CC BY
43
__ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
2019, том 22, № 2
УДК: 614.1:312.2+616-036.88-055.26:618.439
ДИНАМИКА РЕПРОДУКТИВНЫХ ПОТЕРЬ В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И РЕСПУБЛИКЕ КРЫМ КАК ОТРАЖЕНИЕ ЭФФЕКТИВНОСТИ СЛУЖБЫ ОХРАНЫ МАТЕРИНСТВА И ДЕТСТВА
Третьякова О. С., Гаффарова А. С.
Кафедра общественного здоровья и здравоохранения, Медицинская академия имени С. И. Георгиевского ФГАОУ ВО «Крымский федеральный университет имени В. И. Вернадского», 295051, бульвар Ленина, 5/7, Симферополь, Россия Для корреспонденции: Третьякова Ольга Степановна, доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой общественного здоровья и здравоохранения, Медицинская академия имени С.И. Георгиевского, ФГАОУ ВО «КФУ им. В.И. Вернадского», е-mail: olga-tretiakova@yandex.ru
For correspondence: Olga S. Tretiakova, M. D., Professor, The Head of the Department of Public Health and Healthcare, Medical Academy named after S.I. Georgievsky of Vernadsky CFU, е-mail: olga-tretiakova@yandex.ru
Information about authors
Tretyakova O. S., http://orcid.org/0000-0002-2476-0624 Gaffarova A. S., http://orcid.org/0000-0001-8757-9585
РЕЗЮМЕ
Репродуктивные потери - это комплексное определение, включающее материнскую смертность, потери в результате абортов, потери плода, а также смертность детей в возрасте до 1-го года. Для оценки и сравнения репродуктивных потерь в Российской Федерации (РФ) и Республике Крым (РК) были использованы материалы ежегодного статистического сборника ФГБУ «ЦНИИОИЗ» Министерства здравоохранения (МЗ) РФ с расчетом коэффициента фетоинфантильных потерь и коэффициента П/Р, предложенного ВОЗ для оценки эффективности службы охраны материнства и детства , представляющего собой соотношение поздней и ранней смертности младенцев.
Динамика показателя материнской смертности в РФ за 2015-2017 гг. была положительной: коэффициент уменьшился более чем на четверть, в то время как в РК показатель увеличился на 34,6%. Число абортов за исследуемый период уменьшилось, как в РК, так и в РФ, при этом показатели в РК были ниже. В структуре заболеваемости в период гестации превалировали анемии беременных, угроза прерывания беременности и преждевременных родов и патология мочеполовой системы. Среди патологии, непосредственно осложнившей течение родов, отмечается значительный вклад анемий беременных, нарушений родовой деятельности и затрудненных родов.
Коэффициенты перинатальной смертности и фетоинфантильных потерь в РФ постепенно снижались, в то время как в РК в 2016 г. зафиксировано существенное их уменьшение с последующим увеличением практически до исходного уровня. Младенческая смертность снижалась, как в РФ, так и в РК, но в целом коэффициенты в РК были ниже. Согласно коэффициенту ВОЗ медико-социальная эффективность службы охраны материнства и детства очень высокая, как в РФ, так и в РК, что является свидетельством успешной реализации общегосударственных программ по снижению репродуктивных потерь.
Ключевые слова: репродуктивные потери, перинатальная смертность, фетоинфантильные потери, служба охраны материнства и детства.
DYNAMICS OF REPRODUCTIVE LOSSES IN THE RUSSIAN FEDERATION AND THE REPUBLIC OF CRIMEA AS A REFLECTION OF THE MATERNAL AND CHILD HEALTH
SERVICE EFFICIENCY
Tretiakova O. S., Gaffarova A. S.
Medical Academy named after S.I. Georgievsky of Vernadsky CFU, Simferopol, Russia
SUMMARY
Reproductive losses are a complex definition that includes maternal mortality, losses due to abortions, fetal losses and mortality of children under the age of 1 year. For the evaluation and comparison of reproductive losses in the Russian Federation (RF) and the Republic of Crimea (RC), the materials of the annual statistical compilation of the Ministry of Health of the RF for 2015-2017 were used with calculation of the fetoinfantile losses coefficient and the L/E coefficient proposed by WHO for the maternal and child health services effectiveness assessment, which is the ratio of late and early child mortality.
Dynamics of maternal mortality in the RF for 2015-2017 was positive: the coefficient decreased by more than a quarter, while in RC the index was increased by 34.6%. The number of abortions for the study period decreased, both in the RC and in the RF, while the indicators in the RC were lower. Anemia of pregnant women, the threat of miscarriage and premature birth, and pathology of the genitourinary system in the Russian Federation and the Republic of Crimea prevailed in the incidence during gestation. There is a significant contribution of anemia of pregnant women, violations of labor activity and difficult births among the pathologies directly complicated during childbirth.
