CC BY
31УДК: 343.3
Жолдошалиев М. Т.
Судья Первомайского суда г. Бишкек
ДИНАМИКА УБИЙСТВ: ИНДИКАТОР УГРОЗЫ В СФЕРЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ
БЕЗОПАСНОСТИ ГОСУДАРСТВА
Статья посвящена изучению динамики убийств на примере Кыргызской Республики, как одному из видов преступлений, влияющих на индикатор национальной безопасности государства.
Ключевые слова: национальная безопасность, убийство, безопасность, насильственные преступления, заказные убийства.
Совершенно справедливо пишет А. Б. Чокобаева, что «...социально-экономические и политические преобразования в целом обусловили не только положительные социальные перемены в виде демократических преобразований, расширения прав и свобод человека, развития рыночных отношений, но и появления сопутствующих негативных изменений. Безусловно, современные преобразования во всех сферах жизнедеятельности государства существенно влияют и на структурные модификации преступности. Так, изменения коснулись как количественных, так и качественных показателей преступности, детерминировав наиболее опасные ее формы. Среди таких опасных преступных проявлений, получивших наибольшее распространение, далеко не последнее место занимают убийства, в том числе совершенные по найму» [1, с. 3].
Происходящие в стране процессы формирования новых социально-политических, экономических, духовных и многих других отношений, затрагивающие все социальные слои, порождают не только новые возможности для развития Кыргызстана, но и все новые виды противоречий, опасностей, которые угрожают ее национальной безопасности. На сегодняшний день все больше обостряются социальные противоречия, приобретают криминальную окраску социальные конфликты, формируются искаженные межличностные отношения [2, с. 93].
В этом направлении актуальными являются поиски новой политики безопасности Кыргызстана, прежде всего национальной безопасности, общественной безопасности, что связано со стабильностью государственной власти, повышением эффективности обеспечения государственного контроля над преступностью.
Характеризуя складывающуюся в Кыргызской Республике за последние десять лет криминогенную обстановку, следует подчеркнуть, что негативные тенденции, связанные с усиливающимся преступным насилием, продолжают доминировать, и в особенности с увеличением количества убийств, совершенных организованными преступными группами. При этом подчеркивается, что «.количество таких преступлений значительно выше, но их латентность, а также сложность их доказывания не дает реальной картины, и это характерно для всех стран СНГ, а не только для отдельно взятой страны» [3, с.127].
Нами разделяется мнение о том, что положение дел с убийствами является как бы обобщенной, суммирующей характеристикой общей криминологической обстановки, более того, индикатором всей социальной ситуации в стране. Этот вывод относится в первую очередь к сведениям, характеризующим количество и динамику убийств, о чем отмечают в своих работах К. Джаянбаев [4, с. 53] и К. Осмоналиев [5, с. 44].
Следует подчеркнуть, что в УК КР около 30 статей, которые предусматривают деяния, совершение которых влечет смерть потерпевшего, и мы разделяем точку зрения российских ученых, что это является завуалированным самим же законом убийством. Человек лишается жизни, но в соответствии с уголовным законодательством, данные случаи не могут быть зарегистрированы как убийства.
Необходимо отметить, что является проблемой социальные условия убийств и соответствующая безопасность жизни граждан. Мы исходим из следующего: беззащитность населения от преступных посягательств, от криминального насилия в целом, которое выражается в объективных формах (значительный рост числа преступлений, и соответственно преступников и количества потерпевших) и в социально -психологическом преломлении (неблагоприятные социальные условия, связанные с такими повседневными чувствами, как неуверенность в завтрашнем дне, систематический страх, тревога, ощущение незащищенности со стороны государственных органов и т.п.), есть результат, как давления все более криминализующийся среды обитания, так и крайне пассивного, безразличного отношения к жизни и спокойствию граждан, как со стороны государства, так и общества в целом. Наблюдается тревожная тенденция все ухудшающих социальных условий, на что государство обязано реагировать. В данном случае необходимо учитывать, что общественная свобода связана с личным спокойствием в обществе каждого человека.
Не без основания возникает целый ряд вопросов, например, с чем связаны указанные тенденции, а также социальная напряженность, возникают вопросы о незащищенности человека, его жизни и здоровья.
