CC BY
42Stationery Office. 1959. - 567 p.
15. Welford, A.T. Fundamentals of Skill / A.T. Welford. Methuen, London, UK. - 426 r. Welford, A.T. Fundamentals of Skill / A.T. Welford. Methuen, London, UK. - 426 r.
ВОРОНОВ ИГОРЬ АНАТОЛЬЕВИЧ - доктор психологических наук, профессор, проректор по научно-исследовательской работе, Восточно-Европейский Институт психоанализа, г. Санкт-Петербург (woronoff1960@mail.ru).
КУЛИКОВА ОЛЬГА ЮРЬЕВНА - кандидат исторических наук, Национальный государственный университет физической культуры, спорта и здоровья имени П.Ф. Лесгафта, Санкт-Петербург (oksovetnik09@gmail.com).
VORONOV, IGOR A. - doctor of Psychology, Professor, Vice-rector for research, Eastern European Institute of psychoanalysis, St. Petersburg (woronoff1960@mail.ru)
KULIKOVA, OLGA Yu. - Ph.D. in History, The Lesgaft National State University of Physical Education, Sports and Health, St. Petersburg (oksovetnik09@gmail.com).
УДК 94(44).026:336.746«1337/1453» DOI: 10.24412/2308-264X-2021-1-11-17
НУЖДИН О.И.
ДЕНЬГИ, ЧУТЬ НЕ ПОГУБИВШИЕ КОРОЛЕВСТВО: К ИСТОРИИ МОНЕТНОГО ОБРАЩЕНИЯ ВО ФРАНЦИИ В НАЧАЛЕ XV В.
Ключевые слова: монетарная политика, Столетняя война, экономический кризис, девальвация, Французское королевство, Карл VI, Генрих V, дофин Карл.
В статье рассматриваются проблемы монетарной политики властей во Французском королевстве в первой четверти XV в. Исследуя особенности денежной политики, автор акцентирует внимание на причинах и последствиях девальвации денег, которая произошла в период с 1415 по 1422 гг. Показано, что специфику данного процесса определило совпадение нескольких факторов. В числе ключевых причин девальвации особо выделены: общеевропейский кризис, связанный с нехваткой драгоценных металлов, политический кризис в самой Франции, который привел к противостоянию короля Карла VI, герцогов Бургундии и дофина Карла, а также начавшееся английское завоевание. Эти объективные условия привели к распаду Франции на четыре сферы влияния. Связанная с этим борьба различных политических сил вызвала стремительную девальвацию серебряных денег и повлекла за собой экономический кризис, в принципе, облегчивший королю Генриху V завоевание Франции. Отмечается, что процесс девальвации денег усилил стремление не только к объединению страны, но и к восстановлению полноценной монеты.
NUZHDIN, O.I MONEY, ALMOST DESTROYING THE KINGDOM: TO THE HISTORY OF COIN CIRCULATION IN FRANCE AT THE BEGINNING OF THE XV CENTURY
Key words: monetary policy, Hundred Years War, economic crisis, devaluation, The French kingdom, Charles VI, Henry V, Dauphin Charles.
In the article considers the problems of the monetary policy of the authorities in the French kingdom in the first quarter of the XV century. Exploring the features of monetary policy, the author focuses on the causes and consequences of the devaluation of money, which occurred in the period from 1415 to 1422. It is shown that the specificity of this process was determined by the coincidence of several factors. Among the key reasons for the devaluation are highlighted: the pan-European crisis associated with a shortage of precious metals, the political crisis in France itself, which led to the confrontation between King Charles VI, the Dukes of Burgundy and the Dauphin Charles, as well as the beginning of the English conquest. These objective conditions led to the disintegration of France into four spheres of influence. The related struggle of various political forces caused a rapid devaluation of silver money and entailed an economic crisis, in principle, making it easier for King Henry V to conquer France. It is noted that the process of money devaluation has strengthened the desire not only to unite the country, but also to restore a full-fledged coin.
Причины стремительного завоевания Англией северной Франции в первой четверти XV в. по-прежнему вызывают вопросы и нуждаются в объяснении. Видимо, дело здесь не только в военном превосходстве английской армии и полководческом таланте Генриха V. Одна из причин, на наш взгляд, заключается в особенностях экономического состояния королевства Валуа в начале 20-х гг. XV века.
