CC BY
2115. Sussman N. Mints and Debasements: Monetary Policy in France during the Second Phase of the Hundred Year's War: 1400-1425 // The Journal of Economic History. Cambridge: University Press, 1992. - T. 52 (2).
16. Guerrau M. L'atelier monétaire royal de Mâcon (1239-1421) // Annales. Economies, sociétés, civilisations. - 1974. - T. 2.
17. Allmand Ch. Henry V. - New Haven and London: Yale University Press, 1997.
18. Chronique normande de Pierre Cochon, nonaire apostolique à Rouen / Éd. Ch. Robillard de Beaurepaire. - Rouen: Chez A. le Brument, 1870.
19. HoutardM. Les Tournaisiens et le Roi de Bourges. - Tournai: Casterman, 1908.
20. Extrait des anciens registres aux délibérations des Consaux de la ville de Toutnai // Mémoires de la Société historique et littéraire de Toutnai. - Jullet 1861. - T. 7.
21. Morin H. Numismatique féodale du Dauphiné. - Paris: Rolin, 1854.
22. Cosneau E. Les grands traités de la guerre de Cent ans. - Paris: Alphonse Picard, 1889.
23. Chronique en deux livres de Engerrand de Monstrelet. 1400-1444 / Par L. Douet-d'Arcq. - Paris: Jules Renouard, 1869. - Vol. IV.
24. Wylie J.H. The Reign of Henry the Fifth. - Cambridge: University Press, 1929. - Vol. III.
25. Journal d'un bourgeois de Paris. 1405-1449 / Éd. A. Tuetey. - Paris: Chez H. Champion, 1881.
26. Choix de pièces inédites relatives a règne de Charles VI: publiées par le Société de l'histoire de France / Éd. L.-C. Douet-d'Arcq. - Paris: Chez Jules Renouard, 1853. - Vol. I.
НУЖДИН ОЛЕГ ИГОРЕВИЧ - кандидат исторических наук, доцент Уральского федерального университета. NUZHDIN, OLEG I. - Ph.D. in History, Associate Professor, Ural Federal University (o_nuzhdin@mail.ru).
УДК 94(47+55)«15/18»:937(092) DOI: 10.24412/2308-264X-2021-1-17-22
КУЧЕРУК И.В.
ДИАЛОГ ЕВРОПЕЙСКОЙ И ВОСТОЧНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИЙ В ИСТОРИКО-АРХИТЕКТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ГОРОДА ЮГА РОССИИ (НА ПРИМЕРЕ РУССКО-ПЕРСИДСКОГО ДИАЛОГА В АРХИТЕКТУРЕ Г. АСТРАХАНЬ)
Ключевые слова: межцивилизационный и межкультурный диалог, русско-персидские отношения, историко-архитектурное пространство, мечеть, караван-сарай, подковообразная арка, торговое подворье, культурные контакты
Статья поднимает актуальную проблему диалога цивилизаций и культур, достаточно длительное время находящуюся на авансцене современной науки и практики международного сообщества. Настоящая проблема конкретизируется на примере русско-персидского диалога в архитектуре г. Астрахань как приграничного города Юга России. Автор акцентирует внимание на том, что применительно к формированию историко-архитектурного пространства Астрахани «реплики» диалога как процесса двусторонней коммуникации находились в зависимости от дипломатических отношений России и Персии и налаженных торговых и иных контактов. Материализованные проявления диалога в архитектуре исторического центра Астрахани выразились как в построении заинтересованных в укоренении на астраханской земле представителей Персии на собственные средства, культовых и иных сооружений (мечети, караван-сараи), так и в использовании российской стороной при реализации архитектурных проектов элементов стилизации под «восточный (персидский)» стиль (айван, подковообразная арка, четырехлопастная крыша). Результатом этого межцивилизационного и межкультурного диалога стало уникальное по своему наполнению историко-архитектурное пространство этого провинциального города.
KUCHERUK, I V.
