CC BY-NC-ND
63
Ю.А. Борисёнок
ДИНАМИКА ТРАНСФОРМАЦИИ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ ПРОЦЕССОВ НА БЕЛОРУССКИХ ЗЕМЛЯХ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ ХХ в.: СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ИСТОРИОГРАФИИ
Трансформация в условиях взаимодействия традиций Запада и Востока наложила отпечаток на развитие материальной и духовной культуры, менталитета и традиций населения белорусских земель в первой половине ХХ в., в эпоху начала процесса институализации белорусской нации. При этом формирование белорусской нации и развитие белорусской культуры были в значительной степени связаны с развитием политического и этнокультурного противостояния между Россией и Польшей. В современной исторической науке рассмотрению этой научной проблемы сквозь призму динамики трансформации, как правило, уделяется фрагментарное внимание, продолжают использоваться устаревшие концепции и устойчивые стереотипы.
Ключевые слова: белорусские земли, белорусизация, традиции, менталитет, процессы модернизации.
Процессы модернизации на белорусских землях, в частности на пространстве ХХ в., представляют собой перспективную научную проблему, которая лишь частично стала предметом серьезного и тем более всестороннего изучения в историографии1. Однако имеющиеся по данной проблематике исследования белорусских, российских, польских, чешских специалистов, а также ученых из других стран, несомненно, заслуживают аналитической оценки, которая и будет предпринята в настоящей статье.
При том, что для анализа ситуации до сих пор часто используются устаревшие концепции и сформировавшиеся в последние десятилетия стереотипы разной степени устойчивости, стоит прежде всего отметить появление новых подходов к проблеме. В частности,
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 14-21-01004. © Борисёнок Ю.А., 2014
белорусский ученый Л.В. Колединский с 2007 г. вводит в научный лексикон перспективное, на наш взгляд, понятие. В трактовке этого автора «виталитивная культура» (от лат. vita - жизнь) - это часть материальной культуры, связанная с жизнеобеспечением человека. Сюда археолог из Минска относит жилище, одежду, пищу, предметы повседневного обихода2. На наш взгляд, в понятие виталитивной культуры логично добавить и культуру духовную, которая на протяжении многих столетий тесно сочленена с повседневным бытом. Тогда новый термин получит более широкую трактовку: в таком понимании виталитивная культура - это часть материальной и духовной культуры, связанная с жизнеобеспечением, повседневным бытовым укладом людей, менталитетом и традициями. В белорусской историографии виталитивная культура городского населения в аспектах взаимодействия материальной и духовной составляющих впервые была рассмотрена в монографическом исследовании И.А. Марзалюка3. На основании изучения мемуарной литературы быт привилегированного сословия был подвергнут анализу в книге известного белорусского филолога и историка А.И. Мальдиса4. Таким образом, историографический опыт наглядно показывает, что наиболее успешно проблемы динамики трансформации можно рассмотреть только путем комплексного изучения всех групп исторических источников. И реконструкция модернизационных процессов в данном ключе оправдана не только при обращении к реалиям Средневековья, но и в поисках утраченного совсем недавно, в позапрошлом XIX и прошлом ХХ в.
К области виталитивной культуры стоит отнести, к примеру, и процессы трансформации культурно-языкового пространства на белорусских землях, называемые в советских реалиях 1920-х гг. политикой белорусизации. Как ни удивительно, но вплоть до недавнего времени этой проблеме в историографии были посвящены исключительно статьи и главы в коллективных монографиях. Первая в мировой исторической науке специальная книга на эту тему увидела свет в 2012 г. в Праге в издательстве «Лидове новины»5. Молодая исследовательница из Карлова университета Алена Маркова, приехавшая в Чехию из Беларуси, назвала свою монографию «Советская белорусизация как путь к нации. Иллюзия или реальность?». Книга представляет хороший пример камерного исторического исследования, не претендующего на всеохватность и жестко нацеленного на конкретные научные задачи. Стоит особо отметить кропотливую работу автора над чешским вариантом текста, в особенности над транскрипцией белорусских фамилий, имен, а также советских терминов. Источниковая база монографии опирается
на материалы белорусских архивов и опубликованные источники, проработанные автором основательно и добросовестно, в том числе весьма информативный сборник документов о белорусизации под редакцией покойного Р.П. Платонова (2001)6 дождался подробного анализа. По мнению автора, «белорусизацию можно понимать как процесс культурной и языковой консолидации белорусской нации на фоне продолжающегося процесса ее формирования»7. Это означает, что на вынесенный в заголовок книги провокационный вопрос (напоминающий шедевры хрущевской пропаганды вроде «Коммунизм: фантастика или реальность?») исследовательница отвечает твердо, склоняясь к очевидному признанию реальности описываемых процессов (правда, возразить германскому исследователю Р. Линднеру, походя утверждающему обратное, она почему-то не решилась8). Но реальность эта, благодаря строгости подходов автора, замыкается преимущественно на отражении процессов белору-сизации в области просвещения, науки, показе роли национальной белорусской интеллигенции и особенно учителей в реализации этой политики, отображении географии и исторического прошлого белорусских земель в учебниках 1920-х гг., а также проникновении белорусизации в государственные структуры, включая политику «коренизации кадров», которая у автора почему-то именуется просто «коренизацией»9, создавая путаницу с курсом, провозглашенным весной 1923 г. на XII съезде РКП(б). Предпосылки белоруси-зации изложены, на наш взгляд, излишне кратко, последствия же процесса вообще остались вне поля зрения историка, что обидно. Заключение же к работе неожиданно для читателя обращено к концепции белорусизации в теоретическом аспекте, что подчеркивает уважение автора к рецензенту книги - известному чешскому исследователю Мирославу Гроху, но порой противоречит выдвинутым в первых главах работы тезисам.
