CC BY
24
ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ
Деятельность Верховного Совета СССР по решению языковых проблем на рубеже 1980-1990-ых годов
Solutions to the liguistic problems by the Supreme Soviet of the USSR in 1980-1990-s
В статье исследуется роль Верховного Совета СССР в решении языковых проблем в период поздней перестройки. Анализируется деятельность высшего законодательного органа советского государства в данном направлении. Сделан вывод о том, что в условиях противодействия национальных элит и во многом непродуманной тактики реализация законодательных полномочий оказалась малоэффективной и привела к ряду последующих конфликтов.
Ключевые слова и словосочетания: этнос, национальность, Верховный Совет СССР, языки народов СССР, этнополитический конфликт.
The paper describes the work of the Supreme Soviet of the USSR in alignment with solutions to the linguistic problems during the late Perestroika. The author makes a conclusion about inefficiency of legislation due to the resistance of national elites and chaotic tactics of implementation of the legislative powers.
Key words and word combinations: ethnicity, nationality, the Supreme Soviet of the USSR, languages of the people of the USSR, ethno-political conflict.
В годы перестройки на фоне общего кризиса межнациональных отношений остро встал вопрос необходимости урегулирования на высшем законодательном уровне разногласий по поводу статуса языков отдельных национальностей и народностей Советского Союза.
Вообще различные аспекты языковых проблем активно обсуждались в 1980-е годы в разного рода научных трудах, что служит ещё одним свидетельством возросшей актуальности этой темы. Среди подобного рода работ можно выделить такие, как «Взаимообогащение языков и культур народов СССР в условиях развитого социализма» (1980 год), «Вопросы социолингвистики. Материалы советских социолингвистов к XII Всемирному конгрессу социологов» (1990 год) и другие [1, с. 7] .
Проблемы действительно назрели - за годы советской власти целый ряд языков народов СССР был поставлен в приниженное положение; активисты национальных движений говорили о насильственной русификации, исчезновении самобытных культур. Наиболее пострадавшими оказались языки небольших по союзным меркам народов. Так, в ходе перехода на всеобщее среднее образование свою национальную шкалу
Быстров
Евгений Игоревич
Старший преподаватель кафедры теории права и правоохранительной деятельности Балаковского филиала
РАНХиГС Yevgeny I. Bystrov
Senior Lecture at the Department of Jurisprudence and Law-Enforcement of the Balakovo Branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (RANEPA)
УДК 94(470.62/.67).084.8
потеряли 10 народов РСФСР , у 6 народностей обучение на родном языке было оставлено в 1—2-м классах начальной школы, у чеченцев оно осталось только в подготовительном классе. Начальная национальная школа сохранилась лишь у 8 народностей, а неполную среднюю (7-8-летнюю) на родном языке удалось сохранить только двум-трем народам РСФСР - тувинцам, якутам и отчасти бурятам [2, с. 66]. Даже в Белоруссии к 1987 году осталось всего несколько школ с белорусским языком обучения.
К концу 1980-ых годов движение за повышение статуса родных языков стало неотъемлемой частью национальных движений республик СССР. Требования активистов этого направления стали открыто провозглашаться и от лица официальных органов и руководителей республик. Так, к примеру, Г.В. Колбин на январском 1987 г. Пленуме ЦК Компартии Казахстана подверг резкой критике партийную организацию республики за игнорирование проблем казахского языка и указал на необходимость равноправия русского и казахского языков в официальном делопроизводстве. В обязательном порядке он потребовал от партийцев изучить и применять в общении казахский язык, пообещав от себя лично выступить на предстоящем XVII съезде Компартии Казахстана с отчетными докладами на казахском и русском языках [3, с. 61 ] . В этом смысле позиция широких народных масс и республиканского руководства во многом совпадали. Так, в решении комиссий Верховного Совета Украинской ССР по вопросам патриотического и интернационального воспитания и международных отношений, по образованию и культуре (от 9 ноября 1988 года) содержалось предложение «Возбудить ходатайство перед Президиумом Верховного Совета УССР о совершенствовании законодательства по вопросам межнациональных отношений, внесении изменений в Конституцию УССР в части предоставления украинскому языку статуса государственного при обеспечении национально-русского двуязычия, функционирования и развития языков национальных меньшинств, проживающих на территории Украинской ССР». При обосновании этого предложения упоминались рассмотренные обращения граждан (20 000 человек, более 600 писем) [4, л. 47]. На заседании заседания рабочей группы по подготовке предложений о разграничении компетенции Союза ССР и республик (17 января 1989 года) М.С. Асимов говорил о непродуманной языковой политике советских деятелей прошлых лет: «Наши горе-философы выступали с такими лозунгами, что надо провести разграничение функций языков.. .И это приводило к чувству ущербности, к чувству оскорбления. Чувство ущербности в языках, чувство отсутствия векового равноправия привело к тому, что потребовался статус языка» [5, л. 244].
