Динамика смены стилей в церковной архитектуре Текст научной статьи по специальности «Строительство и архитектура»

удк 726.03

Архимандрит Александр (А. н. Фёдоров)

Динамика смены стилей в церковной архитектуре

в статье говорится о факторах и особенностях процесса стилевых изменений в христианском храмовом зодчестве. Единство его закономерностей имеет наднациональный характер, но выражается в творческом многообразии региональных и индивидуальных форм. связь стилистических и структурных компонентов дополняет это многообразие. динамика смены стилей в христианской культуре несоизмеримо интенсивнее подобных процессов до и вне христианского мира. контрасты рационального и иррационального сопровождают данное стилевое развитие, это в большей степени проявляется в западной традиции. в смене стилевой парадигмы, безусловно, присутствуют идейные факторы. конструктивно-техническая составляющая в этом процессе значима, но чаще подчинена идейной логике. тектоника как гармоничная связь элементов характерна для зрелого церковного зодчества. также важны типологические предпочтения стилевых направлений. классическая и неклассическая ретроспективы имеют при этом общую основу как напоминание о раннехристианских корнях или об эпохах национального становления в христианском мире. однако заметно разное отношение к традиции церковной архитектуры в восточно- и западнохристианской культурах. весь этот исторический опыт крайне актуален не только для теоретического, но и для практического осмысления его сегодня.

Ключевые слова: восточнохристианский; динамика смены стилей; запад-нохристианский; идейные факторы; стилевые направления; структурные аспекты; церковная архитектура.

Archimandrite Alexander (Fedorov)

Dynamics of the Change of Styles in the Church Architecture

This article refers to the factors and peculiarities of the process of the style changes in Christian Church architecture. The unity of its laws has a supranational character, but expressed in a creative variety of regional and individual forms. Connection of stylistic and structural components complements this diversity. Dynamics of style changes in Christian culture is immeasurably more intensive then similar processes before and outside the Christian world. Rational-irrational contrasts accompany this development of styles, but it is more visible in the Western tradition. Changes of the style paradigm have of course ideological factors. Constructive-technical components are important, but in this process often subordinated to ideological logic. Tectonics as a harmonious relationship of the elements is typical for mature Church architecture. Typological preferences for styles are important too. Classical and non-classical retrospectives have a common basis as a reminding of the Early Christian roots or about the epochs of national formation in the Christian world. However, a different attitude to the tradition of the Church architecture in the Eastern and Western Christian cultures is visible. All this historical experience is extremely actual not only for theoretical but also for practical comprehension of it today.

Keywords: Eastern Christian; dynamics of the style changes; Western Christian; ideological factors; style directions; structural aspects; Church architecture.

Парадокс - но исторически, по мере увеличения арсенала знаний и усиления искусствоведческой рефлексии по поводу стилистической эволюции, творческая новизна в создании произведений зодчества становится в более жесткую зависимость от этой информации. Особенно явственно это заметно в XIX в., и на Западе, и в России, на фоне развития археологии и зарождения искусствознания в современном смысле этого слова, при весьма, впрочем, небыстром сложении привычной сегодня профессиональной терминологии [4]. На новом этапе данный процесс существует и сейчас. Тем не менее, для храмовой архитектуры, для ее общей оценки и определения классификационных принципов, необходимых в любом полномасштабном исследовании, важно понять роль,

которую в ней играют те или иные стилистические тенденции. Нельзя обойти вопрос, кажущийся исторически некорректным, но все-таки чрезвычайно актуальный сегодня в обществе: какая стилистика предпочтительна для христианского храма, а с какой надо быть осторожнее. При этом взгляд в прошлое не отменяет, конечно, творческих решений в настоящем.

