Уголовно-процессуальная ответственность Текст научной статьи по специальности «Право»

З. Ф. Коврига

УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ*

ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава 1. Содержание и форма уголовно-процессуальной ответственности § 1. Методологический подход к исследованию уголовно-процессуальной ответственности

§ 2. Понятие и сущность уголовно-процессуальной ответственности § 3. Основания уголовно-процессуальной ответственности § 4. Форма реализации уголовно-процессуальной ответственности

Глава 2. Социальное назначение уголовно-процессуальной ответственности § 1. Функциональная характеристика уголовно-процессуальной ответственности

§ 2. Процессуальная ответственность в системе гарантий социалистической законности

§ 3. Процессуальная ответственность как необходимое условие эффективности применения уголовно-процессуальных норм

§ 4. Роль ответственности в обеспечении прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве Ссылки и примечания

Г л а в а 1 СОДЕРЖАНИЕ И ФОРМА УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

§ 1. Методологический подход к исследованию уголовно-процессуальной ответственности

Марксистско-ленинская философия в содержании социальной ответственности личности различает объективные и субъективные стороны: 1) требования общества, предъявляемые к личности в зависимости от ее места в системе общественных отношений; 2) эмоциональное переживание и осмысление характера общественных требований и последствий своего собственного поведения; 3) практическую реализацию общественных требований в деятельности; 4) оценку деятельности личности с точки зрения ее соответствия интересам социалистического общества1.

Таким образом, социальная ответственность в общем виде рассматривается как одно из проявлений связи и взаимозависимости личности и общества и как отношение, выражающееся в мере соответствия субъективной активности (использование прав и выполнение обязанностей) характеру общественных требований и оценке этой активности со стороны общества. В этой интерпретации социальная ответственность может выступать на уровне чувства (чувство ответственности), сознания (сознания ответственности), реального поведения (социально ответственное поведение), общественного отношения (социально ответственное отношение)2. Это отношение существует между субъектом ответственности - «кто отвечает» и инстанцией, перед которой отвечают. Субъектом ответственности (как и ее инстанцией) могут быть отдельная личность и любая социальная общность, облада-

* Первая публикация данной работы: Коврига З. Ф. Уголовно-процессуальная ответственность. - Воронеж : Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 1984. - 192 с.

ющая единством деятельности и организации. Данное отношение включает в себя также объект ответственности - «за что отвечает».

По своей структуре ответственность образуется из нескольких компонентов: свободы воли, осознания долга, социальных мер воздействия на личность в ответ на ее социально значимые поступки. Исходным моментом социальной ответственности является взаимодействие между поступком и его общественным резонансом. Это взаимодействие становится элементом сознания субъекта и обеспечивает понимание совершаемых действий и их последствий как социальной необходимости для общества и самого себя. Оно приобретает функцию ориентира в последующем поведении, осуществляемом с помощью усилий свободной воли. Осознание ответственности выступает необходимым средством управления поведением личности, впитавшей в себя знание того, что общественно целесообразно, что санкционируется обществом.

Как видно из изложенного выше, философская наука различает в социальной ответственности две стороны: объективную (внешнюю), которая проявляется как соответствие субъективной активности личности требованиям объективной ситуации, и субъективную (внутреннюю), которая проявляется как чувство ответственности и ее осознание. Эта взаимосвязь внутреннего и внешнего (объективного и субъективного) может быть гармоничной и противоречивой. Чем гармоничнее субъективное и объективное, тем больше поведение субъекта соответствует необходимым образцам.

Внутренняя сторона ответственности, будучи чертой характера личности, включает в себя эмоциональный фактор и выражается в таких состояниях, как беспокойство, озабоченность, тревога, старание. Однако как бы ни было глубоко чувство ответственности, оно не может стать надежным ориентиром, если личность не обладает сознанием ответственности, которое играет ведущую роль и включает в себя: а) осознание требований общества; б) осознание тех или иных действий для реализации этих требований; в) предвидение результатов своих действий, их значение для общества. Чувство ответственности в сочетании с ее осознанием образуют внутреннее качество личности, которое через механизм воли находит свое выражение в ответственном отношении человека к своим обязанностям, к требованиям общества и государства.

В связи с этим марксистско-ленинская философская наука определяет сущность социальной ответственности личности как волевое отношение индивида к господствующим в обществе ценностям, выражающееся в конкретно-определенной деятельности и соответствующим образом оцениваемое обществом и государством3. Как социальное явление ответственность возникает потому, что человек - существо общественное и «всякое проявление его жизни, даже если оно не выступает в непосредственной форме коллективного, совершаемого совместно с другими проявлениями жизни, - является проявлением и утверждением общественной жизни....»4. Ответственность вытекает из взаимных отношений людей, из необходимости регламентации отношений, складывающихся в процессе производственной деятельности и взаимного обмена деятельностью5.

Возникая на основе материальных общественных отношений, ответственность является стороной, моментом всех общественных связей и отношений - политических, правовых, моральных и др. Она выступает в качестве объективного явления общественной жизни, социальное назначение которого - регулировать отношения людей. Социальная ответственность как форма взаимодействия, как отношение личности и общества выражается в осуществлении ими взаимных требований, содержание которых в конечном счете определено объективной необходимостью6.

Социальная ответственность расширяет рамки социалистического демократизма, ибо демократия - это организованность, которая немыслима без признания и соблюдения общественных требований. В.И. Ленин, раскрывая неразрывную связь демократии и ответственности, писал: «. мы должны начать строго отделять две категории демократических функций: с одной стороны - дискуссии, митингования, с другой стороны - установление строжайшей ответственности за исполнительские функции. »7. Курс на всемерное развер-

тывание социалистической демократии и повышение социальной ответственности вновь подтвердили XXV съезд КПСС, октябрьский (1977 г.) Пленум ЦК КПСС и XXVI съезд КПСС. На необходимость усиления ответственности за соблюдение общегосударственных, общенародных интересов указал Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю.В. Андропов на Пленуме ЦК КПСС 22 ноября 1982 года8. Возрастание ответственности в условиях развитого социализма сопровождается качественными изменениями в ее содержании.

Эти особенности содержания ответственности в общих чертах сводятся к следующему:

во-первых, сближение интересов различных классов и социальных групп обусловливает изменение классовой природы социальной ответственности. Ответственность приобретает общенародный характер, но, будучи общенародной по существу, все еще сохраняет классовую направленность и выступает как ответственность, выражающая прежде всего интересы и идеалы рабочего класса;

во-вторых, равные права, гарантированные социалистической демократией, определяют объективное равенство всех членов общества в системе социально-ответственной зависимости. Каждая личность входит в общество через целую систему коллективов, общностей и с каждым звеном этой системы у личности создаются конкретные, определенные спецификой этого звена отношения ответственности. Социальные функции личности определяют различную меру ответственности. И когда речь идет об одинаковой мере ответственности советских людей перед обществом и государством, имеется в виду не индивидуальное проявление, а существо социальной ответственности и тенденции ее развития;

в-третьих, ответственность личности выступает не просто как ответственность за свою собственную деятельность, но и как ответственность за судьбу всего общества. Единство коренных общественных и личных интересов предопределяет взаимообусловленность и взаимную заинтересованность общества и личности в результатах социального развития, а следовательно, устойчивую связь и взаимозависимость между соответствующими формами ответственности. Характерно, что уже в первые годы Советской власти В.И. Ленин ставил вопрос об «ответственности каждого наркома и каждого отдельного учреждения», за порученное им дело9. Только посредством ответственной деятельности по реализации интересов всего социалистического общества можно, в конечном счете, осуществить и личные интересы ;

в-четвертых, четкое определение круга обязанностей, наделение соответствующими правами субъектов социальных процессов, а также создание благоприятных условий для выполнения обязанностей и использования прав является той реальной базой, на которой может возникнуть и функционировать социальная ответственность. В.И. Ленин неоднократно обращал внимание на важность установления «...самой точной ответственности каждого из состоящих на любой советской должности лиц за выполнение определенных, ясно и недвусмысленно очерченных, заданий и практических работ»10;

в-пятых, ответственность носит двусторонний характер: не только личность ответственна перед обществом и за общество, но и общество берет на себя ответственность за каждого своего члена. Ответственность общества заключается в том, что оно принимает на себя обязанности по обеспечению оптимальных условий для жизни и всестороннего развития личности и оставляет за собой право контроля и регулирования действий личности в соответствии с интересами общества.

Тезис о взаимной ответственности общества и личности нашел свое отражение в целом ряде документов КПСС последних лет. Так, в Отчетном докладе ЦК КПСС XXV съезду партии указывается, что совершенствование социалистической демократии рассматривается партией как необходимое условие «.все более широкого участия трудящихся в управлении всеми делами общества, как дальнейшее развитие демократических основ нашей государственности, как создание условий для всестороннего расцвета личности»11. Одновременно здесь же подчеркивается, что только «ответственный подход каждого гражданина к своим обязанностям, к интересам народа создает единственно надежную базу для наиболее полного воплощения принципов социалистического демократизма, подлинной свободы личности»12.

Таким образом, необходимость социальной ответственности обусловлена тем, что человек и его свобода имеют общественную природу, все, что делает человек, значимо не только для него, но и для многих других. Реальные связи человека с миром носят сложный и противоречивый характер, а функцию их регуляции выполняет социальная ответственность. Свобода и ответственность взаимосвязаны. Человек несет ответственность лишь тогда, когда он обладает свободой выбора поступков, может предвидеть их последствия, и только за то, что находится в сфере его прямого или косвенного влияния. Вместе тем социальные свободы, как бы широко они ни были развиты, не могут автоматически обеспечить формирование ответственности. Они создают лишь социальную базу ответственного поведения13. Следовательно, чтобы обеспечить ответственное поведение личности, демократия и свободы должны дополняться организационными мероприятиями, важнейшим из которых является нормативное регулирование поведения людей. При помощи системы социальных норм общество осуществляет веление (поступать так или иначе), запрет (не поступать вопреки социальным требованиям), санкцию за проступок.

Марксистско-ленинская теория классифицирует социальную ответственность по видам социальных ролей, которых в практической деятельности личности много и каждой соответствует форма ответственности - политическая, гражданская, партийная, производственная, профессиональная, семейная и т.д. Каждый индивид одновременно принадлежит множеству различных групп (производственному, социально-политическому, бытовому), поэтому является субъектом различных видов ответственности. По способам регулирования и обеспечения социальная ответственность бывает правовой или моральной. И наконец, ответственность можно рассматривать во временном плане: за прошлое, за действие уже совершенное - ретроспективная сторона, за действие предстоящее - перспективная сторона. Ретроспективная ответственность несет обычно негативное содержание - наказание за действие, которое имело социально вредные последствия. Перспективная же ответственность, исходящая из продуманности действий, имеет позитивный характер и является наиболее желательной формой ответственности при социализме.

Каждый из видов ответственности содержит структурные подразделения. Например, разновидностями политической ответственности является государственная, классовая, партийная, комсомольская, профсоюзная, национальная и интернациональная ответственность. Правовую ответственность можно дробить на виды в рамках отдельных отраслей права. Вместе с тем, взятая как специфическая человеческая деятельность, ответственность, в какой бы форме она ни проявлялась - экономической, политической, правовой, нравственной, всегда носит общественный, социальный характер. Социальная ответственность выступает как основа всех видов ответственности. Она вбирает в себя те общие, социально значимые стороны и черты, которые свойственны отдельным ее видам.

Эти основные положения марксистско-ленинской философии о социальной ответственности, ее сущности, возрастающей роли в условиях развитого социалистического общества создают методологические предпосылки для исследования ее во всех сферах жизни социалистического общества, в том числе и в сфере уголовного судопроизводства. При этом наиболее содержательным представляется положение, что в условиях коммунистического строительства решающее значение имеет не ретроспективная, а позитивная, положительная ответственность14, не обязанность претерпевать лишения за причиненный вред, а обязанность осуществления предусмотренной нормами права полезной для общества деятельности. Трудно отказать в практической значимости позитивной ответственности, соответствующей такой положительной деятельности, которая преобразует общественные отношения, самого человека, отражает новые моменты в жизни права, в практике правового строительства. Что же касается представления о том, что позитивная ответственность формируется в зависимости от принятых лицом моральных критериев15, и, будучи оторванной от правонарушения, переходит в область нравственно-этическую, то оно ошибочно. Иными словами, вопрос можно поставить так: можно ли правовую, в частности уголовно-процессуальную, ответственность в позитивной форме идентифицировать с моральной ответственностью? Представляется, что ответ на этот

вопрос содержится в изучении механизма уголовно-процессуального действия (бездействия) и морального поступка.

Поступок, согласованный с чувством и сознанием нравственной ответственности личности, так же, как и предписанное законом действие, предполагает: а) определенный мотив, цель; б) чувственный момент - желание действовать во имя достижения намеченной цели; в) рациональный момент - сознательный подход к своему поступку (действию), предвидение его последствий; г) выбор и принятие решений. Это общие элементы морального поступка и положительного процессуального поведения субъекта. Внутреннее устройство указанных явлений этим не исчерпывается и предполагает: а) деятельность по реализации; б) оценку содеянного его последствий. По этим элементам моральный поступок значительно отличается от уголовно-процессуального действия (бездействия).

Деятельность по реализации морального поступка происходит в рамках нравственных норм социалистического образа жизни, и внутреннюю самооценку содеянного и его последствий человек дает с точки зрения общественных моральных требований. Деятельность субъекта в уголовном судопроизводстве согласуется с требованиями не только нравственных начал, но прежде всего уголовно-процессуального закона, и оценка его поведения происходит с точки зрения требований и предписаний уголовно-процессуального законодательства. Против их отождествления свидетельствует и тот факт, что и моральная, и уголовно-процессуальная ответственность - самостоятельные виды социальной ответственности; каждый из них имеет временную форму проявления: за действие, уже совершенное, и моральная и процессуальная ответственность несут негативную, за действия предстоящие - позитивную оценку.

Диалектическое соотношение этих, как и других видов ответственности, раскрывается в их взаимопроникновении. При этом моральная ответственность носит более универсальный характер, связана с любой человеческой деятельностью, проникает во все ее сферы, включая и уголовно-процессуальную. Правовая, в том числе и процессуальная ответственность, подкрепленная моральными соображениями, получает большую эффективность и стабильность. Вместе с тем они, сближаясь и дополняя друг друга, не поглощаются взаимно и не отождествляются.

И наконец, совершенно несостоятельно утверждение противников позитивной ответственности о том, что она не предусмотрена никакими правовыми нормами. Это утверждение опровергает Преамбула Конституции СССР, в которой указывается, что политическая система развитого социалистического общества «обеспечивает сочетание реальных прав и свобод граждан с их обязанностью и ответственностью перед обществом». В ст. 3 Конституции говорится об ответственности каждого государственного органа и должностного лица за порученное дело, а согласно ст. 152 УПК РСФСР судьи и народные заседатели несут ответственность перед теми, кто их избрал, за правильное выполнение своих обязанностей; согласно ст. 127 УПК РСФСР следователь несет полную ответственность за законное и своевременное проведение следственных действий. Перечень нормативных актов, предусматривающих ответственность прежде всего в позитивном значении, можно было бы продолжить, однако ошибочность утверждения, что позитивная ответственность не имеет нормативного регулирования, и без того ясна.

Все изложенное является рабочей гипотезой для определения понятий уголовно-процессуальной ответственности и уголовно-процессуальной санкции, раскрытия их содержания и соотношения, а также для выявления пределов процессуальной ответственности и ее функционального назначения.

Ответственность, предусмотренная нормами советского уголовно-процессуального права, является прежде всего юридической и поэтому ей присущи общие признаки, характеризующие ее как правовую. Наряду с этим она имеет ряд особенностей, отличающих ее от административной, гражданско-правовой, уголовной и других видов ответственности. Выявление и анализ видовых специфических признаков уголовно-процессуальной ответственности могут быть успешными, если будут базироваться на общих признаках юридической ответственности, ее понятии.

В юридической литературе нет единства мнений в определении понятия ответственности, соотношения различных ее видов в системе советского права, соотношения правовых санкций и юридической ответственности. Анализ высказанных точек зрения позволяет свести их к одной из следующих концепций.

Некоторые авторы понимают под юридической ответственностью применение и реализацию правовых санкций, нередко рассматривая при этом саму юридическую ответственность в качестве формы, а санкцию правовой нормы - в качестве содержания этой формы16; другие рассматривают ее как обязанность лица подлежать действию соответствующих правовых норм за совершенное противоправное деяние17. Третья группа авторов подразумевает под юридической ответственностью меру государственного принуждения, основанную на правовом и моральном осуждении поведения правонарушителя и заключающуюся в установлении для него определенных последствий в форме ограничения личного или имущественного порядка18. По мнению С.Н. Братуся, юридическая ответственность характеризуется не только как применение принудительных мер за нарушение правовой обязанности, но и как само исполнение юридической обязанности под воздействием государственного принуждения19.

Правильно отмечая сходство понятий «юридическая ответственность» и «реализация санкций», ученые акцентировали внимание прежде всего на решении вопроса о том, все ли санкции включают в себя юридическую ответственность, какие последствия нарушения правовой нормы следует считать неблагоприятными, является ли ответственностью принуждение к исполнению уже существующих обязанностей.

Практическая значимость поставленных вопросов несомненна, но недостаток этой концепции заключается прежде всего, если не в отождествлении санкций и юридической ответственности, этих тесно связанных между собой, но двух самостоятельных понятий, то в отсутствии четкого их различия, в подмене вопроса о сущности правовой ответственности вопросом о последствиях нарушения правовой нормы, установленной законодателем (иными словами, вопросом - в чем состоит санкция правовой нормы, и любая ли мера принуждения или неблагоприятное последствие несоблюдения правовой нормы является санкцией?).

Чтобы уяснить сущность правовой ответственности, действительно, следует разобраться в вопросе, что же такое санкция правовой нормы? Ряд авторов определяют ее как указание на меру принуждения, которая должна быть применена судом или уполномоченным на то органом к нарушителю нормативного акта20. По мнению других, санкция - неблагоприятные последствия несоблюдения, нарушения правовой нормы21.

Определение санкции правовой нормы (безотносительно к отрасли права) как меры принуждения в правовой литературе подвергалось критике по тем основаниям, что государственное принуждение, является специфическим для правовых норм, не единственное средство обеспечения соблюдения этих норм в нашем обществе. Большинство советских граждан добровольно выполняют предписания правовых норм, будучи убежденными в их разумности и целесообразности исполнения. Более того, последствия, установленные законодателем для правонарушителя, не всегда являются мерами государственного принуждения. Содержание санкций подтверждает данное положение. В одних случаях - это может быть наказание (т.е. мера принуждения), а в других - неблагоприятные последствия несоблюдения нормы (например, обязанность возместить причиненный ущерб), в третьих случаях - это могут быть меры общественного воздействия (ст. 94 УПК РСФСР) и так далее. Соблюдение этих обязанностей охраняется государственным принуждением, но они могут выполняться и добровольно. Определение санкции правовой нормы как меры принуждения влечет за собой неоправданное расширение сферы применения государственного принуждения, что искажает характер способов обеспечения соблюдения правовых норм в нашем обществе. Это ярко видно применительно к гражданскому праву, особенностью ряда норм которого является возможностью добровольного устранения последствий правонарушения. В связи с этим санкция определялась как принудительные меры, применяемые государством в случае нарушения норм права, и сводились к принудительному обращению

взыскания на имущество лица либо на его личность (лишение свободы и так далее). Все другие последствия нарушения правовых норм в понятие санкции не включались.

Подвергая критике данное суждение, О. Э. Лейст правильно заметил, что, встав на такую точку зрения, санкцией следует считать не штраф, а принудительное взыскание штрафа, исправительные работы пришлось бы трактовать как удержание бухгалтерией учреждения или предприятия определенной части зарплаты осужденного и т.п.22 Кроме того, многие взыскания, наказания, применяемые государством, не вошли бы в понятие санкции, так как при их осуществлении не применяется непосредственное физическое принуждение. К таким мерам, в частности, относятся почти все дисциплинарные взыскания (выговор, строгий выговор и так далее), восстановительные санкции в уголовном судопроизводстве, многие уголовно-правовые наказания и т.д. Таким образом, в своем определении М. М. Агар-ков сузил понятие санкции, определив ее как меру непосредственного принуждения, в то время как «любая санкция представляет собой указание на меру принуждения, осуществляемую в случае правонарушения органами государства»23.

По мнению О. Э. Лейста, санкциями являются и правовые последствия, установленные законодателем на случай правонарушения, которые не являются мерами государственного принуждения. Это так называемые санкции восстановительного характера, например обязанность возместить причиненный ущерб. Последняя может быть осуществлена добровольно, без вмешательства государственных органов. Но и в этих случаях, как полагает О. Э. Лейст, нельзя говорить об отсутствии государственного принуждения, поскольку обязанность возместить имущественный ущерб принудительно возлагается на нарушителя норм права, и выполнение этой обязанности обеспечивается принудительными мерами24.

Это положение не бесспорно. Охрана выполнения норм принудительными мерами еще не означает применения в каждом случае правонарушения мер принуждения. Возложение на правонарушителя обязанности принудительно, т.е. независимо от его воли, не означает, что она всегда реализуется против воли этого субъекта. В литературе в связи с этим правильно отмечалось, что обязанность и принудительность не одно и то же, и советское право имеет обязательный, но не всегда принудительный характер25. Обязанность, исполняемая под принуждением, есть не что иное, как реализация санкции.

Понятие санкции, как уже отмечалось, не исчерпывается мерами принуждения. Последнее пригодно лишь для той части санкций, содержание которых сводится к мерам государственного принуждения, и неприемлемо для значительной части гражданского, трудового, колхозного и некоторых других отраслей права, где правовые последствия несоблюдения правовой нормы могут и не быть мерой государственного принуждения26.

Определение же санкции как неблагоприятного правового последствия несоблюдения или нарушения норм права также подвергалось критике, поскольку является слишком широким и включает правовые последствия, не относящиеся к санкциям. Подача гражданином жалобы с пропуском без уважительных причин установленного законом срока на обжалование, по мнению противников указанного определения, влечет для гражданина определенные отрицательные последствия - жалоба будет оставлена без рассмотрения. Но это последствие санкцией не является27.

Верно, что такое последствие санкцией не является, но верно и то, что здесь нет и правонарушения, неисполнения обязанности императивного характера. «Если совершение действия, - как правильно указывает Л. А. Сыроватская, - возлагается на усмотрение гражданина и не является отступлением от общественно необходимого варианта поведения, вместо предписанного социалистическим государством в качестве единственно допустимого, но неблагоприятные последствия к санкциям не относятся, ибо ее введение связано с правонарушением»28. Необходимо особо подчеркнуть неблагоприятный для правонарушителя характер этих правовых последствий29.

Учитывая сказанное, на наш взгляд, санкция - это применяемая в отношении правонарушителя мера воздействия, установленная законодателем в связи с совершением конкретного правонарушения. Независимо от того, где содержится санкция - в нарушенной

правовой норме или другой, иногда относящейся даже к иной отрасли права, - она выполняет функцию охраны тех правил поведения, которые закреплены в правовой норме. Таким образом, нарушение правовой нормы не может оставаться безнаказанным. Юридическая ответственность связана не просто с санкцией, а с санкцией в действии, с ее реализацией, иными словами, санкция характеризует статическую функцию права, а юридическая ответственность - его динамику30.

Если не учитывать этого обстоятельства, то понятия санкции и ответственности надо рассматривать как идентичные. «Если ответственность, - как правильно писал Я.М. Брай-нин, - сводится лишь к принуждению, к санкции, то нет необходимости в существовании ее самостоятельного понятия»31. Юридическую ответственность Я.М. Брайнин определяет как основанную на нормах советского социалистического права в целях социалистического правопорядка обязанность юридического или физического лица подлежать действию соответствующих правовых норм за свое противоправное деяние при наличии условий, указанных в законе, предусматривающих эти деяния как противоправные. Это определение понятия ответственности получило наибольшее распространение в правовой литературе.

Анализ изложенных взглядов на понятие юридической ответственности позволяет сделать вывод, что, несмотря на различие в подходе к сущности юридической ответственности, в названных определениях нашли свое отражение два аспекта одного и того же общественного явления. Ответственность - это действительно обязанность правонарушителя дать ответ за содеянное, т.е. не только дать пояснение, отчет о правонарушении перед обществом и государством, но и понести все последствия, указанные в санкции, за его совершение. Этой обязанности правонарушителя соответствует право органов государства применить к нему санкции, предусмотренные правовой нормой. Поэтому нельзя отрывать обязанность отвечать от связанного с ней и корреспондирующего ей полномочия применить санкцию.

Однако это еще не дает основания определять юридическую ответственность как применение санкций. Применение санкций - одна из стадий правового регулирования, наличие которой обязательно, ибо без нее ответственность не имела бы смысла, стадия, на которой соответствующий орган государства реализует свои полномочия в отношении правонарушителя. Определяя ответственность как применение санкций, мы оставляем субъекта ответственности (правонарушителя) за пределами ответственности. А это неверно, ибо субъект отвечает перед обществом и государством, и через его правовое положение должна раскрываться категория ответственности.

По мнению противников концепции «ответственность - обязанность», ее недостатком является то, что обязанность лица существует вне зависимости от применения к нему санкций. Поэтому лицо, совершившее правонарушение, считается несущим ответственность, хотя бы санкции к нему и не применялись. В этой связи в излагаемую концепцию вносились коррективы, направленные на изменение момента возникновения ответственности. Сама же ответственность трактовалась как обязанность лица претерпеть определенные лишения; а момент ее возникновения стал связываться с моментом применения санкций32.

Согласиться с такими дополнениями нельзя по следующим основаниям. С момента совершения правонарушения лицо ставит себя в определенное правоотношение с государством, с тем или иным его органом. Именно с этого момента у субъекта возникает обязанность дать ответ за содеянное и понести все последствия, указанные в санкции. Другое дело, что между правонарушением и привлечением к ответственности почти всегда существует разрыв во времени. И это объяснимо. Ответственность - возложение санкции не может во времени предшествовать правонарушению. Если лицо не привлекается к ответственности, - обязанность существует, но пребывает в нереализованном состоянии.

Понимание ответственности как обязанности претерпеть те лишения, которые установлены в санкции правовой нормы, логически приводит к выводу, что основанием ответственности, т.е. юридическим фактом, влекущим ее возникновение, служит издание акта о применении санкции. С таким пониманием ответственности согласиться нельзя.

Ю. Б. Мельникова совершенно правильно писала, что подобное утверждение дает основание для неверных выводов о том, что значительная часть или даже вся уголовно-процессуальная деятельность органов расследования, прокуратуры и суда не имеет материально-правового основания, и возникновение этих правоотношений зависит не только от объективного основания, каким является юридический факт совершения преступления, но и от действий соответствующих должностных лиц, т.е. в значительной степени от их усмотрения, следовательно, от субъективного фактора33. Приведенные доводы полностью относятся и к другим видам ответственности. Имущественная ответственность, например, может быть реализована добровольно, без вмешательства государственных органов. Если же считать ее основанием издание акта о применении санкций, то в этом случае ответственности нет.

Применение санкций является одной из стадий ответственности, которая не адекватна всему понятию юридической ответственности. Ряд авторов правильно отмечает, что юридическая ответственность в своем развитии проходит несколько стадий. Так, И. С. Са-мощенко и М. Х. Фарукшин обосновывают наличие двух стадий развития охранительного правоотношения - от объективного акта правонарушения до установления его компетентными органами или признания сторонами (первая стадия), и с момента установления объективного факта правонарушения до момента реализации санкций (вторая стадия). По их мнению, лишь вторая стадия является юридической ответственностью, а ее основанием - правонарушение34.

По нашему мнению, обе стадии входят в юридическую ответственность, и ее основанием является правонарушение. С момента совершения правонарушения, а не позднее, возникает обязанность ответить, понести те неблагоприятные последствия, которые указаны в санкциях. С момента применения санкции начинается вторая стадия - реализация ответственности.

Авторы, связывающие понятие юридической ответственности с актом применения санкций и соответственно с претерпеванием их действия, не без основания утверждают, что до издания акта о применении санкций трудно представить, что субъект несет ответственность. До издания акта о применении санкций у сторон есть лишь обязанность - ответить за правонарушение и правомочие - применить санкцию. Но одновременно с этим (и в силу этого) у субъектов возникает ряд правомочий и обязанностей процессуального характера. Их реализация - гарантия законности и подтверждение наличия материально-правового отношения и юридической ответственности определенного вида. Поэтому до издания акта, в котором фиксируется установление соответствующего факта и условий, при которых закон допускает применение санкции, утверждение, что данный субъект несет ответственность, является преждевременным, хотя этот акт не порождает, а лишь подтверждает ответственность субъекта за конкретное правонарушение. Признание основанием юридической ответственности установление факта правонарушения влечет за собой смешение понятия юридической ответственности с понятием привлечения к ней. Все, что связано с процедурой установления факта правонарушения, порядком, условиями применения санкций не должно входить в понятие юридической ответственности.

Представители уголовно-правовой и процессуальной отрасли, четко различая уголовную ответственность и привлечение к ней, указывают на возможное отличие субъектов (преступник-субъект уголовного правоотношения, а обвиняемый - субъект уголовно-процессуального правоотношения) и различные основания (юридический факт, порождающий уголовное правоотношение - преступление; основание привлечения к уголовной ответственности - соответствующие действия компетентных органов государства и должностных лиц)35.

Юридическая ответственность характеризуется тем, что в ней всегда выражена оценка поведения правонарушителя государством. Такая оценка связана с осуждением правонарушителя, с порицанием его. Осуждение проявляется в определенных, прямо предусмотренных в санкциях отрицательных последствиях в форме ограничений личного или имущественного характера36.

Определение санкции, данное в предыдущем изложении, характеризует не только сущность санкции, но и сущность юридической ответственности, поскольку последняя связана с применением санкций. В литературе, однако, можно встретить мнение, будто к юридической ответственности имеют отношение не все санкции, а только влекущие неблагоприятные последствия37.

Связь лишь части санкций, по мнению сторонников этой точки зрения, с ответственностью обусловливается тем, что ряд санкций правовосстановительного характера не имеет отношения к юридической ответственности. Обычно в качестве примера называют принудительное исполнение уже существующей обязанности, при которой нет никаких лишений и невыгодных последствий для правонарушителя, в частности, обязанность погасить задолженность в связи с неотработкой аванса, выданного в счет заработной платы; погасить задолженность, образовавшуюся в результате невозврата оставшихся денег, полученных для покрытия расходов по командировке; взыскание ущерба, причиненного хищением ра-ботника38, и нарушение условий договора подряда о качестве39.

Как правильно отмечает Л.А. Сыроватская, при решении вопроса о том, является ли исполнение обязанности под принуждением юридической ответственностью, не учитывается, что одно и то же правило поведения может быть и диспозицией, и санкцией. Поставщик, например, не выполнил договорного обязательства в срок, и заказчику приходится обращаться в соответствующие государственные органы с целью принудить первого к выполнению взятого обязательства. Характер обязанностей поставщика в том и другом случае различен. Одна обязанность, принятая по договору, является диспозицией, тем правилом поведения, которая возлагается договором, другая, совпадающая по содержанию с первой, после правонарушения, неисполнения стороной принятого на себя обязательства, стала уже санкцией. Поэтому исполнение обязанности под принуждением - это не что иное, как переход обязанности - диспозиции в обязанность - санкцию после совершения правонарушения, свидетельствующий о динамике правового регулирования40.

Государство охраняет правопорядок не только путем применения к правонарушителю различных мер карательного воздействия, но и пресекая правонарушения и их последствия, восстанавливая ценности, явившиеся объектом правонарушения, возмещая причиненный ущерб и обеспечивая исполнение тех обязательств, которые должен был выполнить правонарушитель. Учитывая, что законодатель устанавливает эти меры воздействия на случай правонарушения и что их применение связано с определенными, неблагоприятными для правонарушителя последствиями, их можно отнести к санкциям. Это санкции особые, получившие в теории название правовосстановительных41. Они непосредственно направлены на устранение ущерба, причиненного правонарушителем, на исполнение обязательства по договору.

Правовосстановительные санкции содержат лишения, неблагоприятные последствия в меньшей, может быть, степени, чем карательные санкции. Это - принудительное исполнение обязанности, последствия которого заключаются лишь в факте принуждения. Вмешательство государственных органов, предписание совершения определенного действия вопреки воле (с этим связано государственное принуждение)42 также влечет лишения для правонарушителя.

Таким образом, все санкции связаны с юридической ответственностью, и поскольку признак лишений, неблагоприятных последствий для правонарушителя входит в понятие санкции, то нет необходимости включать его в понятие юридической ответственности, которую в общем виде можно определить как обязанность правонарушителя ответить за совершенное им правонарушение перед обществом и государством и претерпеть действие санкций.

Изложенное свидетельствует о том, что в правовой науке основное внимание в разработке учения о юридической ответственности было уделено определению его понятия, соотношению с санкцией, месту в системе правового регулирования общественных отношений. В частности, до сих пор остро дискутируется вопрос о содержании юридической ответственности, ее видах, о характере обязанностей, входящих в ее состав. Однако в резуль-

тате дискуссий не выкристаллизовались еще прочные, общепризнанные основы теории юридической ответственности, недостаточно полно она конкретизирована в отдельных отраслях права, уже не говоря о том, что существуют такие отрасли права, в которых эти вопросы не подвергались сколько-нибудь значительному исследованию.

Споры о понятии юридической ответственности носят иногда терминологический характер, а иногда являются результатом различных методологических позиций отдельных исследователей. При этом споры ведутся в основном по поводу определенного круга традиционных вопросов, тогда как многие важные аспекты юридической ответственности либо не привлекали, либо привлекали совершенно недостаточное внимание. Последнее обстоятельство становится особенно наглядным в настоящее время, когда развитие философской, социологической и других общественных наук дает возможность глубокого подхода к изучению правовых явлений, раскрывает новые пути и методы научного исследования.

Как видно из сказанного, при всех различиях определений ответственности это понятие традиционно применялось в юридической науке для обозначения отрицательных последствий за совершенные противоправные поступки, как обязанность понести личный или имущественный ущерб вследствие неправомерного поведения, т.е. как ответственность ретроспективная, несущая в себе негативное содержание. Под влиянием философской и других общественных наук, а также в связи с последовательным развитием демократии, расширением социальной свободы личности и повышением ее ответственности перед обществом и государством, развитием политической системы, которая, как сказано в Преамбуле Конституции СССР, «обеспечивает сочетание реальных прав и свобод граждан с их обязанностями и ответственностью перед обществом», понятие юридической ответственности расширилось. В настоящее время представители юридической науки стали подвергать исследованию не только ретроспективный, но и перспективный (с позитивным содержанием) аспекты, считая, что последний соотносится не только с противоправным, но и с правомерным поведением личности43. По мнению сторонников этой концепции, позитивная ответственность возникает у субъекта права уже тогда, когда он приступает к исполнению своих обязанностей, а не только тогда, когда он их не выполняет или действует вопреки им44. При этом проводится мысль о примате позитивной ответственности по сравнению с ответственностью негативной в советском праве45. Даже в этой отрасли права, где ответственность трактовалась только в негативном понимании, наметилась тенденция к изучению ее позитивного содержания. «Элементы подобного подхода, - пишет В.Н. Кудрявцев, - находят отражение в условном осуждении, в передаче лиц, совершивших преступление, на поруки коллективу трудящихся, в направлении осужденных к лишению свободы на стройки народного хозяйства и в других случаях применения таких санкций, при которых на лицо налагается ответственность за его будущее поведение, от которого зависит применение или неприменение последующих, более строгих мер уголовного на-казания»46.

Одновременно с новой трактовкой понятия юридической ответственности было внесено предложение именовать позитивную ответственность не в виде «стороны» или «аспекта» общего понятия юридической ответственности, а в качестве самостоятельного явления - правового долга, под которым сторонники данного предложения понимают необходимость определить свое поведение не только по обязанности, но и по убеждению в правильности, разумности закона и принципов права47. Такая нравственно-правовая конструкция, отличающаяся, по их мнению, от общественного долга как морального явления и от юридической обязанности как категории собственно правовой, достаточно полно отражает существо позитивной ответственности.

Замена термина «ответственность» на «правовой долг» проистекает, как нам представляется, из-за попытки толковать его от общеупотребительного семантического значения, согласно которому ответственность понимается как осознание личностью собственного долга перед обществом, классом, отдельным коллективом, понимание смысла и значения своих поступков и т.п. Между тем в праве термин «ответственность» давно приобрел впол-

не определенное содержание, отличающееся от употребляемого в повседневной жизни. Поэтому такая замена термина вряд ли может дать сколько-нибудь полезный результат, ибо теряется специфика юридического понимания ответственности. Необходимость же юридического понятия ответственности полностью оправдана, поскольку оно обозначает один из важнейших институтов советского права, а его определение, четкая характеристика и отграничение от других правовых явлений имеют существенное значение как для теории, так и для практики.

Таким образом, в настоящее время наметилась новая концепция, согласно которой в юридическую ответственность входят элементы: а) сознательное исполнение предписаний закона, добросовестное исполнение обязанностей (позитивное содержание); б) совокупность предусмотренных законом неблагоприятных юридических последствий в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения требований правовых норм (негативное содержание).

Доводы противников данной концепции сводятся в основном к следующим соображениям: а) будучи оторванной от правонарушения, позитивная ответственность переходит из области объективно существующих явлений в область нравственно-этическую; б) эта ответственность не предусмотрена в рамках регулятивных правоотношений никакими правовыми нормами; в) позитивная ответственность является по существу выражением чувства ответственности, возникающего у лица, стремящегося добросовестно выполнить свои обязанности48. Эти соображения, на наш взгляд, ошибочны и противоречат фактическому положению вещей. Никто из сторонников позитивной ответственности не отрицает нравственно-идеологического момента в трактовке позитивной ответственности, которая и рассматривается как определенное внутреннее состояние индивида, как его отношение к порученному делу, как мера требовательности к себе. Сторонники позитивной ответственности также не отрицают чувства ответственности, которое вместе с осознанием, правильным и четким пониманием лицом предоставленных ему прав и лежащих на нем в силу закона обязанностей составляет субъективную сторону позитивной ответственности. Однако сводить ее только к чувству ответственности, значит, чрезвычайно упростить это многогранное явление.

§ 2. Понятие и сущность уголовно-процессуальной ответственности

Научный интерес к проблеме процессуальной ответственности объясняется стремлением к более глубокому пониманию уголовно-процессуального права и практической потребностью в том, чтобы его механизм работал эффективнее, чтобы правовые предписания исполнялись в полной мере. На этой основе усиливается стремление к более глубокому анализу нормативных положений, изучению механизма их действия в общественной жизни, ценных ориентаций и установок, позволяющих сблизить понимание права с реальной жизнью, с практикой коммунистического строительства.

В сфере уголовного судопроизводства действуют различные виды юридической ответственности: уголовная, гражданская, административная, дисциплинарная. Значит ли это, что в данной отрасли права нет своей ответственности и для успешного осуществления задач уголовного судопроизводства целесообразно дальнейшее совершенствование правовых норм в рамках административного, уголовного, гражданского и дисциплинарного методов правового регулирования с учетом особенностей, обусловленных задачами уголовного судопроизводства? Мы полагаем, что для решения этого вопроса необходимо определить, во-первых, сам метод подхода к раскрытию понятия уголовно-процессуальной ответственности; во-вторых, на его основе выявить специфику, присущую уголовно-процессуальной ответственности.

Существование уголовно-процессуальной ответственности вытекает из положения, являющегося аксиомой традиционной логики, согласно которой признаки, отмеченные у определенного класса явлений в общем понятии, непременно содержатся и у специфических явлений, входящих в этот класс. Таким образом, если мы фиксируем ответственность

в праве, то, согласно правилам логики, она присуща и видовым его частям, т.е. отдельным отраслям права, в том числе и уголовно-процессуальному праву.

Существование уголовно-процессуальной ответственности как самостоятельного вида юридической ответственности имеет объективное основание, органически связанное с проблемой правового регулирования. Одним из элементов механизма правового регулирования является способ обеспечения субъективных прав и юридических обязанностей участников общественных отношений49. Среди различных способов правового обеспечения важное место занимает юридическая ответственность, вид которого характеризует своеобразие метода, используемого в данной отрасли права для регулирования общественных отношений. Следовательно, само определение специфики какого-либо метода правового регулирования в значительной степени зависит от содержания применяемого вида юридической ответственности. Объективное содержание ответственности представляет собой комплекс диктуемых объективной действительностью требований к деятельности субъекта, количество и качество деятельности, меру и направление активности субъекта.

Конкретный вид юридической ответственности, входя необходимым компонентом в метод правового регулирования, выражает его своеобразие и наряду с другими компонентами составляет признак соответствующей отрасли права. Отрицание процессуальной ответственности как самостоятельного вида юридической ответственности50 логически приводит к отрицанию специфики метода уголовно-процессуального регулирования. Уголовно-процессуальное право имеет предметом своего регулирования определенный вид общественных отношений, которые выступают не иначе как в форме правоотношений, урегулированных нормами уголовно-процессуального права, находятся во взаимопроникновении с уголовно-процессуальной деятельностью, в сфере которой они возникают, развиваются, изменяются и прекращаются, а также предлагают специфический круг субъектов с присущими им правами и обязанностями. Уголовно-процессуальная ответственность, как и соответствующий метод регулирования, составной частью которого она является, отражает своеобразие тех общественных отношений, которые складываются в сфере уголовного судопроизводства. Воплощая особенности предмета и метода уголовно-процессуального регулирования, процессуальная ответственность служит инструментом воздействия на поведение участников уголовного судопроизводства в направлении, соответствующем целям уголовного судопроизводства.

Уголовно-процессуальная ответственность существует объективно, лежит на поверхности правовой действительности, т.е. в области непосредственной видимости таких правовых явлений, как отмена, изменение незаконных процессуальных решений, вынесение частных процессуальных решений, вынесение частных определений (постановлений) по поводу установленных фактов нарушения закона, наложения штрафа за действия, совершенные в сфере уголовного судопроизводства и т.д. Эти явления имеют внешнюю форму своего проявления, закрепленную уголовно-процессуальным правом, известные признаки. Однако данное обстоятельство не исключает необходимости, преодолев известные существенные признаки внешних форм проявления, вскрыть истинное содержание этих правовых явлений, проникнуть в их сущность, назначение и роль в системе уголовно-процессуального регулирования.

Вопрос об ответственности правомерен во всех случаях, когда речь идет о соответствии или несоответствии целенаправленной деятельности участников судопроизводства тем требованиям, которые предъявляет уголовно-процессуальная ситуация. Поскольку решить в определенных случаях вопрос о наиболее целесообразном варианте поведения из числа предусмотренных законом - право компетентного органа государства, поскольку ответственность - это обязанность принятия таких решений, в которых одновременно выражались бы и цели судопроизводства и законные интересы его участников. Содержание ответственности, следовательно, формируется в результате взаимодействия двух факторов: объективных, понуждающих к действию через потребности, и субъективных, сознательных. Ответственность может быть адекватной требованиям уголовно-процессуальной ситуации только в том случае, если деятельность органов, применяющих правовые нормы,

не противоречит указанным требованиям, а, напротив, в достаточной мере их учитывает. Но и этого условия недостаточно. Цели уголовного судопроизводства и средства их достижения в рамках процессуальной деятельности не должны ни противоречить друг другу, ни быть изолированы одно от другого.