Известно, что к этому времени Французское королевство стало распадаться на части. Виной тому стал как внутренний кризис, вызванный противостоянием группировок арманьяков и бургиньонов, так и начавшаяся английская экспансия на континенте. Одним из немногих объединяющих моментов, продолжавших символизировать становившееся призрачным единство королевства Валуа, оставались деньги. Как это ни удивительно, но именно они сохранялись на всем пространстве противоборства, имели один и тот же вид и чеканились от имени одного и того же короля - Карла VI. Деньги являлись символом суверенитета вплоть до 1421 г., так как хождение по территории Франции английских ноблей официально не признавалось.
Денежное обращение Франции существовало во взаимосвязи с Европой, а для ее экономики существенной проблемой в начале XV в. стало отсутствие собственных источников золота и
серебра, способных обеспечить растущие нужды. Известные с раннего Средневековья рудники Фрайберга в Саксонии, Фризаха в Каринтии или в Кутна Гора в Чехии уже не справлялись с удовлетворением спроса [1, р. 275]. В силу названных причин, в 1410 г. Европу охватил кризис, связанный с нехваткой драгоценных металлов для изготовления монет, что потребовало от королевской власти перейти к попыткам финансирования расходов (в первую очередь, военных) за счет знати и духовенства [1, р.282].
Традиционным способом извлечения дохода, при неизменном количестве серебра в обращении, являлась девальвация валюты. Как известно, королевская власть обладала привилегией на чеканку монеты, что заключалось не только в праве объявлять чеканку новой монеты, но и в регулировании ее курса в соответствии с так называемым «правом сеньоража» (le droit de seigneuriage), позволявшим увеличивать или уменьшать количество драгоценного метала в монетах в целях извлечения прибыли [2, р. 392-393]. По словам Э. Бутарика, «изменение денег было королевским и сеньоральным правом, признанным в Средние века, и насущные потребности трона и внешние обстоятельства его оправдывали» [3, р. 325]. В данном случае такими «внешними обстоятельствами» являлись противостояние арманьяков и бургиньонов, с одной стороны, а также французов и англичан - с другой.
Известно, что население Франции хорошо понимало все очевидные опасности, связанные с обесцениванием денег, и выражало готовность идти на уступки королевской власти, только чтобы она не злоупотребляла своим правом [4, р. CIV]. Эта идея нашла свое выражение, в частности, в мнении епископа г. Лизьё Никола Орезма, согласно которому сами деньги не принадлежат королю или принцу, а являются инструментом баланса в деле обмена природными богатствами [5, р.8]. Однако теория вошла в противоречие с практикой, и положение, в котором оказалось правительство дофина Карла - одновременное противостояние Англии и Бургундии -требовало принятия экстраординарных финансовых мер, невзирая на возможные неблагоприятные последствия для экономики.
Начало стремительной девальвации французских денег положило английское вторжение в 1415 г. [6, р.188]. Хотя попытки «облегчения» монет с целью извлечения прибыли предпринимались и раньше - в 1412-1413 гг., когда они были связаны с деятельностью прево Парижа Пьера дез Эссара и купеческого прево Пьера Женсьена [7, р.16]. Ремонстрация Парижского университета 1413 г. говорила об этом как великом зле «для всех жителей королевства и для величества» короля, поскольку девальвация валюты могла принести только временную выгоду, а в длительной перспективе вела к большому ущербу для «общественных дел» (la chose publique) [8, р.429]. Ордонанс кабошьенов восстановил относительную стабильность денежного обращения, но с 1415 г. девальвация превратилась в систему.
Война с Англией началась в трудный для экономики Франции период и потребовала невероятного напряжения финансовой системы, которой пришлось пережить один из самых глубоких за ее историю кризисов. Начиная с 1417 г. шел непрерывный рост объемов чеканки золотых и серебряных монет, что, по мнению Х.А. Мискимина, свидетельствует об отчаянных усилиях, предпринимаемых враждующими сторонами, для мобилизации всех доступных резервов на фоне общего снижения производства сырого металла [9, р. 174, 177-178].
