CC BY
105
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
И.Н. Сенякин
Сенякин Иван Николаевич — доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, профессор кафедры теории государства и права
Саратовская государственная юридическая академия
Дисбаланс юридической ответственности (технико-культурная детерминация и причины)
Социально-экономические, политические и правовые преобразования в российском обществе оказывают существенное влияние на состояние законодательства, его структурное содержание и динамику развития. Важная роль здесь отводится культурологическому фактору, включающему в себя правовую культуру общества, государства и личности, отражающему всю сложность и многогранность системы российского законодательства, которое, будучи федеральным, представляет собой огромный нормативно-правовой массив, где присутствуют многочисленные несогласованности и разночтения1, порой протекают довольно полярные процессы специализации и унификации, противоречий и консенсуса, стимулов и ограничений, дифференциации и интеграции и т. д. Особое место среди них занимает тенденция дисбаланса, представляющая повышенный интерес как для ученых, так и для практиков.
В юридической науке данный феномен изучен слабо. Практически нет публикаций, затрагивающих его правовую природу, сущность, содержание и виды. Этимологически дисбаланс означает неуравновешенность частей какого-либо механизма. Социальный же дисбаланс представляет собой, прежде всего, рассогласованность подходов, суждений, взглядов и связей между субъектами в процессе их взаимодействия по каким-либо вопросам, требующим единого понимания и решения. Социальный дисбаланс может проявляться в сфере экономики, политики, управления, права и т. д.
В принципе и право, и законодательство должны иметь внутренне сбалансированные системы. Однако в действительности рассогласованность затрагивает многие их структурные элементы и взаимосвязи. По справедливому замечанию А.В. Скоробогатова, постоянно «наблюдается дисбаланс между современным российским законодательством, которое создается по образцу западноевропейского права, с одной стороны, и правовой реальностью, обусловленной правовым менталитетом, с другой стороны. Подобный правовой дисбаланс ведет к деформациям правового сознания и правовой культуры...»2.
В действующем законодательстве понятие «дисбаланс» включает в себя такие его характеристики, как несогласованность, асимметричность, противоречивость, тавтологичность, несовершенство юридической техники и т. д.
Предтечей дисбалансированности российского законодательства выступает социальноэкономическая и, как следствие, правовая дифференциация. Она может способствовать выявлению особенностей, своеобразия и специфики общественных отношений, а также вести к их рассогласованности, коллизии, нарушению взаимосвязей и т. д. Следовательно, дифференциация всегда должна иметь свои пределы, за чертой которых начинается процесс чрезмерной конкретизации, негативно влияющей на возможность сбалансированного функционирования российского законодательства.
Законодательный дисбаланс может иметь внутреннюю и внешнюю формы своего выражения. Внутренняя форма затрагивает его строение, организационную структуру, противоречия в содержании нормативных правовых актов. Внешняя форма законодательного дисбаланса нередко выражается в нарушении правил законодательной техники и, как следствие, в рассогласованности, несоответствии не только между нормами правовых актов, но и самими этими актами. Зачастую законодательный дисбаланс возникает в силу непродуманной правовой политики регионов и центра. В недавнем прошлом такое положение встречалось довольно часто, когда законодательство субъектов РФ носило произвольный, во многом противоречивый характер и строилось без учета интересов и требований Федерации в целом. Это закономерно вело к разбалансированию всего законодательного массива Российской Федерации, создавало трудности в механизме правоприменения.
С учетом федеративных начал законодательный дисбаланс может иметь вертикальную и горизонтальную формы своего проявления, затрагивающие как иерархическую структуру законодательства, так и его внутреннюю систему.
1 См.: Матузов Н.И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2003. С. 203.
2 Скоробогатов А.В. Современные концепции правопонимания: учебно-практическое пособие. Казань, 2010. С. 5.
Юридическая техника. 2016. № 10
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
Разнообразна и видовая характеристика законодательного дисбаланса: отраслевой и межотраслевой, федеральный и региональный, дисбаланс законов, подзаконных актов, законов и подзаконных актов, в содержании институтов и т. д.
Важно отметить перманентный характер законодательного дисбаланса, отражающего динамизм и своеобразие регулируемых общественных отношений. К причинам законодательного дисбаланса можно отнести перекосы в соотношении федерального и регионального законодательства, его чрезмерную дифференцированность, коллизионность, несовершенство юридической техники, просчеты в правовой политике государства и т. д. Законодательный дисбаланс оказывает негативное воздействие на правоприменительную практику, так как создает брешь в механизме правореализации, расширяет пределы судебного усмотрения, ведет к нарушению законности и правопорядка.