Единство закономерностей церковной архитектуры и одновременно существующее разнообразие ее форм - явления очевидные и тоже парадоксальные. Множество региональных и местных традиций, а порой интереснейших индивидуальных решений в архитектуре конкретных памятников существует в рамках общих принципов христианского зодчества. Поэтому национальное и наднациональное здесь не противоречат друг другу, а творческое делание, раскрывающее личностное начало в человеке, помогает и созиданию особого лица каждого христианского народа. Закономерности стилевой динамики, как и структурное родство церковных зданий, показывают нам при этом наличие единой основы архитектуры храма, т. к. даже в случаях отсутствия прямых взаимовлияний схожие процессы и явления заметны в разных регионах [5; 6]. Конфессиональные особенности в церковной архитектуре появляются не сразу после разделений, а некоторые общие моменты проходят и сквозь них. Например, устремленность вверх объемов церквей в ХП-ХШ вв. [1; 5], достигаемая разными путями (готическими конструкциями в Западной Европе, повышенными подпружными арками и трехлопастными фасадами на Руси, двухуровневыми церквами в Закавказье, причем везде с усилением изящества пропорций). Особо сильные явления могут оказать влияния и за пределами христианского мира (изначальная организация пространства мечети с помощью ритма аркад, хотя, конечно, скользящего ритма, не свойственного церквам; возведение исламскими зодчими куполов, позднее их стремление заимствовать композицию Софии Константинопольской).

Храм, начиная свое развитие из интерьера, все более обращается к внешней среде, что становится одним из значительных факторов, влияющих на его стилистику [1]. Как видится, это процесс,

мощно идущий из литургического пространства и миссионерским движением охватывающий окружающий мир.

В осуществлении многообразия форм структурные и стилистические аспекты соприкасаются и переплетаются. Поэтому при любой попытке классификации памятников данные составляющие необходимо оценивать в совокупности, несмотря на то, что это разные «срезы» архитектуры. Рассмотрим несколько примеров. Средневизантийские крестово-купольные церкви, при стилистической близости друг другу, имеют несколько структурных вариантов (храмы с куполом на четырех опорах, на восьми, а также триконхи). У романских базилик Германии и Франции различные структурные особенности, часто даже внутри каждой страны. во Франции имеется и особая стилистика храмов юга, центра и севера. В Италии так же. Здесь регионально заметна дифференциация и стилистическая, и структурная. Русские церкви XII в. родственны друг другу по структуре, но в разных школах имеют стилистически особое лицо. И для объяснения различий армянского и грузинского церковного зодчества (изначально более родственных, чем впоследствии) необходимо указывать на обе эти составляющие. Таким образом, и то, что принято считать стилистикой, и определенные структурные особенности храмов в совокупности складываются в крупные стилевые направления, диктующие свои архитектурно-художественные условия. Однако выбор тем или иным стилевым направлением своих типологических норм, конечно, говорит о великом многообразии возможностей в сочетании структурных и стилистических «срезов» церковной архитектуры, имеющих предпочтения в своих соединениях, но знающих, конечно, и исключения.

При бесспорной традиционности церковных как зодчества, так и изобразительного искусства, не может не обратить на себя внимание наличие активной динамики смены стилей, несопоставимой по интенсивности с постепенными трансформациями, свойственными архитектуре до- и внехристианских культур. Вновь данный факт напоминает о беспрецедентном раскрытии творческого потенциала христианских мастеров разных веков и разных регионов.

Интересно и то, что имеет место чередование рациональных и иррациональных направлений, причем внутри них - свой диалог контрастов. Позднеантичные, они же раннехристианские, памятники уже не вполне подчиняются классической архитектурной логике. Не случайно мотив витых колонок базилики Святого Петра в Риме впоследствии был подхвачен в преодолевшей возрожденческую строгость барочной надпрестольной сени, выполненной Бернини в интерьере формально того же, но радикально реконструированного храма. После завершения ранневизантийского периода на Востоке и дороманского на Западе, отталкивавшихся от раннехристианской традиции, видится определенная эстетическая стабилизация - как в средневизантийских, так и в романских формах. Готика кажется здесь иррациональной антитезой, хотя в действительности она причудливо сочетает в себе рациональность и иррациональность [3]. Ренессанс возвращает нас на землю, но уже в позднем Возрождении возникает некоторая напряженность форм, предшествующая барочным явлениям. Эпоха барокко, с одной стороны, позволяет деформировать пространство, а с другой -включает в себя и классицизм, а последующее его господство (в западной терминологии это неоклассицизм) не исключает романтических тенденций. Рассудочный подход к наследию прошлого в историзме сменяется новаторскими смелыми линиями модерна. Однако в нем оказалось возможным соприкосновение с неоклассицистическими формами (и не только с ними). Далеко не всем стилистическим течениям ХХ в. свойственно отразиться в церковной архитектуре, и менее всего - наиболее доминирующим в межвоенное время тенденциям функционализма. Однако в новых проявлениях, родственных классицизму, в экспрессионистических формах, в национальных школах (Финляндия, Бразилия, Япония) и даже в постмодернизме есть место для архитектуры религиозного назначения. Другой вопрос - практически полная потеря ею к этому времени традиционных начал.

