CC BY
125Русская классика: динамика художественных систем
ЛИТЕРАТУРНЫЕ КОНТАКТЫ И ДИАЛОГИ
А.В. КОМКОВ
(Сургутский государственный педагогический университет, г. Сургут, Россия)
УДК 821.161.1.3(Достоевский Ф.М.)
ББК Ш33(2Рос=Рус)-8,44
ДИАЛОГ О СВОБОДЕ ЛИЧНОСТИ:
Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ И М. ШТИРНЕР
(НА МАТЕРИАЛЕ ПОВЕСТИ «ЗАПИСКИ ИЗ ПОДПОЛЬЯ»)
Аннотация. В статье рассматривается диалог о свободе личности Ф.М. Достоевского, автора «Записок из подполья», с немецким философом М. Штирнером, автором трактата «Еди нственный и его собственность», который продолжится в последующем творчестве русского писателя. Делается вывод об утверждении в творчестве Достоевского идеи спасения человека через отказ от болезненной диалекти ки, и скажающей ли чность.
Ключевые слова: Ф.М. Достоевский, М. Штирнер, «Записки из подполья», «Еди нственный и его собственность», диалог, свобода ли чности.
В 1844 году в Лейпциге была напечатана книга Макса Штирнера (настоящее имя Иоганн Каспар Шмидт) «Der Einzige und sein Eigentum» («Единственный и его собственность»). Данное произведение считается программным трудом немецкого ф лософа, де которого почт на полвека опередили возникновение индивидуализма и анархизма. Произведение Штирнера наделало много шума в немецких интеллектуальных кругах подверглось резкой кр т ке, прежде всего со стороны соц ал -ст ческого лагеря западноевропейск х ф лософов, сред которых был К. Маркс и Ф. Энгельс. Но, вызвав бурную реакцию, сразу после своего выхода в Европе книга была практически забыта (вплоть до 90-х годов XIX века) на фоне стрем тельно растущей популярност другого немецкого философа-иррационалиста Ф. Ницше.
Однако русская интеллигенция приняла книгу довольно восторженно, так как интерес к проблеме взаимоотношений личности и общества в 1840-е годы был велик как никогда. Об этой книге спорили и славянофилы, и западники; она приковала к себе на долгое время внимание
Русская классика: динамика художественных систем
таких мыслителей, как В.Г. Белинский, А.И. Герцен, И.С. Тургенев, М.А. Бакунин, А.С. Хомяков и др.1
Не обошел вниманием произведения Макса Штирнера и Ф.М. Достоевский, который, по предположению Н. Отверженного (Н.Г. Булычева), впервые мог познакомиться с ними в кружке Белинского (в период с 1845 по 1847 год). Чуть позднее на одном из собраний кружка Петра-шевского он сделал доклад «О личности и об эгоизме»2, в котором очевидно влияние идей немецкого философа. Трактат Штирнера наравне с произведениями Прудона и Фурье хранился в библиотеке кружка. Однако полновесный диалог Достоевского с автором «Единственного», по мнению Н. Отверженного, начинается только с «Записок из подполья» (1864-1865). Как известно, это произведение отчасти повторило судьбу трактата Макса Штирнера: сразу после публикации «Записки» подверг-л сь кр т ке ушл в тень, ож дая своего времен . После выхода «Преступлен я наказан я» нтерес к повест возн к вновь.
«Зап ск з подполья» - глубокое прот вореч вое про зведен е, в котором подн мается комплекс основных ф лософск х проблем середины XIX века: кризис веры, противостояние рациональной и иррациональной ф лософск х с стем, соотношен е эго зма свободы л чно-ст . В качестве протот па своего героя Достоевск й зб рает одного з «представителей еще доживающего поколения»3. Иными словами, перед читателем предстает один из типичных людей своего времени. Эпоха формирования «подполья» - это конец 40-х - начало 60-х гг. XIX века, канун начало реформ Александра II постепенная л берал зац я общества. По замечанию Ф. Бельтраме, разночинцы 1860-х гг. являли собой соц альный слой уже относ тельно многоч сленный распространённый как в обществе, так и в бюрократическом аппарате, хотя и не на
4
самых высоких его ступенях .
Чиновник - человек, обитающий в канцелярии, «штифтик» огромного механ зма государственного аппарата, деально подход т для выражен я стремлен я этого самого «шт фт ка» к свободе. Давлен е безл -кой бюрократ ческой маш ны довод т героя до крайне болезненного состоян я: «Ведь уж как ногда гадко станов лось ход ть в канцеляр ю:
1 Отверженный Н. Штирнер и Достоевский / предисл. А. Борового. М. : Голос труда, 1925. С. 11.