Таким образом, законодательный дисбаланс можно определить как обусловленную практикой общественного развития рассогласованность в системе действующего законодательства, выражающуюся в различного рода расхождениях и коллизиях как в его содержании, так и форме, создающих затруднения в правовом урегулировании общественных отношений1.
Вместе с тем, не следует рассматривать законодательный дисбаланс как исключительно негативное, нежелательное явление. Его положительная роль просматривается, прежде всего, в том, что он выступает своеобразным отражением развития многогранных общественных процессов, их сложности, противоречивости, несовершенства, асимметричности, а также неадекватности правового регулирования. Дисбаланс указывает вектор движения в развитии законодательства, перспективные направления правоприменительной практики.
Достичь абсолютного баланса в системе действующего законодательства невозможно, да и вряд ли нужно, так как это ведет к застою, консерватизму, регрессу в механизме его функционирования. Здесь важно соблюдать разумные пределы между балансом и дисбалансом.
Воздействию дисбаланса в той или иной мере подвержена вся правовая система Российской Федерации: законодательство и правоприменение, правоотношения, юридическая техника и т. д. Не обошла стороной эта проблема и институт юридической ответственности.
Следует отметить, что рассогласованность здесь просматривается уже в самих подходах к пониманию данного явления. Линия разногласий проходит на уровне разграничения ответственности как целостного явления на негативную (ретроспективную) и позитивную (перспективную)2.
Ретроспективная ответственность является внешней по отношению к лицу, несущему ответственность3. В ее основе лежит правонарушение, а характерные признаки сводятся к государственному принуждению, осуждению правонарушения и его субъекта, наличию неблагоприятных последствий для правонарушителя4. Такая трактовка ответственности превалирует в юридической практике, и это не случайно, так как правоприменительная деятельность специально уполномоченных органов (суда, прокуратуры), как правило, связана именно с государственным принуждением в той или иной форме как основополагающим признаком ретроспективной ответственности. Однако и в этом подходе имеются разногласия. Так, Е.В. Черных указал на нетождественность, различие между негативным и ретроспективным аспектами этого явления. Негативная ответственность — предтеча возникновения ответственности ретроспективной. При негативном отношении к требованиям правовых норм возникает необходимость привлечения к юридической ответственности за содеянное. Особенности ретроспек-тивности как раз и состоят в том, что она в качестве следствия негативного восприятия реализуется в охранительных правоотношениях5 и представляет собой своеобразную реакцию компетентных органов на противоправные деяния посредством мер государственного принуждения, убеждения, воспитания. Такие действия заключаются в следующем: а) контроль за правомерностью поведения участников общественных отношений; б) исследование обстоятельств деяний, в которых обнаружены признаки неправомерности; в) рассмотрение дел о противоправных деяниях по существу, применение юридических санкций и исполнение актов применения6. Этот вид ответственности зачастую связан с реализацией санкций правовых норм, наказанием правонарушителя.
Вместе с тем, понимание правовой ответственности, по мнению других авторов, нельзя сводить исключительно к ответственности за причиненный вред, так как это всего лишь результат правонарушения, в котором отчетливее обозначаются ее негативные последствия, но эта ответственность также реально существует и при совершении дозволенных, а тем более прямо следующих из закона7 в форме позитивной оценки поведения участников правоотношений. Данная концепция менее разработана
1 См.: Сенякин И.Н. Законодательный дисбаланс. Саратов, 2013. С. 13, 16—17.
2 См.: Сенякин И.Н. Федерализм как принцип российского законодательства. Саратов, 2007. С. 206—208.
3 См.: Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству. М., 1971. С. 11.
4 См.: Малеин Н.С. Правонарушение: понятие, причины, ответственность. М., 1985. С. 134.
5 См.: Черных Е.В. Юридическая ответственность и правоотношения // Вопросы теории государства и права. Саратов, 1986. С. 144—145.
6 См.: Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству. М., 1971. С. 54.
7 См.: Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. Л., 1965. С. 21.
Сенякин И.Н. Дисбаланс юридической ответственности (технико-культурная...
275
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
учеными и имеет как сторонников, так и противников. Основные возражения оппонентов заключаются в следующем:
1) позитивная ответственность — не юридическая, а общественная моральная категория с ее внутренними компонентами, основное содержание которых характеризуется такими качествами, как правосознание, долг, обязанность и т. д.;
2) юридическая ответственность не может возникнуть из юридической обязанности выполнять положительные функции для общества;
3) позитивная юридическая ответственность не имеет своего основания и специфики отраслевого выражения;
4) проблема позитивной ответственности не вписывается в теорию юридической ответственности и выходит за пределы системы юридических категорий.