При нарушении любого из этих условий сознание ответственности оказывается не соответствующим ее объективному содержанию, а содержание целенаправленной деятельности, ее качество и количество не соответствует объективным требованиям уголовно-процессуальной ситуации. Неполнота знаний процессуальных обязанностей, недостаточное владение средствами достижения задач уголовного судопроизводства, неясное представление о целях процессуальной деятельности либо сознательная попытка противодействовать успешному осуществлению задач судопроизводства - все это нарушает требуемую адекватность ответственности конкретным условиям. Наличие такого несоответствия, отрицательные последствия деятельности субъекта составляют содержание негативной ответственности. Чем дальше разрыв между объективными требованиями к процессуальной деятельности и самой деятельностью, тем значительнее будут отрицательные последствия некомпетентного, неумелого или противоправного поведения участника судопроизводства, тем больше будет его ретроспективная ответственность.

В социалистическом обществе сами общественные отношения предопределяют выдвижение на первый план позитивного содержания ответственности, которая выступает одним из главных стимулов к участию в сознательной работе общества. А поиск максимально точной, внутренне согласованной системы правовых стимуляторов эффективной работы механизма правового регулирования снимает какие бы то ни было сомнения возможности и целесообразности формирования позитивной ответственности и включения ее в механизм правового регулирования в каждой отрасли права. Кроме того, юридическое понятие ответственности не может быть оторвано от социального ее понятия и должно рассматриваться как применение этого общего понятия к специфическим условиям правовой деятельности. И если мы фиксируем ретроспективный и перспективный аспекты ответственности в общесоциологическом понятии, то эти аспекты, согласно правилам логики, присущи и видовым понятиям, т.е. юридической ответственности, где они обладают особой качественной определенностью. К юридической ответственности как разновидности социальной ответственности применим основополагающий принцип материалистической диалектики - рассматривать все явления в их противоречивом единстве и борьбе противоположностей. Поэтому с позиций философского анализа в сущностно-функцио-нальном содержании юридической ответственности четко прослеживаются две противоположные стороны, или два противоположных аспекта, ответственности - перспективный (позитивный) и ретроспективный (негативный), которые, исключая друг друга, находятся в диалектическом единстве. Юридическая ответственность в общей системе социальной ответственности выступает как часть функционирующего целого во всех процессах социальной регуляции. Поэтому важно своевременно выявить и установить: каковы в данных исторических условиях ведущие тенденции развития, какая сторона противоположностей - перспективная или ретроспективная имеет за собой право на будущее в механизме правового регулирования.

Юридическая ответственность есть ответственное отношение человека к своим обязанностям. Гражданин, личность, должностное лицо, учреждение, организация несут прежде всего позитивную ответственность за правильное выполнение своих обязанностей. Если же обязанность не выполнена, наступает ответственность в ее негативном значении. Одностороннее ретроспективное толкование ответственности смещает центр тяжести проблемы -от определения степени нарушения общественных интересов, как того требует позитивное понимание ответственности, к определению степени сознательной виновности субъекта. Нарушение общественных интересов при этом выглядит не как главный объект правовой деятельности, а лишь как условие оценки преднамеренных противоправных действий. Объектом регулирующего воздействия права оказываются не общественные отношения и их нормальное функционирование, а личность правонарушителя и ее поведение.

Традиционное одностороннее ретроспективное исследование правовой ответственности как определенного вида наказания за совершение общественно опасного действия вряд ли можно признать перспективным, так как без достаточно разработанной системы ответственности в целом, в ее позитивном аспекте не может быть четким определение ретроспективной ответственности, в том числе и правовой. Вместе с тем некоторые ученые, занимавшиеся исследованием проблемы юридической ответственности, наличие позитивной ответственности в праве отрицали. И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшин писали: «Ни научные соображения, ни тем более интересы практики не дают основания для пересмотра взгляда на юридическую ответственность как последствия правонарушения»51. Еще более категорична в этом вопросе Я.Н. Шевченко: «Отнесение так называемой «позитивной» ответственности к правовой ответственности означало бы фактически ликвидацию ответственности как правового института.» и далее: «Необходимо также, имея в виду «позитивную» ответственность, различать ответственность как объективное явление и чувство ответственности, происхождение которого явно субъективно»52.

В цитируемых положениях обращает на себя внимание то, что авторы сводят понятие юридической ответственности только к ретроспективному ее пониманию, придавая ему явно гипертрофированное значение. Кроме того, определять позитивную ответственность как нечто субъективное, находящееся в сфере сознания, ошибочно с точки зрения марксистско-ленинский философии. Позитивная юридическая ответственность - не просто категория правового сознания, а собственная субстанция, имеющая объективные основания и базирующаяся на отношениях, имеющих объективную природу53. Основа позитивной ответственности - личная свобода как способность субъекта определять собственное поведение на базе тех или иных ценностей. Свобода есть возможность осуществления целенаправленной деятельности, и реализуется она тем полнее, чем глубже знание объективных условий, чем больше цель и средства ее достижения соответствуют им. Позитивная ответственность - это диктуемая объективными условиями необходимость выбора действия для осуществления цели, т.е. элемент механизма регулирования и контроля поведения субъекта, в его общественных связях. «Человек не только изменяет форму того, что дано природой. он осуществляет вместе с тем и свою сознательную цель, которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинить свою волю»54.

Сущность позитивной ответственности представляет собой единство объективного и субъективного. Объективное содержание ответственности, как ранее уже указывалось, - это комплекс диктуемых объективной действительностью требований к деятельности субъекта, количество, качество и направление этой деятельности. В то же время она есть мера субъективной активности субъекта, направленной на тот или иной объект деятельности. В содержании позитивной ответственности соединяются объективные требования к деятельности субъекта и субъективно определяемые им формы, принципы и способы этой деятельности. Субъект осознает предъявляемые к нему требования, понимает их необходимость, действует в соответствии с ними и внутренне подготовлен к тому, чтобы ответить за свои действия и их последствия. Эта способность человека принимать решения и совершать на их основе волевые поступки, сознавая их общественную значимость, определяет ответственность субъекта за свое поведение. «... Человек только в том случае несет полную ответственность за свои поступки, если он совершил их, обладая полной свободой воли.»55. Свободу воли также следует понимать в двух аспектах. С одной стороны, ее можно соотнести с объективными закономерностями общественного развития, с другой - с собственным поведением лица, которое в объективно обусловленных пределах выбирает такие варианты поведения, которые находятся в соответствии с общественными интересами.

Таким образом, с точки зрения философской теории позитивная ответственность по своему содержанию представляет собой единство объективного и субъективного и обусловлена свободой воли, ограниченной общественными интересами (объективными факторами). Общественные интересы в советском общенародном государстве выражаются в правовых нормах, которые, преломляя общенародную волю, формируют такие требова-

ния, в которых проявляется объективная необходимость. Эти юридические предписания обращены к сознанию и связанной с ним воле участников общественных отношений, от направленности которых зависит выбор поведения и, следовательно, соответствие или несоответствие его выраженной в нормах права общенародной воле. Из этого следует вывод, что позитивная ответственность субъекта и есть объективно существующая связь, объективное отношение, в котором выражается зависимость субъекта от общества. Субъект поступает ответственно, если его поведение укладывается в рамки данной связи, т.е. не нарушает условий общественной жизни, закрепленных правовыми нормами.

Отношения позитивной ответственности следует отнести к категории общих правовых связей, возникающих прежде всего на основе конституционных норм, являющихся юридическим источником всех конкретных индивидуализированных правоотношений56.

В Преамбуле Конституции СССР указывается, что политическая система развитого социалистического общества обеспечивает «.сочетание реальных прав и свобод граждан с их обязанностями перед обществом». Относительно организации деятельности советского государства ст. 3 Конституции СССР устанавливает положение: «Демократический централизм сочетает единое руководство с инициативой и творческой активностью на местах, с ответственностью каждого государственного органа и должностного лица за порученное дело». Нельзя не заметить, что в Конституции СССР понимание ответственности дано прежде всего в позитивном выражении как ответственности за правильное и добросовестное выполнение лицом своих обязанностей. Но оно имеет негативное выражение тогда, когда лицо безответственно или недостаточно ответственно относится к выполнению своих обязанностей. Например, согласно ст. 152 Конституции СССР, судьи и народные заседатели несут ответственность пред избирателями за правильное выполнение своих обязанностей. Если оценка избирателями их деятельности оказывается отрицательной, то избиратели вправе отозвать судью или народного заседателя, лишить его полномочий. В ст. 58 Конституции СССР говорится о возможности обжалования неправильных, незаконных действий должностных лиц, государственных и общественных органов, следовательно, и об их ответственности за неисполнение или неправильное, ненадлежащее исполнение обязанностей. Как видим, в Конституции СССР вопросы ответственности нашли ясное, отчетливое выражение в ее позитивной и негативной формах. Конституционные общие положения конкретизируются в нормах иных отраслей права, в том числе и уголовно-процессуального (ст. ст. 211, 214, 226, 258, 259, 321, 323, 325, 331, 339, 342, 373, 378, 383, 384, 389 УПК РСФСР; ст. ст. 22, 33 Закона СССР о Верховном Суде СССР; ст. ст. 10, 28, 29, 31-35, 39-41, 43, 45 Закона СССР о Прокуратуре СССР) и служат основой для наполнения нормативного материала конкретным содержанием позитивной и негативной ответственности.

Сказанное позволяет сделать вывод, что существование отрасли права, базирующейся на основных положениях и принципах Конституции СССР как Основного Закона социалистического государства без собственного вида юридической ответственности, без собственных средств обеспечения правовых требований, представляется невозможным. Это в равной мере относится и к уголовно-процессуальному праву. Изложенное позволяет также сказать, что позитивная юридическая ответственность лица - первичное, а негативная -вторичное отношение юридической ответственности; первое служит одной из предпосылок возникновения второго. В силу того, что конституционные принципы конкретизированы в нормах различных отраслей права, противоправное поведение субъекта нарушает два вида правоотношений: конституционные (общие) и конкретное правоотношение, реализуемое определенной отраслью права.

После этих замечаний общего и методологического характера перейдем к рассмотрению вопроса о содержании уголовно-процессуальной ответственности.

В содержание уголовно-процессуальной ответственности в ее позитивной форме входят: 1) требования, которые предъявляются к участникам уголовного судопроизводства в отношении использования ими своих процессуальных прав и исполнения обязанностей; 2) осознание ими необходимости активного использования прав и добросовестного исполнения обязанностей; 3) система мер, которыми обеспечивается использование прав и ис-

полнение субъектами лежащих на них обязанностей; 4) оценка выполнения обязанностей и добросовестности при использовании прав.

1. Объективные требования, предъявляемые к лицу, выражены в уголовно-процессуальных нормах, посредством которых государство устанавливает общие правила поведения участников уголовного судопроизводства. Эти нормы регулируют порядок деятельности и поведение (возможное и должное) органов дознания, лица, производящего дознание, следователя, начальника следственного отдела, прокурора, суда, подозреваемого, обвиняемого, его защитника, потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика и их представителей, общественного обвинителя и общественного защитника, а также иных лиц, которые содействуют компетентным органам власти в осуществлении задач уголовного судопроизводства. Содержанием этой деятельности (поведения) является быстрое и полное раскрытие преступлений, установление причин и условий, способствовавших совершению преступлений, изобличение виновных и обеспечение правильного применения уголовного закона с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден. Содержание этой деятельности составляет также укрепление социалистической законности и правопорядка, предупреждение и искоренение преступлений, охрана интересов общества, прав и свобод граждан, воспитание граждан в духе неуклонного соблюдения Конституции СССР и советских законов, уважения правил социалистического общежития (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 13 августа 1981 г. «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик»57).

Объективным содержанием требований, предъявляемых к участникам уголовного судопроизводства обществом и государством, выступает воля советского народа, выраженная в установленном законом особом порядке возбуждения, расследования и разрешения уголовных дел, исполнения приговоров и определений, обеспечивающем выполнение задач судопроизводства и охрану прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве.

Государственная воля, заложенная в содержание уголовно-процессуального права, обусловлена экономическими условиями развития общества и поэтому зависит от базиса. В основе уголовно-процессуальной нормы лежит политика Коммунистической партии Советского Союза, политика Советского государства. Уголовно-процессуальное право охраняет завоевания социалистической революции от преступных посягательств, способствует развитию социалистического общества, построению коммунизма в нашей стране. Поэтому уголовно-процессуальные нормы - это не рекомендации, не просьбы, а требования, имеющие властный характер и обращенные к участникам уголовного судопроизводства. Они делятся на три вида: а) управомочивающие; б) обязывающие; в) запрещающие58. Управо-мочивающие нормы при определенных условиях допускают производство тех или иных действий участниками процесса. Обязывающие нормы предписывают соответствующие действия участнику процесса, которые он обязан выполнить без каких-либо отступлений. Примером такой нормы могут быть требования ст. 13 Основ уголовного судопроизводства: «Следователь, прокурор и суд обязаны обеспечить обвиняемому возможность защищаться установленными законом средствами и способами от предъявленного ему обвинения и обеспечить охрану его личных и имущественных прав». В нормах-запретах указывается на то, что запрещается делать. Так, в ст. 14 Основ сформулировано: «.Суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, не вправе перелагать обязанность доказывания на обвиняемого. Запрещается домогаться показаний обвиняемого и других участвующих в деле лиц путем насилия, угроз и иных незаконных мер». Статья 46 Основ устанавливает, что суд при рассмотрении дела в кассационном порядке «.не вправе усилить наказание, а равно применить закон о более тяжком преступлении».

Требования, закрепленные в нормах уголовно-процессуального права и обращенные к участникам уголовного судопроизводства, охватывают процессы целенаправленного воздействия на сознание и поведение субъектов, формирования и воспитания личности,

поэтому они выражают социальную связь личности и общества, объективную зависимость субъекта от государства. Выражением этой связи позитивной ответственности является принципиальное положение, записанное в ч. 2 ст. 39 Конституции СССР: «Использование гражданами прав и свобод не должно наносить ущерб интересам общества и государства, правам других граждан». Это значит, что на субъекте лежит обязанность, используя и реализуя свои права в целях удовлетворения своих интересов, не допускать злоупотребления правами и не приносить вред интересам государства и правам других лиц. В силу указанного конституционного положения совершенно ошибочным является мнение, что позитивная ответственность, будучи оторванной от правонарушения, «не предусмотрена в рамках регулятивных правоотношений никакими правовыми нормами»59.

2. Требования уголовно-процессуального закона, обращенные к участникам судопроизводства, исполняются ими добровольно, причем не только под страхом наступления ответственности за их неисполнение, но и в силу убежденности в справедливости, истинности, социальной целесообразности этих требований и тем самым осознанной необходимости их исполнения.

Объективно существующая зависимость личности от общества раскрывается в ленинском положении: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя»60. Чувство ответственности служит выражением психического отношения лица к имеющимся у него правами и обязанностям, оно формируется на основе свойственных лицу представлений о долге перед обществом. Эти представления и само чувство ответственности являются отражением взглядов и представлений, существующих в обществе, и формируются они под влиянием объективной действительности. Закрепленная Конституцией СССР позитивная ответственность есть такая связь, в рамках которой государство формирует абстрактную обязанность всех субъектов исполнять конкретные юридические обязанности, а само выступает в качестве коррелята, имеющего право требовать их исполнения. Ответственность в позитивной форме существует как особое правовое отношение, цементирующее общественную систему и относящееся к тем глубинным юридическим связям, благодаря которым государство функционирует как особый социальный организм.

Включение позитивной ответственности в орбиту конституционных связей придает ей особое значение как правоотношению первичного, общего характера, на основе которого возникают некоторые индивидуализированные отношения позитивной ответственности в уголовном судопроизводстве, а затем негативной ответственности за конкретное правонарушение, допущенное в сфере судопроизводства. Поэтому нельзя согласиться с мнением, что «уголовно-процессуальные нормы в ряде случаев могут реализовываться и вне процессуальных отношений. Это прежде всего относится к процессуальным нормам запрета. Простое воздержание от действий, запрещенных уголовно-процессуальным правом, есть не что иное, как реализация этих норм»61. То, о чем говорит автор, представляется не простым воздержанием от действия, а соблюдением юридического запрета, исполнением юридических обязанностей. Соблюдая юридические запреты, субъект, естественно, не становится участником конкретного правоотношения, которое могло бы возникнуть в случае нарушения запрета, т.е. субъектом правоотношения негативной ответственности. Но это не означает, что его поведение не обусловлено нормой права, предусматривающей этот запрет, что его воля не связана юридическими предписаниями позитивной ответственности. Общие правоотношения позитивной ответственности могут регулировать положительное поведение участников уголовного судопроизводства вне конкретных правоотношений, в то время как последние не могут возникнуть без общих, т.е. отношение негативной ответственности всегда базируется на общих отношениях позитивной ответственности.

3. Требования норм процессуального права, обращенные к участникам уголовного судопроизводства, могут быть реализованы путем пассивного поведения (при исполнении норм запрета) и путем активного поведения, когда субъекты права активно осуществляют свои права и обязанности. Система средств воздействия на поведение субъектов, как правильно указывала П. С. Элькинд, должна отвечать следующим требованиям: 1) они должны быть дозволены законом, т.е. прямо предусмотрены им или не противоречить за-

кону; 2) должны быть этичными, соответствующими нормам коммунистической морали в их конкретном применении к сфере уголовно-процессуального регулирования; 3) должны быть подлинно научными и опираться на новейшие достижения научно-технического прогресса, ибо только такие средства способны обеспечить получение достаточно объективных и достоверных результатов; 4) они должны быть максимально эффективными как в смысле обоснованности и целесообразности закрепленных в праве требований и дозволений, так и в смысле их использования в практике уголовного судопроизводства; 5) должны быть экономичными, способными обеспечить оптимальный результат в достижении цели при минимальной затрате сил субъектов уголовного судопроизводства62.

4. Оценка государством в лице должностных лиц представительных органов выполнения участниками уголовного судопроизводства своих обязанностей и добросовестности при использовании прав производится путем проверки приговоров в кассационном порядке, их пересмотра в надзорном порядке. Указанная проверочная деятельность является прежде всего функцией суда, рассматривающего и оценивающего постановленный приговор, определение, постановление. Но процессуальная форма, в которую облекаются стадии судопроизводства, предполагает также деятельность лиц прокурорского надзора, органически включая ее в систему средств, гарантирующих принятие компетентными органами законных и обоснованных решений, деятельность суда первой инстанции, обнаруживающего процессуальные правонарушения при отправлении правосудия по уголовным делам.

В систему органов, выполняющих оценочную функцию исполнения участниками судопроизводства своих обязанностей, входит также Министерство юстиции, на которое постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 30 июля 1970 г. «О мерах по улучшению работы судебных и прокурорских органов» возложено государственное руководство судами и дальнейшее совершенствование их деятельности, всемерное содействие судам в осуществлении целей правосудия63.

Итак, процессуальная ответственность в позитивной форме - это предусмотренная конституционными положениями и уголовно-процессуальным законодательством зависимость участников судопроизводства от государства, выражающаяся в правоотношении общего характера, т.е. такая правовая связь, которая заключается в праве государства требовать от участников судопроизводства исполнения процессуальных требований, добросовестного исполнения прав и исполнения конкретных обязанностей. Конституционные и уголовно-процессуальные отношения личности и государства охватывают область связей, в которых участники судопроизводства выступают носителями не только обязанностей, но и прав, последние соответствуют обязанности государства обеспечить их реализацию и защиту от возможных нарушений со стороны отдельных должностных лиц или государственных органов. Следовательно, государство как субъект права не только устанавливает права личности, но и гарантирует их, тем самым возлагая на себя позитивную ответственность за их осуществление. Поэтому отношения государства и участников уголовного судопроизводства следует рассматривать как отношения взаимной позитивной ответственности, олицетворяющие социалистическую демократию.

Изложенное позволяет сделать вывод, что уголовно-процессуальная ответственность является самостоятельным видом социальной ответственности и специфика ее обусловлена природой тех общественных отношений, которые возникают в сфере уголовного судопроизводства и внутри которых уголовно-процессуальная ответственность проявляется и существует в своей качественной определенности. Соотношение между ними можно представить как диалектическую связь общего и отдельного. Общее, как известно, существует в отдельном и через отдельное, в то же время не исчерпывается отдельным.

Неисполнение конкретного предписания конституционных положений и норм уголовно-процессуального права есть нарушение правоотношения общего характера и основание возникновения индивидуализированных конкретных отношений ответственности в негативной (ретроспективной) форме и применения санкций.

В уголовно-процессуальной литературе словом «санкция» обозначают три понятия: 1) государственная мера, применяемая к правонарушителю и влекущая для него опреде-

ленные неблагоприятные последствия; 2) структурная часть правовой нормы, содержащая указание на возможные меры государственного воздействия на нарушителя данной нормы; 3) акт прокурора, разрешающий принудительные меры в отношении лица, подозреваемого в совершении преступления (например, заключение под стражу, залог, обыск, выемку почтово-телеграфной корреспонденции, помещение обвиняемого или подозреваемого, не содержащегося под стражей, в медицинское учреждение; отстранение обвиняемого от занимаемой должности).

Все три понятия санкции являются традиционными, имеющими собственное содержание. Однако нельзя полностью согласиться с той интерпретацией процессуальной санкции, которая понимается как государственная мера, применяемая к правонарушителю и влекущая для него определенные неблагоприятные последствия. Хотя проблема санкций в науке уголовного процесса еще не подвергалась значительному исследованию, тем не менее существуют определенные дефиниции, высказанные в разное время в связи с исследованием других проблем уголовно-процессуального права. Одни авторы утверждают, что все меры процессуального принуждения (задержание, освидетельствование, обыск, меры пресечения и т.п.) носят характер процессуальных санкций64. Другие считают, что санкция - одно из юридических средств охраны права от нарушения65, и тем самым полностью ее отожествляют с ответственностью. По мнению П. С. Элькинд, санкция - это возможная мера государственного воздействия за нарушение правовых требований и дозволений66. У Л. Б. Алексеевой «не вызывает сомнений, что санкция представляет собой самостоятельное правило поведения, то есть самостоятельную правовую норму»67. В качестве иллюстрации этого утверждения она анализирует ст. 146 УПК РСФСР, предусматривающую привод обвиняемого в случае неявки без уважительной причины. Нетрудно заметить, что в данном случае санкция полностью отождествляется не только с нормой права, но и со средствами ее обеспечения.

Представляется совершенно неправильным писать и мыслить о санкции как о самостоятельном правовом образовании или институте, подменяя тем самым сложное правовое явление его элементом, составной частью, которой по отношению к ответственности и является санкция. Тем более, нельзя одну часть правового явления отождествлять с другой его частью, как это делает Л. Б. Алексеева, ибо каждый из элементов системы несет собственную нагрузку внутри системы. В. И. Ленин указывал, что «.всегда существует разделение целого на части»68, а части всегда выполняют ту или иную правовую нагрузку.

Процессуальная ответственность заключается в применении и реализации санкций правовых норм, а санкции определяют меру, объем ответственности, применяемой к нарушителям норм права. Будучи структурным элементом правовой нормы, санкция, как и вся норма в целом обеспечивается принудительной силой, и в этом смысле говорить о процессуальной санкции как мере государственного принуждения представляется правильным. Но именовать санкциями отдельные меры процессуального принуждения (привод, задержание, меры пресечения и т.д.) неверно. Отождествление санкций и иных правоохранительных средств приводит к необоснованному расширению границ института процессуальной ответственности. В то же время подмена санкций другими мерами правового воздействия, имеющими иную природу и назначение в механизме правового регулирования, искажает сущность каждого из институтов правоохраны, не отражает практики их реализации, эффективности действия тех фактических результатов, которые достигаются с помощью каждого из них.

Несколько неточным для раскрытия специфики процессуальной санкции, как ранее указывалось, представляется понимание ее как неблагоприятных юридических последствий несоблюдения норм права. Неблагоприятные последствия - понятие более широкое по объему, чем санкция. Причина возникновения неблагоприятных последствий может быть связана и с правонарушением, и с добровольным отказом от использования прав, реализация которых представлена на усмотрение лица. Например, отказ обвиняемого от защиты, от заявления ходатайств, пропуск без уважительной причины срока обжалования и т.д. влекут определенные отрицательные последствия: обвиняемый не реализует полно-

стью свое право на защиту, жалоба остается без рассмотрения. Но указанные неблагоприятные для обвиняемого последствия не означают ни ответственности, ни санкции. Отказ от предусмотренных законом права совершен самим обвиняемым себе во вред. Другое дело, если бы права обвиняемого не были обеспечены должностным лицом, тогда действия должностного лица следовало бы оценить как правонарушение. Значит, в основе процессуальной ответственности и ее санкции находится такое правонарушение, которое связано со злоупотреблениями правом или невыполнением процессуальной обязанности императивного характера. Санкция - необходимый элемент особой разновидности правовых норм - норм уголовно-процессуальной ответственности. И как часть такой нормы она выражает государственное принуждение, указывая на неблагоприятные последствия в связи с несоблюдением, нарушением требований процессуальной нормы.

По существу правильное суждение П. С. Элькинд о понятии процессуальных санкций отображает тот их вид, который связан с негативной ответственностью. Учитывая, что позитивная ответственность возникает у субъекта права уже тогда, когда он приступает к исполнению своих обязанностей, а не только тогда, когда он их не выполняет или действует вопреки им, и что процессуальная ответственность соотносится не только с противоправным, но и с правомерным поведением личности, следует признать и наличие позитивной (поощрительной) санкции.

Содержание санкций всецело зависит от содержания ответственности и характера общественных отношений, которые они регулируют. Санкция предусматривает меру (объем, количество, качество, размер) ответственности и вне соответствующего вида ответственности утратила бы свою реальность так же, как ответственность без санкции потеряла бы свою действенность и четкие очертания. Наказание должно быть ограничено для того, «чтобы быть действительным»69. Вместе с тем нельзя отождествлять две категории. Санкция как структурный элемент правовой нормы существует всегда как возможное последствие за определенную заслугу или неисполнение правовых требований, ответственность представляет собой действительное следствие поступка, превосходящего обычные требования, или совершенного правонарушения, а также реализацию санкции, когда указанные факты имеют место в действительности.

Основным элементом правовой нормы является диспозиция, формирующая правило поведения. Условия действия правила поведения закреплены в гипотезе. Если же норма права не предусматривает определенных юридических последствий за нарушение диспозиции, она не может быть названа правовой. Следовательно, санкция является необходимым элементом правовой нормы. Уголовно-процессуальные нормы всегда имеют пра-вообязывающий характер, значит, они относятся к числу тех правовых норм, трехчленная структура которых не должна вызывать никаких сомнений. Б. А. Галкин по этому поводу правильно утверждает, что сохранение для процессуального права традиционной схемы элементов правовой нормы обусловлено необходимостью подробно регламентировать процессуальную деятельность, что составляет одно из требований законности в советском уголовном процессе70.

Однако в литературе высказываются различные возражения против расчленения правовых норм на указанные три элемента. Наличие санкций в уголовно-процессуальном праве отрицает Н. П. Томашевский, Н. Я. Якубович, авторы учебника «Советский уголовный процесс»71. Л. Б. Алексеева по этому поводу пишет: «В конце концов в уголовно-процессуальном законодательстве достаточно много сложных (составных) нормативных предписаний, представляющих собой соединение нескольких условий и правовых последствий. И тем не менее, как это ни покажется странным, нет ни одного предписания, соединяющего в себе одновременно гипотезу, диспозицию и санкцию»72.

Отказ от трехчленной структуры нормы обусловлен смешением внутренней логической структуры нормы и формы ее изложения в том или ином уголовно-процессуальном законе. Так, Н. П. Томашевский ссылается на ст. 294 УПК РСФСР (ныне ст. 281 УПК), предусматривающую возможность оглашения в суде показаний подсудимого. На первый взгляд санкция в этой норме как будто отсутствует. Между тем это не так. Чтобы ее обнаружить,

надо обратиться к анализу других статей УПК, в частности ст. 20 о полном, всестороннем и объективном исследовании обстоятельств дела; ст. ст. 211, 308 о возможности направления дела прокурором или судом на доследование; ст. 342 об отмене приговора, вынесенного с нарушением требований процессуального закона, т.е. к тем нормам, которые предусматривают последствия нарушения требований ст. 281 УПК РСФСР. Для структуры норм уголовно-процессуального права характерно особенно четкое выражение в них гипотезы и диспозиции, при том что санкция формулируется применительно не к одной, а ко многим однородным нормам, «в чем находит свое конкретное выражение системность норм данной отрасли права»73.

Наряду с ними имеются правовые нормы, в которых четко выражена диспозиция, предлагается гипотеза, а санкция уясняется лишь в сочетании с другими предписаниям, закрепленными в том же или другом нормативном акте. Вместе с тем уголовно-процессуальному праву известны и идеальные нормы, формулирующие гипотезы, диспозиции и санкции. Примером может служить ст. 94 УПК РСФСР. Гипотезой здесь будет указание на возможность применения в качестве меры пресечения личного поручительства, диспозицией -указание на необходимость обеспечить надлежащее поведение подозреваемого или обвиняемого; санкцией - указание на то, что в случае недобросовестного исполнения взятых на себя обязательств на каждого поручителя может быть наложено денежное взыскание или применены меры общественного воздействия. Анализ ст. ст. 99 и 394 УПК РСФСР также показывает, что в них содержатся указания не только на то, как нужно или нельзя поступать в определенной ситуации, но и на то, что последует за этим для личных поручителей, залогодателя. Предписания этих норм упорядочивают процессуальные отношения и порождают ответственное состояние субъектов, соответствующее интересам социалистического правосудия. Специфика процессуальной ответственности здесь состоит в том, что требованиям норм процессуального права придается обостренное значение. Компетентные органы прибегают к ответственности, чтобы подтвердить незыблемость правовых предписаний и обеспеченность процессуального принуждения взыскательной санкцией. Специфичны и правоотношения, возникающие по этим основаниям. Компетентные органы вмешиваются в возникшие при применении мер пресечения правоотношения тогда, когда они развиваются ненормально или нарушаются одной из сторон, а органы государства заинтересованы в их позитивном функционировании, в проявлении ответственности их участников.

В представленной схеме прослеживается влияние процессуальной ответственности на эффективность мер процессуального принуждения и те правоотношения, которые складываются при их применении.

Таким образом, структура нормы уголовно-процессуального права не всегда тождественна структуре статьи закона, а отсутствие в конкретной статье уголовно-процессуального закона указания на санкцию вовсе не означает, что ее нет в системе уголовно-процессуального права, и правонарушение остается безнаказанным или законность не восстановленной. Независимо от редакционного изложения логическая структура норм уголовно-процессуального права относится к числу тех правовых норм, трехчленная конструкция которых не вызывает сомнений.

Классификация санкций в общем виде разработана в теории права. В ее основе лежат такие критерии, как отраслевая принадлежность, степень определенности и способ охраны правопорядка. Эта классификация санкций применима и к уголовно-процессуальному праву с учетом, однако, его специфики. Принимая во внимание, что санкция является неотъемлемым свойством ответственности, функциональное назначение которой состоит в регулировании и охране общественных отношений, возникающих в сфере уголовного судопроизводства, уголовно-процессуальные санкции также можно подразделить на два вида: 1) регулятивные и 2) охранительные. Нас в данном случае больше интересуют особенности санкций, составляющих те элементы правовых норм, которые являются действенными средствами обеспечения нормативных требований, т.е. охранительных. Л. Б. Зусь делит их на два вида: «Это мера принудительного устранения нарушений норм права и способ карательного воздействия на лиц, допустивших нарушения»74.

В соответствии со способом охраны уголовного судопроизводства санкции норм уголовно-процессуального права можно разделить на: 1) поощрительные, 2) правовосстано-вительные, 3) карательные, 4) имущественные (компенсационные).

Поощрительные санкции - это стимулирующие меры, поощрение за определенную заслугу, т.е. за поведение, превосходящее обычные правовые требования. Эти санкции не могут применяться к лицу, если в достижении полезного результата не было его заслуги. Поощрительные санкции обеспечивают заинтересованность субъектов в своей деятельности в уголовном судопроизводстве, поддерживают стабильность кадров должностных лиц, повышают ответственность субъектов за результаты своей деятельности. Примером поощрительной санкции служит частное определение суда в адрес должностных лиц правоохранительных органов, вынесенное в связи с проявленным мужеством в борьбе с преступностью.

Правовостановительные санкции - это меры, принимаемые для восстановления нарушенного закона, регулирующего определенный порядок уголовного судопроизводства. В правовосстановительных санкциях следует выделить: а) отмену или изменение незаконных процессуальных актов (например, возвращение дела на доследование, отмена незаконных постановлений, отмена или изменение приговора и т.д.); б) восстановление трудовых, пенсионных, жилищных и иных прав, нарушенных незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в сфере уголовного судопроизводства; в) принудительное осуществление мер процессуального принуждения (избрание более строгой меры пресечения после нарушения первоначально избранной). Правовос-становительное содержание санкции отчетливо видно, например, из ч. 3 ст. 116 УПК РСФСР, в которой говорится: «В случае неосновательности отказа в возбуждении дела прокурор своим постановлением отменяет состоявшееся об этом постановление следователя или органа дознания и возбуждает дело». Посредством этого вида санкций отменяются или изменяются незаконные, необоснованные решения и процессуальные акты, устраняются их юридические последствия, восстанавливается законность в уголовном судопроизводстве. Они рассчитаны на все случаи устранения последствий нарушения процессуального закона. Поэтому введение в научной оборот еще одного вида санкций - правоотрицающих, направленных на лишение следственного или судебного акта доказательного значения, как это делает А. И. Столмаков, представляется нецелесообразным и надуманным75. Также необоснованна, на наш взгляд, попытка названного автора вводить такую разновидность правовосстановительных санкций, как принудительное исполнение, включая в них привод, освидетельствование, удаление подсудимого из зала судебного заседания и т.д., т.е. все то, что именуется в уголовном процессе мерами уголовно-процессуального принуждения76.

Карательные санкции - это меры уголовно-процессуального наказания правонарушителя. В карательных санкциях следует выделить: а) штрафные, указания на которые мы находим в ст. ст. 57, 94, 99, 133 №, 263, 394 УПК и т.д. и б) порицательные, выражающие порицание недобросовестной служебной деятельности в сфере уголовного судопроизводства (отстранение следователя от дальнейшего ведения следствия, досрочный отзыв судьи и т.д.) или осуждение за допущенные в уголовном судопроизводстве правонарушения (частное определение негативного содержания).

На основании ст. 58 Конституции СССР и в целях дальнейшего укрепления социалистической законности, усиления охраны прав и законных интересов граждан Президиум Верховного Совета СССР утвердил Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, которым введена имущественная санкция по возмещению имущественного и иного ущерба, причиненного гражданину незаконным осуждением, незаконным привлечением к уголовной ответственности, незаконным применением в качестве меры пресечения заключения под стражу. Ответственность за указанные действия принимает на себя государство, от имени которого действуют должностные лица правоохранительных органов, и возмещение ущерба производится за счет средств государственного бюджета; пенсия или пособие выплачивается органами социального обеспечения, а

стоимость имущества при невозможности его возврата в натуре возмещается финансовыми отделами исполнительных комитетов местных Советов народных депутатов (п. 3 Положения). Размер причиненного ущерба обязаны определить органы дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суд, сформулировав решение о его возмещении в постановлении (определении). Если дело прекращено судом при рассмотрении его в кассационном или надзорном порядке, эти действия производит суд, рассмотревший дело по первой инстанции .

В Указе Президиума Верховного Совета СССР, утвердившем это Положение, содержится такое указание: «Ущерб не подлежит возмещению, если гражданин в процессе дознания, предварительного следствия и судебного разбирательства путем самооговора препятствовал установлению истины и тем самым способствовал наступлению указанных в части первой настоящей статьи последствий» (ч. 3 ст. 2). Тем самым закон устанавливает для ложно сознававшего лица имущественную санкцию - лишение возможности возмещения ему ущерба. Правильное, на наш взгляд, разъяснение этого правила дает М. С. Строгович: «Если самооговор вызван незаконными действиями следователя или производящего дознание лица, добивавшегося признания, то в таких случаях обнаруженный самооговор не лишает реабилитированного человека права на возмещение ущерба. Ведь не обвиняемый препятствовал установлению истины, не он способствовал причинению ему ущерба, все это исходило от должностного лица органа дознания и предварительного следствия»77, следовательно, в этом случае ответственность за указанные действия принимает на себя государство.

Принятие законодательного акта, который определил условия, порядок, пределы возмещения имущественного вреда, причиненного действиями должностных лиц судеб-но-следственных органов при исполнении ими служебных обязанностей обусловило возникновение нового для уголовно-процессуального права вида санкций - имущественных (компенсационных), так как основания возникновения такой ответственности находятся именно в сфере уголовно-процессуального регулирования.

И хотя определенное решение этого вопроса дано не в процессуальном, а гражданском законодательстве (ч. 2 ст. 89 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик), предусматривающем, что за вред, причиненный неправильными служебными действиями должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, соответствующие государственные органы несут имущественную ответственность, однако это положение, став конституционным установлением, должно действовать в любой сфере официальной действительности, в том числе и в сфере уголовного судопроизводства, тем более, что именно здесь применяются наиболее жесткие меры государственного принуждения, сопряженные с имущественными лишениями.

В зарубежных социалистических государствах Европы нормы рассматриваемого института содержатся в уголовно-процессуальных кодексах в виде отдельных статей, разделов, глав (ст. 218 УПК Народной Республики Болгарии; §§ 383-386 закона Венгерской Народной Республики «Об уголовном процессе»; глава X УПК Германской Демократической Республики и т.д.). Поддержка в решении этого вопроса также всегда исходила именно от ученых-процессуалистов78.

По отраслевой принадлежности институт возмещения вреда, причиненного гражданину судебно-следственными органами, является уголовно-процессуальным, так как в действующем уголовно-процессуальном законодательстве содержатся определенные предпосылки для положительного решения круга вопросов, входящих в него. Например, в соответствии с п. 8 ст. 5 УПК РСФСР уголовное дело подлежит прекращению, за исключением случаев, когда производство по нему необходимо для реабилитации умершего. Из этого следует право заинтересованных лиц ходатайствовать о продолжении расследования или его возобновлении, если они считают обвиняемого невиновным и не довольствуются нереабилитирующим выводом об этом. Возвращение гражданину свободы, которой он был незаконно лишен в связи с подозрением или обвинением в совершении преступления, является обязанностью судебно-следственного органа, в чьем производстве

находится дело в момент установления оснований к реабилитации, а также прокурора, осуществляющего надзор за законностью уголовного судопроизводства. Официальная констатация невиновности гражданина или его виновности в менее тяжком преступлении (частичная реабилитация) - также дело судебно-следственных органов. И наконец, речь идет о вреде, наносящем ущерб престижу социалистического правосудия, надлежащему порядку функционирования уголовного судопроизводства, причинителем которого является должностное лицо органов дознания, следователь, прокурор или суд (судья) как носитель уголовно-процессуальных функций, и причиной вреда служат именно служебные, урегулированные уголовно-процессуальным законодательством действия, совершаемые в сфере судопроизводства. Поэтому дальнейшее формирование института возмещения вреда, причиненного гражданину судебно-следственными органами, следует осуществлять в рамках уголовно-процессуального права79. Принимая во внимание изложенные обстоятельства, Президиум Верховного Совета РСФСР своим Указом от 8 августа 1983 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» (Ведомости Верховного Совета РСФСР, 1983, № 32, ст. 1153) дополнил УПК РСФСР ст. 581 следующего содержания: «При прекращении уголовного дела за отсутствием события преступления, отсутствием в деянии состава преступления или за недоказанностью участия гражданина в совершении преступления, а также при постановлении оправдательного приговора орган дознания, следователь, прокурор и суд обязаны разъяснить гражданину порядок восстановления его нарушенных прав и принять предусмотренные законом меры к возмещению ущерба, причиненного гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу.

Условия и порядок возмещения ущерба определяются законодательством Союза ССР и РСФСР».

Итак, санкция является атрибутом, неотъемлемым свойством процессуальной ответственности, без которой последняя не мыслится и не существует. Это свойство процессуальной ответственности может быть развито в большей или меньшей степени. Мера ее развития есть мера эффективности процессуальной ответственности. Иными словами, более или менее высокая эффективность ответственности зависит от того, как полно, правильно и своевременно законодательная практика отражает субъективные изменения общественных отношений в судопроизводстве, нужды и запросы уголовного судопроизводства для его дальнейшего развития.

Что же такое уголовно-процессуальная ответственность? По этому вопросу также были высказаны некоторые соображения в уголовно-процессуальной литературе. По мнению Я.О. Мотовиловкера, процессуальная ответственность - это «обязанность субъекта уголовного процесса претерпеть предусмотренные уголовно-процессуальной нормой неблагоприятные последствия за допущенное правонарушение (например, в случае, когда лицо подвергается более строгой мере пресечения ввиду нарушения им подписки о невыезде)»80. П.С. Элькинд определяла ответственность как «реальное возложение на правонарушителя дополнительной уголовно-процессуальной обязанности, лишение его тех или иных процессуальных прав или же и возложение дополнительной обязанности, и лишение соответствующих процессуальных прав»81. В приведенных определениях ясно выражена тенденция их авторов рассматривать процессуальную ответственность через призму уголовно-процессуальных отношений, т.е. как обязанность. Это вполне оправдано. Если мы обратимся к языку права, то увидим, что в нормативных актах под термином «ответственность» подразумевается именно обязанность субъекта к определенному поведению. Нормы права регулируют общественные отношения только путем предоставления субъектом данных отношений определенных прав и возложения на них соответствующих обязанностей. Никаких иных последствий, кроме наступления прав и обязанностей, нормы права не предусматривают. Разновидностью таких обязанностей и является процессуальная ответственность.

Другая группа авторов определяет процессуальную ответственность как следствие нарушения норм права, акцентируя внимание, таким образом, на основаниях ее возник-

новения. Так, В. М. Корнуков полагает, что «уголовно-процессуальная ответственность есть разновидность юридической ответственности, предусматриваемая нормами уголовно-процессуального права за противоправное поведение и, в частности, за невыполнение обязанностей в сфере уголовного судопроизводства»82. Это, по существу, правильное утверждение, так как анализ нормативных актов действительно приводит к выводу, что наступление процессуальной ответственности связывается лишь с определенными юридическими фактами, отрицательно оцениваемыми уголовно-процессуальным правом (судеб-но-следственная ошибка, неисполнение обязанностей, нарушение запретов, субъективных прав). Однако далее В. М. Корнуков пишет: «Уголовно-процессуальная ответственность выражается в наказании лица, совершившего противоправное действие или бездействие, с целью воспитания и перевоспитания виновного, недопущения подобных нарушений в будущем»83. Против этого положения следует возразить. Во-первых, оно сужает арсенал процессуальных средств воздействия на общественные отношения в сфере судопроизводства, так как сводит институт процессуальной ответственности как правовое явление к одному его свойству, структурному элементу - санкции. Во-вторых, сведение содержания процессуальной ответственности к наказанию и карательной санкции не согласуется с принципами и целями уголовного судопроизводства, а также с целевым назначением самой процессуальной ответственности, которая сориентирована не столько на наказание, сколько на устранение обстоятельств, препятствующих успешному осуществлению задач уголовного судопроизводства, т.е. на устранение допущенных нарушений и восстановление законности. Именно эту функцию выполняют санкции принудительного исполнения и отмены незаконных процессуальных решений, наличие которых в процессе В.М. Корнуков обходит молчанием.