The coefficients of perinatal mortality and fetoinfantile losses in the RF gradually decreased, while in RC in 2016 they were significantly reduced with a subsequent increase to almost the initial level. Infant mortality was declining, both in the RF and in RC, but in general, the coefficients in RC were lower. According to the WHO
coefficient, the medical and social mother and child health services efficiency was very high, both in the RF and in the RC, which is evidence of the successful implementation of nationwide programs to reduce reproductive losses.
Key words: reproductive losses, perinatal mortality, fetoinfantyl losses,
maternal and child health service.
Демографическая политика Российской Федерации (РФ) направлена на создание условий для повышения численности населения. В последние годы актуальность проблемы репродуктивных потерь (РП) набирает все большую значимость. Благодаря активному внедрению и реализации государственных программ, направленных на снижение репродуктивных потерь в регионах РФ, в 2012 г. удалось добиться положительного естественного прироста населения [1; 2; 3; 4]. Однако начиная с 2017 г. прослеживается естественная убыль населения РФ. Это обусловлено рядом причин. И прежде всего, уменьшением числа женщин фертильного возраста в связи с очень низкой рождаемостью, зарегистрированной в 90-е годы XX века в период тяжелой социально-экономической ситуации в странах постсоветского пространства [5]. Свой вклад в это вносит и РП, уровень которых остается стабильно высоким. Таким образом, проблема сохранения жизни матери и ребенка становится еще более острой и животрепещущей.
В широком понимании РП - это комплексное определение, включающее материнскую смертность, потери плода, а также смертность детей в возрасте до 1-го года [10; 11; 12]. Репродуктивные потери имеют особую значимость, поскольку антенатальная, интранатальная гибель плода и постнатальная смертность новорожденного или младенца, является невосполнимой потерей для человечества [3]. Помимо этого, репродуктивные потери являются индикатором эффективности службы охраны здоровья материнства и детства, интегральным показателем здоровья рождающегося поколения и населения в целом [2; 6].
Детальный количественный и качественный анализ РП необходим для определения факторов, приводящих к росту РП, активное воздействие на уровень которых может способствовать оптимизации и улучшению качества оказания акушерско-гинекологической и педиатрической помощи.
Цель исследования: сравнительный анализ РП в РФ и Республике Крым (РК) и оценка эффективности деятельности службы охраны материнства и детства в 2015-2017 гг.
МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ
Статистический анализ проведен ретроспективно и использованием материалов ежегодного статистического сборника «Основные показатели здоровья матери и ребенка, деятельность службы охраны детства и родовспоможения в Российской Федерации» департамента мониторинга, анализа и
стратегического развития здравоохранения ФГБУ «Центральный научно-исследовательский институт организации и информатизации здравоохранения» Министерства здравоохранения (МЗ) Российской Федерации, данных Федеральной службы государственной статистики, материалов итоговых коллегий МЗ РК и аналитического обзора работы педиатрической службы РК за 2015-2017 гг. [7; 8; 9]. Показатель фетоинфантильных потерь рассчитывался по формуле:
Число детей, родившихся мертвыми+число детей, умерших на первом году жизни
Число детей, родившихся живыми и мертвыми в течение календарного года
х1000.
Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) был разработан специальный показатель для оценки медико-социальной эффективности деятельности служб охраны материнства и детства -коэффициент соотношения поздней (П-смертность в период от 28 дней жизни до года) и ранней (Р -мертворождаемость и смертность в период 0-27 день жизни) смертности детей (П/Р). ВОЗ предложена шкала оценки медико-социальной эффективности службы охраны материнства и детства: 1,0 - соответствует очень низкой эффективности; 0,5-1,0 - низкая; 0,4-0,5 - средняя, 0,3-0,4 - высокая и менее 0,3 - очень высокая [10]. Статистическая обработка данных производилась с применением программы Microsoft Excel 10.
РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
Одним из компонентов РП является материнская смертность (МС), представляющая собой результирующий показатель репродуктивного и соматического здоровья женщин, который служит критерием оценки эффективности и качества оказания медицинской помощи беременным, роженицам и родильницам [11; 12]. В РФ с 2010 г. отмечалась положительная динамика показателя с постепенным снижением данного коэффициента. За период 2015-2017 гг. коэффициент МС в РФ сократился на 27,7% (рис. 1).