Вместе с тем, по мнению О.Э. Лейста, понятие ответственности шире понятия правовых санкций и к тому же включает вопросы квалификации правонарушения, выяснение объективной истины по делу, применение мер пресечения, основания освобождения от ответственности и т. д.1 Высказываются и другие доводы «за» и «против». Спор продолжается по сей день.
Дисбаланс в понимании юридической ответственности не так уж безобиден, так как затрагивает ее структурное содержание и видовую конструкцию в отраслевом законодательстве. Обратимся к примерам.
Подобный дисбаланс просматривается в Уголовном кодексе РФ (далее — УК РФ) между санкциями за преступления против личности и преступления в сфере экономики. Так, УК РФ приравнивает по степени общественной опасности убийство матерью новорожденного ребенка и неправомерное завладение автомобилем (до пяти лет лишения свободы); устанавливает за грабеж более тяжелое наказание, чем за убийство в состоянии аффекта (до четырех и до трех лет лишения свободы соответственно), и т. д.2
В области гражданского права, рассматривая аспекты защиты прав потребителей, нельзя не увидеть проблемы дисбаланса в вопросах штрафа. Так, пунктом 6 статьи 13 Закона РФ от 7 февраля 1992 года № 2300-1 «О защите прав потребителей» (в ред. от 25 июня 2012 г.)3 предусмотрено правило, согласно которому при удовлетворении судом требований потребителя, установленных законом, суд взыскивает с продавца за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя штраф в размере 50% от суммы, присужденной судом в пользу потребителя. Из формулировки статьи не понятно, в чью пользу должен взыскиваться штраф. В силу этого сложилась противоречивая судебная практика.
Так, Ленинский районный суд г. Тамбова в решении от 29 февраля 2012 года взыскал с Г.С. (ответчика) в пользу М.Г. (истца) компенсацию морального вреда и штраф. Однако судебная коллегия Тамбовского областного суда не согласилась с выводом суда о взыскании с Г.С. штрафа в пользу М.Г., указав, что штраф взыскивается не в пользу потребителя, а в пользу государства, так как в этом случае цель санкции состоит не в возмещении вреда, причиненного потребителю ненадлежащим исполнением тех или иных обязательств, а в административном наказании за совершение проступка, нарушающего общественные интересы4.
Другой пример: мировой судья расторг заключенный между сторонами договор купли-продажи товара, взыскал с ответчика ООО «Якутск. Телефон. Ру» в пользу истца Г. стоимость телефона, компенсацию морального вреда и штраф в размере 50% от суммы, присужденной судом в пользу потребителя. Апелляционным определением судьи Якутского городского суда Республики Саха (Якутия) от 19 января 2012 года решение суда первой инстанции оставлено без изменения. Однако Президиум Верховного Суда Республики Саха (Якутия), рассмотрев дело в кассационном порядке, отметил, что указанный штраф по общему правилу должен взыскиваться не в пользу пострадавшего потребителя, а согласно подпункту 7 пункта 1 статьи 46 Бюджетного кодекса РФ (далее — БК РФ) зачисляться в бюджет муниципального образования (местный бюджет) по месту нахождения суда, вынесшего решение о наложении штрафа5.
Позиция Верховного Суда РФ относительно этого вопроса, изложенная в Обзоре Верховного Суда РФ по отдельным вопросам судебной практики о применении законодательства о защите прав потребителей при рассмотрении гражданских дел от 1 февраля 2012 года, также является непоследовательной. По общему правилу штраф должен взыскиваться не в пользу пострадавшего потребителя, а в пользу
1 См.: Лейст О.Э. Санкции и ответственность по советскому праву. М., 1981. С. 102—103.
2 См.: Этингоф Е.В. Усиление социально-экономической дифференциации как фактор дисбалансированности социального развития России: автореф. дис. ... канд. экон. наук. М., 2006. С. 3.
3 См.: Собрание законодательства РФ. 1996. № 3, ст. 140; 2012. № 26, ст. 3446.
4 См.: Апелляционное определение Тамбовского областного суда от 28 мая 2012 г. по делу № 33-1224 // СПС «КонсультантПлюс».
5 См.: Постановление Президиума Верховного Суда Республики Саха (Якутия) от 24 мая 2012 г. по делу № 44-г-21 // СПС «КонсультантПлюс».
