CC BY
91
Е.А. Никифорова
Никифорова Елена Александровна — кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Приволжского филиала Российской академии правосудия
Дифференциация как принцип построения юридической конструкции правового статуса личности (по правовым позициям Конституционного Суда РФ)
Юридическая конструкция — одно из категориальных теоретических понятий юриспруденции, обозначающее правовую форму закрепления содержания некоего элемента общественных отношений, подвергшихся правовому регулированию. Юридическое конструирование присуще позитивному праву и, как отмечает А.Н. Костюков, представляет собой органический элемент собственно содержания права, его внутренней формы, возникающей в результате процесса типизации1. Предметом исследования в данной статье является проблема юридических конструкций в конституционном праве, в частности, при конструировании правового статуса личности. Конституционное право в России, относясь к системе публичных отраслей права и составляя ее основу, базируется на исключительно формально-правовых источниках, признанных легально. На сегодняшний день юридические нормы оказываются единственно возможной формой существования конституционно-правового содержания2, хотя в обобщенно-отдаленном контексте признается фундаментальность естественного права для конструирования конституционно-правовых понятий. Однако это воспроизводимое государством конституционное право оказывается лишено связи с общественным правосознанием, характерными для него идеями, установками, ценностями. Одновременно вследствие слабости гражданского общества не возникают социальные механизмы, которые бы обеспечивали его реализацию. Государство приобретает возможность осуществлять конституционные нормы или не осуществлять их по собственному усмотрению. А поскольку самоограничение государства не согласуется с его политическими целями, чаще всего конституционно-правовые требования остаются нереализованными.
Симуляция конституционного права, каковую представляет его воспроизводство государством в условиях отсутствия развитого гражданского общества, обусловливает то, что в России оно уже не функционирует в качестве противовеса полицейскому праву. Симулируемое конституционное право оказывается не противовесом, а дополнением полицейского права, его продолжением или, точнее говоря, «вводной частью»3.
Возможный способ «внедрения» доктринальных начал естественного права в механизм конституционно-правового регулирования — это построение конституционно-правовых конструкций через правовые позиции Конституционного Суда, который вправе формулировать их на основе норм и принципов естественного права. Однако и в деятельности Конституционного Суда можно наблюдать некоторое разнообразие подходов, которые демонстрируют скорее приверженность к охране позитивных начал в конституционно-правовых отношениях, чем следование непривычному для российского толкователя широкому смыслу естественного права. Этому способствует применение особых приемов формирования правовой позиции Суда.
Конституционно-правовой статус личности — одна из базовых конструкций конституционного права, содержание которой почти полностью зависит от интерпретации ее смысла конституционным толкователем. Конституционный Суд даже выработал некую формулу, проходящую рефреном по тем решениям Суда, в которых давалась оценка правовому статусу личности и главной составляющей статуса — правам и свободам человека и гражданина: «Конституция Российской Федерации, в том числе ее статьи 17 (ч. 3), 19 и 55 (ч. 3), допускает существование различий в правах граждан в той или иной сфере правового регулирования, если такие различия объективно оправданны, обоснованны и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им; критерии (признаки), лежащие в основе установления специальных норм, должны определяться исходя из преследуемой при этом цели дифференциации в правовом регулировании»4.
1 См.: Костюков А.Н. Муниципальное право как отрасль российского права: Монография. — М., 2003. — С. 132.
2 См.: Лановая Г.М. Общие закономерности воспроизводства и современные особенности юридического оформления конституционного права // Конституционное и муниципальное право. — 2011. — № 3. — С. 2—4.
3 См. там же.
4 Постановление Конституционного Суда РФ от 15 декабря 2011 года № 28-П «По делу о проверке конституционности части четвертой статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина
А.Е. Остаева» // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2012. — № 1.
При этом необходимо отметить разницу понятий «дифференциация правового статуса» и «ограничение прав и свобод человека», которые могут частично совпадать.
При этом, однако, понятие дискриминации не тождественно понятию правового неравенства, в основе которого может (и должна) лежать конституционно обоснованная дифференциация правового регулирования, имеющая целью преодоление несправедливого неравенства путем установления правовых преимуществ и предпочтений определенным категориям граждан на основе баланса конституционных ценностей и требований социальной справедливости (позитивная дискриминация)1.