Более откровенен, хотя также непоследователен в этом вопросе В. М. Ковалев: «Уголовно-процессуальная ответственность выражается в применении лишь штрафных (карательных) санкций к конкретному правонарушителю и поэтому носит сугубо персонифицированный характер»84. Если восстановление законности не есть проявление процессуальной ответственности, то почему автор именует ее санкцией, когда совершенно очевидно и признано в теории права, что санкция - атрибут именно ответственности, ее качественно-количественное свойство? Кроме того, отождествление процессуальной ответственности с реализацией исключительно карательных, штрафных санкций делает саму постановку вопроса о наличии самостоятельного вида уголовно-процессуальной ответственности бесперспективной, так как штрафных санкций в уголовном процессе незначительное количество и они не могут претендовать на особый вид юридической ответственности, который органически связан предметом уголовно-процессуального регулирования и выражает специфику его метода.

Существенная особенность уголовно-процессуальной ответственности состоит в том, что в ней заключена оценка государством в лице соответствующих компетентных органов и должностных лиц результатов деятельности субъекта уголовного судопроизводства (поведения, факта правонарушения) и его личности. Следствием такой оценки является поощрение поведения субъекта или порицание его противоправного поведения. В первом случае применяется поощрительная санкция, во втором - карательная в виде наложения штрафа, отторжения залоговой массы, лишения процессуальных прав или восстановительная. Против осуждения как существенного свойства восстановительной санкции возражают обычно сторонники концепции «уголовно-процессуальная ответственность выражается в применении лишь штрафных (карательных) санкций». Так, В. М. Ковалев, признавая принудительный характер восстановительных санкций, одновременно утверждает, что «.они не имеют такого личностного характера, как штрафные», т.е., иными словами, не несут в себе государственное осуждение правонарушителя. На основании этого утверждения автор делает вывод, что «.между мерами уголовно-процессуальной ответственности и мерами восстановления законности имеются существенные различия, не позволяющие объединять их в одно целое. Применение мер восстановления законности не означает проявления уголовно-процессуальной ответственности»85. Эта позиция, на наш взгляд,

ошибочна. Не следует смешивать заключенную в уголовно-процессуальной ответственности положительную или отрицательную оценку с ее направленностью на достижение либо воспитательно-принудительного эффекта, либо восстановления нарушенных в сфере уголовного судопроизводства общественных отношений. Все санкции (карательная, восстановительная) процессуальной ответственности в разной мере выполняют обе указанные функции, но и в том и другом случае государство, возлагая ответственность, выражает свое отрицательное отношение к правонарушителю. Прокурор, освобождая незаконно лишенного свободы или содержащегося под стражей свыше срока, предусмотренного законом или судебным приговором (ст. 11 УПК), отменяя избранные следователем меры пресечения, незаконные или необоснованные постановления следователя или органа дознания (ст. ст. 11, 211, 214 УПК), а также суд, возвращая дело на дополнительное расследование из распорядительного и судебного заседаний (ст. ст. 232, 258 УПК), прекращая уголовное дело (ст. ст. 234, 259 УПК), отменяя оправдательный приговор (ст. 341 УПК) и все другие решения по делу (ст. ст. 378, 389 УПК), изменяя приговор (ст. ст. 350, 378 УПК) и так далее - тем самым констатирует ущербность правосознания следователя, лица, производившего дознание, прокурора, суда и отменой их незаконных или необоснованных решений выражают им государственное осуждение.

Процессуальная ответственность есть форма государственного осуждения, так как такое осуждение неразрывно связано с осуществлением государственной власти, с интеллектуальным воздействием на сознание, психику, волю субъектов уголовно-процессуальных отношений, поведение которых порицается, с властностью связан и выбор средств воздействия, и, наконец, отрицательное реагирование государства на правонарушения, осуществляемое через ответственность, представляет собой конкретный путь воздействия уголовно-процессуального права на чуждые социалистическому правосудию явления. Отрицательное реагирование получают только общественно вредные с точки зрения уголовно-процессуального закона действия или бездействия, т.е. те, которые приносят ущерб выполнению задач судопроизводства, и тогда государственное осуждение имеет ретроспективный характер, ибо отрицательную оценку получают отдельные акты поведения субъектов, имевшие место в прошлом.

Восстановительные санкции так же, как и штрафные, носят личностный характер, ибо они, становясь достоянием более или менее широкого круга, приводят к дискредитации должностного лица - умалению его авторитета, подрыву доверия к нему, снижению его профессиональной репутации. Восстановительные санкции, направленные на устранение нарушений уголовно-процессуального закона, несут в себе оценочное мнение о должностном лице, допустившем нарушение, о его профессиональной деятельности и нравственных качествах. А поскольку лицо занимается правовой деятельностью и нарушения допускает в сфере уголовного судопроизводства, то и оценку его деятельности следует считать правовой и трактовать как государственное осуждение. Государственное же осуждение характерно именно для правовой, в данном случае - уголовно-процессуальной ответственности.

Еще большее сожаление вызывает ошибочность позиции Б.Т. Безлепкина, который утверждает, что «.юридическая природа восстановительных и компенсационных имущественных отношений, возникающих при определенных условиях из причинения вреда су-дебно-следственными органами, с позиций юридической ответственности объяснена быть не может»86. И далее: «По своей юридической сущности исследуемый институт относится к средствам правовой защиты, а не к юридической ответственности»87. Именно по своей юридической сущности и природе восстановительных и компенсационных санкций возмещения вреда, причиненного гражданину судебно-следственными органами, должно войти органической частью в содержание уголовно-процессуальной ответственности, так как данный институт отвечает всем признакам последней. Правовые идеи, юридические предписания об уголовно-процессуальной ответственности и возмещение материального ущерба, а также восстановление чести гражданина, несправедливо пострадавшего в сфере уголовного судопроизводства, имеют одни и те же социальные корни - их общественной миссией является исправление ошибок, допущенных в уголовном судопроизводстве, где

соблюдение законности имеет особо важное значение. Их функциональное назначение производно от конституционной обязанности Советского государства и всех его органов (в том числе судебно-следственных) действовать на основе социалистической законности, обеспечивать охрану правопорядка, интересов общества, прав и свобод граждан (ст. 4 Конституции СССР). Всякая обязанность императивного характера предполагает ответственность и применение ее санкций.

В институте возмещения вреда, причиненного гражданину судебно-следственными органами, особенно рельефно подчеркнуто свойство правовой ответственности - взаимоотношения гражданина и государства по поводу правовых требований и возложенных ст. 4 Конституции СССР взаимных обязанностей. Ответственность выражается через систему двусторонних связей государства и личности по схеме: перед гражданином ответственно государство или его орган, а перед государством или его органом отвечает конкретное лицо. За надлежащее функционирование каждого государственного органа и действия его представителя - должностного лица - ответственно перед своими гражданами в целом демократическое государство. Здесь нельзя не вспомнить слова А. Ф. Кони: «Судья - орган государства. Оно смотрит на него как на средство ближе и правильнее исполнить свою задачу охранения закона. Напряжения душевных сил судьи для отыскания истины в деле есть исполнение поручения государства, которое, уповая на спокойное беспристрастие его тяжелого подчас труда, вверяет ему частицу своей власти. Поэтому оно ждет от судьи обдуманного приговора, а не мимолетного, внушенного порывом чувства или предвзятым взглядом»88.

Естественно, государство через свои представительные органы обязано устранить допущенные нарушения, ошибки и их вредные последствия, чем бы они ни были вызваны - отступлениями от режима законности, несовершенством законов, слабой подготовленностью кадров судебно-следственных работников и так далее. Развивая эту мысль, логически следует прийти к выводу, что обязанность государства возместить гражданину вред не исключает ответственности перед государством конкретного должностного лица, чьими действиями этот вред причинен. Даже Б. Т. Безлепкин, впадая в определенное противоречие с ранее изложенным, признает: «Если же действия лица, производившего дознание, следователя, прокурора или судьи, совершенные в уголовно-процессуальной сфере, представляют собой преступление, причинившее имущественный вред гражданину, то независимо от формы вины возложение на виновного, наряду с уголовной ответственностью, обязанности возместить материальный вред представляется правильным и справедливым во всех отношениях»89.

Итак, логико-правовой анализ понятия уголовно-процессуальной ответственности позволяет в ее содержании выявить два отличительных признака: 1) ответственность как обязанность; 2) связь обязанности с поведением, отрицательно оцениваемым уголовно-процессуальным правом. Однако эти черты в понятии ответственности выражают только внешнюю, объективную ее сторону. А наличие объективной стороны предполагает присутствие и внутренней, субъективной стороны (свойства) ответственности, в качестве которой выступает чувство ответственности и ее осознание субъектом уголовного судопроизводства. Чувство ответственности включает в себя эмоциональный фактор. Однако как бы ни было глубоко чувство ответственности, оно не может стать надежным ориентиром, если субъект не обладает сознанием ответственности, которое включает в себя: а) осознание требований уголовно-процессуального закона; б) осознание действий (бездействия) для реализации этих требований; в) предвидение результатов этих действий и их значение для осуществления задач уголовного судопроизводства.

Чувство ответственности в сочетании с ее осознанием образует внутреннее, субъективное качество процессуальной ответственности и внутреннее качество ответственного субъекта. Эта взаимосвязь внутреннего и внешнего, объективного и субъективного, которая может быть гармоничной и противоречивой обусловливает наличие двух сторон уголовно-процессуальной ответственности - позитивной и негативной. Чем гармоничнее субъективное и объективное, тем больше поведение субъекта соответствует требованиям

уголовно-процессуального закона, тем выше ответственность субъекта в позитивном плане. Противоречивость объективного и субъективного в содержании ответственности предполагает отчет за свои действия виновного субъекта, т.е. его ответственность в негативном плане.

Ответственность в негативном плане - это всегда дополнительная обязанность, отличающаяся от других обязанностей тем, что она носит ущербный, нежелательный для субъекта, на которого она возлагается, характер, ущемляет его правовой статус. Эта ущербность негативна не только для субъекта, допустившего процессуальное правонарушение, но и для государства, общества, которые через законодателя вынуждены обременять систему уголовно-процессуального права дополнительными нормами охранительного порядка, являющимися в определенном смысле издержками правового регулирования порядка судопроизводства.

Исходя из высказанных соображений, представляется наиболее приемлемой трактовка негативной стороны понятия уголовно-процессуальной ответственности как правовых последствий отрицательного характера, которые наступают для лица, не выполняющего должным образом своих обязанностей, лежащих на нем в силу закона90. Под этим имеется в виду возложение обязанности претерпеть меры штрафного, карательного характера в случаях, предусмотренных законом, и лицами, перечисленными в законе (ст. ст. 57, 94, 99, 1331, 263, 394 УПК РСФСР), лишения и ограничения процессуальных прав для подавления отрицательных волевых устремлений, принудительное восстановление законности, допущенное должностными лицами в процессе, осуществления своих обязанностей. Все эти варианты правовых последствий проистекают из факта невыполненной обязанности, охватывают понятием уголовно-процессуальной ответственности и преследуют достижение единой цели - охрану системы уголовно-процессуального законодательства от нарушений. Содержательным и перспективным представляется понимание ответственности как единства позитивных и негативных сторон. Так, М. С. Строгович характеризует позитивную ответственность как «отношение лица к обществу и государству, к другим лицам с точки зрения выполнения предъявленных к лицу определенных социальных, политических, этических, юридических требований, осознание и правильное понимание гражданином своих обязанностей по отношению к обществу, государству, другим лицам. В то же время ответственность - это совокупность требований, предъявляемых обществом и государством к государственным органам, общественным организациям, должностным лицам и гражданам»91. Н. И. Матузов рассматривает позитивную ответственность как определенное внутреннее состояние индивида, как его отношение к порученному делу, к своему поведению в прошлом и будущем, как меру требовательности к себе92.

Таким образом, вслед за философской и социологической науками в юридической (в том числе и уголовно-процессуальной) литературе приобретает все больший вес трактовка ответственности как сочетания элементов: а) сознательного и добросовестного исполнения правовых обязанностей, правового долга; б) совокупности предусмотренных законом неблагоприятных юридических последствий в случае неисполнения или ненадлежащего выполнения правовых обязанностей, правового долга. В такой интерпретации учитывается единство объективной и субъективной сторон ответственности, она выступает как правовая категория, выражающая обусловленную потребностями социалистического общества необходимость предвидения субъектом последствий своих действий, выбора оптимального варианта поведения с учетом требований уголовно-процессуальных нормативов и принятия на себя санкций в случае их нарушения.

В процессуальной литературе высказано суждение, что правовая, в том числе и уголовно-процессуальная, ответственность - «это подотчетность гражданина перед государством по поводу возложенных на него правовых обязанностей, выражающаяся через систему двусторонних связей государства и личности, охватывающих отношение обязанного субъекта к предъявляемым к нему требованиям и реакцию со стороны государства на его поведение в соответствии с выполнением или невыполнением правовых обязанностей»93. По поводу этой формулировки можно заметить, что для содержательной характеристики

ответственности важна не только подотчетность, но и сознание, правильное и четкое понимание субъектом лежащих на нем обязанностей94, преломление нормативных требований в сознании, выработка социально-активной мотивации сообразования поведения с нормативными требованиями95, внутреннее состояние индивида, мера требовательности

к себе96.

Подотчетность как «обязанность отчитываться перед кем-либо»97 является свойством ответственности, но ею не исчерпывается содержание ни позитивной, ни, тем более, негативной ответственности, которая предполагает необходимость не только «дать отчет в своих действиях, поступках и т.п.», но «и принять на себя вину за их возможные последствия, за результат чего-либо»98.

Ответственность как целостное правовое образование включает в себя: 1) предусмотренные уголовно-процессуальным законодательством требования (обязанности) к участникам судопроизводства, 2) осознание этих требований (внутреннее отношение субъекта к правам и обязанностям), активную деятельность (бездеятельность) и предвидение результатов, 3) оценку поведения субъекта и меры воздействия - поощрение за определенную заслугу или санкции за правонарушения.

Все эти части структуры несут ту или иную нагрузку, образуя единую систему уголовно-процессуальной ответственности. В состоянии динамики они взаимодействуют, проникают друг в друга, выступают как единое, неделимое целое. Каждый из элементов структуры исчерпывающе проявляет свои качества лишь через связи, включающие его в единый правовой организм. «Лишь в рамках целостного правового образования (института, отрасли, системы права) отдельные правовые нормы в полной мере реализуют свои потенции»99.

Исходя из изложенного, можно сделать вывод: уголовно-процессуальная санкция - это основанное на процессуальном законе поощрение за определенную заслугу или порицание совершившего процессуальное правонарушение, в котором проявляется положительная или отрицательная оценка поведения субъекта в сфере уголовного судопроизводства со стороны государства. Уголовно-процессуальную ответственность можно определить как необходимость действовать в интересах социалистического правосудия, используя права и выполняя обязанность, а также обязанность нести меры правового воздействия в случае недобросовестного поведения, правонарушения.

Для правильного определения содержания уголовно-процессуальной ответственности, а следовательно, и применения уголовно-процессуальных норм, имеют значения пределы процессуальной ответственности. Этот вопрос еще не получил сколько-нибудь значительного освещения в процессуальной литературе. Г. В. Ветрова по поводу момента возникновения уголовно-процессуальной ответственности пишет: «Момент, с которого лицо становится носителем уголовно-процессуальной обязанности, следует считать моментом возникновения уголовно-процессуальной ответственности данного лица»100. Однако о какой ответственности - позитивной или негативной - идет речь, она не указывает.

Поскольку уголовно-процессуальная ответственность рассматривается нами во временном плане: за прошлое, за действие, уже совершенное, - негативная (ретроспективная) сторона, и за действие предстоящее - позитивная (перспективная), то мы вправе, прежде всего, предположить, что момент их возникновения не совпадает.

Относительно начального момента ретроспективной ответственности мы придерживаемся точки зрения криминалистов101, которые считают таковым момент совершения уголовно-процессуального правонарушения. Такое понимание соответствует также представлению общей теории права о правонарушении как юридическом факте, порождающем юридическую ответственность102. С момента совершения правонарушения наступает обязанность субъекта дать отчет перед государством в лице его правоохранительных органов или должностных лиц этих органов за свое поведение в сфере уголовного судопроизводства. Такая обязанность возникает с момента совершения процессуального правонарушения и реализуется с момента вынесения частного определения, отмены или изменения незаконного процессуального решения, наложения штрафа и т.д.

Таким образом, совершение процессуального правонарушения порождает уголовно-процессуальную ответственность в ретроспективном аспекте. Существуя в виде дополнительных, помимо ранее не исполненных, обязанностей, она материализуется в реализации процессуальных решений по поводу этих правонарушений. Вопрос о том, в течение какого срока необходимо реализовать уголовно-процессуальную ответственность, уголовно-процессуальным законодательством не разрешен, хотя интересы соблюдения гарантий укрепления социалистической законности и охраны прав и законных интересов личности настоятельно этого требуют. Исключение составляет уголовно-процессуальная ответственность с имущественными (компенсационными) санкциями, в отношении которой Указ Президиума Верховного Совета СССР «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» от 18 мая 1981 г. установил в ст. 2, что право на возмещение ущерба возникает с момента вступления оправдательного приговора в законную силу; с момента прекращения уголовного дела по реабилитирующим основаниям103.

Положение о порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, установило следующие сроки реализации компенсационных санкций: 1) гражданину, освобожденному от работы (должности) в связи с незаконным осуждением либо отстраненному от должности в связи с незаконным привлечением к уголовной ответственности, прежняя или другая равноценная работа (должность) предоставляется не позднее месячного срока со дня его обращения, если оно последовало в течение трех месяцев с момента вступления в законную силу оправдательного приговора либо вынесения постановления о прекращении уголовного дела по реабилитирующим основаниям; 2) в этих же случаях судебно-следственные органы обязаны в месячный срок поставить в известность о своем решении трудовой коллектив или общественные организации по месту жительства реабилитированного гражданина по его просьбе об этом; 3) если сведения об осуждении или привлечении такого гражданина к уголовной ответственности, применении к нему заключения под стражу были опубликованы в печать, то соответствующая редакция в течение одного месяца обязана сделать сообщение о его реабилитации; 4) определение размера ущерба в виде заработка и других трудовых доходов, являющихся основным источником средств к существованию гражданина, которых он лишился в результате незаконных действий, а также штрафов, взысканных во исполнение приговора суда, судебных издержек, сумм, выплаченных в связи с незаконными действиями, производится судебно-следствен-ными органами в месячный срок со дня обращения гражданина.

Возможное законодательное решение вопроса, с которым можно согласиться, в отношении момента реализации уголовно-процессуальной ответственности со штрафными санкциями предложено В.М. Ковалевым: «В случаях, предусмотренных статьями 57, 94, 1331, 394 УПК РСФСР, лица, осуществляющие расследование, в трехсуточный срок с момента обнаружения правонарушения устанавливают причины несоблюдения процессуальных обязанностей, данные, характеризующие личность правонарушителя, целесообразность применения мер уголовно-процессуальной ответственности и, составив протокол, направляют материалы проверки в суд. Суд в пятидневный срок с момента поступления материалов обязан разрешить вопрос о взыскании денежных сумм с виновных лиц. Такой же порядок следует распространить и на вопрос об обращении залога в доход государства»104.

Моментом реализации уголовно-процессуальной ответственности с восстановительными санкциями следует считать решение должностных лиц об отмене незаконных решений по уголовному делу, как только незаконное или необоснованное решение обнаружено в процессе надзорной деятельности.

Моментом реализации уголовно-процессуальной ответственности с карательными санкциями следует также считать внесение прокурором представлений в адрес лиц, допустивших процессуальное правонарушение, вступление в законную силу частных опре-

делений суда по этому же поводу. Часть II ст. 56 Основ после принятия Указа Президиума Верховного Совета СССР «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» от 13 августа 1981 г. устанавливает правило: «Не позднее чем в месячный срок по представлению должны быть приняты необходимые меры и о результатах сообщено лицу, направившему представление». Такое правило, установлено и в отношении частного определения: «Не позднее чем в месячный срок по частному определению (постановлению) должны быть приняты необходимые меры и о результатах сообщено суду, вынесшему частное определение (постановление)» (ч. III ст. 57 Основ).

Относительно начального момента перспективной ответственности следует согласиться с мнением Г.Н. Ветровой, что таковым является момент, с которого лицо становится носителем уголовно-процессуальной обязанности. Носителем же уголовно-процессуальной обязанности лицо становится либо с момента его избрания, назначения на должность (судья, прокурор, следователь и т.д.), либо с момента его вступления в производство по конкретному уголовному делу (залогодатель, поручитель, специалист, переводчик и т.д.). Таким образом, начальным моментом позитивной процессуальной ответственности следует считать вступление лица в должность или вступление в производство по делу. Процессуальная ответственность лежит на лице, несущем в силу закона обязанность, все время, в течение которого эта обязанность подлежит выполнению. Например, согласно ст. 13 УПК РСФСР, правосудие по уголовным делам осуществляется только судом. Это значит, что на суд возлагается обязанность вершить правосудие по всем, без исключения, уголовным делам. Согласно ст. 20 УПК РСФСР «суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также отягчающие и смягчающие его вину обстоятельства». Эта обязанность указанных должностных лиц лежит на них постоянно, пока они выполняют свои полномочия в уголовном судопроизводстве, а не возникает лишь тогда, когда произойдет какое-либо нарушение процессуального закона.

Позитивная процессуальная ответственность материализуется в добросовестном исполнении своих обязанностей, в успешном достижении эффективных результатов и в положительной оценке этих результатов со стороны общества и государства.

Моментом прекращения негативной процессуальной ответственности служит ее реализация - уплата штрафа, отторжение залоговой массы, доведение до сведения правонарушителя восстановительных санкций, принятие мер по частному определению, представлению.

§ 3. Основания уголовно-процессуальной ответственности

1. Структурный анализ уголовно-процессуальной нормы показывает, что в ней заключена модель ответственного поведения субъекта, поскольку содержится указание, как нужно, можно или нельзя поступать в конкретной ситуации и что последует за этим для него. Указания нормы процессуального права влияют на поведение субъектов, порождая их ответственное состояние, адекватное государственным и общественным интересам. Позитивная ответственность сводится не только к действию одного структурного элемента нормы права - ее санкции, при том только отрицательной. Она порождается всем содержанием нормы уголовно-процессуального права обязывающего характера. П. Е. Недбайло, выступая за признание позитивной ответственности, обращал внимание на то, что в формулировании такой ответственности главную роль играет диспозиция, являющаяся сердцевиной нормы права105.

Все нормы уголовно-процессуального права независимо от формы их выражения всегда в том или ином виде и объеме содержат правила поведения субъектов, т.е. предписания, в рамках которых субъект может действовать. Решив действовать, субъект уголовного судопроизводства обязан подчинить свое последующее поведение соответствующим

нормативным предписаниям, которые детально регулируют порядок уголовного судопроизводства и к точному и безусловному выполнению которых обязываются участники уголовного судопроизводства. Угроза отрицательными последствиями за несоблюдение требований правовых норм в виде взыскательных санкций имеет самостоятельное значение для воспитания позитивной ответственности у субъектов уголовного судопроизводства. П. И. Стучка по этому поводу писал: «Право, вошедшее в сознание людей. проводится в жизнь в громадном большинстве случаев без всякого принуждения. вследствие добровольного подчинения и т.д., хотя наблюдение власти, возможная охрана допустима, эвентуальное принуждение все-таки остается в силе»106. Применение правовой нормы связано с возможностью реализации санкции к лицам, не желающим согласовывать свое поведение с требованиями правовой нормы. Но дело не в этом. Сам факт существования такой санкции стимулирует отказ от нарушения нормы права, воспитывает чувство позитивной ответственности. Носителями позитивной ответственности являются субъекты уголовного судопроизводства, выступающие одновременно в качестве адресатов предписаний правовой нормы, участников правоотношения, в котором реализуется правовая норма, и обладателей правосознания, через которое прививается чувство ответственности. В структуре правосознания ответственность закрепляется не простым пониманием смысла правовых предписаний, а выработкой активного отношения к ним, долга, ответственного поведения. Именно в таком смысле трактуется позитивная ответственность личности в партийных документах и Конституции СССР, а также в конституциях союзных и автономных республик.

Из сказанного можно сделать вывод, что основанием позитивной уголовно-процессуальной ответственности являются требования уголовно-процессуального закона, предъявляемые к субъектам уголовного судопроизводства, предусмотренные законом их процессуальные права и обязанности, эмоциональное переживание и рациональное осмысление обращенных к ним требований, предоставленных прав и возложенных обязанностей.

Требование уголовно-процессуальных норм, как объективная сторона основания процессуальной ответственности, обусловлены интересами социалистического правосудия, потребностями, которые возникают у судопроизводства в связи с разрешением стоящих перед ним задач. В структуру этих норм входят следующие элементы: 1) обязанность совершить определенные действия; 2) обязанность воздержаться от совершения определенных действий; 3) обязанность требовать совершения либо несовершения определенных действий от других участников судопроизводства; 4) обязанность не наносить ущерб интересам общества и государства, правам других лиц при использовании предоставленных субъекту прав и свобод. Исполнение этих обязанностей неотделимо от осуществления прав и свобод, что закреплено впервые в Конституции СССР (ст. 59). Единство прав и обязанностей, составляющих содержание требований, обращенных к участникам судопроизводства, предопределяется невозможностью их раздельного существования, коррелятивностью в рамках соответствующих правоотношений, одинаковой ценностью и значимостью как определителей меры необходимого поведения, одинаковой заинтересованностью государства в их реализации107. Объем требований, адресованных субъекту, зависит от его места, социальной роли в системе общественных отношений, регулируемых в сфере уголовного судопроизводства. Иными словами, положение личности в уголовном судопроизводстве, ее полномочия, определяя меру необходимого поведения, очерчивают границы проявления ее ответственности. Мера личной ответственности субъекта всегда конкретна. Она определяется характером уголовно-процессуальных отношений и возможностями (правами), которые уголовно-процессуальный закон предоставляет для реализации этих требований, а также степенью сознательного использования субъектом этих возможностей. Ответственным будет такое поведение субъекта, которое совершается добровольно и соответствует требованиям объективной ситуации и выполнению задач судопроизводства в целом.

Кроме внешней объективной стороны основания позитивной ответственности существует внутренняя субъективная сторона, отражающая отношение субъекта к требованиям уголовно-процессуального закона. Будучи внутренним качеством субъекта, эта часть основания проявляется как чувство и правосознание. Посредством чувства ответственности

устанавливается определенное эмоциональное отношение субъекта к тем или иным правам и обязанностям. Через правосознание достигается осознание субъектом требований закона, своих прав и обязанностей, необходимого поведения для реализации этих требований и предвидение результатов своего поведения, своей деятельности (бездеятельности) для интересов социалистического правосудия. Надо отметить, что правосознание участников процесса, профессионально использующих права и обязанности по охране правопорядка и осуществлению правосудия, выступает как правосознание более высокого уровня по сравнению с правосознанием других участников судопроизводства. Поэтому к указанной категории должностных лиц могут быть предъявлены повышенные требования в отношении их деятельности и предвидения ее последствий.

Руководствуясь в своей деятельности требованиями закона и процессуальной ситуации, субъект исходит также из своих внутренних побуждений. Эту взаимосвязь объективного и субъективного в поведении личности отметил еще Гегель: «Каков человек внешне, т.е. в своих действиях. таков он внутренне, и если он лишь внутренний, т.е. если он остается только в области намерений, умонастроений, если он «добродетелен», «морален» и т.д., а его внешнее не тождественно с его внутренним, то одно так же бессодержательно и пусто, как и другое»108.

Соответствие деятельности субъекта задачам социалистического правосудия, добросовестное отношение к своим правам и обязанностям, правильный выбор целей и средств их достижения, высокая сознательность, потребность в соблюдении требований уголовно-процессуальных норм лежит в основе уголовно-процессуальной позитивной ответственности. Она немыслима без предвидения результатов своих действий. Истинно ответственное поведение основано на предвидении последствий, которое оно может вызвать.

В общей формулировке можно сказать, что основанием позитивной ответственности является добросовестное использование прав и исполнение обязанностей субъектом с предвидением последствий своей деятельности по выполнению задач уголовного судопроизводства.

2. Основанием негативной процессуальной ответственности выступает уголовно-процессуальное нарушение, т.е. неисполнение или ненадлежащее исполнение предписанных уголовно-процессуальным законом действий. Различая отрасли права по предмету и методу правового регулирования, нельзя не разграничивать их по видам правонарушений и средствам охраны норм - необходимым элементам данного предмета и метода.

В общей теории права проблему правонарушений принято считать проблемой материального права и делить их на преступления и иные правонарушения - гражданские, административные, дисциплинарные109. В уголовно-процессуальной литературе правонарушение именуется следственной и судебной ошибкой110 или нарушением законности111.

Возникает вопрос, тождественны ли эти понятия, взаимозаменяемы? Представляется, что ответ на этот вопрос должен быть отрицательным в силу следующих соображений. Прежде всего, ошибка - это термин не юридический, он заимствован из математической статистики и означает просчет, погрешность, промах, отклонение результатов измерений от истинных значений измеряемых величин112. Поэтому едва ли имеет смысл вместо существующего традиционного понятия «правонарушение» вводить новые дефиниции, которые вряд ли окажутся более качественными и проясняющими суть вопроса. С другой стороны, вполне очевидно, что без определенного раскрытия содержания этих понятий, дальнейшее исследование невыполнимо. В связи с этим, не стремясь в данном случае привести однозначные определения понятий следственной или судебной ошибки и правонарушения, мы попытаемся указать лишь на некоторые моменты их возможного содержания, отсутствие которых лишило бы эти понятия их сущностных характеристик и отличительных признаков.

Понятие следственно-судебной ошибки - это, выражаясь языком математической статистики, непреднамеренно искаженное познание объективной действительности. Следственно-судебная ошибка - это мера или действие, не приводящее к достижению поставленной цели, принятие неверного решения в уголовном судопроизводстве. Закон требует

от органов расследования, прокуратуры и суда установления истины по каждому делу, реализации применительно к каждому делу четко определенных законом задач уголовного судопроизводства. Следовательно, существенное значение для конкретного уголовного дела имеют те обстоятельства, доказательства, без выявления и учета которых не могут быть реализованы задачи уголовного судопроизводства, установлена истина и достигнуты цели социалистического правосудия. Так, для правильного решения по делу необходимо, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию и не один невиновный не был привлечен к ответственности и осужден, чтобы были установлены все обстоятельства, составляющие предмет доказывания, правильно определен вид и размер наказания, чтобы в уголовном процессе была обеспечена охрана прав личности и т.д. Поэтому суть следственно-судебной ошибки, на наш взгляд, состоит в том, что она несет в себе негативные последствия, является таким нарушением закона, которое приводит к неправосудности, незаконности и необоснованности приговора со всеми вытекающими последствиями.

Правонарушение поглощает содержание следственно-судебной ошибки, но им не исчерпывается. Правонарушением является любое нарушение закона, которое повлияло или могло повлиять на постановление законного и обоснованного приговора (существенное нарушение уголовно-процессуального закона), нарушения предписаний УПК относительно порядка составления процессуальных документов и т.д., которые не привели к негативным последствиям - отмене или изменению приговора, однако на которые вышестоящие судебные инстанции могут указать в частном определении. Кроме того, следственно-судебная ошибка может быть допущена только государственными органами и должностными лицами, осуществляющими производство по уголовному делу, ответственными за его законность и обоснованность и обеспечивающими права других участников процесса, а в систему юридических фактов, образующих основание процессуальной ответственности, входит и неправомерное поведение других участников судопроизводства (уклонение переводчика, специалиста от исполнения своих обязанностей, личных поручителей, нарушение порядка в судебном заседании и т.д.).

Поэтому понимание процессуального нарушения не только как принятия неверного решения, но и как противоправного поведения участников судопроизводства делает понятие правонарушения шире понятия судебно-следственной ошибки. Сопоставление этих понятий приводит к выводу, что они различаются между собой довольно четко. Такая же грань пролегает между понятиями «правонарушение» и «нарушение законности».

Юридический анализ понятия правонарушения свидетельствует, что это не просто факт, имеющий место в действительности, а совокупность признаков, выделенных законодателем и необходимых для возложения юридической ответственности, т.е. состав правонарушения, за пределами которого остаются признаки менее существенные. Отсутствие хотя бы одного из признаков, необходимых для возложения ответственности, исключает правовую ответственность.

И наконец, нарушение законности или судебно-следственная ошибка в общем виде могут явиться такими юридическими фактами, в результате которых возникает необходимость возложения уголовной, дисциплинарной или иных видов ответственности. Например, привлечение заведомо невиновных к уголовной ответственности, вынесение заведомо неправосудного приговора, заведомо незаконный арест или задержание являются нарушением законности или преднамеренной следственной или судебной ошибкой, влекущей за собой уголовную и уголовно-процессуальную ответственность (отмена незаконных решений). В отличие от них, конкретный вид правонарушения определяет соответствующий ему вид ответственности, «характер санкции определяется характером самого правонарушения, его материальными чертами и признаками, его социальной значимостью»113. Поэтому при установлении вида правонарушения нужно руководствоваться не отраслевой принадлежностью нарушенной нормы права, а характером правонарушения, его содержанием, которое должно лежать в основе классификации видов правонарушений.

И.С. Самощенко правильно подчеркивает, что классификация правонарушений по характеру (содержанию) совпадает с классификацией санкций, однако из этой правильной посылки выводит противоречащее ей суждение, отрицающее уголовно-процессуальное правонарушение как самостоятельный вид. Факт существования особых уголовно-процессуальных санкций не оспаривается в теории права114 и не вызывает сомнения у большинства процессуалистов. Процессуальные санкции не могут быть мерой ни уголовной, ни административной, ни иного вида ответственности, а являются лишь атрибутом, неотъемлемой частью процессуальной ответственности, основанием возникновения которой может быть признано уголовно-процессуальное правонарушение.

В теории права и специальной литературе общепризнано выделение следующих признаков правонарушения, образующих в совокупности его понятие: 1) правонарушение всегда есть деяние (действие или бездействие); 2) правонарушением признается только виновное деяние; 3) правонарушение - деяние, противоречащее нормам права; 4) правонарушение - деяние, за совершение которого предусматривается правовая ответствен-ность115. Эти же признаки составляют содержание большинства отраслевых определений понятия правонарушения, так как все составы правонарушений по советскому законодательству имеют определенную структуру, совокупность обязательных элементов. Вместе с тем каждый из элементов состава правонарушения в конкретном проявлении обладает специфическими чертами, поэтому вместе с определяющими, общими признаками содержания правонарушения каждое из его видов обладает своим содержанием, специфическим для каждой сферы правового регулирования и не совпадающим с одноименным элементом состава правонарушения, регулируемого другой отраслью права.

Раскрывая специфику уголовно-процессуального нарушения П. С. Элькинд указывает, что это «а) нарушение требований уголовно-процессуального закона, б) совершенное конкретным лицом - субъектом уголовного судопроизводства, в) в форме сознательного нарушения таким лицом соответствующих правовых обязанностей»116. Правильная по существу система признаков процессуального правонарушения нуждается в дальнейшем развитии и уточнении.

1. Процессуальное правонарушение имеет место в случае нарушения требований уголовно-процессуального закона. Оно учиняется в сфере уголовного судопроизводства, нарушает норму уголовно-процессуального права, и ответственность за него предусматривается нормой уголовно-процессуального права. Поэтому ошибочным представляется утверждение А. И. Столмакова, что «санкциями норм административного права (ст. 323 УПК РСФСР) достигается неуклонение переводчика (ст. 57 УПК РСФСР), специалиста (ст. 133 УПК РСФСР) от исполнения своих обязанностей, обеспечиваются меры пресечения, личное поручительство (ст. 94 УПК РСФСР) и отдача несовершеннолетнего под присмотр (ст. 394 УПК РСФСР), а также необходимый порядок в зале судебного заседания (ч. 5 ст. 263 УПК РСФСР). Нарушения указанных норм УПК образуют административный проступок (правонарушение), ибо ими являются общественно вредные нарушения порядка советского государственного управления»117.

Нелогичность данного утверждения очевидна из самой цитаты: правонарушения административные регулируются нормами УПК и учиняются в сфере уголовного судопроизводства. Кроме того, действия, совершаемые или несовершаемые переводчиками, специалистами, личными поручителями при применении уголовно-процессуального принуждения, - это юридические факты, происходящие в сфере уголовного судопроизводства, а не в сфере административного управления, как считает автор. Общее между фактами уголовно-процессуальными и административными состоит в том, что и те и другие согласно принятой классификации являются фактами, направленными на установление, изменение или прекращение правоотношений. Вместе с тем между названными фактами есть существенная разница. По административным фактам принимаются акты управления по вопросам народного хозяйства и культуры в целях руководства различными отраслями государственного управления, выполнения планов хозяйственного и культурного строительства, развития социалистической собственности, т.е. по самым разнообразным вопросам, воз-

никающим в ходе исполнительно-распорядительной деятельности органов управления. По процессуальным фактам принимаются судом, прокуратурой, следствием, органом дознания процессуальные акты (решения), не имеющие в качестве своего объекта какой-либо конкретный участок народного хозяйства. Они принимаются в связи с нарушением норм уголовного и уголовно-процессуального права, в строго установленных законом случаях и в определенной процессуальной форме.

Возвращаясь к анализу элементов уголовно-процессуального нарушения, повторяем, что нам представляется бесспорным положение о том, что это - нарушение требований уголовно-процессуального закона. Вместе с тем, учитывая, что применение норм уголовного права всегда сопровождается применением уголовно-процессуальных норм, что уголовно-процессуальные отношения находятся в неразрывной взаимосвязи с отношениями уголовно-правовыми, процессуальное правонарушение может выразиться не только в существенных нарушениях процессуального закона, но и в неправильном применении уголовного закона. Как отметил Пленум Верховного Суда СССР в постановлении № 4 «О судебном приговоре» от 30 июня 1969 г., по большинству уголовных дел «приговоры выносятся в строгом соответствии с законом, реже стали допускаться нарушения уголовного и уголовно-процессуального законодательства, а также факты назначения несправедливых мер наказания», однако в результате поверхностного проведения судебного разбирательства, неправильной оценки доказательств и других нарушений закона «все еще имеют место случаи вынесения незаконных и необоснованных приговоров»118.

Применяя уголовный закон, следователь или суд могут неправильно истолковать правовые понятия, характеризующие состав преступления, особенно в случаях, когда эти понятия не раскрываются в законе, неправильно установить факты, образующие состав преступления, неправильно соотнести установленные факты с признаками состава преступления, т.е. неправильно квалифицировать преступное деяние. Определяя характер и меру наказания, суд может неполно или неправильно установить факты, характеризующие степень общественной опасности преступления и преступника, ошибочно определить наказание, вытекающее из неправильной уголовно-правовой квалификации преступления, неправильно определить вид исправительно-трудовой колонии для осужденного, неправильно применить принцип поглощения или сложения наказания, допустить ошибку в признании или непризнании лица особо опасным рецидивистом и т.д.

Перечисленные нарушения норм уголовного права, хотя и возникают в результате искажения в познании истины, т.е. в результате процессуальной деятельности судеб-но-следственных органов, тем не менее остаются нарушениями норм уголовного, исправительно-трудового права и т.д., допускаемыми в сфере уголовного судопроизводства и влекущими возвращение дела на доследование, изменение, отмену приговора, т.е. уголовно-процессуальную ответственность в негативной форме.

Поэтому нарушение требований процессуального закона как свойство понятия процессуального правонарушения следует рассматривать не только в плане неисполнения норм процессуального права, но и в плане опосредованных ими требований норм иных отраслей права (уголовного, исправительно-трудового, гражданского и т.д.), нарушенных в уголовном судопроизводстве. Нарушением уголовно-процессуального закона следует считать любое отступление от требований (предписаний) уголовно-процессуального закона в сфере уголовного судопроизводства. По правовым последствиям уголовно процессуальные нарушения можно классифицировать на: 1) нарушения, признаваемые уголовно наказуемыми деяниями (отказ или уклонение от дачи показаний, ложные показания, разглашение данных предварительного расследования и т.д.); 2) неправильное применение уголовного, гражданского, исправительно-трудового и т.д. закона в сфере уголовного судопроизводства; 3) нарушение уголовно-процессуального закона, влекущее негативные последствия для достижения целей правосудия (существенные); 4) нарушение уголовно процессуального закона, не влекущее негативных последствий для решения задач судопроизводства (несущественные), однако требующее реагирования на них для неукоснительного обеспечения законности в судопроизводстве.

2. В определенном уточнении нуждается и второй признак процессуального правонарушения - совершение его конкретным лицом - субъектом уголовного судопроизводства. Известно, что основным субъектом судопроизводства выступают государственные органы, возбуждающие, расследующие, рассматривающие и разрешающие уголовные дела - органы дознания, следствия, прокуратуры, суд. Субъектом уголовно-процессуальной деятельности являются также общественные организации, коллективы трудящихся. В связи с этим встает вопрос - кого считать субъектом процессуального нарушения, организацию или должностное лицо и представителя общественной организации?

На наш взгляд, таким субъектом могут быть и государственные органы, и должностные лица, равно как и общественные организации, так и их представители. Все зависит от специфики органов, специфики их деятельности и принимаемых решений. Когда решение о производстве тех или иных действий, вынесение акта принимается единолично должностным лицом (следователь, судья в стадии предания суду), процессуальное нарушение совершается должностным лицом - представителем государственных органов. Когда решение по уголовному делу принимается коллегиально (в органах дознания начальник органа утверждает основные решения лица, производящего дознания; в распорядительном заседании и судебном разбирательстве суд коллегиально принимает решения), субъектом уголовно-процессуального нарушения следует считать государственный орган (орган дознания, суд). В пользу данного мнения свидетельствуют два частных определения судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, одно из которых вынесено в адрес всего состава Верховного Суда Коми АСССР, а другое - в адрес председателя Иркутского областного суда. По первому частному определению, вынесенному по делу М., осужденного по ст. 15 и ст. 102 п.«б» УК РСФСР с применением ст. 43 УК РСФСР, судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР указала: «Обратить внимание состава Верховного Суда Коми АСССР на невыполнение требований закона по делу М.». По второму частному определению, вынесенному по делу И., осужденного Иркутским областным судом по совокупности преступлений, судебная коллегия Верховного Суда РСФСР указала: «Обратить внимание председателя Иркутского областного суда на нарушение ст. 320 УПК РСФСР и волокиту при выполнении требований ст. ст. 327 и 330 УПК РСФСР».

Аналогично должен быть решен вопрос в отношении общественных организаций и их представителей.

