CC BY
11
ко, судя по всему, подобные выводы Чижевского не могли понравиться господствующей в ту пору идеологии марксизма-ленинизма. С одной стороны, данный подход Чижевского, вроде бы, оказывался вполне "материалистическим", антиметафизическим, т.е. - находился во вполне "материалистических" рамках данной парадигмы; однако, с другой стороны, здесь, оказывалось, что всё "революционное творчество масс", все "общественные законы" указанного "марксизма-ленинизма", зиждущегося на экономическом, а отнюдь не на соляр-но-физическом базисе, представляется, в данной концепции, зависимым от Солнца, "солнечных пятен". Разумеется, в рамках господствующей парадигмы "общественных наук", солярно-космическая концепция Чижевского не была востребована, а его наблюдения и исследования социально-исторических проблем были проигнорированы в течение многих десятилетий [6].
Впоследствии, стоит заметить, концептуальные выводы, сделанные А.Л. Чижевским, будут довольно специфически приняты на вооружение таким известным отечественным историком, как Л.Н, Гумилёв, в его концепции "пассионарности". Л,Г, Гумилёв рассматривал человеческую историю как определяющуюся, в своём развитии, прежде всего так называемыми "пассионарными толчками", т.е. воздействием космической энергии {неизвестной этиологии, и отнюдь, здесь, уже не солнечной) на человеческие сообщества; удар данной энергии, по гипотезе историка, приводит эти сообщества, вызывая у людей определённые генетические мутации, в довольно энергетически возбуждённые состояния, - толкая их на исторические свершения, на войны, религиозные деяния, творение высочайшего уровня произ-
ведений искусства и тд. Пассионарность, по Л.Н. Гумилёву, есть способность к целенаправленному сверхнарпряжению. Концепция Л.Н. Гумилёва, с соответствующими изменениями, может быть представлена, в частности, как модификация "солярной" антропологической концепции А.Л. Чижевского.
В антропологических аспектах теории А.Л. Чижевского, человек явно предстаёт, прежде всего, как "солярное" существо, существо очень серьёзным образом связанное с солнцем и космосом в целом, и находящееся от них в почти тотальной зависимости. То же самое можно сказать и об обществе в целом. В настоящее время мысль Чижевского о том, что на человека и общество влияют разные факторы: и социально-экономические, и кульгурно-ре-лигиозные, и солярно-космические, особенно прогрессивна своей актуальностью и глубиной и, вполне, созвучна современной теории синергетики.
Литература:
1. Казютинский В.В. Космизм А,Л.Чижевского. Космическое мирровозрение- новое мышление XXI века. Том 3. М.: Международный центр Рери-хое,2004.-175-193 с.
2. Цыткин 8.В. Космические альтернативы человечества: социально-философские, антропологи чес кие и религиозные проблемы русского космизма : монография. - СПб.: Книжный дом, 2012. -208 с.
3. Чижевский А. Л. Земля в объятиях Солнца. - М.: ЭКСМО, 2004. - 928 с.
4. Чижееский А.Л. Земное эхо солнечных бурь. -М.:МысЛЬ, 1976.-338 с.
5. Чижевский А.Л. На берегу Вселенной. Воспоминания о КЗ. Циолковском. - М. : Айрис-Пресс, 2007.-45бс.
6. Чижееский А.Л. Физические факторы истори чес ко го процесса. - Калуга, 1924. - 74 с.
7. Чижевский А.Л. Космический пульс жизни. - М., 1995.-768 с.