Юридическая техника. 2016. № 10
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
бюджета муниципального образования (местного бюджета) по месту нахождения суда, вынесшего решение о наложении штрафа (подп. 7 п. 1 ст. 46 БК РФ). Согласно пункту 46 постановления № 17 от 28 июля 2012 года Верховный Суд РФ указал, что данный штраф должен взыскиваться в пользу потребителя (или иных лиц, уполномоченных на его получение). Представляется, что после издания постановления № 17 суды должны прийти к единообразному решению данного вопроса. На практике дело обстоит следующим образом. Так, Т. обратился в суд с иском к ООО «Жилищный трест Кировского района г. Кемерово» о защите прав потребителя, который взыскал штраф с ООО «Жилищный трест Кировского района г. Кемерово» в доход администрации г. Кемерово. Однако судебная коллегия Кемеровского областного суда обоснованно изменила это решение в части взыскания с ООО «Жилищный трест Кировского района г. Кемерово» в доход администрации города штрафа, поскольку данные выводы суда о взыскании штрафа в доход муниципального образования основаны на неверном толковании и применении норм материального права, и взыскала штраф в пользу истца1. К аналогичному необоснованному выводу пришел Вологодский городской суд Вологодской области, взыскивая с ответчика штраф за несоблюдение в добровольном порядке удовлетворения требований потребителя в силу абзаца 1 пункта 6 статьи 13 Закона РФ № 2300-1 «О защите прав потребителей» в пользу доходов местного бюджета. Судебная коллегия по гражданским делам Вологодского областного суда пришла к верному выводу о том, что с ответчика в соответствии с действующим законодательством должен быть взыскан штраф не в доход местного бюджета, а в пользу истца, и отменила его решение2.
Таким образом, для единообразного понимания и практики применения этих норм целесообразно внести изменения в законодательство. Кроме того, постановления Пленума носят рекомендательный характер и не являются источником права, которым следует руководствоваться при вынесении решения, а Закон «О защите прав потребителей» не содержит точного указания, в пользу кого должен быть взыскан штраф.
Еще одним показательным примером дисбаланса ответственности в области гражданского права выступает Федеральный закон от 5 апреля 2013 года № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд» (в ред. от 13 июля 2015 г.)3. Так, согласно части 4 статьи 34 данного Закона в контракт необходимо включать обязательное условие об ответственности заказчика и поставщика (подрядчика, исполнителя) за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств, предусмотренных контрактом. Размер ответственности заказчика и поставщика (подрядчика, исполнителя) определяется согласно постановлению Правительства РФ от 25 ноября 2013 года № 1063 «Об утверждении Правил определения размера штрафа, начисляемого в случае ненадлежащего исполнения заказчиком, поставщиком (подрядчиком, исполнителем) обязательств, предусмотренных контрактом (за исключением просрочки исполнения обязательств заказчиком, поставщиком (подрядчиком, исполнителем), и размера пени, начисляемой за каждый день просрочки исполнения поставщиком (подрядчиком, исполнителем) обязательства, предусмотренного контрактом»4.
Согласно пункту 4 постановления № 1063 за ненадлежащее исполнение поставщиком (исполнителем, подрядчиком) обязательств, предусмотренных контрактом, размер штрафа устанавливается в виде фиксированной суммы, определяемой в следующем порядке:
а) 10% цены контракта в случае, если цена контракта не превышает 3 млн рублей;
б) 5% цены контракта в случае, если цена контракта составляет от 3 млн рублей до 50 млн рублей.
Пункт же 5 постановления № 1063, регламентирующий ответственность заказчика, закрепляет,
что за ненадлежащее исполнение заказчиком своих обязательств по контракту, за исключением просрочки исполнения обязательств, размер штрафа предусматривается в виде фиксированной суммы, определяемой в следующем порядке:
а) 2,5% цены контракта в случае, если цена контракта не превышает 3 млн рублей;
б) 2% цены контракта в случае, если цена контракта составляет от 3 млн рублей до 50 млн рублей.
Таким образом, ответственность заказчика за нарушение договорных обязательств в 4 раза
меньше, чем у поставщика (подрядчика, исполнителя), при наличии закпюченного контракта на сумму, не превышающую 3 млн рублей, и в 2,5 раза меньше при наличии заключенного контракта на сумму от 3 млн рублей до 50 млн рублей.
Гражданское законодательство базируется на признании равенства участников регулируемых им отношений, при этом, безусловно, такие заведомо несправедливые требования к условиям назначения ответственности создают дисбаланс в указанном равенстве.
1 См.: Апелляционное определение Кемеровского областного суда от 10 октября 2012 г. по делу № 33-9883 // СПС «КонсультантПлюс».
2 См.: Апелляционное определение Вологодского областного суда от 10 октября 2012 г. № 33-4208/2012 // СПС «КонсультантПлюс».