Появляются все новые и ранее неизвестные нашему обществу социальные пороки, связанные с проводимыми реформами в различных областях. Постоянно один политический кризис сменяется другим, и каждая так называемая «революция» отбрасывает уровень жизни на десятки лет назад. Укрепляет свои позиции социальная деформация. На общем уровне все это приводит к социальной напряженности, в состоянии которой приходится жить кыргызскому народу, а на индивидуальном — к нервно-психическим нагрузкам. Все указанные факторы связанны с насильственным лишением жизни человека, которое растет из года в год.
Представляют интерес описанные в литературе социальные условия криминального насилия, в системе которого центральное место занимают убийства [6, с. 75-85].
Не секрет, что при неблагоприятных социальных условиях обостряются общественные и межличностные противоречия, все больше появляются массовые социальные конфликты и в обществе бессознательно формируются компенсаторные механизмы выживания, которые начинают действовать вне системы легитимных отношений. Их основополагающей базой являются: деградация норм морали, что тесно связано с утратой общественным сознанием иммунитета к криминальной деятельности. Основная суть указанных компенсаторных механизмов заключается в вынужденном вовлечении определённой части общества в самые различные виды криминальной деятельности. Их типология в литературе представляется следующим образом [7].
Первое, это так называемая паракриминальная деятельность, которая внешне легитимная, но сопровождающаяся нарушением норм уголовного законодательства.
Второе — криминальная деятельность, это прямое и сознательное нарушение норм, регулирующийся уголовным законодательством.
В этих случаях речь идет о людях, для которых границы «что можно — чего нельзя, что законно, приемлемо с точки зрения общественной морали, а что — нет» предельно размыты. Отсюда преступления, насилие, в том числе убийства.
Следует отметить, что до конца 80-х годов убийства относились в основном к сфере быта, досуга и свободного времени, мотивами их совершения были главным образом месть и зависть, ревность, так называемые «сексуально-маньячные» мотивы, супружеская неверность, хулиганские побуждения, корысть и т.д. В это время мало кто говорил об экономической преступности, а тем более о теневой экономике, экономической реформе, рыночных отношениях и т. д. На сегодняшний день, убийства «перекачиваются» из сферы быта, досуга и свободного времени в экономическую сферу, в основном в область теневой экономики. При этом, однако, абсолютное число убийств в сфере быта, досуга и свободного времени не
уменьшается, а увеличивается. Увеличивается число убийств и в сфере теневой экономики. Меняется лишь доля, то есть удельный вес убийств в различных сферах жизнедеятельности людей. Заметно увеличивается доля убийств с корыстной мотивацией. Повышается удельный вес убийств, сопряженных с другими насильственными преступлениями. По официальным данным, увеличивается число «заказных» убийств, то есть убийств, совершаемых наемными лицами. В странах СНГ в десятки раз увеличилось количество похищений людей, а в каждом пятом случае такого похищения имело место убийство потерпевшего.
Повышается количество других насильственных преступлений, сопряженных с убийством. В основном это связано с теневой экономикой, негативными последствиями новых рыночных отношений, неблагоприятными социальными условиями. Для убийств, в том числе сопряженных с другими деяниями, характерны: жестокость — 32% случаев, цинизм, садизм и глумление над личностью — 48%. При этом обращает на себя внимание следующее: мера жестокости значительно выше той, которая необходима для доведения преступного замысла до конца. За последние десять лет число убийств возросло.
Убийства приобрели современные качественные характеристики, не наблюдаемые ранее, или наблюдаемые редко: вооруженность — применение при убийствах разных видов огнестрельного оружия и взрывчатых веществ; организованность и криминальный профессионализм — устойчивое, сплоченное объединение лиц со специфическими криминальными навыками, опытом, организующихся для совершения убийства (это касается и «заказных» убийств); интенсивная корыстная ориентация, тесно связанная с теневой экономикой. Это подтверждается и исследованиями, проведенными профессором К. А. Исаевой в сфере убийств, совершенных по найму. Так, ею отмечается, что «.В последние годы наблюдается значительный рост количества заказных убийств, совершаемых с применением взрывных устройств (взрывчатых веществ). Также появились самодельные устройства, взрыв которых осуществляется по радио. При этом в качестве радиоприемника и передатчика используются промышленные (пейджеры, охранная сигнализация автомобилей, детские радиоуправляемые игрушки и т. п.) и самодельные приспособления. В подобных случаях преступники обычно находятся на каком-то расстоянии от места взрыва — поэтому свидетели, как правило, не видят их. Значит, следствие должно наиболее активно искать следы и свидетелей того, как взрывное устройство было заложено» [8, с. 39].