В структуре МС в РФ в 2015-2017 гг. превалировали «непрямые» причины - экстрагениталь-ная патология (ЭГП) (26%) и акушерская эмболия (17%). В то время как «прямым» причинам, к которым относятся кровотечения и гестозы, принадлежат соответственно 3-е (12,7%) и 4-е (11,7%) места. В РК ситуация относительно МС не столь утешительная. В 2015 г. коэффициент МС в РК возрос в 3 раза с по сравнению с 2014 г. (4,15 в 2014 г. до 12,5 на 100 тыс. живорожд.). Негативная тенденция сохранилась и в последующие годы: в 2016 г. коэф-
25 20 15 10
19,1
17,4
10,1 12,5 10
7,3
1 1
2015 2016
■ Российская Федерация
2017
Республика Крым
Рис. 1. Динамика МС в РФ и РК в 2015-2017 гг. (на 100 тыс. род. жив.)
фициент МС составил 17,4 на 100 тыс. род. жив., а в 2017 г. достиг максимальных за предшествующие 5 лет значений - 19,1 на 100 тыс. живорожд. В 2015 г. МС в РК в 100% случаев была ассоциирована с ЭГП, в 2016 г. превалировал сепсис (50%), в равной степени имели место эмболия ЭГП (по 25%). В 2017 г. ЭГП восстановила лидирующую позицию (50%), 2 и 3 позиции принадлежат акушерской эмболии и кровотечениям (по 25%). Структура МС в РК сходна с таковой в РФ, однако стоит отметить значительную долю септических осложнений в 2016 г., чаще всего возникающих вследствие абортов, несмотря на сокращение их числа в последние годы. Таким образом, исходя из структуры МС, в РК прослеживаются дефекты в формировании групп перинатального риска женщин, контингента по развитию осложнений во время беременности, родах и послеродовом периоде, что требует принятия управленческих решений, направленных на повышение качества и доступности медицинской помощи этой категории населения.
Рассматривая проблему РП, целесообразно провести анализ динамики абортов. По мнению ряда авторов [13; 14], репродуктивные потери должны включать только самопроизвольные абор-
ты без учета искусственного прерывания беременности, поскольку последнее совершается по желанию женщины и свидетельствует лишь о несостоятельности предпринятых методов контрацепции. Однако в глобальном смысле аборт, проведенный при первой беременности, является главной причиной нарушений репродуктивной функции и осложняет течение последующих беременностей, развивающихся в воспаленном эндометрии. В ряде исследований продемонстрировано, что у 25% женщин, пришедших на повторный аборт, выявляется хронический эндометрит, который, в свою очередь, обусловливает инфертильность, расстройства имплантации, невынашивание и в целом осложняет течение беременности и родов [4]. Кроме этого, отмечается вклад абортов в структуру материнской смертности [11; 15; 16]. В РФ число абортов на 1000 женщин фертильного возраста стабильно снижалось: с 21,1 в 2015 г. до 17,9 в 2017 г. на 1000 женщин фертильного возраста (-15,2%) (рис.2).
В РК прослеживалась сходная тенденция и показатель за исследуемый период сократился более значимо - с 20,1 до 16,1 на 1000 женщин фертильного возраста (-19,9%).
19,6
18
ТГГ
161
2015 2016 2017
■ Р ос сийская Фед ерация ■ Р еспублика Крым
Рис. 2. Число абортов на 1000 женщин фертильного возрасте в РФ и РК за 2015-2017 гг.
Перерасчет числа абортов на 100 родившихся живыми и мертвыми демонстрирует иную динамику. В РФ в 2017 г. отмечалось его повышение на 1,9% по сравнению с 2016 г. (рис. 3).
В то же время в РК число абортов неуклонно снижалось (-8,5%; с 35,8 до 33,0 абортов на 100 род. жив. и мертв.). Вероятно, это связано не с числом абортов непосредственно, а со значительным снижением числа родившихся живыми и мертвыми в 2017 г. по сравнению с 2016 г. (с 1868185 в 2016 г. до 1670254 в 2017 г.; -10,6%). При этом число абортов у девочек 10-14 лет в РФ постепенно уменьшалось: с 0,08 в 2015 г. до 0,06 в 2017 г. на 1000 женщин соответствующего возраста. Такая же тенденция зафиксирована и среди девушек 15-17 лет: в 2015 г. показатель составил 3,8, а в 2017 г. коэффициент уменьшился на треть (-34,7%) до 2,5 на 1000 женщин соотв. возр.. В РК число абортов у девочек
10-14 лет на 100 женщин соотв. возраста в 2016 г. незначительно повысилось по сравнению с 2015 г. и составило 0,07, но уже в 2017 г. показатель вернулся к исходному значению (0,05 на 1000 женщин соответ. возр.). Как и в РФ, в РК наблюдалась положительная динамика числа абортов среди девушек 15-17 лет на 1000 женщин соотв. возраста: к 2017 г. показатель сократился на 38,7% по сравнению с 2015 г. (1,49 на 1000 женщин соотв. возр.).