К XV в. территория Французского королевства делилась не области («клятвы» - serments), каждая из которых обладала своими особенностями в деле чеканки монеты. Так, земли Иль-де-Франса, Пикардии, Орлеаннэ и Берри составляли так называемую Serment de France и обладали пожалованными королями привилегиями. Герцогство Нормандия составляло отдельную область и не входило в состав Serment de France. Территория Дофинэ, Сен-Андре-де Вильнёв и Монпелье вошли в состав Serment de l'Empire, тогда как юг составил так называемый Serment de Toulouse [10, р.15]. В каждой из них был назначен свой собственный казначей, несущий ответственность непосредственно перед королем. Казначеи отчитывались перед Счетной палатой и перед людьми из Королевского совета по вопросам финансов [11, р. 425-426].
В результате развивавшихся параллельно процессов внутреннего распада и завоевания извне, Нормандия первой оказалась в руках королей Англии из династии Ланкастеров, тогда как Serment de l'Empire, Serment de Toulouse, а также частично Орлеаннэ и Берри оказались поделенными между дофином Карлом и герцогом Бургундии, и только Serment de France все еще контролировался королем Карлом VI. В результате, сложились четыре фактически независимых
эмиссионных центра, осуществлявших различную политику в сфере финансов. Но общим содержанием ее стало стремительное обесценивание серебряных денег при сохранении сравнительно стабильного курса золотых монет.
Четких границ между регионами, подконтрольными противоборствующим группировкам, не существовало. Приграничные земли части переходили из рук в руки, и единственным более или менее устойчивым рубежом стала р. Луара в ее среднем и нижнем течении. Однако и он не являлся непреодолимым для купцов и их товаров и, следовательно, для денег. В процессе завоевания происходило постепенное распространение английской денежной системы на земли, подконтрольные Генриху V. Первой попала в сферу этого влияния Нормандия, позднее - Северная Франция, хотя король Карл VI до самого последнего момента препятствовал проникновению английских денег на подвластные себе земли. Только в январе 1422 г. английские нобли были официально допущены к обращению на территории Французского королевства.
Такая мера оказалась отчаянной попыткой стабилизации экономического положения, вызванной, помимо прочего, действиями дофина Карла. Дофин, вынуждено покинув Париж в 1418 г. и закрепившись на юге страны, приобрел наряду с политической также финансовую независимость, опираясь на подконтрольные монетные дворы. Особенностью периода было то обстоятельство, что и король Карл VI, и его сын дофин Карл чеканили монеты по одному и тому же образцу, вот только содержание в них драгоценных металлов могло существенно различаться. При этом дофин порой вмешивался в дела монетных дворов вне своей сферы, отдавая разрешения на чеканку и распространение монеты. Так, например, он санкционировал чеканку монет по образцу королевских в монастыре Мон-Сен-Мишель [12, р. 205].
Такие действия не позволяли четко определять, на чьих именно монетных дворах изготавливались деньги, поступающие на местный рынок. Поэтому отчеканенные дофином монеты сравнительно свободно обращались в Париже, входившем в зону влияния короля Карла VI, в Бургундии или даже в Нормандии, на власть в которой претендовал король Англии Генрих V. Поэтому последнему пришлось в январе 1422 г. запретить использование при расчетах иные монеты, кроме английских ноблей, а также так называемых малых мутонов и гро, выпущенных в обращение с декабря 1420 г., как собственно в Нормандии, так и на остальных подконтрольных территориях.
Аналогичным образом поступал и сам дофин Карл. Так, в своем письме от 24 августа 1420 г. он утверждал, что, невзирая на установленные твердые правила, золотые и серебряные монеты обращаются по произвольным курсам «к большому разочарованию и ущербу» короля и всего народа. С этого времени во всех владениях короля деньги должны соответствовать курсу, установленному данным распоряжением. Хождение иных монет запрещалось под угрозой штрафов и конфискаций [13, р. 102-103].
В каждой из «зон влияния» находились монетные дворы, причем в Лангедоке их оказалось более всего и, следовательно, как только юг Франции оказался под властью дофина Карла, он получил в свои руки значительный финансовый ресурс. В начале XV в. монетные дворы не были сосредоточены в столице или ее окрестностях. Напротив, их располагали поблизости от потенциальных источников монетного металла - возле добывающих шахт, в крупных центрах торговли или поблизости от границ [10, р.12]. В условиях территориального распада Франции такая ситуация способствовала формированию финансовой независимости окраин.