3. Третьим признаком процессуального правонарушения является сознательное нарушение субъектом уголовного судопроизводства соответствующих правовых обязанностей. По мнению П.С. Элькинд, в сфере уголовного судопроизводства «.находит свое наиболее отчетливое выражение ленинское суждение об ответственности как осуждение лишь за деяние виновное»119, т.е. она полностью исключает возможность процессуальной ответственности за деяния объективно противоправные, считая, что сфера процессуальных отношений «..может использоваться в таких случаях только как метод, способ установления данной ответственности»120. Так ли это? Представляется, что указанная точка зрения может привести к неприемлемым ни в практическом, ни в научном отношении выводам. Если признать данное суждение правильным, то следует исключить из процессуальной ответственности все восстановительные санкции - отмену незаконных и необоснованных решений следователя, постановлений судьи, определений и приговоров суда потому, что в основе допускаемых ими нарушений чаще всего лежит непреднамеренность, добросовестное заблуждение, при котором они полагают, что выносят правильно решение. Вынесение же заведомо неправосудного приговора, например, уже не просто процессуальное правонарушение (хотя и оно тоже), а преднамеренная ложь, преследуемая в уголовном порядке. Однако в настоящее время такие правонарушения почти не встречаются, а количество непреднамеренных процессуальных нарушений все еще значительно.

Возможен и другой вывод из высказанного суждения. Если процессуальным нарушением считать только виновное неисполнение процессуальных обязанностей, то следует применять отмену незаконных решений, т.е. восстановительных санкций, лишь в случае достоверного установления вины субъекта уголовного судопроизводства в допущенном

нарушении; при неустановлении вины правонарушителя - оставлять незаконное решение в силе, т.е. без изменения. Однако такой вывод является неправильным по существу, противоречащим назначению охранительной функции уголовно-процессуального права в целом.

Выход в создавшейся ситуации представляется только один - наряду с виновностью субъекта в процессуальном нарушении признавать основанием процессуальной ответственности, а тем самым и свойством процессуального правонарушения, действия, объективно противоправные, как это прямо предусмотрено в гражданском праве (ответственность за случайное причинение вреда).

Объективная (безвинная) ответственность рассматривается некоторыми юристами как равноправное с принципом вины основание ответственности121. Е. А. Флейшиц наличие безвиновного начала ответственности объясняет тем, что «в отдельных случаях задача восстановления нарушенных общественных отношений требует того, чтобы обязанность такого восстановления возлагалась и на того, кто допустил нарушение независимо от своей вины»122. И. С. Самощенко и М. Х. Фарукшин объясняют безвиновную ответственность тем, что было бы недемократично оставлять некоторые невиновные нарушения закона без последствий123. С. Н. Братусь характеризует ее как «дань обстоятельствам, которые еще не преодолены»124.

Можно ли требование установления вины как безусловного основания юридической ответственности в уголовном и административном праве переносить на уголовно-процессуальные отношения, складывающиеся в результате следственно-судебной деятельности?

М. С. Строгович приходит к заключению, что «.само понятие правонарушения не включает в качестве необходимого элемента вину в специфически юридическом значении этого понятия (отношения лица к своим действиям и их последствиям в форме умысла или неосторожности). Если действиями лица - должностного лица или отдельного гражданина - нарушен закон, это нарушение законности, нарушение права, т.е. правонарушение, и оно должно быть устранено. Установление же вины правонарушителя необходимо тогда, когда решается вопрос о его ответственности за правонарушение, поэтому если судьи вынесли неправильный приговор, добросовестно заблуждаясь, будучи убежденными, что их решение правильно, нарушение законности, несомненно, произошло, и приговор должен быть отменен, но поскольку вопрос о привлечении судьи к ответственности не ставится, не возникает и необходимость устанавливать вину судей»125.

Нельзя согласиться с тем, что понятие правонарушения не включает в качестве необходимого элемента вину в специфически юридическом значении этого понятия. Основания процессуальной ответственности, т.е. основные признаки, свойства, без которых ответственность не может иметь место, тождественны элементам понятия правонарушения. Признание состава правонарушения единственным фактическим основанием процессуальной ответственности можно объяснить лишь отождествлением понятия состава правонарушения с понятием самого правонарушения. Поэтому уже понятие правонарушения включает в себя субъективное основание - вину правонарушителя или объективное (безвиновное) совершение правонарушения. Надо признать, что субъективное начало для уголовно-процессуального нарушения - это не всегда вина; что психическое отношение правонарушителя к принимаемому решению и к его результатам может охватываться понятием добросовестного заблуждения судьи, связанного с недостатками профессиональной подготовки, уровнем правосознания судей и народных заседателей, посторонними влияниями, не вполне продуманной организацией труда и т.д. Однако нарушение процессуального закона остается правонарушением и всякое незаконное решение требует отмены путем применения восстановительных санкций, в которых одновременно содержится упрек в адрес лиц, допустивших правонарушение. Указанные восстановительные меры возлагают ответственность за неблагоприятные последствия на невинное лицо, допустившее нарушение. Это вытекает из той роли, которую играют лица, наделенные властными полномочиями, в осуществлении задач уголовного судопроизводства, их особого процессуального положения, выражающегося в процессуальной независимости и принятии ре-

шений на основе внутреннего убеждения. Это допустимо этическими воззрениями социалистического общества, заинтересованного в ликвидации следственно-судебных ошибок в деятельности органов, специально призванных укреплять законность в стране.

Специфика ответственности в отношениях, регулируемых уголовно-процессуальным правом, определяется тем, что меры ответственности в этой области выполняют не только штрафную, воспитательную функцию, но и восстановительную, компенсационную. Поэтому представляется логичным признать наличие в уголовно-процессуальном праве конструкции ответственности без вины. Это положение закреплено в различных отраслях права в целях обеспечения уголовно-процессуального института возмещения вреда, причиненного гражданину судебно-следственными органами. Так, в Основах законодательства Союза ССР и союзных республик о труде, КЗоТ союзных республик и Положении о материальной ответственности рабочих и служащих за ущерб, причиненный предприятию, учреждению, организации126 предусмотрено правило о выплате реабилитированному двухмесячного заработка. В Инструкции Министерства финансов СССР содержится правило о возвращении реабилитированному конфискованного имущества или о выплате стоимости этого иму-щества127. Статья 95 Исправительно-трудового кодекса РСФСР устанавливает обязанность возвращения незаконно осужденному к исправительным работам без лишения свободы сумм, удержанных из его заработка в период отбывания наказания по приговору суда. Особого внимания в плане постановленной проблемы восстановительных (компенсационных) санкций заслуживает положение ч. 2 ст. 89 Основ гражданского законодательства, которое не оставляет сомнения в том, что возмещение имущественного вреда, причиненного судебно-следственными органами, законодатель склонен рассматривать как родственный гражданско-правовому институту деликатных обязательств из причинения вреда. Это вытекает из терминологии закона, в котором речь идет об имущественной ответственности за вред. И наконец, положение «О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда», ясно указывает, что ответственность за названные действия принимает на себя государство, от имени которого действуют должностные лица правоохранительных органов.

Во всех приведенных нормативных актах правомочным субъектом признается гражданин, пострадавший в сфере уголовного судопроизводства, а правообязанным государственный орган (орган дознания, предварительного следствия, прокуратуры, суд), который в данном случае выступает как юридическое лицо. Финансовые органы не относятся к числу субъектов, наделенных полномочиями в уголовном процессе, так как и при конфискации имущества, и при возврате конфискованного имущества реабилитированному их компетенция заключается в принятии, реализации или возврате имущества на основании вступившего в законную силу приговора.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что ни один из перечисленных нормативных актов не ставит возмещение вреда, причиненного гражданину в сфере уголовного судопроизводства, в зависимость от наличия или отсутствия вины должностных лиц судеб-но-следственных органов. А отсюда естественный вывод - независимо от того, какие действия должностных лиц (то ли правомерные, повлекшие вредный результат; то ли совершенные вследствие недобросовестного отношения к своим служебным обязанностям; то ли должностные преступления) причинили гражданину вред, государство в любом случае возлагает на себя обязанность к его возмещению, т.е. налагает на себя имущественную ответственность за деятельность своих представителей. Именно такое решение вопроса соответствует конституционному положению: «Граждане СССР имеют право на возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» (ст. 58).

Отказ от учета этого принципиального обстоятельства приводит Г. Н. Ветрову к существенно неправильному выводу о том, что реализацию «.восстановительных санкций при отсутствии вины в невыполнении предписаний уголовно-процессуального закона не следует рассматривать в качестве ответственности, поскольку отсутствует при этом определяющая черта ответственности за правонарушение - осуждение со стороны государства ви-

новного в нарушении закона»128. Указанное обстоятельство может иметь значение только в случаях регрессных взысканий в пользу государства, исполнившего свою обязанность перед гражданином, потерпевшим от судебно-следственной ошибки. Возложение на должностное лицо ответственности за законные, правомерные действия, повлекшие, однако, вредный результат, недопустимо и необоснованно ни с социально-нравственных, ни с правовых позиций. Но также безнравственным по отношению к пострадавшему в уголовном судопроизводстве было бы положение, если бы исходя из позиций, предложенных Г. Н. Ветровой, государство не возложило на себя эту ответственность, предусматривающую восстановительные и компенсационные санкции за вред, причиненный судебно-следственными органами. В специфической сфере реализации уголовно-процессуальных отношений, где особенно рельефно выражен принцип публичности, повсеместно действует схема отношений: перед гражданином ответственно государство через свои представительные органы, а перед государством или его органом отвечает конкретное должностное лицо. Сущностная особенность социалистического образа жизни в том и состоит, что он функционирует и развивается на основе принципа «государство-человеку, человек-государству». Этот принцип определяет ответственность государства, общества за судьбу людей и ответственность каждого человека за настоящее и будущее социалистического государства.

С учетом высказанных соображений уголовно-процессуальное правонарушение можно определить следующим образом: это нарушение требований закона (процессуального и материального), совершенное в сфере уголовного судопроизводства любым его участником в форме виновного неисполнения им своих процессуальных обязанностей или объективного (безвиновного) поведения.

Содержание любого правонарушения в юридической литературе обычно раскрывается путем анализа его составных частей: объекта, субъекта, объективной и субъективной сторон. Рассмотрим эти структурные элементы под углом зрения предмета нашего исследования.

Объект уголовно-процессуального правонарушения. Вопрос об объекте правонарушений относится к числу сложных в юридической науке и совершенно неразработанных применительно к уголовно-процессуальным правонарушениям. В общем виде таким объектом можно назвать всю совокупность возникающих по делу отношений, составляющих сущность уголовного судопроизводства. Однако сами правоотношения в своем структурном подразделении имеют: объект, субъект, права, обязанности. Отсюда возникает вопрос: являются ли тождественными понятия «объект процессуального правоотношения» и «объект процессуального правонарушения»? Представляется, что ответ на этот вопрос должен быть отрицательным. Их соотношение между собой можно определить как отношение части к целому. Объектом уголовно-процессуального правоотношения являются любые отношения, возникающие в судопроизводстве, - и регулятивные, и охранительные. Объектом уголовно-процессуального правонарушения являются только охранительные правоотношения.

В теории уголовного процесса уголовно-процессуальные отношения рассматриваются как общественные отношения, урегулированные нормами уголовно-процессуального права, которые возникают, развиваются, изменяются и прекращаются в процессе возбуждения, расследования, судебного рассмотрения и разрешения уголовных дел, а также при разрешении процессуальных вопросов в стадии исполнения приговоров и определений, вступивших в законную силу129. Сущность их видят в том, что они возникают по поводу уголовно-правовых отношений, имеют государственно-властную природу правообязывающе-го характера, неразрывно связаны с уголовно-процессуальной деятельностью и т.д.

К объекту процессуального правоотношения М. С. Строгович относит «все то, по поводу или ради чего возникает данное отношение»130. П. С. Элькинд называет общий и специальный объект. Общий объект - это «быстрое и полное раскрытие преступлений, познание объективной истины с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию. Специальным объектом уголовно-процессуальных отношений является результат поведения участников каждого данного правоотношения.»131.

Общим объектом процессуальных отношений, по мнению В. Н. Шпилева, выступает «уголовная ответственность лица, совершившего общественно опасное деяние.». Непосредственный объект - «результат проведения процессуальных действий»132.

Эти по существу правильные суждения не содержат, однако, указания на специфику правоохранительных отношений и специфику объекта процессуального правонарушения.

Охранительные правоотношения, будучи разновидностью процессуальных, обладают наряду с признаками, общими для всех правоотношений, и своими специфическими, к которым относятся: особая направленность, отличающая их от регулятивных правоотношений, своеобразие их волевого характера, субъективного состава.

Объект правоохранительных отношений (по аналогии с регулятивными) можно подразделить на общий, видовой и непосредственный. Общим объектом является охрана установленного нормами уголовно-процессуального права порядка уголовного судопроизводства. Уголовно-процессуальное законодательство устанавливает определенные запреты, возлагая обязанность воздерживаться от совершения конкретных действий. При соблюдении запретительных норм не возникает конкретных охранительных правоотношений. Но запрет ставит субъекта уголовного судопроизводства (независимо от мотивов соблюдения запрета) в определенное отношение к государству (другим участникам процесса). Это отношение является общим правоотношением. Оно не одностороннее, ибо социалистическое государство выступает не только носителем властных полномочий, но в лице своих органов и правообязанным субъектом.

Охранительные правоотношения общего характера складываются в связи с наделением граждан определенными правами и использованием этих прав, «а также обязанностей в связи с их охраной, защитой, гарантированием, взаимной ответственностью, существующей между государством и гражданином»133. Правам советских граждан - участников уголовного процесса - соответствует обязанность государства в лице уполномоченных органов и должностных лиц обеспечить реализацию предоставленных правовых возможностей, защитить их в необходимых случаях от посягательств со стороны органов, должностных лиц и других участников процесса.

В случае нарушения правовых предписаний возникают конкретные охранительные правоотношения. Если в общих правоотношениях государство выступает как гарант исполнения юридических обязанностей и неприкосновенности субъективных прав, то в конкретных является стороной, от имени которой правоохранительные органы применяют различные виды принуждения по отношению к правонарушителям.

По видовым признакам охранительные отношения в уголовном судопроизводстве можно разделить: 1) на отношения, возникающие в связи с надзорной деятельностью; 2) на отношения, связанные с применением мер процессуального принуждения; 3) на отношения, связанные с возложением процессуальной ответственности.

Непосредственным объектом процессуального правонарушения является все то, на что посягает правонарушитель в конкретном случае. Это может быть установленный порядок проведения следственного действия или судебной процедуры, нарушение требований, установленных в процессуальных нормах-запретах и нормах материального права, реализуемого в уголовном процессе и т.д.

Объективная сторона процессуального правонарушения. С объективной стороны обязательными элементами всякого правонарушения являются: а) противоправное действие (бездействие); б) вред для общественных отношений; в) причинная связь между ними. Рассмотрим, как эти элементы выражаются в уголовно-процессуальном нарушении.

Процессуальные правонарушения совершаются должностными лицами, ведущими производство по делу, а также иными субъектами, вовлеченными в уголовное судопроизводство в том или ином качестве. Правонарушения должностных лиц выражаются, как правило, в различного рода ошибках; а правонарушения иных участников процесса - в отказе от выполнения возложенных на них законом обязанностей, в нежелании подчиниться установленному законом правопорядку. И те и другие правонарушения являются противозаконными, противоправными. Такое поведение не только формально расходится

с требованиями процессуального закона, но и является общественно вредным, а тем самым и общественно опасным. Общественная опасность процессуальных правоотношений определяется вредом, который они причиняют отдельным гражданам, социалистическому обществу и государству в целом.

Процессуальное нарушение, выразившееся, например, в необоснованном осуждении, причиняет огромный моральный и материальный вред не только необоснованно осужденному, но и его родственникам и близким. Это - потеря работы и утрата заработка в связи с задержанием, арестом, применением в качестве наказания лишения свободы, материальный ущерб от имущественных мер наказания - штрафы, конфискация имущества, возложение обязанности загладить причиненный вред, исправительно-трудовые работы без лишения свободы, взыскание судебных издержек, утрата права на жилую площадь при осуждении к лишению свободы на срок свыше 6 месяцев; правоограничения, обусловленные наличием судимости.

Необоснованное осуждение - это нравственные страдания невинно осужденного, разлука с родными, вынужденное общение с преступниками, публичная дискредитация, которая вносит разлад в общественное мнение коллектива относительно нравственного облика осужденного члена коллектива.

Данное правонарушение приносит огромный вред социалистическому правосудию, делу успешной борьбы с преступностью, так как нарушается принцип неотвратимости наказания, и истинно виновный уходит от законного возмездия, подрывается авторитет органов государства, осуществляющих борьбу с преступностью (оперативного аппарата, следственных органов, прокуратуры и суда).

Большое количество процессуальных правонарушений, их повторяемость ослабляют борьбу с преступностью, состояние законности и правопорядка в стране и тем самым наносят ущерб социалистическому обществу, Советскому государству.

Конкретные процессуальные правонарушения причиняют непосредственный вред самым различным уголовно-процессуальным отношениям или создают угрозу наступления такого вреда в обеспечении прав и законных интересов граждан и решении задач судопроизводства. Принятие всякого незаконного решения и издание на его основе акта в конечном счете посягает на важную сторону социалистического правопорядка - соподчинение правоприменительных актов (приговоров, определений, постановлений) закону. Процессуальное правонарушение приносит, таким образом, вред «правоприменительному процессу и влияет на результат реализации нормы материального права в том смысле, что он не будет столь эффективным, как при неукоснительном соблюдении процессуальных

норм »134.

Специфика процессуальных нарушений такова, что значительное число правонарушений - это результат одновременно и бездействия участников процесса и незаконного действия. Например, такое распространенное правонарушение судебно-следственных органов, как неполнота и односторонность расследования или разбирательства дела (нарушение требований ст. 20 УПК РСФСР), совершается путем бездействия. Принятие же на основе нарушений требований ст. 20 УПК РСФСР незаконных актов (постановления о привлечении в качестве обвиняемого; обвинительного заключения; постановления или определения о предании суду, приговора) есть результат действия, так как нельзя принять решение или издать акт путем бездействия. В уголовном судопроизводстве допускаются правонарушения, которые совершаются путем действия (нарушение порядка в судебном заседании) или только путем бездействия (уклонение переводчика и специалиста от выполнения своих обязанностей).

С точки зрения вредности нет оснований противопоставлять неправомерное действие и бездействие, однако в отличие от правонарушений, совершаемых путем активных действий, нарушения, связанные с бездействием, менее заметны и требуют дополнительных усилий надзорных инстанций при их выявлении.

Для характеристики объективной стороны процессуального правонарушения важное значение имеет причинная связь между противоправным поведением и наступившими вследствие него общественно опасными результатами. Эта связь не всегда бывает прямой,

видимой без всестороннего анализа правонарушения, что затрудняет установление, но вовсе не свидетельствует об отсутствии причинной связи. Вред или угроза его причинения является обязательным элементом процессуального правонарушения, поэтому и причины, его вызывающие, также имманентно присущи всякому правонарушению. Установить эти причины, проследить их связь с конечными результатами не всегда легко, но весьма важно для применения процессуальной ответственности.

Субъективную сторону процессуальных правонарушений составляют элементы, характеризующие психическое, волевое отношение правонарушителя к своим действиям, а также к последствиям правонарушения. Главным среди этих элементов является вина, выражающаяся в двух формах - умысла и неосторожности.

Неявка свидетеля, потерпевшего, обвиняемого, эксперта по вызовам следователя, прокурора, суда без уважительных причин; уклонение переводчика и специалиста от исполнения обязанностей, нарушение порядка судебного заседания, неисполнение указаний прокурора и судебных инстанций и т.д. - эти правонарушения могут совершаться только умышленно, так как участник процесса понимает противоправность своего поведения, его направленность против установленного порядка судопроизводства и предусматривает либо может предусмотреть наступление вредных последствий.

Недобросовестное исполнение своих обязанностей личными поручителями при применении в качестве меры пресечения личного поручительства и отдачи несовершеннолетнего под присмотр совершается как умышленно, так и по неосторожности, если правонарушитель легкомысленно рассчитывал предупредить наступление вредных для социалистического правосудия последствий своих действий, хотя и должен был предвидеть их противоправные результаты. Эта форма вины преобладает при совершении процессуальных правонарушений должностными лицами - субъектами судопроизводства.

Ранее мы указывали, что вынесение заведомо неправосудного приговора, решения, определения или постановления, привлечение заведомо невиновного лица к уголовной ответственности и т.д. не являются только процессуальными нарушениями. Это - виновная преднамеренная ложь, преследуемая в уголовном порядке. В рамках уголовно-процессуального правонарушения остаются эти же действия, совершенные по неосторожности или в результате добросовестного заблуждения, т.е. в результате объективно противоправного деяния. Неосторожная форма вины будет в том случае, когда должностное лицо понимает, что выводы, сделанные им в решении по делу, не вытекают в полной мере из имеющихся доказательств, являются сомнительными, но надеется, что, может быть, ошибки нет, или надзорная инстанция ее не заметит. Должностное лицо может преднамеренно нарушить требование процессуального закона, надеясь, что это не отразится на выводах по делу и останется незамеченным в вышестоящих инстанциях (самонадеянность в отношении последствий нарушения).

Процессуальное правонарушение, исходящее из незнания фактов, искажения их правовой оценки, неправильного определения меры наказания, представляет собой добросовестное заблуждение должностного лица. Объективно противоправным следует считать вынесение неправильного приговора в связи с отсутствием полной убежденности и определенными сомнениями в том, каким образом должно быть разрешено рассматриваемое уголовное дело, когда психическое состояние судьи связано с преодолением внутреннего конфликта, возникающего в результате борьбы мотивов «за» и «против» принятия определенного решения, либо в зависимости от противоречивых воздействий, порождаемых объективно существующей разной ориентацией участников судебного разбирательства, противоречивыми интересами подсудимых, потерпевших, различным характером обвинительных и оправдательных доказательств.

Объективно противоправным следует считать вынесение ошибочного приговора под воздействием процессуального вмешательства кассационных и надзорных инстанций, если они превышают пределы своих полномочий при пересмотре дел, признают доказанными факты, не установленные или отвергнутые судом первой инстанции, предрешают вопрос о доказанности обвинения и при отмене оправдательного приговора135.

Субъект уголовно-процессуального правонарушения. Им могут быть только субъекты уголовного судопроизводства. Исходя из процессуального положения, все субъекты уголовного судопроизводства разграничиваются следующим образом: 1) государственные органы - органы дознания, следствия, прокуратуры, суд; 2) граждане, имеющие в уголовном процессе личный интерес, - обвиняемый, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик; 3) лица, представляющие в уголовном судопроизводстве интересы других субъектов, - защитник обвиняемого, представитель потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика; 4) общественные организации, коллективы трудящихся, их представители; 5) граждане, чьи показания являются источником доказательств (свидетели, эксперты и т.д.), и содействующие компетентным органам государства в осуществлении процессуальной деятельности (специалисты, понятые, переводчики и т.д.).

Каждый из указанных субъектов может допустить нарушение требований закона и тем самым оказаться субъектом процессуального правонарушения. Поэтому неверным представляется мнение, что «несоблюдение юридических норм отдельными гражданами еще не означает нарушение режима законности, в то время как неуважение к законам, проявленное со стороны государственных органов, всегда означает нарушение режима законности»136. Нарушением законности в уголовном судопроизводстве выступает любое нарушение требований уголовно-процессуального закона любым его участником.

Рассмотренные элементы образуют состав процессуального правонарушения, являющийся фактическим основанием уголовно-процессуальной ответственности. Однако в теории права общепризнано положение, согласно которому юридическая ответственность в советском обществе не может иметь места без указания на то в законе. Это общее положение распространяется и на процессуальную ответственность, юридическим основанием применения которой являются нормы уголовно-процессуального права, предусматривающие как обязанность (в диспозиции), нарушение которой составляет правонарушение, так и меру ответственности (в санкции) за нарушение правовой обязанности. Нельзя в связи с этим не вспомнить указания В.И. Ленина о том, что «..воля, если она государственная, должна быть выражена как закон, установленный властью; иначе слово «воля» пустое сотрясение воздуха пустым звуком»137. В этой мысли сконцентрировано все необходимое для правильного понимания сущности нормы права. Ее содержание - это государственная воля, по форме - это закон, установленный властью, т.е. обеспечиваемый силой по отношению к лицам, нарушающим ее установления.

§ 4. Форма реализации уголовно-процессуальной ответственности

В рамках процессуальных правоотношений ответственность берет свое начало, в рамках этих правоотношений она реализуется. Общее положение, что применение правовых норм к конкретным фактам, действиям происходит в форме правоотношений, через правоотношения, полностью относится к уголовно-процессуальной ответственности: ее возникновение, применение в установленной процессуальным законом форме и порядка всегда происходит через посредство соответствующего уголовно-процессуального отношения, с которым процессуальная ответственность составляет единое и неразрывное целое. Это обстоятельство позволяет некоторым ученым трактовать ответственность как правоотношение. Так, П. С. Элькинд пишет: «Уголовно-процессуальная ответственность всегда выражается в форме правоотношения - урегулированного нормами уголовно-процессуального права общественного отношения между лицом, нарушившим требование закона и поэтому подвергаемым ответственности, и компетентным органом государства, возлагающим на него такую ответственность»138. По мнению Б. Т. Базылева, «правовая ответственность -это динамическое правоотношение, возникающее из факта правонарушения, между государством (а также обладателем нарушенного субъективного права) и правонарушителем, представляющее собой диалектическое единство правовой формы - права компетентных органов государства требовать восстановления нарушенного общественного отношения и применять меры государственного воздействия к виновному правонарушителю и обязан-

ности последнего подчинить свое поведение этим требованиям - и содержания - фактических действий сторон по реализации своих субъективных прав и обязанностей»139. Трактовка ответственности как правоотношения не исключает указания на иные ее признаки и свойства.

В советской правовой литературе считается общепризнанным мнение, что юридическая ответственность и правоохранительное отношение - не совпадающие правовые явления, имеющие существенные различия. Однако также общепризнано, что юридическая ответственность берет свое начало, реализуется и прекращается в рамках или в форме охранительного правоотношения, поэтому несет в себе черты последнего. Значит, исследование ответственности как правоотношения свидетельствует не об отождествлении этих явлений, а о стремлении авторов рассмотреть указанные вопросы глубже и шире140.

Уголовно-процессуальные отношения объединяют в одно правовое явление субъективные права и юридические обязанности участников судопроизводства, процессуальное правонарушение как юридический факт, процессуальную ответственность как правовое последствие. Поэтому теория процессуальных правоотношений выполняет важную методологическую функцию: она дает дополнительные возможности выяснить сущность этих правовых явлений, связи и взаимоотношения между ними.

Позитивная процессуальная ответственность выражается в таком правоотношении, в рамках которого государство формирует требования ко всем участникам процесса исполнять конкретные процессуальные обязанности и соблюдать правовые запреты, оно же выступает в качестве субъекта, имеющего право требовать исполнения этих обязанностей. Права (правомочия компетентных органов государства) и обязанности участников судопроизводства образуют правовой компонент процессуального правоотношения или, как иногда говорят, юридическое содержание этого правоотношения. Результатом, последствием реализации указанного правоотношения является надлежащее исполнение субъектом своих процессуальных обязанностей. Осознание, правильное и четкое понимание предоставленных прав и лежащих на участниках судопроизводства в силу закона обязанностей и есть процессуальная ответственность в позитивной форме, ответственное состояние или «чувство ответственности».

Позитивная ответственность осуществляется только в сфере регулятивных отношений. В системе института процессуальной ответственности - это первичное отношение, обрываемое процессуальным правонарушением. Правонарушение как юридический факт выражается в правоотношении, которое в системе ответственности является вторичным. Нейтрализация последствий правонарушения происходит путем применения негативной ответственности, выраженной в форме правоотношения, которое в системе ответственности будет уже третичным отношением процессуальной ответственности (рис. 1).

Рис. 1. 1 - правоотношение позитивной ответственности; 2 - правонарушение; 3 - правоотношение негативной ответственности

Негативная ответственность осуществляется в сфере охранительных правоотношений, которые по своей социальной природе служат упрочению правопорядка и укреплению законности в уголовном судопроизводстве. Будучи разновидностью социалистических

правоотношений, охранительное правоотношение негативной ответственности обладает наряду с признаками, общими для всех правоотношений, и своими специфическими. Они возникают при нарушении правовых запретов и несоблюдении правовых предписаний между правонарушителем и компетентным органом государства. Таким образом, правоотношение негативной ответственности вытекает из правоотношения, в рамках которого совершается процессуальное правонарушение, является естественным продолжением его, а оба они отражают известную аномалию в правовом регулировании. Однако правоотношение негативной ответственности - это самостоятельное правоотношение, в рамках которого совершаются положительные действия, направленные на нейтрализацию последствий правонарушения, - восстановление нарушенных требований или возложение мер штрафного воздействия, компенсационного характера.

Эти отношения возникают как следствие нарушения на основе норм процессуального права между компетентными органами государства и субъектом уголовного судопроизводства, однако они не характеризуются равноправием их участников. Это ярко выраженное властеотношение, в котором наблюдается перевес активности со стороны государственных органов, правомочных воплощать в жизнь требования социалистической законности. Однако правомочия компетентных органов и соответствующих должностных лиц нельзя рассматривать как односторонние. В данном случае, как и во всех других, мы имеем дело с правилами поведения, возлагающими на участников правоотношения взаимные права и обязанности с той лишь разницей, что эти нормы в большей мере выражают государственно властный характер. Властные полномочия компетентных органов государства и соответствующих должностных лиц не исключают, а, наоборот, предполагают права участников судопроизводства в условиях соответствующих гарантий (прокурорского надзора, надзора вышестоящих судебных инстанций и т.д.).

В общих чертах структура правоотношения негативной ответственности выглядит следующим образом: в качестве основания возникновения данной связи выступает правонарушение, виновное или объективно противоправное (безвинное) действие субъекта уголовного судопроизводства, и, как следствие, одной стороне (управомоченному органу государства или должностному лицу) предоставляется право и обязанность применить к субъекту, допустившему противоправные действия, санкции процессуальных норм. Другая сторона (правонарушитель) при наличии определенных прав обязана сообразовывать свое дальнейшее поведение с реализуемыми в отношении его мерами принудительного воздействия.

С точки зрения предпосылок, оснований возникновения, субъектов и содержания это правоотношение не отличается принципиально от других процессуальных правоотношений. Оно предполагает наличие правовой нормы (уголовно-процессуального закона), юридического факта, порождающего правоотношение (основание процессуальной ответственности), субъектов, могущих нести процессуальную ответственность, и взаимные права и обязанности участников правоотношения. Поэтому правоотношение негативной ответственности, если определять его в общем виде, представляет собой один из видов уголовно-процессуальных правоотношений, т.е. общественных отношений, урегулированных нормами уголовно-процессуального права. Уголовно-процессуальные отношения негативной ответственности возникают из фактических общественных отношений в связи с юридическими фактами, имеющими место в сфере уголовного судопроизводства, с которыми уголовно-процессуальный закон связывает наступление правовых последствий в виде процессуальной ответственности. Правоотношение процессуальной ответственности представляет собой поэтому единство правовой формы и материального содержания.

Б. Т. Базылев правильно указывал, что «правовая ответственность - это динамическое правоотношение.»141, которое в процессе своего осуществления «материализует» общие предписания норм уголовно-процессуального права в поведении адресатов правовой нормы. Оно как бы «.переключает общие правовые предписания в плоскость конкретных прав и обязанностей. При таком переключении точно очерчивается круг лиц, которые становятся носителями субъективных юридических прав и обязанностей, конкретно фик-

сируются для данных лиц рамки, в пределах которых они должны строить свое поведение. Правоотношение, следовательно, индивидуализирует общие предписания права, вносит необходимую определенность в круг субъектов, «прикрепляет» к ним конкретные субъективные права и обязанности»142. При этом права и обязанности субъектов правоотношения образуют юридическую, специфически уголовно-процессуальную форму этого правоотношения, а поведение субъектов, действия по реализации прав и обязанностей - его содержание.

В содержание процессуальной ответственности (как охранительного правоотношения) входят определение и реализация мер государственного воздействия. Со стороны субъекта процессуального правонарушения - это исполнение новых юридических обязанностей (уплата штрафа) или принятие на себя мер процессуального осуждения (определение, частное определение суда, представление прокурора и т.д.). Эти действия не дают полного представления о содержании процессуальной ответственности, но они являются ее составными элементами.

Вместе с тем в содержании процессуальной ответственности не может включаться деятельность органов, осуществляющих привлечение к уголовной ответственности. Взаимосвязь уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений охватывает и правоотношения уголовной и уголовно-процессуальной ответственности. Уголовные правоотношения органически связаны с уголовно-процессуальными отношениями, облекаясь в форму которых они развиваются и реализуются. Однако смешение этих видов правоотношений, особенно отожествление двух видов ответственности, представляется недопустимым.

В процессуальной литературе встречаются суждения о разграничении понятия уголовной ответственности на ответственность в материально-правовом и процессуальном смысле. Так, уголовно-процессуальную ответственность Я. О. Мотовиловкер понимает как уголовную в процессуальном смысле, усматривая различие этих двух видов ответственности в том, что уголовная ответственность в материальном смысле - результат действительной и доказанной вины, а уголовная ответственность в процессуальном смысле - следствие вероятного, а не совершенного преступления143.

Прежде всего вызывает возражение определение автором оснований уголовно-процессуальной ответственности (в его трактовке - уголовной ответственности в процессуальном смысле). Таким основанием является процессуальное правонарушение, а не вероятное совершение преступления, и если существенное нарушение требований уголовно-процессуального закона будет допущено субъектом уголовного судопроизводства при решении вопроса о наличии или отсутствии оснований уголовной ответственности, то в связи с этим нарушением требований процессуального закона возникают основания процессуальной ответственности, для которой доказанность или недоказанность оснований уголовной ответственности безразлична.

Отождествление уголовно-процессуальной ответственности как самостоятельного института уголовно-процессуального права и уголовной ответственности в процессуальном выражении ее установления и закрепления недопустимо, так как это не один вид юридической ответственности, а два ее самостоятельных вида, установленных различными отраслями советского права, имеющих разные основания, не тождественный круг субъектов, различную форму реализации и т.д.144

Правовую основу действий, образующих содержание уголовно-процессуальной ответственности, составляет обусловленная процессуальными нормами взаимосвязь права компетентных органов государства установить правонарушение, возложить на правонарушителя и реализовать меры государственного воздействия по отношению к нему, принять меры к восстановлению нарушенных требований уголовно-процессуального закона и обязанности правонарушителя подвергнуться мерам воздействия и реализовать их в положительном поведении.

Проблема уголовно-процессуальных отношений в той или иной мере рассматривалась в различных работах по уголовному процессу145. К несомненным достижениям в научной разработке этого вопроса следует отнести выводы, что предпосылками возникновения,

развития и прекращения уголовно-процессуальных отношений являются: уголовно-процессуальные нормы; юридические факты, с которыми закон связывает возникновение, существование, изменение или прекращение отношений; наличие субъектов данных конкретных правоотношений. Авторы правильно указывают, что уголовно-процессуальные отношения - это общественные отношения, которые развиваются в ходе судопроизводства, что они развиваются, изменяются и прекращаются по поводу уголовно-правовых отношений. Поэтому процессуальные отношения органически связаны с материально-правовыми отношениями и как бы «вводят» уголовный закон, а при рассмотрении гражданского иска в уголовном деле и гражданский закон «. в ткань общественной жизни, оживляют право, превращают его из своеобразной абстракции в реальность»146. При этом процессуальные отношения выполняют регулятивную функцию уголовно-процессуального права в процессе возбуждения, расследования, судебного рассмотрения уголовных дел, а также при разрешении процессуальных вопросов в стадии исполнения приговоров и определений, вступивших в законную силу.

Однако уголовно-процессуальные нормы устанавливают и другой вид правоотношений, выполняющих охранительную функцию, которые в процессуальной литературе не были подвергнуты сколько-нибудь значительному исследованию147. Охранительные правоотношения, опосредствующие охранительную функцию социалистического права, носят дополнительный характер по отношению к регулятивным отношениям так точно, как выраженная в охранительном правоотношении негативная ответственность носит супплетивный характер по отношению к позитивной ответственности регулятивного правоотношения. Позитивная ответственность является способом защиты регулятивных правоотношений в сфере уголовного судопроизводства; негативная ответственность - способ регулирования конфликтных отношений в судопроизводстве. Различие этих видов уголовно-процессуальной ответственности определяется видовыми различиями тех общественных отношений (регулятивных и охранительных), которые составляют их объекты.

В рамках охранительных правоотношений осуществляется защита субъективных прав, проводятся в жизнь меры процессуальной ответственности.

Специфика охранительных правоотношений состоит в том, что они представляют собой отношения органа власти с участниками уголовного судопроизводства. Если в позитивных связях, т.е. в отношениях позитивной ответственности государство выступает как гарант исполнения юридических обязанностей и неприкосновенности субъективных прав, то в охранительном отношении негативной ответственности - стороной, от имени которой органы власти применяют санкции к нарушителям требований процессуальных норм.

Далее. Если регулятивные процессуальные отношения возникают не только между органом власти и гражданами, организациями - участниками уголовного судопроизвод-ства148, но и между гражданами149 (защитником и обвиняемым, потерпевшим и обвиняемым и т.д.), то не вызывает никаких сомнений, что охранительные правоотношения могут существовать лишь между компетентным органом государственной власти и иными участниками судопроизводства. Вне связи каждого из участников уголовно-процессуальных отношений с государственным органом власти (должностным лицом) охранительные отношения, в рамках которых осуществляется процессуальная ответственность, невозможны.

Специфика охранительного правоотношения негативной ответственности состоит также в том, что оно опосредствует применение принудительных мер воздействия, охватываемых понятием уголовно-процессуальных санкций. Субъективное право в указанном правоотношении выражается в правомочии органов власти (должностных лиц) по применению санкций; юридическая обязанность - в их претерпевании участниками правоотношения. Отрицательные последствия такого воздействия выступают в качестве средств, при помощи которых достигается общая и частная превенция правонарушений в сфере уголовного судопроизводства.

В теории права указываются следующие признаки отношения юридической ответственности как особого вида охранительных отношений: 1) оно возникают только из правонарушений, т.е. виновно совершенных, противоправных, общественно вредных и наказуе-

мых деяний, выраженных как в действии, так и в бездействии; 2) эти отношения являются конфликтными, нежелательными для социалистического общества; 3) общественные отношения, регулируемые нормами ответственности, - отношения властные, складывающиеся по вертикали, т.е. между государством и правонарушителем; 4) эти отношения, будучи урегулированными нормами права, становятся правоотношениями, в рамках которых осуществляется наказание правонарушителей; 5) указанные отношения имеют единый объект, в качестве которого выступает правовой и моральный статус правонарушителя; 6) отношения ответственности внешне выражаются в комплексе процессуальных правоотношений; 7) данные отношения регулируются методом наказания, предполагающим применение государственного принуждения150.

Эта совокупность признаков не только наиболее полно раскрывает существенные общие и специфические, материальные и правовые свойства охранительного отношения правовой ответственности, его элементы, но одновременно показывает неразрывные диалектические связи и взаимозависимости этого правоотношения и его элементов с другими правовыми явлениями, начиная от юридического факта, вызывающего правоотношения к жизни, и кончая наказанием.

Вместе с тем указанная совокупность признаков является общей для отношений всех видов юридической ответственности различных отраслей права. Применительно к правоотношениям уголовно-процессуальной ответственности некоторые из указанных признаков нуждаются в уточнении.

1. В системе признаков прежде всего обращает на себя внимание то, что объектом отношения юридической ответственности признается правовой и моральный статус правонарушителя, т.е. личность. С. Н. Кожевников указывает, что «.объект его - это то, на что направлены данное субъективное право и соответствующая обязанность. В широком смысле объект рассматриваемого правоотношения это личность: ее физическое, духовное, материальное бытие, ее правовой и социальный статус»151.

Не может не вызывать возражений такое совмещение функций в любом правоотношении, так как это противоречит общефилософскому и общеправовому пониманию объекта как того, что противостоит субъекту, на что направлена практическая и познавательная деятельность субъекта и что существует независимо от субъекта и вне его. Марксистско-ленинская философия исходит из признания независимого существования объекта от субъекта и в то же время рассматривает их в неразрывном единстве. Объект и субъект - соотносительные понятия. Основой их соотношения является действие - предметно-практическая и познавательная деятельность субъекта, направленная на объект152. Гносеологически под объектом понимается внешний предмет, на который воздействует субъект, предмет, существующий независимо от субъекта и его сознания; субъект в гносеологическом плане - это носитель активности, деятельное, практическое существо, обладающее сознанием и волей.

Исходя из этих кратко очерченных общефилософских позиций, мы полагаем неправомерным признание личности объектом того правоотношения, в котором реализуется уголовно-процессуальная ответственность. Объект и субъект - соотносимые, противополагающиеся, но в то же время самостоятельные категории и в философии, и в праве. Поэтому и в уголовно-процессуальном праве объект правоотношения может быть только самим собой, а субъект - самим собой. Субъект уголовно-процессуального отношения не может одновременно быть и объектом этого же правоотношения. Это противоречит основным законам формальной логики - законам тождества, противоречия (непротиворечия) и исключенного третьего153. Ф. Энгельс, изучая логический метод исследования системы общественных отношений, каковыми, бесспорно, являются и уголовно-процессуальные отношения, отмечал, что «уже самый факт, что это есть отношение, означает, что в нем есть две стороны, которые относятся друг к другу»154.

Правовой статус правонарушителя - субъекта охранительного уголовно-процессуального правоотношения, выражающийся в его субъективных правах, также не может быть объектом конкретно этого правоотношения. Субъективные права являются правовой кате-

горией и правоотношения, элементом которых они выступают, как и право в целом, регулируют не сами себя, а фактические общественные отношения. Если же объектом норм права или предметом правового регулирования являются только фактические общественные отношения, то и объектом уголовно-процессуального правоотношения будет та часть общественных отношений, которая конкретно регулируется уголовно-процессуальным правом.

Выявить и теоретически определить объект уголовно-процессуального охранительного правоотношения на эмпирическом уровне, как это имеет место в естествознании, не представляется возможным, поэтому здесь пригодны только методологические и логические средства. В уголовно-процессуальной литературе этот вопрос пока не ставился и не исследовался, хотя он интересен как с теоретической, так и с практической точек зрения.

Согласно широко распространенному в юридической литературе определению объекта правоотношения им признается «все то, по поводу чего или ради чего возникает данное отношение»155. С учетом ранее сказанного мы считаем его правильным, поскольку оно, как нам представляется, отражает объективную действительность. В то же время это определение, по справедливому замечанию многих авторов, слишком общо, не раскрывает полностью содержания понятия объекта правоотношения. В связи с чем одни авторы под этой формулой понимают «.быстрое и полное раскрытие преступлений, познание объективной истины с тем, чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию»156, другие таким объектом считают уголовную ответственность лица, совершившего общественно опасное деяние157.

Исходя из указанного выше философского определения объекта как предмета, на который направлена практическая деятельность субъекта, к объекту правоотношения в уголовно-процессуальном праве следует отнести такие действия или явления, которые имеют место в реальной действительности и находятся в сфере регулирования уголовно-процессуального права. «Помимо своих действий, - отмечал К. Маркс, - я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом»158. Но из этого совсем не следует, что с точки зрения марксизма объектом правового регулирования следует считать только индивидуальные поступки людей. Нужно иметь в виду, что единичный и обособленный индивид - это, по Марксу, иллюзия больших и малых робинзонад159, что из действия реальных личностей слагаются общественные отношения. Отсюда вытекает, что, регулируя поведение участников уголовного судопроизводства, процессуальные нормы тем самым регулируют и отношения между ними, именуемые процессуальными правоотношениями.