При оценке РП большую значимость имеет анализ структуры заболеваемости в период геста-ции, поскольку заболевания матери осложняют течение беременности, приводят к хронической гипоксии плода, увеличивая как материнские, так и плодовые потери [17; 18; 19]. В таблице 1 отражена заболеваемость в период гестации в РФ и РК за исследуемый период.
Рис. 3. Число абортов на 100 родившихся живыми и мертвыми в РФ и РК в 2015-2017 гг.
Таблица 1
Заболеваемость в период гестации в РФ и РК за 2015-2017 гг. (в % к числу закончивших беременность)
Годы Анемии беременных Угроза преждевременных родов Угроза прерывания беременности Патология мочеполовой системы Патология состояния плода Заболевания эндокринной системы
РФ РК РФ РК РФ РК РФ РК РФ РК РФ РК
2015 32,6 28,1 13,1 14,9 19,0 20,1 16,6 19,7 12,7 5,3 6,6 8,3
2016 32,7 34,8 12,4 16,1 18,2 20,2 16,8 17,9 11,9 6,9 7 8,2
2017 34 34,2 12,6 16,4 18,2 19,3 17 16,5 11,3 4,3 7,75 6,5
Как следует из табл. 1, в РФ за исследуемый период отмечалось увеличение заболеваемости женщин патологией органов эндокринной системы и урогенитального тракта, в то время как в РК данные показатели уменьшились. В РФ частота патологии плода хотя и уменьшилась практически в 3 раза к 2017 г., однако была значительно выше по сравнению с показателем в РК. Обращает внимание существенное увеличение заболеваемости
анемиями беременных в 2016 г. в РК (+19,3%). Кроме этого, в РК в динамике отмечается постепенное повышение частоты преждевременных родов, и в целом частота угроз прерывания беременности и преждевременных родов была выше по сравнению с таковыми в РФ.
В структуре заболеваемости, непосредственно осложнившей роды, в РФ и РК лидировала анемия беременных, 2-ое место занимали нарушения ро-
довой деятельности, частота которых к 2017 г. в РФ была выше на 38% по сравнению с РК. Затрудненные роды и инфекционные заболевания мочеполовой системы в РФ встречались почти в 2 раза чаще, а осложнения в связи с патологией пуповины
и заболеваниями сердечно-сосудистой системы -более чем в 4 раза. Однако следует отметить рост венозных осложнений во время беременности в РК на 25% (с 23,9 до 32,1 на 1000 родов в 2015 и 2017 гг. соответственно).
Таблица 2
Заболеваемость, осложнившая течение родов, на 1000 родов в РФ и РК за период 2015-2017 гг.
Годы Анемия Нарушения родовой деятельности Затрудненные роды Осложнения в связи с патологией пуповины Инфекции мочеполовой системы Заболевания сердечнососудистой системы
РФ РК РФ РК РФ РК РФ РК РФ РК РФ РК
2015 235,3 156,9 88,4 63,9 66,7 24,2 57,2 14,7 51,1 31,7 55,4 6,9
2016 247,7 218,6 83,3 50,6 64,1 33,2 54,9 14,4 51,1 23,7 57,1 17,8
2017 255,1 192,9 81,6 50,5 63,7 34,9 56,3 13,2 48,3 22 54,1 12,3
Наиболее радикальным и в то же время эффективным методом борьбы с осложнениями в родах является экстирпация матки, что приводит к невозможности дальнейшей реализации репродуктивной функции женщин [20]. В РФ частота экстирпации и надвлагалищной ампутации матки в сроке менее 28 недель и после прерывания беременности на 1000 прерываний в 2015 г. составила 19,0, в 2016 г. - 25,0 а в 2017 г. - 21,9, при этом возросла летальность с 1,2 в 2015 г. до 3,5 на 1000 прерываний в 2017 г. В РК ситуация значительно лучше: в 2015 и 2017 гг. экстирпация и надвлага-лищная ампутация матки в сроке до 28 недель вовсе не проводилась, в 2016 г зарегистрирован всего 1 случай, летальные исходы не зафиксированы.
В РФ показатель экстирпаций и надвлагалищ-ных ампутаций матки в сроке 28 недель и более в родах и послеродовом периоде в 2015-2017 гг. претерпел незначительные колебания (в пределах 1,381,32 на 1000 родов), смертность по этой причине снизилась на 37% (с 1,1 в 2015 г. до 0,69 в 2017 г.
Коэффициенты потерь плода и смертность дете
2015-
на 1000 родов). В РК в 2015 г. минимальное значение показателя отмечалось в 2016 г. (0,95 на 1000 родов), в 2017 г. зарегистрирован 1 случай смерти женщины (4,4 на 1000 родов).