Иногда фиксируются факты, когда убийства имеют «выход» за рубеж (и не только в страны СНГ). Имеют место и убийства, связанные с деятельностью так называемых «воров в законе». Меняется «портрет» убийцы. Необходимо учитывать, что одно дело убийство в быту, в результате пьяной ссоры, а другое — убийство, связанное с теневой экономикой, предпринимательством, наркобизнесом и т.д. Как пишет Н. Н. Гришин, в связи с развитием теневой экономики появились «заказные» убийства, ранее мы не знали, что это такое, а сейчас не знаем, как с ними бороться. Мы знаем лишь то, что преступники направляют свои усилия против законных структур, имея связь с нелегальными образованиями [9]. Причем некоторыми авторами обращается внимание, что «. наблюдается и социально-психологическое противостояние между заемщиками и кредиторами, связанное с отсутствием данного доверия между ними, что обуславливает предпринимать попытки криминальным путем обеспечить за счет другой стороны свои экономические интересы, что свидетельствует о правовом нигилизме, являющийся характерным для всех слоев населения» [10, с. 31].
На основе изложенного, можно сделать выводы, касающиеся лишь общей оценки убийств:
- действия убийц формируются под влиянием воспитательной деформаций в семье, сложившихся в силу различных обстоятельств обыденного сознания, деформации в образе жизни, под влиянием сложившихся объективных социальных условий, складывающихся отношений с людьми, в результате деформации личности в целом, где главную роль играет
сама личность со всеми характерными для нее свойствами, и особо следует говорить, по нашему мнению, здесь о психике человека;
- факты совершения убийств свидетельствуют об антисоциальности личности, когда он находится под влиянием преступных группировок, традиций, которые приобретают устойчивый характер и т. д.
В связи с этим, является обоснованным, что «...результат исследований криминологов и психологов все больше стали использоваться криминалистами, хотя ранее как известно, это носило далеко не повсеместный характер. На основе крепнущего и углубляющегося взаимодействия криминологов, психологов и криминалистов, представляется, что и началась деятельность по разработке принципиально новых подходов и специфической научной продукции. Никто не претендует на оттеснение традиционного криминалистического арсенала, речь в данном случае лишь идет о том, что в систему прикладной «синтезирующей» науки криминалистики могут органично вписаться ряд теоретических положений, разработок, достижений таких отраслей, как криминология, психология, что позволит существенно увеличить ее потенциал, несколько обновив тактику и методику расследования преступлений, в том числе и носящих насильственный характер» [11, с. 2124].
Как показывает анализ, групповые преступления несовершеннолетних, совершаемые с применением насилия, составляют 20% от всех групповых деяний. Совершенно верно здесь акцентируется внимание ученых, что «. для вовлечения несовершеннолетних в криминальную деятельность могут использоваться такие способы, как склонение к употреблению спиртных напитков либо наркотических средств, вовлечение игрой в азартные игры, физическое либо психическое принуждение, пропаганда «красивого» образа жизни, в особенности несовершеннолетних из маргинальной среды» [12, с. 276]. При этом авторами подчеркивается, что в уголовно-процессуальном законодательстве Кыргызстана, «. в ст. 392 УПК КР, законодатель не предусматривает сроки обстоятельств, подлежащих установлению выяснения уровня психического развития несовершеннолетнего. Как пишут коллектив авторов научно-практического комментария к Уголовно-процессуальному кодексу Кыргызской Республики [13, с. 625], даже если в комментируемой статье законодатель данное обстоятельство не указывает, то все равно данное выяснение необходимо для установления его интеллектуального развития, причин задержания психического развития. Но это невыход из данной ситуации. Во-первых, как известно, толкование данное в комментарии научным коллективом авторов не обладает законодательной силы, а лишь носит рекомендательный характер. Во-вторых, указание на решение данного вопроса подобным образом не устраняет пробел, имеющийся в рассматриваемой норме. Поэтому, считаем целесообразным в ч.1 ст. 392 УПК КР включить дополнительным пунктом обстоятельства, подлежащие доказыванию, а именно: «уровень психического развития и интеллектуального развития, а также иные характерные особенности его личности» [12].
