Дискурс о суде присяжных и современный Российский социум Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

РАЗДЕЛ 2

ПРАВОВАЯ КОММУНИКАЦИЯ, ЮРИДИЧЕСКИЙ ДИСКУРС И ЮРИДИЧЕСКАЯ РИТОРИКА

А. В. Бушев

ДИСКУРС О СУДЕ ПРИСЯЖНЫХ И СОВРЕМЕННЫЙ РОССИЙСКИЙ СОЦИУМ

Лев Толстой, как известно, готовившийся в своей жизни стать юри-стом, описал и суд присяжных. Вот строки из романа «Воскресенье» о Не-хлюдове:

«Впрочем, это все я обдумаю после, » - сказал он себе, когда его пролетка совсем уже беззвучно подкатилась к асфальтовому подъезду суда.

«Теперь надо добросовестно, как я всегда делаю и считаю должным, исполнить общественную обязанность . Притом же это часто бывает и интересно», - сказал он себе и вошел мимо швейцара в сени суда.

В сегодняшнем российском социуме перед этой задачей может ока-заться каждый дееспособный гражданин, избранный присяжным. Вспомнить хотя бы фильм Н. Михалкова «12». Его герои напоминают толстовского Не-хлюдова:

«В коридорах суда уже шло усиленное движение, когда Нехлюдов во-шел в него.

Сторожа то быстро ходили, то рысью даже, не поднимая ног от пола, то шмыгая ими, запыхавшись, бегали взад и вперед с поручениями и бумагами. Пристава, адвокаты и судейский проходили то туда, то сюда, просители или подсудимые не под стражей уныло бродили у стен или сидели, дожидаясь.

- Где окружный суд? - спросил Нехлюдов у одного из сторожей.

- Какой вам? Есть гражданское отделение, есть судебная палата.

- Я присяжный.

- Уголовное отделение. Так бы и сказали. Сюда направо, потом налево и вторая дверь.

Нехлюдов вошел по указанию».

Тоже все звучит очень современно. Сколько усилий прикладывает думающий сегодняшний человек для ликвидации своей юридической безграмотности. В своих мемуарах А. Кончаловский, например, пишет, что с конца шестидесятых годов изучал еще старое советское право. Вспомним старую шутку: право слишком серьезная вещь, чтобы доверять ее профессионалам.

«У указанной двери стояли два человека, дожидаясь: один был высо-кий, толстый, купец, добродушный человек, который, очевидно, выпил и за-кусил и был в самом веселом расположении духа; другой был приказчик ев-рейского происхождения. Они разговаривали о цене шерсти, когда к ним по-дошел Нехлюдов и спросил, здесь ли комната присяжных.

- Здесь , сударь, здесь . Тоже наш брат, присяжный ? - весело подмигивая, спросил добродушный купец. - Ну что же, вместе потрудимся, - продолжал он на утвердительный ответ Нехлюдова - Второй гильдии Баклашов, - сказал он, подавая мягкую широкую не сжимающуюся руку, -потрудиться надо...».

В сегодняшней России так же, как и в пореформенной России Толсто-го, в процессе судебной реформы в России пересмотрено уголовно-процессуальное законодательство. Секретарь судебного заседания производит предварительный отбор кандидатов в присяжные заседатели из находящегося в суде общего и годовых списков путем случайной выборки. Одно и то же лицо не может участвовать в течение года в судебных заседаниях в качестве присяжного более одного раза. Включенным в предварительный спи-сок кандидатам в присяжные заседатели не позднее чем за семь суток до на-чала судебного разбирательства вручаются извещения с указанием даты и времени прибытия в суд. Если в судебное заседание явилось менее двадцати кандидатов в присяжные заседатели, то председательствующий дает распоряжение о дополнительном вызове в суд присяжных заседателей. Списки кандидатов в присяжные заседатели, явившихся в судебное заседание, без указания их домашнего адреса вручаются сторонам. Каждая из сторон, согласно новому российскому уголовно-процессуальному законодательству, может заявить мотивированные и два немотивированных отвода.