Перинатальная смертность (ПС) является одной из важнейших составляющих репродуктивных потерь. Значимость данного показателя состоит и в том, что факторы, приводящие к гибели плода и ребенка, в том числе ятрогенные, демонстрируют негативные процессы, которые оказывали влияние, в том числе и на выживших детей. Следовательно, анализ ПС позволяет оценить качество акушерской и неонатальной помощи, а также определить пути их совершенствования [21]. Динамика коэффициента перинатальной смертности (ПС) в РФ имела позитивный тренд: показатель последовательно снижался от 8,3%о в 2015 г. до 7,5%о в 2017 г. (-9,6%) (рис. 4), на что повлияло уменьшение, как мертворождаемости, так и ранней неонатальной смертности (табл. 3).
Таблица 3
в определенные периоды их жизни в РФ и РК за 317 гг.
Коэффициент 2015 2016 2017
РФ РК РФ РК РФ РК
Мертворождаемость 5,9 6,8 5,7 6,0 5,6 7,4
Неонатальная смертность 3,8 3,6 3,5 2,9 3,2 2,9
Ранняя неонатальная смертность 2,4 2,8 2,2 1,8 1,9 1,8
Поздняя неонатальная смертность 1,4 0,8 1,3 1,1 1,3 1,1
Постнеонатальная смертность 2,7 2,6 2,5 2,4 2,4 2,4
Рис. 4. Динамика ПС в РФ и РК в 2015-2017 гг. (в %о)
В РК динамика коэффициента ПС была разнонаправленной. В 2016 г. ПС существенно уменьшилась (-18,8%), за счет выраженного снижения уровня мертворождаемости (-11,8%) и ранней неонатальной смертности (-35,7%). Однако уже в 2017 г. показатель практически вернулся к исходному значению (+17,9%), главным образом в связи со значительным повышением мертворождаемо-сти (+23,3%), в то время как коэффициент ранней неонатальной смертности в РК остался неизменным. Таким образом, необходимо осуществление комплексных мер по улучшению антенатальной охраны плода в РК, что требует переориентации основных научных, финансовых и инфраструктурных потоков на активное внедрение и совершенствование перинатальных технологий [21].
Поскольку 70% случаев детской смертности приходится на первый год жизни (из них 40% приходится на неонатальный и 30% на постнеона-тальный период), снижение уровня младенческой смертности (МлС) является одной из важнейших стратегических задач сохранения демографического резерва страны. МлС отражает эффективность репродуктивно-демографического развития общества в целом и может служить критерием, позво-
ляющим оценить качество работы неонатальной и педиатрической службы [5, 22]. Динамика младенческой смертности в РФ и РК за период 2015-2017 гг. представлена на рис. 5.
Младенческая смертность в РФ за период 20152017 гг. снизилась на 15,3%: с 6,5%о до 5,6%о. В РК этот коэффициент в 2016 г. по сравнению с 2015 г. значительно уменьшился (-17,5%) за счет уменьшения ранней неонатальной смертности. В 2017 г. коэффициент несколько превысил показатель предыдущего года (5,3 %) также за счет незначительного повышения мертворождаемости. Коэффициент постнеонатальной смертности был стабильным и не претерпевал существенных колебаний за этот период.
В условиях нарастающей убыли населения общегосударственную значимость приобретает снижение репродуктивных потерь, индикатором которых является коэффициент фетоинфантильных потерь (ФИП). ФИП включает мертворождаемость и младенческую смертность, следовательно, позволяет более полно и адекватно оценить качество функционирования службы охраны материнства и детства, а также разработать управленческие решения, направленные на снижение уровня репродук-
Рис. 5. Динамика младенческой смертности в РФ и РК в 2015-2017 гг. (в %)
тивных потерь [5, 21, 23, 24]. В РФ коэффициент ФИП за период 2015-2017 гг. стабильно снижался с 12,4% в 2015 г. до 11,2% в 2017 г. (-9,7%) (табл. 3), что является отражением улучшения анте-, интра- и постнатальной эффективности охраны плода в субъектах РФ. В РК в 2016 г. уровень ФИП уменьшился на 14,5% (от 13,1% в 2015 г. до 11,2% в 2017 г.), как в случае с показателем ПС в РК, за
Низкие значения коэффициента эффективности службы наряду с положительной динамикой коэффициентов ПС и ФИП в РФ являются отражением высокой эффективности профилактики антенатальной гибели плода и смертности младенцев. В тоже время в РК в 2017 г. зафиксировано уменьшение значений показателя П\Р на 17,4%, что свидетельствует о повышении эффективности службы охраны материнства и детства в РК. Обращает на себя внимание, что снижение показателя произошло на фоне повышения коэффициентов ПС и ФИП, обусловленных ростом мертворождаемости
счет мертворождаемости и ранней неонатальной смертности.