Отрадно, что исследовательский ракурс автора оказался шире традиционных узких представлений о «советском тоталитаризме», априори тупо и безжалостно угнетающем все нации и народности от белорусов до нганасанов. Алена Маркова неплохо чувствует белорусскую специфику процесса национального строительства, именуя белорусизацию «комплексным общественным процессом», который начинается с «политического решения о приоритете продвижения национального языка»10. Автор абсолютно верно связывает постановку вопроса о белорусизации с речью Сталина на Х съезде РКП(б) в 1921 г.11, но приводит лишь первую часть высказывания будущего «вождя народов», где говорится о безусловном признании существования белорусов, опуская важнейшее продолжение,
в котором на примере Риги и Будапешта обосновывается тезис о быстрой смене этнической окраски городов и регионов Восточной Европы12. Оба сталинских высказывания взаимосвязаны и в дальнейшем именно в связке друг с другом отражались в исторической реальности. Без учета этой теоретической модели сложно оценить реальные причины свертывания процесса белорусизации.
Заметим, что автор отводит этой политике в БССР всего пять лет (1924-1929)13, тогда как даже настроенный с начала 1990-х гг. априори антисоветски белорусский историк старшего поколения Л.М. Лыч пишет о процессах белорусизации и в 1930-е гг.14 Как будет показано ниже, начало реального внедрения преподавания на белорусском языке даже в фактически еще остававшихся в составе РСФСР белорусских уездах Витебской, Гомельской и Смоленской губерний, подлежавших передаче в состав БССР в 1924 г., по решению центральных союзных властей было реализовано с 1 сентября 1923 г. При этом осуществление мероприятий в духе большевистской национальной политики не было однородным: уже в сентябре 1927 г. руководству БССР пришлось отчитываться в Москве по линии ЦИК СССР не о чем-нибудь, а об итогах белорусизации. Стоит помнить и о том, что отдельные новации в жизни белорусского общества, связанные именно с белорусизацией (школьное обучение, массовый охват печатью и радио на белорусском языке, создание Академии наук БССР, музеев и других культурно-просветительных учреждений), при всех изменениях курса советских властей непрерывно и реально существовали вплоть до распада СССР в 1991 г.
Итак, современная историография национальных процессов в БССР в 1920-е гг. обогатилась весьма полезным монографическим исследованием с акцентом на образовательно-культурные процессы. В то же время Алена Маркова почти не затронула конфессиональный аспект проблемы и совершенно не придала значения внешнеполитическому измерению белорусизации. Это тем более досадно потому, что автор, судя по тексту книги, в отличие от очень многих исследователей данной проблематики, владеет польским языком. В реальности это вылилось среди прочего в крайне сомнительный комплимент избранным (на деле их было больше) польским комментаторам 1925-1928 гг. текущей советской национальной политики в Беларуси: подход Ю. Голомбка, Э. Малишевского и Я. Охоты15 без лишних подробностей назван «объективным, то есть свободным от коммунистической идеологии»16. То обстоятельство, что в работе нет ни слова об объективно антипольском содержании как всей политики белорусизации,
так и ее старта в 1923 г., делает весьма актуальным специальное обращение к этой проблеме.
Если говорить о российской исторической науке, то в ее рамках разработка белорусских сюжетов первой половины ХХ столетия находится еще в начальной стадии, о чем, правда, говорилось и в весьма актуальной для своего времени коллективной монографии «Русь - Литва - Беларусь. Проблемы национального самосознания в историографии и культурологии»17. Специальные монографические исследования, посвященные этому периоду времени, до сих пор не изданы, как это уже сделано, к примеру, в отношении Украины в трудах Е.Ю. Борисёнок, А.В. Марчукова или И.В. Ми-хутиной18; нет и обобщающих работ по истории Беларуси, написанных российскими авторами. Стоит отметить научную и публикаторскую деятельность отдела восточного славянства Института славяноведения РАН, в том числе продолжающееся издание «Белоруссия и Украина: история и культура» и сборники материалов международных научных конференций последних лет19. Наибольшая активность проявляется российскими специалистами в двух традиционных областях, осваиваемых еще с XIX столетия, - истории белорусской литературы и этнологических исследованиях. В этом плане, в частности, заслуживают внимания монография А.К. Кавко «От Скорины до Купалы. Белорусская литература в контексте национально-культурного возрождения» (2006) и коллективный труд российских и белорусских этнологов «Белорусско-русское пограничье. Этнологическое исследование» (2005)20. Для обращения к предыстории белорусской проблемы в ХХ в. серьезное значение имели увидевшие свет в последнее десятилетие монографии А.А. Комзоловой и М.Д. Долбилова, посвященные политике властей Российской империи и конфессиональной ситуации позапрошлого столетия21. В отсутствие специальных монографий нельзя не отметить статьи И.В. Михутиной, О.В. Петровской и Д.А. Коротковой22 на интересующие нас сюжеты. Отрадно, что Д.А. Короткова подготовила диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук, посвященную фактору Белоруссии в советско-польских отношениях в 1918-1921 гг. В защищенной в 2012 г. кандидатской диссертации М.С. Павловой «Литва в политике Варшавы и Москвы в 1918-1926 гг.» также имеются интересные наблюдения о дипломатическом аспекте белорусской проблемы по окончании Первой мировой войны23.