DIALOGUE OF EUROPEAN AND EASTERN CIVILIZATIONS IN THE HISTORICAL-ARCHITECTURAL SPACE OF PROVINCIAL TOWN IN THE SOUTH OF RUSSIA (ON THE EXAMPLE OF THE RUSSUAN-PERSIAN DIALOGUE IN ARCHITECTURE OF ASTRAKHAN)
Key words: inter-civilizational and intercultural dialogue, Russian-Persian relations, historical-architectural space, mosque, caravansaries, horseshoe-shaped arch, commercial courtyard, cultural contacts
The article raises the actual problem of the dialogue of civilizations and cultures, which has been at the forefront of modern science and practice of the international community for quite a long time. The present problem is concretized on the example of the Russian-Persian dialogue in the architecture of Astrakhan as a border city in the South of Russia. The author focuses on the fact that in relation to the formation of the historical-architectural space of Astrakhan, the "replicas" of dialogue as a process of bilateral communication were dependent on diplomatic relations between Russia and Persia and established trade and other contacts. The author focuses on the fact that in relation to the formation of the historical-architectural space of Astrakhan, the "replicas" of dialogue as a process of bilateral communication were dependent on diplomatic relations between Russia and Persia and established trade and other contacts. Materialized manifestations of dialogue in the architecture of the historic center of Astrakhan, resulted in the building interested in rooting at the Astrakhan land of Persia on equity, religious and other structures (mosque, caravanserai) and in the use of the Russian side in the implementation of architectural projects elements under the "Eastern (Persian)" style (i-van, horseshoe-shaped arch, four-bladed roof). The result of this inter-civilizational and intercultural dialogue was a unique historical-architectural space of this provincial city.
Глубокие различия между различными цивилизациями и культурами способен сократить их диалог, важнейшим элементом которого является то, что обращение в нем (монолог, вопрос) всегда требует ответа, выраженного в словах или действиях. Соответственно, категория «диалог
культур» отражает конструктивную форму цивилизационного взаимодействия, базовой идеей которого является идея нерасторжимости человеческой истории и культуры в их взаимодействии и взаимообусловленности. При этом в методологическом смысле «встречающиеся» культуры автономны и, соответственно, в таком диалоге, каждая культура реализует себя как «отдельную, самобытную, закруглённую и неисчерпаемую в своей неповторимости и вечности», причем «время культуры - всегда - настоящее, то есть сегодня, в котором общаются и диалогизируются все прошлые и будущие культуры» [1, с.298]. Исследователи диалога подчёркивают, что лучшим способом понимания чужой культуры является осознание того, что именно отличает её от собственной. Так, М.М. Бахтин подчёркивал, что существует «очень живучее, но одностороннее и потому неверное представление о том, что для лучшего понимания чужой культуры надо как бы переселиться в неё и, забыв свою, глядеть на мир глазами этой чужой культуры». Опровергая его, М.М. Бахтин писал: «Мы ставим чужой культуре новые вопросы, каких она сама себе не ставила, мы ищем в ней ответа на эти наши вопросы, и чужая культура отвечает нам, открывая перед нами новые свои стороны, новые смысловые глубины...» [2, с. 334-335]. Отметим также, что в реально развертывающийся диалог культур как правило вовлечены не две, а значительно большее количество сторон. Культуры взаимодействуют своими «персонифицированными полюсами», то есть личностями, которые, по выражению В.М. Розина, не являются «одинокими робинзонами», а действуют как «культурные персонажи, то есть индивиды, предопределённые культурой» [3, с.179].