Дозволяя или запрещая тот или иной вариант поведения участников уголовного судопроизводства, устанавливая процедуру и последовательность проведения процессуальных действий определенного вида, предусматривая права и обязанности в связи с участием в производстве процессуальных действий, закон тем самым устанавливает порядок судопроизводства, наиболее соответствующий общественным и государственным интересам, т.е. такой порядок, который обеспечивает успешное выполнение задач уголовного судопроизводства, в том числе быстрое и полное раскрытие преступлений, познание объективной истины и привлечение к уголовной ответственности.

В структуре уголовно-процессуального отношения порядок судопроизводства (правопорядок) противостоит субъекту. Если субъект правильно и добросовестно соблюдает правопорядок судопроизводства, т.е. выполняет возложенные на него обязанности, он находится в состоянии позитивной ответственности и способствует успешному достижению задач судопроизводства. Если субъект нарушает порядок судопроизводства и тем самым противодействует успешному достижению задач судопроизводства, для него как следствие должна наступить ответственность в негативной форме. Охранительные отношения по своей социальной природе служат упрочнению правопорядка и вытеснению общественных связей, мешающих и противодействующих нормальному, установленному уголовно-процессуальным правом порядку судопроизводства.

К какому бы виду отрицательной деятельности субъектов судопроизводства мы не обратились, - это всегда нарушение установленного законом правопорядка. Уклонение переводчика, специалиста от выполнения своих процессуальных обязанностей, уклонение лич-

ных поручителей от выполнения взятых на себя обязательств, любое нарушение требований процессуального закона органом дознания, следствия, прокуратуры, суда - это нарушение установленного законом порядка судопроизводства. Основное назначение процессуальной ответственности - восстановить нарушенный порядок судопроизводства или нейтрализовать последствия этого нарушения. Учитывая изложенное, мы полагаем, что общим объектом уголовно-процессуальных охранительных отношений является установленный уголовно-процессуальным правом порядок судопроизводства как явление объективной реальности, существующее до возникновения правоотношения и по поводу которого сталкиваются противоречивые или прямо противоположные интересы субъектов данного правоотношения -интересы правонарушителя и общественные, государственные интересы.

Установленный уголовно-процессуальным правом порядок судопроизводства в процессуальной литературе называют уголовно-процессуальной формой и в нее включают совокупность условий для совершения органами дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда действий по осуществлению функций расследования и разрешения уголовных дел и для совершения иными участниками уголовного процесса действий по выполнению своих обязанностей и осуществлению прав160. В уголовно-процессуальную форму включают порядок совершения всех процессуальных действий по собиранию и исследованию доказательств на предварительном следствии и судебном разбирательстве; осуществлению своих прав и защите интересов; разрешению всех возникающих при производстве по уголовному делу вопросов; а также последовательность тех действий, из которых складывается производство по уголовному делу. Вместе с тем, как правильно отмечал М. С. Строгович, процессуальная форма - «это не нечто поверхностное, внешне не связанное с существом, с содержанием деятельности следственных, прокурорских и судебных органов. Наоборот, она представляет собой именно выражение содержания этой деятельности, организацию ее, средство обеспечения выполнения задач уголовного судопроизводства. В общем виде можно сказать, что процессуальная форма есть необходимая и важная составная часть социалистического правосудия, важная гарантия его правильного осуществления»161.

Порядок производства уголовных дел, установленная законом процессуальная форма следственных, судебных и других процессуальных действий обеспечивает нормальное функционирование уголовного судопроизводства, гарантирует субъектам судопроизводства реализацию принадлежащих им процессуальных прав. Содержанием процессуальной формы является уголовно-процессуальная деятельность.

Порядку судопроизводства, процессуальной форме противостоит неправомерная деятельность субъекта судопроизводства, совершающего нарушение требований процессуального закона. В этом проявляется положение марксистско-ленинской философии о том, что между формой и содержанием существуют противоречия и борьба. В возникшем конфликте сталкиваются несовместимые стремления субъектов уголовно-процессуального отношения - правонарушителя и социалистического государства, заинтересованного в нормальном функционировании уголовно-процессуальной системы. Конфликтная ситуация причинно обусловливает в качестве своего закономерного следствия реальное завязывание отношения уголовно-процессуальной ответственности между субъектами судопроизводства, принимающего форму охранительного уголовно-процессуального правоотношения.

Поэтому уголовно-процессуальная ответственность, как и иные охранительные средства, играет существенную роль в обеспечении процессуальной формы, порядка судопроизводства, в организации общественных отношений в сфере уголовного судопроизводства в целом. С ее помощью устраняются отступления от нормального порядка, нарушения процессуальной формы, предупреждаются случаи возможных отклонений и аномалий в будущем.

В советской литературе понятие вреда, приносимого правонарушением, вполне справедливо связывается с нарушением организации общественных отношений, установленного законом порядка деятельности. С этих позиций любое правонарушение причиняет

нематериальный вред, и этот вред состоит в том, что противоправное действие вносит дезорганизацию в общественные отношения, подрывает общественную дисциплину и авторитет права, препятствует нормальным процессам в функционировании и развитии социалистических общественных отношений162.

Таким образом, мы приходим к выводу, что установленному уголовно-процессуальным правом порядку судопроизводства (процессуальной форме) в качестве объекта противостоит волевое устремление субъекта, нарушающего этот порядок, - формула «все то, по поводу чего» возникает данное отношение. Как следствие появляется новое общественное отношение, в рамках которого правонарушитель должен отвечать за свое неправомерное поведение, держать ответ перед государством за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих обязанностей, а компетентные органы (должностные лица) обязаны восстановить нарушенную процессуальную форму или нейтрализовать ее нарушения - формула «все то, ради чего возникает данное отношение».

Иначе говоря, правоотношение, в котором развивалась процессуальная ответственность, трансформируется в качественно новое правоотношение, в котором реализуется санкция (поощрительная или порицательная). Непосредственным объектом этого правоотношения становится социальный и правовой статус участника процесса, на который направлена оценочно-познавательная деятельность соответствующих органов или должностных лиц. Оценочно-познавательная деятельность выражается в применении к субъекту мер поощрения или порицания. Спецификой правоотношения, в котором реализуется процессуальная санкция, является фактическое содержание и природа субъективных прав, при которых у одной стороны возникает право поощрять или порицать, а участник процесса, совершивший одобряемое государством действие или процессуальное правонарушение, не наделен правом этого требовать. Участник процесса, например, не наделен правом требовать вынесения в свой адрес поощрительного частного определения, а равно и обязанностью требовать вынесения частного определения порицательного характера; правомочный орган не обязан по требованию этого лица вынести в его адрес частное определение. Следовательно, субъективное право и обязанность в этом виде правоотношения возникают не непосредственно из нормы, а лишь после издания акта применения поощрения или порицания.

В то же время в уголовном судопроизводстве имеются нормы, которые предоставляют субъективное право участникам процесса на компенсацию понесенных расходов (ст. 106 УПК РСФСР, Указ и Положение от 18 мая 1981 г.), но при условии реализации компенсационных санкций. Отсюда вытекает вывод о том, что недоказанный в особом, установленном нормой права порядке факт совершения поощряемого государством поступка или процессуального правонарушения не может влечь для участника процесса правовых последствий, т.е. что без отношения, в котором реализуется уголовно-процессуальная ответственность, не может возникнуть правоотношение, в котором реализуется санкция.

Правовое регулирование общественных отношений осуществляется на основе юридических норм - общеобязательных, формально определенных правил поведения, которые образуют правовую основу деятельности компетентных государственных органов и должностных лиц по привлечению к ответственности. Эта деятельность составляет содержание юридической ответственности, а обусловленная процессуальными нормами взаимосвязь права компетентных органов государства (должностных лиц) устанавливать правонарушения, определять и возлагать меры государственного воздействия на правонарушителя и обязанности субъекта правонарушения принять эти меры и реализовать их в положительном поведении - правовую форму указанной деятельности. Единство этих действий (содержания) с правовой формой и представляет собой правоотношение юридической ответственности.

Если взаимодействие содержания и формы правоотношения рассматривать с диалектических позиций, то нужно прийти к выводу, что правовая форма правоотношения возникает раньше фактического содержания. Как указывает С. С. Алексеев, именно такое расхождение между правовой формой и фактическим содержанием позволяет понять механизм активной творческой роли социалистического права. Возникнув без определенного

фактического содержания, правовая форма затем обретает это содержание (совершаются положительные действия) и тем самым достигается цель правового регулирования - складываются фактические отношения, которых раньше не было163.

Отношение юридической ответственности возникает так: сначала существует и действует (психически) норма или ряд норм права, в которых предусмотрены права и обязанности субъектов будущего общественного отношения. Но здесь нет еще юридической ответственности, ибо правовая ответственность как правовое отношение есть единство правовой формы и фактического содержания. Затем правовые нормы реализуются в формах их соблюдения, исполнения, при которых субъекты ведут себя в соответствии с юридическими правилами предписанного для каждого их них поведения. Соблюдая юридические запреты, исполняя юридические обязанности и используя юридические права, носители их становятся субъектами отношения позитивной ответственности, так как реализация права всегда предполагает связанность воли и обусловленность поведения правовыми предписаниями.

Факт правонарушения приводит в движение охранительные правовые нормы в определенном направлении, и эта форма постепенно наполняется материальным содержанием. Следовательно, юридическая ответственность возникает, складывается и развивается в диалектическом противоречии ее содержания и формы. Моментом, с которого начинается динамика позитивной ответственности, является правомерная деятельность субъектов, регламентированная правом. Основанием и моментом, с которого начинается динамика негативной ответственности, является факт неправомерного действия субъекта. Динамичность всей системы правоотношений уголовно-процессуальной ответственности и переход ее позитивного вида в негативный можно показать на рис. 2

При этом отношения позитивной ответственности, содержащие положительное поведение субъектов уголовного судопроизводства, являются первичными и общими. Они существуют вне конкретных правоотношений негативной ответственности, в то время как последние не могут возникнуть без общих. Поэтому большое значение приобретает выработка такой системы ответственности, которая в максимальной мере отвечала бы интересам повышения эффективности уголовно-процессуальных норм и всего механизма уголовно-процессуального регулирования и не только апеллировала бы к мерам негативной ответственности, но и шире использовала методы учета и контроля, отчетности и подотчетности, убеждения, поощрения, воспитания и т.д.

Вывод о примате позитивного над негативным в содержании и структуре уголовно-процессуальной ответственности методологически важен для характеристики уголовно-процессуального права, его содержания и функций в условиях, когда оно выражает волю и интересы всего советского народа.

2. Отношение уголовно-процессуальной ответственности включает в себя те же элементы, что и любые другие правоотношения, - субъекты, содержание (права и обязанности) и объекты, на которые направлено правоотношение. Применительно к исследуемой проблеме нуждается в уточнении содержание правоотношения ответственности. Речь в данном случае идет о характере обязанностей. П. С. Элькинд правильно считает, что ответственность - это «реальное возложение на правонарушителя дополнительной уголовно-процессуальной обязанности»164, дополнительной к той, которая ранее лежала на субъекте судопроизводства.

Несмотря на то, что это положение открыто не подвергается критике, в процессуальной литературе допускаются и иные суждения, согласно которым содержание ответственности понимается как предусмотренная законом обязанность. Так, В. М. Ковалев, критикуя выдвинутое нами в ранее опубликованной работе «Уголовно-процессуальное принуждение» суждение о том, что удаление подсудимого или свидетеля из зала судебного заседания есть мера процессуального принуждения, считает, что «удаление из зала судебного заседания и штраф - все это выражение уголовно-процессуальной ответственности в связи с несоблюдением процессуальной обязанности»165. Аналогичны рассуждения автора о приводе свидетеля, потерпевшего и эксперта в случае их неявки по неуважительным причинам. По мнению В.М. Ковалева, привод является «реализацией уголовно-процессуальной ответственности» и «представление о приводе как просто о мере процессуального принуждения не соответствует основаниям и природе его назначения»166. Однако в связи с этим возникает вопрос: где же здесь дополнительная обязанность, дополнительное обременение, когда речь идет о принудительном исполнении первоначальной обязанности являться по вызовам и вести себя надлежащим образом в судебном заседании?

Выделение уголовно-процессуальной ответственности как особого института, не включающего в себя применение указанных В. М. Корнуковым и В. М. Ковалевым мер процессуального принуждения к исполнению существующей обязанности, обусловлено содержанием возникающих в данном случае отношений. Принуждение к исполнению обязанности нельзя считать ответственностью, поскольку меры уголовно-процессуального принуждения направлены лишь на обеспечения существующей, установленной нормой права обязанности. Здесь нет дополнительной обязанности, являющейся результатом правонарушения. Отклонение поведения от требований права исправляется с помощью процессуального принуждения, но не связано с возникновением особых, новых обязанностей - санкцией за допущенное правонарушение. С помощью уголовно-процессуального принуждения участники приводятся в то положение, в котором они должны находиться в соответствии с требованиями закона. Поэтому более плодотворной является точка зрения, согласно которой уголовно-процессуальная ответственность включает в себя лишь такие последствия правонарушения, которые выражаются в возникновении новых обязанностей либо в видоизменении обязанностей, возникших из существующего правоотношения. Эти видоизменения, как и новые обязанности, должны быть связаны с определенными (положительными или отрицательными) последствиями для участника уголовного судопроизводства.

Именно содержание правоотношения ответственности является тем критерием, по которому последняя отличается от мер уголовно-процессуального принуждения и правоотношений, в которых они реализуются. Если бы меры принуждения к выполнению обычных обязанностей считались мерами ответственности, то это означало бы, по существу, отождествление ответственности с охраняемой ею обязанностью. Такая теоретическая конструкция вела бы к снятию самой проблемы уголовно-процессуальной ответственности, подменяла бы ее проблемой принудительного выполнения обязанностей. Уголовно-процессуальная ответственность субъекта как в потенциальном состоянии, так и на стадиях реализации (возложения и осуществления) отличается от охраняемой с ее помощью обязанности иным по форме и содержанию характером. Это особая уголовно-процессуальная мера, возлагающая на ответственного субъекта существенно новые, дополнительные обременения в виде наказания за невыполнение обязанности или злоупотребления правом, а также в виде наступления неблагоприятных последствий - имущественных, нравственных, профессиональных.

3. В юридической литературе считается общепризнанным, что государство как целое выступает участником некоторых видов правоотношений. Нет единства лишь в вопросе, в каких именно правоотношениях участвует оно и является ли участником правоотношений государство в целом или суд как его самостоятельный орган. Так, А. В. Мицкевич считает, что Советское государство - союзная республика - становится субъектом правоотношения только тогда, когда по делу выносится окончательное решение Верховным судом респу-

блики. При этом имеются в виду только уголовно-процессуальные отношения167. Такой же точки зрения придерживался С. Ф. Кечекьян168. Обосновывалось и другое мнение - о том, что государство как носитель суверенитета осуществляет правосудие, наказывает преступников, выступая участником уголовно-процессуальных и уголовно-правовых отношений169. Это мнение представляется более обоснованным. Охрана правопорядка и осуществление правосудия - одно из важнейших проявлений суверенитета государства. Реализация этих функций соответствующими органами государства не от своего имени, а от имени государства в целом выражает подлинно демократическое отношение к охране интересов общества, сочетающееся с максимальной гарантией прав личности.

Выступление государства в целом в качестве участника правоотношений накладывает особый отпечаток на правоотношения. Положение органов, выступающих от имени государства (органы милиции, прокуратура, суд, органы Министерства финансов и др.), отличается от положения органов, выступающих в качестве самостоятельных участников правоотношений. Это - отношения власти и подчинения. Государственно-волевой характер обеспечивает содержанию правоотношения значение правового (властного) требования, повелительного предписания, обращенного к определенному адресату, т.е. характер пра-вообязывающего отношения. К числу государственных органов власти уголовно-процессуальное законодательство относит: прокуратуру, следствие, дознание, суд; руководителей и должностных представителей этих органов: прокурора, заместителя и помощника прокурора, следователя, начальника следственного отдела, начальника органа дознания, лицо, производящее дознание, председателя, заместителя председателя, члена суда, народных судей.

Признание государства участником правоотношения означает, что государство принимает на себя ответственность за действия своих представителей - должностных лиц или органов, т.е. выступает правообязанным субъектом правоотношения. Это логично, так как свою честь, свободу и имущественное положение гражданин, вовлеченный в сферу уголовного судопроизводства, вверяет не прокурору, следователю, судье, а государству. Перечисленные органы и должностные лица - это лишь звенья аппарата, специально созданного государством, чтобы успешно осуществлять свое суверенное право на отправление правосудия. Поэтому за действия каждого должностного лица, за эффективное функционирование всей системы органов по выполнению возложенных на них задач ответственно в целом государство.

В теории советского уголовного права господствует концепция, согласно которой субъектами уголовно-правового отношения являются, с одной стороны, осужденный, с другой - государство. Эта концепция основывается на известном положении К. Маркса: «У государства определенное право по отношению к обвиняемому, так как государство по отношению к данному индивиду выступает как государство. Отсюда для него непосредственно вытекает обязанность относиться к преступнику именно как государство и сообразно с духом государства»170. Аналогичную систему суждений с подобным выводом и обратной связью можно построить и относительно правоотношения уголовно-процессуальной ответственности: с одной стороны, правонарушитель, с другой - государство; а в случае судебно-следственной ошибки, с одной стороны, государство, а с другой - гражданин, пострадавший в сфере судопроизводства.

Ни у кого не вызывает сомнений правильность положения, когда конфискованное имущество, а также денежные суммы, удержанные из заработка осужденного к исправительным работам без лишения свободы, в случае ошибочного осуждения возвращаются ему государством через его финансовые органы. Возращение гражданину свободы, которой он был несправедливо лишен, отмена всех незаконных уголовно-процессуальных актов или их изменение также является обязанностью судебно-следственных органов как представителей государства. Но обязанность государства устранить вред, причиненный гражданину в уголовном судопроизводстве, не исключает ответственности перед государством должностных лиц и органов, действиями которых этот вред был причинен. Одновременно с реализацией восстановительной (компенсационной) санкции (констатация невиновно-

сти, возмещение вреда, отмена решений и так далее) государство реализует карательную санкцию в отношении должностных лиц, допустивших правонарушение путем вынесения частных определений, внесения протестов, представлений, отстранения следователя, прокурора от занимаемой должности и т.д., выражая тем самым должностным лицам свое осуждение. Таковы особенности, характеризующие выступление государства в качестве субъекта правоотношений уголовно-процессуальной ответственности, в которых контрагентами являются, с одной стороны, граждане, которым причинен вред в уголовном судопроизводстве, а с другой - должностные лица государственных органов, совершившие вредоносные действия.

Кроме компетентных органов государственной власти субъектами отношений уголовно-процессуальной ответственности могут быть организации - различные учреждения, предприятия, действующие от своего имени, общественные организации, коллективы трудящихся и граждане. Они являются субъектами уголовно-процессуальных правоотношений, когда выступают в качестве заявителей о преступлении, общественных поручителей, гражданских истцов, гражданских ответчиков, личных поручителей, потерпевших, подозреваемых, обвиняемых, подсудимых, защитников, свидетелей, понятых, экспертов, специалистов и др.

К данному выводу мы приходим на основании анализа действующего уголовно-процессуального законодательства. Так, в ч. 5 ст. 25 и ч. 2 ст. 140 УПК РСФСР говорится, что постановления прокурора и следователя обязательны для исполнения всеми учреждениями, предприятиями, должностными лицами и гражданами, которым они адресованы. В ч. 1 ст. 72 и ч. 1 ст. 1331 УПК РСФСР устанавливается, что требования лица, производящего дознание, следователя, прокурора, суда о вызове эксперта и специалиста обязательны для руководителя учреждения, предприятия или организации, где работают эти лица. Принудительность требований, обращенных ко всем участникам процесса и лицам, не являющимся участниками уголовного процесса, обеспечивается реализацией санкции уголовно-процессуальной ответственности, установленной ст. 321 УПК РСФСР: «Одновременно с постановлением приговора суд при наличии к тому оснований частным определением обращает внимание руководителей учреждений, предприятий, организаций и других лиц на причины и условия, способствовавшие совершению преступления и требующие принятия соответствующих мер» (ч. 1) и далее: «Суд по материалам судебного разбирательства вправе частным определением обратить внимание общественных организаций и коллективов трудящихся на неправильное поведение отдельных граждан на производстве или в быту или на нарушение ими общественного долга. В необходимых случаях копия частного определения может быть направлена в товарищеский суд» (ч. 4).

Частное определение - это акт социалистического правосудия, который реализует уголовно-процессуальную ответственность, в отношении руководителей предприятий, организаций, учреждений и в отношении отдельных граждан. Поэтому следует признать ошибочным высказанное нами ранее положение о том, что уголовно-процессуальной ответственности может быть подвергнут только гражданин171.

Правосубъектность представляет собой общую предпосылку участия граждан и организаций в любых правоотношениях. Вместе с тем следует различать отдельные характеристики, определяющие положение участников именно правоотношения уголовно-процессуальной ответственности. Одной из таких характеристик является деликтоспособность - способность нести юридическую ответственность за совершенные правонарушения (деликты).

В уголовно-процессуальном отношении различаются два вида субъектов: а) субъекты, претерпевающие ответственность, и б) субъекты, привлекающиеся к ответственности. Это разделение, как ранее указывалось, относительно, ибо в зависимости от вида правонарушения один и тот же субъект может и претерпевать ответственность (например, государство) и одновременно привлекать к ней других субъектов (государственные органы). Деликтоспособность государственных органов, действующих от имени государства, не вызывает никаких сомнений. Она возникает с момента существования этого органа неза-

висимо от сменяемости его должностных лиц. Деликтоспособность должностных лиц как структурного подразделения определяется путем провозглашения ответственности тех органов, от имени которых они действуют. Иными словами, должностные лица государственных органов так же, как и руководители предприятий, организаций, действующих от своего имени, свои полномочия получают от организации, следовательно, на них распространяется деликтоспособность организации (государственной или общественной).

Однако через деликтоспособность нельзя раскрыть правосубъектность в правоотношении процессуальной ответственности граждан - участников уголовного судопроизводства. Процессуальные права могут принадлежать лицам, которые не обладают зрелой волей, способностью принимать решения, самостоятельно осуществлять эти права. Их права в правоотношениях реализуются через посредство действий других лиц. Гражданин СССР может стать субъектом любого вида ответственности, т.е. иметь общую деликтоспо-собность, в возрасте восемнадцати лет. Кроме этого признака для признания деликтоспо-собности необходима и волевая способность лица давать отчет в своих действиях и руководить ими, а также отсутствие физических недостатков, в силу которых субъект не в состоянии полностью и эффективно использовать свои права, а тем более выполнять свои обязанности.

Итак, все граждане, вовлеченные в сферу уголовного судопроизводства, обладают уголовно-процессуальной деликтоспособностью, за исключением: 1) несовершеннолетних; 2) невменяемых и лиц, страдающих психическими недостатками, которые включают в себя психические заболевания и иные психические состояния, отрицательно влияющие на способность воспринимать, запоминать, воспроизводить сведения о фактах, а также правильно ориентироваться в происходящих событиях; 3) лиц, страдающих физическими недостатками, к которым следует отнести полную или частичную потерю зрения, слуха, речи, а также хронические соматические заболевания, другие физические дефекты, в силу которых лицо не в состоянии полностью и эффективно использовать свои права и выполнять обязанности.

Г л а в а 2 СОЦИАЛЬНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

§ 1. Функциональная характеристика уголовно-процессуальной ответственности

Уголовно-процессуальное право - это динамичная и целостная система юридических норм, направленная на регулирование особым уголовно-процессуальным методом общественных отношений, складывающихся в уголовном судопроизводстве. Соответственно уголовно-процессуальное регулирование представляет собой юридическое воздействие на поведение субъектов указанных общественных отношений. Его основное назначение состоит в том, чтобы организовать положительное поведение субъектов, направить их действие в русло государственных интересов. Вследствие этого нормы уголовно-процессуального права, выполняющие функцию регулирования позитивных общественных отношений, получили название регулятивных норм.

Однако процесс нормального осуществления права может приостанавливаться в результате различных противоправных фактов. Обвиняемый (подсудимый) может стремиться помешать ходу расследования, познанию истины по уголовному делу; свидетель, желая выгородить или, наоборот, оговорить обвиняемого, может дать заведомо ложные показания и т.д. Указанные факты служат основанием для возникновения негативных, конфликтных отношений, которые также регулируются правовыми нормами. Эти нормы уголовно-процессуального права выполняют функцию охраны регулятивных правоотношений и называются охранительными нормами. Таким образом, право не только организует, ре-

гулирует, но и поддерживает, охраняет от посягательств систему уголовно-процессуальных отношений с помощью защитных механизмов, предназначенных обеспечить нормальное функционирование уголовно-процессуального права.

Правовая охрана уголовно-процессуальных отношений осуществляется различными способами: 1) установлением правовых запретов, направленных на предупреждение негативных действий участников судопроизводства; 2) установлением мер уголовно-процессуального принуждения (меры пресечения, привод, задержание, розыск и т.д.), направленных на предотвращение негативных действий участников судопроизводства, препятствующих успешному осуществлению задач уголовного процесса; 3) установлением процессуальной ответственности, направленной на предупреждение уголовно-процессуальных правонарушений (позитивная форма), на восстановление нарушенного правопорядка и наказание виновных (негативная форма).

Среди охранительных правовых институтов следует выделить меры уголовно-процессуального принуждения и уголовно-процессуальную ответственность.

Наличие различных охранительных институтов в рамках одной отрасли уголовно-процессуального права подтверждает, например, ст. 263 УПК РСФСР. Она гласит: «В случае нарушения подсудимым порядка во время судебного заседания, а также при неподчинении распоряжениям председательствующего председательствующий предупреждает подсудимого о том, что при повторении означенных действий он будет удален из зала судебного заседания. При повторном нарушении порядка подсудимый по определению суда может быть удален из зала заседаний, и разбирательство дела продолжается в его отсутствие». Удаление подсудимого из зала судебного заседания является мерой уголовно-процессуального принуждения, а лишение его при этом процессуальных прав лично осуществлять свою защиту - уголовно-процессуальной ответственностью. Более четко эту мысль законодатель выражает в ч. 4 ст. 263 УПК РСФСР, в которой сказано: «Остальные лица, присутствующие в зале судебного заседания, в подобных случаях могут быть удалены по распоряжению председательствующего. Кроме того, на них может быть судом наложен штраф в размере от десяти до тридцати рублей» (в ред. Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 8 августа 1983 г. - «Ведомости Верховного Совета РСФСР», 1983, № 32, ст. 1153). Согласно ч. 3 ст. 263 УПК РСФСР в случае нарушения потерпевшим порядка в судебном заседании или неподчинения распоряжениям председательствующего он может быть удален из зала заседания по определению суда. Применение к нему уголовно-процессуальной ответственности в виде штрафа недопустимо. В УПК Украинской ССР (ст. 272) и Казахской ССР (ст. 237) установлено, что если потерпевший не подчиняется распоряжениям председательствующего, то он может быть или удален из зала суда (мера государственного принуждения), или подвергнут определением суда штрафу (процессуальная ответственность). При этом в УПК Украинский ССР право суда оштрафовать потерпевшего стоит на первом месте. В ст. 254 УПК Армянской ССР и ст. 225 УПК Эстонской ССР предусмотрена возможность одновременного применения к потерпевшему меры принуждения и ответственности - удаления потерпевшего из зала суда и наложения на него судом штрафа. В УПК Туркменской ССР (ст. ст. 68, 69), помимо права суда подвергнуть потерпевшего такой мере принуждения, как привод, предусмотрено и право наложить на него штраф.

Назначение процессуальной ответственности заключается в охране специфическим способом не только норм соответствующих регулятивных правоотношений. Институт ответственности гарантирует, укрепляет действие охранительного института - мер процессуального принуждения. Например, личное поручительство как мера пресечения является процессуальным принуждением. Ответственность личных поручителей в случае совершения подозреваемым или обвиняемым действий, для предупреждения которых была применена эта мера пресечения, является процессуальной ответственностью (ст. ст. 94 и 323 УПК РСФСР).

Таким образом, среди охранительных правовых институтов процессуальная ответственность занимает особое место. Ее социальное назначение состоит в том, чтобы иско-

ренить определенные негативные явления, обеспечить нормальные условия для развития общественных отношений в уголовном судопроизводстве.

Уголовно-процессуальное право призвано обслуживать потребности реализации норм уголовного права через правоприменительную деятельность уполномоченных на то субъектов уголовного судопроизводства. Функциональное назначение процессуальных норм -способствовать достижению результата, предусмотренного нормой уголовного права. Это обусловливает специфическую особенность уголовно-процессуальной ответственности, ее функциональную направленность. Процессуальная ответственность в качестве своего основания имеет процессуальное правонарушение, которое причиняет вред правоприменительному процессу и влияет на результат реализации нормы уголовного права в том смысле, что он не будет столь эффективным, как это могло быть в случае неукоснительного соблюдения процессуальных норм.

Таким образом, назначение процессуальной ответственности в механизме правового регулирования определяет две функциональные особенности: 1) охранять от нарушений нормы уголовно-процессуального права - общеобязательные правила поведения субъектов уголовного судопроизводства; 2) способствовать достижению эффективного результата при реализации норм уголовного и других отраслей права в сфере уголовного судопроизводства. В этом довольно четко обнаруживается основной смысл социального назначения процессуальной ответственности.

В процессуальной науке охранительная функция не была подвергнута серьезному исследованию, хотя упоминается в системах процессуальных функций в виде прокурорского надзора за исполнением законности172 или в виде надзора вышестоящих судебных органов за судебной деятельностью нижестоящих судов173.

Прежде чем продолжить характеристику предмета исследования, возникает необходимость выяснить значение термина «функция». Семантика этого слова указывает на один из существенных его признаков - деятельность. Функционировать - значит, действовать, так как функция - проявление жизнедеятельности любого объекта; она является отражением всеобщего движения в природе как способ существования материи174. Функции уголовно-процессуального права как системы норм, направленной на регулирование общественных отношений в сфере уголовного судопроизводства, неразрывно связаны с деятельностью участников судопроизводства по возбуждению, расследованию, рассмотрению и разрешению уголовных дел и выражают ее. Вместе с тем сказанное не дает нам права отождествлять функции всей системы права и ее деятельности как элемента этой системы. Функциональное выражение деятельности состоит в том, что она осуществляется всегда во имя достижения определенной цели, которая не только обозначает то, что произойдет в будущем, но и указывает, какие средства нужно употребить, чтобы желаемое будущее стало реальностью. Функция предполагает также установление процессуальных отношений, их существование невозможно без реальных субъектов, между которыми и возникает функциональная зависимость. Целенаправленный характер функций как связи между участниками судопроизводства обусловливает возможность применения к ним количественных и качественных характеристик. Это говорит о том, что функция означает не всю деятельность субъекта, а только часть ее, следовательно, она охватывает какую-то сферу, вид, сторону деятельности. Разумеется, и само понятие «функция» весьма многозначное, не может сводиться к деятельности и отождествляется с ней. Функции уголовно-процессуального права носят объективный характер, т.е. они возникают на основе объективных закономерностей развития общества, когда цели и задачи судопроизводства можно выполнить только путем осуществления именно данной функции. Отсюда служебная роль функций в раскрытии социального назначения всей системы уголовно-процессуального права, правового регулирования.

Исходя из того, что правовое регулирование нераздельно включает в себя организацию и охрану общественных отношений, в теории уголовного права различают две функции права: функцию организации общественных отношений и функцию охраны общественных отношений175. Функция организации общественных отношений в сфере уголовно-процес-

суального регулирования, т.е. в сфере уголовного судопроизводства, во-первых, отражает те специфические особенности предмета и метода уголовно-процессуального регулирования, совокупность которых определила обособление комплекса процессуальных норм в самостоятельную отрасль уголовно-процессуального права; во-вторых, направлена на упорядочение и приведение в систему огромного комплекса общественных отношений возникающих и развивающихся в связи с возбуждением, расследованием и разрешением дел о преступлениях. Установить содержание и объем государственно-властных полномочий органов дознания, следствия и суда, необходимых для предупреждения и пресечения преступлений, быстрого и полного их раскрытия, изобличении виновных и реабилитации невиновных, правильного применения уголовного закона, определить порядок реализации этих полномочий, регламентировать субъективные права других участников процесса, их гарантии и порядок осуществления и т.д. - это конкретные проявления организаторской функции уголовно-процессуального права.

Поэтому представляется более правильным определять функцию в уголовно-процессуальном праве не как направление деятельности176, назначение и роль участников процесса177, основную процессуальную обязанность178, а как назначение уголовно-процессуального права, регулирующего определенный вид деятельности. Таких видов деятельности, составляющих содержание функции организации общественных отношений в сфере уголовного судопроизводства, три: обвинения, защиты, правосудия (рассмотрения и разрешения уголовного дела)179. Все остальные виды деятельности, выделяемые процессуалистами в самостоятельные функции уголовного процесса, - установление, проверка данных относительно преступлений, их расследование, вспомогательная функция, включающая в себя действия свидетелей, экспертов и других лиц и т.д.180, представляются конкретным проявлением способов осуществления указанных трех функций (обвинения, защиты, правосудия) - компонентов функции организации общественных отношений в сфере уголовно-процессуального регулирования.

Надзор прокурора за исполнением законности в уголовном судопроизводстве и надзор вышестоящих судебных органов за судебной деятельностью нижестоящих судов, которые В.Н. Шпилев и В.В. Шимановский включают в свои системы в качестве самостоятельных функций уголовного процесса, являются не функциями, а формой осуществления функции охраны уголовно-процессуальных отношений.

Функция охраны уголовно-процессуальных отношений выражается в правовой защите от возможных и реальных нарушений процессуальных норм путем установления юридических способов их обеспечения и восстановления, а также наказания виновных. Все нормы, которые предусматривают эту функцию, образуют нормативную основу охранительного механизма правовой системы.

Таким образом, в системе уголовно-процессуального права существуют и действуют специальные защитные (охранительные) механизмы, назначения которых обеспечить реализацию и охрану регулятивных правовых норм и соответствующих им правовых отношений. Функция охраны носит вспомогательный (но не менее важный по своему значению) характер, призвана создать максимально благоприятные условия для осуществления организаторской (регулятивной) функции по обеспечению выполнения задач уголовного судопроизводства.

Выполнение охранительной функции обеспечивается, как ранее указывалось, надзорной деятельностью прокурора, народного суда, вышестоящих судов, Министерства юстиции СССР. Сущность всякого надзора заключается в наблюдении за тем, чтобы должностные лица соответствующих органов и другие участники судопроизводства неукоснительно, в полном соответствии с законом выполняли возложенные на них обязанности, соблюдали установленный законом порядок отправления этих обязанностей и чтобы в случае нарушения этого порядка были приняты меры к восстановлению законности и привлечению виновных к ответственности. В таком широком смысле надзор есть функция охраны, обеспечивающая нормальную деятельность всех участников уголовного судопроизводства.

Основным и непосредственным носителем этой функции выступает прокуратура. Для правильного понимания роли и места надзорной деятельности прокуратуры в выполнении указанной функции чрезвычайно важное значение имеют предписания ст. 20 Основ уголовного судопроизводства. Здесь важны три момента: 1) прокурор обязан реагировать на нарушения закона, от кого бы эти нарушения ни исходили; 2) вид и характер таких нарушений заранее не определены, поэтому употребление в законе выражения «всякие нарушения» означает, что прокурор обязан реагировать на нарушения в любой их форме; 3) если закон был нарушен, прокурор обязан принимать соответствующие меры во всех стадиях уголовного судопроизводства. Если в процессе надзорной деятельности в стадии предварительного расследования прокурор установит, что постановление следователя или органа дознания не соответствует закону или не обосновано материалами дела, он принимает решение о его отмене (п. «д» ч. 2 ст. 211 УПК РСФСР). Такая отмена незаконного решения в процессуальной литературе именуется уголовно-процессуальной санкцией правовосстановительного характера181. Прокурор может отменить любое постановление следователя или органа дознания, если признает его незаконным. Осуществляя надзор за расследованием, прокурор вправе отстранить следователя или лицо, производящее дознание, от дальнейшего ведения следствия или дознания, если ими допущено нарушение закона при расследовании дела (п. «е» ч. 2 ст. 211 УПК РСФСР). В зависимости от характера нарушения к этим лицам могут быть применены различные меры взыскания, вплоть до уголовного наказания. Но даже если уголовного, дисциплинарного и так далее наказания не последует, сам факт отстранения от ведения расследования представляет собой уголовно-процессуальную ответственность182.

Охрана и обеспечение законности в судебном разбирательстве возлагается прежде всего на суд, рассматривающий дело (ст. ст. 243, 262 и 263 УПК РСФСР). Однако прокурорский надзор является эффективным средством своевременного предотвращения любых правонарушений самим судом и другими участниками судебного разбирательства. Прокурор приносит протест не только по поводу неправильного оправдания подсудимого или осуждения невиновного, назначения ему незаслуженного мягкого или чрезмерно сурового наказания и т.д., но и в связи с нарушением прав и законных интересов любой из участвующих в деле сторон.

В процессуальной литературе широкое распространение получила концепция двух равнозначных процессуальных функций, выполняемых прокурором в суде: обвинение и надзора за исполнением законов183. Эта попытка расчленить единую законоохранитель-ную деятельность на две самостоятельные части неизбежно ведет к обеднению каждой из них, к противопоставлению их друг другу. В. М. Савицкий, обоснованно критикуя данную концепцию, пишет: «Вольно или невольно поборники такой концепции наталкивают на мысль, что поддержание государственного обвинения определяется не необходимостью пресечь наиболее опасное нарушение закона, каким является преступление, а какими-то иными соображениями, не вытекающими из задачи прокуратуры охранять законность»184.

Принося протест в кассационную инстанцию и в порядке надзора, выступая с заключением в обеих инстанциях, прокурор действует исключительно как представитель органа, надзирающего за законностью и обоснованностью судебных решений.

В стадии исполнения приговора функция правоохраны проявляется в надзоре прокурора за правильностью установления судом обстоятельств, диктующих необходимость фактического изменения судьбы осужденного. Участие прокурора в стадии возобновления дел по вновь открывшимся обстоятельствам имеет своей целью добиться отмены вступившего в законную силу приговора, основанного на подложных доказательствах или постановленного в результате преступного злоупотребления судей или лиц, производивших расследование по делу, или неправильного в свете каких-либо иных вновь открывшихся обстоятельств (ст. 384 УПК РСФСР).

На всех стадиях процесса функция правоохраны материализуется в правомочной деятельности прокурора. Реализация правомочий прокурора является важнейшим средством пресечения нарушений процессуального закона.

В то же время дальнейшее повышение действенности прокурорского надзора требует, с одной стороны, своевременного, правильного и эффективного использования имеющихся у прокуроров правомочий по пресечению правонарушений и привлечению к ответственности виновников этих нарушений, а с другой - регламентации в процессуальных нормах новых правовых форм прокурорского реагирования на допущенные нарушения в целях быстрого восстановления нарушенной законности. В этой связи заслуживает внимания опыт социалистических европейских государств. Так, в ст. 59 Закона о прокуратуре Народной Республики Болгарии сказано: «Тот, кто не выполняет указаний прокурора, сделанных на основании настоящего Закона, наказывается прокурором штрафом в размере до 200 лев».

Советский уголовный процесс построен по принципу саморегулирующейся системы, создающей объективные предпосылки для исключения следственно-судебных ошибок и всяких нарушений закона. Ошибка, допущенная при расследовании уголовного дела, должна быть исправлена народным судом в стадии предания суду или в судебном разбирательстве. Ошибка, не замеченная или допущенная судом первой инстанции, должна быть исправлена кассационным судом, наделенным для этого всеми процессуальными средствами. Деятельность суда второй инстанции не может полностью исключить вступление в силу неправосудных судебных решений, так как приговоры Верховного Суда СССР и Верховных Судов союзных республик вступают в силу немедленно после их вынесения, а часть приговоров минует проверку кассационной инстанции за отсутствием кассационной жалобы либо протеста прокурора. Поэтому законодатель учредил дополнительную гарантию надзора - проверку судебных решений путем пересмотра их в порядке судебного надзора и возобновления дел по вновь открывшимся обстоятельствам.

Суд первой инстанции, осуществляя правосудие в пределах своей компетенции, выполняет также правоохранительную функцию. Рассматривая и разрешая уголовные дела, решая вопросы о досрочном, условно-досрочном и условном освобождении от наказания и т.д., суд реагирует на правонарушения, допущенные органами прокуратуры, следствия, оперативно-розыскного аппарата, пенитенциарных учреждений путем вынесения частных (особых) определений, возвращения дел для доследования, оправдания невиновных или изменения обвинения в благоприятную для них сторону, прекращения дел по реабилитирующим или иным основаниям, своевременно неустановленным следователем и прокурором, возбуждения уголовных дел по новому обвинению или против новых лиц, отказа удовлетворить ходатайство об условно-досрочном освобождении из мест лишения свободы с обязательным привлечением осужденного к труду и прочее. В процессе рассмотрения дела суд следит за законностью действий всех участников процесса и пресекает не отвечающее требованиям закона поведение любого из них.

Вместе с тем еще более удачно, по нашему мнению, этот вопрос решен в ст. 265 УПК НРБ, согласно которой указания председательствующего «являются обязательными для всех, кто находится в судебном заседании», но «распоряжения председателя могут быть отменены составом суда. Отмена незаконных или необоснованных действий председательствующего возможна в той же судебной инстанции, в которой они были допущены, а не в вышестоящей. Это законодательное установление подчеркивает подконтрольность действий председательствующего, его ответственность перед составом суда и создает возможность восстановления законности в максимально короткие сроки.

В процессуальной литературе высказано суждение о том, что функция «.правосудия имеет много общего с функцией надзора за законностью, возложенной на советскую прокуратуру. Суд ведь тоже обеспечивает соблюдение законов. Разница между судебной и прокурорской функцией в общем виде состоит в следующем. Прокурор следит за исполнением законов и, обнаружив нарушение закона, ставит вопрос об его устранении перед компетентным органом. Суд, в отличие от прокуратуры, сам разрешает поставленный перед ним вопрос о нарушении закона, восстанавливает нарушенное право, наказывает виновных»185. Это по существу правильное суждение нуждается, однако, в определенном уточнении. Речь идет не о двух раздельных функциях - функции прокурора и функции суда,

а о единой функции охраны уголовно-процессуальных отношений, носителями которой являются прокуратура и суд. Определенные различия, на которые указывает И. Л. Петрухин, связаны не с разным содержанием надзорной деятельности прокуратуры и суда и не с формами этой деятельности. Прокурор так же, как и суд, наделен властными, распорядительными полномочиями, с помощью которых он не только наблюдает за исполнением закона, но и сам непосредственно устраняет обнаруженные нарушения, восстанавливает нарушенное право, наказывает виновных. Таковы, в частности, правомочия прокурора в области надзора за исполнением законов в деятельности органов дознания и предварительного следствия. Что же касается надзорной деятельности прокурора в судебных стадиях, то там он действительно не имеет таких широких полномочий, а вправе лишь обращать внимание суда на допущенные нарушения закона, от кого бы они ни исходили, т.е. и со стороны суда (ст. 20 Основ уголовного судопроизводства), и ставить вопрос об их устранении. В то же время суд вправе вынести частное (особое) определение в отношении прокурора, допустившего нарушение процессуального закона (ст. 263 УПК РСФСР).