Оценивая медико-социальную эффективность деятельности службы охраны материнства и детства в РФ и РК в 2015-2017 гг. согласно показателю ВОЗ, следует отметить ее очень высокую эффективность (рис. 7).
в 2017 году, что требует проведения углубленного анализа ситуации.
ВЫВОДЫ
1. Репродуктивные потери в РФ и РК обусловлены прежде всего фетоинфантильными потерями, преимущественно за счет мертворождае-мости, и материнской смертностью.
2. Позитивная динамика коэффициента материнской смертности в РФ и превалирование «непрямых причин» в ее структуре свидетельствуют об улучшении качества акушерско-гинеколо-
Рис. 6. Фетоинфантильные потери в РФ и РК в 2015-2017 гг. (в %о)
Рис. 7. Динамика показателя медико-социальной эффективности деятельности служб охраны материнства и детства в РФ и РК в 2015-2017 гг.
гической помощи. В то время как в РК МС имеет негативный тренд, что свидетельствует о необходимости применения медико-организационных технологий, направленных на обеспечение доступности и качества медицинской помощи женщинам региона.
3. В РФ в 2015-2017 гг. динамика коэффициентов ПС и ФИП имела позитивный тренд, в то время как в РК она была разнонаправленной, прежде всего в связи с колебаниями показателя мерт-ворождаемости.
4. Коэффициент МлС в РК традиционно ниже, чем в целом по РФ, однако снижение уровня МлС в РФ носит прогрессивный характер, в то время как в РК в 2017 г отмечается его прирост на 1,9%.
5. В РК, как и в целом в РФ, за исследуемый период зафиксирована очень высокая медико-социальная эффективность службы охраны материнства и детства, что указывает на эффективность реализации программ, направленных на совершенствование анте- и интранатальной охраны плода и повышение качества медицинской помощи в пост-натальном периоде.
ЛИТЕРАТУРА
1. Архангельский В.Н. К оценке резервов повышения рождаемости в России и ее регионах. Всероссийская научно-практическая конференция «Демографическое настоящее и будущее России и ее регионов». Москва. 2012:11-25.
2. Байбарина Е.Н., Дектярев Д.Н. Перинатальная медицина: от теории к практике. Российский вестник перинатологии и педиатрии. 2013;58(5):4-7.
3. Баранов А.А., Величковский Б.Т., Кучма В.Р. Реализация требований законодательства по предотвращению репродуктивных потерь - важная составляющая демографической политики государства. Российский педиатрический журнал. 2010;5:4-7.
4. Токтар Л.Р., Байкова М.К., Бивол Е.В., Оганесян А.К., Лукаев А.А. Влияние первого аборта на течение повторных беременностей и их исходов. Вестник РУДН. Сер. «Медицина. Акушерство и гинекология». 2010;6:102-112.
5. Третьякова О.С., Махкамова З.Р., Голубова Т.Н., Тимофеева Г.Б. Эпидемиологический анализ младенческой смертности как ключевого компонента фетоинфантильных потерь в Республике Крым. Вопросы практической педиатрии. 2018;13(1):45-49.
6. Кулаков В.И. Роль охраны репродуктивного здоровья населения России в решении демографических проблем. Врач. 2006;9:3-4.
7. Основные показатели здоровья матери и ребенка, деятельность службы охраны детства и
родовспоможения в Российской Федерации, 2015 г. М.: ЦНИИОИЗ; 2016.
8. Основные показатели здоровья матери и ребенка, деятельность службы охраны детства и родовспоможения в Российской Федерации, 2016 г. М.: ЦНИИОИЗ; 2017.
9. Основные показатели здоровья матери и ребенка, деятельность службы охраны детства и родовспоможения в Российской Федерации, 2017 г. М.: ЦНИИОИЗ; 2018.
10. Фролова О.Г., Пугачева Т.Н., Глиняная С.В., Гудимова В.В. Новые методические подходы к оценке исходов беременности. Вестник акушерства и гинекологии. 1994;2:7-10.
11. Третьякова О.С., Гаффарова А.С. Сравнительный анализ материнской смертности в Российской Федерации и Республике Крым. Научные ведомости БелГУ. Серия: Медицина. Фармация. 2018;3:419-428.
12. Guyer, B., Schor, L., Messenger, K. P., Prenney, B., & Evans, F. Needs assessment under the Maternal and Child Health Services Block Grant: Massachusetts. American journal of public health. 1984;74(9):1014-1019.
13. Сорокина З.Х., Байбарина Е.Н., Яковлева Т.В. Проблемы и приоритеты совершенствования качества медицинской помощи новорожденным детям. М.; 2011.