В целом, диалог национальных культур реализуется через культурные контакты, но не сводится к ним. Под культурным контактом мы понимаем краткое по длительности, ситуативно обусловленное взаимодействие между представителями различных культур, направленное на взаимное предварительное ознакомление с образцами иной культуры. Культурные контакты могут быть признаны «предвестниками» диалога культур и одновременно, его репликами [4, с.78]. Кроме того, каждая ситуация культурного контакта вписана «в общую ткань истории; факторы, ее определяющие, многообразны: это и политическое событие, и дух народов, и выдающиеся личности» [5, с. 91]. Совокупность культурных контактов является неотъемлемой частью межкультурного взаимодействия, так как при взаимодействии, встрече, диалоге различных культур «становятся видимыми и понятными основания и особенности собственной культуры..., ознакомление, овладение, освоение инокультурных ценностей ведёт к новым культурным синтезам» [6, с. 46-47].
История российско-персидского диалога, как компонента взаимодействия европейской и азиатской цивилизаций, нашла отражение в историко-архитектурном пространстве г. Астрахани -одного из провинциальных городов Юга России.
Активные торговые и дипломатические отношения России и Персии начинаются во второй половине XVI века после присоединения Казанского и Астраханского ханств - два государства в новых условиях стало разделять лишь Каспийское море. Нельзя не отметить факт того, что в основе активизации контактов этого диалога культур лежала общность целей обоих государств борьбы с султанской Турцией и ее угрозами. Известным является факт того, что представитель Московской компании английских купцов Дженкинсон предложил Ивану IV проект торгового взаимодействия с Персией, безусловно, выгодный для английской стороны. Однако и без английского посредничества Российское государство и Персия проявляли взаимную заинтересованность в экономических контактах.
В условиях Смутного времени контакты обеих стран были заморожены и возобновились, хотя и не сразу, после избрания на престол в 1613 году первого представителя новой династии -Михаила Романова. К этому времени стабилизировалась и ситуация в стране-контрагенте в результате победоносных войн Аббаса I и присоединения новых территорий. Именно с начала XVII века начинается активный диалог российской и персидской диалог культур.
В период правления Михаила Романова взаимоотношения двух стран постепенно вышли на новый уровень. В первой четверти XVII века в Астрахани были возведены Персидский, Индийский и Армянский торговые дворы. В Ключаревской летописи (1625) по этому поводу сказано, что «... персияне, армяне и индийцы построили. гостиные дворы: армянские, персидские и индийские каменные по обряду азиатскому, неподалеку от Спасского монастыря».
В основном торговлю в Астрахани вели купцы-выходцы из Мазандарана - региона, вошедшего в состав государства Сефевидов в XVI веке. Население этого остана составляли
мазандеранцы, говорившие на мазандарани (языке иранской группы). Среди них были те, кто реализовывал шахские товары, скрепленные его печатью и пользовавшиеся режимом наибольшего благоприятствования, и «частные» купцы - «тезики», часто выдававшие для получения льгот свои собственные товары за «шаховы».
Переселившиеся в Астрахань купцы и ремесленники этого региона, помимо ведения торговли, по царскому разрешению основывали здесь предприятия по изготовлению сафьяна (тонкой телячьей, овечьей или козлиной кожи), занимались и набойкой (набивкой) на привезенных из Персии арабских и индийских «просты полотен» русских узоров. К этому периоду техника набивки была широко распространена в государстве Сефевидов, в этой ручной технике там, в частности, изготавливались панно «калемкары», игравшие в повседневной жизни части населения персидского общества роль декоративного покрытия пола и украшения стен. Приведем документальное подтверждение - фрагмент описания базара г. Исфаган начала XVII века: «В том ряду делают и красят набивные ткани. Миткали привозят из Индии и от арабов.» [7].
В свою очередь, в указанный период русские купцы активно осваивали персидский рынок. Наиболее ярким письменным свидетельством этого стало «Хождение купца Федора Котова в Персию» (1623), впервые опубликованное в 1852 году. Этот московский купец описывал транзитную для него Астрахань как «каменный город»: «Соборная церковь и Троицкий монастырь тоже каменные, городские башни украшены глазурью. К Астрахани подстроен другой город. Длинная каменная передняя стена с башнями и воротами идет вдоль реки Кутумовки и вместе с двумя другими стенами образует крепость. В каменном кремле находятся приказ и запасные амбары, которые приделаны глиною к стене высоко в углу кремля. Двор архиепископа находится близко от собора. У ворот архиепископского двора возведен деревянный большой и высокий крепостной вал со стенами в несколько рядов. В кремле много стрелецких дворов, а таможня, базары, кабаки и дворы жителей - стрельцов и купцов русских, бухарских и персидских -расположены в другом городе, где много храмов» [7].