По указанным соображениям оба вида надзорной деятельности по выполнению единой функции правоохраны необходимо оценивать равнозначно186. Именно такой подход отражает реальное положение вещей, ибо задачи правосудия, как они определены ст. 2 Основ законодательства о судоустройстве - «обеспечение точного и неуклонного исполнения законов всеми учреждениями, организациями, должностными лицами и гражданами СССР», - ничем принципиально не отличаются от задач прокурорского надзора, указанных в ст. 163 Конституции СССР и Закона СССР о Прокуратуре СССР (ст. 2).

Вышестоящие судебные инстанции при осуществлении правосудия также выполняют правоохранительную функцию. Статья 153 Конституции СССР прямо указывает: «Верховный Суд СССР является высшим судебным органом СССР и осуществляет надзор за судебной деятельностью судов СССР, а также судов союзных республик в пределах, установленных законом». Статья 1 Закона СССР о Верховном Суде СССР устанавливает: «В соответствии с Конституцией СССР Верховный Суд СССР является высшим судебным органом Союза Советских Социалистических Республик и осуществляет надзор за судебной деятельностью судов СССР, а также судов союзных республик в пределах, установленных настоящим Законом».

Проверяя законность и обоснованность приговора, кассационная инстанция должна надлежащим образом отреагировать на любое нарушение материального и процессуального закона, независимо от того, было ли оно упомянуто в жалобе или протесте. Выявив допущенное по делу существенное нарушение процессуального закона, суд второй инстанции отменяет приговор в отношении всех осужденных, в том числе и тех, которые жалоб не подавали. Надзорная деятельность вышестоящих судов является гарантией исправления не только судебных ошибок нижестоящих судов (как принято считать в процессуальной литературе), но и органов дознания и предварительного следствия. Это значит, что, проверяя законность и обоснованность приговора, кассационная и надзорная инстанция обязаны отреагировать на любое нарушение, допущенное как нижестоящим судом, так и органами предварительного расследования.

Особый интерес представляет анализ соотношения надзорной деятельности прокуратуры и суда и процессуальной ответственности в плане их функциональной связи и направленности на обеспечение охраны уголовно-процессуальных норм от нарушений.

В. И. Ленин указывал, что исполнение законов обеспечивается: «...Во-1-х, надзором за исполнением закона. Во-2-х наказанием за неисполнение закона»187. Следовательно, процессуальная ответственность за неисполнение процессуальных норм не является органически составной частью самого надзора, который в чистом виде сводится к наблюдению за исполнением законов. Это два самостоятельных компонента системы обеспечения исполнения законов, их охраны и восстановления в случае нарушения. Эти компоненты относительно автономны, между ними нет жесткой связи, так как осуществление надзора не всегда сопряжено с установлением правонарушения и процессуальной ответственно-

стью. В результате надзорной деятельности можно прийти к выводу, что все материальные и процессуальные нормы органами расследования и судом соблюдены, а стоящие перед ними задачи разрешены точно и безошибочно. Следовательно, судебно-прокурорский надзор может констатировать нормальное функционирование регулятивных отношений. Его функциональное назначение много шире, чем функциональное назначение процессуальной ответственности. Судебно-прокурорский надзор обязан обеспечить в уголовном судопроизводстве такое положение, чтобы каждое уголовное дело было правильно расследовано и разрешено, чтобы по нему достоверно и полно были установлены фактические обстоятельства, входящие в предмет доказывания; на основе норм уголовного права правильно квалифицировано деяние обвиняемого и правильно применены нормы гражданского права, если судом принимается решение о возмещении материального ущерба, причиненного преступлением; назначено справедливое наказание либо обоснованно отказано в применении наказания к подсудимому. Судебно-прокурорский надзор обязан обеспечить также строгое соблюдение требований социалистической законности при расследовании дела органами дознания и предварительного следствия, при производстве в суде, защиту интересов общества, прав и свобод граждан.

Функциональное назначение процессуальной ответственности несколько уже. Она преследует цель предотвращения процессуальных нарушений лицами, производящими дознание, следователями, прокурорами, судьями в своей собственной деятельности, предотвращения нарушений закона иными участниками судопроизводства (в позитивной форме). Задача ее также состоит в восстановлении нарушенных требований процессуального закона и наказания виновных (в негативной форме). Обе формы процессуальной ответственности обеспечивают охрану законных интересов участников судопроизводства и усиливают его воспитательный эффект.

Таким образом, судебно-прокурорский надзор и процессуальная ответственность - понятие не тождественные; это самостоятельные компоненты регулятивной и правоохранительной функций, стимулирующие и активизирующие правомерное поведение участников уголовного судопроизводства. В то же время они тесно связаны между собой, так как основания процессуальной ответственности чаще всего устанавливаются в результате надзорной деятельности органов прокуратуры и суда. Вместе они образуют двигательный механизм уголовно-процессуального права, систему охраны от нарушений законности, прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве и обеспечения эффективности уголовно-процессуальных норм.

§ 2. Процессуальная ответственность в системе гарантий социалистической законности

Система гарантий как средств обеспечения социалистической законности в широком смысле включает в себя экономические, политические и идеологические факторы, содействующие проведению в жизнь режима законности. Экономические и политические гарантии имеют при этом решающее значение, так как по мере создания материально-технической базы коммунизма и улучшения благосостояния народа повышается сознательность трудящихся, в том числе и их социалистическое правосознание, укрепляется основная предпосылка законности и правопорядка в стране. Охрана социалистической законности в СССР обеспечивается его общественным и государственным строем, системой социалистических общественных отношений, демократизмом организации и деятельности государства, руководящей и направляющей ролью Коммунистической партии.

Особой разновидностью гарантий социалистической законности является система закрепленных в законодательстве правовых средств, которые направлены на осуществление всех требований законности, на предотвращение, ликвидацию нарушений законности, обеспечение неотвратимости ответственности и восстановление нарушенного права, устранения причин, порождающих правонарушения, перевоспитание

и исправление правонарушителей188. Представляется возможным выделить четыре группы гарантий, обеспечивающих принцип социалистической законности в уголовном судопроизводстве: 1) организационные, 2) процедурные, 3) правообеспечительные, 4) правоохранительные.

Организационные средства закреплены в нормах уголовно-процессуального права, определяющих права и обязанности участников процесса, пределы их осуществления, степень связанности правом деятельности участников процесса в сфере судопроизводства, условия и принцип этой деятельности и др. Процедурные средства обеспечения законности связаны с процессуальной формой (процессуальным порядком), которая создает детально урегулированный, строго обязательный правовой режим производства по уголовным делам189. Правообеспечительные средства находят свое выражение в реализации субъективных прав и обязанностей, стабильности и организованности в работе правоприменительных органов, позитивном отношении к решению стоящих перед уголовным судопроизводством задач. Правоохранительные средства призваны обеспечить законность и обоснованность применения права, его принудительность (меры процессуального принуждения), предотвращение его нарушителя (позитивная ответственность), восстановление в случае нарушения, неотвратимость наказания правонарушителя (негативная ответственность). Предлагаемая классификация средств обеспечения законности в уголовном судопроизводстве конкретизирует значение уголовно-процессуальной ответственности, обусловливает ее неразрывную связь с общими требованиями законности, «вмешательство» в правореализационные процессы и постоянный их контроль.

Неотвратимость ответственности за нарушение закона - необходимое условие социалистической законности, воспитания граждан, должностных лиц в духе подлинного уважения к закону.

Таким образом, социальное назначение ответственности состоит в том, что она выполняет охранительную функцию, являясь мерой восстановления нарушенной законности. Освещение ответственности через категорию «социалистическая законность» помогает уяснить социальное назначение ответственности как средства достижения задач социалистического правосудия. Вне охраны социалистической законности ответственность в уголовном судопроизводстве не обладает самостоятельным значением, так как элементы кары в процессуальной ответственности имеют своей непосредственной целью не столько наказание, сколько устранение обстоятельств, препятствующих решению задач уголовного судопроизводства. На эту взаимосвязь указывал еще В. И. Ленин. В его письме ЦК РКП (4 мая 1918 г.) говорится: «Прошу поставить на порядок дня вопрос об исключении из партии тех ее членов, которые, будучи судьями по делу (2.У.1918) о взяточниках, при доказанной и признанной ими взятке, ограничились приговором на 1/2 года тюрьмы.

Вместо расстрела взяточников выносить такие издевательски слабые и мягкие приговоры есть поступок позорный для коммуниста и революционера. Подобных товарищей надо преследовать судом общественного мнения и исключать из партии....»190.

Социальное и юридическое назначение процессуальной ответственности - в обеспечении высокой организованности социалистического правосудия, осуществлении его на твердых основах законности, исключающих судебно-следственные ошибки. В гарантировании социалистической законности нет иных средств, которые с равноценной силой стимулировали бы поведение участников процесса в тех случаях, когда влияние правового «автоматизма», духовных и иных фактов оказывается недостаточным. При помощи ответственности как раз и возможно все более утверждать и развивать моральные начала поведения участников процесса, а также привычку соблюдать социалистическую законность. Известное положение В. И. Ленина о том, что со временем люди привыкнут к соблюдению элементарных правил поведения, касается в первую очередь сферы запретов определенного вида поведения. Поэтому сохранение ответственности за нарушение установленных законом запретов является условием для постепенного возрастания силы привычки, моральных факторов и их роли в обеспечении социалистической законности.

Укрепление социалистической законности в деятельности следственных и судебных органов неразрывно связано с повышением требований к строжайшему соблюдению этими органами всех предписаний уголовно-процессуального закона, с непримиримостью к малейшим отступлениям от его требований и с возможностью наступления ответственности за грубые нарушения закона. На недопустимость каких-либо нарушений закона настойчиво указывал Верховный Суд СССР в своих решениях. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 18 марта 1963 г. «О строгом соблюдении законов при рассмотрении судами уголовных дел» говорится: «Никакие нарушения законности не могут быть оправдываемы ссылками на то, что это необходимо якобы в целях усиления борьбы с преступностью. Каждое уголовное дело, независимо от характера и тяжести совершенного преступления, служебного и общественного положения обвиняемого, должно разрешаться в точном соответствии с требованиями норм уголовного и процессуального права»191.

Уголовно-процессуальные нормы предписывают участникам уголовного процесса совершение определенных действий или воздержание от них, они наделяют участников конкретными правами и налагают на них определенные обязанности, они устанавливают гарантии прав и ответственность за неисполнение обязанностей. Таким образом, закон сам указывает, как следует охранять законность, обеспечивать соблюдение и исполнение законов, пресекать их нарушение и какие меры следует применять для восстановления законности.

Рассмотрение ответственности в качестве необходимого, социально полезного средства укрепления законности, по сути дела, является исходной основой для характеристики ее социальной ценности. Об этом же свидетельствует тенденция выработки такой системы ответственности, которая в максимальной мере отвечала бы интересам повышения эффективности правовых норм и всего механизма правового регулирования общественных отношений.

Положение о социальной ценности ответственности в уголовном судопроизводстве означает, что ее нужно рассматривать как средство, способное принести значительную пользу в решении задач уголовного судопроизводства, в укреплении законности. А отсюда и саму проблему значения ответственности следует рассматривать не только как необходимость, неизбежность в регулировании общественных отношений, но и как социальное благо, способное в силу своих свойств дать положительный результат в укреплении и расширении правовых гарантий социалистической законности. Это полностью соответствует Конституции СССР, в Преамбуле которой указывается, что политическая система развитого социалистического общества обеспечивает «сочетание реальных прав и свобод граждан с их обязанностями и ответственностью перед обществом».

Значение ответственности как стимулятора развития и укрепления социалистической законности имеет сравнительно постоянную величину. Это наглядно можно проследить во взаимосвязи их развития.

В целях содействия полному и быстрому проведению в жизнь постановления VI Всероссийского съезда Советов «О точном соблюдении законов» Декрет СНК от 30 декабря 1919 г. «Об устранении волокиты» предписал «привлекать к законной ответственности и карать по приговору народных судов всех лиц, виновных как в несоблюдении постановления 6-го Съезда, так и в отговорке незнания его»192. В. И. Ленин придавал большое значение Декрету «Об устранении волокиты, разработанному по его предложению, и считал необходимым переиздание этого Декрета исполкомами Советов на местах. Надо «разъяснить, что будем карать и за незнание и за неприменение этого закона»193, - писал В. И. Ленин Д.И. Курскому.

Одиннадцатая Всероссийская конференция РКП (б) 19-22 декабря 1921 г. подчеркнула, что укрепление законности немыслимо без строгой ответственности органов государства, должностных лиц и граждан за нарушение созданных Советской властью законов защищаемого ею порядка194. Во всех случаях обнаружения нарушений законности В. И. Ленин лично давал распоряжения о немедленном их устранении и привлечении виновных к ответственности195. И при жизни В.И. Ленина, и в последующие годы не состоялось ни одного съезда партии, партийной конференции, на которых не затрагивались бы вопросы

укрепления социалистической законности и усиления ответственности. Особое внимание этому вопросу было уделено историческим XX съездом КПСС, в резолюции которого говорится: «Съезд полностью одобряет осуществленные ЦК КПСС меры по укреплению советской законности, по строгому соблюдению прав граждан, гарантированных Советской Конституцией, и обязывает все партийные и советские органы бдительно стоять на страже законности, решительно и сурово пресекать всякие проявления беззакония, произвола, нарушения социалистического правопорядка»196. Курс КПСС и Советского государства на укрепление законности и правопорядка, борьбу с правонарушениями является принципиальной линией, отражающей потребности общества на всех этапах его развития. В постановлении ЦК КПСС «Об улучшении работы по охране правопорядка и усиления борьбы с правонарушениями»197 отмечается необходимостью улучшить работу органов, ведущих борьбу с преступностью, по раскрытию и расследованию преступлений, охране общественного порядка. А это значит, что необходимо повысить качество расследования и рассмотрения уголовных дел, усилить надзор за законностью в сфере уголовного судопроизводства, реагировать на каждое правонарушение, допущенное участниками процесса, создать обстановку восстановления нарушенной законности и неотвратимости наказания за совершенное правонарушение. Необходимость указанных в партийном решении мероприятий обусловлена тем, как отмечалось в правовой литературе, что среди неправильных приговоров, исправляемых кассационными инстанциями (их оказывается примерно 4 %), около 40 % порождается ошибками предварительного следствия, которые не выявили суды первой инстанции198; органы прокуратуры опротестовывают примерно 25 % незаконных и необоснованных судебных приговоров из 75-90 % приговоров, оказавшихся объектом прокурорского надзора199, основная же часть таких приговоров отменяется по жалобам осужденных и их адвокатов200; кассационные инстанции отменяют 60 % (а в отдельных республиках - 35-40 %) незаконных и необоснованных приговоров, остальные отменяются в надзорном порядке201; по ряду преступлений органам, ведущим борьбу с преступностью, удается обнаружить и привлечь к ответственности в среднем лишь 20-25 % правонарушителей202.

В современных условиях Коммунистическая партия считает нетерпимым тот факт, что «.есть еще отдельные люди, которые не воспитали в себе такого необходимого качества, как сознательное и неукоснительное соблюдение советских законов, правил социалистического общежития. С таким положением партия мириться не может и не станет»203. ХХУ! съезд КПСС указал, что все министерства, ведомства, объединения, предприятия и их руководители должны повысить ответственность за порученное дело и результаты работы, добиться значительного улучшения трудовой дисциплины, порядка и организованности на производстве204. Это указание можно отнести к любому производству, в том числе и судопроизводству. На съезде также отмечено, что «в современных условиях многократно возрастает значение дисциплины, значение личной ответственности. Особенно - ответственности хозяйственных, советских и партийных руководителей»205. XXV! съезд КПСС выдвинул требование улучшить стиль и метод руководства, дал четкие указания о подборе кадров, решениях и их исполнении, контроле исполнения, стиле работы и др.206 В работе правоохранительных органов проблема кадров также является ключевой, ибо от уровня политических, деловых, организаторских качеств, уровня юридической подготовки правоприменителей, их отношения к порученному делу в решающей степени зависят результаты применения правовых норм, состояние законности в отдельных отраслях права и в нашей стране в целом.

Ленинские идеи об ответственности как необходимом социально полезном инструменте укрепления законности в том и состоит, что использование ответственности помогает проведению начал социалистической законности. Ответственность служит задаче укрепления законности, а укрепление законности в социалистическом обществе служит задачам построения коммунизма. В этом высшая социальная ценность юридической ответственности. Объективные законы развития социалистического общества таковы, что применение ответственности приводит к укреплению законности. М. С. Строгович пра-

вильно пишет, что «в условиях социализма и строящегося коммунизма законность всегда сильнее беззакония, законность всегда победит беззаконие, а нарушители законности всегда будут разоблачены и на самих себе испытают силу и непобедимость законности»207. Необходимость неуклонного и постоянного укрепления законности, расширения правовых начал во всех областях жизни требует совершенствования правовых гарантий законности, устранения любых препятствий на пути полнейшего осуществления законности, поднятия уровня юридической защищенности закона.

Исходя из понимания социалистической законности как строгого и неуклонного соблюдения и исполнения советских законов всеми органами государства, учреждениями, организациями, должностными лицами и гражданами208, любое противоправное действие или бездействие, любое поведение, противоречащее закону, есть нарушение социалистической законности и оно недопустимо, какой бы характер не имело и по каким бы мотивам не было совершено. Именно недопустимость любого нарушения закона и обязанность реагирования на нарушение является необходимым условием укрепления законности. Спор о том, можно ли считать нарушением законности незаконное действие должностного лица - представителя органа государства или невыполнение процессуальных обязанностей гражданином, участвующим в уголовном процессе, представляется беспредметным209, так как любое нарушение закона, от кого бы оно не исходило, есть нарушение законности. Для того чтобы уголовное судопроизводство могло выполнить свои задачи, необходимо, чтобы законы соблюдались и исполнялись всеми его участниками неукоснительно, чтобы все предписания и требования уголовно-процессуальных норм поручили реализацию, чтобы не допускались отступления от законов.

Нарушение законности участниками уголовного судопроизводства выражается в невыполнении лицом, участвующим в процессе, своих обязанностей или в нарушении установленных законом запретов (нарушать порядок судебного заседания и т.д.). Эти процессуальные нарушения устраняются следователем, прокурором, судом в ходе расследования или судебного разбирательства. За нарушение закона несет ответственность лицо, непосредственно его совершившее (в виде штрафа, общественного воздействия, отторжения залоговой массы в доход государства и т.д.).

Невыполнение и неправильное выполнение полномочий органами государства и должностными лицами представляет исключительную опасность для государства и граждан. Поэтому совершенно справедливо к грубейшим и опаснейшим нарушениям законности относятся: преступные злоупотребления судей, прокуроров, следователей, направленные на привлечение к уголовной ответственности невиновных или освобождение от уголовной ответственности заведомо виновных; применение запрещенных законом методов следствия и судебного разбирательства; преднамеренное нарушение прав граждан, вызванное личными интересами должностных лиц; фальсификация доказательств и др. Особая опасность состоит в том, что незаконные акты об аресте, о привлечении в качестве обвиняемого, незаконные постановления о прекращении дела и обвинительные заключения подкрепляются ссылками на закон. Неправосудный приговор не только подкрепляется ссылками на уголовный и уголовно-процессуальный законы, но и выносится от имени государства, тем самым подрывая его престиж. В. И. Ленин предостерегал от формального понимания закона, которое не способно распознать его жизненность и закономерность с точки зрения исторической перспективы. В своей речи на I съезде землевладельческих коммун 4 декабря 1919 г. В. И. Ленин говорил: «.всякий закон можно обойти, даже под видом его исполнения. И закон .при недобросовестном его применении, может превратиться в совершеннейшую игрушку и достичь совсем противоположных результатов»210.

С точки зрения социалистической законности недопустимо любое нарушение закона, кем бы оно ни было совершено - должностным лицом государственного аппарата, наделенным властными полномочиями, или другим участником процесса. В социалистическом государстве все одинаково подчинены требованиям соблюдения законов, и повышенная ответственность должностных лиц за соблюдение и исполнение законов обусловлена именно возложенными на них властными полномочиями по охране законности в государ-

стве. В этом плане приобретает особое значение ст. 4 Конституции СССР, устанавливающая, что все государственные органы и должностные лица, все общественные организации обязаны строго соблюдать Конституцию СССР и другие советские законы, оберегать права и законные интересы граждан. Такая же обязанность возлагается и на всех советских граждан (ст. 59 Конституции СССР). Статья 65 Конституции возлагает на граждан обязанность всемерно содействовать охране общественного порядка. В приведенных нормах призвано и закреплено научно обоснованное положение о том, что Советское государство является государством строжайшей социалистической законности. Указанные положения Основного Закона призваны укрепить юридическую обеспеченность социалистической законности, способствовать дальнейшему развитию всей системы правовых гарантий законности в действующем законодательстве, улучшить практику их применения. Ожидаемый результат искоренения всяких правонарушений в сфере уголовного судопроизводства в сфере уголовного судопроизводства ставит задачу познания и учета тех социально-правовых явлений, которые детерминируют процесс и результаты деятельности правоприменительных органов. Совершенствование деятельности правоприменительных органов как необходимое условие укрепления режима социалистической законности в основном сводится к проблеме о причинах и условиях совершения правоприменительных ошибок и их искоренении из практики судебно-следственных органов. В литературе этот вопрос получил определенное освещение211. Так, И. Л. Петрухин выделяет три группы причин судебных ошибок и соответственно три ступени их познания: 1) причины ошибок, связанные с нарушением требований материального и процессуального права на уровне принципов и конкретных норм; 2) причины ошибок, заключающиеся в общих условиях осуществления правосудия на уровне подготовки судей, особенностей их правосознания и нравственных качеств, условий жизни и трудовой деятельности, организации судебной системы и т.д.; 3) причины, коренящиеся в состоянии общих видов гарантий законности: экономических, идеологических, политических, юридических212. Н. Н. Вопленко вносит модернизацию в эту систему, более четко разделяя причины, которые вызывают ошибки (внутренние), и обстоятельства, благоприятствующие их возникновению (внешние причины ошибок правоприменения). Суммарно он дает следующий их перечень: 1) неясность, противоречивость законодательства; 2) отсутствие стабильной юридической практики; 3) недостаточность юридических знаний правоприменителя; 4) противодействие заинтересованных лиц; 5) неблагоприятные условия деятельности; 6) недостатки в подборе и расстановке кадров; 7) односторонность и неполнота доказательств; 8) сложность процессуальных требований к совершению отдельных юридических действий; 9) большая служебная загруженность; 10) отсутствие специализации в работе213.

Даже чисто умозрительный анализ изложенных систем приводит нас к выводу, что существуют всего две причины судебно-следственных ошибок: 1) определенное несовершенство уголовно-процессуального законодательства и 2) безответственное отношение к своим правовым обязанностям правоприменителей. Представляется, что именно в этих двух направлениях (правосозидательном и правоприменительном) следует искать пути устранения судебно-следственных ошибок и правонарушений в уголовном судопроизводстве. Уместно привести мнение лауреата Нобелевской премии выдающегося английского ученого С. Хиншелвуда, высказанное в другой области науки, но подходящее и для данной ситуации: «Защитой ложного количественного подхода не может служить и тот факт, что мы часто не знаем лучшего решения проблемы. Замена трудных качественных суждений неадекватными механическими данными не является рационализацией или проявлением эффективности или же беспристрастностью и объективностью, а просто представляет собой весьма печальное отсутствие ответственности»214.

Правосозидательная работа по приведению законодательства в соответствие с Конституцией СССР ведется успешно. Верховный Совет СССР принял Законы о Верховном Суде СССР, Прокуратуре СССР и Адвокатуре в СССР, законы об утверждении указов Президиума Верховного Совета СССР «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» от 13 августа 1981 г., «О возмещении ущер-

ба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» от 18 мая 1981 г.; Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 8 августа 1983 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» («Ведомости Верховного Совета РСФСР», 1983, № 32, ст. 1153). Нормы Конституции СССР, как и принятые в ее развитие общесоюзные и республиканские законы, закрепляют ответственность в смысле долга, ответственного поведения и фиксируют возможность применения мер воздействия в случае процессуального нарушения. Оценивая всю систему мер, охраняющих законность в уголовном судопроизводстве, следует отметить ее несомненные положительные свойства, но нельзя не видеть и ее недостатков. Развитие и совершенствование республиканского законодательства должно идти также по пути четкого закрепления ответственности в ее позитивном содержании. Путей такого закрепления много, среди них наибольшее значение могли бы иметь: увеличение количества запретов, новая редакция отдельных статей, например: «Производство по уголовным делам осуществляется в строгом соответствии с уголовно-процессуальным законом, оно не должно быть связано с использованием научно несостоятельных методов и средств доказывания либо влечь за собой нарушение норм коммунистической морали. При производстве по уголовным делам недопустимо применение насилия, угроз, унижения чести и достоинства участвующих в них лиц и окружающих, а также создание опасности для их жизни и здоровья.

Результаты следственных действий, при производстве которых были нарушены требования, содержащиеся в части первой настоящей статьи, не имеют доказательственного значения. Лица, виновные в указанных нарушениях, привлекаются к ответственности в установленном законом порядке»215.

Представляется необходимым и установление новых, ранее неизвестных судопроизводству, мер ответственности негативного содержания в виде обсуждения, письменного порицания действий (кроме представлений прокурора, частных определений суда) определенных участников процесса; штрафов, налагаемых на следователей, судей в разумных пределах и т. д.

По нашему мнению, в УПК должна быть статья, формулирующая как принцип уголовного процесса положение: «Каждый участник уголовного судопроизводства, в действиях (бездействии) которого установлены признаки нарушения требований уголовно-процессуального закона, подлежит ответственности». При построении системы мер процессуальной ответственности за правонарушения следует учитывать, что каждая такая мера должна быть сопряжена с тем или иным принудительным элементом воздействия на личность правонарушителя, ее права, имущественные или иные интересы. Совершенствование системы мер борьбы с процессуальными правонарушениями приведет к совершенствованию деятельности правоприменительных органов - необходимому условию дальнейшего укрепления режима социалистической законности в уголовном судопроизводстве.

Взаимосвязь законности и ответственности определяет целевое назначение ответственности, которое можно расчленить на три вида: 1) предупреждение нарушений закона; 2) воздействие на лиц, допустивших нарушение уголовно-процессуального закона; 3) восстановление нарушенной законности.

Целям предупреждения нарушений закона служит позитивная ответственность, лежащая в основе всех установленных уголовно-процессуальным законом запретов. Например, запрета допускать привлечение к уголовной ответственности, применять меры принуждения, предавать суду, признавать гражданина виновным в совершении преступления не иначе, как при наличии установленных законом для каждого из таких решений оснований и с соблюдением порядка, определенного в законе. Этому же служит запрет, относящийся к участникам уголовного процесса, допускать поведение, противоречащее интересам социалистического правосудия.

Ответственность способствует более интенсивному внедрению добровольности в соблюдении предписаний закона и тем самым подготавливает постепенную замену норм права правилами коммунистического общежития. О прочности внедрения идеи социали-

стической законности в сознание субъекта во многом свидетельствуют мотивы соблюдения велений закона, так сама добровольность их исполнения может быть двоякого рода. В одном случае добровольное исполнение имеет место потому, что нормативное предписание соответствует сознанию и воле субъекта. В другом - выбор действий субъекта определяется тем, что на соответствующее поведение его толкает наличие правовой ответственности. Если вместо боязни негативных последствий как результата невыполнения закона поведение личности вызывается сознательным отношением к законности, внутренней потребностью уважать закон и установленный им порядок судопроизводства, то это свидетельствует о глубоком укоренении позитивной ответственности в правосознании.

К средствам, обеспечивающим воздействие на участников процесса, допустивших нарушение закона относятся штрафы (ст. ст. 94, 263, 323 УПК РСФСР), отторжение залоговой массы (ст. 99 УПК РСФСР), лишение прав при нарушении порядка судебного заседания (ст. 263 УПК РСФСР). К средствам воздействия на должностных лиц, допустивших нарушения процессуального закона, относятся: право прокурора изъять дело у следователя, отстранить следователя от дальнейшего ведения следствия; право суда возвратить дело для дополнительного расследования; право суда вынести частное определение в связи с допущенными нарушениями закона при предварительном расследовании дела либо в суде.

Для достижения цели восстановления нарушенной законности служит обязанность прокурора отменять незаконные и необоснованные постановления органов дознания и предварительного следствия, приносить протесты на незаконные и необоснованные приговоры, решения, определения, постановления судебных органов; обязанность вышестоящих судов изменять и отменять незаконные и необоснованные решения нижестоящих судебных инстанций и т.д.

Обязанность судов реагировать на случаи нарушения законов в ходе дознания и предварительного следствия неоднократно подчеркивал Пленум Верховного Суда СССР216. При этом судебная практика ориентирует суды не только на восстановление нарушенной законности, но и на их обязанность ставить вопрос об ответственности виновных в этом лиц217.

Анализ уголовно-процессуального права приводит к выводу, что оно содержит средства, соответствующие целям укрепления социалистической законности в уголовном судопроизводстве. И этими средствами являются не только меры уголовной, гражданской, административной и т.д. ответственности, но и меры собственной уголовно-процессуальной ответственности.

§ 3. Процессуальная ответственность как необходимое условие эффективности применения уголовно-процессуальных норм

Устанавливая определенные правовые средства регулирования поведения участников судопроизводства, законодатель преследует и определенную общественно полезную цель - получить максимально положительные результаты в регулируемой области общественных отношений. Для этого он снабжает правовую норму возможностями обеспечить достижение намеченной цели. Прогнозирование возможностей принимаемых законов - это одно из важнейших требований законодательной деятельности и такими возможностями должна обладать всякая правовая норма. Отсюда эффективность правового установления есть внутренняя сила, качественный компонент самой нормы, закладываемый в нее еще в процессе разработки закона218.

В литературе существует ряд точек зрения относительно понятия эффективности правовых явлений. В одних работах под эффективностью подразумевается обоснованность, целесообразность норм права, в других - степень реализованности необходимой правовой возможности, в третьих - отношение между фактически достигнутым результатом и той целью, для достижения которой были приняты эти нормы права, в четвертых - практическая осуществимость целей правовых норм, в пятых - максимальное использование всех закрепленных в праве средств и способов для полного достижения правовых целей в юридической практике219.

Объединяет эти взгляды определение эффективности через результаты, через изменения общественных отношений, вызванные реализацией правовых норм. Таким образом, эффективность права фактически подменяется другим понятием - эффективностью правоприменения.

Возражая против смешения эффективности права с эффективностью правоприменительной деятельности, Т. Г. Морщакова и И. Л. Петрухин правильно замечают, что «сами по себе эффективные нормы могут применяться неэффективно»220. Например, УПК союзных республик обязывают прокурора, следователя, органы дознания и судью принимать заявления и сообщения о любом совершенном или подготовляемом преступлении, независимо от того, кому подследственно или подсудно уголовное дело об этом преступлении. Закон предусматривает ограниченный срок для принятия решения по заявлению или сообщению о преступлении и устанавливает правовую форму выражения этого решения. Вместе с тем все большую озабоченность вызывают случаи сокрытия преступлений от учета, непринятия заявлений о преступлениях, несвоевременное возбуждение уголовных дел и т.п. нарушения процессуальных норм, причем лицами, достаточно ясно понимающими их требования221. Недостаточная эффективность деятельности компетентных органов по раскрытию преступлений вряд ли существенно зависит от каких-либо дефектов процессуальных норм, регулирующих именно порядок возбуждения дел. Закон ближайшим образом связан с социальной деятельностью и как результат правотворчества, и как программа правоприменения. Поэтому есть все основания считать, что наряду с эффективностью правоприменения существует и эффективность закона, правовой нормы.

Рассматривая вопрос об эффективности уголовно-процессуального права, А. Д. Бойков правильно пишет: «К условиям эффективности уголовно-процессуального права относятся: соответствие норм целям судопроизводства и принципам уголовного процесса, отражающим как правовую идеологию, так и нравственные представления общества; обеспеченность норм гарантиями их реального исполнения; реальная исполнимость правовых предписаний; непротиворечивость отдельных норм и всей системы процессуального за-конодательства»222. Эти правильные суждения требуют, однако, уточнения. Соответствие принципам и целям права и нравственности, гарантированность и исполнимость, непротиворечивость - это неотъемлемые свойства права, без которых эффективность права не может существовать. Однако потенциальные возможности правовых норм органически связаны со способностями лица, применяющего эти нормы, поскольку они без человеческих усилий, сами по себе не могут обеспечить желаемого результата. Причем даже самые эффективные нормы не способны компенсировать дефекты, допускаемые правоприменителем, как это видно из приведенного выше примера.

Юридическая защищенность процессуального закона является одним из показателей его эффективности. Поэтому, не возражая против высказанных в литературе предложений об изменении критериев оценки деятельности органов внутренних дел, следственного аппарата прокуратуры, о совершенствовании ведомственных правил учета преступлений и т.д., мы полагаем, что большего результата в устранении грубейших нарушений законов в уголовном судопроизводстве можно достичь повышением уровня защищенности самого института возбуждения уголовных дел, т.е. установлением уголовно-процессуальной ответственности для должностных лиц, которые занимаются сокрытием преступлений, а преступники в связи с этим избегают уголовной ответственности.

Уголовно-процессуальная ответственность представляет собой самостоятельное правовое образование, отдельный институт в системе советского уголовно-процессуального права. И как часть целого понятие его эффективности должно отражать прежде всего то, что содержится в общем. «Часть должна сообразовываться с целым, а не наоборот», - указывал В. И. Ленин223. «Отдельное не существует, - писал он, - иначе как в той связи, которая ведет к общему. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее.»224. Это ленинское методологическое правило свидетельствует о необходимости раскрытия понятия эффективности уголовно-процессуальной ответственности исходя из общего понятия эффективности правовых явлений.

Проблема эффективности правовых установлений при любом подходе предполагает соотнесение их целей и результатов действия. В уголовно-процессуальной теории различаются цели общие, конечные, более отдаленные и ближайшие, локальные, непосредственные225. Не вдаваясь в детали этого вопроса, укажем лишь, что объектом нашего изучения являются непосредственные цели уголовно-процессуальной ответственности, к которым, как ранее указывалось, относится: 1) предупреждение нарушений закона; 2) воздействие на лиц, допустивших нарушение уголовно-процессуального закона; 3) восстановление нарушенной законности. Правильное определение целей процессуальной ответственности, размежевание их с целями других институтов уголовно-процессуального права - важное условие установления и обеспечения эффективности действия данного правового образования. Вполне справедливо в литературе делается вывод о том, что «для изучения эффективности процессуальных норм необходимо вычленить непосредственные цели, на достижение которых они ориентированы»226. Неверное определение содержания этих целей не позволяет с достаточной честностью определить возможности данного института, так как снимает с него часть той нагрузки, которую он несет в силу прямого указания закона или необоснованно усиливает ее.

Более широкие (общие), перспективные цели процессуальной ответственности выражаются в содействии успешному выполнению задач уголовного судопроизводства. Но этим целям служит не только процессуальная ответственность, а весь уголовный процесс, все его институты и нормы. Каждый из них несет определенную, присущую только ему нагрузку. Иными словами, в осуществлении социалистического правосудия и обеспечения эффективности всего уголовно-процессуального права участвуют множество правовых образований, обладающих автономностью функционирования. В силу этого, в зависимости от реализации своих непосредственных целей, а через их достижение - и общих целей уголовного судопроизводства, эффективность уголовно-процессуальной ответственности необходимо понимать двояко: 1) как эффективность норм уголовно-процессуального права, предусматривающих эту ответственность и ее применение, и 2) как средство обеспечения эффективности уголовно-процессуальных норм (иных правовых образований).

Эффективность процессуальной нормы зависит не только от ее собственного содержания и внутренней структуры, но и от того, каков уровень ее защищенности от нарушений процессуальными средствами, т.е. мерами ответственности. Уголовно-процессуальная ответственность служит повышению эффективности закона. Связь этих понятий выражается в прямой зависимости: с повышением уровня защищенности уголовно-процессуального закона средствами процессуальной ответственности растет эффективность системы закона.

Каждая норма как элемент системы права представляет относительно обособленную конструкцию с собственной целью и собственным назначением. От формы и содержания отдельных норм, от их места в структуре правового института зависит эффективность данного института и отрасли права в целом227.

Таким образом, уголовно-процессуальная ответственность содержит вполне определенный круг целей, которые обладают свойством стимулировать и направлять практическую деятельность в сфере судопроизводства. Эти цели имеют существенное значение как для правоприменительных органов, обеспечивающих беспрепятственное функционирование уголовного судопроизводства, так и для лиц, которые подвергаются процессуальной ответственности. С одной стороны, в них выражен тот образ поведения, с которым должен сообразовывать свое поведение участник судопроизводства; с другой - дается установка правоприменительным органам, в каких пределах и направлениях они должны действовать, чтобы обеспечить соответствующее интересам правосудия поведение субъекта. Иными словами, цель не только ориентирует на конкретные результаты, но и указывает путь своего перехода в реальность и определяет, с помощью каких средств результаты должны достигаться. Цели становятся реальностью благодаря своим средствам. Многообразие средств - надежная гарантия того, что цели реально осуществимы. Говоря словами В.И. Ленина, «разнообразие здесь есть ручательство жизненности, порука успеха в достижении общей единой цели.»228.

Взаимосвязь целей и результатов деятельности обусловливает тесную связь эффективности правовых норм с проблемой правового регулирования общественных отношений, их элементов: 1) лиц, признаваемых субъектами права; 2) правил поведения (права и обязанности); 3) характера ответственности за их нарушения; 4) юридических фактов, влекущих процессуальные последствия. В рассматриваемой зависимости эффективности правовых норм от правового регулирования на первый план выступает конкретное содержание уголовно-процессуальных норм - указание на должное, запрещенное или дозволенное поведение и средства регулирования персонифицированного субъекта: 1) предоставления права самостоятельного выбора поведения, соответствующего социалистического правосудия (т.е. государственным и общественным интересам); 2) предоставление права требовать определенного варианта поведения от участников процесса; 3) возложение обязанности совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения определенного рода действий; 4) принудительное обеспечение нормативных требований. Сочетание прав, обязанностей, запретов и процессуальных средств их обеспечения образуют механизм уголовно-процессуального регулирования тех общественных отношений, которые складываются в процессе возбуждения, расследования, рассмотрения и разрешения уголовных дел.

Основным из них является предоставление права самостоятельного выбора поведения участников процесса, соответствующего интересам правосудия. Предоставление права - это установленная законом мера возможного поведения, сердцевиной которого являются субъективные права личности229, с возможностью осуществления которых связано субъективное свойство ответственности, осознание и правильное понимание субъектов возложенных на него законом обязанностей, добровольное и добросовестное их исполнение.

Предоставленная субъекту возможность выбора варианта поведения выражается в процессуальном законе в словах «может», «вправе», и в перечислении условий, при которых этот вариант имеет место. Возможность выбора определяется тем, что условия принятия решения в гипотезе правовой нормы не указаны в точных признаках или исчерпывающих перечнях, а выражены в формуле «в случаях необходимости», «по усмотрению». Действовать и принимать решения в зависимости от конкретных обстоятельств или сложившейся ситуации понимается как специфический вид правоприменительной деятельности, сущность которой заключается в предоставлении права суду, прокурору, следователю лицу, производящему дознание, самостоятельно находить наиболее оптимальное решение вопроса, исходя из задач, целей, принципов процесса, конкретных обстоятельств дела и норм нравственности230.

Предоставление права выбора действия (решения) после оценки ситуации усматривается из контекста норм, регулирующих применение мер пресечения (ст. 89 УПК РСФСР), производство обыска, выемки (ст. ст. 167, 168 УПК РСФСР), задержания (ст. 122 УПК РСФСР), применение мер в отношении нарушителей порядка судебного заседания (ст. 263 УПК РСФСР), помещение обвиняемого или подозреваемого в медицинское учреждение (ст. 188 УПК РСФСР), получение образцов для сравнительного исследования (ст. 186 УПК РСФСР), применение мер в случаях неявки прокурора, общественного обвинителя, защитника, общественного защитника в судебное заседание (ст. 251 УПК РСФСР) и многие другие. Уголовно-процессуальное законодательство предусматривает возможность выбора варианта поведения не только должностных лиц, представителей государственных органов, осуществляющих властные полномочия, но и других участников судопроизводства. Например, лицо, понесшее материальный ущерб от преступления, вправе предъявить к обвиняемому или к лицам, несущим материальную ответственность за действия обвиняемого, гражданский иск. Решение вопроса о предъявлении иска предоставлено потерпевшему (гражданскому истцу). Однако, решив предъявить гражданский иск, указанное лицо обязано действовать в рамках предписанного законом поведения, методами и средствами, точно регламентированными нормами уголовно-процессуального права.

Второе средство регулирования поведения участников уголовного судопроизводства -предоставление права требовать определенного варианта поведения - связано с правовой активностью участников процесса, которая выражается в таких формах, как исполнение

возложенных юридических обязанностей, использование предоставленных прав. Правовую активность участников судопроизводства можно рассматривать как сознательное осуществление предоставленных им прав и возложенных на них обязанностей в соответствии с целями правового регулирования.

Активная, обязательная сторона уголовно-процессуальных отношений выражена законодателем в правовых нормах, имеющих общий, принципиальный характер (ст. ст. 2, 3, 4, 20, 21, 22 и др. УПК РСФСР). Другие нормы устанавливают право требовать выполнения определенных действий и меру власти должностных лиц между собой и по отношению к иным участникам судопроизводства. Примером может служить ст. 211 УПК РСФСР, предусматривающая право прокурора самому действовать и требовать определенного поведения от следователей и лиц, производящих дознание, а ч. 2 ст. 211 УПК определяет пределы вмешательства и власти прокурора по отношению к указанным должностным лицам. Показательна в этом смысле ст. 50 УПК РСФСР, часть вторая которой устанавливает, что отказ от защитника в случаях, предусмотренных пунктами 2, 3, 4 и 5 УПК, не обязателен для суда и соответственно для следователя и прокурора. Удовлетворение ходатайства об отказе от защитника в указанных случаях является существенным нарушением уголовно-процессуального закона и согласно ст.345 УПК приведет к отмене приговора.

Анализ ст. 50 УПК РСФСР показывает, что в ней заключена модель ответственного поведения должностных лиц, поскольку содержится указание на то, как нужно поступить в определенной ситуации, а в ст. 345 УПК имеется указание на отрицательные последствия, если требования ст. 50 УПК будут нарушены. Заключенная в ст. 345 УПК угроза отрицательными последствиями за несоблюдение требований ст. 50 УПК имеет самостоятельное значение для воспитания позитивной ответственности у судей, прокурора, следователей. Ее реальное осуществление в виде отмены приговора, содержит своей целью восстановление требований ст. 50 УПК, исправление ущербного правосознания должностных лиц и способствование последовательному проявлению их позитивной ответственности. В представленной схеме прослеживается механизм влияния правовых средств, заключенных в правовых нормах на уголовно-процессуальные отношения и поведение участников процесса при активном функционировании процессуальной ответственности.

Третьим элементом механизма уголовно-процессуального регулирования выступает юридическая обязанность, наиболее острой частью которой является запрет.

Обязанность - понятие широкое, включающее в себя и добровольное принятие, исполнение предписаний закона и принудительное его обеспечение. Характерной чертой этого средства правового воздействия является то, что оно не оставляет адресату возможности выбора поведения, а возлагает на него определенные обязанности. Во избежание наступления неблагоприятных последствий обязанность должна быть выполнена независимо от воли и желания субъекта, которому она адресована.