В сегодняшнем процессе, по мысли реформаторов, мы должны увидеть в судебном заседании оратора - того, кто, по Платону, умеет ставить вопросы и давать ответы. Живым словом надо всем участникам прений в судебном за-седании завладеть умами и чувствами людей, убедить слушателей, состязать-ся в исследовании и достаточности доказательств, публично излагать свои мысли в сложной аудитории суда присяжных. Тем более, что суд - это та ин-станция, где от умения аргументировать, доказывать, отвергать часто зависит судьба человека. Между прочим, если говорить о лингвистике данного подъ-языка права, то он далек от подъязыка закона и даже от дискурса профессио-налов.

Эпоха Льва Толстого заставит нас вспомнить имена адвокатов Кони, Плевако, Спасовича, Андреевского, Урусова, лучших судебных ораторов до-революционного краткого периода состязательно судебного производства 1864-1917 гг. Можно вспомнить в этой связи и блестящие страницы Гиля-ровского, Вересаева, Куприна, Достоевского, Лескова.

Наша эпоха также требует от нас риторических поступков. И это не только умение грамотно говорить, а умение логично мыслить. Это не только

красноречие, умение выиграть в споре ради спора или любой ценой (то, что древние назвали эристикой), но и этика. Логика логикой, а судят все-таки люди, и доказать еще не значит убедить. Известен случай дореволюционного правосудия, когда судили священника , совершившего тяжкое преступление, в котором он полностью изобличался , не отрицал вины и подсудимый. И то-гда известный адвокат Ф. Н. Плевако выступил с одной из лучших своих ре-чей. После громовой речи прокурора он медленно поднялся, бледный, взвол-нованный. Речь его состояла всего из нескольких фраз... «Господа присяж-ные заседатели! Дело ясное. Прокурор во всем совершенно прав . Все эти преступления подсудимый совершил и в них сознался. О чем тут спорить? Но я обращаю ваше внимание вот на что : перед вами сидит человек, который тридцать лет отпускал вам на исповеди все ваши грехи. Теперь он ждет от вас: отпустите ли вы ему грехи?». Ф. Н. Плевако сделал ставку на фактор психологического воздействия, не ошибся: священнику «отпустили» его гре-хи.

« В небольшой комнате присяжных было человек десять разного сорта людей. Все только пришли, и некоторые сидели, другие ходили, разглядывая друг друга и знакомясь . Был один отставной в мундире, другие в сюртуках, в пиджаках, один только был в поддевке.

На всех был, - несмотря на то , что многих это оторвало от дела и что они говорили, что тяготятся этим, - на всех был отпечаток некоторого удо-вольствия сознания совершения общественно важного дела.

Присяжные, кто познакомившись, а кто так, только догадываясь, кто - кто, разговаривали между собой о погоде, о ранней весне, о предстоящих делах.

- А, и вы попали, - с громким хохотом встретил Петр Герасимович Не-хлюдова. - Не отвертелись?

- Я и не думал отвертываться, - строго и уныло сказал Нехлюдов.

- Ну, это гражданская доблесть. Погодите, как проголодаетесь да спать не дадут, не то запоете! - еще громче хохоча, заговорил Петр Герасимович

...».

В сегодняшней России, согласно статье 328 УПК РФ, каждый из кандидатов в присяжные заседатели, явившийся в судебное заседание, вправе указать на причины, препятствующие исполнению им обязанностей присяжного заседателя, заявить самоотвод, после чего судья принимает решение. Председательствующий предоставляет сторонам возможность задать каждо-му из оставшихся кандидатов в присяжные заседатели вопросы, которые, по их мнению, связаны с выяснением обстоятельств, препятствующих участию лица в качестве присяжного заседателя в рассмотрении уголовного дела. От-веденные кандидаты в присяжные заседатели исключаются из предваритель-ного списка.