3 См.: Собрание законодательства РФ. 2013. № 14, ст. 1652; Российская газета. 2015. 17 июля.
4 См.: Собрание законодательства РФ. 2013. № 48, ст. 6266.
Сенякин И.Н. Дисбаланс юридической ответственности (технико-культурная...
277
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
Дисбаланс затрагивает и процессуальную ответственность1. Довольно четко он просматривается в сфере гражданского судопроизводства. Такое положение обусловлено рядом причин. В частности, до настоящего времени в теории гражданского процессуального права отсутствует единство мнений относительно того, существует ли гражданская процессуальная ответственность как самостоятельный вид юридической ответственности. В правовой доктрине к настоящему времени сформировались три основные теории относительно природы ответственности в гражданском судопроизводстве. Первая группа ученых рассматривает в качестве мер гражданской процессуальной ответственности реализацию практически любых санкций норм гражданского процессуального права (И.М. Зайцев, Г.Н. Ветрова, А.Г. Новиков). Вторая группа ученых, признавая наличие гражданской процессуальной ответственности, указывает на существование лишь незначительного числа имущественных (прежде всего штрафных) санкций, санкций процессуального характера, например оставление заявления без рассмотрения в случае неявки истца (Г.Л. Осокина, В.В. Бутнев и др.), а также санкций личного характера (А.В. Цихоцкий, М.И. Штефан и др.). Третья, самая малочисленная, группа правоведов отрицает существование гражданской процессуальной ответственности как самостоятельного вида юридической ответственности (И.С. Самощенко, М.Х. Фарукшин, И.А. Г алаган, В.В. Молчанов и др.).
Следствием такого разнообразия научных воззрений являются отсутствие общепринятого определения понятия «гражданская процессуальная ответственность», неясность относительно точного количества ее видов; смешение процессуальных и материальных видов ответственности. Остаются также спорными проблемы соотношения понятий «процессуальное правонарушение», «существенное нарушение процессуальных норм», «нарушение процессуальных норм». Слабо исследованы проблемы соотношения понятий «меры гражданской процессуальной ответственности», «меры гражданского процессуального принуждения», «меры гражданского процессуального обеспечения», «меры гражданской процессуальной защиты». Как верно отмечает Д.Г. Нохрин, отражением незавершенности и недостаточной обоснованности идеи гражданской процессуальной ответственности на сегодняшний день является отсутствие законодательного закрепления базовой нормы, указывающей на существование указанного вида ответственности2. Многие ученые предпринимали попытки внести авторские предложения по ее формулированию, однако до настоящего времени они так и не восприняты законодателем.
Отсутствие единства во взглядах относительно перечисленных вопросов влечет различного рода перекосы в правовом регламентировании и применении санкций за совершение правонарушений в сфере гражданского судопроизводства. Рассмотрим некоторые примеры. Так, краеугольным камнем гражданского процесса является процессуальная обязанность участников судопроизводства проявлять уважение к суду. Вместе с тем, статья 13 Гражданского процессуального кодекса РФ (далее — ГПК РФ) содержит отсылочную норму, указывающую на то, что ответственность за неисполнение данной процессуальной обязанности носит вовсе не процессуальный характер, а находится в сфере административного (ст. 17.3 КоАП РФ) и уголовного (ст. 297 УК РФ) права. Соответственно суд, в отношении которого допущено данное правонарушение, не вправе самостоятельно применить санкцию к нарушителю. В частности, протокол об административном правонарушении составляет судебный пристав или сотрудник органов внутренних дел, а рассмотрение дела об административном правонарушении и применение меры юридической ответственности к правонарушителю хоть и относятся к компетенции суда, однако не того, в отношении которого было допущено неуважительное поведение (ст. 23.1 КоАП РФ). Такая ситуация парадоксальна, в чем-то даже опасна, так как не сообразуется с принципом судебного руководства процессом, мешает отправлению правосудия по гражданским делам. Интересно, что, например, Верховный Суд США неоднократно указывал, что «власть суда налагать санкции за неуважение к суду является неотъемлемым правом судей во всех судах, существование данного права необходимо для поддержания порядка в ходе судебного разбирательства и для исполнения судебных решений, определений и предписаний суда, и как следствие, для обеспечения надлежащего судебного руководства процессом»3. Кроме того, как верно отмечает М.Л. Гальперин, из анализа положений процессуального закона не ясно, является ли неуважение к суду особым составом процессуального нарушения или любое правонарушение, ответственность за совершение которого предусмотрена Арбитражным процессуальным кодексом РФ (далее — АПК РФ) или ГПК РФ, представляет собой «неуважение к суду». Также законом не разрешен вопрос о том, какие конкретно деяния участников процесса могут быть квалифицированы как «неуважение к суду» и какое правовое значение имеет соответствующая квалификация4.