При трактовке этого положения, однако, неправильно было бы отождествлять принудительность с обязательностью. Обеспеченность принуждением - это не само принуждение, которое вступает в действие в определенных случаях, если обязанности добровольно не выполняются и тем самым нарушаются нормы уголовно-процессуального права. Обвиняемый или свидетель, например, могут быть подвергнуты приводу только в случае, если они не являются по вызову соответствующих органов добровольно, удаление подсудимого из зала судебного заседания, если, несмотря на сделанное предупреждение, он продолжает нарушать порядок судебного заседания и т.д.

Движущей силой в правовой основе уголовного судопроизводства выступает обязанность суда, прокурора, следователя и органа дознания укреплять социалистическую законность и правопорядок в стране. Указанная обязанность определяет правовой статус государственных органов и должностных лиц, осуществляющих уголовно-процессуальную деятельность, вводит их в ответственное состояние и исходные юридические позиции, из которых вытекает: обязанность суда, прокурора, следователя и органа дознания своевременно возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления и принять все предусмотренные законом меры к достижению целей социалистического

правосудия (ст. 3 УПК РСФСР), не допускать привлечения в качестве обвиняемого иначе как на основаниях и в порядке, установленных законом (ст. 4 УПК РСФСР), обязанностей прокурора немедленно освободить незаконно лишенного свободы или содержащегося под стражей свыше срока, предусмотренного законом или судебным приговором (ст. 11 УПК РСФСР), и т.д. Одним из основных оценочных показателей эффективности здесь выступает отсутствие или количественный уровень допускаемых нарушений уголовно-процессуального законодательства. «.Преступления, взятые в большом масштабе, - подчеркивал К. Маркс, - обнаруживают, по своему числу и по своей классификации, такую же закономерность, как явления природы.»231. Эту мысль можно распространить и на правонарушения в сфере уголовного судопроизводства, причины которых еще мало изучены, и поэтому указанная закономерность только нащупывается. В силу низкого уровня знаний о причинах допускаемых нарушений нужно трезво оценивать степень достоверности прогнозов и объективности в оценке эффективности уголовно-процессуальных норм.

Использование запретов в уголовно-процессуальном регулировании усиливает воздействие определенного рода процессуальных норм. Так, при наличии ст. ст. 143 и 144 УПК РСФСР, определяющих основания и порядок привлечения лица в качестве обвиняемого, уголовно-процессуальное законодательство содержит нормы, запрещающие: привлекать в качестве обвиняемого иначе как на основании и в порядке, установленных в законе (ст. 4 УПК), подвергать уголовному наказанию иначе как по приговору суда (ст. 13 УПК), перелагать обязанность доказывания на обвиняемого, домогаться его показаний путем насилия, угроз и иных незаконных мер (ст. 20 УПК) и др. Подобного рода запреты акцентируют внимание на ценностях, находящихся под особой защитой государства.

Однако уголовно-процессуальное законодательство адресует запреты не только органам и должностным лицам, осуществляющим властные полномочия, но и иным участникам судопроизводства. Закон запрещает обвиняемому (подозреваемому) препятствовать установлению истины по делу, скрываться от следственно-судебных органов, заниматься преступной деятельностью и уклоняться от исполнения приговора (ст. 89 УПК), от явки к следователю без уважительных причин (ст. 147 УПК), свидетелю и потерпевшему - уклоняться от явки по вызовам, отказываться от дачи показаний и давать ложные показания (ст. ст. 158, 73, 75 УПК) и многие другие.

Нарушение указанных запретов, неисполнение возложенных процессуальным законом обязанностей вызывает ответную реакцию, применение принудительного обеспечения требований норм права в виде процессуального принуждения, процессуальной ответственности и процессуальных санкций.

Таким образом, цели, обладая двигательной силой, сами собой не реализуются, а воплощаются в жизнь благодаря активной деятельности субъектов. В обслуживании целей участвуют средства, формы, способы и условия их осуществления. Именно с их помощью цели соединяются с намеченным результатом. Следовательно, эффективность уголовно-процессуальной ответственности нужно понимать не просто как ее способность обеспечить достижение собственных непосредственных целей, а как способность комплекса элементов, входящих в ее систему, содействовать достижению целей всей отрасли уголовно-процессуального права. Каков же вклад уголовно-процессуальной ответственности в эффективность отрасли уголовно-процессуального права и каковы возможности повышения этого вклада?

В нормах уголовно-процессуального права регламентировано поведение участников уголовного судопроизводства. Но одно лишь существование уголовно-процессуальных норм еще не означает достижения необходимого результата. Издание закона - лишь начало дела, главное - деловое практическое его осуществление, как считал В. И. Ленин232. Подчеркивая эту мысль, Л. И. Брежнев говорил: «.Мало выработать хороший закон, мало его принять. Закон живет, действует лишь тогда, когда он исполняется»233. Стало быть, для претворения в жизнь идей законодателя нужна эффективная, хорошо организованная деятельность правоприменителя, необходимо добровольное и добросовестное соблюдение требований закона. Если пользоваться установившейся методикой определения эффектив-

ности, то единственное средство повысить ее - усилить ответственность лиц, нарушающих запрет. Но одна эта мера не позволит решить проблему повышения действенности уголовно-процессуального законодательства, так как она направлена на борьбу с негативным конечным результатом и не устраняет причину его возникновения. Поэтому более перспективным представляется создание системы позитивного стимулирования как поощрения за определенную заслугу, т.е. поступок, превосходящий обычные требования и выражающий ответственное отношение к своему долгу. О возможности и необходимости вынесения поощрительных частных определений писали в юридической литературе234; об этом же имеется указание Пленума Верховного Суда СССР235. В литературе высказано и сожаление по поводу того, что на практике понятие частного определения «необоснованно расширяют подчас путем включения положительной деятельности лиц.»236. Вынесение поощрительных частных определений судом никак нельзя назвать необоснованной деятельностью, ибо ст. 57 Основ в новой редакции позволяет суду реагировать частным определением не только на нарушения закона, но «и в других случаях, если [суд] признает это необходимым». Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 8 августа 1983 г. («Ведомости Верховного Совета РСФСР», 1983, № 32, ст. 1153) УПК РСФСР дополнен ст. 212 следующего содержания: «Суд может частным определением (постановлением) довести до сведения соответствующего предприятия, учреждения или организации о проявленных гражданином высокой сознательности, мужестве при выполнении общественного долга, содействовавших пресечению или раскрытию преступления» (ч. 5).

Потребности общественного развития в усилении именно позитивной ответственности во всех сферах жизни нашего общества вызывают необходимость не только вынесения поощрительных частных определений, но и установления и иных мер поощрения в уголовном судопроизводстве.

В теории управления существует общий закон, заключающийся в том, что мощность положительных стимулов должна превышать мощность антистимулов237. При нарушении данного закона желаемый результат практически недостижим. В связи с этим несомненный интерес для теории правового (в том числе уголовно-процессуального) реагирования представляет изучение методов повышения мощности положительных стимулов, если под ними понимать правовые нормы, устанавливающие различные льготы, преимущества, поощрения.

Позитивный способ достижения эффективности действия уголовно-процессуальной нормы тесно связан с уровнем правосознания, развитостью навыков правового поведения, повышением правовой и общей культуры должностных лиц и граждан, реализующих правовые предписания; организационным и материально-техническим обеспечением права. По этому поводу на страницах журнала «Коммунист» приводились следующие статистические показатели: при изучении причин нарушений законодательства, допускаемых народными судьями, выяснилось, что количество этих нарушений прямо связано с объемом служебной нагрузки судей. Если в группе судей, рассматривающих 7-10 дел в месяц, на одного судью приходилось в среднем 1,04 отмененных и 1,74 измененных приговоров в год, то при нагрузке в 20 и более дел эти цифры возрастали соответственно до 2,31 и 12,96238. Эти цифры показывают, что многие из недостатков в правоприменительной деятельности можно предупредить и тем самым повысить уровень эффективности правовой нормы посредством улучшения организации труда, рационального использования рабочего времени, усиления материальной и моральной заинтересованности в работе.

В правоохранительной деятельности эталон эффективности определяется решениями партии и правительства. Так, XXV! съезд КПСС предъявил к работникам органов прокуратуры, следствия, дознания, суда высокие требования в плане повышения их профессиональной подготовки и личных качеств. «Профессиональные знания работников этих органов должны сочетаться с гражданским мужеством, неподкупностью и справедливостью. Только такие люди могут достойно выполнять возложенные на них серьезные обязанности. Советский народ вправе требовать, чтобы их работа была максимально эффективной, чтобы каждое преступление должным образом расследовалось и виновные несли заслуженное

наказание»239. Установленные этими документами показатели эффективности должны непременно учитываться в правоприменительной деятельности, чтобы изжить факты как необоснованного осуждения граждан, так и оправдания лиц, совершивших преступле-ния240, недостаточно квалифицированного и своевременного проведения следственных действий, низкого качества расследования и т.д.241

Эффективность негативной уголовно-процессуальной ответственности в системе правового регулирования определяется тем вкладом, который она вносит, обеспечивая восстановление нарушенных прав, устранение последствий правонарушений и исправляя ущербность правосознания субъектов уголовного судопроизводства, допустивших указанные правонарушения. Однако для внесения этого вклада в механизм уголовного-процессуального регулирования сама ответственность как самостоятельное правовое образование должна быть достаточно эффективной, т.е. она должна обладать нормативной определенностью, обеспечиваться высоким уровнем правоприменительной деятельности, предусматривать многообразие мер (средств), гарантирующих ее целевое назначение, и т.д.

Под углом зрения выяснения эффективности уголовно-процессуальной ответственности нужно анализировать все нормы, составляющие в своей совокупности институт процессуальной ответственности, и все элементы, образующие процесс ее применения. Эффективность каждого из них есть способность выполнять свои функции внутри системы. Синтезируясь для достижения целей, способности частей дают эффективность всей системе уголовно-процессуальной ответственности. И если при этом в свойстве какого-то звена имеется недостаток, другие звенья не могут его возместить, наоборот, он отрицательно влияет на них и это сказывается на эффективности всей системы. «До тех пор пока все части системы не будут согласованы, - отмечает С. Янг, - общие результаты окажутся неполноценными, даже если отдельные части системы управления эффективны»242.

По общему правилу нормы права имеют ступенчатые цели, которые сами формируются в виде приближения к какому-то отдаленному результату (сокращение преступности, ее ликвидации и т.д.). В этих условиях эффективность действия правовых норм приобретает самые различные степени (уровни)243. Эффективными следует признать все те нормы, которые в любой, даже самой незначительной степени, обеспечивают приближение хотя бы одной социальной цели. Это, разумеется, вовсе не означает, что мы должны мириться с низкой степенью эффективности правовых норм. Повышение степени эффективности должно осуществляться в процессе совершенствования законодательства и практики его применения.

Исходя из изложенного, следует признать, что уголовно-процессуальная ответственность (позитивная и негативная) эффективна, поскольку: а) она соответствует потребностям уголовно-процессуального регулирования; б) обеспечивает наряду с другими средствами эффективность уголовно-процессуального законодательства и практики его применения; в) обеспечивает регулятивное и охранительное воздействие на общественные отношения, возникающие в уголовном судопроизводстве. Вместе с тем если сравнить уровень правоприменительной деятельности с высокими требованиями, которые закреплены в Конституции СССР и действующем на ее основе законодательстве, то надо признать, что практика применения законов пока что от них отстает. Еще немало случаев вынесения неправильных решений, нарушающих действующее законодательство244. В действующем законодательстве, регулирующем институт уголовно-процессуальной ответственности, существуют пробелы, преодоление которых возможно и целесообразно. Например, в законе нет указаний на средства, принудительно обеспечивающие освидетельствование и отобрание образцов для сравнительного исследования при невыполнении свидетелем этих процессуальных обязанностей. В связи с этим в литературе высказано предложение предусмотреть в законе «меры процессуальной ответственности, которые должны применяться к свидетелю при неисполнении им процессуальных обязанностей. Такой мерой может быть, например, штраф»245. Или другой пример. Руководители предприятий, учреждений и организаций в соответствии со ст. 321 УПК РСФСР обязаны сообщить суду о принятых по частному определению мерах без каких-либо напоминаний. Однако данная обязанность

должностных лиц не обеспечена какими-либо гарантиями. Поэтому бывают случаи, когда частные определения остаются без ответа и без всякой реакции на них адресатов. В этой связи Л. Миронов справедливо отмечает, что «суд, не получивший ответа на свое частное определение, вместо контролирующего органа, применяющего санкции за неисполнение закона, вынужден превратиться в «жалующуюся организацию», так как единственное, что суд может делать - это писать жалобы в вышестоящие партийные и административные инстанции на должностных лиц, не реагирующих на частные определения суда»246.

Согласно ст. 331 УПК РСФСР частное определение обжалованию не подлежит, но может быть опротестовано прокурором. Практика показывает, что некоторые суды порой выносят необоснованные частные определения, а прокуроры не всегда их опротестовывают. В правовой литературе по этому поводу высказано предложение о предоставлении заинтересованным лицам права на обжалование частных определений. Решение этого вопроса законодательным путем обеспечит быстрое исправление возможной ошибки и повышение эффективности частных определений.

Принятие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 13 августа 1981 г. «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» по-новому ставит вопрос о возможности применения процессуальной ответственности в виде частных определений. В отличие от ранее действовавшего закона, ст. 57 Основ в новой редакции устанавливает возможность для суда вынесения частного определения (постановления) в случае любого нарушения закона и норм нравственности в сфере уголовного судопроизводства, допущенного любым участникам процесса. «Суд при наличии к тому оснований выносит частное определение (постановление), которым обращает внимание государственных органов, общественных организаций или должностных лиц на установленные по делу факты нарушения закона, причины и условия, способствовавшие совершению преступления и требующие принятия соответствующих мер.

Частное определение (постановление) может быть также вынесено при обнаружении судом нарушений прав граждан и других нарушений закона, допущенных при производстве дознания, предварительного следствия или при рассмотрении дела нижестоящим судом. Суд по материалам судебного разбирательства вправе вынести частное определение (постановление) и в других случаях, если признает это необходимым» (ч. 1 и ч. 2 ст. 57 Основ).

Важным новшеством является установленная ч. 3 ст. 57 Основ обязанность не позднее чем в месячный срок принять необходимые меры по частному определению (постановлению) и о результатах сообщить суду, вынесшему его. По ранее действовавшему закону это требование касалось лишь частных определений по поводу причин и условий, способствовавших совершению преступлений.

Принятие новой редакции закона о процессуальной ответственности участников судопроизводства соответствует более высокому уровню социально-правового развития, достигнутому нашим обществом, букве и духу Конституции СССР; способствует выработке стереотипа поведения, в большей степени обеспечивающего реальное исполнение обязанностей всех участников уголовного судопроизводства.

Вместе с тем все еще не решен законодательным путем вопрос о возможности вынесения судом частных определений в стадии исполнения приговора. УПК РСФСР предусматривает возможность вынесения частных определений только в двух стадиях уголовного судопроизводства - судебного разбирательства (ст. 321) и кассационного производства (ст. 355). Закон СССР о Верховном Суде СССР расширил компетенцию судебных органов, предоставив возможность Пленуму Верховного Суда СССР в необходимых случаях частным постановлением обращать внимание руководителей министерств, ведомств, предприятий, учреждений, организаций и других должностных лиц на установленные по делу факты нарушения закона (ст. 22). Такими же правилами наделены судебные коллегии Верховного Суда СССР, которые в необходимых случаях, одновременно с принятием решения, вынесением приговора, определения по делу могут выносить частные определения (ст. 33). Однако в законе не содержится указаний о праве судов выносить частные определения в

стадии исполнения приговора, хотя Пленум Верховного Суда РСФСР в п. 8 постановления от 19 марта 1975 г. «О судебной практике рассмотрения материалов о переводе осужденных в исправительно-трудовые колонии-поселения и уголовных дел о побегах из этих колоний» разъяснял, что судам следует уделять больше внимания выявлению причин и условий, способствующих совершению побегов, злостных нарушений режима и принимать предусмотренные законом меры к устранению вскрытых недостатков»247.

В постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 13 декабря 1977 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике по применению ст. 241 и ст. 531 УК РСФСР», обращено внимание судов на необходимость выявления причин и условий, способствовавших совершению осужденными нарушений (упущения в деятельности органов, ведающих исполнением приговора администрации в проведении организационной и воспитательной работы и т.п.)248. Этот же вопрос нашел отражение в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 24 ноября 1978 г.249 В процессуальной литературе неоднократно указывалось на недостатки в деятельности исправительно-трудовых учреждений по исполнению приговора, препятствующих успешному осуществлению процесса исправления и перевоспитания преступников250. Сказанное свидетельствует о настоящей необходимости законодательного закрепления права судов выносить частные определения в адрес ИТУ в стадии исполнения приговора, изменив ст. 321 УПК РСФСР251 или дополнив стадию исполнения приговора нормой, обязывающей прокурора и суд при решении вопросов об освобождении от наказания и его индивидуализации устанавливать причины и условия, препятствующие успешному исправлению и перевоспитанию осужденных, т.е. неполному решению задач уголовного судопроизводства252.

Перечень вопросов, неурегулированных в действующем законе и касающихся уголовно-процессуальной ответственности, можно было бы продолжить, но и без того ясно, что данный институт и регулирующие его нормы нуждаются в дальнейшем совершенствовании. Представляется, что повышение эффективности уголовно-процессуальной ответственности можно осуществить различными путями, а именно: 1) выявлением круга общественных отношений, нуждающихся в правовом регулировании; 2) определением целей нового закона; 3) установлением методов и средств правового регулирования, с помощью которых эта цель, должна быть достигнута. Такими средствами могут быть: а) дополнительные меры поощрения, стимулирующие поведение субъектов уголовного судопроизводства; б) усиление их ответственности за процессуальные нарушения или введение различных неблагоприятных последствий правомерного, но ненадлежащего поведения; в) введение дополнительных правовых требований и предписаний, направленных на устранение пробелов и неясностей в действующем законе.

Развитие свойств уголовно-процессуальной ответственности и тем самым повышение ее эффективности имеет не только научное, но и сугубо практическое значение, так как через посредство собственной эффективности она активно содействует повышению эффективности всей системы уголовно-процессуального права.

Применением мер принудительного исполнения обязанности достигается результат, который был предусмотрен нормой права. Поэтому именно такие меры признаются наиболее эффективными с точки зрения достижения заложенных в праве целей. Однако все средства правового регулирования - и те, в которых заложена основа позитивно-перспективной ответственности, и те, которые содержат в себе негативно-ретроспективную ответственность, - являются не разрозненными компонентами, а единым сплавом, нацеленным на то, чтобы уважение к праву, закону стало личным убеждением каждого участника уголовного судопроизводства.

§ 4. Роль ответственности в обеспечении прав и законных интересов личности в уголовном судопроизводстве

С самого начала следует оговорить, что в данном случае исследованию подвергается не правовой статус личности, в содержание и структуру которого включают правовые

нормы, праводееспособность, общие для всех права и обязанности, их гарантии и единство, гражданство, юридическую ответственность, правовые принципы, правоотношения и охраняемые законом интересы253, не соотношение общего правового, специального или отраслевого и индивидуального статуса конкретных лиц как соотношение общего, особенного и единичного254 и даже не вопрос о правомерности различия между понятиями правового статуса и правового положения лица255. Мы ставим перед собой узкую задачу: исследуя назначение процессуальной ответственности, рассмотреть ее роль как гаранта беспечения участвующим в деле лицам права на защиту их законных интересов, связывая ее с положением ст. 39 Конституции СССР: «Использование гражданами прав и свобод не должно наносить ущерб интересам общества и государства, правам других граждан».

Не отрицая того, что ответственность входит компонентом в правовой статус личности, ибо она ставит личность в определенное положение по отношению к государству, обществу, другим гражданам, заставляет воздержаться от совершения определенных действий (позитивная) или отвечать за их совершение (негативная), мы тем не менее основное внимание уделяем не внутреннему содержанию правового статуса, а внешнему воздействию на него, когда этот правовой статус нарушается должностными лицами органов государства или другими участниками уголовного судопроизводства, и тому месту в системе гарантий, которое отводится ответственности как мере профилактики от таких нарушений, как мере восстановления нарушенного правового статуса и наказания за эти действия, т.е. как подсистеме целостного объекта системы правового статуса, обладающей единством функций и свойств и имеющей целью защиту прав и свобод от нарушений256.

Второй момент, который нужно заранее оговорить, - это вопрос о количественном составе участников судопроизводства, чьи интересы могут быть нарушены. В сферу уголовно-процессуальных отношений помимо обвиняемого вовлекаются многие другие лица - подозреваемый, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик, свидетель, специалист, переводчик, эксперт, понятой и т.д. Положение каждого из них в процессе различно, но все они обладают правами, обеспечивающими защиту их законных интересов. Не выявляя специфику правового положения каждого из них, так как не эти вопросы являются предметом данного исследования, мы ограничиваем свои рассуждения в основном на примере правового положения обвиняемого.

После этих замечаний частного порядка переходим к вопросу исследования.

Широкие права и свободы, закрепленные Конституцией СССР за гражданами, гарантируются прежде всего материальными условиями существования социалистического общества, социалистическими общественными отношениями. Материальные гарантии служат прочной базой правовых гарантий прав граждан. Правовые гарантии прав - это установленные законом средства, при помощи которых граждане получают реальную возможность использовать свои права и защищать свои законные интересы, а также установленные законом положения, которые обязывают государственные органы и должностных лиц разъяснять гражданам их права, создавать условия для их осуществления и оберегать от посягательств257.

Охрана прав советских граждан осуществляется всеми органами Советского государства, а также самими гражданами, которым предоставлены широкие возможности защищать свои права перед следственно-судебными органами, обжаловать действия должностных лиц, нарушающих эти права, требовать у соответствующих государственных органов привлечения ответственности нарушителей прав. Возможность привлечения к ответственности нарушителей прав и законных интересов граждан является одним из средств правовых гарантий, способствующих тому, чтобы в деятельности органов дознания, следствия и суда не допускалось необоснованное привлечение к ответственности и осуждение лиц, вина которых не установлена, чтобы не ущемлялись права участников уголовного процесса, чтобы обвиняемому всегда была обеспечена реальная возможность использовать право на защиту, чтобы к участникам процесса не применялись без достаточных оснований меры процессуального принуждения.

Конституция СССР, конституции союзных и автономных республик подняли на качественно новый уровень систему юридических гарантий охраны прав и свобод граждан

СССР, вменив охрану прав и свобод личности в обязанность всем государственным органам, общественным организациям и должностным лицам (ч. 1 ст. 57 Конституции СССР). Генеральный прокурор СССР и подчиненные ему прокуроры согласно ст. 164 Конституции СССР охраняют права и свободы граждан, осуществляя высший надзор за точным и единообразным исполнением законов. Всякое лицо может обратиться к любому прокурору с жалобой на нарушение закона, на ущемление его конституционных и отраслевых прав, свобод и законных интересов.

Качественно новые положения закреплены в Конституции СССР и в отношении судебной защиты прав и законных интересов граждан СССР. В ст. 57 Конституции СССР сказано: «Граждане СССР имеют право на судебную защиту от посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество». Это высшая юридическая гарантия защиты прав личности, она выражается в восстановлении нарушенного права и в применении судом мер ответственности к тем, кто совершает посягательства на права граждан, на их законные интересы. В ч. 1 ст. 58 Конституции СССР указано: «Граждане СССР имеют право обжаловать действия должностных лиц, государственных и общественных органов. Жалобы должны быть рассмотрены в порядке и в сроки, установленные законом». До конституционного провозглашения эта гарантия прав граждан была закреплена в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 12 апреля 1968 г. «О порядке рассмотрения предложений, заявлений и жалоб граждан»258. Включение ее в Конституцию означает признание права жалобы конституционным правом советского гражданина, которому соответствует конституционная обязанность должностных лиц рассмотреть жалобу и устранить нарушение права гражданина, если оно было допущено. Важную правовую гарантию для личности устанавливает и ч. 2 ст. 58 Конституции: «Действия должностных лиц, совершенные с нарушением закона, с превышением полномочий, ущемляющие права граждан, могут быть в установленном законом порядке обжалованы в суд». Это положение является реализацией мысли В. И. Ленина о праве обращения в суд для отмены решения государственного органа и должностного лица, высказанной в проекте программы Российской социал-демократической рабочей партии: «.предоставления каждому гражданину права преследовать всякого чиновника перед судом без жалобы по начальству»259 и в статье «К деревенской бедноте»: «.чтобы каждый имел право подать жалобу прямо в суд на каждого чиновника»260. Введение этого положения в Конституцию свидетельствует о расширении прав и свобод граждан и об укреплении гарантий этих прав и свобод. Повышение роли жалобы на неправильные действия должностных лиц должно привести к усилению их ответственности как действенной юридической гарантии защиты конституционных и отраслевых прав личности.

Граждане СССР согласно ч. 3 ст. 58 Конституции СССР имеют право на возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей. На основании этого предписания Конституции СССР приняты законодательные акты, предусматривающие ответственность за вред, причиненный гражданам неправильными служебными действиями должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда.

Предусмотренные Конституцией СССР гарантии охраны прав обеспечивают возможность каждому человеку обратиться в государственные и другие организации с целью надлежащим образом реализовать свои права, найти им необходимую защиту и восстановить их в случае нарушения.

Реализация норм уголовно-процессуального права является и реализацией конкретизируемого ими конституционного права или свободы. Поэтому нарушение норм уголовно-процессуального права есть одновременно нарушение и конституционного права. На это обстоятельство обратил внимание Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 16 июня 1978 г. «О практике применения судами законов, обеспечивающих обвиняемому право на защиту», указав, что нарушение норм уголовно-процессуального законодательства есть нарушение конституционного принципа обеспечения обвиняемому права на защиту261.

Законодатель не только устанавливает новые права и свободы, существенно меняет их природу, повышает их значение, но и совершенствует порядок осуществления конституционных прав, усиливает их связи со средствами охраны, при помощи которых обеспечивается их непосредственная правомерная реализация.

К средствам реализации прав в юридической литературе относят закрепленные правовыми нормами пределы прав, средства конкретизации, определение обязанностей; юридические факты, с которыми связывается реализация прав; процессуальные формы их осуществления; меры поощрения и льготы для стимулирования правомерной их реализа-ции262; меры надзора и контроля для выявления случаев правонарушений; меры правовой защиты; меры юридической ответственности; меры пресечения и другие правоохранительные меры; процессуальные формы охраны прав (включая формы применения правоохранительных мер); меры профилактики и предупреждения правонарушений263.

В качестве процессуальных гарантий прав и законных интересов личности в правовой литературе рассматриваются: 1) принципы правосудия; 2) процессуальная форма правосудия; 3) деятельность участников судопроизводства и закрепленные в законе их права и обязанности; 4) система проверки законности и обоснованности процессуальных действий и решений264. Кроме указанных, к процессуальным гарантиям прав и законных интересов личности следует отнести установленные законом средства, которыми пресекаются нарушения, восстанавливаются нарушенные права и оказывается воздействие на лиц, допустивших нарушение прав и законных интересов личности. Такой гарантией в уголовном судопроизводстве является юридическая ответственность. Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 3 февраля 1978 г. «Новая Конституция СССР и задачи дальнейшего совершенствования судебной деятельности» указывал судам на необходимость при рассмотрении конкретных дел соблюдать положения, содержащиеся в статьях Конституции СССР об основных правах, свободах и обязанностях советских граждан. В случае выявления в судебном заседании фактов нарушений указанных положений Конституции СССР суды обязаны принимать меры к их устранению и ставить вопрос о привлечении виновных лиц к установленной законом ответственности265.

Очень важной гарантией для защиты прав и законных интересов личности является уголовная ответственность лица, производящего расследование, прокурора, судей в случаях привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности; вынесения заведомо неправосудного приговора, решения, определения или постановления; заведомо незаконного ареста или задержания; принуждение к даче показаний (ст. ст. 176-179 УК РСФСР). Имущественные интересы личности в уголовном судопроизводстве охраняются гражданским законодательством. Так, согласно ст. 89 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик «за вред, причиненный неправильными служебными действиями должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, соответствующие государственные органы несут имущественную ответственность в случаях и пределах, специально предусмотренных законом». В соответствии со ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» ущерб, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу, возмещается государством в полном объеме независимо от вины должностных органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Право на возмещение ущерба возникает при условии постановления оправдательного приговора; прекращения уголовного дела за отсутствием события преступления, за отсутствием в деянии состава преступления или за недоказанностью участия гражданина в совершении преступления266.

На основании положения «О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда», утвержденного Указом Президиума Верховного Суда СССР от 18 мая 1981 г., возме-

щению подлежат заработок и другие трудовые доходы, пенсия или пособие, имущество, конфискованное или обращенное в доход государства судом либо изъятое органами дознания или предварительного следствия, а также имущество, на которое наложен арест; штрафы, взысканные во исполнение приговора суда, судебные издержки, суммы, выплаченные гражданином юридической консультации за оказание помощи, и иные суммы, выплаченные им в связи с незаконными действиями (п. 2)267.

Важным фактором обеспечения прав и законных интересов является система процессуальных мер реагирования на случаи нарушения прав личности в уголовном судопроизводстве. Эти меры реагирования (ответственности) направлены на предупреждение и пресечение возможных нарушений прав граждан (удовлетворение отвода, отстранение лица от дальнейшего ведения расследования - п. «е» ст. 211 УПК РСФСР); на восстановление нарушенных прав (возращение дела для дополнительного расследования или нового судебного разбирательства; отмена незаконного и необоснованного постановления, определения, приговора - ст. 232, 342-349 УПК РСФСР), а также на оказание воздействия на лиц, допустивших нарушение прав и законных интересов личности (предупреждение, сообщение вышестоящим должностным лицам государственных органов - ст. 263 УПК; вынесение частных определений в порядке ст. 321 УПК РСФСР).

Если процессуальную ответственность рассматривать в качестве средства охраны прав и законных интересов личности, то представляется необходимым разобраться в способах связи ее с субъективным правом и законным интересом личности, постигнуть специфичность воздействия ответственности на другие элементы этой связи.

Марксистско-ленинская социология из множества факторов поведения человека выделила основной, являющийся главной побудительной силой поведения, - его потребности. «Никто, - писали Маркс и Энгельс, - не может сделать что-нибудь, не делая этого вместе с тем ради какой-нибудь из своих потребностей.»268. Человек - существо сознательное, его поступки приобретают осознанный характер, а осознанная потребность превращается в сознательную цель, непосредственно направляющую поведение человека. Таким образом, потребности являются внутренней основой побудительных мотивов его поступков, направляющих деятельность социальных субъектов269. Но указанную функцию потребности способны выполнить лишь при условии, что они проявляются, конкретизируются в интересах, способных удовлетворять их. Отражение данных интересов в человеческом сознании выступает как условие образования установки на определенный вид деятельности. Интересы выступают, таким образом, главным рычагом, посредством которого осуществляется воздействие на деятельность человека со стороны общества, государства. Воздействуя на интересы, регулируя их, государство регулирует тем самым социально полезное поведение субъекта.

Интерес - это не абстрактное понятие, а совершенно определенная предметная категория, содержанием которой является объект, представляющий ценность в материальном, моральном, политическом или ином отношении (интересы в творческом труде, в общественной работе, в повышении образования и т.д.). Если человек в своей жизнедеятельности попадает в сферу, регулируемую правом, у него появляется правовой интерес. А так как интерес выступает основным движущим фактором не только правомерного, социально полезного, но и противоправного поведения, то его нужно разделять на «законный», охраняемый правом, и «незаконный». Законность интересов обвиняемого, совпадающих с задачами судопроизводства, несомненна. Критерием законности интересов, расходящихся с этими задачами, является возможность удовлетворить их не в ущерб общественным. Например, дача обвиняемым ложных показаний, отказ от дачи показаний согласно презумпции невиновности и бремени доказывания, не лежащем на нем, - есть удовлетворяемый государством интерес, а попытки использовать правосудие для осуждения заведомо невиновного лица, совершить побег из-под стражи, фальсификация доказательств и т.д. - это неудовлетворяемый270, противоречащий задачам правосудия, незаконный интерес. Средства удовлетворения незаконного интереса также противозаконны и влекут за собой ответные меры - юридическую ответственность.

Для защиты законного интереса система социалистического права предусматривает субъективные права личности, одновременно устанавливая и гарантии их осуществления. Субъективное право личности - это свобода поведения, поступков в пределах, установленных нормой права271, полномочие совершать определенные действия и требовать их совершения от других лиц272.

Различие между законным интересом и субъективным правом в том и заключается, что интерес, представляющий потребность человека (для обвиняемого, например, потребность в защите), выражает объективную необходимость в деятельности личности, а субъективное право - способы, средства, реализация которых ведет к удовлетворению интереса и тем самым к реализации данной потребности. Законный интерес всегда выражает социально-правовую необходимость, а субъективное право - отношение, в пределах которого удовлетворяется интерес. Именно в субъективном праве выражается объективно существующее отношение между системой права и законным интересом личности. Поэтому законный интерес нельзя ни включить в понятие субъективного права, как это делают некоторые авторы273, ни отождествлять с ним.

Субъективное право выражено в законе, в норме права и немыслимо вне правоотношений. Оно реализуется в уголовно-процессуальных отношениях, которые возникают, развиваются и прекращаются между всеми участниками уголовного процесса - органами дознания, следствия, прокуратуры, суда и лицами, участвующими в уголовном судопроизводстве. Уголовно-процессуальные нормы устанавливают правила поведения, предписывают участникам процесса совершение определенных действий или воздержание от них, наделяют их конкретными правами и налагают на них определенные обязанности, они устанавливают гарантии прав и ответственности за неисполнение обязанностей. Следует согласиться с высказанным в правовой литературе суждением, что субъективное право по своему содержанию нередко выходит за пределы того, что находится внутри правоотношения и закреплено нормой права274, однако с некоторым уточнением.

Процессуальное право призвано регламентировать поведение участников судопроизводства. Поскольку этот процесс может быть опосредован, уголовно-процессуальные нормы нередко моделируют не поведение участников судопроизводства, а другие элементы общественных отношений: указывают субъекты правоотношений, статус государственных учреждений, условия защиты прав, гарантии исполнения обязанностей и т.д. В то же время поведение участников судопроизводства регулируется не только нормами права, но и принципами морали, правилами социалистического общежития и другими социальными регуляторами. Например, в судебной практике последовательно применяется правило, согласно которому все сомнения в отношении доказанности обвинения, если их не представляется возможным устранить, толкуются в пользу обвиняемого. Уголовно-процессуальное законодательство не содержит нормы, закрепляющей это положение, однако на нем основываются многие оправдательные приговоры и определения судов.

Следовательно, указанное правило представляет собой реально действующую норму поведения судей, закрепленную правом и не получившую государственной поддержки, хотя она необходима. Толкование сомнений в пользу обвиняемого следователями и судьями стало типичным, общественно полезным видом их поведения, фактической общепринятой нормой или имеющей тенденцию стать таковой в силу усиления процессуальных гарантий охраны прав и законных интересов граждан. В этом примере общественные отношения сложились до возникновения нормы права и являются ее социальным источником. В то же время необходимо обратить внимание на то, что в данном случае речь идет не столько о расширении содержания субъективного права, сколько о расширении содержания законного интереса обвиняемого не быть привлеченным в качестве обвиняемого и осужденным без достаточных к тому оснований.

Законными интересами в сфере уголовного судопроизводства могут быть признаны такие устремления его участников, которые служат удовлетворению их социальных потребностей и необходимость обеспечения которых признана уголовно-процессуальным правом. Удовлетворение законных интересов участников процесса обеспечивается по-

средством реализации их субъективных прав, гарантированных законом и охраняемых мерами юридической ответственности. Ответственность в уголовном судопроизводстве является оградительным механизмом, способным наряду с другими гарантиями обеспечить наиболее полное осуществление субъективных прав, оградить их от нарушений и тем самым способствовать наиболее полному удовлетворению законных интересов и социальных потребностей участников уголовного судопроизводства. В этом социальная и юридическая ценность ответственности в уголовном процессе безотносительно к ее отраслевой принадлежности.

В предложенной схеме: социальная потребность - законный интерес - субъективное право - юридическая ответственность, наиболее близко друг с другом соотносятся законный интерес, субъективное право и ответственность. Поэтому дальнейшему анализу мы будем подвергать именно эту связь. Законный интерес обвиняемого, закрепленный в ст. 4 УПК РСФСР, состоит в том, чтобы не быть признанным виновным и не подвергаться мерам уголовного наказания иначе как на основании и в порядке, установленных законом. Этот законный интерес обвиняемого обеспечивается в судопроизводстве следующими его правами: быть оправданным по приговору суда или прекращением дела по реабилитирующим основаниям (ст. ст. 309, 208, 5 УПК РСФСР); быть освобожденным от уголовной ответственности или наказания при наличии оснований, предусмотренных законом (ст. ст. 319, 362, 3621 УПК РСФСР), быть условно-досрочно освобожденным от отбывания наказания при наличии к тому оснований (ст. 363 УПК РСФСР); не быть признанным виновным в совершении преступления иначе как при бесспорной доказанности виновности и в пределах, соответствующих действительности (ст. ст. 143, 254 УПК РСФСР); не быть подвергнутым мерам процессуального принуждения иначе как при наличии оснований и в порядке, установленном законом (ст. ст. 122, 89, 153, 196, 188, 263 и др. ст. УПК РСФСР); не нести гражданско-правовой ответственности иначе как в пределах, соответствующих действительности, и в порядке, установленном законом (ст. 310 УПК РСФСР).

Эти основные права обвиняемого, определяющие свободу его поведения в уголовном процессе, обеспечиваются его полномочиями совершать определенные действия и требовать их совершения от других участников процесса. Обеспечению исполнения следователем, прокурором, судом их обязанностей, гарантирующих права и законные интересы обвиняемого, служит наличие у обвиняемого, его законного представителя, защитника значительных прав, активно стимулирующих исполнение указанными должностными лицами своих обязанностей по обеспечению прав обвиняемого. Из совокупности этих прав выделим право требовать прекращения уголовного преследования в случаях, предусмотренных ст. ст. 5-9, 208 УПК РСФСР, вынесения оправдательного или обвинительного приговора с освобождением от уголовного наказания (ст. 5 УПК) или без назначения наказания (ст. ст. 6 и 309 УПК); ходатайствовать об истребовании доказательств своей невиновности; заявлять отводы следователю, прокурору, суду, эксперту, специалисту, переводчику, понятому, секретарю судебного заседания; приносить жалобы на следственные и судебные действия, нарушающие его права (ст. ст. 46, 22, 51 УПК), требовать освобождения от мер процессуального принуждения в случаях их незаконного и необоснованного применения, требовать отмены приговора, определения, постановления (ст. ст. 211, 339, 378 УПК).

Уголовно-процессуальный закон устанавливает правило, согласно которому суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны обеспечить обвиняемому возможность защищаться установленными законом средствами и способами от предъявленного ему обвинения и охрану его личных и имущественных прав (ст. 19 УПК РСФСР). В связи с этим закон предоставляет право прокурору возвращать уголовные дела органам дознания и предварительного следствия со своими указаниями о производстве дополнительного расследования; изъять любое дело от органа дознания и передать его органу предварительного следствия, а также передать дело от одного органа предварительного следствия другому в целях обеспечения наиболее полного и объективного расследования (ст. 29 Закона СССР о Прокуратуре; ст. 211 УПК РСФСР); приносить в порядке, установленном законом, протесты на незаконные и необоснованные приговоры, решения, опреде-

ления и постановления судебных органов (ст. 32 Закона СССР о Прокуратуре СССР; ст. 325 УПК РСФСР), Генеральный прокурор СССР и все подчиненные ему прокуроры имеют права, в пределах своей компетенции, требовать любое уголовное дело из судебных органов для проверки в порядке надзора (ст. ст. 34, 35 Закона СССР о Прокуратуре СССР). Генеральный прокурор СССР вправе вносить на рассмотрение Пленума Верховного Суда СССР представления о даче руководящих указаний судебным органам по вопросам судебной практики (ст. ст. 39-41 Закона СССР о Прокуратуре СССР).

Для обеспечения прав обвиняемого, связанных с неприкосновенностью его личности, закон обязывает прокурора немедленно освободить из-под стражи всякого, кто незаконно подвергнут аресту и незаконно содержится под стражей в местах лишения свободы (ст. 28 Закона СССР о Прокуратуре СССР; ст. 211 УПК РСФСР), а в целях проверки соблюдения законом порядка в любое время посещать места лишения свободы с беспрепятственным доступом во все помещения; знакомиться с документами, на основании которых лица подвергнуты лишению свободы; производить личный опрос заключенных; проверять соответствие закону приказов и распоряжений администрации мест лишения свободы, определяющих условия и режим содержания заключенных; требовать личных объяснений представителей администрации по поводу нарушений законности содержания заключенных (ст. 43 Закона СССР о Прокуратуре СССР).

Средством, обеспечивающим исполнение перечисленных обязанностей во имя охраны прав личности в уголовном судопроизводстве (и замыкающим схему: законный интерес - субъективное право - ответственность), является применение мер не только уголовной и гражданской, но и уголовно-процессуальной ответственности. Такими мерами воздействия, которые могут быть применены при неисполнении лицом, производящим дознание, следователем, судом обязанностей по обеспечению прав и законных интересов обвиняемого, подозреваемого и других лиц, являются:

- отмена прокурором незаконных и необоснованных постановлений органов дознания, предварительного следствия (ст. 29 Закона СССР о Прокуратуре СССР; ст. 211 УПК РСФСР);

- отстранение следователя или лица, производящего дознание по делу, от дальнейшего ведения следствия или дознания, если этими лицами допущено нарушение закона при расследовании дела (ст. 29 Закона СССР о Прокуратуре СССР; ст. 211 УПК РСФСР);

- предупреждение председательствующего в случае неподчинения его распоряжениям обвинителя и защитника с последующим сообщением об этом вышестоящему прокурору, президиуму коллегии адвокатов или общественной организации (ст. 263 ч. 2 УПК РСФСР);

- частное определение суда в отношении лиц, допустивших нарушение закона при производстве дознания или предварительного следствия (ст. 321 ч. 3 УПК РСФСР);

- возвращение дела для дополнительного расследования или нового судебного разбирательства при существенном нарушении прав личности (п.2 ст. 214, ст. ст. 232, 258, 339, п. 2 ст. 378 УПК РСФСР);

- отмена незаконного и необоснованного постановления, определения, приговора (п. «д» ст. 211, ст. ст. 339, 378 УПК РСФСР);

- частное определение вышестоящих судебных инстанций в отношении лиц, допустивших нарушения при производстве дознания, предварительного следствия или при рассмотрении дела судом (ст. 355 УПК РСФСР; ст. 33 Закона СССР о Верховном Суде СССР);

- представление Председателя Верховного Суда СССР об отзыве или досрочном освобождении заместителей Председателя Верховного Суда СССР, членов и народных заседателей Верховного Суда СССР;

- представление Председателя Верховного Суда РСФСР, председателя краевого, областного, городского суда, суда автономной области или автономного округа в государственные органы, общественные организации и должностным лицам об устранении нарушений закона (ст. ст. 65 и 37 Закона о судоустройстве РСФСР 1981 г.).