Однако купца в большей степени интересовали персидский рынок, нравы и обычаи этой страны. Описывая тогдашнюю столицу Персии Исфаган, Котов отмечал, что это большой и красиво построенный город. В его описании Исфагана есть место для описания шахского дворца и местного базара: «Царские дворцы построены так, чтобы ворота выходили на главную площадь. Ворота высокие, над воротами - расписанные золотом палаты. Они стоят одна над другой в три этажа. В эти палаты приходят всякие иностранные послы и купцы. Палаты, в которых живет сам шах, находятся в садах, далеко от ворот; они - низкие. Здесь живут шахские жены. Ворота этого двора также выходят на площадь, но они низкие. Жилые палаты стоят в саду далеко от ворот.
Между крепостью и посадами находится большая и широкая площадь. Вокруг площади тянется выложенный камнем ров с водой. По обоим концам площади стоят по два каменных столба высотою в два человеческих роста. Около площади базарные ряды, кофейни, гостиные дворы, мечети - и все каменные. Гостиных дворов, говорят, больше сотни.». В данном описании отмечается и декоративность архитектурных сооружений столицы персов: «.У них на фасаде амбаров и внутри них нарисованы разными красками и золотом разные травы. В начале площади на высоких воротах находятся часы. Место для часов расписано золотом и красиво отделано. За часами следит русский мастер. На базаре лавки каменные, с амбарами наверху, своды каменные с красивой крышей. Лавки снаружи и внутри расписаны разными красками и золотом.».
Следует отметить, что в истории российско-персидских отношений была неоднозначная страница, когда после удачного для России Персидского похода, инициированного Петром I, по Петербургскому мирному договору 1723 года к Российской империи чуть больше, чем на 15 лет отошли северо-западные останы (провинции) Персии - Астрабад, Гилян, Мазандаран. Однако к окончанию русско-турецкой войны 1735-1739 гг. эти территории были возвращены без каких-либо условий Персии. Можно утверждать, что после Персидского похода 1722 года и всех вышеприведенных событий значительно активизировались российско-персидские торговые отношения.
В XIX веке настоящим событием в российско-персидских отношениях стали визиты в Астрахань в 1867 и 1873 годах персидского шаха, что в значительной степени стало следствием того, что во время Крымской войны 1853-1856 гг. России удалось заключить с Персией договор о нейтралитете. «Эта тенденция на сближение между двумя странами нашла продолжение в 1873 г.,
когда персидский шах Наср эд-Дин отправился в путешествие по Европе, которое повторил в 1878 и 1889 гг. Первой страной на его пути была Россия, а первым российским городом - Астрахань». Во время этих дружественных визитов шах посетил корабль «Астрахань» Каспийской флотилии и наградил российских моряков, осуществил прогулку по городу в сопровождении двух взводов Астраханского казачьего полка, а также посетил театр, мечеть, учебные и благотворительные заведения, конский и механический заводы, домик Петра Великого [8, с. 43-45].
Безусловно, этими контактами не ограничивался российско-персидский диалог, но мы акцентировали внимание на наиболее ярких и значимых, по нашему мнению, страницах этого взаимодействия.
Появление в г.Астрахань персидских, армянских и индийских купцов как представителей азиатской культуры не могло не сказаться на архитектурном пространстве города и безусловно, привнесло дополнительные ориентальные нотки в его каменную симфонию.