Небольшое количество «исхоженных тропок», касающихся белорусских сюжетов в современной российской историографии, можно объяснить как сохраняющимся поныне стереотипом совет-
ских времен, согласно которому проблемами «союзных республик» рекомендовалось заниматься «на местах» (а там, в свою очередь, ставили цензурные и идеологические препоны и рогатки), так и тем, что история белорусских земель первой половины прошлого века плохо подпадает под сложившееся в отечественной науке «общественное разделение труда» между собственно историей России, историей южных и западных славян и историей ближнего зарубежья (последняя преимущественно нацелена на анализ событий после 1991 г.). Пока же, к примеру, в интересных трудах, посвященных и советско-польским войнам первой половины ХХ в., и пятнам различного цвета в советско-польских отношениях, и «этнополитическому ландшафту СССР» межвоенной эпохи либо «психосоциальной динамике постреволюционного времени», сюжеты, относящиеся к БССР, в силу их малоизученности оказываются на далекой периферии исследовательского внимания24. Стоит надеяться, что в обозримом будущем эта ситуация все-таки изменится в лучшую сторону.
В польской исторической науке и во времена ПНР выходили в свет монографии о белорусских сюжетах ХХ в.25, в 1979 г. появилась и обобщающая работа М. Космана об истории Беларуси26, переизданная в 1987-м. Для исследований после 1989 г. проблематика Беларуси начинает рассматриваться в новых ракурсах, к примеру в плане комплексного исследования польского пограничья27. В последнюю четверть века историография Польши однозначно обогатилась рядом монографий, посвященных белорусским сюжетам первой половины ХХ столетия: в работах П. Врубеля, К. Гомулки, Д. Тарасюка, Х. Глоговской и Д. Михалюк отражены новые элементы восприятия польскими историками проблем национального самосознания белорусов, их роли в сложных исторических процессах 1905-1922 гг., в том числе провозглашения БНР, судеб белорусской культуры и теоретического осмысления прошлого и настоящего Беларуси28. В то же время нельзя не заметить, что многие принципиально важные сюжеты польскими исследователями часто практически не затрагиваются, как, например, политика белорусизации, либо освещаются очень скупо, как, например, вопрос оформления белорусских границ. Одна из немногих на сегодняшний день книг польских белорусистов, переведенных на белорусский язык, вышедшая в польском оригинале в 2000 г. работа социолога из Люблина Р. Радзика грешит традиционными упрощениями в духе рассуждений о «слабости (запоздании) белорусского нациетворческого процесса»29.
Особое место в современной польской историографии занимают два историка из Белостока - этнические белорусы О. Латышо-
нок и Е. Миронович, отличающиеся оригинальными, не похожими на коллег монографическими исследованиями и обобщающими трудами и своеобразным взглядом на белорусскую историю30. «Глядя из Белостока», многие, казалось бы, избитые сюжеты приобретают новое звучание, в особенности это относится к «новому прочтению» Латышонком сюжетов XIX столетия31. При этом данные пионерские изыскания в исторической науке Польши представляли собой исключение и раньше, а сегодня, в условиях все более явных стремлений к реанимации межвоенных политических догм типа уже известного нам отрицания Западной Беларуси и Западной Украины как историко-географических объектов, они выделяются еще явственнее.
В западной историографии стоит отметить работы германских специалистов Р. Линднера и В. Дённингхауса, переведенные соответственно на белорусский и русский языки32. В англоязычных же трудах белорусской истории отводится привычно скромное место, в том числе в нашумевшей работе Т. Мартина и сборнике из того же исследовательского круга «Государство наций» (обе книги в 2011 г. увидели свет и в русском переводе33). Если обратиться к собственно белорусским сюжетам, то получится, что изданная в 1956 г. в США книга достаточно известного в русской эмиграции журналиста, уроженца Киева Николая Платоновича Вакара (1894-1970)34 по-прежнему сохраняет и определенную исследовательскую ценность, и чуть ли не свежесть подходов. А вот белорусизации посвящены всего несколько статей на западных языках, не слишком продвигающих исследование вперед, но пополнивших немецкий и английский языки новыми словами Ве1огш8Ш71ега^ и ВеЬгшзШ-еайоп35.