При расследовании особо тяжких преступлений с участием несовершеннолетних, как правило, совершаемых организованной преступной группой, возникают существенные трудности, которые связаны с установлением структуры данной группы, с выявлением особенностей связей между ее участниками, а также определения конкретной роли каждого члена преступной группировки в различных эпизодах. Как показывает анализ, значительную помощь правоохранительным и судебным органам в решении указанных вопросов играет правильное назначение и проведение судебно-психологической экспертизы [14, с. 69].
Бесспорно, насильственный характер преступности несовершеннолетних лиц, в системе которой явно преобладают убийства, совершаемые в группе, — проблема сложная. Ее нельзя рассматривать, не анализируя причины, по которым совершаются убийства, совершаемые взрослыми, как мужчинами, так и женщинами. В рассматриваемых случаях безусловно существует взаимозависимость, но каждую проблему следует изучать самостоятельно.
Женщины могут совершать убийства как единолично, но также вместе с мужчинами и несовершеннолетними. Кроме того, в последнее время они создают и свои собственные «женские группы», преступная деятельность которых направленна на применение насилия, в том числе и на совершение убийств, не исключением являются и заказные убийства.
Сложно не согласиться, что «.криминалистика рассматривает феномен убийства с собственных подходов, что отличает криминалистическое исследование от уголовно-правового, криминологического и т. д. Так, криминология реагирует на убийства преимущественно с позиций морали и эмоций, а потому приоритет отдается социологическим и психологическим оценкам. Кроме того, она анализирует убийство, одновременно в контексте условий внешней среды и характеристик самого человека и рассматривается это не как одномоментный акт, а как определенный процесс, развертывающийся во времени. Уголовно-правовой же анализ убийств позволяет выделить признаки, необходимые и достаточные для признания, во-первых, того что соответствующее деяние является именно особо тяжким, во-вторых, того что лицо совершило именно это деяние, которое предусмотрено, конкретной нормой уголовного закона и подлежит ответственности в соответствии с ней» [15, с. 145].
Достаточно редко совершаются убийства женщинами единолично. Гораздо чаще женщины являются объектами посягательства, хотя, как отмечается в литературе, каждое десятое убийство совершается женщиной или с ее участием. В среднем среди преступников женщин 10%, а среди потерпевших — 45%. Мы разделяем мнение ученых, которые рекомендуют изучать не столько преступления, совершаемые женщинами, сколько самих женщин, их психологию [16].
Не случайно, К. А. Исаева пишет, что «. видимо не требует особых доказательств тот факт, что преступления, совершаемые женщинами в силу определенной специфичности, будут обладать характерными, особенными признаками, а, следовательно, для их успешного расследования необходимо знать эти особенности, отличия и обладая такими знаниями разрабатывать методику и тактику их расследования» [16].
Необходимо подчеркнуть, что все разнообразие личностных черт преступника поддается изучению. Эти характерные черты позволяют, во-первых, разграничить различные типы убийц, во-вторых, достаточно точно определить границы и пределы, требуемые для изучения такой личности, при этом не выходя за границы криминологического исследования.
Необходимо учитывать, что здесь мы нередко наблюдаем противодействие со стороны различных участников процесса. Но при этом, нами отмечается, что «.Преодолевать противодействие расследованию со стороны таких участников следственных действий, как понятые, специалист, эксперт, переводчик, законные представители несовершеннолетних подозреваемы (обвиняемых), защитник рекомендуется приемами общего назначения. Прежде всего, речь должна идти о строгом соблюдении законности при производстве следственных действий и иных процессуальных действий. Такая установка должна стать тактической задачей перед лицами, осуществляющими расследование» [17, с. 265-268].
Безусловно, постановка проблемы защиты личности от преступных посягательств, это прежде всего постановка социальной проблемы, что является обязательным условием ее решения. Но вместе с тем, сама защита жизни человека по своей сущности не является «чисто» социальным, а носит комплексный характер.
Во-первых, защита личности от убийств непосредственно направлена на недопущение посягательства на жизнь человека, следовательно, нарушений соответствующих норм уголовно-правового законодательства.