Эта система мер процессуальной ответственности - одна из важных гарантий обеспечения субъективных прав и законных интересов личности, предупреждающих возможность произвола со стороны органов и должностных лиц, деятельность которых в уголовном судопроизводстве носит характер властно-принудительный. Процессуальная ответственность способствует утверждению прав и свобод граждан, участвующих в уголовном процессе, усиливает уголовно-процессуальные гарантии их осуществления. Эти свойства ответственности предопределяют ее реальную ценность.

ССЫЛКИ И ПРИМЕЧАНИЯ К главе 1

1 См.: Рудковский Э. И. Свобода и ответственность. Минск, 1979, с. 27-28.

2 См.: Грядунова Л. И. Социальная ответственность личности в условиях развитого социализма. Киев, 1979, с. 29; Ореховский А. И. Ответственность и ее социальная природа. Томск,

1978, с. 176-177.

3 См.: Панов А. Т., Шабалин В. А. Социальная ответственность личности в развитом социалистическом обществе. Саратов, 1976, с. 20 и след.; Плахотный А.Ф. Свобода и ответственность. Социологический аспект проблемы. Харьков, 1972, с. 128.

4 Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956, с. 590.

5 См.: Энгельс Ф. К жилищному вопросу. - В кн.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 18, с. 272.

6 См.: Левченко Е. В. К вопросу о категории социальная ответственность. - В кн.: Проблемы систематизации категорий исторического материализма. Челябинск, 1980, с. 112-114.

7 Ленин В. И. Полн. собр соч., т. 36, с. 156.

8 Коммунист, 1982, № 17, с. 15.

9 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 153.

10 Там же, т. 37, с. 365.

11 Материалы XXV съезда КПСС. М., 1976, с. 86.

12 Там же, с. 85.

13 См.: Панов А.Т. Расширение свободы и повышение ответственности личности в условиях развитого социализма. - В кн.: Некоторые философские проблемы государства и права. Саратов,

1979, вып. 3, с. 83-84.

14 См.: Рубцов Н.И. Свобода и ответственность личности в условиях развитого социализма. -Научный коммунизм, 1978, № 6, с. 45 ; Одуев С.Ф. Свобода, необходимость и ответственность в социалистическом обществе и их реализации в Конституции СССР. - В кн.: Реальный социализм. М., 1979, с. 146.

15 См.: Шевченко Я.Н. Правовое регулирование ответственности несовершеннолетних. Киев, 1976, с. 27.

16 См.: Лейст О.Э. Санкции в советском праве. М., 1962, с. 47, 85-86, 93-94, и др.; Анти-монов Б.С. Основание договорной ответственности социалистических организаций. М., 1962, с. 17; Самощенко И.С. К вопросу о причинности в области юридической ответственности. - В кн.: Вопросы общей теории советского права. М., 1960, с. 346; Жицинский Ю.С. Санкция нормы советского гражданского права. Воронеж, 1968, с. 22; Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976, с. 4; Иваненко О.Ф. Некоторые проблемы теории юридической ответственности. - В кн.: Юридическая ответственность в советском обществе. Волгоград, 1974, вып. 9, с. 6; СыроватскаяЛ.А. Ответственность по советскому трудовому праву. М., 1974, с. 11.

17 См.: Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основания в советском уголовном праве. М., 1963, с. 24-25; Оанча И. Некоторые замечания по вопросу уголовного правоотношения.

- В кн.: Вопросы уголовного права стран народной демократии. М., 1963, с. 204; Курляндский В.И. Уголовная ответственность и меры общественного воздействия. М., 1956, с. 20; Пионтков-ский А.А. О понятии уголовной ответственности. - Сов. государство и право, 1967, № 12, с. 40 и сл.; ЛейкинаА.С. Личность преступника и уголовная ответственность. Л., 1968, с. 25; Тархов В.А. Понятие юридической ответственности. - Правоведение, 1973, № 2, с. 36; ГорбузаА.Д. Философские категории «возможность» и «действительность» в учении об уголовной ответственности.

- В кн.: Юридическая ответственность в советском обществе, с. 58; и др.

18 См.: Галаган И.А. К вопросу о понятии ответственности по советскому праву. - Учен. зап. Новгородского пед. ин-та, 1958, т. 4, с. 225; Его же. Административная ответственность в СССР.

Воронеж, 1970, с. 39; Алексеев С. С. Проблемы теории права. Свердловск, 1972, т. 1, с. 371; Гор -шенев В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе. М., 1972, с. 103; Яковлев В.Ф. Отраслевой метод регулирования и особенности гражданско-правовой ответственности. - Сб. ученых трудов. Свердловск, 1973, вып. 27, с. 17-18; Кожевников С.Н. Социальное назначение, структура и формы государственного принуждения.

- Там же, вып. 22, с. 137; ПетелинА.И. Некоторые вопросы общего понятия юридической ответственности. - Там же, с. 140-141; Рудинский Ф.М. Права, свободы и ответственность граждан в условиях развитого социализма. - Сов. государство и право, 1977, №5, с. 28, и др.

19 См.: Братусь С.Н. Указ. соч., с. 4, 85, 95, 103 и сл.

20 См.: Лейст О.Э. Указ. соч., с. 10, 11 и сл.; Шебанов А.Ф. Нормативные акты Советского государства. М., 1956, и др.

21 См.: Недбайло П.Н. Применение советских правовых норм. М., 1970, с. 63; Пиголкин А.С. Нормы советского социалистического права и их структура. - В кн.: Вопросы общей теории советского права. М., 1960, с. 185; Жицинский Ю.С. Указ. соч., с. 22; Тархов В.А. Указ. соч., с. 37; Травкин А.А. К вопросу о понятии и основании гражданско-правовой ответственности. - В кн.: Юридическая ответственность в советском обществе, с. 112-113; СыроватскаяЛ.А. Указ. соч., с. 10.

22 См.: Лейст О.Э. Указ. соч., с. 26-27.

23 Там же, с. 28.

24 См.: Там же, с. 29.

25 См.: Ямпольская Ц.А. Об убеждении принуждения в советском административном праве.

- Вопросы советского административного и финансового права. М., 1952, с. 178.

26 См.: Сыроватская Л.А. Указ. соч., с. 8-9.

27 См.: Садиков О.Н. Имущественные санкции в хозяйственных договорах. - Сов. государство и право, 1957, № 4, с. 51.

28 Сыроватская Л.А. Указ. соч., с. 10.

29 См.: Курылев С.В. Санкции как элемент правовой нормы. - Сов. государство и право, 1964, №8, с. 47.

30 См.: Сыроватская Л.А. Указ. соч., с. 11; Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. Воронеж, 1975, с. 31.

31 Брайнин Я.М. Указ. соч., с. 24.

32 См.: Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству. М., 1971, с. 62, 63.

33 См.: Мельникова Ю.Б. О понятии и сущности уголовно-правовых отношений. - Сов. государство и право, 1970, № 6, с. 90.

34 См.: Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству, с. 67.

35 См.: Элькинд П.С. Толкование и применение норм уголовно-процессуального права. М., 1967, с. 54; Каминская В.И. Теория советского уголовно-процессуального закона. Автореф. докт. дис. М., 1967, с. 21-22; КарнееваЛ.М. Привлечение к уголовной ответственности. Законность и обоснованность. М., 1971, с. 9-11.

36 См., например, определение юридической ответственности, данное М. Д. Шаргородским (Вопросы теории права. М., 1961, с. 314).

37 См.: Кленов Е.А., Малов В.Г. Материальная ответственность рабочих и служащих на предприятии. М., 1968, с. 8.

38 См.: Тищенков И.А. Правовое регулирование материальной ответственности рабочих и служащих. Автореф. канд. дис. М., 1964, с. 5.

39 См.: Малеин Н.С. Проблемы имущественной ответственности хозорганов. Автореф. докт. дис. М., 1969, с. 6.

40 См.: Сыроватская Л.А. Указ. соч., с. 20-21.

41 Подробно о классификации санкций см.: Лейст О.Э. Санкции в советском праве. М., 1962.

42 См.: Общая теория советского права / Под ред. С.Н. Братуся и И.С. Самощенко. М., 1966, с. 421.

43 См.: Недбайло П.Е. Система юридических гарантий применения советских правовых норм.

- Правоведение, 1971, № 3, с. 50-52; Черных Е.В. Некоторые вопросы юридической ответственности. - В кн.: Вопросы теории государства и права. Саратов, 1971, с. 182-183; Строгович М.С. Вопросы теории прав личности. - В кн.: Философия и современность. М., 1976, с. 34-35 и др.

44 См.: Недбайло П.Е. Указ. соч., с. 51-52; Строгович М.С. Сущность юридической ответственности. - Сов. государство и право, 1979, № 5, с. 73,74.

45 См.: Астемиров З.А. Понятие юридической ответственности. - Сов. государство и право, 1979, № 6, с. 62; Базылев Б.Т. Сущность позитивной юридической ответственности. - Правоведение, 1979, № 4, с. 41.

46 Кудрявцев В.Н. Право и поведение. М., 1978, с. 110.

47 См.: Радько Т.Н. Юридическая ответственность как юридическая форма реализации социальных функций права. - В кн.: Юридическая ответственность в советском праве. Волгоград, 1974, с. 18; Масленников В.А. Юридические обязанности и ответственность личности. - В кн.: Права личности в социалистическом обществе. М., 1981, с. 132.

48 См.: Шевченко Я.Н. Правовое регулирование ответственности несовершеннолетних. Киев, 1976, 1976, с. 26-28; Халфина Р.О. Общие учения о правоотношении. М., 1974, с. 316, 317; Кучинский В.А. Юридические аспекты ответственности личности. - В кн.: Актуальные проблемы теории социалистического государства и права. М., 1974, с. 194, 195.

49 См.: Алексеев С.С. Общие теоретические проблемы системы советского права. М., 1961, с. 61-71.

50 См.: Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству. М., 1971, с. 187; Базылев Б.Т. Об институте юридической ответственности. - Сов. государство и право, 1975, № 1, с. 112.

51 Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Указ. соч., с. 43.

52 Шевченко Я.Н. Указ. соч., с. 27.

53 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 192-193.

54 Там же, т. 23, с. 189.

55 Там же, т. 21, с. 82.

56 Ряд ученых-юристов отказывается признать реальность существования общих правоотношений, считая искусственными попытки их конструирования. См.: Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976, с. 205-210. Обоснованную критику этих взглядов см.: Матузов Н.И. Личность. Права. Демократия. Саратов, 1972, с. 180-186; Базылев Б.Т. Указ. соч., с. 43-45.

57 Ведомости Верховного Совета СССР, 1981, № 33, ст. 966.

58 См.: Шпилев В.Н. Содержание и формы уголовного судопроизводства. Минск, 1974, с. 31.

59 Шевченко Я.Н. Указ. соч., с. 26-27.

60 Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 12, с. 104.

61 Шпилев В.Н. Указ. соч., с. 34. Ранее это мнение было высказано: Кечекьян С.Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958, с. 16-19; Явич Л.С. Проблемы правового регулирования общественных отношений. М., 1961, с. 109-110.

62 См.: Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976, с. 62-68.

63 См.: Справочник партийного работника. М., 1971, вып. 11, с. 321; см. также: Положение о Министерстве юстиции СССР. - СП СССР, 1972, № 6, ст. 32.

64 См.: Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности. М., 1961, с. 202; Те -ория доказательств в советском уголовном процессе. Часть Общая. М., 1966, с. 384; Каминская В.И. Демократические основы советского социалистического правосудия / Под ред. М.С. Стро-говича. М., 1965, с. 113-114.

65 См.: Столмаков А.И. Понятие и классификация санкций норм уголовно-процессуального права. - Правоведение, 1977, № 3, с. 40-46.

66 См.: Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве. Л., 1976, с. 88.

67 Алексеева Л.Б. Системные свойства уголовно-процессуального закона. - В кн.: Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. М., 1979, с. 114-115.

68 Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 8, с. 123.

69 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 124.

70 См.: Галкин Б.А. Советский уголовно-процессуальный закон. Автореф. докт. дис. М., 1962, с. 12.

71 См.: Томашевский Н.П. О структуре правовой нормы и классификации ее элементов. - В кн.: Вопросы общей теории советского права. М., 1960, с. 194; Якубович Н.А. Теоретические основы предварительного следствия. М., 1971, с. 136; Советский уголовный процесс. Общая часть. М., 1979.

72 Алексеева Л.Б. Указ. соч., с. 116.

73 Элькинд П.С. Указ. соч., с. 89.

74 ЗусьЛ.Б. Механизм уголовно-процессуального регулирования. Владивосток, 1976, с. 18.

75 См.: Столмаков А.И. Санкции норм уголовно-процессуального права. - Правоведение, 1977, № 3, с. 44.

76 См.: Столмаков А.И. Правовосстановительные санкции в уголовном судопроизводстве. - Сов. государство и право, 1982, № 5, с. 110-111.

77 Строгович М.С. Признание обвиняемым своей вины в качестве судебного доказательства. - Сов. государство и право, 1982, № 4, с. 74.

78 См.: Цыпкин А.Л. Защита прав личности в уголовном судопроизводстве. - В кн.: Права граждан и их охрана в период развернутого строительства коммунизма. Саратов, 1961, с. 96; Мотовиловкер Я.О. Вопросы дальнейшего совершенствования уголовно-процессуального законодательства. Томск, 1966, с. 116-119; Лукашевич В.З. Прекращение уголовного дела в стадии предварительного расследования по реабилитирующим обвиняемого основаниям. - Правоведение, 1968, №4, с. 57-58; Пашкевич П.Ф. Актуальные вопросы развития советского законодательства о правосудии в свете ленинских идей. - Учен. зап. ВНИИСЗ, вып. 21, с. 107-108; Савицкий В.М. Актуальные проблемы правосудия в развитом социалистическом обществе. - В кн.: Тезисы докладов на Всесоюзной конференции и задачи дальнейшего развития юридической науки в свете новой Конституции СССР, Конституций союзных и автономных республик. М., 1978, с. 44; Строгович М.С. Теоретические вопросы советской законности. - Сов. государство и право, 1956, № 4, с. 25; Его же. О проекте Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик. - Сов. государство и право, 1958; № 7, с. 89; Рахунов Р.Д. Существенные вопросы уголовного судопроизводства. - Соц. законность, 1958, № 7, с. 15; Добровольская Т.Н. К вопросу о возмещении вреда, причиненного необоснованным привлечением к уголовной ответственности и осуждением. - Учен. зап. Всесоюзн. ин-та юр. наук, 1959, вып. 10, с. 193-204; и др.

79 Убедительную аргументацию того, что возмещение вреда, причиненного гражданину су-дебно-следственными органами, не является разновидностью ни трудового, ни финансового, либо исправительно-трудового права, которые частично разрешают связанные с ним вопросы, ни разновидностью гражданского права, к которому «причисляется ошибочно, в силу инерции мышления, имеющей источником тот факт, что большинство имущественных правоотношений относится к юрисдикции данной отрасли права», дал Б.Т. Безлепкин (см.: Безлепкин Б.Т. Возмещение вреда, причиненного гражданину судебно-следственными органами. М., 1979, с. 123-132).

80 МотовиловкерЯ.О. Об институте «привлечение к уголовной ответственности» и содержании уголовно-процессуальной деятельности. - В кн.: Проблемы укрепления социалистической законности и правопорядка. Куйбышев, 1979, с. 76-77.

81 Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве, с. 96.

82 Корнуков В.М. Меры процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве. Саратов, 1978, с. 10.

83 Там же.

84 Ковалев В.М. Проблемы уголовно-процессуальной ответственности. - В кн.: Проблемы юридической ответственности и совершенствование законодательства в свете новой Конституции СССР. Рязань, 1979, с. 138.

85 Там же, с. 138-139.

86 Безлепкин Б.Т. Указ. соч., с. 129. Аналогичное мнение было ранее высказано А.А. Собчак: «Восстановительная (компенсационная) направленность гражданской ответственности не дает оснований считать, что в ней всегда проявляется государственное осуждение поведения правонарушителя» (См.: Собчак А.А. О некоторых спорных вопросах общей теории правовой ответственности. - Правоведение, 1968, № 1, с. 50-51).

87 Безлепкин Б.Т. Указ. соч., с. 134.

88 КониА.Ф. Нравственные начала в уголовном процессе. - Собр. соч. в 8 т. М., 1967, т. 4, с. 39.

89 Безлепкин Б.Т. Указ. соч., с. 110.

90 См.: Строгович М.С. Сущность юридической ответственности. - Сов. государство и право, 1979, № 5, с. 74; Ветрова Г.Н. Уголовно-процессуальная ответственность. Автореф. канд. дис. М., 1981, с. 6.

91 Строгович М.С. Сущность юридической ответственности. С. 72-73.

92 См.: Конституция СССР и правовое положение личности. М., 1979, с. 84.

93 Ветрова Г.Н. Уголовно-процессуальная ответственность, с. 6, 8.

94 См.: Строгович М.С. Сущность юридической ответственности, с. 74.

95 См.: АстемироваЗ.А. Понятие юридической ответственности. - Сов. государство и право, 1979, № 6, с. 62.

96 См.: Матузов Н.И. Указ. соч., с. 84.

97 Словарь русского языка. М., 1959, т. 3, с. 287.

98 Там же. М., 1958, т. 2, с. 915.

99 Керимов Д.А. Философские проблемы права. М., 1972, с. 264.

100 Ветрова Г.Н. Уголовно-процессуальная ответственность, с. 8.

101 См.: Курляндский В.И. Указ. соч., с. 20; Лейкина Н.С. Указ. соч., с. 31; Курс советского уголовного права. М., 1970, т. 3, с. 8; Багрий-Шахматов Л.В. Указ. соч., с. 73; Чугаев А.П. Индивидуализация ответственности за преступление и ее особенности по делам несовершеннолетних. Краснодар, 1979, с. 32.

102 См.: Теория государства и права. М., 1977, с. 432-433.

103 Ведомости Верховного Совета СССР, 1981, № 21, ст. 741.

104 Ковалев В.М. Указ. соч., с. 140.

105 См.: Недбайло П.Е. Система юридических гарантий применения советских правовых норм. - Правоведение, 1971, № 3, с. 50.

106 Стучка П.И. Избранные произведения по марксистско-ленинской теории права. Рига, 1964, с. 94.

107 Об этом см.: Матузов Н.И. Правовой статус личности: понятие и структура. - В кн.: Правопорядок и правовой статус личности в развитом социалистическом обществе в свете Конституции СССР 1977 года. Саратов, 1980, с. 58-67.

108 Гегель. Соч. М., 1975, т. 1, с. 234.

109 См.: Явич Л.С. Общая теория права. Л., 1976, с. 270; Самощенко И.С. Понятие правонарушения по советскому законодательству. М., 1963, с. 161-167; Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Ответственность по советскому законодательству. М.,1971, с. 187; Денисов Ю.А. Об определении понятия правонарушения в общей теории права. - Вестн. Ленингр. ун-та, вып. 4. Сер. Экономика, философия, право, 1976, № 23, с. 122.

110 См.: Анашкин Г.З., Петрухин И.Л. Эффективность правосудия и судебные ошибки. - Сов. государство и право, 1968, № 8, с. 59.

111 Строгович М.С. Основные вопросы социалистической законности. М., 1966, с. 194-195.

112 См.: БСЭ. М., 1975, т. 19, с. 53; т. 20, с. 93.

113 Самощенко И.С. Понятие правонарушения по советскому законодательству. М., 1963, с. 164.

114 См.: Алексеев С.С. Общая теория права, вып. 2, с. 201; Его же. Проблемы теории права. Курс лекций в 2 т. Свердловск, 1972, т. 1, с. 394.

115 См.: Денисов Ю.А. Указ. соч., с. 121.

116 Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве, с. 98.

117 Столмаков А.И. Понятие правонарушения по советскому уголовно-процессуальному праву. - Правоведение, 1980, № 1, с. 72.

118 Бюллетень Верховного Суда СССР, 1969, № 4, с. 9.

119 Элькинд П.С. Указ. соч., с. 98.

120 Там же.

121 См.: Флейшиц Е.А. Общие начала ответственности по Основам гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик. - Сов. государство и право, 1962, № 9, с. 36; Яичков К.К. Система обязательств из причинения вреда в советском праве. - В кн.: Вопросы гражданского права. М., 1957, с. 170; Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Указ. соч., с. 72-73; Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976, с. 163-197.

122 Флейшиц Е.А. Указ. соч., с. 36.

123 Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Указ. соч., с. 73.

124 Братусь С.Н. Указ. соч., с. 165.

125 Строгович М.С. Основные вопросы социалистической законности, с. 194-195.

126 Ведомости Верховного Совета СССР, 1976, № 29 (1843), ст. 427.

127 Советское финансовое право. М., 1974, с. 51-52.

128 Ветрова Г.Н. Указ. соч., с. 13; Ее же. Ответственность в сфере уголовно-процессуальных отношений. - Сов. государство и право, 1982, № 2, с. 129.

129 См.: Строгович М.С. Уголовное преследование в советском уголовном процессе. М., 1951, с. 26; Его же. Вопросы теории правоотношений. - Сов. государство и право, 1964, № 6, с. 59-60; Его же. Курс советского уголовного процесса. М., 1968, т. 1, с. 31-32; Рахунов Р.Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому праву. М., 1961, с. 61; Галкин Б.А. Советский уголовно-процессуальный закон. М., 1962, с. 73-91; Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права. Л., 1963, с. 8-10; Шпилев В.Н. Указ. соч., с. 68-80; Кокорев Л.Д. Участники правосудия по уголовным делам. Воронеж, 1971, с. 36-40; и др.

130 Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса, т. 1, с. 33; КокоревЛ.Д. Указ. соч., с. 40.

131 Элькинд П.С. Указ. соч., с. 14-15; Об этом же см.: Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. Воронеж, 1975, с. 18.

132 Шпилев В.Н. Указ. соч., с. 93.

133 Матузов Н.И. Личность. Права. Демократия (теоретические проблемы субъективного права). Саратов, 1972, с. 176.

134 Горшенев В.М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе. М., 1972, с. 228.

135 Сборник постановлений Пленума, определений коллегии Верховного Суда СССР по вопросам уголовного процесса 1942-1962 гг. М., 1963, с. 16; Бюллетень Верховного Суда СССР, 1965, № 6, с. 43-45; Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1966, № 6, с. 12-13.

136 Алексеев С.С. Социальная ценность права в советском обществе. М., 1971, с. 181-182.

137 Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 32, с. 340.

138 Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве, с. 101.

139 Базылев Б.Т. Юридическая ответственность, санкции правовых норм и государственное принуждение. - В кн.: Доклады итоговой научной конференции юридических факультетов. Томск, 1966, с. 6; Его же. Понятие юридической ответственности. - Учен. зап. Томск. гос. ун-та, 1967, №66, с. 20.

140 См.: Самощенко И.С., Фарукшин М.Х. Указ. соч., с. 64-66. О недопустимости отождествления правовой ответственности с охранительными правоотношениями см. также: Алексеев С.С. Общая теория социалистического права. Свердловск, 1965, вып. 2, с. 189-191; Карнеева Л.М. Привлечение к уголовной ответственности. Законность и обоснованность. М., 1971, с. 7.

141 Базылев Б.Т. Указ. соч., с. 6.

142 Алексеев С.С. Социальная ценность права в советском обществе, с. 143.

143 См.: Мотовиловкер Я.О. Предмет советского уголовного процесса. Ярославль, 1974, с. 29-31. Ранее аналогичное суждение высказал Ф.Н. Фаткуллин (см.: Фаткуллин Ф.Н. Обвинение и судебный приговор. Казань, 1965, с. 14).

144 Обоснованную критику указанных суждений см.: Элькинд П.С. Указ. соч., с. 102-105.

145 Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса, т. 1, с. 31-32; Его же. Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности, с. 88-98; Рахунов Р.Д. Указ. соч., с. 61; Галкин Б.А. Указ. соч., с. 73-98; Шпилев В.Н. Указ. соч., с. 68-100; Божьев В.П. Уголовно- процессуальные отношения. М., 1975.

146 Теория государства и права/ под ред. А.И. Денисова. М., 1967, с. 361.

147 О правоотношении как форме процессуальной ответственности см.: Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве, с. 101-105. О правоотношении как форме выражения мер уголовно-процессуального принуждения см.: Коврига З.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение, с. 18-20.

148 См.: Шпилев В.Н. Указ. соч., с. 77; Божьев В.П. Указ.соч., с. 153.

149 См.: Рахунов Р.Д. Указ. соч., с. 64-65; Кокорев Л.Д. Участники правосудия по уголовным делам, с. 36-40; Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права, с. 31-33; Строгович М.С. Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности, с. 95-97.

150 См.: Базылев Б.Т. Об институте юридической ответственности. - Сов. государство и право, 1975, №1, с. 114-115.

151 Кожевников С.Н. Правоотношения, возникающие в связи с применением мер государственного принуждения. - В кн.: Применение советского права. Свердловск, 1974, вып. 30, с. 101.

152 См.: Философский словарь / Под ред. М.М. Розенталя и П.Ф. Юдина. М., 1963, с. 439.

153 См.: Философская энциклопедия. М., 1964, т. 3.

154 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 497-498.

155 Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968, т. 1, с. 33.

156 Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права, с. 14-15.

157 См.: Шпилев В.Н. Указ. соч., с. 93.

158 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 14.

159 См.: Маркс К. К критике политической экономии. М., 1950, с. 193.

160 См.: Полянский Н.Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. М., 1956, гл. VI; Юридическая процессуальная форма. Теория и практика. М., 1967, гл. VIII; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса, т.1, с. 51-56.

161 Строгович М.С. Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности, с. 17-18.

162 См.: Лейст О.Э. Санкции в советском праве. М., 1962, с. 65-67.

163 См.: Алексеев С.С. Общая теория социалистического права. Свердловск, 1964, вып. 2, с. 57.

164 Элькинд П.С. Цели и средства в советском уголовно-процессуальном праве, с. 96.

165 Ковалев В.М. Указ. соч., с. 139; такого же мнения придерживается и В.М. Корнуков (см. Корнуков В.М. Указ. соч., с. 11-12; Его же. Правовые средства, обеспечивающие выполнение обязанностей участниками уголовного процесса. - В кн.: Вопросы уголовного процесса. Саратов, 1977, с. 49).

166 Ковалев В.М. Указ. соч., с. 136.

167 См.: Мицкевич А.В. О гарантиях прав и свобод советских граждан и общенародном социалистическом государстве. - Сов. государство и право. 1963, № 8, с. 99-101.

168 См.: Кечекьян С.Ф. Правоотношение в социалистическом обществе. М., 1958, с. 129-130.

169 См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса, т. 1, с. 89-90.

170 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 1, с. 137.

171 См.: КовригаЗ.Ф. Уголовно-процессуальное принуждение. Воронеж, 1975, с. 34.

К главе 2

172 См.: Познанский В.А., Цыпкин А.Л. и др. Советский уголовный процесс. Часть Общая. Саратов, 1968, с. 19-24; Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права. Л., 1963, с. 59-66; Уголовный процесс / Отв. ред. Н.С. Алексеев, В.З. Лукашевич, П.С. Элькинд. М., 1972, с. 12-15; Шпилев В.Н. Указ. соч., с. 67-68.

173 См.: Чельцов М.А. Уголовный процесс. М., 1969, с. 11-12; Шимановский В.В. К вопросу о процессуальных функциях следователя в советском уголовном процессе. - Правоведение, 1965, № 2, с. 178.

174 Худяков В.Л. «Социальное» и его проявление в системе общественных отношений. - Вест. Ленингр. ун-та, 1968, вып. 1, № 5, с. 82.

175 См.: Смирнов В.Г. Функции советского уголовного права. Л., 1965, с. 9-15.

176 См.: Стремовский В.А. Содержание предварительного следствия в советском уголовном процессе. Краснодар, 1971, с. 96.

177 См.: Элькинд П.С. Указ. соч., с. 54-55.

178 См.: Шимановский В.В. Указ. соч., с. 175.

179 См.: Стремовский В.А. Указ. соч., с. 97.

180 См.: Элькинд П.С. Сущность советского уголовно-процессуального права, с. 39-66; Шимановский В.В. Указ. соч., с. 178; Познанский В.А., Цыпкин А.Л. и др. Указ. соч., с. 20; Даев В.Г. К понятию обвинения в советском уголовном процессе. - Правоведение, 1970, № 1, с. 71-72; Мотовиловкер Я.О. Предмет советского уголовного процесса. Ярославль, 1974, с. 67-70.

181 См.: Галкин Б.А. Советский уголовно-процессуальный закон. М., 1968, с. 68; Каминская В.И. Уголовно-процессуальный закон. - В кн.: Демократические основы социалистического правосудия / Под ред. М.С. Строговича, с. 111-120; Элькинд П.С. Толкование и применение норм

уголовно-процессуального права. М., 1967, с. 22-31; Добровольская Т.Н. Принципы советского уголовного процесса. М., 1971, с. 58-65.

182 В.М. Савицкий называет ее «специфической уголовно-процессуальной санкцией карательного свойства» (см.: Савицкий В.М. Очерк теории прокурорского надзора в уголовном судопроизводстве. М., 1975, с. 186).

183 См.: Полянский Н.Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. М., 1956, с. 102; Якуб М.Л. Демократические основы советского уголовно-процессуального права. М., 1960, с. 95-96; Галкин Б.А. Указ. соч., с. 187; Иванов В.А. Прокурорский надзор в борьбе с преступностью. Л., 1964, с. 43; Народный суд / Под ред. Л.Д. Кокорева. Воронеж, 1970, с. 127; и др.

184 Савицкий В.М. Указ. соч., с. 66.

185 Петрухин И.Л. Социальная природа правосудия и его цели. - В кн.: Теоретические основы эффективности правосудия. М., 1979, с. 21.

186 Приоритет прокурорского надзора над иными видами надзорной деятельности отстаивают: Чеканов В.Я. Сущность прокурорского надзора и его соотношение с другими формами государственной деятельности. - В кн.: Советская прокуратура на страже законности. Саратов, 1973, с. 9; и др.

187Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 2, с. 293.

188 См.: подробнее: Чхиквадзе В.М. Государство. Демократия. Законность. М., 1967, с. 404453.

189 См.: Якуб М.Л. Процессуальная форма в советском уголовном судопроизводстве. М., 1981, с. 7-40.

190 Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 282.

191 Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924-1977 гг. М., 1978, ч. 2, с. 20.

192 СУ РСФСР, 1920, № 1-2, ст. 7.

193 Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 51, с. 95.

194 См.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М., 1954, ч.1, с. 597.

195 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 50, с. 285; т. 52, с. 146; т. 53, с. 130-131.

196 XX съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стеногр. отчет. М., 1956, т. 2, с. 423.

197 Правда, 1979, 11 сент.

198 Петрухин И.Л. Системный подход к изучению эффективности правосудия. - Сов. государство и право, 1976, № 1, с. 80.

199 См.: Маляров М.П. Поддержание государственного обвинения перед судом - важнейшая обязанность прокурора. - В кн.: Сборник материалов Всесоюзной научно-практической конференции по вопросам государственного обвинения. М., 1972, с. 9; Басков В. На судебной трибуне - государственный обвинитель. - В кн.: Советская прокуратура. М., 1977, с. 159.

200 См.: Звирбуль В.К. Прокурорский надзор в уголовном судопроизводстве. - В кн.: Совершенствование прокурорского надзора в СССР, с. 223.

201 См.: Анашкин Г.З., Петрухин И.Л. Эффективность правосудия и судебные ошибки. - Сов. государство и право, 1968, № 8, с. 67; Организация судебной деятельности. М., 1977, с. 99.

202 См.: Кузнецова Н.Ф. Эффективность уголовного закона и ее значение в борьбе с преступностью. - Вестн. Моск. ун-та. Серия «Право», 1974, № 4, с. 13-14, 18. См. также: Сов. государство и право, 1975, № 3, с. 126; Проблемы эффективности прокурорского надзора. М., 1977, с. 28.

203 Брежнев Л. И. Ленинским курсом: Речи и статьи. М., 1972, т. 3, с. 49.

204 См.: Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 70.

205 См.: Там же, с. 50.

206 См.: Там же, с. 203.

207 Строгович М.С. Основные вопросы советской социалистической законности. М., 1966, с. 72.

208 См.: Там же, с. 11.

209 См.: Радьков В.П. Социалистическая законность в советском уголовном процессе. М., 1959, с. 41-42.

210 Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 39, с. 378.

211 См.: Анашкин Г.З., Петрухин И.Л. Эффективность правосудия и судебные ошибки. - Сов. государство и право, 1968, № 8, с. 59-67; Горский Г.Ф. Научные основы организации и деятель-

ности следственного аппарата в СССР. Воронеж, 1970, с. 208; Петрухин И.Л., Батуров Г.П., Мор-шакова Т.Г. Теоретические основы эффективности правосудия. М., 1979, с. 392; и др.

212 См.: Петрухин И.Л. Причины судебных ошибок. - Сов. государство и право, 1970, № 5, с. 100-101.

213 См.: Вопленко Н.Н. Причины ошибок в правоприменении. - Сов. государство и право, 1982, № 4, с. 103-104.

214 Хиншелвуд С. Качественное и количественное. - В кн.: Философские проблемы современной химии. М., 1971, с. 29.

215 Якушин С.Ю. К вопросу о развитии советского уголовно-процессуального законодательства в свете Конституции СССР. - В кн.: Актуальные вопросы общественных наук. Казань, 1981, с. 54.

216 См.: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924-1977 гг. М., 1978, ч. 2, с. 344 (п.1); с. 21 (п.4); и др.

217 См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1964, № 7, с. 12-13.

218 См.: Шикин Е.А. Факторы, определяющие эффективность норм права. - Сов. государство и право, 1973, № 5, с. 104; Юсунов В.А. Право и советское государственное управление. Казань, 1976, с. 234-240.

219 См. соответственно: Алексеев С.С. Механизм правового регулирования в социалистическом государстве. М., 1966, с. 32; Керимов Д.А. Категории действительности и возможности в праве. - Сов. государство и право. 1968, № 8, с. 15; Самощенко И.С., Никитинский В.И. О понятии эффективности правовых норм. - Уч. зап. ВНИИСЗ, вып. 9. М., 1968, с. 19; Тоболкин П.С. Понятие эффективности норм советского уголовного права. - В кн.: Проблемы эффективности уголовного закона: Сборник ученых трудов. Свердловск, 1975, вып. 37, с. 37; Якимов П.П. Изучение эффективности уголовно-процессуальных норм. - Некоторые вопросы эффективности уголовного законодательства: Сборник ученых трудов. Свердловск, 1974, вып. 29, с. 130.

220 Право и социология. Наука. М., 1973, с. 270.

221 См.: Иванов Ю. Исследование неотвратимости наказания. - Соц. законность, 1975, № 11, с. 85; Кобликов А.С. Законность - конституционный принцип советского уголовного судопроизводства. М., 1979, с. 84-85.

222 Бойков А.Д. К изучению эффективности уголовно-процессуального закона. - В кн.: Эффективность применения закона. М., 1973, с. 177.

223 Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 15, с. 362.

224 Там же, т. 29, с. 318.

225 Элькинд П.С. Цели и средства их достижения в советском уголовно-процессуальном праве, с. 7-59; Алексеева Л.Б, Михайловская И.Б. Показатели эффективности уголовного судопроизводства и некоторые вопросы оценки работы судебных органов. - В кн.: Вопросы борьбы с преступностью. М., 1976, вып. 24, с. 43-44.

226 Чулюкин Л.Д. Эффективность уголовно-процессуальных норм и методика ее изучения. Автореф. канд. дис. М., 1977, с. 11.

227 См.: ЛаринА.М. Эффективность уголовно-процессуального закона. - В кн.: Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. М., 1979, с. 180.

228 Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 35, с. 204.

229 См.: Строгович М.С. Основные вопросы советской социалистической законности. М., 1966, с. 168-170.

230 См.: Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве. М., 1976, с. 120-128; Боннер А.Т. Применение закона к судебному усмотрению. - Сов. государство и право, 1979, № 6, с. 34-38.

231 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 8, с. 532.

232 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 36, с. 182.

233 Брежнев Л.И. Ленинским курсом, т. 3, с. 49.

234 См.: Рахунов Р.Д. Выявление и устранение судом причин и условий, способствующих совершению преступлений. - В кн.: Выявление причин преступления и принятия предупредительных мер по уголовному делу. М., 1967, с. 112; Басков В.И. Прокурор в суде первой инстанции. М., 1968, с. 155; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. М., 1970, т. 2, с. 355-356; Со-ломаха Г.И. Профилактическое значение частных определений по делам несовершеннолетних. - В кн.: Изучение и предупреждение правонарушений среди несовершеннолетних. М., 1970,

с. 140; Теплов В.А. Определение суда первой инстанции по уголовному делу. Саратов, 1977, с. 98-99.

235 Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 14 октября 1964 г. «О практике вынесения судами частных (особых) определений по уголовным делам». - Бюллетень Верховного Суда СССР, 1964, № 6, с. 9-10.

236 Ширинский С.Ф. Законность и обоснованность частного определения. - Сов. государство и право, 1981, № 1, с. 82.

237 См.: Ланге О. Введение в экономическую кибернетику. М., 1968, с. 112, 123.

238 См.: Кудрявцев В. Правовая система и укрепление социалистического общества. - Коммунист, 1981, № 9, с. 77.

239 Материалы XXVI съезда КПСС. М., 1981, с. 65.

240 См.: Смирнов Л. Закон о Верховном Суде СССР и задачи дальнейшего совершенствования правосудия. - Соц. законность, 1980, № 2, с. 15.

241 См.: Задачи прокуратуры, вытекающие из решений ноябрьского (1978) Пленума ЦК КПСС «Об улучшении работы по охране правопорядка и усилении борьбы с правонарушениями» и Закона о Прокуратуре СССР. - Соц. законность, 1980, № 3, с. 3.

242 Янг С. Системное управление организаций. М., 1972, с. 29.

243 См.: Фаткуллин Ф.Н., ЧулюкинЛ.Д. Социальная ценность и эффективность правовой нормы. Казань, 1977, с. 32.

244 См.: Кудрявцев В. Указ. соч., с. 75.

245 Ветрова Г. Ответственность свидетеля в уголовном процессе. - Соц. законность, 1980, № 8, с. 56.

246 Миронов Л. Частное определение должно быть действенным орудием в борьбе с преступностью. - Сов. юстиция, 1965, № 3, с. 13.

247 Сборник постановлений Пленума Верховного Суда РСФСР 1961-1977 гг. М., 1978, с. 270.

248 Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1978, № 3, с. 8.

249 Постановление № 9 Пленума Верховного Суда СССР от 24 ноября 1978 г. «О судебной практике по применению условного освобождения из мест лишения свободы с обязательным привлечением осужденного к труду». - Сов. юстиция, 1979, № 2.

250 См.: Патриков Ю. Прокурорский надзор за законностью в местах лишения свободы. -Соц. законность, 1963, № 8, с. 63; Прокурорский надзор за соблюдением законности в местах лишения свободы - на уровень современных задач. Редакционная статья. - Соц. законность, 1965, № 2, с. 5; Мудров Т., Рейтборт А. Недостатки в решении вопросов об условно-досрочном освобождении. - Сов. юстиция, 1965, № 13, с. 5.

251 Это предложение высказано Е. И. Карасевым (см.: Карасев Е.И. Уголовно-процессуальный закон о частных определениях нуждается в совершенствовании. - В кн.: Актуальные вопросы государства и права. Томск, 1972, с. 282).

252 Данное предложение высказано Г.Я. Борисовичем (см.: Борисович Г.Я. Частное определение суда в стадии исполнения приговора. - В кн.: Гарантии конституционных прав личности при осуществлении правосудия. - Пермь, 1980, с. 91).

253 См.: Воеводин Л.Д. Конституционные права и обязанности советских граждан. М., 1972, с. 7; Витрук Н.В. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе. М., 1979, с. 147. Авторы упрощенного понимания структуры правового статуса включают в ее научную модель: юридические обязанности, субъективные права, юридические свободы и юридическую ответственность (Горшенев В.М. Структура правового статуса гражданина в свете Конституции СССР 1977 года. - В кн.: Правопорядок и правовой статус личности в развитом социалистическом обществе в свете Конституции СССР 1977 года. Саратов, 1980, с. 55).

254 См.: Матузов Н.И. Правовой статус личности: понятие и структура. - В кн.: Правопорядок и правовой статус личности в развитом социалистическом обществе в свете Конституции СССР 1977 года. Саратов, 1980, с. 67.

255 См.: Там же, с. 66.

256 См.: ВоеводинЛ.Д., Краснов М.А., Федотов М.А. Конституционные права, свободы и обязанности советских граждан как объект системного анализа. - Правоведение, 1982, № 2, с. 22.

257 Подробнее о содержании видов юридических гарантий прав личности см.: Мицкевич А.В. О гарантиях прав и свобод советских граждан в общенародном социалистическом государстве. - Сов. государство и право, 1963, № 8; Недбайло П.Е. Система юридических гарантий примене-

ния советских правовых норм. - Правоведение, 1971, № 3; Строгович М.С. Социалистическая законность и укрепление гарантий прав личности в условиях развитого социализма. - В кн.: Революция, демократия, право. М., 1978; Витрук Н.В. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе. М., 1979, с. 203-217.

258 Ведомости Верховного Совета СССР, 1968, № 17, ст. 144.

259 Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 6, с. 206.

260 Там же, т. 7, с. 168.

261 Бюллетень Верховного Суда СССР, 1979, № 2, с. 34-42.

262 См.: Витрук Н.В. Указ. соч., с. 204-216.

263 См.: Витрук Н.В. Гарантии прав личности. - В кн.: Права личности в социалистическом обществе. М., 1981, с. 178.

264 См. об этом: Строгович М.С. Основные вопросы советской социалистической законности. М., 1966, с. 178-188; Куцова Э.Ф. Гарантии прав личности в советском уголовном процессе. М., 1973, с. 123-196.

265 См.: Социалистическая законность, 1978, № 4, с. 83-86.

266 Ведомости Верховного Совета СССР, 1981, № 21, ст. 741.

267 Там же.

268 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 245.

269 См. об этом подробнее: Кикнадзе Д.А. Потребность, поведение, воспитание. М., 1968, с. 53, 75-76; Лукашева Е.А. Социалистическое правосознание и законность. М., 1973, с. 113, 117; Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность. М., 1975, с. 87.

270 В литературе интересы обвиняемого подразделяют: по сфере проявления - материальные и процессуальные, по значимости - основные и второстепенные, по предмету регулирования - правовые и неправовые, по носителю - личные и общественные, по цели - совпадающие и несовпадающие с задачами правосудия, по возможности разрешения возникающих с государством противоречий - удовлетворяемые и неудовлетворяемые (см.: Кокорев Л.Д. Общественные и личные интересы в уголовном судопроизводстве. - Правоведение, 1977, № 4, с. 76-83; Адаменко В.Д. Интересы обвиняемого в уголовном деле. - Правоведение, 1982, № 2, с. 83-86; и др.).

271 См.: Братусь С.Н. Субъекты гражданского права. М., 1950, с. 9-23.

272 См.: Строгович М.С. Указ. соч., с. 168.

273 См.: Куцова Э.Ф. Указ. соч., с. 8; Кокорев Л.Д. Указ. соч., с. 8.

274 См.: Алексеев С.С. Социальная ценность права в советском обществе. М., 1971, с. 148.