Конституционным Судом сформулированы многочисленные «поправки» к принципу равенства граждан. Фундаментальная норма, лежащая в основе конституционного правового статуса личности, закрепленная статьей 19 Конституции Российской Федерации, являясь одним из приоритетных международных стандартов прав человека, подверглась в интерпретации Суда оговоркам и дополнениям. Этот принцип был основным мотивом рассмотрения в нескольких категориях дел: дела о соотношении норм, регулирующих прохождение государственной службы, и иные виды трудовой деятельности; дела о равных правах мужчины и женщины в трудовых отношениях, в частности, обусловленных различными основаниями прекращения трудовых отношений, связанных с воспитанием детей; дела, в которых предметом рассмотрения выступало пенсионное законодательство; и др.
Так, в отношении статуса государственного служащего или наемного работника сформулировано общее правило: «принцип равенства, закрепленный в статье 19 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации, не препятствует законодателю при осуществлении правового регулирования труда (прохождения службы) устанавливать различия в правовом статусе лиц, принадлежащих к разным по условиям и роду деятельности категориям (в том числе вводить правила, касающиеся условий замещения отдельных должностей и оснований освобождения от должности), если эти различия являются объективно оправданными, обоснованными и соответствуют конституционно значимым целям (выделено мною. — Е.Н.). Такие различия, основанные на специфических (квалификационных) требованиях, связанных с определенной работой, согласно пункту 2 статьи 1 Конвенции МОТ № 111, не считаются дискриминацией»2. Что значат объективно оправданные, обоснованные и соответствующие конституционно значимым целям различия? Какие цели можно считать конституционно значимыми, а какие — нет? Конституционный Суд, на наш взгляд, отвечает на этот вопрос, когда утверждает, что «изменение законодателем ранее установленных условий реализации прав и свобод должно осуществляться с соблюдением принципа поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, который предполагает сохранение разумной стабильности правового регулирования и недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм» (выделено мною. — Е.Н.)3.
В группе решений, связанных с семейными обязанностями, высший орган конституционного контроля, призванный охранять Конституцию, закрепляющую, что мужчина и женщина обладают равными правами, материнство, отцовство и детство находятся под защитой государства, а забота о детях — равное право и обязанность родителей, формулирует правовую позицию, согласно которой «при установлении гарантий государственной поддержки и социальной защиты семьи, материнства, отцовства и детства законодатель вправе использовать дифференцированный подход к определению характера и объема таких гарантий, предоставляемых той или иной категории граждан, с учетом конкретных социально значимых обстоятельств»4. Например, в отказном определении по жалобе гражданина Маркина5 Судом было однозначно указано на специфику такого вида государственной службы, как военная служба, и приоритет фактически любых норм о военной службы перед нормами социальной защиты военнослужащих, в част-
1 См.: Комментарий к Конституции Российской Федерации (постатейный). — 2-е изд., пересмотр. / Под ред.
В.Д. Зорькина. — М., 2011.
2 Определение Конституционного Суда РФ от 3 октября 2002 года № 233-О «По запросу группы депутатов Государственной Думы о проверке конституционности положений статьи 25 Федерального закона “Об основах государственной службы Российской Федерации”, статьи 43 Федерального закона “О прокуратуре Российской Федерации”, статьи 14 Федерального конституционного закона “О судебной системе Российской Федерации” и статьи 20.1 Федерального закона “Об основах муниципальной службы в Российской Федерации”» // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2003. — № 3; а также ряд последующих решений.
3 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 24 мая 2001 года № 8-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 1 и статьи 2 Федерального закона “О жилищных субсидиях гражданам, выезжающим из районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей” в связи с жалобами граждан А.С. Стах и Г.И. Хваловой» // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2001. — № 5.
4 Постановление Конституционного Суда РФ от 15 декабря 2011 года № 28-П «По делу о проверке конституционности части четвертой статьи 261 Трудового кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А.Е. Остаева» // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2012. — № 1.
5 Определение Конституционного Суда РФ от 15 января 2009 года № 187-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалоб гражданина Маркина Константина Александровича на нарушение его конституционных прав положениями статей 13 и 15 Федерального закона “О государственных пособиях гражданам, имеющим детей”, статей 10 и 11 Федерального закона “О статусе военнослужащих”, статьи 32 Положения о порядке прохождения военной службы и пунктов 35 и 44 Положения о назначении и выплате государственных пособий гражданам, имеющим детей» // СПС «КонсультантПлюс».