Одним из ярких проявлений «реплики» этого диалога стало Персидское подворье на территории Белого города, построенное по образцу восточных и в первую очередь, конечно, персидских караван-сараев. Уже упомянутый нами купец Котов описывал их следующим образом: «По дороге от Шабрана до Шемахи стоят три караван-сарая, а по-русски гостиные дворы, каменные, крепкие и хорошие, с амбарами, конюшнями и воротами». Караван-сараи -неотъемлемый объект восточной торговли.
Приведем описание типичного городского караван-сарая: «Городские караван-сараи предназначались для размещения купцов и других приезжих, гужевого транспорта, складирования товаров, оптовой и розничной торговли, здесь же зачастую находились и всевозможные мастерские, и ремесленники... Как правило, это было одно из лучших общественных зданий. Строились они в основном четырёхугольными из кирпича в два этажа. Двор был вымощен камнем или кирпичом и обсаживался деревьями в одну аллею.
С одной стороны, находился большой каменный бассейн с водой для обитателей караван-сарая и базара, возле которого он располагался. С другой стороны двора устраивалась платформа для молитвы, на которой со стороны Мекки устанавливался большой камень с полукруглой нишей, куда должен был обращаться молящийся.. .Входы в караван-сарай находились посредине каждой стороны, эти высокие порталы украшали арабесками и имели стрельчатые своды, по подобию мечетей и дворцов. Возле входов или в углах караван-сараев находились лестницы для подъёма на верхний этаж, окружённый галереей. Комнаты находились в углублении арки, двери делались прямоугольными, над которыми для освещения делалось полукруглое окно» [9, с.87-88].
Интересно отметить, что, как полагают исследователи, именно в пустынях современного Ирана сохранились развалины древних караван-сараев, некоторые из которых реставрированы и ныне являются объектами туризма. К ним относится караван-сарай Маранджа, шедевр Сафавидов - караван-сарай Зайн эл Дин - Язд [10, с.64-65].
В конце XVIII - начале Х1Хв. в европейской культуре активизировался интерес к культуре Востока. Этот период совпал с приобретением Астрахани официального статуса форпоста России на Каспии и центра территории Кавказского наместничества.
Во второй половине XIX века персидское торговое подворье было перестроено, и в рамках набиравшей обороты в Европе эклектики внутренняя планировка соответствовала образцам архитектуры Востока, а наружные фасады несли идеи европейского классицизма. Перестройка Персидского торгового подворья была связана с именем персидского купца Аджи Молла Али Аскер Аджи Усейнова, принявшего российское подданство. Этот образованный и активный человек стал из участников созданного в Астрахани Петровского общества по изучению истории края, входил в состав совета, управлявшего делами, так называемой Персидской мечети. И именно каменная Персидская мечеть, возведенная во второй половине XIX века, стала еще одной «репликой» межкультурного диалога, дополнив своими вертикалями архитектурный облик Астрахани.
Как известно, отличительной особенностью архитектуры мечетей является наличие минаретов - специальных башен, с которых муэдзин провозглашает азан - призыв к молитве. Они могут располагаться над кровлей здания, примыкать к нему, устанавливаться в отдалении от мечети. Минареты могут быть одноярусными и многоярусными, с внешними и внутренними лестницами и площадками для провозглашения азана.
Как полагают исследователи, для архитектуры ислама и особенно, его культовых сооружений, характерны геометрически ясные объемы, контрастные сочетания прямолинейной и криволинейной форм, а также противопоставление башенной вертикали и массивного горизонтального объема. Безусловно, эти характеристики нашли отражение в образе Персидской мечети, однако при наличии определенных особенностей.
Здание каменной Персидской мечети представляло кубический объём с невысокими минаретами по углам здания и полусферическим куполом в центре, установленном на восьмерике. В ее архитектуре был также реализован эклектичный подход, соединивший российскую и персидскую культуры. Как полагают исследователи архитектуры Астрахани, в образе Персидской мечети нашла отражение композиционная идея Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге, а с другой - традиция персидской архитектуры, в рамках которой применялась кубическая форма культовых зданий, стрельчатые арки, в углах зданий мечетей или мавзолеев устанавливались небольшие вертикальные объёмы [11, с.148].