Оптимизма историографической ситуации придают серьезные и в целом позитивные изменения, происходящие с начала 1990-х гг. в белорусской исторической науке. Для их сколько-нибудь адекватной характеристики необходимо специальное монографическое исследование; здесь же мы кратко укажем ряд наиболее характерных тенденций. Во-первых, белорусские историки уже к началу XXI в. в целом преодолели вполне естественный в условиях отхода от советских стереотипов и штампов этап романтизированного отношения к истории, выразившийся помимо монографий и статей в попытке создания в 1994-1995 гг. новой национальной концепции истории нового государства36. В итоге уже в 2000-е гг. развитие исторической науки сопровождается, на наш взгляд, интересной разноголосицей мнений по ключевым вопросам белорусской истории XIX и первой половины ХХ столетия.
Во-вторых, впервые в белорусской историографии были обеспечены условия для разработки и источникового наполнения всего спектра проблем развития белорусского общества, а не только «дозволенных цензурою» в советские годы, причем лишь частично, истории белорусской литературы, этнографии и фольклора37. Вышли в свет шеститомные «Энциклопедия истории Беларуси» (1993-2005) и «История Беларуси», 4-й и 5-й тома которой (2005, 2007) посвящены белорусской истории 1795-1945 гг.38 Для понимания предыстории белорусских проблем ХХ в. весьма актуальны предпринятые в 2000-е гг. государственным издательством «Бела-руская Энцыклапедыя» солидные переиздания трудов Е.Ф. Карского, М.В. Довнар-Запольского, М.О. Кояловича, И.В. Турчино-вича и других исследователей белорусских сюжетов XIX - начала ХХ в.39; не менее ценны параллельные усилия государственного издательства «Беларусь» по публикации трудов М.В. Довнар-За-польского, В.М. Игнатовского, П.М. Шпилевского и ряда прочих историков и этнографов минувших лет40.
В-третьих, увидели свет не свойственные ранее белорусской историографии фундированные и представляющие немалый исследовательский интерес монографии, посвященные общественному движению в Беларуси41, становлению белорусской государ-ственности42, международному положению белорусских земель43 и ситуации на отошедших к Польше западнобелорусских землях44.
Впрочем, на фоне столь существенных изменений назвать научное поле белорусской истории первой половины прошлого века до конца распаханным сложно. Остаются еще и исследовательские лакуны. Например, сюжет о проекте образования Полоцкой области в составе РСФСР в июле 1944 г. до сих пор не стал предметом изучения белорусских историков. Так и не появилось специальной монографии о политике белорусизации, а существующие статьи, как правило, не идут дальше стереотипных подходов первой половины 1990-х гг. или посвящены школьно-образовательным сюжетам. Более того, филолог И. Климов в 2008 г. попытался доказать, что «белорусизация была именно языковой политикой - и только языковой, однако не культурной и не этнической (последнюю стоит описывать термином "коренизация")», а также поставил под сомнение логичный вывод З. Шибеко о том, что белорусизация проводилась в целях минимизации польского влияния в БССР45. Как увидит далее читатель, именно белорусизация привела и к минимизации численности самих поляков в советской части Беларуси...
Изменились и представления российской историографии о межвоенной польской государственности: речь уже не идет ни о
«фашистской диктатуре Пилсудского», ни о «буржуазно-помещичьей Польше»; более того, в 2012 г. Институтом славяноведения РАН вслед за аналогичными трудами по истории Болгарии, Чехии и Словакии, Югославии выпущено капитальное и соответствующее современному состоянию отечественной исторической науки коллективное монографическое исследование «Польша в ХХ в. Очерки политической истории»46. То, что оно (при всех понятных в работе такого объема шероховатостях) достигло задуманной цели, показывает и обширная страстно-критическая рецензия на книгу, написанная молодым польским историком Лукашем Адамским, одним из руководителей созданного в 2011 г. Центра польско-российского диалога и согласия и опубликованная 10 ноября 2013 г. в украинском издании «Нед1ля»47. Статья озаглавлена «Архаичный синтез» и пытается уличить российских полонистов в том, что в XXI в. их взгляды на Польшу прошлого века безнадежно устарели и по-прежнему базируются на советском багаже.
