CC BY
420
5. Васильева Н.В., Виноградов, В.А., Шахнарович А.М. Краткий словарь лингвистических терминов. М.: Рус. яз., 1995. 175 с. С. 34.
6. См.: Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса: Пер. с фр. и порт. / Общ. ред. и вступ. ст. П. Серио; предисл. Ю.С. Степанова. М.: ОАО ИГ "Прогресс", 2002. 416 с. С. 27.
7. Демьянков В.З. Политический дискурс как предмет политологической филологии // Политическая наука. Политический дискурс: История и современные исследования. М.: ИНИОН РАН, 2002. № 3. С. 32-43.
8. Чернявская В.Е. Дискурс как объект лингвистических исследований // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. тр. Спб.: Изд-во С.-Петерб. гос. ун-та экономики и финансов, 2001. С. 11-22.
9. Степанов Ю.С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца XX века: Сб. статей. М.: РГГУ 1995. С. 35-73.
10. Кубрякова Е.С. О понятии дискурса и дискурсивного анализа в современной лингвистике // Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты: Сб. обзоров. М.: ИНИОН РАН, 2000. С. 7-21.
11. Борботько В.Г. Принцип формирования дискурса: От психолингвистики к лингвосинергетике. 2-е изд., стереотип. М.: КомКнига, 2007. 288 с.
12. Карасик В.И. Дискурс // Социальная психолингвистка: Хрестоматия / Сост. К.Ф. Седов. М.: Лабиринт, 2007. 336 с. С. 162-196.
13. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000): Монография. Екатеринбург, Урал. гос. пед. ун-т, 2001. 328 с. С. 50.
14. Манаенко Г.Н. Информационно-дискурсивный подход к анализу осложненного предложения: Монография / Предисл. К.Я. Сигала. Ставрополь: Став. гос. пед. институт, 2006. 263 с. С. 109.
15. Карасик В.И. Языковые ключи. Волгоград: Парадигма, 2007. 520 с.
18 октября 2010 г.
УДК 808.53
ДИСКУРС - КОММУНИКАЦИЯ - ТЕКСТ: К ВОПРОСУ О КОРРЕЛЯЦИЯХ И СИСТЕМНЫХ ХАРАКТЕРИСТИКАХ
Р. В. Патюкова
Одной из характерных тенденций развития лингвистики стал рост внимания к проблемам и феноменам, связанным с дискурсом, его типологией, взаимоотношениям с коммуникацией, причем в этих феноменологических координатах актуализируется и проблема типологии текстов. Всё более актуальным направлением теоретизации дискурса становится его соотнесение со смежными феноменами, прежде всего, между текстом и коммуникацией. Причем, хотя это направление активно и плодотворно используется в исследовательской практике, но пока не становилось задачей специальной работы.
Решению данной задачи посвящена предлагаемая статья. При этом учитывается единство трех основных аспектов: соотнесение дискурса и коммуникации; корреляция дискурса и текста; установление вытекающих
Патюкова Регина Валерьевна - кандидат филологических наук, доцент кафедры связей с общественностью и социальных коммуникаций Кубанского государственного университета, 350040, г. Краснодар, Ставропольская, 149, email: [email protected], т. 8(861)2325074.
из данных корреляций системных характеристик (прежде всего, родо-видовых отношений в категориальных областях дискурса, текста и коммуникации).
Обратимся к первому аспекту - к корреляции между дискурсом и коммуникацией. Между ними (как и между тремя анализируемыми феноменами в целом) наблюдаются сложные многонаправленные отношения. Многонаправленные отношения между дискурсом и коммуникацией показательно проявляются в разноплановой взаимной опоре при их характеристике и даже дефинирова-нии. Так, дискурс может определяться через коммуникацию, и наоборот.
Как представляется, такая взаимная опора, взаимопроникновение свидетельствует не столько о логическом круге в познании объекта, сколько о чрезвычайно многогранных взаимопереходах и корреляциях в самом
Regina Patyukova - Ph.D. of philology, assistant professor, of the Public Relation and Social Communication Department at the Kuban State University, 149 Stavropolskaya Street, Krasnodar, 350040, email: [email protected], ph. +7(861)2325074.