2 Там же. С. 27.
3 Достоевский ФМ. Записки из подполья // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. : в
30 т. Л. : Наука, 1973. Т. 5. С. 99.
4 Бельтраме Ф. О парадоксальном мышлении «подпольного человека» // Достоев-ск й. Матер алы сследован я. СПб. : Наука, 2007. Т. 18. С. 136.
Русская классика: динамика художественных систем
доходило до того, что я много раз со службы возвращался больной»5. И вот «Шт фт к» вывал вается з механ зма, как только появляется первая возможность: «Я служил, чтоб было что-нибудь есть, <...> и когда прошлого года од н з отдаленных мо х родственн ков остав л мне шесть тысяч рублей по моему завещанию, я тотчас же вышел в отставку»6. Герой полностью скрывается в «подполье», что, по его собственному заявлен ю, было предопределено заранее: «Я прежде ж л в этом углу, но теперь я поселился в этом углу»7. На наш взгляд, здесь угадывается мысль Штирнера о том, что общество и вообще любая форма социальной орган зац является препятств ем на пут становлен я л чност : «До тех пор, пока существует хотя бы одно учрежден е, которого не меет права устран ть ед н чный, до тех пор далеко еще до моего своеобраз я моей самопринадлежности »8. Следуя этой логике, герой-подпольщик отмечает неблагопр ятное воздейств е общественной с стемы образован я на личность: «В нашей школе выражения лиц как-то особенно глупели и перерождались. Сколько прекрасных собой детей поступало к нам. Через несколько лет на н х глядеть станов лось прот вно»9.
«Подполье» для героя повести - это «угол», его физическое окружение, материальный план бытия. В тоже время «подполье» - это состо-ян е его духа, разума, деальный план быт я. Почему менно такую форму существования избирает себе «подпольный парадоксалист», доживая свою жизнь в «промежутке», который он сам и создал? Штирнер утверждал: «Слово “общество” - Gesellschaft - происходит от слова “зал” (Sail). Когда в зале собралось много людей, тогда зал превращает их в общество»10. Герой повести Достоевского создает свою собственную, субъективную реальность, абстрагируясь от окружающего общества пребывая наед не с сам м собой сво м мыслям .
Посредством «подпольщ ка» Достоевск й подн мает фундаментальные проблемы свободы личности. Автор вступает в дискуссию с рационалистами, доказывая бессмысленность идеи господства разума над человеком; а также с иррационалистами, развивая логику данного ф лософского направлен я до конца: «Я только довод л в моей ж зн до крайност то, что вы не осмел вал сь довод ть до полов ны»11.
5 Достоевский Ф.М. Записки из подполья. С. 125.
6 Там же. С. 125.
7 Там же. С. 101.
8 Штирнер М. Единственный и его собственность. Харьков : Основа, 1994. С. 203.
9 Достоевский Ф.М. Указ. соч. С. 139.
10 Штирнер М. Указ. соч. С. 204.
11 Достоевский Ф.М. Указ. соч. С. 178.
Русская классика: динамика художественных систем
Задаваясь вопросом о том, каковы же причины «подполья», герой повести констатирует: «Я не только злым, но даже и ничем не сумел сделаться: ни злым, ни добрым, ни подлецом, ни честным, ни героем, ни насекомым»12. Позиция героя перекликается с эпиграфом трактата М. Штирнера «Единственный и его собственность»: «Ничто - вот на чем я построил свое дело»13. Это самое «ничто» неразрывными нитями связывает «единственного» и «парадоксалиста». Можно ли назвать подпольного героя свободным? Он заключен в замкнутый круг рефлексии, в который его завела диалектика размышлений. Он заключен в свой «угол» как нтеллектуально, так ф з ческ . Шт рнер не пр знает такого человека свободным: «Разве дух не жаждет свободы? Ах, не только один мой дух, но и тело мое ежечасно жаждет ее!»14. «Подпольщик» Достоевского не свободен, и он понимает это: «Всякий порядочный человек нашего времени есть и должен быть трус и раб»15. И в подобном самоуничижении он наход т особое, зощренное удовольств е: «До того доход л, что ощущал какое-то тайное, ненормальное подленькое наслажденьице»16. В сво х размышлен ях герой, культ в руя л чные душевные страдан я, доходит до крайности и, сравнивая их с зубной болью, приходит к мысли , что «и в зубной боли есть наслаждение»17.