Если в результате удовлетворения заявленных самоотводов и мотивированных отводов осталось менее восемнадцати кандидатов, то приглашаются новые. Если количество оставшихся кандидатов в присяжные заседатели

составляет восемнадцать и более, то председательствующий предлагает сто-ронам заявить немотивированные отводы - первым обвинитель, потом обви-няемый . Если несколько подсудимых, есть процедуры, как достичь консен-суса по вопросам отвода, замены присяжных.

Статья 330 УПК гласит о роспуске коллегии присяжных заседателей в виду тенденциозности ее состава. До приведения присяжных к присяге сто-роны вправе заявить и об этом.

Права присяжных заседателей - новелла российского законодательст-ва. Множество вопросов - защиты присяжных, компетентности присяжных - остаются дискуссионными.

Сегодняшнее российское общество столкнулось с проблемами защиты свидетеля, защиты судьи. Программа защиты свидетелей на стадии предварительного расследования в американском правосудии связана с изменением внешнего облика , с переездами. Актуальна и защита присяжного. Он может слышать угрозы. Процессы иногда длятся долго. Известна и месть. В сегодняшнем социуме никаких нет тайн, все покупается и продается через систе-му личных связей, юристы и медики не приучены соблюдать профессиональ-ную тайну. Тайна исповеди лишь формально существует для верующих. Здесь играют роль коллективистский характер жизни советского человека, возможность и практика публичных обсуждений «норм социалистической морали» и личной жизни человека, навязывание идеологии и «поиск ведьм», да и общинный характер жизни человека в дореволюционной России. Вот и ведет себя большинство, словно крестьяне-общинники на сельском сходе.

Следует отметить, что сегодняшние присяжные заседатели не вправе отлучаться из зала судебного заседания во время слушания уголовного дела, высказывать свое мнение по рассматриваемому уголовному делу до обсуж-дения вопросов при вынесении вердикта, общаться с лицами, не входящими в состав суда по поводу обстоятельств рассматриваемого уголовного дела, собирать сведения по уголовному делу вне судебного заседания, нарушать тайну совещания, голосования присяжных заседателей по поставленным пе-ред ним вопросам.

Присяжный получает вопросный лист, где поставлены вопросы о том, совершал ли подсудимый деяние или нет, виновен или нет, заслуживает ли снисхождения. Для того чтобы было принято решение в условиях процессуальных прений сторон, владеть словом в равной степени должны судья, про-курор, адвокат, следователь, эксперт, выступающий в суде, - все сотрудники правоохранительных и правоприменительных органов, носящие звание юри-ста. В своей Олимпийской речи , прославившей его имя, Горгий, один из пер-вых ораторов, сказал: «Слово есть великий властелин, который, обладая весьма малым и совершенно незаметным телом, совершает чудеснейшие де-ла. Ибо может и страх изгнать, и печаль уничтожить, и радость вселить , и со-страдание пробудить. Сила убеждения, которая присуща слову, и душу формирует, как хочет».

«Несмотря на то, что Нехлюдов приехал поздно, пришлось долго дожидаться. Задерживал дело до сих пор не приехавший один из членов суда.

Вошел секретарь и принес какое-то дело.

- Очень вам благодарен, - сказал председатель и закурил папироску. - Какое же дело пустим первым?

- Да я думаю, отравление, - как будто равнодушно сказал секретарь.

- А Бреве здесь?

- Здесь, - отвечал секретарь.

- Так скажите ему, если увидите, что мы начнем с отравления.

Бреве был тот товарищ прокурора, который должен был

обвинять в этом заседании.

Выйдя в коридор, секретарь встретил Бреве. Подняв высоко плечи, он, в расстегнутом мундире, с портретом подмышкой, чуть не бегом, постукивая каблуками и махая свободной рукой так, что плоскость руки была перпендикулярна к направлению его хода, быстро шагал по коридору.

- Михаил Петрович просил узнать, готовы ли вы, - спросил у него сек-ретарь.