14. Филиппов О.С., Гусева Е.В., Фролова О.Г. Итоги мониторинга материнской смертности в Российской Федерации в 2006 г. Российский вестник акушера-гинеколога. 2008;8(2):9-12.
15. Montoya A., Calvert C., Filippi V. Explaining Differences in Maternal Mortality Levels in Sub-Saharan African Hospitals: A Systematic Review and Meta-Analysis. International Health. 2014;6 (1):11-14.
16. Tavares Da Silva F, Gonik B, McMillan M, et al. Stillbirth: Case definition and guidelines for data collection, analysis, and presentation of maternal immunization safety data. Vaccine. 2016;34(49):6057-6068.
17. Бурдули Г.М., Фролова О.Г. Причины и технология анализа репродуктивных потерь. М.:«Триада-Х»;2008.
18. Бушмелева Н.Н. Репродуктивные потери и пути их снижения в регионе (на примере Удмуртской Республики). Социальные аспекты здоровья населения. 2014;4(38):1-17.
19. Суханова Л.П., Леонов С.А. Родовспоможение в России - состояние, тенденции развития, пути совершенствования. Социальные аспекты здоровья населения. 2010;14(2). Доступно по: http:// vestnik.mednet.ru/content/view/201/30/. Ссылка активна на 05.02.2019.
20. Суханова Л.П. Репродуктивный процесс в демографическом развитии России. Социальные аспекты здоровья населения. 2009;12(4). Доступ-
но по: http://vestnik.mednet.ru/content/view/159/30/ lang,ru/. Ссылка активна на 02.02.2019.
21. Третьякова О.С., Макхамова З.Р., Голубова Т.Н. Перинатальная смертность как основная составляющая фетоинфантильных потерь в Республике Крым. Таврический медико-биологический вестник. 2016;19(1):77-82.
22. Фролова О.Г., Токова З.З., Пугачева Т.В., Волгина В.Ф., Гудимова В.В., Макарова Е.Е. Методические подходы к изучению репродуктивных потерь. Бюллетень НИИ социальной гигиены, экономики и управления здравоохранением им. Н.А. Семашко. Тематический выпуск. 1999;70-74.
23. Bayou G, Berhan Y. Perinatal mortality and associated risk factors: a case control study. Ethiop J Health Sci. 2012;22(3):153-162.
24. Chen A, Oster E, Williams H. Why Is Infant Mortality Higher in the United States Than in Europe? Am Econ J Econ Policy. 2016;8(2):89-124.
REFERENCES
1. Arkhangel'skiy V.N. 2012. K ocenke rezervov povyshenija rozhdaemosti v Rossii i ee regionah [On assessment of reserves for increasing birth rate in Russia and its regions]. All-Russian scientific and practical conference "Demographic present and future of Russia and its regions". Moscow. 2012:11-25. (In Russian)
2. Baybarina E.N., Dektyarev D.N. Perinatal'naja medicina: ot teorii k praktike [Perinatal medicine: from the theory to practice]. Rossiyskiy vestnik perinatologii i pediatrii. 2013;58(5):4-7. (In Russian)
3. Baranov A.A., Velichkovskiy B.T., Kuchma V.R. Realizacija trebovanij zakonodatel'stva po predotvrashheniju reproduktivnyh poter' - vazhnaja sostavljajushhaja demograficheskoj politiki gosudarstva [Implementation of legal requirements on preventing reproductive losses is an important part of the state demographic policy]. Rossiyskiy pediatricheskiy zhurnal. 2010;5:4-7. (In Russian)
4. Toktar L.R., Baykova M.K., Bivol E.V., Oganesyan A.K., Lukaev A.A. Vlijanie pervogo aborta na techenie povtornyh beremennostej i ih ishodov [Impact of first abortion on recurrent pregnancies and their outcomes]. RUDN Journal of Medicine. 2010;6:102-112.
5. Tretiakova O.S., Makhkamova Z.R., Golubova T.N., Timofeeva G.B. Epidemiologicheskij analiz mladencheskoj smertnosti kak kljuchevogo komponenta fetoinfantil'nyh poter' v Respublike Krym [Epidemiological analysis of infant mortality as a key component of feto-infantile losses in Republic of Crimea]. Clinical Practice in Pediatrics. 2018;3(1):45-49.
6. Kulakov V.I. Rol' ohrany reproduktivnogo zdorov'ja naselenija Rossii v reshenii demograficheskih problem [The role of reproductive health protection
in population of Russia for solution of demographic problems]. Vrach. 2006;9:3-4. (In Russian)
7. Osnovnye pokazateli zdorov'ja materi i rebenka, dejatel'nost' sluzhby ohrany detstva i rodovspomozhenija v Rossijskoj Federacii, 2015 g. M.: CNIIOIZ; 2016.