Но ахиллесовой пятой варшавского критика является его априорная симпатия к концепциям и подходам, выработанным в Польше в межвоенный период. То есть архаизм позднесоветских интерпретаций (они, кстати, в 952-страничной монографии проскальзывают, но не более того; ключевые концепции реально обновлены и представляют серьезный исследовательский интерес) российским полони-стам предлагается заменить на признание ужасно спорных инвектив как минимум 75-летней давности, то бишь «комиссаров в пыльных шлемах» призваны отодвинуть «рыцари без страха и упрека» из лагеря польской санации. Сознает ли автор, что ответом на этот «призыв к истокам» может стать углубление в столь же однозначный исторический взгляд, не менее страстно высказанный «известным советским полонистом» Вячеславом Михайловичем Молотовым в его выступлении на сессии Верховного Совета СССР 31 октября 1939 г.: «Правящие круги Польши немало кичились "прочностью" своего государства и "мощью" своей армии. Однако оказалось достаточным короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем - Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счет угнетения непольских национальностей. "Традиционная политика" беспринципного лавирования и игры между Германией и СССР оказалась несостоятельной и полностью обанкротилась»48. Приняв правила игры Лукаша Адамского, можно продвинуться и дальше, посмотрев межвоенным советским взглядом на Восточную Европу и обнаружив там еще несколько столь же «уродливых детищ», к примеру, королевскую Югославию или Чехословацкую Республику...
Наметив перспективное исследовательское направление, обратим внимание на некоторые высказывания польского историка касательно белорусских проблем, транслирующие мироощущение межвоенной элиты II Речи Посполитой и в современной ситуации выглядящие уничтожающе архаично (при этом в польской исторической науке, как читатель увидит ниже, имеются серьезные подвижки в белорусистике). Критикуя Г.Ф. Матвеева за этническую характеристику территорий будущей БССР, Адамский рассуждает так: «На землях, посчитанных Матвеевым "белорусскими", элиты были польские, еврейские или русские, а крестьянство - польское, а чаще всего польскоязычное и белорусскоязычное. Национальное движение белорусов находилось на зачаточной стадии, а интеллигенция, идентифицировавшая себя с белорусской нацией, была малочисленной. В свою очередь, в Виленском крае "этнические" литовцы были в значительном меньшинстве, там преобладали поляки, из которых многие имели очевидные литовские или белорусские корни»49. А далее следует «шедевр» из области гибридной, воистину мичуринской этничности: «В Вильно первых десятилетий XX в. и Виленском крае доминировали литовцы-поляки (их самый яркий представитель - Юзеф Пилсудский), восточнее - литовцы-поляки и литовцы-белорусы»50. То есть перед нами старый затрепанный подход 1920-1930-х гг., согласно которому белорусов между Варшавой и Москвой нет и звать их никак, а если уж они есть - то где-то там забились под печкой в ничтожном количестве.
Свои мысли автор подкрепляет официальной польской статистикой конца 1930-х гг., которая, на наш взгляд, по части фальсификаций была родной и любимой сестрой давно изруганной статистики советской: «.западная часть восточных воеводств польского государства, нелегально [!!! - Ю. Б.] - о чем потом шире - аннексированных в состав Белорусской ССР в результате беззаконно объявленных выборов, проведенных на сталинских началах с применением всеобщего террора тоталитарного государства, была плотно заселена поляками и поныне находится в Польше (Подляшье и восточная Мазовия). Достаточно посмотреть на общую картину всех восточных воеводств довоенного польского государства, так называемой II Речи Посполитой, чтобы засомневаться в утверждениях Парсадановой и бесчисленных других историков, распространяющих похожие лозунги. В 1939 г. 49 % жителей так называемой "Западной Белоруссии" было поляками, 9 % - евреями, а белорусы составляли лишь 23 %! В свою очередь на землях Польши, аннексированных Литвой (тоже незаконно), жило 69,2 % поляков и 13,1 % евреев и только 11,3 % литовцев! Исключительной была
ситуация на Волыни и в бывшей Восточной Галиции, где 56,2 % населения были украинцами, а поляки (32 %) с евреями составляли меньшинство (около 40 %). Это официальные польские данные на 1939 г. на основе переписи населения от 1931 г., проведенной по языковому критерию. Перепись 1931 г. многими исследователями критиковалась за то, что она понижала на несколько процентов численность национальных меньшинств в Польше. Однако общая картина не поменяется даже при коррективе этих статистических данных»51. У «полониста» же Молотова 31 октября 1939 г. в ходу была другая статистика, столь же однозначная: «Перешедшая к СССР территория по своим размерам равна территории большого европейского государства. Так, территория Западной Белоруссии достигает 108 тысяч квадратных километров, с населением в 4 миллиона 800 тысяч человек. Территория Западной Украины составляет 88 тысяч квадратных километров, с населением в 8 миллионов человек. Таким образом, перешедшая к нам территория Западной Украины вместе с территорией Западной Белоруссии составляет 196 тысяч квадратных километров, а ее население - около 13 миллионов человек, из которых украинцев - более 7 миллионов, белорусов - более 3 миллионов, поляков - свыше 1 миллиона, евреев -свыше 1 миллиона»52. Остается прояснить, какие из межвоенных цифр поближе к реальности.
Таким образом, историографическая картина модернизацион-ных процессов на белорусских землях в первой половине ХХ столетия в последние два десятилетия приобрела немало специфических черт и обогатилась серьезными научными наработками. Но целый ряд кардинальных проблем, имеющих прямое отношение к механизмам динамики трансформации, в том числе и процессы белорусизации, до сих пор исследованы недостаточно интенсивно.