- Разумеется. Я всегда готов, - сказал товарищ прокурора.

Можно вспомнить и рекомендации адвоката П. С.

Пороховщикова, го-ворившего, что речь, пекущаяся об истине, должна быть простой и безыскус-ственной.

Господин этот говорил о процессе, который вел теперь в гражданском отделении , как о хорошо знакомом ему деле, называя судей и знаменитых адвокатов по имени и отчеству. Он рассказывал про тот удивительный оборот, который умел дать делу знаменитый адвокат и по которому одна из сторон, старая барыня, несмотря на то, что она была совершенно права, должна будет ни за что заплатить большие деньги противной стороне.

- Гениальный адвокат? - говорил он».

Судебное заседание с участием присяжных особенное. Мы знаем об этом хотя бы из фильмов европейских и американских, заполонивших наши экраны . Показательны прения, состязательность. Присяжные заседатели вправе после допроса сторонами подсудимого, потерпевшего, свидетелей, эксперта задать им вопросы . Лавину размышлений вызывает допустимость доказательств. Здесь играет роль и шлейф социалистической законности, личных впечатлений людей от походов в милицию.

Присяжные пристрастны. Как не вспомнить, что суд присяжных оправ-дал В. Засулич. Раньше оправдание ее, убившей на волне революционного террора, подавалось как крупное общественно-политическое событие, но как сегодня, спустя век, оценивать все это?! Причем террорист Засулич, как и ее сегодняшний собрат в борьбе за блага нации, вышла из рядов притесняющих, а не притесняемых.

Приведем пример из защитительной речи Ф. Н. Плевако по делу рабо-чих Коншинской фабрики:

« У вас господа коронные судьи, масса опыта, - не к вам слово мое: не напоминать вам. А учиться у вас должны мы, младшие служители правосу-дия... Чудные часы предстоит пережить вам, господа судьи. Вы можете при свете милосердия и закона избавить от кар неповинного и ослабить узы не-счастных , виноватых не столько злой волей, сколько нерадостными условия-ми своей жизни.

Будьте снисходительны!

Правда, не велика разница для рабочего между неволей по закону и не-волей нужды, приковывающей всю его жизнь, все его духовные интересы к станку, бесстрастно трепещущему перед его глазами. Но все же эти люди, куда бы вы ни посылали их - к станку, или в тюрьму, или ссылку, - услышав в вашем приговоре голос, осторожный в признании вины и свободный в приложении милости, исполнятся чувства нравственного удовлетворения».

Многое сегодня подвергнуто пересмотру - мы являемся свидетелями жарких дискуссий в печати и на телевидении, можно ли доверить рядовому обывателю оружие для защиты своей собственности. Трагедией дочери про-фессора социологии В. В. Добренькова и ее жениха вызваны вновь не ути-хающие разговоры о том, может ли суд (люди), голосующие, как известно, сердцем, отнять жизнь у другого человека. Каждый читающий эти строки вправе проследить за тем, какие в его языковом сознании сформировались концепты «обвинительный уклон», «досудебное разрешение дел», «доследо-вание».

Судебная риторика - это ведь не вопрос: надо говорить осУжденный или осуждЕнный, возбУждено или возбужденО, жилой фонд или жилищный, пользоваться или не пользоваться профессиональным жаргоном. Наказание назначают, а не определяют, дело не «заводят», а возбуждают. А вспомнить все эти многочисленные - согласовывать, взять на контроль, обеспечить. По фене ботает вся страна: налицо лагерное прошлое, крышевание, приход авторитетов и смотрящих в политику. Всем известно, что криминогенный характер наживы рассматривается как хозяйственная инициатива, пышным цветом цветут коррупция, откаты, взятки налоговых льгот структурам типа РПЦ, НФС, разрушения целых отраслей народного хозяйства в условиях попытки полного отказа от государственного регулирования предпринимательской деятельности. Известны бюрократизм, двойная мораль, круговая порука. Сложилась дегероизация профессии и депрофессионализация сферы пра-воохранительных органов, показательно отсутствие доверия к ним (показа-тельны герои телевизионных сериалов «Менты», «Глухарь»).