К концу XIX Астрахань, ставшая хозяйственным и административным центром губернии, активно застраивалась, и ориентальные мотивы воплощались в ее конкретных архитектурных сооружениях. В них отразилась идея о том, что Астрахань является воротами России в страны Востока и представители восточной культуры в архитектуре города воочию могли наблюдать традиционные для них формы и декоративные элементы.
В этом смысле настоящим событием стало возведение в начале XX века в г. Астрахань Русского Банка для внешней торговли или Восточного банка (1912) и здание железнодорожного вокзала (1909), ставшие ответной российской репликой в этом диалоге европейской и восточной культур. Конечно, архитекторы осуществляли ориенталистскую стилизацию и, по своей сущности, архитектурное решение отражало идеи эклектики.
Стилизация в здании Русского банка для внешней торговли (Восточного банка) выразилась как в принятом на Востоке кубическом объеме здания, его четырехлопастной кровле, стрельчатых арках, так и в использованной в декоре полихромной глазурованной плитке. Использовалась и стилизация западного ризалита этого архитектурного сооружения под принятый в мечетях айван, т.е. сводчатый зал, открытый со стороны внутреннего двора (примером могут служить приемные залы во дворцах Парфии и сасанидского Ирана, а также в мечетях и дворцах средневековой Средней Азии, Ирана, Афганистана и др.).
Ориентализм проявился и в облике железнодорожного вокзала города, начавшего свою работу в 1909 году после завершения строительства железнодорожного моста через р. Бузан. Историк А.Чупров в книге «Рязано-Уральская железная дорога и ее районы», вышедшей через 4 года после возведения вокзала (1913), писал: «Из железнодорожных сооружений замечателен пассажирский вокзал на станции Астрахань, выполненный в мавританском стиле.». Напомним, что мавританская культура стала воплощением художественных традиций на Иберийском полуострове мусульманской культуры, арабской по языку, но вобравшая в себя элементы испано-римской, испано-готской, еврейской и собственно арабской и берберской культур [12, с. 194-196].
Своеобразной «визитной курточкой» мавританской культуры является особый тип арки, которая называется «мавританской» или подковообразной. Как отмечает И.А. Ибрагимов, с точки зрения вертикального вектора христианская и исламская арки отличаются: если форма христианской арки проста и остра, то традиционная для исламского мира арка более приплюснута и не имеет такой силы стремления в связи с тем, что в исламе вертикальный вектор не является главным [13, с.107]. Авторитетный исследователь Р.Арнхейм охарактеризовал специфику подковообразной мавританской арки как одной из арочных форм архитектуры ислама следующим образом: «Напряженная форма арки угрожает замкнуться рывком, забыв всякую связь с опорами. Она угрожает и вертикальности столбов или колонн, стремясь согнуть их внутрь».
Смешение различных этносов и диалог различных культур привели к появлению в пограничной Астрахани особой архитектуры, соединившей классические подходы с восточными мотивами и решениями. Однако этот диалог культур является «условно завершённым». Именно обстоятельство «незавершённости» диалога культур, по убеждению К. Эмерсона, делает мир диалога «...открытым местом, в котором истинное творчество и возможность произнесения по-настоящему нового слова - всем доступные, беспрестанные события» [14, с.130].
Литература и источники
1. БиблерВ. От наукоучения к логике культуры: два философских введения в XXI век. - М.: Политиздат, 1990. - 413 с.
2. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - 4-е изд. - M.: Советская Россия, 1979.
3. РозинВ.М. Теория культуры. - M.: NOTA BENE, 2005.
4. Богатырева Е. Обмен (опыт анализа жанра культурного обмена) // Россия и Запад. Диалог или столкновение культур: сб. ст. / под ред. В. П. Шестакова. - M.: Наука, 2000.