Рассмотренное стилевое движение, характерное для западной традиции, отличается от продолжения этого ряда сменяющихся архитектурных парадигм в восточнохристианских регионах после

Х1-Х11 вв. и по XVII столетие. Упомянутая выше вертикализация храмов, близкая по времени готике, имеет здесь свои формы (например, русское предмонгольское и раннемосковское зодчество). Ренессансу и барокко хронологически соответствуют несколько архитектурно-художественных эпох Московского государства -но только хронологически, а не по существу. В данной динамике не видится той борьбы противоположностей, которая для Запада достаточно наглядна. Интересно, что позднее, после господства в синодальное время в России интернациональных стилей, названные эпохи XIV-XVИ ассоциативно повторяются в историзме XIX столетия. Что же касается других восточных христиан разных регионов, то постепенно их мастера идут путем все большей консервации форм, что может восприниматься как своего рода противовес внешней политической и культурной зависимости. После освобождения Балкан положение будет меняться, за исключением, пожалуй, Афона, где консерватизм форм носит более принципиальный и оправданный характер.

Важно увидеть и идейные факторы, определяющие не только общую динамику форм, но и каждую конкретную смену стилевой парадигмы. Переход от раннехристианских к ранневизантийским церквам выражает изменение отношения к внешней среде, становящейся более дружелюбной к храму. Начинается процесс все большей структуризации и детализации храмового экстерьера. новый характер церковной архитектуры органично связан и с появлением новых типов храмового пространства. Монументальность памятников этого периода постепенно заменяется большей камерностью храмов средне- и поздневизантийского времени, что отчасти обусловлено формированием уставного богослужения и аскетической практики, отчасти - отсутствием столь грандиозных архитектурно-градостроительных задач, как на первых этапах. Однако современный средневизантийским ряд памятников Киевской Руси, конечно, сохраняет укрупненную масштабность, необходимую молодой церковной структуре. Архитектура варварских королевств Европы раннего Средневековья знает и так называемые «галльские», и так называемые «кельтские» произведения, отразившие не столько

национальную принадлежность, сколько используемые материалы и конструкции, в первом случае - невысокого качества каменную кладку, во втором - дерево. На этом фоне романика есть осознание возвращения к римской строительной традиции. А учитывая, что в ту пору Римская империя на Востоке была еще реальностью, причем в самом активном состоянии, можно сказать: произошло новое выравнивание архитектурно-художественных сил Востока и Запада. Романика при этом стала первым после падения Рима стилевым направлением, сопоставимым с византийскими, но, увы, последним из тех, что начались до печального факта церковного разделения. Не случайно византийские и романские особенности архитектуры храмов могли в некоторых случаях сосуществовать. Этого нельзя сказать о последующем стилевом направлении.

идейность данного, первого после разделения, эстетического явления - готики - более наглядна. Работы Эрвина Панофского [2; 3] сделали весьма доступными и понятными усилия аббата Сугерия по созданию интерьера собора Сен-Дени как своего рода иконы Божественного Света - с помощью света естественного, а также отражение в дальнейшем в готическом храме особенностей латинского миросозерцания поздних Средних веков. Обращенность следующего периода к античному наследию не должна была бы затмевать для исследователя другой ракурс того же факта: рождаясь в италии, Ренессанс остается основанным на римской традиции, а греко-римская цивилизация - лоно, которое вскормило христианскую культуру. Таким образом, греко-римская традиция имеет право быть постоянной подосновой в развитии церковной архитектуры.

