CC BY
11УДК 821.134.2(82)- 3
ДИАЛОГИЧНОСТЬ РОМАНА М. ПУИГА «ПРЕДАТЕЛЬСТВО РИТЫ ХЕЙВОРТ»
Анастасия Петровна Чагина
старший преподаватель кафедры лингвистики и перевода Пермский государственный национальный исследовательский университет 614990, Россия, Пермь, ул. Букирева, 15. liolio@list.ru
В статье анализируется первый роман аргентинского писателя М. Пуига «Предательство Риты Хейворт». Роман задумывался как сценарий, что обусловило диалогичность композиционной организации речи персонажей. Вместе с тем диалогичность в романе проявляется и в бахтинском понимании. Благодаря отсутствию нарратора диалог устанавливается между героями и читателем. Автобиографичность романа позволяет также судить о диалоге автора и героев. Сделан вывод о том, что роман представляет собой полилог.
Ключевые слова: Пуиг, диалогичность, диалог, полилог, роман.
Размышляя о понятии «диалог», прежде всего стоит обратиться к многочисленным трудам М. М. Бахтина, в которых оно трактуется по-философски диалектически и определяет саму бытийность: «Быть -значит общаться диалогически. Когда диалог кончается, всё кончается» [Бахтин 1963: 363]. «Диалог», с точки зрения М. М. Бахтина, выходит за рамки понимания его как сугубо композиционной формы речи, поскольку «каждая реплика сама по себе монологична (предельно маленький монолог), а каждый монолог является репликой большого диалога» [Бахтин 1963: 296]. Иными словами, диалогизм и диалогич-ность романа проявляются, в том числе, и в монологических высказываниях героев, в диалогах с самим собой, «автокоммуникации» и саморефлексии.
Заметим также, что диалогичность в таком понимании тесно связана с герменевтической интерпретацией литературного произведения, т. к. диалогическое общение может быть односторонним и опосредованным текстами [Хализев 2004: 131]. На первый план в этом случае выходит не «диалог» между персонажами романа, а «диалог» персонажей и автора, автора и читателя, читателя и персонажей.
© Чагина А.П., 2019
Диалог между писателем и героями становится возможен в том случае, когда между ними возникает внутреннее сущностное равенство [там же: 193]. Важно, что диалогичность в трактовке Бахтина всегда предполагает наличие активного субъекта. Только диалог субъектов, автономных сознаний, делает возможным любое понимание (см.: [П. А. Беззера 2007; С. М. Богуславская 2011]).
И. Яндль, опираясь на труды М. М. Бахтина, видит диалогичность литературного произведения в его многоголосии, которое достигается, когда герои действуют в соответствии со своим индивидуальным кругозором, независимо друг от друга и от автора произведения [Яндль 2014: 113]. Исследователь подчёркивает, что «постоянный диалог между автором и его персонажами является основой творческого процесса», а диалогичность возможна лишь при отсутствии единственной авторитетной точки зрения [там же: 114].
Бахтинская диалогичность, свойственная ещё романам XIX в. (например, произведениям Ф. М. Достоевского), столь же неотъемлемая составляющая и современного романа. Первый роман аргентинского писателя-постмодерниста Мануэля Пуига (Manuel Puig, 1932-1990) не является исключением. Известно, что М. Пуиг с детства был одержим кинематографом и мечтал творить кино, поэтому он посвятил себя карьере сценариста. Однако очередной сценарий неожиданно для самого автора превратился в роман, положив начало его писательской карьере [см. Ливайн 2003]. Этот факт определил особенность построения романа «Предательство Риты Хейворт» («La traición de Rita Hayworth», 1968), в том числе и его диалогичность как на уровне композиционной организации речи персонажей, так и в бахтинском её понимании.
Роман поделён на две части, каждая из которых состоит из восьми глав. Название глав указывает на место действия и/или действующие лица. Главы романы представляют собой беседы, дневники, письма, внутренние монологи. Однако объединяет их отсутствие внешнего по отношению к действию повествователя: читатель узнаёт обо всём лишь со слов действующих лиц, будь то из диалогов или из внутренних монологов героев. Очевидно, что диалог в романе является одной из ключевых форм организации речи персонажей и повествования.
Действие романа начинается в доме родителей Миты, одной из главных героинь, которая вышла замуж и уехала жить в другой город. Недавно у неё родился ребёнок, и вся семья, собравшись за вязанием, обсуждает это событие. Глава построена как диалог, напоминающий сценарий или пьесу из-за отсутствия слов нарратора. Однако в отличие
от драматического произведения здесь нет ни списка действующих лиц, ни указания того, кому принадлежит реплика. Постепенно диалог приобретает форму полилога, становясь многоголосным. Реплика за репликой читатель узнаёт, что здесь мать героини, её сестра, подруга, отец, племянница. Диалог путанный, непоследовательный, живой. Герои постоянно перескакивают с темы на тему, обсуждая то шитьё, то мебель, то куриц, то городские сплетни:
- Los días se pasan volando, el primer día parece que no, parece que rinde muchísimo, pero después los días se pasan sin darse cuenta.