Вместе с тем удаленность от политических центров затрудняла управление монетными дворами, а в условиях военных действий ставило под угрозу благополучную доставку изготовленных монет заказчику. Коммуникации никем не охранялись, и конвой с готовыми изделиями вполне мог подвергнуться нападению. По этой причине в начале лета 1421 г. Генрих V приказал укрыть в замке Кана штемпели и монеты, уже отчеканенные на монетном дворе в Сен-Ло, чтобы они не оказались захваченными дворянами Контентена [12, р. 208]. Эти же причины привели к появлению ордонанса Карла VI от 15 декабря 1421 г., который запрещал вывозить грузы для монетных дворов за пределы владений короля. Слитки драгоценных металлов вообще не должны были перемещаться далее расположения ближайшего монетного двора [13, р. 143].
Так как централизованные поставки золота и серебра на монетные дворы отсутствовали, их мэтрам приходилось самостоятельно заботиться о получении металлов. Следствием этого являлось своеобразное соперничество между дворами. Чтобы преуспеть, приходилось предлагать
купцам более высокую цену, чем у потенциальных конкурентов. Так, в конце 10-х гг. XV в. в Лангедоке монетные дворы, которые арендовал у короля Карла VI граф де Фуа, давали купцам 24 или 25 франков за марку серебра, тогда как мэтры монетных дворов, находившихся под управлением дофина Карла из-за наложенных им ограничений не могли давать больше восемнадцати [2, р. 398]. Вследствие этого металл уходил к конкурентам, а дофин и его монетные дворы лишались дохода.
Поставщиками, как правило, служили частные лица (торговцы или менялы). Продаваемый ими металл мог быть уже перелит в слитки, или же оставаться в виде старых монет, серебряных или золотых изделий и т.п. Оплату поставщики получали в виде денег, но в любом случае их сумма оказывалась меньше, чем количество монет, которые можно было отчеканить из проданного серебра или золота. Дело в том, что часть драгоценного металла удерживалась монетным двором в качестве оплаты за свои услуги по изготовлению (брассаж). Другая часть отправлялась суверену в виде его доли прибыли, в связи с реализацией монетной регалии (сеньораж) [14, р. 9].
Чтобы уцелеть в конкурентной борьбе при нехватке металла, дофину Карлу пришлось пойти на существенное обесценивание денег. Как утверждал Н. Зассмен, этот маневр, «то есть уменьшение внутренней ценности монет, с сохранением при этом их номинальной стоимости, позволило дофину предлагать более высокую цену за слитки на своих монетных дворах». Отныне он мог рассчитывать на более или менее регулярный приток слитков драгоценных металлов на свои монетные дворы, поставляемых купцами, желающими приобрести вновь отчеканенные деньги. Побочным эффектом обесценивания денег стал быстрый рост цен на драгоценные металлы. Всего за четыре года с 1418 по 1422 гг. номинальная цена серебра для монетных дворов дофина возросла на 350 % [15, р. 453].
Конкуренция за монетный металл развивалась лавинообразно, вовлекая все новых и новых участников. Одним из соперников дофина в этом деле оставался герцог Бургундии Филипп Добрый. В декабре 1419 года бургундские купцы жаловались на обнаружение агентов дофина в Женеве, где те платили за серебряную марку значительно выше официальной цены, установленной герцогом. Поэтому ему также потребовалось поднять цену на марку, вследствие чего прибыль монетных дворов Бургундии существенно снизилась. В апреле и мае 1420 г. цена на серебряную марку достигла рекордного уровня в 26 турнейских ливров, в то время как стопа составила 128 в апреле и 160 в июне этого года [16, р. 386-387].
Другим конкурентом дофина стал сам король Англии Генрих V. Купцы и торговцы дофина Карла не имели возможности проникнуть на территорию самой Англии, но они успешно действовали в пределах подвластной Ланкастерам Нормандии, заставляя чиновников герцогства соответствующим образом девальвировать монету [17, р. 402]. В результате ,процесс обесценивания денег и спровоцированный этим экономический кризис охватил также и этот регион [18, р. 343]. Особенно тяжелым оказался 1421 г., после чего ситуация стала постепенно выправляться.