8. Osnovnye pokazateli zdorov'ja materi i rebenka, dejatel'nost' sluzhby ohrany detstva i rodovspomozhenija v Rossijskoj Federacii, 2016 g. M.: CNIIOIZ; 2017.
9. Osnovnye pokazateli zdorov'ja materi i rebenka, dejatel'nost' sluzhby ohrany detstva i rodovspomozhenija v Rossijskoj Federacii, 2017 g. M.: CNIIOIZ; 2018.
10. Frolova O.G., Pugacheva T.N., Glinyanaya S.V., Gudimova V.V. Novye metodicheskie podhody k ocenke iskhodov beremennosti.Obstetrics and gynecology bulletins. 1994;2:7-10.
11. Tretiakova O.S., Gaffarova A.S. Sravnitel'nyj analiz materinskoj smertnosti v Rossijskoj Federacii i Respublike Krym [Comparative analisys of maternal mortality in the Russian Federation and the Republic of Crimea]. Scientific bulletins of Belgorod State University. Series: Medicine. Pharmacia. 2018;3:419-428.
12. Guyer, B., Schor, L., Messenger, K. P., Prenney, B., Evans, F. Needs assessment under the Maternal and Child Health Services Block Grant: Massachusetts. American journal of public health. 1984;74(9):1014-1019.
13. Sorokina Z.Kh., Baybarina E.N., Yakovleva T.V. Problems and priorities in improving the quality of medical care to new-born children. 2011. M.: 236. (In Russian).
14. Filippov O.S., Guseva E.V., Frolova O.G. The results of monitoring of maternity mortality in the Russian Federation in 2006. Rossiyskiy vestnik akushera-ginekologa. 2008;8(2):9-12. (In Russian).
15. Montoya A., Calvert C., Filippi V. Explaining Differences in Maternal Mortality Levels in Sub-Saharan African Hospitals: A Systematic Review and Meta-Analysis. International Health. 2014;6(1):11-14.
16. Tavares Da Silva F, Gonik B, McMillan M, et al. Stillbirth: Case definition and guidelines for data collection, analysis, and presentation of maternal immunization safety data. Vaccine. 2016;34(49):6057-6068.
17. Burduli G.M., Frolova O.G. 2008. Prichiny i tehnologija analiza reproduktivnyh poter' [Reasons and technology for analysis of reproductive losses]. M.: «Triada-X», 128. (In Russian)
18. Bushmeleva. N.N. Reproduktivnye poteri i puti ih snizhenija v regione (na primere Udmurtskoj Respubliki) [Reproductive loss and ways to reduce it in the region (exemplified by the Udmurtian Republic)]. Social aspects of population health. 2014;4(38):1-17. (In Russian)
19. Sukhanova L.P., Leonov S.A. 2010. Rodovspomozhenie v Rossii - sostojanie, tendencii razvitija, puti sovershenstvovanija [Maternity obstetric service in Russia: the current state, development tendencies, and way for improvement]. Series online. Sotsial'nye aspekty zdorov'ya naseleniya, 14 (2). Available at: http://vestnik.mednet.ru/content/ view/201/30/. Accessed February 5, 2019. (In Russian)
20. Sukhanova L.P. Reproduktivnyj process v demograficheskom razvitii Rossii [Reproductive process in demographic development of Russia]. Series online. Sotsial'nye aspekty zdorov'ya naseleniya. 2009.12(4). Available at: http://vestnik.mednet.ru/ content/view/159/30/lang.ru/. Accessed February 2, 2019. (In Russian)
21. Tretiakova O. S., Makhkamova Z. R., Golubova T. N. Perinatal'naja smertnost' kak osnovnaja sostavljajushhaja fetoinfantil'nyh poter' v Respublike
Krym [Perinatal mortality as a key component of the feto-infantile losses in the Republic of Crimea]. Tavricheskiy Mediko-Biologicheskiy Vestnik. 2016;19(1):77-82.
22. Frolova O.G., Tokova Z.Z., Pugacheva T.V., Volgina V.F., Gudimova V.V., Makarova, E.E. Metodicheskie podhody k izucheniju reproduktivnyh poter' [Methodical approaches to studying reproductive losses]. Byulleten' NII sotsial'noy gigieny, ekonomiki i upravleniya zdravookhraneniem im. N.A. Semashko. Special issue. 1999;70-74. (In Russian)
23. Bayou G, Berhan Y. Perinatal mortality and associated risk factors: a case control study. Ethiop J Health Sci. 2012.22(3):153-62.
24. Chen A, Oster E, Williams H. Why Is Infant Mortality Higher in the United States Than in Europe? Am Econ J Econ Policy. 2016.8(2):89-124.