Другим примером дисбаланса в сфере применения гражданской процессуальной ответственности является позиция законодателя, который оставил ряд процессуальных обязанностей без обеспе-
1 См.: ЛипинскийД.А., Чукова Е.В. Процессуальная ответственность. М., 2013.
2 См.: Нохрин Д.Г. Г осударственное принуждение в гражданском судопроизводстве. М., 2009.
3 Решение Верховного Суда США. Ex Parte Robinson, 86 U.S. 19 Wall. 505 (1873).
4 См.: Гальперин М.Л. Ответственность в гражданском судопроизводстве: актуальные вопросы теории и процессуальной политики. М., 2011.
Юридическая техника. 2016. № 10
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
чивающих их исполнение санкций. Так, например, согласно части 2 статьи 115 ГПК РФ судья может с согласия лица, участвующего в деле, выдать ему на руки судебную повестку или иное судебное извещение для вручения их другому извещаемому или вызываемому в суд лицу. Лицо, которому судья поручил доставить судебную повестку или иное судебное извещение, обязано возвратить в суд корешок судебной повестки или копию иного судебного извещения с распиской адресата в их получении. Вместе с тем, никакой ответственности за неисполнение обозначенной процессуальной обязанности у соответствующего лица не возникает.
Нередко в ходе применения мер ответственности возникает диспропорция между правонарушением и назначаемым за него наказанием. Наказание в этом смысле может быть как неоправданно серьезным, так и наоборот. Чаще всего указанная ситуация возникает, когда речь идет о возможности применения судебного усмотрения при назначении меры ответственности. Например, согласно статье 99 ГПК РФ со стороны, недобросовестно заявившей неосновательный иск или спор относительно иска либо систематически противодействовавшей правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дела, суд может взыскать в пользу другой стороны компенсацию за фактическую потерю времени. Размер компенсации определяется судом в разумных пределах и с учетом конкретных обстоятельств. В соответствии со статьей 100 ГПК РФ стороне, в пользу которой состоялось решение суда, по ее письменному ходатайству суд присуждает другой стороне взыскать расходы на оплату услуг представителя в разумных пределах. Что законодатель подразумевает под «разумными пределами», остается лишь догадываться, потому что на сегодняшний день никаких разъяснений по этому поводу не существует ни в законодательстве, ни в судебной практике судов высших инстанций.
Дисбаланс в правовом регулировании последствий правонарушения и меры наказания нередко наблюдается и в тех случаях, когда санкция четко прописана в законе. Так, например, в исполнительном производстве, являющемся по смыслу позиций, выраженных Европейским судом по правам человека, неотъемлемой частью гражданского судопроизводства, предусмотрена штрафная ответственность за неисполнение требований исполнительного документа. В частности, статьей 17.14. КоАП РФ устанавливается штраф за невыполнение законных требований судебного пристава-исполнителя для граждан в размере от 1000 рублей до 2500 рублей; для должностных лиц — от 10 000 рублей до 20 000 рублей; для юридических лиц — от 30 000 рублей до 100 000 рублей. Обозначенные размеры штрафа применяются независимо от того, носит взыскание имущественный характер или неимущественный, а также независимо от размера имущественного взыскания. Для законодателя не важно, какова сумма долга: тысяча рублей или миллионы. Безусловно, такой подход является неверным. В литературе справедливо отмечается, что твердый размер денежного штрафа должен быть сохранен только по требованиям неимущественного характера. А система наказаний, применяемая за неисполнение требований имущественного характера, должна основываться на компенсационном подходе к назначению наказания, вводя критерий пропорциональности между правонарушением и назначаемым за него наказанием. Например, В.А. Гуреев предлагает установить размер штрафа по имущественным взысканиям — 1/10 суммы долга, но не менее 5 тыс. рублей для физических лиц и 50 тыс. рублей для юридических лиц1. Указанные размеры штрафных санкций могут показаться завышенными, однако статистика неисполнения судебных актов показывает, что российская система правосудия не достигает основной цели судопроизводства, а именно защиты нарушенных прав, свобод и законных интересов. Значит, нужны дополнительные меры стимулирования должников к исполнению исполнительных документов, в том числе ужесточение мер ответственности.