DYNAMICS OF LEGAL INSTITUTIONAL TRANSFORMA TIONS IN THEXX CENTURY: SOCIAL-PHILOSOPHICAL ANALYSIS Ravochkin Nikita Niko/aevich, PhD of Philosophical science, Associate Professor, Department of Humanities and Legal Disciplines, Kemerovo State Agricultural institute, Kemerovo
The article explores the theme of transformation of legal institutions in the twentieth century. The work is based on the analysis of views on modern law in its relationships with globalization processes and trends, as well as the inclusion of the concept of ft. Collins as a methodological tool. The understanding of the functioning of legal institutions today is actualized primarily with the need to overcome the crisis in the legal consciousness of the population, as well as to determine the interpénétration of the best ideas in the legal practices of different states. The author's philosophical position is focused on analyzing the legal ideas of Germany, Sweden, the People's Republic of China and Italy. The conducted social and philosophical analysis understands and proves that in the twentieth century the legal Institutions of different states cannot remain isolated from the mutual influence on each other at different levels of social existence. In conclusion, it is presented that the concept of Collins allows to take intoaccount the interpénétration ofintellectual constructs from one legalsystem to another with the subsequent context for their implementation.
Keywords: legal institutions; social dynamics; institutional transformations; philosophy; globalization.
ДИНАМИКА ПРАВОВЫХ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ удк 141
ТРАНСФОРМАЦИЙ В XXВЕКЕ: ВАК РФ 09.00.11
СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ
в статье исследована тема трансформаций правовых институтов в двадцатом ф Равочкин Н,Н„ 2019 столетии. Работа основана на анализе взглядов на современное право в его взаимосвязях с глобализационными процессами и тенденциями, а также под ключением концепции Р. Коллинза в качестве методологического инструмента. Понимание функционирования правовых институтов сегодня актуализируется прежде всего с необходимос тью преодоления кризиса в правосознании населения, а также с целью определения взаимопроникновения лучших идей в правовые практики различных государств. Авторская филос офская позиция сосредоточена на проведении анализа правовых идей Германии, Швеции, КНР и Италии. Проведенный социально-философский анализ доказывает, что в XX столетии Правовые институты различных Государств Не могут Оставаться изолированными от взаимовлияния друг на друга на различных уровнях социального бытия. В заключение представлено, что концепция Коллинза позволя ет учитывать взаимопроникновение интеллектуальных конструктов из одних правовых систем в другие с последующим учетом контекста для их реализа-
Ключевые слова: правовые институты; социальная динамика; институциональные трансформации; философия; глобализация.
Глобализация как фактор социального бытия является качественно новым основанием для различных по сущности трансформаций правовых институций конкретных государств. К примеру, формируемая интегрированная система международного права позволяет осуществлять регламентирующую функцию международных объединений [7]. Одновременно с этим, определенные трансформации затрагивают и национальное право, что, с одной стороны, позволяет государству с его политико-правовой системой более эффективно влиться в международные процессы, с другой - адаптировать и сохранить национальные основания правовых норм.
Существенным для нашей работы оказывается тезис концепции американского исследователя Р. Коллинза, который переносится на область правовую сферу и указывает, что для формирования и развития правовых идей необходимыми для осмысления оказываются социальные корни в значении "среды", в которой эти интеллектуальные конструкты возникают, К примеру, в рамках интеграционных процессов, протекавших в Европе, заслуживающим внимания является развитие правовой системы Германии во второй половине XX столетия. В качестве ее основания, по мнению Н.Г. Геймбух, можно считать позицию К. Аденауэра, указавшего на синкретизм-в-себе немецкого и европейского [2]. В коллинзовском прочтении это утверждение трактуется весьма однозначно: интеллектуальные элиты, будучи генераторами социальных и политических идей, стремятся сформировать и учесть в идеологии государства представления, как о национальной, так и об общеевропейской идентичности. Разумеется, что это отражается и на правовых системах германского государства.
В качестве цели-максимум Аденауэр ставит перед собой задачу интеграции Германии в общеевропейскую политическую систему, что предполагает преодоление тоталитарных проявлений и оформление в германском обществе системы демократических институтов. Более того, в связи с этим томский ученый утверждает, что "только солидарность немцев с европейским сообществом рассматривалась как возможность построить свободное демокра-
РАВОЧКЙН Никита Николаевич, кандидат философских наук, доцент кафедры Гуманитарно-правовых дисциплин, Кемеровский гос.ударе таенный сель скохозяйственный институт, Кемерово
тическое государство, завоевать доверие к Германии" [2, с. 18]. Отсюда следует, что главной интеллектуальной идеей становится положение о том, что на уровне правовых институтов, с одной стороны, появляется стремление сохранить национальную идентичность.