Своими умозаключениями подпольный герой совершает «полный круг»: «Человеку надо - одного только самостоятельного хотенья, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы ни привела, <...> ну и хотенье ведь черт знает...»18. Создается парадоксальная ситуация: несмотря на прот вореч вые размышлен я, подпольщ к пр ход т к штирнеровскому «для Меня нет ничего выше Меня»19: «Я-то один, а они все»20. Однако диалектически он не видит выхода из данного противо-реч я, бо «рассудок есть только рассудок, удовлетворяет только рассудочные потребност человека, а хотенье есть проявлен е всей человеческой жизни, и с рассудком и со всеми почесываниями »21.
История человечества для парадоксалиста не более чем иллюзия, которую сознательно буквал з рует общество. Это, в частност , выра-
12 Достоевский Ф.М. Записки из подполья. С. 100.
13 Штирнер М. Ед нственный его собственность. С. 7.
14 Там же. С. 144.
15 Достоевский Ф.М. Указ. соч. С. 125.
16 Там же. С. 102.
17 Там же. С. 106.
18 Там же. С. 113.
19 Штирнер М. Указ. соч. С. 9.
20 Достоевский Ф.М. Указ. соч. С. 125.
21 Там же. С. 115.
Русская классика: динамика художественных систем
жается в повести в образе хрустального здания: «Вы верите в хрустальное здание, навеки нерушимое»22. Тем не менее, сам подпольщик испытывает чувство скептического раздражения от ощущения его непреходящего постоянства: «Ну, а я, может быть, потому-то боюсь этого зда-н я, что оно хрустальное навек неруш мое»23. Подпольный человек отр цает прогресс человечества, потому что благодаря ему «кровь рекою льется, да еще развеселым так м образом, точно шампанское! Вот вам все наше девятнадцатое столет е <... > И что такое смягчает в нас цивилизация?»24. Для него история - это бесконечное повторение жестокости , кровопролития и войн. Как указывает сам герой, все это -следств е человеческого эго зма, л же «хотен я», складывающегося вопрек человеческ м нтересам. Подобный взгляд вполне согласуется с поз ц ей Шт рнера: «Ткань современного пр творства л цемер я раск нута меж двух областей, между которым колеблется наше время, и плетет свои тонкие нити обмана и самообмана. Не будучи достаточно с льным, чтобы определенно неослабно служ ть нравственност , еще недостаточно беспощадным, чтобы ж ть совершенно эго ст ческ , дрож т он в паут не пр творства, склоняясь то к одному, то к другому, и ловит, ослабленный проклятием половинчатости, только глупых, жал-к х мошек»25. Эта же д лемма выгоды л чностного самоопределен я волнует героя Достоевского, для которого показательно, что люд «зазнамо, то есть вполне пон мая сво настоящ е выгоды, отставлял х на второй план бросал сь на другую дорогу, на р ск, на авось, н -кем н чем не пр нуждаемые к тому, а как будто менно только не желая указанной дрог , упрямо, своевольно проб вал другую, отыскивая путь её чуть не в потемках»26. Для него свободная воля стоит выше лог к рац онального в ден я м ра, которые являются оправданным в оценке стор .
Проявлен ем стремлен я подпольного героя к свободе станов тся, в частност , бессознательная потребность пс холог ческого дом н ро-ван я над оппонентом. Для с льной л чност , по Шт ренру, подобный вид самоутверждения является естественным. Человек имеет право только на то, что может захват ть удержать: «Моя мощь - Я сам, благодаря ей я - моя собственность»27. Однако для героя «Зап сок» это стремление носит болезненно-патологический характер: «Был у меня
22 Достоевский Ф.М. Записки из подполья. С. 120.
23 Там же.
24 Там же. С. 112.
25 Штирнер М. Ед нственный его собственность. С. 50.
26 Достоевский Ф.М. Указ. соч. С. 110.
27 Штирнер М. Ед нственный его собственность. С. 173.
Русская классика: динамика художественных систем
раз как-то и друг. Но я уже был деспот в душе; я хотел неограниченно властвовать над его душой; я хотел вселить в него презрение к окружавшей его среде; я потребовал от него высокомерного окончательного разрыва с этой средой <...> но когда он отдался мне весь, я тотчас же возненав дел его оттолкнул от себя, - точно он нужен был мне только одержан я над н м победы, для одного его подч нен я»28. Парадоксалисту важно само чувство обладания, поэтому достигает утверждения своего «Я» лишь в том случае, когда ему удается полностью сломать субъект посредством своей воли и сделать его своей «собственностью».