ности, при предоставлении им права на отпуск по уходу за ребенком. Кроме того, в этом определении Суд закрепил конституционность различий в статусе для мужчин и женщин-военнослужащих: «Поскольку военная служба в силу предъявляемых к ней специфических требований исключает возможность массового неисполнения военнослужащими своих служебных обязанностей без ущерба для охраняемых законом публичных интересов, отсутствие у военнослужащих мужского пола, проходящих службу по контракту, права на отпуск по уходу за ребенком не может рассматриваться как нарушение их конституционных прав и свобод, в том числе гарантированного статьей 38 (часть 2) Конституции РФ права на заботу о детях и их воспитание... Предоставив право на отпуск по уходу за ребенком в порядке исключения только военнослужащим женского пола, законодатель исходил, во-первых, из весьма ограниченного участия женщин в осуществлении военной службы, а во-вторых, из особой связанной с материнством социальной роли женщины в обществе. Поэтому такое решение законодателя не может расцениваться и как нарушение закрепленных статьей 19 (части 2 и 3) Конституции РФ принципов равенства прав и свобод человека и гражданина, а также равноправия мужчин и женщин». Неоднозначность такого слишком дифференцированного подхода была оценена Европейским судом по правам человека как необоснованно ограничивающего права мужчин и нарушающего принцип гендерного равенства без достаточных к тому оснований1.
В другом решении — по жалобе гражданина А.Е. Остаева, который оспаривал неконституцион-ность нормы Трудового кодекса о том, что запрет расторжения трудового договора по инициативе работодателя не распространяется на мужчин — отцов, имеющих детей в возрасте до трех лет, Конституционный Суд, признав это положение не противоречащим Конституции, развил свои представления об исключительной роли женщины как лица с семейными обязанностями, отняв у мужчины-отца, попавшего в аналогичную ситуацию, те возможности, которые имеет или имела бы женщина. Суд, например, указал, что по буквальному смыслу положения части четвертой статьи 261 Трудового кодекса РФ и по смыслу, придаваемому ему правоприменительной практикой, возникновение права на установленную данной нормой гарантию у работающей женщины обусловливается одним лишь фактом наличия у нее ребенка в возрасте до трех лет, то есть не зависит ни от ее семейного положения, совместного или раздельного проживания с отцом ребенка, ни от наличия или отсутствия у отца ребенка работы и заработка или иного дохода, ни от того, осуществляет ли мать фактически уход за ребенком и его воспитание. Что касается отца ребенка в возрасте до трех лет, то в силу части четвертой статьи 261 Трудового кодекса РФ запрет на увольнение по инициативе работодателя распространяется на него только в том случае, если он воспитывает ребенка без матери. Соответственно, отец ребенка в возрасте до трех лет может быть уволен по инициативе работодателя, в частности, по сокращению численности или штата работников, даже если он является единственным кормильцем в многодетной семье, а мать в связи с необходимостью осуществления ухода за детьми, которым в силу возраста или состояния здоровья требуется постоянная забота, в трудовых отношениях не состоит.
При этом Конституционный Суд признает, что данный механизм может быть усовершенствован законодателем. Зачем, если, согласно решению Суда, он и так не нарушает принципов и норм Конституции? Получается, что, обозначив принципиально-абстрактно обоснованность дифференциации правового статуса лиц с семейными обязанностями, Суд признает необходимость предоставления дополнительных гарантий отцу, являющемуся единственным кормильцем в многодетной семье, и предлагает федеральному законодателю «использовать и иные правовые механизмы, обеспечивающие таким многодетным семьям государственную поддержку в случае утраты единственным кормильцем работы и заработка, в том числе установить в системе социальной защиты дополнительные меры, которые позволили бы на период поиска им работы поддерживать в семье достаточный для содержания детей уровень благосостояния (пособия, временные выплаты и т. д.)» (при этом, заметим, Судом при обращении к законодателю используются довольно мягкие формулировки — «законодатель может», «реализуя свои дискреционные полномочия», в отличие от других решений, где Суд более категоричен — «надлежит», «следует предусмотреть» и т. д.). Конструктивна ли в данном случае дифференциация правового статуса лица, порождает ли она, во-первых, обязательность внесения соответствующих изменений законодателем (судя по формулировкам решения — нет), а во-вторых, какие конкретно юридические конструкции следует разработать — гарантии, льготы, меры материальной поддержки, или, возможно, законодатель вправе изменить оспариваемую норму трудового законодательства, уравняв в правах и женщин, и мужчин?