Судебная риторика - это не вопрос, какую интонацию взять, как одеться, как держаться, хотя и это важно. Не вопрос о том, насколько естественно в суде иностранное, бранное, просторечное слово. Это вопрос полемической культуры, этики. «Будьте искренни», - напутствовал известный адвокат Кони. Personne naïve. Это вопрос рационального и эмоционального. В целом, вполне уместно повторить слова А. Ф. Кони: «Нужно не лгать. Человек

лжет в жизни вообще часто, а в нашей русской жизни и очень часто, трояким образом: он говорит не то, что думает - это ложь по отношению к другим; он думает не то, что чувствует - это ложь самому себе; и, наконец, он впадает в ложь, так сказать, в квадрате: говорит не то, что думает, а думает не то, что чувствует. Присутствие каждого их этих видов лжи почти всегда чувствуется слушателями и отнимет у публичной речи ее силу и убедительность. Поэтому искренность по отношению к чувству и к делаемому выводу или утверждаемому положению должна составлять необходимую принадлежность хорошей, то есть претендующей на влияние речи».

А.Ф. Кони однажды сам был допрошен в качестве свидетеля, оставил об этом свои впечатления . «За мною уже было в это время много лет судеб-ной деятельности, и , нося звание столичного и уездного почетного мирового судьи, я участвовал нередко в заседаниях съезда, будучи, таким образом, то-варищем по службе всех мировых судей. Но когда я предстал перед судей-ским столом одного из них в его камере, и мне были предложены обычные вопросы о том, кто я такой и чем занимаюсь , не состою ли я в родстве и свойстве с подсудимым, а также сделано было внушение, что все показанное мной я должен буду подтвердить присягой, я почувствовал невольное сму-щение и на собственном опыте познал, в каком особом тяжелом психологи-ческом настроении находится свидетель при допросе в судебном заседании».

В своей статье «Бей, но не до смерти», написанной по поводу убийства полицейскими задержанного Воздухова, В. И. Ленин писал: «Не от прокуро-ров же, в самом деле, ждать разоблачения безобразий нашего полицейского самовластия и борьбы с ним» (Ленин, ПСС, т. 4, с. 412).

Большая реформа , которая проходит в последние годы, - реформа правосудия. В центре ее - установление истины, реальная независимость суда. Как быстрее избавиться от опасного социального зла, творимого под видом правосудия, как поднять авторитет суда и правосудия в целом?! Многие из судей не изменили в своем сознании перевернутую пирамиду , в основании которой, в ее самой нижней плоскости, всегда был маленький человек, просящий и коленопреклоненный, а на вершине царственно возлежали интересы всемогущего государства. Мы уже привыкли: что ни газета, то новая судеб-ная драма. Сюжетов для Ф. М. Достоевского множество. В центре реформы -серьезные вопросы правовой идеологии, правопонимания, психологии права.

Право на судебную защиту - главная идея статуса личности в пока еще очень медленно нарождающемся в России гражданском обществе. В центре реформы - личность, ее свобода, самостоятельность, индивидуальность, са-мобытность, автономность.

Сегодня обоснованно ставятся вопросы, насколько процессуально самостоятелен следователь, сколько дел разбирает каждый судья и есть ли у нас независимая юстиция. Показательны вопросы с задержанием, арестом, предъявлением обвинения, административным арестом. А рядом - вопросы вполне риторические: самостоятельность ума, широта, глубина ума, быстро-

та, целеустремленность. Часто люди жалуются на слабость памяти, но редко - ума. Будем же следовать определению морали, оставленному нам Паска-лем, будем учиться хорошо мыслить.

Библиографический список Л. Толстой. Воскресенье. М., 1952.

116