5. Артановский С.Н. На перекрестке идей и цивилизаций: Исторические формы общения пародов: мировые культурные контакты, многонациональное государство. - СПб.: Санкт-Петербург. гос. акад. Культуры, 1994. - 224 с.
6. Лысков А.П. Проблемы аккультурации и культурной политики // Вестник Балтийского научного центра. - 1995. - №3. - С. 4б-47.
7. Хождение купца Федора Котова в Персию. Серия: Русские путешественники в странах Востока. - M., 1938. // [Электронный ресурс] Режим доступа: http://az.lib.ru/k/kotow_f_a/text_1924_hozhdenie_kuptza_kotova.shtml
8. Медведик И. С. Визит персидского шаха в Астрахань в 1873 г. (к истории российско-персидских отношений) // Астраханские Петровские чтения: "Россия - Астрахань - Восток: интегральное взаимодействие (к 300-летию образования Астраханской губернии)" Астрахань, 26-28 октября 2017 г. - Астрахань, 2017. - С. 43-45.
9. Чернов В.А. Караван-сарай как основное учреждение сферы гостеприимства и торговли// Последние тенденции в области пауки и образования. Mатериалы Mеждународной (заочной) научно-практической конференции. Научно-издательский центр «M^ науки» (г. Нефтекамск, Республика Башкортостан, Российская Федерация), №§riyyat «Vüsst» (г. Душанбе, Таджикистан) / под общ. ред. А.И. Вострецова. - Душанбе, 2017. - С. 87-88.
10. Абдыкаримова Ш.Т. Караван-сараи// Вестник Таджикского технического университета. - 2010. - Т. 2-2. - №2.
11. Бондарева Н.И., Толпинская Т.П. Архитектура мечетей Астрахани XIX - начала XX в.: историко-стилевой аспект// Mанускрипт. - Тамбов: Грамота, 2019. - Т.12. - Вып.4.
12. Шадрина Н.А. Mавританский стиль как воплощение синтеза христианской и мусульманской художественных традиций // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. - 201б. - №6-2(б8).
13. Ибрагимов И.А. Арка как элемент религиозной архитектуры в христианском и исламском зодчестве // Научный вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета. Строительство и архитектура. - 2010. - № 3(19).
14. Эмерсон К. Против закономерности: Соловьев, Шестов, поздний Толстой, ранний Бахтин // Бахтинология: исследования, переводы, публикации / сост. К.Г. Исупов. - СПб.: Алетейя, 1995.
References and Sources
1. Bibler V. Ot naukoucheniya k logike kul'tury: dva filosofskih vvedeniya v HKHI vek . - M.: Politizdat, 1990. - 413 s.
2. Bahtin M.M. Problemy poetiki Dostoevskogo. - 4-e izd. - M.: Sovetskaya Rossiya, 1979.
3. Rozin V.M. Teoriya kul'tury. - M.: NOTA BENE, 2005.
4. Bogatyreva E. Obmen (opyt analiza zhanra kul'turnogo obmena) II Rossiya i Zapad. Dialog ili stolknovenie kul'tur: sb. st. I pod red. V. P. Shestakova.
- M.: Nauka, 2000.
5. Artanovskij S.N. Na perekrestke idej i civilizacij: Istoricheskie formy obshcheniya narodov: mirovye kul'turnye kontakty, mnogonacional'noe gosudarstvo. - SPb.: Sankt-Peterburg. gos. akad. Kul'tury, 1994. - 224 s.
6. Lyskov A.P. Problemy akkul'turacii i kul'turnoj politiki II Vestnik Baltijskogo nauchnogo centra. - 1995. - №3. - S. 4б-47.