Вопрос различия в правовом статусе лиц рассматривался Судом и применительно к особенностям пенсионного обеспечения, например, в решении от 2 ноября 2011 года № 1447-О-О2. В таких
1 Постановление Европейского суда по правам человека от 7 октября 2010 года «Дело Константин Маркин (Konstantin Markin) против России» [англ.] // http://www.echr.coe.int
2 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 2 ноября 2011 года № 1447-0-0 «По запросу Липецкого областного суда о проверке конституционности статьи 18 Закона Российской Федерации “О пенсионном обеспечении лиц, проходивших военную службу, службу в органах внутренних дел, Государственной противопожарной службе, органах по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы, и их семей”» // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2012. — № 2.
решениях Суд неоднократно указывал, что дифференциация правового регулирования в сфере пенсионного обеспечения, если она основана на объективных критериях, характере осуществляемой профессиональной деятельности, не может рассматриваться как нарушение принципа равенства всех перед законом либо как ограничение права граждан на пенсионное обеспечение. Соблюдение принципа равенства, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации, означает, помимо прочего, запрет вводить такие различия в правах лиц, принадлежащих к одной и той же категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания; при равных условиях субъекты права должны находиться в равном положении; если же условия не являются равными, федеральный законодатель вправе устанавливать для них различный правовой статус; конституционный принцип, предполагающий равный подход к формально равным субъектам, не обусловливает необходимость предоставления одинаковых гарантий лицам, относящимся к разным категориям, а равенство перед законом и судом не исключает фактических различий и необходимость их учета законодателем.
Одновременно конституционный принцип равноправия мужчины и женщины, как и другие формы равноправия, не исключает законодательной дифференциации правового регулирования соответствующих категорий граждан, что признается и в практике Конституционного Суда РФ. Так, например, в Определении от 21 декабря 2000 года № 276-О Конституционный Суд РФ пришел к выводу, что, установив для мужчин и женщин разный возраст выхода на пенсию по старости и необходимый трудовой стаж для назначения пенсии по старости на общих основаниях и на льготных условиях, законодатель применил дифференциацию, основанную на физиологических и других различиях между ними, а также исходя из особой социальной роли женщины в обществе, связанной с материнством, что согласуется с положением части 1 статьи 38 Конституции РФ, в соответствии с которым материнство находится под защитой государства и не может оцениваться как дискриминационное ограничение конституционных прав, так как такое решение законодателя обеспечивает по смыслу статьи 19 Конституции РФ достижение подлинного, а не формального равенства. Вместе с тем, Суд подчеркнул, что такая его правовая позиция не исключает в дальнейшем при проведении пенсионной реформы возможности решения вопроса о том, чтобы пенсия по старости назначалась мужчинам на тех же условиях, что и женщинам1.
Особенно подвижна позиция Конституционного Суда в делах, связанных с публично-правовым статусом субъектов избирательного права. Здесь в качестве причины различий в правовом статусе субъектов чаще всего называются вопросы политической целесообразности. Так, Суд признает, что федеральный законодатель обладает правом конкретизации правовых положений, подвергшихся оспариванию, с учетом его дискреционных полномочий, позволяющих ему решать собственные правотворческие задачи в конкретно-исторических условиях формирования партийнополитической системы Российской Федерации. Федеральный законодатель, в частности, вправе, устанавливая круг субъектов права выдвижения кандидатов (списков кандидатов), дифференцировать его применительно к разным видам выборов2.
И если отдельные правовые позиции обусловлены, например, объективной разницей правового регулирования статуса политических партий и иных неполитических общественных объединений в части их возможности участия в выборах, как в Определении Конституционного Суда РФ от 6 июля 2010 года № 935- О- О3, то в других случаях аргументация Конституционного Суда менее определенна. Например, высказывая одобрительную правовую позицию в отношении нормы избирательного законодательства об освобождении от сбора подписей (п. 16.2 ст. 38 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»), Суд указывает, что, распространяя дифференцированный подход к определению условий регистрации кандидатов, федеральный законодатель исходил из того, что результаты прежнего участия в выборах подтверждают наличие у таких избирательных объединений, а стало быть, и у выдвигаемых ими кандидатов необходимой поддержки избирателей. Иными словами, закрепленный в ос-
1 См.: Бондарь Н.С. Судебный конституционализм в России в свете конституционного правосудия. — М., 2011.
2 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2010 года № 935-0-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общероссийского общественного движения “Российский общенародный союз” на нарушение конституционных прав и свобод положениями подпункта 25 статьи 2 Федерального закона “Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации”, пункта 1 статьи 36 Федерального закона “О политических партиях” и части 1 статьи 25 Закона города Москвы “Избирательный кодекс города Москвы”» // Вестник Центризбиркома РФ. — 2010. — № 7.