Далее барокко, которое возникает как стиль контрреформации, отсюда и характер его географического распространения преимущественно в более католических регионах. Классицизм, по мере прохождения этапов своего утверждения, обретая все больше светского и имперского начал, не мог не стать поводом для нового большого контраста в появлении на свет историзма. Впрочем, композиционно классицистическая основа во всех эклектических поисках чаще всего остается. При этом идейные мотивы нового

взгляда на византийские, романские, готические и ренессансные возможности преломляются в архитектуру XIX столетия, ассоциативными образами связываясь с национальной историей разных периодов духовного становления, преимущественно в рамках христианской культурной парадигмы. Отличие православной традиции и традиции западных исповеданий приводит и к выбору разных исторических ориентиров, хотя византийские и романские справедливо присутствуют с обеих сторон, но готические проникают за указанную грань очень скромно. Интересно, что и модерн не избегает взгляда в прошлое: скандинавский - в романику (церковь Святого Энгельбрехта в Стокгольме), вагнеровский - в ампир (храм Святого Леопольда в Штайнхофе), гаудианский - в готику (собор Саграда Фамилия в Барселоне), не говоря уже о взаимопроникновении модерна и неоклассицизма, о чем уже сказано выше, а также модерна и неорусского стиля с новгородско-псковскими мотивами. Постепенно накапливаемый в новое время потенциал светскости в западной традиции уже после Первой мировой войны и далее крайне сокращает место для активной христианской инициативы в архитектурной стилистике.

Ситуация Восточной Европы иная - от полного запрета на церковное строительство до интересных опытов неовизантийской архитектуры на Балканах. Последняя тенденция, до своего окончательного формирования в неовизантийский стиль (его ярчайшие примеры: храм Святителя Нектария на Эгине, собор Святителя Саввы в Белграде), прошла этапы взаимодействия в начале XX в. с модерном (Андреевский собор в Патрах - современник Кронштадтского Морского собора и аналогичных стилистических примеров в России) и даже пробно в двадцатые годы - с элементами экспрессионизма (Пятницкая церковь в Софии). Подобная ситуация, кстати, имела место и в православном изобразительном искусстве (интерьеры эпохи модерна, затем творчество преподобномученицы монахини Марии и инока Григория Круга во Франции).

Значение конструктивных аспектов храмового строительства само по себе, бесспорно, чрезвычайно важно, но, конечно, они играют свою роль и в стилевой динамике. При этом именно для церковной

архитектуры было бы неточным полагать их первенство в данном движении. Скорее очередные требования времени взывают к конструктивным возможностям. В этом еще один парадокс. Так, раннехристианские мастера выбирают из античного наследия те строительно-технические приемы, которые им нужны: где требуется - арочно-сводчатая система, где необходимо - стоечно-балочная. Сводостро-ение оттачивалось формами византийских храмов, а романика, как уже говорилось, обращена к римской традиции, поэтому возвращение к сводам тут столь же уместно. Каркасные конструкции готики не первичны по отношению к идее «архитектуры света», а наоборот. Русские трехлопастные формы закомар сначала не имели достаточного тектонического обоснования, но постепенно его обрели [1]. Новые конструктивные решения рубежа Х1Х-ХХ вв. (железобетон) вполне пригодились для перекрытий как российских храмов русского и неорусского стилей, так и для зарубежной практики от этого времени и далее. Это относится и к «железобетонному классицизму» Огюста Перре, проявившемуся и как церковный вариант ар деко (Нотр Дам в Ренси). При этом в начале предыдущего столетия в Казанском соборе Петербурга для больших пролетов уже новаторски применялись металло-каменные конструкции, предвосхищавшие тот же железобетон, которого еще вообще не существовало.

По поводу тектоники следовало бы особо отметить, что в зрелых произведениях храмового зодчества есть явная тенденция к ее осуществлению [1]. Напротив, нетектоничные формы могут здесь свидетельствовать или о кризисе (московское зодчество середины XVII в.), или о близости конца эпохи (некоторые позднеготические формы), или о некритичном заимствовании (Палатинская капелла в Палермо с исламскими по происхождению «сталактитами»).

Тенденции к стилевым обращениям в прошлое, как правило, рассматриваются нами неоднородно, в зависимости от того, классическая ли традиция в основе ретроспективного взгляда или иная. Такой стереотип взгляда обусловлен константным характером классической подосновы храмового зодчества. Однако эта подоснова присутствует и там, где нет явной ордерной системы и соответствующих деталей, но есть выверенная тектоника и сомасштабность

человеку. А идейность в обращении к прошлым эпохам, как уже сказано, имеет сходные задачи, связанные со стремлением полнее приобщиться христианской храмостроительной традиции.