7. Hozhdenie kupca Fedora Kotova v Persiyu. Seriya: Russkie puteshestvenniki v stranah Vostoka. - M., 1938. II [Elektronnyj resurs] Rezhim dostupa: http:IIaz.lib.ruIk/kotow_f_a/text_1924_hozhdenie_kuptza_kotova.shtml
8. Medvedik I.S. Vizit persidskogo shaha v Astrahan' v 1873 g. (k istorii rossijsko-persidskih otnoshenij) II Astrahanskie Petrovskie chteniya: "Rossiya
- Astrahan' - Vostok: integral'noe vzaimodejstvie (k 300-letiyu obrazovaniya Astrahanskoj gubernii)" Astrahan', 2б-28 oktyabrya 2017 g. - Astrahan', 2017. - S. 43-45.
9. Chernov V.A. Karavan-saraj kak osnovnoe uchrezhdenie sfery gostepriimstva i torgovli// Poslednie tendencii v oblasti nauki i obrazovaniya. Materialy Mezhdunarodnoj (zaochnoj) nauchno-prakticheskoj konferencii. Nauchno-izdatel'skij centr «Mir nauki» (g. Neftekamsk, Respublika Bashkortostan, Rossijskaya Federaciya), Naçriyyat «Vüsat» (Dushanbe, Tadzhikistan)/ pod obshch. red. A.I. Vostrecova. - Dushanbe, 2017. - S. 87-88.
10. Abdykarimova SH.T. Karavan-saraiII Vestnik Tadzhikskogo tekhnicheskogo universiteta. - 2010. - T. 2-2. - №2.
11. Bondareva N.I., Tolpinskaya T.P. Arhitektura mechetej Astrahani XIX - nachala XX v.: istoriko-stilevoj aspekt/I Manuskript. - Tambov: Gramota, 2019. - T.12. - Vyp.4.
12. Shadrina N.A. Mavritanskij stil' kak voploshchenie sinteza hristianskoj i musul'manskoj hudozhestvennyh tradicij II Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki. - 201б. - №6-2(б8).
13. Ibragimov I.A. Arka kak element religioznoj arhitektury v hristianskom i islamskom zodchestve II Nauchnyj vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo arhitekturno-stroitel'nogo universiteta. Stroitel'stvo i arhitektura. - 2010. - № 3(19).
14. Emerson K. Protiv zakonomernosti: Solov'ev, Shestov, pozdnij Tolstoj, rannij Bahtin II Bahtinologiya: issledovaniya, perevody, publikacii I sost. K.G. Isupov. - SPb.: Aletejya, 1995.
КУЧЕРУК ИРИНА ВЛАДИМИРОВНА - доктор культурологии, заведующая кафедрой дизайна, Астраханский государственный университет (mark_9191@mail.ru).
KUCHERUK, IRINA V. - Doctor of Cultural Studies, Head of the Department of Design, Astrakhan State University.
УДК 94(47.56).06:325.1 БОГ 10.24412/2308-264X-2021-1-22-26
КУЗНЕЦОВА Ю.В., ФЕДОРОВА А.В. К ВОПРОСУ О ЗАСЕЛЕНИИ ОРЕНБУРГСКОГО КРАЯ В XVШ ВЕКЕ
Ключевые слова: Оренбургский край, XVIII век, Новая Московская дорога, И.И. Неплюев, крестьяне-переселенцы, казаки, малороссы, татары, мордва, чуваши, ногайцы.
Статья посвящена процессу заселения Оренбургского края в XVШ веке. Отмечается, что основной поток переселенцев на Южный Урал направлялся из среднего Поволжья и отличался сложным этническим составом. Это предопределило многонациональный состав Оренбуржья. Большой вклад в заселение региона внесла Оренбургская экспедиция. Показано, что берега Урала и Заволжские степи привлекли внимание своими вольными просторами казаков и крестьян Малороссии, татар Казанского края, солтанаульских и кундровских ногайцев, новокрещенными мордовскими крестьянами. В период между второй и третьей ревизиями (1747 - 1765) в Оренбургскую губернию прибыло 9,8 тыс. чувашей.