Обесценивание денег, как одно из следствий гражданской войны и английского интервенции, значительно ухудшило экономическую ситуацию в стране. От нее страдали все слои населения, но особенно малоимущие, имевшие ограниченные доходы. Э. Бутарик цитировал мемуар Пьера Дюбуа, адресованный королю Филиппу IV, иллюстрировавший ситуацию. В нем говорилось: «Ваши подданные в последнее время понесли и еще будут нести потери из-за изменений денег, но мы не можем сравнивать с ними те, которые они понесли бы в результате войны. Фактически, денежные доходы, как для дворян, так и для других, не возрастают, потому что они получают один денье вместо двух, а с другой стороны, есть вещи, необходимые, чтобы обеспечить свою жизнь и себя прокормить. Одеться вдвое дороже, потому что те, кто вывозил деньги, теперь предпочитают вывозить товары, которые они раньше оставляли в королевстве. Они покупают их дороже, потому что есть больше покупателей, и они продают их соответственно: таким образом, присутствие большой армии увеличивает цены на продукты питания... Все подданные являются жертвами изменений денег, кроме принцев» [3, р. 325-326]. Все, что было сказано для начала XIV в. полностью подходило для ситуации, сложившейся во Франции столетие спустя.
Следует отметить, что подданные Карла VI не всегда мирились с такой ситуацией. Так жители г. Турне, где также располагался монетный двор, не раз открыто протестовали против
обесценивания денег, видя в этом прямую для себя угрозу. Однажды монетный двор Турне из-за вышеприведенных соображений даже отказался чеканить неполноценную валюту [19, р. 129-131].
Причина такого поведения заключалась в том, что город располагался неподалеку от границы и многие товары, в том числе и продовольствие, получал из Фландрии и Эно, где французские деньги принимались по их реальной стоимости, а не по установленному королем курсу. Уже в 1419 г. купцы Турне столкнулись с отказом торговцев Фландрии и Эно принимать в оплату своих услуг французские деньги. На съезде в Аррасе 24 октября 1419 г. декан капитула Турне Гийом Арно объяснил от имени коммуны, что «с деньгами прошлого, благодаря их доброкачественности, все люди вступили в торги, и королевство обогащалось. С нынешними деньгами все ухудшилось, и ни хорошие города, ни люди не могут поступать так, как надо, и, если это не исправить, будет большая неприятность» [20, р. 192-193]. На землях герцога Бургундского не принимают такие монеты, так же поступают в Эно и Брабанте, принимая их ниже курса [19, р. 131]. Все это вкупе привело к существенному росту цен на товары первой необходимости, и положение продолжало ухудшаться.
В начале XV века хорошо понимали связь между выпуском недоброкачественной монеты и связанными с этим негативными экономическими и социальными последствиями. Обесцененные деньги стали средством экономической борьбы. Неизвестно, понимал дофин Карл или его советники и финансисты последствия своих действий или же наводняли рынок облегченными монетами стихийно, однако, в любом случае, эффект оставался прежним -полновесные деньги повсеместно стали исчезать из обращения. Сословия столицы, недовольных засильем в столице неполноценной валюты, стали обращаться с требованиями об улучшении ситуации непосредственно к правительству Карла VI. Главным виновником всех бед называли дофина, именуя его действия мошенничеством и злоупотреблением. Он и его «сторонники ... чеканили гро небольшой стоимости, чтобы привлечь тем самым добрые гро, и тем самым обогатить себя за счет наших хороших монет» [13, р. 132]. Гро дофина содержал уже не более восьми денье благородного металла, фактически представляя собой лишь посеребренные кружки меди. Но такие «облегченные» монеты обращались наряду с полновесными, чем вызывали возмущение населения [12, р. 205-206].