объектном пространстве. Для раскрытия рассматриваемого аспекта необходимо: во-первых, рассмотреть понятие дискурс с позиции типологизации, возможности его деления на виды, ввести понятие подвида дискурса, и, соответственно, определить место и роль текста, продуцируемого притом или ином виде или подвиде. Например, в научной сфере основными жанрами публичного общения являются научный доклад, научное сообщение на конференции, круглый стол, защита кандидатских и докторских диссертаций на диссертационном совете. Основная функция устного научного публичного общения - обсуждение поиска научной истины.
Для религиозной сферы общения характерен такой жанр публичного общения, как проповедь, направленная на формирование нравственных ценностей и общий духовный рост прихожан [1, 2]. Дискурс -не просто общение, в нем существуют явные цели и определенные участники со своими социальными, психологическими, национально-культурными статусными характеристиками. Но каковы цели коммуникации и каковы ее участники, зависит от конкретного типа дискурса [3].
Отметив первый аспект, т.е. соотнесение "дискурс-коммуникация", перейдем ко второму плану рассмотрения - к корреляции между дискурсом и текстом (учитывая общую трехстороннюю корреляцию, обращенную также к феномену коммуникации). В системе признаков, по которым они соотносятся, особую роль, на наш взгляд, играет направление связности и ее наполнение. Прочие коррелятивные признаки можно представить как производные от данных. Так, в обобщениях В.Е. Чернявской заостряется внимание на векторах связи, "привязки". Дискурс практически приравнивается ею к неразрывному, органическому единству "текст плюс его ситуативное окружение" [4, с. 14]. Именно этот признак объясняет и определенную ценность известной формулировки Н.Д. Арутюновой -погруженность в жизнь конкретизируется как определенная направленность связи: дискурс - это «... связный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в событийном аспекте... Дискурс - это речь, "погруженная в жизнь". Поэтому термин "дискурс", в отличие от термина "текст", не применяется
к древним и другим текстам, связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно» [5]. Обратимся к вышеуказанному коррелятивному признаку "привязки", к векторам связывания. В.Е. Чернявская предлагает рассматривать дискурс в генеративно-тематическом аспекте как "конкретное коммуникативное событие, привязанное к определенным прагматическим, ментальным условиям порождения и восприятия сообщения и определенным моделям текстопорождения - типам текста" [4, с. 19]. Именно такой подход усиливает концептуальную четкость исследуемого соотнесения "текст-дискурс". Основываясь на представленной точке зрения, можно прийти к заключению, что текст является одним из составляющих компонентов дискурса, несмотря на то, что сам по себе - завершенное целое. Ряд завершенных, целостных текстов можно рассматривать как частное, функционирующее в пределах одного общего дискурса. И, соответственно, следует отметить, что каждый текст в отдельности самостоятельно, независимо от дискурса, будет рассматриваться как завершенное целое, но по отношению к дискурсу - как составляющий компонент общего.
В силу этого опорной характеристикой при соотнесении оказывается связывание: "текст - это результат коммуникативно-речевой деятельности, та структура, которая возникает в ходе этой деятельности - структура, имеющая свои внутренние внутритекстовые закономерности, связывающая последовательность высказываний в единую текстовую систему соответственно критериям текстуальности" [6, с. 134]. Сущность целого текста может быть объяснена только при учете коммуникативного, социокультурного, когнитивного факторов, сплетенных с собственно лингвистическими. Такое осмысление лежит в основе соотнесения понятий текст и дискурс. Дискурс в концепции В.Е. Чернявской определяется как особая комплексная взаимосвязь многих текстов (типов текста), функционирующих в пределах одной и той же коммуникативной сферы. Согласно данной точке зрения, дискурс в одном из его возможных пониманий обозначает текст в неразрывной связи с ситуативным контекстом, определяющим все то, что существенно для порождения данного высказывания/текста, в связи с системой коммуникативно-прагматических и когнитивных целеустановок автора, взаимодействующего
с адресатом. В этом смысле дискурс характеризует коммуникативный процесс, приводящий к образованию определенной структуры текста.