Во-вторых, при решении задач защиты жизни от посягательств используются не только социальные, психологические, воспитательные меры, но и меры правовые. При этом должна применяться методы не только убеждения, но и принуждения, то есть сила закона является преобладающей.
Литература
1. Чокобаева, А. Б. Убийства по найму: отдельные уголовно-правовые и криминолого-криминалистические аспекты преступлений: автореф. дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08, 12.00.09. — Бишкек, 2013. — 29 с.
2. Абдукаримова, Н. Э. к вопросу о проблемах противодействия незаконного оборота наркотических средств // Таврический научный обозреватель. — 2016. — № 9 (14). — С. 9399.
3. Isayeva K.A., Seylkhanova S.A., Shimeyeva Zh.Sh., Oskenbay G. The main factors causing the need for international cooperation to combat criminal phenomena in the CIS countries // В сборнике: Humanities and Social Sciences in Europe: Achievements and Perspectives 8th International symposium. 2015. С. 126-135.
4. Джаянбаев, К. И. Уголовно-правовые и криминологические проблемы борьбы с тяжкими насильственными преступлениями Кыргызской Республики. — Монография. — Б., 2008. — С. 53.
5. Осмоналиев, К. М. Уголовная политика современного Кыргызстана: становление и развитие: диссертация ... доктора юридических наук: 12.00.08 Москва, 2005.
6. Личность преступника и проблемы криминального насилия / С. Н. Абельцев, Гл. ред.: Эриашвили Н. Д. — М.: Закон и право, ЮНИТИ-ДАНА, 2000. — 207 c.
7. Сундиев, И. Ю. Криминальные компоненты современной социальной динамики России. — Бизнес и политика, 1995. — № 9.
8. Исаева, К. А. Использование специальных познаний в форме экспертизы при расследовании заказных убийств с применением огнестрельного оружия // Вестник Кыргызско-Российского славянского университета. — 2013. — Т. 13. — № 5. — С. 38-41.
9. Гришин, Н. Н. Защитить частное предпринимательство // Бизнес и реклама. — 1997. — № 8.
10. Исаева, К. А., Токторова, А. Э., Шимеева, Ж. Ш., Алишеров, А. Криминальные процессы в финансово-кредитной сфере: основные факторы и предпосылки совершения незаконного получения кредита в странах СНГ // В сборнике: The Ninth International Scientific Conferenceon Private and Public Law Proceedings of the Conference. Orzechowska K. (Ed.). 2015. — С. 27-37.
11. Issayeva, K. A., Avgustkhan, S. A., Kalbayev, A. T., Alisherov, A. Theoretical preconditions for criminological and criminalistical approach on ensuring of investigation of the violent crimes, committed in correctional facilities of CIS countries // Social Sciences (Pakistan) 10 (7), pp.2120-2124.
12. Isaeva K. A., Kamalova L. N., Dyusebaev T. T., Shimeeva Zh. Sh. Attorney's activity in the mechanism of ensuring of rights and freedoms of a personality in the conditions of competitiveness of criminal procedure // European science review. — 2016. — № 9-10. — С. 274277.
13. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Кыргызской Республики / отв.ред. К. М. Осмоналиев — Б.: 2008. — С. 625.
14. Isajewa K. A., Toktorow T. S., Oskenbaj G. Problematische aspekte der anwendung von speziellen Psychologisch-pädagogische kenntnisse im Strafverfahren der gus-länder bei der teilnähme der minderjährigen personen // European Journal of Law and Political Sciences Scientific journal № 4 2016. — p. 65-71.
15. Isayeva K. A., Kalbayev A. T., Avgustkhan S. A., Alisherov A. The main prerequisites for forensic classification of assassinations in the CIS countries // В сборнике: Humanities and Social Sciences in Europe: Achievements and Perspectives 8th International symposium. — 2015. -С. 136-146.
16. Исаева, К. А. Тактические особенности допроса женщин-подозреваемых и обвиняемых: Дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.09. — М., 1995. — 197 с.
17. Abdukarimova N. E., Zholdoshaliev M. T., Toktorova A. E., Niyazbaev S. N. The system of ways of neutralization of counteraction to investigation in the sphere of narcotics // European science review. — 2016. — № 9-10. — С. 265-268.