Однако от порчи монеты страдали города и население, проживавшее и на территории, подвластной дофину. В начале 20-х гг. XVв. они также стали требовать от него возвращения к «нормальным» деньгам. А. Морен опубликовал пространный ответ дофина Карла, составленный 22 сентября 1421 г., на многочисленные жалобы, поступавшие из различных городов, подконтрольных его власти, от людей разных сословий, которым ослабление денег нанесло вред. В своем послании он заявлял, что ослабить монету его заставили трагические обстоятельства, потребовавшие его отъезда из Парижа. Таковыми являлись: сопротивление англичанам, их сторонникам и сообщникам, прежде всего герцогу Бургундии, а также желание получить прибыль и необходимые ресурсы для войны. Но в дальнейшем, из жалости и сострадания, желания умерить беды и страдания лояльных подданных, он готов вернуться к чеканке полновесной монеты [21, р. P. 235-236. Note 1].
Бесконечно долго девальвация продолжаться не могла, иначе коллапс экономики стал бы неизбежным. Поэтому уже в начале 20-х гг. XV в. противоборствующие стороны стали предпринимать меры по стабилизации положения в финансовой сфере. Об этом постоянно говорил дофин Карл. К этим же мерам склонялось и англо-французское правительство в Париже, которое запланировало проведение целой реформы. Для ее реализации потребовалось одобрение собрания сословий, и оно было получено в декабре 1420 г. В соответствии с пожеланиями ассамблеи «Генеральных штатов из многих добрых областей и от добрых городов нашего королевства, состоявшейся в Париже» [13, р. 122], правительство Карла VI предложило меры по устранению недостатков, вызванных ослаблением денег. Главным средством борьбы король Франции и его англо-бургундский совет справедливо считали восстановление обращения новых полновесных монет.
Однако Карл VI, как и объявленный его наследником Генрих V [22, р. 102], столкнулись с проблемой, связанной с острой нехваткой монетного металла, в первую очередь, серебра. Поскольку на рынке его в нужном количестве не оказалось, то было принято решение обязать население городов сдать имевшееся в его распоряжении серебро для изготовления денег.
Как свидетельствовал хронист Ангерран Монстреле, выплачивать были обязаны все слои городского населения, а именно «люди Церкви, рыцари и оруженосцы, дамы и дамуазели, буржуа и иные, кто имел собственность» [23, р. 77]. Они должны были сдать на королевские монетные дворы установленное количество марок серебра по искусственно заниженной цене. Такая политика властей, даже проводимая с благородной целью оздоровления экономики, вызвала дополнительное недовольство. Чтобы ее реализовать, пришлось прибегнуть к насилию, которое особенно заметным оказалось в Амьене и Париже. Так, бальи Амьена Робера де Жюна обвиняли в установлении несправедливых расценок, а первого президента парижского Парламента Филиппа де Морвиля - в применении излишне жестких мер при изъятии серебра у населения [24, р. 385]. Такие действия послужили поводом для Парижского горожанина обвинить его в тирании, назвав «самым жестоким тираном из всех людей, когда-либо проживавших в Париже» [25, р. 159, 161]. Массовое недовольство методами проведения реформы осложнило сбор серебра и, как следствие, затормозило ее реализацию в целом.
Опубликованные Л.-К. Дуйё-Дарком данные по Парижу свидетельствуют, что в результате была получена весьма значительная сумма. Она составила 415 марок, однако с учетом расходов на ее сбор на монетный двор Парижа поступило только 311 марок [26, р. 424]. Такого количества для проведения полноценной реформы в масштабах королевства было явно недостаточно.
Фактически все стороны, принявшие участие в финансовой и политической борьбе первой четверти XV в., понимали весь вред, наносимый экономике девальвацией денег. Более или менее регулярно они обещали восстановить нормальное обращение, провести реформу и уничтожить неполноценную валюту. Однако этому мешали установившиеся границы «сфер влияния», легко преодолимые для людей и денег. Можно допустить, что именно стремление к оздоровлению финансов стало одним из стимулов, заставивших все противоборствующие стороны искать пути к оздоровлению ситуации не только в экономике, но и в политике.
После смерти в 1422 г. короля Англии Генриха V и короля Франции Карла VI положение стало улучшаться. С одной стороны, начался выпуск более полновесной монеты, а с другой -снизилась активность внешней политики. Другим следствием кризиса стало стремление к объединению территорий под единой политической и финансовой властью, что должно было автоматически устранить противоречия между «сферами влияния». Но на это ушло еще более 10 лет.