Неодинаковые подходы в регулировании ответственности наблюдаются в гражданском процессуальном и арбитражном процессуальном законодательстве, что также неверно в силу родственности данных процедур. Так, например, ГПК РФ устанавливает штрафные санкции непосредственно в статье, предусматривающей соответствующую процессуальную обязанность, в то время как АПК РФ содержит отсылочные нормы к главе, регулирующей судебные штрафы. В настоящее время в рамках проводимой в стране судебной реформы готовится единый Кодекс гражданского судопроизводства, который, как хотелось бы надеяться, не только унифицирует отправление гражданского и арбитражного судопроизводства, но и устранит многие противоречия и пробелы в регулировании процессуальной ответственности.
Порядок уголовного судопроизводства, установленный действующим Уголовно-процессуальным кодексом РФ (далее — УПК РФ), является обязательным для судов, органов прокуратуры, предварительного следствия и органов дознания, а также всех иных участников уголовного процесса.
За нарушения предписаний норм УПК РФ по обеспечению надлежащего производства по уголовному делу уголовно-процессуальный закон предусматривает ответственность для всех участников уголовного судопроизводства, однако между ответственностью потерпевшего и ответственностью подозреваемого и обвиняемого усматривается существенный дисбаланс. Так, обязанности потер-
1 См.: Гуреев В.А. Административная деятельность Федеральной службы судебных приставов в сфере исполнительного производства: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2013. С. 27.
Сенякин И.Н. Дисбаланс юридической ответственности (технико-культурная...
279
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
певшего в уголовном судопроизводстве, а также ответственность за их неисполнение предусмотрены частями 5—7 статьи 42 УПК РФ, а также статьями 307 и 308 УК РФ. Что касается подозреваемого и обвиняемого, то их обязанности не прописаны в Законе в качестве самостоятельной нормы. Обвиняемый может отвечать в процессуальном порядке за нарушение меры пресечения в виде заключения под стражу. Но и это необязательно, как собственно необязательно и само применение любой меры пресечения, если к этому нет достаточных оснований. Поэтому обвиняемый, не знающий своих обязанностей, ведет себя достаточно часто ненадлежащим образом: мешает производству расследования, угрожает потерпевшим и свидетелям и даже может уничтожить вещественные доказательства. Все это нарушает порядок производства по уголовному делу.
Во избежание дисбаланса между ответственностью потерпевшего и обвиняемого (подозреваемого) в УПК РФ необходимо включить нормы, предусматривающие обязанности и ответственность обвиняемого (подозреваемого) в уголовном судопроизводстве. Безусловно, по своей сути они не могут быть тождественны обязанностям потерпевшего, однако правила поведения обвиняемого (подозреваемого) во время производства предварительного расследования и судебного разбирательства и ответственность за их неисполнение должны быть регламентированы законом.
Важную роль в устранении дисбаланса в структурном содержании правового акта играют его правильно построенные юридические конструкции. Это объясняется их значимостью в механизме правового регулирования, в том числе в процессах правотворчества и реализации права.
Создание юридических конструкций в качестве базовых элементов юридической техники строится на основе трех правил: 1) языковые правила (ясность, простота и краткость); 2) гносеологические правила (точность и адекватность высказывания определяются тем, насколько верно понято разработчиками волеизъявление носителя государственной воли); 3) логические правила (связность и последовательность изложения материала)1.
Н.А. Власенко в процедуру подготовки правового акта включает следующие этапы: сбор нормативной предпроектной правовой информации; подготовка концепции нормативного правового акта; подготовка проекта данного акта; подготовка сопроводительных документов и др.2
Исходя из этого, правила подготовки текста проектируемого нормативного акта можно разделить на две группы: 1) приемы и правила, применяемые непосредственно в процессе конструирования нормативного акта; 2) приемы и правила, опосредованным образом влияющие на выбор структуры как формы выражения его юридической конструкции.
В первую группу включены следующие правила и приемы: а) определенность и однородность регулируемых нормативным актом отношений, то есть распределение нормативного материала в акте в соответствии с предметом и методом правового регулирования; б) унификация правовых актов как по форме, так и по содержанию. Так, в УПК РФ дисбаланс существует между общими и специальными нормами. Наиболее яркий пример — это положения статьи 6, в которой в качестве важнейшей задачи и главного назначения уголовного судопроизводства определяется защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления. В специальных нормах Кодекса в развитие положений статьи 6 законодатель попытался конкретизировать права потерпевшего, дать механизм их реализации и в определенной степени преуспел в этом. Законотворческая работа в направлении совершенствования процессуального статуса потерпевшего продолжается. Однако согласно статье 246 УПК РФ, если в ходе судебного разбирательства государственный обвинитель придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение, то он отказывается от обвинения и излагает суду мотивы отказа. Полный или частичный отказ государственного обвинителя от обвинения в ходе судебного разбирательства влечет за собой прекращение уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части по реабилитирующим основаниям за отсутствием события преступления, за отсутствием в деянии состава преступления, за непричастностью подсудимого к совершению преступления. Мнение потерпевшего в данной ситуации не учитывается, несмотря на то что он, в соответствии со статьей 22 УПК РФ, вправе участвовать в уголовном преследовании обвиняемого.
