собственную уверенность в истинности пропозиции предыдущего высказывания; б) согласие с мнением собеседника (с
направленностью модальной оценки на адресата) характерно для таких когнитивов, как действительно, правда, верно, взаправду. Общее значение когнитивов -в данном типе контекста можно представить в виде: «я с вами согласен»: Да, действительно, это что-нибудь в этом роде, потому что я ничего не чувствую в этом плохого (Гончаров). - Рапла, терес, эпе кунта нимен те япаххине курмастап; в) требования (с направленностью модальной оценки на адресата) характерны для когнитивов на самом деле, в самом деле. Общее значение модальных слов в данном типе контекстов можно интерпретировать следующим образом: «сам должен понимать, что это так /не так»: На самом деле, надобно еще увидеться с вами, если вы хотите выиграть дело (Чернышевский). - Ёд антар тесен, чаннипех те пирен тел пулмаллах; г) недоверия - характерно употребление когнитивов в самом деле, правда, (общее значение когнитивов в данном типе контекстов можно представить в виде: «Неужели это правда?»): Уж от кого, а от тебя, в самом деле, я не ожидал, потому что это такое невежество (Гончаров). - Камран-камран дакна кетме пуле, анчах санран мар, меншен тесен ку турккес япала.
Дискурсивные слова как строевые компоненты аргументативного текста реализуют иллокутивные функции, связанные с речевыми шагами говорящего по порождению текста. Широкое понимание позволяет выделить следующие общие функции дискурсивных слов: композиционно-строевую функцию, функцию акцентирования, фасцинативную функцию (функцию координации адресата в речевом потоке) и рефлексивную функцию. Наши наблюдения показывают, что в данных текстах часто встречаются дискурсивные слова, выполняющие рефлексивную функцию и функцию акцентирования. Приведем примеры: У нас, мои любезные читатели, не во гнев будь сказано (вы, может быть, и рассердитесь, что пасечник говорит вам запросто, как будто какому-нибудь свату своему или куму), - у нас, на хуторах, водится издавна: как только окончатся работы в поле, мужик залезет отдыхать на всю зиму на печь и наш брат припрячет своих пчел в темный погреб, когда ни журавлей на небе, ни груш на дереве не увидите более, - тогда, только вечер, уже наверно где-нибудь в конце улицы брезжит огонек, смех и песни слышатся издалека, бренчит балалайка, а подчас и скрипка, говор, шум... Это у нас вечерницы! Они, изволите видеть, они похожи на ваши балы; только нельзя сказать чтобы совсем. На балы если вы едете, то именно для того, чтобы повертеть ногами и позевать в руку; а у нас соберется в одну хату толпа девушек совсем не для балу, с веретеном, с гребнями; и сначала будто и делом займутся: веретена шумят, льются песни, и каждая не подымет и глаз в сторону; но только нагрянут в хату парубки с скрыпачом - подымется крик, затеется шаль, пойдут танцы и заведутся такие штуки, что и рассказать нельзя (Гоголь); Паркка унталла-кунталла пахкаларе, харана сасаш пашалтатре: - Кай-ха-кай, термене ларас килмест! Шик-ленмел-ли дук, тухатнипех петет-ха вал.
- Рук, эпе ун динчен мар,- тарахать Унид. - Пер-перне юраттаракан, пер-перне курайми тавакан кураксем пур тенине илтнечче. Энтри ан юраттарчче. Рапла тума май пур-ши? Кам пелет, тен»! Иван Энтриренех. Ун амаше -Надтид динчен халах! хушшинче терле самах...
- Рылаха ан кер! - пулче Паркка Униде. Самах дулне парса яче.- Ивана хам патне илме хатер, ачапача дук манан, ят дере пулечче, Энтрипе каладса пахсан аванчче те.
- Рук, вал килешес дук, - четрет Унид. - Хай какаре сечепе Ивана устерне Руедде Хветере арамне те паман весем! Эсе, Паркка аппа, дав Энтри пудне да-
варха,- йаланать дамрак хёрарам. - Вал мана кана юраттар, эпё уншан хёр пудама шеллемерём, таван ачи-пачине кана юратмалла ту, дав ют дын ачине ку-райми ту.
Дискурсивное употребление лексических единиц во многом определяется, как можно утверждать, коммуникативными потребностями говорящего, который в зависимости от своих интенций может актуализировать тот или иной компонент плана содержания дискурсивных слов, варьируя его. Однако подобное варьирование может зависеть от контекста, особенности которого могут усиливать или ослаблять тот или иной компонент семантики дискурсивных слов. Дискурсивно употребленное слово выступает в виде двухместного предиката, устанавливающего отношения между некоторыми двумя единицами содержания высказывания. Поскольку построение семантической структуры высказывания можно рассматривать как введение некоторой концептуальной рамки и заполнение множества семантических позиций внутри нее при выборе для каждой из них одной из потенциально возможных альтернатив, дискурсивные средства осуществляют своеобразный комментарий этого выбора, позволяющий интегрировать вводимые элементы в когнитивное окружение, или же комментируют само речевое действие, соотнося его с интерактивной ситуацией. Варьирование содержания дискурсивного употребления слов обусловлено наличием инвариантного компонента смысла у каждого дискурсивного слова и своеобразным достраиванием смысла и его конкретизации за счет заполнения содержания контекстными дискурсивными смыслами, определенного условия функционирования дискурсивных слов.
Литература
1. Баранов А.Н. Путеводитель по дискурсивным словам русского языка / А.Н. Баранов, В.А. Плунгян, Е.В. Рахилина. М.: Помовский и партнеры, 1993.
2. Дейк Т.А., ван. Анализ новостей как дискурса // Дейк Т.А., ван. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 1989. С. 111-160.
3. Дискурсивные слова русского языка / под ред. К. Киселева и Д. Пайар. М.: Метатекст, 1998.
4. Маккьюин К. Дискурсивные стратегии для синтеза текста на естественном языке /
К. Маккьюин // Новое в зарубежной лингвистике. 1989. Вып. XXIV. С. 311-356.
5. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник / Н.И. Кондаков. М.: Наука, 1975.
6. Нагорный И.А. Предикативные функции модально-персуазивных частиц / И.А. Нагорный. Барнаул: Изд-во БГПУ, 2000.
7. Философский энциклопедический словарь. М.: Инфра-М, 2001.
8. Хинтикка Я. Логико-эпистемологические исследования / Я. Хинтикка. М.: Прогресс, 1980.
ЗАВГОРОДНЯЯ НИНА ИВАНОВНА - доцент кафедры литературного редактирования и стилистики, Чувашский государственный университет, Россия, Чебоксары (nizava@list.ru).
ZAVGORODNYAYA NINA IVANOVNA - docent of Chair of Literary redaction and Stylistics, Chuvash State University, Russia, Cheboksary.