Проведенное исследование показало, что, при определенном стечении обстоятельств (внутренняя политическая борьба, внешняя агрессия, наложенные на финансовый кризис), в силу существовавшей свободы обращения деньги оказались способны подорвать экономику Французского королевства настолько, что поставили его на грань существования как суверенного государства.
Литература и источники
1. Bompaire M. Monnaie et économie à la fin du Moyen-Âge. À propos d'ouvrages recent. Revue numismatique. - 1990. - № 32.
2. Beaucourt G. de Fresne de. Histoire de Charles VII. - Paris: Libraire de la société bibliographique, 1881. - Vol. I.
3. Boutaric E. La France sous Philippe le Bel. Étude sur les institutions politiques et administratives du Moyen Age. - Paris: Henri Plon, 1861.
4. Ordonnances des rois de France de la troisieme race, recueillies par ordre chronologique / Par M. Secousse. - Paris: l'Imprimerie Royale, 1732. - Vol. III.
5. Money and Coinage in the Middle Age / Ed. R. Naismith. - Leiden: Brill, 2018.
6. Mémoires de Pierre de Fenin, comprenant le récit des événements qui se sont passes en France et en Bourgogne sous les régnes de Charles VI et Charles VII (1407-1427) / Éd. M. Dupont. - Paris: Chez Jules Renouard, 1837.
7. Journal parisien des années 1412 et 1413 / Éd. A. Tuetey // Mémoires de la société de l'histoire de Paris et de l'Ile-de-France. - 1917. - T. XLIV.
8. Moranvillé H. (1890). Remontrances de l'Université et de la ville de Paris à Charles VI sur le gouvernement du royaume // Bibliothèque de l'école des chartes. - 1890. - T. LI.
9. Miskimin H.A. L'or, l'argent, la guerre dans la France médiévale // Annales. Economies, sociétés, civilisations. - 1985. - №. 1.
10. Blanchet A., Dieudonné A. Manuel de numismatique française. - Paris: Auguste Picard, 1916. - Vol. II.
11. Viollet P. Histoire des institutions politiques et administratives de la France. - Paris: Libraire de la Société du recueil général des lois et des arrêts, 1903.
12. Lecointre-DupontM. Lettre sur l'histoire monétaire de la Normandie pendant les règnes de Charles VI et de Charles VII // Revue numismatique. 1846.
13. Ordonnances des rois de France de la troisieme race, recueillies par ordre chronologique / Par M. Vilevault. - Paris: l'Imprimerie Royale, 1769. - Vol. XI.
14. Rolnick A.J., Velde F.R., Weber W.E. The Debasement Puzzle: An Essay on Medieval Monetary History // Quarterly Review. -1996. - T. 21 (4).
15. Sussman N. Mints and Debasements: Monetary Policy in France during the Second Phase of the Hundred Year's War: 1400-1425 // The Journal of Economic History. Cambridge: University Press, 1992. - T. 52 (2).
16. Guerrau M. L'atelier monétaire royal de Mâcon (1239-1421) // Annales. Economies, sociétés, civilisations. - 1974. - T. 2.
17. Allmand Ch. Henry V. - New Haven and London: Yale University Press, 1997.
18. Chronique normande de Pierre Cochon, nonaire apostolique à Rouen / Éd. Ch. Robillard de Beaurepaire. - Rouen: Chez A. le Brument, 1870.
19. HoutardM. Les Tournaisiens et le Roi de Bourges. - Tournai: Casterman, 1908.
20. Extrait des anciens registres aux délibérations des Consaux de la ville de Toutnai // Mémoires de la Société historique et littéraire de Toutnai. - Jullet 1861. - T. 7.
21. Morin H. Numismatique féodale du Dauphiné. - Paris: Rolin, 1854.
22. Cosneau E. Les grands traités de la guerre de Cent ans. - Paris: Alphonse Picard, 1889.
23. Chronique en deux livres de Engerrand de Monstrelet. 1400-1444 / Par L. Douët-d'Arcq. - Paris: Jules Renouard, 1869. - Vol. IV.
24. Wylie J.H. The Reign of Henry the Fifth. - Cambridge: University Press, 1929. - Vol. III.
25. Journal d'un bourgeois de Paris. 1405-1449 / Éd. A. Tuetey. - Paris: Chez H. Champion, 1881.
26. Choix de pièces inédites relatives a règne de Charles VI: publiées par le Société de l'histoire de France / Éd. L.-C. Douët-d'Arcq. - Paris: Chez Jules Renouard, 1853. - Vol. I.