Примечания
Подробнее см.: Борисёнок Ю.А. На крутых поворотах белорусской истории: общество и государство между Польшей и Россией в первой половине ХХ в. М.: ООО «Родина МЕДИА», 2013. С. 4-35.
Колединский Л.В. Виталитивная культура Витебска в конце XIII - середине XV в. (по материалам раскопок Верхнего замка) // Полацк у псторьп i культуры Еуропы: матэрыялы мiжнароднай навуковай канферэнцьп (Полацк, 22-23 мая 2012 г.). Мшск: Беларуская навука, 2012. С. 437-455.
Марзалюк I.A. Маплёу у XII-XVIII ст. Людзi i рэчы. Маплёу; Мшск: Веды, 1998. 260 с.
2
4 Мальдзк А. Як жыш нашы продю у XVIII стагоддзi. Míhck: Лiмарыус, 2001. 384 с.
5 Marková A. Sovetská belorusizace jako cesta k národu. Iluze nebo realita? Praha: Lidove Noviny, 2012. 262 s.
6 Беларуазацыя. 1920-я гады / Пад агульнай рэд. Р.П. Платонава i У.К. Коршука. MÍHCK: БДУ, 2001.
7 Там же. С. 24.
8 Там же. С. 16.
9 Там же. С. 153-158.
10 Там же. С. 24.
11 Там же. С. 36.
12 См.: Сталин И.В. Марксизм и национально-колониальный вопрос. М.: Партиз-дат, 1937. С. 81.
13 Marková A. Op. cit. S. 41, 159-174.
14 Лыч Л. Беларуйзацыя: 30-я гады // Маладосць. 1995. № 12. С. 197-207.
15 См.: Gotqbek J. Pocz^tki dramatu bialoruskiego. Warszawa, 1925; Maliszewski E. Bialorus Sowiecka i jej stosunki narodowosciowe // Sprawy Narodowosciowe. 1927. № 5-6. S. 509-519; Ochota J. Z historji panstwowotwórczych poczynan bialoru-skich // Sprawy Narodowosciowe. 1928. № 1. S. 1-21.
16 Marková A. Op. cit. S. 11.
17 Русь - Литва - Беларусь. Проблемы национального самосознания в историографии и культурологии. М.: Наследие, 1997.
18 См.: Борисёнок Е.Ю. Феномен советской украинизации. М.: Европа, 2006; Мар-чуков А.В. Украинское национальное движение: УССР. 1920-1930-е гг.: цели, методы, результаты. М.: Наука, 2006; Михутина И.В. Украинский Брестский мир. М.: Европа, 2007.
19 См.: Белоруссия и Украина: история и культура. Вып. 1-4. М.: Тезаурус, 20032011; Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы. СПб.: Алетейя, 2011; Этнокультурная идентичность народов Украины, Белоруссии и Польши. Механизмы формирования и способы проявления. М.: Институт славяноведения РАН, 2011.
20 См.: Кавко А.К. От Скорины до Купалы. Белорусская литература в контексте национально-культурного возрождения. М.: ИМЛИ РАН, 2006; Белорусско-русское пограничье. Этнологическое исследование. М.: РУДН, 2005.
21 См.: Комзолова А.А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ. М.: Наука, 2005; Долбилов М.Д. Русский край, чужая вера: этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. М.: НЛО, 2010.
22 См.: Михутина И.В. К вопросу о провозглашении Советской Социалистической Республики Белоруссии // Славяноведение. 2008. № 4. С. 54-81; Петровская О.В. Формирование границ Западной Белоруссии в 1939-1940 гг. // Журнал российских и восточноевропейских исследований. 2012. № 1. С. 24-41; Короткова Д.А. Белорусский аспект в деятельности советской дипломатии в
1920 г. // Славяноведение. 2012. № 3. С. 51-64; Она же. «Из всей этой пантомимы ничего путного не получится...» // Родина. 2012. № 3. С. 100-104; Она же. Белорусский вопрос на советско-литовских переговорах 1920 г. // Историки-слависты МГУ. Кн. 8. Славянский мир: в поисках идентичности. В ознаменование 70-летия кафедры и 175-летия учреждения славистических кафедр в университетах Российской империи. М.: МГУ, 2011. С. 504-512.
23 Павлова М.С. Литва в политике Варшавы и Москвы в 1918-1926 гг.: Автореф. дис. . канд. ист. наук. М.: МГУ, 2012.
24 См.: Мельтюхов М.И. 17 сентября 1939. Советско-польские конфликты 1918-1939. М.: Вече, 2009; Белые пятна - черные пятна. Сложные вопросы в российско-польских отношениях. М.: Аспект-Пресс, 2010; Аманжолова Д.А. Форматирование советскости: национальные меньшинства в этнополитиче-ском ландшафте СССР. М.: Собрание, 2010; Булдаков В.П. Утопия, агрессия, власть. Психосоциальная динамика постреволюционного времени. Россия. 1920-1930 гг. М.: РОССПЭН, 2012; и мн. др.