В документах комиссий Верховного Совета Украинской ССР отмечалось: «анализ материалов свидетельствует, что тревога граждан вызвана главным образом отсутствием законодательных гарантий употребления и развития украинского языка» [6, л. 52].
Со своей стороны, союзное руководство в лице Верховного Совета СССР предпринимало определённые попытки решения языковых проблем. Речь в первую очередь идёт о принятом в апреле 1990 года законе «О языках народов СССР». Это был первый в истории отечественного права законодательный акт, определявший правовые основы выбора языка и его использования. Однако реализация данного нормативно-правового акта была осложнена некоторыми обстоятельствами.
Во-первых, откровенно запоздалым моментом принятия этого законодательного акта в условиях фактического выхода из состава СССР ряда республик. Лидеры национальных движений крайне болезненно воспринимали все попытки центра решить вопрос традиционными административными способами. Ещё в 1989 году народный депутата СССР, Председатель Народного фронта Латвии Д. Иванс заявлял, что в адрес руководимой им организации поступило 151 014 индивидуальных подписей и множество коллективных писем, авторы которых требовали, чтобы латышский язык получил статус единственного государственного языка в Латвии. Он же в ультимативной форме продолжал: «Если Верховным Советом СССР будет принят Закон СССР об общегосударственном языке, идея которого была выдвинута на сентябрьском (1989 г.) пленуме ЦК КПСС, то согласно ст. 71 Конституции Латвийский ССР, данный закон СССР не будет ратифицирован Верховным Советом Латвийской ССР, как противоречащий Конституции Латвийской ССР, и, следовательно, не будет действовать на территории Латвии» [7, л. 27]. До принятия общесоюзного профильного законодательного акта в целом ряде союзных республик были приняты соответствующие законы: Закон о языке Эстонской ССР (18 января 1989 г.), который провозгласил эстонский язык единственным государственным в республике. В том же году последовали Указ Президиума Верховного Совета Литовской ССР об употреблении государственного языка Литовской ССР (25 января), принятие законов о языках в Латвийской ССР (5 мая) и Таджикской ССР (22 июля). «Огосударствление» языков титульных наций продолжилось в законах Казахской ССР о языках в Казахской ССР (22 сентября), Киргизской ССР - о государственном языке в Киргизской ССР (23 сентября), Узбекской ССР - о языке Узбекской ССР (21 октября),
History of Public Administration
Украинской ССР - о языках в Украинской ССР (28 октября).
Позже других, в 1990 г., были приняты Закон о языках в Белорусской ССР (26 января) и Закон Туркменской Советской Социалистической Республики о языке (24 мая) [8, с. 4]. Нужно отметить, что принятие перечисленных законов, с одной стороны, безусловно, отвечало ожиданиям представителей титульных наций конкретных республик, но, с другой стороны, появившиеся на волне популистских лозунгов акты, как выяснялось при более глубоком анализе, продолжали вносить разлад в отношения между различными национальностями республик. В справке к проекту закона о статусе общегосударственного языка отмечалось, в частности, что «Законы о языках, принятые союзными республиками, хотя в большинстве из них много места уделяется заботе о языках национальных меньшинство, проживающих в республиках, ставят эти народы в тяжёлую ситуацию. Так, например, гагаузы, которые, кстати сказать, являются таким же коренным населением, как и молдаване, по существу, теперь вынуждены изучать 4 языка: родной, молдавский, русский и иностранный, греки в Абхазии - 5: родной, абхазский, грузинский, русский и иностранный. При существующих методиках обучения это, безусловно, нереально» [9, л. 62] .
Во-вторых, даже члены Комиссии по вопросам развития культуры, языка, национальных и интернациональных традиций, охраны исторического наследия, изучив на местах (Калмыкия, Белоруссия, Украина, Башкирия, Татария) действие закона СССР «О языках народов СССР», отметили, что законодательные акты о языках в республиках не приведены ещё в соответствие с союзным законом, что снижает его эффективность [10, л. 25].