3 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2010 года № 935-0-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общероссийского общественного движения “Российский общенародный союз” на нарушение конституционных прав и свобод положениями подпункта 25 статьи 2 Федерального закона “Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации”, пункта 1 статьи 36 Федерального закона “О политических партиях” и части 1 статьи 25 Закона города Москвы “Избирательный кодекс города Москвы” // Вестник Центризбиркома РФ. — 2010. — № 7.
париваемом законоположении подход основан на объективном различии электоральных статусов региональных отделений политических партий, обусловленном итогами их предшествующего участия в выборах законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов Российской Федерации1. Признание подобной позиции обоснованной достаточно спорно и, на наш взгляд, немного расходится с идеей периодической сменяемости персонального состава властных органов и необходимости посредством механизма выборов подтверждать доверие избирателей. Кроме того, в этой позиции можно усматривать прямое нарушение принципа равенства кандидатов, не имеющее того объективного основания, которое, по выражению самого Суда, обусловлено охраной конституционно значимых ценностей.
Конституционный Суд указывает причины дифференциации. Называя причины дифференциации правового статуса, Суд пользуется достаточно расплывчатыми категориями, такими как «конституционно значимые ценности», «разумность и целесообразность» и т. д.
Способы установления дифференцированного правового статуса. Здесь Конституционный Суд пользуется двойственным механизмом: устанавливая принципиальную конституционность различий, он предоставляет возможность законодателю избрать конкретные формы правового регулирования, заметим, в ряде случаев связывая необходимость такого уточняющего правового регулирования с волей и желанием законодателя. При осуществлении первой части этого механизма, то есть выполняя свою функцию органа конституционного контроля, Суд пользуется рядом приемов формирования своей правовой позиции. Приемы формирования правовой позиции Суда включают не только буквальную расшифровку текста толкуемой нормы, но и оценку правовой ситуации, сопутствующей реализации этой нормы, когда правовая позиция формируется относительно конкретной правореализующей ситуации2.
Применение Конституционным Судом такого приема формирования правовых позиций, как обращение к научному, доктринальному анализу, обусловливает содержание правовых позиций. Здесь следует учитывать, что толкование судьями Конституционного Суда конституционных и не только конституционных норм — это всегда научно-теоретическое толкование, поскольку судьи при принятии решения основываются на собственном научном и профессиональном мировоззрении. Именно оно является первоосновой, источником правовой позиции3.
Одна из показательных позиций Суда, основанная на употреблении не формально-юридической аргументации, а категорий — даже не права — а морально-этических — представляет собой истолкование содержания конституционной обязанности защиты Отечества. Как отмечает Суд, это особая конституционная обязанность, имеющая не только правовое, но и морально-этическое содержание: «Являясь долгом и обязанностью гражданина Российской Федерации, защита Отечества не сводится к обязанности несения военной службы или участию в отражении внешней агрессии, а, будучи также моральным обязательством, проистекающим из любви и уважения к Родине, своему народу, своим близким, является конституционным императивом, который определяет поведение гражданина, в том числе в случае вооруженных посягательств на основы конституционного строя Российской Федерации, ее суверенитет и территориальную целостность. Защита государственного суверенитета и территориальной целостности Российской Федерации, обеспечение безопасности государства, отражение вооруженного нападения, а также выполнение задач в соответствии с международными обязательствами Российской Федерации составляют существо воинского долга, который обязывает военнослужащих быть верными Военной присяге, беззаветно служить народу Российской Федерации, мужественно и умело защищать Российскую Федерацию» (выделено мною. — Е.Н.)4.
Как было указано, Суд, констатируя право законодателя создать дифференцированный правовой механизм, оставляет за ним довольно широкую свободу усмотрения, указывая лишь на некоторые особенности таких будущих правовых норм, как, например, в Определении от 1 октября 2009 года № 1128-О-О: «.при установлении условий оплаты труда специалистов народного образования, работающих на селе, дифференциация правового регулирования должна обеспечиваться федеральным законодателем, законодателем субъекта Российской Федерации, субъектами подзаконного правового регулирования на основе объективных критериев, таких как количество и качество труда, условия выполнения работы и т. п. Реализуя экономическую и социальную политику, федеральный зако-
1 См.: Определение Конституционного Суда РФ от 7 февраля 2012 года № 233-О-О «По жалобе гражданина Симона Александра Александровича на нарушение его конституционных прав пунктом 16.2 статьи 38 Федерального закона “Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации”» // СПС «КонсультантПлюс».