Наиболее ярко подобное стремление проявилось в отношениях героя с Лизой. Беззащитная девушка стала для него объектом самоутверждения и зависти, черной, беспощадной зависти. Лиза, несмотря на все внешн е обстоятельства, сохран ла нравственную ч стоту. Подполь-щ к же, сознательно отказавш сь от этого, пр встрече со сво м ант -подом терп т поражен е: «Чего мне было стыдно? - не знаю, но мне было стыдно. Пр шло мне тоже в взбудораженную голову, что рол ведь окончательно перемен л сь, что геро ня теперь она»29. Как в дно, сама мысль об утрате своего господства над другой л чностью вывод т его з равновес я. Он утрач вает свою мощь, следовательно, его «Я» теряет контроль над сам м собой практ ческ рассыпается на част .
Прот вореч вым м ровоззрен ем подпольный герой обязан прежде всего своей звращенной рефлекс , заст вшей его дост чь состояния когнитивного диссонанса. Посредством своего разума он достигает абсолютного закрепощен я своего разума, своей л чност , своего духа. Тем не менее, герой Достоевского - парадоксалист и релятивист, для него не существует ст ны в в де как х-л бо определенных, ясных положен й. Он п шет споведь для того, чтобы еще более «увязнуть» в своей рефлексии. Возникает картина бесконечности «подполья». В фи -нале повест герой, по его словам, «не выдержал продолж л далее»30.
Пон ман е повествовательной спец ф к данного про зведен я невозможно сегодня без учета мысли М.М. Бахтина о том, что текст Достоевского по своей структуре д алог чен: «Он стро тся не как целое одного сознан я, объект вно пр нявшего в себе друг е сознан я, но как целое вза модейств е нескольк х сознан й, з которых н одно не стало до конца объектом другого»31. В диалогическом поле повести можно увидеть две позиции понимания свободы личности: позицию «подпольного ге-
28 Достоевский ФМ. Записки из подполья. С. 140.
29 Там же. С. 175.
30 Там же. С. 179.
31 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М. : Сов. Россия, 1972. С. 29.
Русская классика: динамика художественных систем
роя», коррел рующую с деям Шт рнера, поз ц ю автора. В связ с невозможностью одного сознан я до конца сделаться объектом другого эт два взгляда существуют вполне самодостаточно, пр чем авторское в ден е проблемы прост рается далеко за пределы про зведен я.
Для ант героя свободы в объект вном смысле не существует, он остается в своем «подполье», что равноценно душевному телесному плену между выбором «душевного счаст я л , л возвышенного стра-дания»32. Подпольный герой выбирает страдание, оставаясь в своем «промежутке», основанном на эго зме с очерченной разумом «пограничной» линией. Черты штирнеровского «Единственного» явственно прослеж ваются в образе подпольщ ка, переплетаясь с д алект ческой рекурс ей, обретают х мер ческ е черты. Абсолютное «Я» отождествляется с эмп р ческой л чностью, которая так м образом получает значение единственной и абсолютной реальности. Посредством же разума «ед нственный» заключен в ловушку, з которой ему не выбраться, что противоречит взгляду Штирнера на свободу и природу «Единственного»: «Стрем ться к разумност я, конечно, могу, могу люб ть ее, как Бога и каждую другую идею, могу быть философом, любителем мудро-ст , так же как люблю Бога. Но то, что я люблю, к чему стремлюсь, то л шь в моей дее, в моем представлен : оно - в моем сердце, в моей голове, во мне, как мое сердце, но оно - не я. Я - не оно»33.
Достоевск й посредством парадокса уход т з сферы разума в духовную сферу, д скред т руя рац онал ст ческую поз ц ю показывая последств я крайнего эго зма, заключенного в рамк болезненного сознан я, вступая в борьбу с эт м «порочным » проявлен ям нд -видуализма. Примечательно, что у «подпольщика» в определенный момент появляется возможность «спасения» (в образе Лизы), но герой пр ход т в тоге к следующему выводу: «Ну, попробуйте, ну, дайте, нам, напр мер, побольше самостоятельност , развяж те любому з нас рук , расш рьте круг деятельност , ослабьте опеку, мы... да уверяю
же вас: мы тот час попрос мся опять обратно под опеку»34.
Д алог о свободе л чност не заканч вается на «Зап сках з подполья», он продолжается в дальнейшем творчестве Ф.М. Достоевского. Идея спасен я человека путем отказа от болезненной д алект к раскрывается в полной мере в его очередном про зведен - романе «Преступлен е наказан е».
32 Достоевский Ф.М. Записки из подполья. С. 178.
33 Штирнер М. Единственный и его собственность. С. 76.
34 Достоевский ФМ. Записки из подполья. С.178.