Есть также некоторая неточность в частых в наше время попытках отнести то или иное произведение храмовой архитектуры к группе явлений «традиционности» или же «модернизма». Конечно, здесь все сложнее. Новаторство и традиционность могут сосуществовать, но мера их соединения совсем не обязательно будет пропорционально безукоризненна. Элементы, противоположные классическим -в разных течениях модернизма XX в., а также явно деструктивные -в постмодернистской архитектуре, безусловно, как вода с маслом, взаимодействуют с традицией храмового зодчества. И все-таки не все здесь однозначно. Для начала надо было бы найти грань водораздела, но это непросто. Вряд ли она лежит в модерне начала XX столетия. Высказываемая в настоящее время мысль о том, что дальше начинается новый «сверхстиль», наталкивается на вопросы: куда же отнести скандинавский национальный романтизм Эстберга (Стокгольмская ратуша - не храм, конечно, но это произведение двадцатых годов, удивительно насыщенное средневековыми реминисценциями), церковное творчество Сонка, уходящее в тридцатые годы, или такой межвоенный храм, как Кройцкирхе в Кёнигсберге, а также варианты ар деко в храмах Перре или православный пример этого же стилевого направления в комплексе архиепископского дома с церковью в городе Сортавала? Допустимо проникновение некоторых тактично осмысленных элементов экспрессионизма или функционализма в опыт христианской архитектуры (к последнему принадлежит, например, предвоенный православный Спасо-Пре-ображенский храм в Кохтла-Ярве). Но, при разных стилевых и композиционных возможностях, архитектура храма никогда не должна иметь светского «легкомыслия», быть фунционально неграмотно решенной, терять связи с предшествующей церковной традицией, как в структурном, так и в стилистическом аспектах. И всегда должна обладать свойством тектонической незыблемости.

К сожалению, начиная от периода готики, каноническое осмысление храма и его изобразительной составляющей на Западе

постепенно размывалось. Пройдя славные времена Ренессанса и Нового времени, христианское храмовое искусство во второй половине XX в. утратило прямую связь с традицией, что, случается, влияет и на наших отечественных архитекторов. Однако о православных культурах, как правило, этого сказать нельзя. Заметим, что при создании православных приходов в западных странах вполне возможно как использовать исторические богослужебные здания, наполняя их каноническим содержанием и необходимыми функциями, так и строить новые, с учетом исконных общехристианских основ, имевшихся в западной традиции. Совсем не обязательно во всех случаях переносить туда слишком прямые ассоциации с национальными особенностями восточноевропейских культур. При этом и на Западе, и на Востоке при возникновении творческих импульсов к созиданию новых храмов наиболее правильным представляется не простое копирование и, наоборот, не выдумывание форм, но вживание в церковную традицию (духовное, функциональное, эстетическое и техническое). Эта традиция включает в себя и стилевую динамику как отражение реальной жизни, которая имеет право быть не только в прошлом, но и сегодня, однако не без учета сложившейся веками азбуки церковной архитектуры.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Александр (Фёдоров), игум. Образно-символическая система композиции древнерусского города. СПб. : Спец. лит., 1999.

2. Панофский Э. Аббат Сюжер и Аббатство Сен-Дени // Богословие в культуре Средневековья. Киев, 1992. (Перевод из: Panofsky E. Abbot Suger of St.-Denis // Meaning of the Visual Art. New York, 1957).

3. Панофский Э. Перспектива как «символическая форма». СПб., 2004. (Перевод из: Panofsky E. Gothic Architecture and Scholasticism. Pensylvannia : Latrobe, 1951).

4. Славина Т. А. Исследователи русского зодчества. Л. : Изд-во Ленинградского ун-та, 1983.

5. Якобсон А. Л. Закономерности в развитии раннесредневековой архитектуры. Л. : Наука, 1983.

6. Якобсон А. Л. Закономерности в развитии средневековой архитектуры IX-XV вв. Л. : Наука, 1987.