Именно такая целочастная динамика создает условия для двух импликаций в исследуемом соотнесении. Во-первых, относительно непротиворечивым оказывается сближение концептов "текст" и "дискурс": при "внешнем" тождестве они обращены к разным сущностям. В этой связи показательным является ход рассуждений А.Ю. Попова. Он отмечает, что текст есть средство и единица коммуникации, а дискурс - форма, в которой эта коммуникация протекает. А.Ю. Попов перечисляет свыше десяти дис-тинктивных признаков дискурса и текста на основании таких бинарных оппозиций, как спонтанность / упорядоченность, динамичность / статичность, иллокутивность / перлокутивность и т.д., и приходит, тем не менее, к конечному выводу: дискурс есть текст [7].
Во-вторых, с таких позиций многомерность дискурса упорядочивается, и это сказывается на корреляции с текстом. Дискурс раскрывается как "конкретное коммуникативное событие, фиксируемое в письменных текстах и устной речи, осуществляемое в определённом когнитивно и типологически обусловленном коммуникативном пространстве (текст, плюс его вокругтекстовый фон)" [6, с. 143]. Дискурс не приравнивается к одному тексту и не конституируется отдельным текстом. А текст представляется как фрагмент дискурса и должен рассматриваться именно в такой связи. Эта точка зрения В.Е. Чернявской перекликается с пониманием дискурса у Т.А. ван Дейка. По его мнению: "дискурс -это коммуникативное событие, происходящее между говорящим и слушающим (наблюдателем и др.) в процессе коммуникативного действия в определенном временном, пространственном и прочем контексте. Это коммуникативное действие может быть речевым, письменным, иметь вербальные и невербальные составляющие" [8]. Ценность модели дискурса, предложенной Т. ван Дейком, состоит в выявлении "коммуникативного события" как сложного единства языковой формы, значения и действия.
Подобная четкая многомерность -предпосылка для обобщающих корреляций. Так, И.Б. Руберт полагает, что существует
три основных подхода к решению терминологической проблемы "текст - дискурс": отождествление обоих понятий, полное их разграничение по параметру "статика объекта" (текст) / "динамика коммуникации" (дискурс) и, наконец, включение текста в понятие дискурса [9].
Проиллюстрируем элементы корреляции между типами текста в дискурсе и жанрами в коммуникации. Например, типом текста в религиозном дискурсе выступает проповедь, что одновременно соотносится с жанром в коммуникации. Здесь цель, так же как и речедеятели/участники (адресант и адресат) и дискурса и коммуникации, совпадают. В этом плане прослеживается взаимосвязь между дискурсом и коммуникацией в аспекте коммуникативного действия.
Дискурс оказывается близок коммуникативному событию и реализуется посредством коммуникативного действия в фиксированных хронологических рамках. Подтверждается, что он как феномен, т.е. сущностно-явлен-ческое единство, представляет собой комплексную взаимосвязь многих текстов (типов текста), функционирующих в пределах одной и той же коммуникативной сферы (приватной или публичной). При этом отдельные социально-исторически сложившиеся сферы человеческого познания и коммуникации предлагается рассматривать в качестве специальных дискурсов, или, в другой терминологии, типов дискурса [10].
Отсюда вытекает необходимость уточнить прагмалингвистический, психолингвистический и социолингвистический планы дискурса. В статье "О типах дискурса" В.И. Карасик описывает дискурс "как текст, погруженный в ситуацию общения, который допускает множество измерений". По его мнению, "с позиций прагмалингвистики дискурс представляет собой интерактивную деятельность участников общения, установление и поддержание контакта, эмоциональный и информационный обмен, оказание воздействия друг на друга, переплетение моментально меняющихся коммуникативных стратегий и их вербальных и невербальных воплощений в практике общения, определение коммуникативных ходов в единстве их эксплицитного и имплицитного содержания". С этим соотнесено раскрытие дискурса с позиций психо-и социолингвистики. По мнению В.И. Ка-расика, "он интересен как развертывание
переключений от внутреннего кода к внешней вербализации в процессах порождения речи и ее интерпретации с учетом социально-психологических типов языковых личностей, ролевых установок и предписаний" [11]. Социолингвистический подход к исследованию дискурса предполагает анализ участников общения как представителей той или иной социальной группы и анализ обстоятельств общения в широком социокультурном контексте [3].
Именно единство аспектов анализа выступает как необходимое условие типологии феноменов.