- Mamá, no creas que yo aprovecho tanto la casa tampoco.
- Me parece que tus chicos se metieron en el gallinero.
- Clara, tendrías que venir todas las tardes con los nenes, no tocan las plantas. Al abuelo lo vuelven loco con los pollos.
- ¿A cuánto venden los pollos? [Puig: 3-4].
Вторая глава переносит читателя в дом самой Миты, где происходит разговор служанки и няни, которая сама ещё ребёнок. В диалоге так же отсутствуют слова рассказчика. Как и в первой главе, собеседники перескакивают с темы на тему, няня постоянно обращается к малышу, который ещё не умеет говорить, при этом чаще всего служанка её не слышит:
- Es a vos que te la tendrán jurada.
- Cuidate porque ya saben que a tu hermana tu papá la echó de la casa por parir soltera.
- Dormí, Totito, dormí. Tenés que ser bueno y dormirte de nuevo. Así, así... Esta guacha puta de mierda cree que voy a ser como ella [Puig: 12].
События обеих глав происходят в 1933 г., но в разных городах, при этом они связываются в своего рода «диалог», т. к. вторая глава является ответом на первую, в которой всех интересовало, что же происходит в жизни Миты и о чём лучше всего известно как раз её прислуге. Из разговора во второй главе мы узнаём и о работе Миты, и о состоянии её ребёнка, и о делах её мужа, и о многом другом.
Интересной в отношении организации и построения речи персонажей является четвёртая глава. Это разговор Чоли и Миты по телефону. Известно, что диалог как форму речевого общения характеризует синтаксическая неполнота реплик, которая компенсируется за счет предыдущего высказывания. Здесь эта особенность диалога доводится до предела, и читатель видит реплики лишь одной из героинь, Чоли. О втором собеседнике свидетельствуют название главы «diálogo de Choli con Mita, 1941» («разговор Чоли и Миты, 1941»), обращения Чо-ли к Мите по имени, а также наличие пустых реплик. Однако ответы
Чоли и её реакция позволяют представить примерное содержание реплик Миты:
- Mita, podés estar contenta del chico que te salió. Más divino imposible.
- No, te lo aseguro. Se debe haber puesto más feo de gran decito, con cara tosca de hombre, pensaba yo.
[Puig: 31].
Такое построение речи намекает читателю, что диалог возможен и в тех случаях, когда второй собеседник не присутствует эксплицитно. Это проявляется во всех остальных главах, прежде всего, в письмах, где вторым собеседником выступает адресат. Писем в романе два: анонимка директору интерната и письмо Берто, мужа Миты, брату. Оба письма появляются во второй части романа. Заметим, что они не просто описывают произошедшие или происходящие события, но настойчиво обращаются к собеседнику и требуют от него ответа, что характерно для диалогического общения:
«...Así que ese es el candidato tuyo para mejor alumno, que a todos nos daba lástima por su amor no correspondido hacia la rusa cosaca que nos cayó este año, y que niega ser judía pero debe ser más israelita que la sinagoga, porque difícil que sea rusa y no judía, ¿no te parece?...» [Puig: 179].
«.Yo no creo que me haya equivocado, Mita es la mujer más sensata y con la cabeza mejor puesta que he conocido en mi vida, pero tendría que haberle contestado otra cosa a esa hiena que tiene por hermana. ¿Vos no crees que Mita es de lo mejor que pueda haber?...» [Puig: 202].
Письмо Берто является заключительной главой и датируется 1933 г., т. е. тем же годом, что и первые две главы. Таким образом, заключительная глава романа становится третьей точкой зрения, третьим голосом в диалоге, или уже полилоге, первых двух глав, открывая новые детали, неизвестные читателю ранее. Интересно, что само письмо Берто так и не отправляет брату, на которого, как следует из текста письма, он держит старую обиду: «Esta carta va al tacho de la basura, para vos no pienso gastar un centavo en estampillas» [Puig: 203].