НУЖДИН ОЛЕГ ИГОРЕВИЧ - кандидат исторических наук, доцент Уральского федерального университета. NUZHDIN, OLEG I. - Ph.D. in History, Associate Professor, Ural Federal University (o_nuzhdin@mail.ru).
УДК 94(47+55)«15/18»:937(092) DOI: 10.24412/2308-264X-2021-1-17-22
КУЧЕРУК И.В.
ДИАЛОГ ЕВРОПЕЙСКОЙ И ВОСТОЧНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИЙ В ИСТОРИКО-АРХИТЕКТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ГОРОДА ЮГА РОССИИ (НА ПРИМЕРЕ РУССКО-ПЕРСИДСКОГО ДИАЛОГА В АРХИТЕКТУРЕ Г. АСТРАХАНЬ)
Ключевые слова: межцивилизационный и межкультурный диалог, русско-персидские отношения, историко-архитектурное пространство, мечеть, караван-сарай, подковообразная арка, торговое подворье, культурные контакты
Статья поднимает актуальную проблему диалога цивилизаций и культур, достаточно длительное время находящуюся на авансцене современной науки и практики международного сообщества. Настоящая проблема конкретизируется на примере русско-персидского диалога в архитектуре г. Астрахань как приграничного города Юга России. Автор акцентирует внимание на том, что применительно к формированию историко-архитектурного пространства Астрахани «реплики» диалога как процесса двусторонней коммуникации находились в зависимости от дипломатических отношений России и Персии и налаженных торговых и иных контактов. Материализованные проявления диалога в архитектуре исторического центра Астрахани выразились как в построении заинтересованных в укоренении на астраханской земле представителей Персии на собственные средства, культовых и иных сооружений (мечети, караван-сараи), так и в использовании российской стороной при реализации архитектурных проектов элементов стилизации под «восточный (персидский)» стиль (айван, подковообразная арка, четырехлопастная крыша). Результатом этого межцивилизационного и межкультурного диалога стало уникальное по своему наполнению историко-архитектурное пространство этого провинциального города.
KUCHERUK, I V.
DIALOGUE OF EUROPEAN AND EASTERN CIVILIZATIONS IN THE HISTORICAL-ARCHITECTURAL SPACE OF PROVINCIAL TOWN IN THE SOUTH OF RUSSIA (ON THE EXAMPLE OF THE RUSSUAN-PERSIAN DIALOGUE IN ARCHITECTURE OF ASTRAKHAN)
Key words: inter-civilizational and intercultural dialogue, Russian-Persian relations, historical-architectural space, mosque, caravansaries, horseshoe-shaped arch, commercial courtyard, cultural contacts
The article raises the actual problem of the dialogue of civilizations and cultures, which has been at the forefront of modern science and practice of the international community for quite a long time. The present problem is concretized on the example of the Russian-Persian dialogue in the architecture of Astrakhan as a border city in the South of Russia. The author focuses on the fact that in relation to the formation of the historical-architectural space of Astrakhan, the "replicas" of dialogue as a process of bilateral communication were dependent on diplomatic relations between Russia and Persia and established trade and other contacts. The author focuses on the fact that in relation to the formation of the historical-architectural space of Astrakhan, the "replicas" of dialogue as a process of bilateral communication were dependent on diplomatic relations between Russia and Persia and established trade and other contacts. Materialized manifestations of dialogue in the architecture of the historic center of Astrakhan, resulted in the building interested in rooting at the Astrakhan land of Persia on equity, religious and other structures (mosque, caravanserai) and in the use of the Russian side in the implementation of architectural projects elements under the "Eastern (Persian)" style (i-van, horseshoe-shaped arch, four-bladed roof). The result of this inter-civilizational and intercultural dialogue was a unique historical-architectural space of this provincial city.
Глубокие различия между различными цивилизациями и культурами способен сократить их диалог, важнейшим элементом которого является то, что обращение в нем (монолог, вопрос) всегда требует ответа, выраженного в словах или действиях. Соответственно, категория «диалог