Речь идет о том, что в послевоенной Германии, разделенной на Восточную и Западную, возникает внутреннее стремление к воссоединению целостности государства. Это выражается как в соответствующих принятых правовых актах, так и в конкретных политических шагах, позволивших этого добиться. С другой стороны, налицо возникновение интеграционных тенденций, в соответствии с чем "немецкий элемент" рассматривается как часть европейского единства [2]. Существенным в этой идее выглядит также отсутствие необходимости разграничения в прочтении "политики Европы" и "политики немецкого государства". Это объясняется следующим тезисом: идея "немецкого единства" выглядит нереализуемой без формирования сильной и независимой Европы и участия в этом процессе остальных европейских народов.
Так или иначе, мы полагаем, что создание Евросоюза (ЕС) в качестве одного из интеллектуальных оснований имеет под собой адэнау-ровские идеи. В то же время современная Германия является одним из наиболее значимых игроков (если не самым значимым) в текущей европейской политической расстановке властных сил. Отсюда мы видим, что предложенный интеллектуальный конструкт формирования глобальных политико-правовых институтов в рамках Европы имеет соответствующие для участников ЕС аксиологические основания и принят государствами с ориентиром на реализацию. При этом весьма характерной выглядит цель, артикулированная не только на восстановление национального суверенитета, но и объединение всей Европы. Здесь также прослеживается интенция реализации интеграционных процессов, при котором государства соглашаются о несогласии, отчуждая часть своих интересов и, соответственно, идя на уступки [3]. Так, европейские государства должны быть политически, экономически, а также на уровне правовых институтов вплетены в систему ЕС,
В любом случае, формирование федеративного государственного устройства в германском государстве требовало принятия соответствующей нормативной базы. Очевидно, что такое нормативное основание в первую очередь закладывается в формировании консти-
туционного строя. В основном законе немецкого государства утверждается, что законодательно Федерация вправе передавать собственные суверенные права межгосударст-веннымучреждениям, Фактически это конгруэнтно идеям Гроция и означает, что право международных организаций выполнять функции управления в суверенном германском государстве закрепляется конституционно [8]. Идейная модификация и отголоски влияния Гроция заметны по причине очевидности подчиненности национальных правовых систем международному праву. Данный факт позволяет гарантировать открытость, прозрачность и демократичность политических и правовых процессов, а также предоставляет возможность интегрирования политической системы Германии в европейскую.
Социально-философский уровень осмысления в максимально общем виде позволяет определить основные принципы взаимодействия политико-правовых институтов Германии и ЕС. Действующие институты и их конкретные представители отыскали способы практической реализации такого соотношения. Из этого следует, что воплощение интеллектуальных идей в связи с созданием множественных взаимосвязей политической и правовой систем происходит, в том числе, и через законодательные инициативы практической интеллектуальной элиты ЕС. В то же время это означает унификацию при обращении государств к способам реализации "европейского правопорядка", вполне вероятно, согласившихся игнорировать некоторые национальные элементы правоприменения.
Таким образом, логика проводимого анализа обусловливает необходимость обращения к Коллинзу, чья концепция позволяет нам не только оценивать и классифицировать процессы, происходившие в европейских обществах, В качестве другого примера, демонстрирующего специфику трансформации правовых институтов, можно взять институт адвокатуры в Швеции. Специфика проявляется в том, что этот институт точно также подвергся влиянию глобализационных процессов. М.Ю. Мудровс-кий подчеркивает, что одним из требований к кандидату на звание адвоката, является "постоянное проживание в Швеции или другом государстве ЕС, Европейского Экономического Пространства или в Швейцарии" [5, с. 31]. В то же время, "адвокаты - не подданные Короля Швеции - должны не менее трех лет регулярно практиковатьв качестве адвоката в Швеции" [5, с. 31 ]. Содержательным моментом здесь
выступает место жительства претендента. Мы видим, что проживание будущего адвоката не закрепляется исключительно за Швецией и, таким образом, оказывается необязательным условием для получения искомого звания и осуществления практики. Выходит, что этот шведский правовой институт изначально несет в себе возможность для граждан иных стран занимать должность и иметь соответствующее звание при определенных условиях.