25 См., напр.: Lewandowski J. Federalizm. Litwa i Bialorus w polityce obozu belwe-derskiego (XI 1918 - IV 1920). Warszawa: Panstwowe wydawnictwo naukowe, 1962; Deruga A. Polityka wschodnia Polski wobec ziem Litwy, Bialorusi i Ukrainy (1918-1919). Warszawa: Ksi^zka i Wiedza, 1969.
26 Kosman M. Historia Bialorusi. Wroclaw etc.: Ossolineum, 1979.
27 Pogranicze z Niemcami i inne pogranicza Polski. Wroclaw: Uniwersytet Wroclawski, 1999.
28 См.: Wróbel P. Ksztaltowanie si§ bialoruskiej swiadomosci narodowej a Polska. Warszawa: Uniwersytet Warszawski, 1990; Gomótka K. Mi^dzy Polsk^ a Rosj% Bialorus w koncepcjach polskich ugrupowan politychnych 1918-1922. Warszawa: Warszaw-ska oficyna wydawnicza, 1994; Gtogowska H. Bialorus 1914-1929. Kultura pod presj^ polityki. Bialystok: Bialoruskie Towarzystwo Historyczne, 1996; Tarasiuk D. Mi^dzy nadziej^ a niepokojem. Dzialalnosc spoleczno-kulturalna i polityczna Pola-ków na Bialorusi w latach 1905-1918. Lublin: Wydawnictwo Uniwersytetu Marii Curie-Sklodowskiej, 2007; Bialorus w XX stuleciu. W kr^gu kultury i polityki. To-run: Wydawnictwo Naukowe Uniwersytetu Mikolaja Kopernika, 2007; Michaluk D. Bialoruska Republika Ludowa 1918-1920. U podstaw bialoruskiej panstwowosci. Torun: Wydawnictwo Naukowe Uniwersytetu Mikolaja Kopernika, 2010.
29 См.: Радзж Р. Вытою сучаснай беларускасщ. Беларусы на фоне нацыятворчых працэсау у Цэнтральна-Усходняй Еуропе XIX ст. Мшск: Медысонт, 2012. С. 307-326; Radzik R. Mi^dzy zbiorowosci^ etniczn^ a wspólnot^ narodow^. Bialo-rusini na tle przemian narodowych w Europie Srodkowo-Wschodniej XIX stulecia. Lublin: Wydawnictwo Uniwersytetu Marii Curie-Sklodowskiej, 2000.
30 См.: Latyszonek O. Bialoruskie formacje wojskowe 1917-1923. Bialystok: Bialoruskie Towarzystwo Historyczne, 1995; Mironowicz E. Bialorisini i Ukraincy w polityce obozu pilsudczykowego. Bialystok: Wydawnictwo Uniwersyteckie Trans Humana, 2007; Латышонак А., Мграновгч Я. Псторыя Беларум ад сярэдзшы XVIII ст. да
пачатку XXI ст. Вшьня: 1нстытут беларусктыю; Беласток: Беларускае пстарыч-нае таварыства, 2010, и др.
31 См. соответствующие разделы в кн.: Латышонак А. Нацыянальнасьць - беларус. Вшьня: 1нстытут беларусктыю, 2009.
32 См.: Лтднэр Р. Псторыю i улада: нацыятворчы працэс i г1старычная палиыка у Беларусi XIX-XX ст. Мшск; СПб.: БГА, 2005; Дённингхаус В. В тени «Большого брата»: западные национальные меньшинства в СССР 1917-1938 гг. М.: РОССПЭН, 2011.
33 См.: Мартин Т. Империя «положительной деятельности»: нации и национализм в СССР, 1923-1939. М.: РОССПЭН, 2011; Государство наций: империя и национальное строительство в СССР. М.: РОССПЭН, 2011.
34 Vakar N.P. Belorussia: the Making of a Nation. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1956.
35 См.: Chiari B. "Nationale Reanaissance", Belorussifizierung und Sowjetisierung. Erziehungs- und Bildungspolitik in Weissrussland 1922-1944 // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. Bd. 42. H. 4. S. 521-540; WexlerP. Belorussification, Russification and Polonization Trends in the Belorussian Language 1890-1982 // Socio-linguistic Perspectives on Soviet Languages. Their Past, Present and Future. Berlin; N. Y.; Amsterdam: Mouton de Gruyter, 1985. P. 37-56.
36 Нарысы псторьп Беларусь Ч. 1. Мшск: Беларусь, 1994; Ч. 2. Мшск: Беларусь, 1995.
37 Причем и в этих областях продвижение вперед весьма ощутимо. См., напр.: Псторыя беларускай лПаратуры XI-XIX стагоддзяу. Т. 2. Новая лиаратура. Мшск: Беларуская навука, 2010; Пилипенко М.Ф. Возникновение Белоруссии (Новая концепция). Минск: Беларусь, 1991; Белорусы. М.: Наука, 1998; Те-решкович П.В. Этническая история Беларуси XIX - начала XX в.: в контексте Центрально-Восточной Европы. Минск: БГУ, 2004; Лобач У.А. Мiф. Прастора. Чалавек: традыцыйны культурны ландшафт беларусау у семiятычнай перспек-тыве. Мшск: Тэхналопя, 2013; и мн. др.