С этой позиции рассмотрим типы текстов, функционирующие в пределах одной и той же коммуникативной сферы, которыми оперирует политик. Например, такой тип текста, как инаугурационное обращение, будет принадлежать президенту:
James Buchanan Inaugural Addresss 1857/19
Fellow-Citizens:
I appear before you this day to take the solemn oath "that I will faithfully execute the office of President of the United States and will to the best of my ability preserve, protect, and defend the Constitution of the United States [12].
Иной тип текста - тронная клятва, монарший манифест, грамота и т.д. - в той же коммуникативной сфере соотносится с иным адресантом, монархом, у которого есть и статусные отличия от политика (в общем смысле последней номинации, т.е. политика как такового). Текстово-типологическое единство при этом подчеркивается различиями языков и разновидностей: тронной клятвы, манифеста об отречении, жалованной грамоты (соответственно - а, б, в):
а) Ethelred II Coronation Oath 979/10
In the name of the Holy Trinity, three
things do I promise to this Christian people, my subjects; first, that I will hold God's church and all the Christian people of my realm in true peace; second, that I will forbid all rapine and injustice to men of all conditions; third, that I promise and enjoin justice and mercy in all judgments, in order that a just and merciful God may give us all His eternal favor, who liveth and reigneth [13].
б) Николай II Манифест об отречении 1917/20
Начальнику Штаба
В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года порабо-
тить нашу родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны [14].
в) Екатерина II Жалованная Грамота 1785/18
С помощию Божиею в толь краткое время добрые плоды намерений и трудов наших, да и несомненно уповаем, что верноподданные наши, граждане городов наших, похвальным радением, доброю верою в торговле, промыслах и ремеслах и поведением, соответствующим благому нашему об них попечению будут пособствовать возвышению мест, ими населяемых в цветущем состоянии, и тем вяще заслужат нашу императорскую к себе милость и благоволение, в залог коих восхотели мы данныя от нас городам, их обществам и членам сих обществ выгоды и преимущества подтвердить нашею жалованною грамотою, узаконяя в следствие того на веки непоколебимо следующия статьи [15].
Отмеченное текстово-типологическое единство акцентируется двумя линиями корреляций: различием разновидностей, проявлений (клятва, грамота и т.п.) и вышеуказанным отличием от речи политика как такового.
Вполне правомерно следующее заключение: в зависимости от типа текста, могут появляться новые подвиды политического вида дискурса. В первом случае - это президентский, а во втором - монарший ("монархический") подвид дискурса. Например, инаугурационное обращение как тип текста политического вида дискурса появилось впервые в 1801 г., при инагурационной церемонии вступления в должность третьего президента США Томаса Джефферсона. Между тем подвид - президентский дискурс возник при первом президенте США Джордже Вашингтоне [16]. При этом типоформирующие признаки инаугурационного обращения соотносятся с признаками речей избираемых монархов (например, в Польше ХУ-ХУШ вв.), чем акцентируется системность исследуемой сферы. В свою очередь, текст тронной клятвы как компонентная составляющая подвида монаршего дискурса уходит в глубь веков и определяется задолго до нашей эры.
Итак, в процессе развития и становления общества можно наблюдать рождение новых подвидов дискурса (президентский) и вместе с ними постепенное формирование
типов текста (инаугурационная речь), соответствующих этим подвидам. Устаревающие типы текстов (манифест, грамота, указ) могут постепенно отмирать. Между тем те или иные подвиды дискурса (монарший, например тронная клятва) способны сохранять свою значимость, в том числе в преобразованном виде, чем определяется их выживание [17].
Исходя из сказанного, подвид дискурса можно определить как факультативное звено в цепи между видом дискурса и типом текста. Сущность подвида зависит, в первую очередь, от участника коммуникации и целей вида дискурса, а также от типа текста, продуцируемого участником коммуникации. В процессе развития и становления общества развивается взаимозависимость между существованием подвида дискурса и типом текста, продуцируемого в тот или иной временной промежуток.
Как утверждает В.Е. Чернявская, "существенным является то, что один дискурс может конституироваться текстами различных типов, а с другой стороны - тексты одного типа могут выступать элементами различных специальных дискурсов" [6, с. 151].