Кроме того, в соответствии со статьей 249 УПК РФ участие потерпевшего не обязательно в судебном разбирательстве, за исключением случаев, когда явка потерпевшего признана судом обязательной.
Не регламентировано правовое положение потерпевшего в главе 40.1 УПК РФ — особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве. В указанной главе потерпевший вообще не упоминается как участник процесса.
Безусловно, нельзя ставить в зависимость от позиции потерпевшего, от его усмотрения принятие итоговых решений в уголовном судопроизводстве, но с целью реализации назначения уголовного
1 См.: Переверзев В.В. Юридические конструкции в процессуальном праве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2009. С. 15.
2 См.: Нормотворческая юридическая техника / отв. ред. Н.А. Власенко. М., 2011. С. 14.
Юридическая техника. 2016. № 10
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА КРУГЛОМ СТОЛЕ
судопроизводства необходимо в специальных нормах дать решение задачи по защите прав и законных интересов потерпевшего на различных этапах движения уголовного дела. Устранению дисбаланса между общими и специальными нормами будут способствовать хорошая правовая подготовленность разработчиков законопроектов, их представление об уголовно-процессуальном праве в целом, его отдельных институтах и нормах, владение юридической правотворческой техникой.
Дисбаланс просматривается и в рамках отдельных статей УПК РФ. Так, из-за нечеткости формулировок и желания законодателя пойти навстречу определенной группе юристов в части 3 статьи 86 УПК РФ указан защитник как субъект права собирания доказательств, что противоречит частям 1 и 2 этой же статьи. Так как собирать доказательства вправе только государственные органы и должностные лица, полномочные на ведение уголовного процесса, участники процесса, отстаивающие свои или представляемые интересы, к которым относится и защитник, вправе собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств, то есть определять представляемые ими сведения как доказательства и оформлять их как доказательства полномочны только государственные органы и должностные лица, указанные в части 1 статьи 86 УПК РФ.
Вторую группу составляют следующие приемы и правила: а) максимальная экономичность, предельная емкость, лаконизм изложения материала; б) четкость формулировок, выражений и отдельных терминов правового акта; в) недопустимость декларативности в изложении; г) доступность языка нормативного акта для адресатов, на которых он распространяет свое действие; д) исчерпывающее регулирование определенной сферы отношений и др.1
Нарушение перечисленных правил ведет к дефектам нормативного акта, дисбалансу его составных элементов и даже проникновению в их структурное содержание. Все это деформирует систему законодательства, оказывает негативное влияние на правоприменительную деятельность. Нередко предпочтение отдается определенным установкам, сложившимся на практике (обвинительный уклон, оправдательная политика в отношении определенной категории граждан), которые ничего не имеют общего с законностью и объективностью принимаемых решений. Это — чистейшая юридическая конъюнктура, своеобразная «подгонка» права под те или иные обстоятельства без всестороннего учета квалифицирующих признаков и истинной оценки содеянного. Результатом такого правоприменения обычно становятся произвол и беззаконие.
Разве можно признать адекватной ответственность некоторых должностных лиц, которые в свое время за серьезные преступления получили три, пять, а то и девять лет лишения свободы условно? О какой сбалансированности структурного содержания подобных норм права может идти речь? Такой дисбаланс ответственности искажает правосознание граждан, порождает нигилизм и недоверие к праву в целом.
Кроме названных, к общим причинам дисбаланса юридической ответственности можно отнести несовершенство юридической техники, излишнюю дифференцированность нормативного материала, несоблюдение принципа системности при подготовке законопроекта, пробелы в законодательстве, коллизии в праве, нарушение логических связей между структурными элементами норм права (неадекватность содеянного санкциям норм права), низкую правовую культуру, политизированность некоторых нормативных правовых актов, а также политическую ангажированность правоприменителей, слабую экспертизу законопроектов и т. д.
Избежать этих просчетов — важнейшая задача правотворческих органов, так как дисбаланс юридической ответственности оказывает заметное влияние на всю систему законодательства, его эффективность, качество, единство и динамику функционирования.
1 См.: Барсукова В.Н. Основы структурирования кодифицированных актов / под ред. И.Н. Сенякина. М., 2011. С. 96—97.
Сенякин И.Н. Дисбаланс юридической ответственности (технико-культурная...
281