Необходимо отметить, что для любого шведского адвоката наиболее принципиальным оказывается кодекс адвокатской этики, регламентирующий основные принципы работы адвоката в Швеции. Следует сказать, что в этом своде определяется не просто множество правил поведения адвоката как работника правоохранительной системы. Данный акт включает в себя все множество нравственных оснований поведения адвоката как специалиста в области правосудия, как должностного лица и как человека. К примеру, основанием деятельности адвокатов становится принцип независимости. Речь идет не просто о том, что адвокат, будучи представителем судебной ветви власти, не должен подчиняться законодательной и исполнительной ветвям власти. Речь идет и о том, что адвокат должен быть независимым, в том числе и от стороны обвинения. По роду своей деятельности он вправе самостоятельно и независимо ни от кого проводить соответствующие действия - это позволяет адвокату принимать во внимание только интересы его доверителя и не оглядываться на мнение заинтересованных сторон.
Из принципа независимости следует принцип профессиональной тайны, который предполагает невозможность разглашения данных, полученных адвокатом от своего доверителя в процессе работы с ним. Точно такая же норма, регламент профессиональной деятельности адвоката, заложена, например, и в российском праве ("Кодекс профессиональной этики адвоката"}. Мы видим, что принципы, заложенные в данном кодексе адвоката Швеции, реализуются и в других странах, что указывает на своеобразную возможность "адвокатской интеграции" во многих областях юридического профиля. Описанное положение дел означает для нас, что интеллектуальная идея, заложенная в содержании принципов поведения адвоката, реализуется в качестве сущностной характеристики соответствующей деятельности. Во многих странах мира существует определенный регламент, в соответствии с которым должна осуществляться деятельность адвока-
тов. Такой регламент формируется на стыке правовых норм, закрепленных в соответствующих нормативно-правовых актах, и в требованиях нравственного поведения, которые закреплены как в соответствующих кодексах, так и в общепринятых, но негласных моделях поведения адвоката. Таким образом, правила поведения адвоката в Швеции являются универсальными для работы адвокатов всего мира.
Интеллектуальные идеи гарантии прав и свобод граждан, реализуемых с помощью соответствующих правовых институций и гарантируемых конституцией страны, обнаруживаются также и в КНР. Так, в середине XX века принята первая конституция данного государства, гарантировавшая каждому обвиняемому гражданину страны право на защиту. При этом утверждается, что гражданин вправе осуществлять такую защиту, как самостоятельно, так и с помощью адвоката. Такая норма является принципиально новой, поскольку, по утверждению И.Г. Смирнова [6], в Китае долгое время государство господствовало над личностью, то есть считало себя вправе решать вопросы, связанные с принципами жизни каждого человека, Такая культурная традиция формирует определенный менталитет и соответствующие интеллектуальные конструкты, которые определяют допустимость вмешательства государства в частную жизнь человека. Из этого мы можем сделать вывод о том, что конституционный уровень закрепления права на защиту формирует в сознании человека систему совершенно новых принципов мировосприятия и осознания себя в качестве носителей прав и свобод, В результате воплощение идеи на уровне интеллектуальной политической элиты, становятся основанием для практической реализации прав человека на манер демократических стран.
Достаточно интересным выглядит способ решения вопроса свободы совести и вероисповедания в Италии. Проблема состоит в том, что "после подписания Италией, наряду с остальными государствами, ряда международных актов универсального характера, которые предполагают светскость, как один из международных стандартов, на законодательном уровне не последовало внесения соответственных изменений о светском характере государства в Конституцию 1948 г. Отсутствует также единый закон в сфере свободы совести и религии" [4, с. 339]. Тем не менее, за вторую половину XX столетия в Италии принимается несколько законодательных актов, позволяю-
щих регламентировать как отношения между государством и церковью (Италия является светским государством), так и право каждого человека на реализации прав свободы совести и вероисповедания.Так, в ряде статей(7,8 и 17} итальянской конституции определяются принципы, регулирующие отношения между государством и церковью; закрепляется равенство всех конфессий; отражаются основные принципы реализации права человека на свободу совести и вероисповедания.