38 См.: Энцыклапедыя псторып Беларусь Т. 1-6. Мшск: БелЭн, 1993-2005; Псторыя Беларусь Т. 4. Мшск: Экаперспектыва, 2005; Т. 5. Мшск: Экаперспектыва, 2007.
39 См.: Карский Е.Ф. Белорусы. Т. 1-3. Минск: БелЭн, 2006-2007; Россия. Полное географическое описание нашего Отечества. Т. 9. Верхнее Поднепровье и Белоруссия / Сост. П.П. Семенов-Тян-Шанский, М.В. Довнар-Запольский, Д.З. Шендрик и др. Минск: БелЭн, 2006; Турчинович И.В. Обозрение истории Белоруссии с древнейших времен. Минск: БелЭн, 2006; Коялович М.О. Чтения по истории Западной России. Минск: БелЭн, 2006; и др.
40 См.: Довнар-Запольский М.В. История Белоруссии. Минск: Беларусь, 2003; ¡гнатоут УМ. Каротю нарыс псторып Беларусь Мшск: Беларусь, 1992; Шпилев-ский П.М. Путешествие по Полесью и Белорусскому краю. Минск: Беларусь, 2004.
41 См.: Смалянчук А.Ф. Памiж краёвасцю i нацыянальнай щэяй: польсю рух на беларусюх i лиоусюх землях. 1864 - люты 1917. СПб.: Неусю прасцяг, 2004;
Забарскг М.М. Расшская Дзяржауная дума у грамадска-палиычным жыцщ Бе-ларуа (1906-1917 гг.). Мшск: Экаперспектыва, 1999; Унучак А.У. «Наша шва» i беларусю нацыянальны рух. Мшск: Беларуская навука, 2008; и др.
42 См.: Игнатенко И.М. Октябрьская революция и самоопределение Белоруссии. Минск: Навука i тэхтка, 1992; Коршук В., Платонов Р. и др. Государственность Беларуси: проблемы формирования в программах политических партий. Минск: БГУ, 1999; Круталевич В.А. История Беларуси: становление национальной державности. Минск: Право и экономика, 1999; Ладысеу У., Брыгадзгн П. На пераломе эпох: станауленне беларускай дзяржаунасщ (1917-1920). Мшск: БДУ, 1999; Ладысеу У., Брыгадзгн П. Памiж Усходам i Захадам. Станауленне дзяржаунасщ i тэрытарыяльнай целаснасщ Беларуа (1917-1939). Мшск: БДУ, 2003; Рудовгч С. Час выбару: праблемы самавызначэння Беларуа у 1917 г. 2-е выд. Мшск: Тэхналопя, 2001; Траццяк С.А. Брэсцю мiр i грамадска-паттычныя працэсы у Беларусi. Лктапад 1917 - студзень 1919 г. Мшск: Беларуская навука, 2009; и др.
43 См.: Лазько Р.Р., Кротау А.М., Мязга М.М. Беларусь у еурапейскай палиыцы, 1918-1925 гг. Нарысы. Гомель: ГДУ iмя Ф. Скарыны, 2003; Цтхамграу А.В. Беларусь у мстэме мiжнародных адносш перыяду пасляваеннага уладкавання Еуропы i польска-савецкай вайны (1918-1921 гг.). Мшск: Экаперспектыва, 2003; и др.
44 См.: Даныовгч В.В. Дзейнасць аргашзацьп «Змаганне» у Заходняй Беларуа (1927-1930 гг.). Мiнск: Беларуская навука, 2007; Вабшчэвгч А.Н. Нацыянальна-культурнае жыццё Заходняй Беларусi (1921-1939 гг.). Брэст: БрДУ, 2008; Кривуть В.И. Молодежная политика польских властей на территории Западной Беларуси. Минск: Беларуская навука, 2009; Разуванава К.С. Беларуси шстытут гаспадарю i культуры у Заходняй Беларуа (1926-1936 гг.). Мшск: Беларуская навука, 2013; и др.
45 КлМау I. Асаблiвасцi правядзення беларуйзацып у 1920-я гг. // Studia bialorute-nistyczne. T. 2. Lubllin, 2008. S. 53, 67.
46 Польша в ХХ веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2012. 952 с. См. также: Борисёнок Ю. Некраткий курс недавней истории. Рец. на кн.: Польша в ХХ веке. Очерки политической истории // Родина. 2013. № 2. С. 70.
47 Адамский Л. Архаичный синтез // Недшя. 2013. 10 листопада.
48 Внеочередная пятая сессия Верховного Совета СССР 31 октября - 2 ноября 1939 г.: Стенографический отчет. М., 1939. С. 7.
49 Адамский Л. Указ. соч.
50 Там же.
51 Там же.
52 Внеочередная пятая сессия... С. 11.