2 См.: Волкова Н.С. Приемы формирования правовой позиции Конституционного Суда РФ // Журнал российского права. — 2005. — № 9.
3 См. там же.
4 Постановление Конституционного Суда РФ от 15 ноября 2011 года № 24-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 3 Федерального закона “О ветеранах” в связи с запросом Казбековского районного суда Республики Дагестан» // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2011. — № 6.
нодатель располагает достаточно широкой свободой усмотрения и вправе выбирать способы и инструменты правового регулирования, необходимые для решения приоритетных социальноэкономических задач»1.
В некоторых случаях Конституционный Суд сам устанавливает параметры такого дифференцированного правового механизма. Например, указанием, что сами критерии и правовые последствия дифференциации должны быть сущностно взаимообусловлены2.
Таким образом, Конституционный Суд дает общее руководство к действиям законодателя по детализации правового регулирования статуса граждан. При этом нормотворец должен исходить из следующих принципиальных положений. Любая дифференциация правового регулирования, приводящая к различиям в правах и обязанностях субъектов права, должна осуществляться законодателем с соблюдением требований, в силу которых различия допустимы, если они объективно оправданны, обоснованны и преследуют конституционно значимые цели, а используемые для достижения этих целей правовые средства соразмерны им; соблюдение конституционного принципа равенства, гарантирующего защиту от всех форм дискриминации при осуществлении прав и свобод, означает, помимо прочего, запрет вводить такие различия в правах лиц, принадлежащих к одной и той же категории, которые не имеют объективного и разумного оправдания (запрет различного обращения с лицами, находящимися в одинаковых или сходных ситуациях)3.
Законодательная задача обеспечения принципа юридического равенства обусловливает необходимость формальной определенности, точности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования; необходимость учета в правовом регулировании <...> не только формально-юридических критериев, но и сходства фактического положения лиц4; юридическое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы5.
Кроме того, при создании дифференцированного правового регулирования законодателем должна быть учтена возможность возникновения конкуренции правовых норм: «конкуренция <...> существует как необходимый положительный результат дифференциации правового регулирования, отражающий его гибкость и свойство адаптации к разнообразию существующей системы общественных отношений. При этом “излишняя”, неоправданная конкуренция норм может привести и зачастую приводит к возникновению коллизий в праве»6. Единство и дифференциация правового регулирования более всего проявляется в соотношении общих и специальных норм. Общие нормы распространяются на всех работников, выражая единство трудового права, его принципы, права и обязанности субъектов, устанавливая условия труда, его оплату и охрану труда, а специальные нормы действуют в отношении отдельных категорий работников, особенности правового регулирования труда которых обусловлены теми или иными факторами (обстоятельствами)7.
1 Определение Конституционного Суда РФ от 1 октября 2009 года № 1128-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Ломашевой Светланы Васильевны на нарушение ее конституционных прав частью 1 статьи 153 и пунктом 1 статьи 156 Федерального закона “О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием Федеральных законов «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон “Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации” и “Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации”» // СПС «КонсультантПлюс».
2 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 3 июня 2004 года № 11-П «По делу о проверке конституционности положений статей 28 и 31 Федерального закона “О трудовых пенсиях в Российской Федерации”» // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2004. — № 4.
3 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 15 октября 2012 года № 21-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 2.1 статьи 15 Федерального закона “О статусе военнослужащих” в связи с жалобой гражданина Н.М. Кабулова» // Российская газета. — 2012. — 24 октября.
4 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 22 ноября 2011 года № 25-П «По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 31, пункта 6 части 1 статьи 33 и статьи 37 Федерального закона “О государственной гражданской службе Российской Федерации” в связи с жалобой гражданки В.Ю. Боровик» // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2011. — № 6.
5 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 15 октября 2012 года № 21-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 2.1 статьи 15 Федерального закона “О статусе военнослужащих” в связи с жалобой гражданина Н.М. Кабулова» // Российская газета. — 2012. — 24 октября.
6 Анисимов А.П. Земельная функция современного государства: Монография / А.П. Анисимов, А.Я. Рыженков. — М., 2012.
7 См.: Азаров Г.П. Особенности регулирования труда женщин, лиц с семейными обязанностями // СПС «КонсультантПлюс».