С учетом этого подхода, а также высказанных нами соображений, намечаются значимые системные характеристики. Так, инаугурационная речь президента, равно как и тронная клятва монарха, принадлежат к одному виду дискурса - политическому, и в то же время к различным подвидам дискурса (президентскому и монаршему). С другой стороны, такой тип текста, как указ, может выступать составляющим элементом как президентского, так и монаршего подвида. Лингвистическая сущность рассматриваемых феноменов определяется на основе отмеченных соотношений.
Три исследуемых феномена: текст, дискурс, коммуникация коррелирует в рамках единой сложной системы. Этим в значительной мере объясняются как сходства в логической структуре трех разных понятий, так и различия в подходе к одному и тому же.
Выявленные корреляции дискурса, текста и коммуникации позволяют заключить, что феномен дискурса близок коммуникативному событию и реализуется посредством коммуникативного действия (динамики), в фиксированных хронологических рамках.
ЛИТЕРАТУРА 1. Кожина М.Н., Дускаева Л.Р., Салимовский В.А. Стилистика русского языка. М.: Наука; Флинта, 2009. 680 с. С. 412.
2. См.: Мелочи журналистики [Электр. ресурс]. URL: http://its-journalist.ru/ (дата обращения: 20.04.2010).
3. Касумова М.Ю. Дискурс как объект междисциплинарного исследования // Язык. Текст. Дискурс. Ставрополь; Пятигорск: СГПИ; ПГЛУ, 2009. С. 81-86.
4. Чернявская В.Е. Дискурс как объект лингвистических исследований //Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. ст. СПб.: СПбГУЭФ, 2001. С. 11-22.
5. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. 682 с. С. 136-137.
6. Чернявская В.Е. Лингвистика текста: Поликодо-вость, интертекстуальность, интердискурсивность. М.: Книжный дом "ЛИБРОКОМ", 2009. 248 с.
7. См.: Попов А.Ю. Основные отличия текста от дискурса // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. ст. СПб.: СПбГУ-ЭФ, 2001. С. 41-44.
8. Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация: Пер. с англ. / Сост. В.В. Петрова. М.: Прогресс, 1989. 312 с. С. 46.
9. Руберт И.Б. Текст и дискурс: к определению понятий // Текст и дискурс. Проблемы экономического дискурса: Сб. науч. ст. СПб.: СПбГУЭФ, 2001. C. 23-26.
10. См.: Фуко М. Археология знания. Киев: Ника-Центр, 2008. 554 с.
11. Карасик В.И. О типах дискурса // Иркутский государственный университет. // Факультет филологии и журналистики. Кафедра русского языка и общего языкознания. [Официальный сайт]. URL: http:// www.rus-lang.com/education/discipline/philology/disrurs/ material/material2 (дата обращения: 24.09.2008).
12. Buchanan James. Inaugural Address, Wednesday, March, 4, 1857 // Bartleby.com. Great books online. URL: www.bartleby.com/124/pres30.html (дата обращения: 23.02.09 г.)
13. Source Book of English History / Ed. by E. Kimball Kendall. New York: MacMilan. 1900. P. 30 // Eltinspell. URL: http://elfinspell. com/PrimarySource979.html (дата обращения: 24.06.2009).
14. Манифест об отречении государя императора Николая II и о сложении с себя верховной власти. 2 марта 1917 // Российский общеобразовательный портал. URL: ttp://historydoc.edu.ru/catalog. asp?cat_ob_no=13052&ob_no=13560 (дата обращения: 01.08.09).
15. Екатерина II. Жалованная грамота дворянству. 21 апреля 1785 // Российский общеобразовательный портал. URL: http://historydoc.edu.ru/catalog. asp?cat_ob_no=13039&ob_no=12317 (дата обращения: 23.05.2010).
16. Патюкова Р.В. Публичная коммуникация в дискурсе американской политической элиты: Справочное пособие. Краснодар: "Просвещение-Юг", 2009. 490 с. С. 7.
17. Патюкова Р.В. Тип текста как компонентная составляющая вида и подвида дискурса // Лингвистика: традиции и современность. Ростов н/Д: ПИ ЮФУ, 2009. С. 199-200.
11 октября 2010 г.