Большинство глав представляют собой внутренние монологи героев и их дневниковые записи, наполненные рассуждениями. Повествователь, который является одним из героев, постоянно задаётся вопросами, ведя диалог с самим собой, или же обращается к гипотетическому собеседнику, которым часто выступает читатель, благодаря чему сохраняется общая диалогичность повествования. Так в третьей главе малыш Тото, сын Миты, обращается к маме в своих мыслях: «¿Adónde
te vas? ahora ya es hora de dormir la siesta ¿adónde? hoy no tenés que trabajar en el hospital ¿adónde te vas, a hacer una torta? ¡Mami!» [Puig: 22]. Или в пятой главе уже подросший Тото постоянно задаётся вопросами, как стоит ему поступить в той или иной ситуации или как отреагируют другие: «¿yo le tenía que pegar antes? ¿me había quebrado la pierna? <...> ¿me subo a una palmera?» [Puig: 60]. Подобные размышления характерны и для остальных персонажей романа, например, Яко-вито в одиннадцатой главе: «Pero es larga la espera, voy a estar mirando por la ventana hasta las nueve y media de la noche? el kiosco abandonando en la vereda y nada más ¿quién va a pasar frente a este colegio podrido?» [Puig: 131]. Мысли героев также часто непоследовательны, перескакивают с темы на тему, перетекают одна в другую, сливаясь в бесконечный поток сознания.
Нередко герои прокручивают в голове вымышленные или настоящие диалоги с другими персонажами. Например, племянница Миты, малышка Тете, постоянно вспоминает фразы, сказанные ей другими, и мысленно даёт на них ответ, который не смогла сказать лично: «Y el Toto nunca va a misa «tu papá vendió la imprenta por culpa de tu mamá» ¿qué sabe él? yo en misa rezo mucho, todos los domingos y Mita lo deja que falte a misa, es muy chico para saber cosas de grandes» [Puig: 71]. Или Эстер на страницах своего дневника воспроизводит так раздосадовавший её разговор, жалуясь абстрактному слушателю, которым выступает читатель: «¡Ay, Casals, te creí incapaz de matar a una mosca y me mataste a mí! empezaste hablando de cine pero de repente cambiaste de tema: «Tenemos que volvernos temprano el domingo, sin ir a Adlon» dijo -«¿por qué?» respondí - «Es que el tiempo no alcanza, yo te tengo que acompañar con Héctor hasta tu casa y llegar a tiempo al colegio antes de las nueve y media» dijo - entonces no vayamos al cine, vamos a Adlon más temprano repliqué» [Puig: 160].
Таким образом, каждая глава отображает ту или иную точку зрения и показывает жизнь маленького городка и его обитателей с разных сторон, превращая роман в мозаику из бесчисленных интерпретаций и диалогов, каждый фрагмент которой важен для создания полной картины и тесно связан с остальными. Роман «Предательство Риты Хей-ворт» - это многостраничный полилог персонажей, непрерывно спорящих с самими собой, друг с другом, с автором и читателем.
Список литературы
Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Советский писатель, 1963. 363 с.
Бахтин М. М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа // Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 281-307.
Безерра П. А. К соотношению «Интертекстуальности» и «Диало-гизма» // Новый филологический вестник. 2007. №1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/k-sootaoshemyu-intertekstualnosti-i-dialogizma (дата обращения: 24.05.2019).
Богуславская С. М. Диалог в трудах М. М. Бахтина // Вестник ОГУ. 2011. №7 (126). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dialog-v-trudah-m-m-bahtina (дата обращения: 24.05.2019).
Ливайн С. Д. Читая Мануэля Пуига: взгляд биографа; пер. с анг. А. Ильинского // Иностранная литература. 2003. №10. URL: http://magazines.russ.ru/inostran/2003/10/livainhtml#_ftn10 (дата обращения: 10.05.2019).
Хализев В. Е. Теория литературы: Учебник. 4-е изд., испр. и доп. М.: Высш. шк., 2004. 405 с.
Яндль И. Структура театральной постановки и бахтинское понятие диалогизма // Новый филологический вестник. 2014. №3 (30). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/struktura-teatralnoy-postanovki-i-bahtin-skoe-ponyatie-dialogizma (дата обращения: 24.05.2019).
Puig M. La traición de Rita Hayworth. 203 p. URL: http://recursosbWio.url.edu.gt/puWicjlg/curso/trai_ritpdf (дата обращения: 17.07.2019).
DIALOGISM OF MANUEL PUIG'S NOVEL "BETRAYED BY RITA HAYWORTH"
Anastasia P. Chagina
Senior Lecturer of Linguistics and Translation Department Perm State University
614990, Russia, Perm, Bukirev str., 15. liolio@list.ru
The article is devoted to the analysis of the first novel by Manuel Puig "Betrayed by Rita Hayworth". Initially the novel was supposed to be a screenplay which provoked its dialogic composition form. The dialogism of the novel is to be analyzed according to the philosophy of Bakhtin as well. The absent narrator assures the dialog between the characters and a reader. The autobiographical nature of the novel makes it possible to consider the dialog between the characters and the author. The novel turns out to be a polylogue.
Key words: Puig, dialog, polylogue, diologism, novel.