Среди источников, регламентирующих отношения в соответствующей области, можно отметить и ряд норм международного права, позволяющих увидеть способность итальянского государства интегрироваться в международное сообщество. К таким нормативно-пра-вовым актам можем отнести Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, а также Хартию основных прав Европейского Союза. Учитывая влияние возрожденческих и нововременных политико-правовых идей, подчеркнем, что в итальянском обществе исторически существует вопрос о праве человека на свободу совести и вероисповедания, имеющего гуманистические основания. Схема обозначенного Италией решения проблемы свободы совести и вероисповедания достаточно гармонично укладывается в общеевропейские тенденции развития прав человека [1]. К слову, обращение к практике функционирования правовых институтов в государствах ЕС, преимущественно, указывает на то, что идея прав человека является общеевропейским трендом, распространяясь в практической реализации в законодательствах конкретных государств, К слову, реализация должна учитывать не только общеевропейские и общемировые тенденции (область теоретического применения интеллектуальных идей}, но и культурно-исторические особенности развития государств (практические основания реализации интеллектуальных идей). На стыке этих двух начал возникает необходимость формирования соответствующих нормативно-правовых актов, регулирующих деятельность институций.
В целом мы видим определенную тенденцию по формированию и практической реализации концепции Р. Коллинза в области правовой системы в достаточно большом количестве стран как европейского, так и азиатского континентов. Необходимым оказывается анализ, с одной стороны, теоретических конструкций в виде общеконтинентальных традиций (в рамках европейской правовой системы}, культурных и интеллектуальных возможностей, сдругой - практической реализации таких идей. Особенно заслуживает внимание контекст принимаемых и используемых правовых норм, позволяющих соответствующим образом реализовать интеллектуальные конструкции на практике.
Литература:
% Бабошина ё.В. Правовая политика стран За падной Европы в сфере конфессиональных от ношений // Философия права. - 2010. - № 1 (38). - С, 62-65.
2. Гейм бух Н.Г. Государственно-правовая: концепция Германии в контексте интеграционных про цессов Европы // Вестник Томского государственного университета. - Право. - 2016. - № 3 {21}, - С. 18-27.
3. Дорская А.А,,Дорский A.A. Международные интеграционные организации и проблемы формирования наднационального права // Юридическая наука. - 2016. - № 4. - С. 105-110.
4. Лагода Е.А. Особенности правового института свободы совести и религии в Италии // Теория и практика общественного развития. - 2010. - Ne 2, -С 399-403.
5. Мудровский М.Ю. Институт адвокатуры в Швеции // Евразийская адвокатура. - 2013. ■ № 3 (4}. С. 31-33.
6. Смирнова И.Г. Историко-пра вовой анализ ин ститута защиты В Китайской народной республике // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. - 2016, - №4),-С. 9-15.
7. Чиркин Н.Г. Глобализация и базовые измене ния современных конституций // Журнал зару' бежного законодательства и сравнительного правоведения. - 2016. - Ni 1 (56). - С, 137-141.
8. van Gelderen M. lustitiam non includo'r Cari Schmitt, Hugo Gtotius and the lus Publicum Eu го рае urn // Histoty of European Ideas. - 2011. -Vol. 37. - Issue 2,- pp. 154-159. DDI: https://doi.org/ 10.1016/j. h I ste u roidea s.2010.11.006
SOCIAL RISK AND SOCIAL SECURITY; ATTRIBUTES OF MODERN RISK SOCIETY
Saklakova Elena Vladimlrovna, PhD of Philosophical science, Associate Professor, Department of Information Technology, MiREA - Russian Technological University (branch), Stavropol
Meleshkln Valety Bedenikovich, PhD of Philosophical science, Associate Professor, Department of Legal Culture and Human Rights Protection, North-Caucasus Federal University, Stavropol