В-третьих, в самом тексте закона «О языках народов СССР» содержался ряд внутренних противоречий. В частности, пункт 4 гласил, что «Союзная и автономная республики вправе определять правовой статус языков республики, в том числе, устанавливать их в качестве государственных языков», что на практике могло привести к разрастанию сепаратистских тенденций на уровне, прежде всего, российских автономий, то есть, повторения сценария с союзными республиками. На этот спорный момент ещё на стадии обсуждения законопроекта обращал внимание, в частности, народный депутат А.А. Генчев, который писал: «введение в республиках государственного языка лиц коренной национальности ведёт к созданию привилегированного положения соответствующей нации и дискриминации других наций и народностей, не владеющих языком коренной национальности... Языковые привилегии создадут не консолидацию народов разных национальностей в той или иной республике, а как раз наоборот, будут способствовать национальной розни. Пример тому -политические забастовки в Молдавии и Прибалтике, т. е., как раз в тех республиках, где уже принят закон о языке, и население этих республик, говорящее на языках не коренной национальности, однозначно дало ответ таким законопроектам» [9, л. 58 ].
Кроме того, вызывает вопросы наделение русского языка вместо традиционного статуса «государственного» неопределённым и абстрактным статусом «официальный язык». Что вкладывали в это понятие авторы законопроекта определить достаточно сложно. Это выглядит особенно характерным с учётом того, что принятию закона «О языках народов СССР» предшествовала достаточно серьёзная подготовительная работа. Законопроект разработан Комиссией по вопросам развития культуры, языка, национальных и интернациональных традиций, охраны исторического наследия и авторским коллективом, в который входили ведущие учёные-языковеды страны, юристы, социологи, писатели, сотрудники Всесоюзного научно-исследовательского института советского государственного строительства и законодательства, Института государства и права АН СССР и института языкознания АН СССР. Обсуждению законопроекта была посвящена Всесоюзная научная конференция «Национальные языки в советском обществе и проблемы двуязычия», состоявшаяся 31 октября-2 ноября 1989 года в Институте языкознания АН СССР. Проблеме прогнозирования действия закона было посвящено состоявшееся 9 февраля 1990 года заседание Научного совета Института языкознания АН СССР с приглашением учёных-языковедов союзных республик. Можно сделать вывод о том, что, несмотря на такую подготовку, сами привлечённые к процессу разработки законопроекта кадры оказались не в состоянии проработать законодательный акт, адекватно отражавший бы потребности широких народных масс.
Можно констатировать, что само принятие такого нормативно-правового акта, как «Закон о языках народов СССР», безусловно, было вопросом первой необходимости, но к содержанию документа имеется ряд вопросов. Основные моменты, связанные с необходимостью решения языковых проблем в законе были прописаны, но сам механизм решения этих проблем вызвал неприятие ряда республик. Сам общий фон социально-политической обстановки периода поздней перестройки не оставлял высшему руководству пространства для манёвра. Положение сложилось таким образом, что наиболее радикальные представители
национальностей советского государства в штыки принимали любые попытки развернуть ситуацию со стороны центра. Разработчики законопроекта отдавали себе в этом отчёт, но оказались заложниками ситуации. При этом, с их стороны оставалась надежда найти компромисс с более умеренными республиканскими силами. Об этом прямо говорилось в справке к проекту закона о статусе общегосударственного языка: «В целом можно предположить, что принятие Всесоюзного закона о языках ряде союзных республик вызовет негативную реакцию независимо от его содержания (Литва, Латвия, Эстония, Грузия). Можно полагать, что в этих регионах наибольшее возражение вызовет придание русскому языку статуса общегосударственного или официального языка Союза ССР. В других же союзных республиках эту реакцию можно смягчить, проведя интенсивную разъяснительную работу через средства массовой информации, привлекая к ней специалистов - социолингвистов и юристов» [9, л. 62]. В итоге деятельность депутатов Верховного Совета СССР по решению языкового вопроса оказалась в противофазе во многом деконструктивной деятельности радикальных республиканских элит, и в этом столкновении реальной возможности повлиять на ситуацию у советских парламентариев уже не оказалось. Результатами сложившегося на этапе поздней перестройки положения в языковой сфере стали далеко идущие последствия, которые мы можем наблюдать и сегодня. Речь, прежде всего, идёт о дискриминации по языковому принципу русскоязычного населения в республиках Прибалтики и ряде других конфликтов на постсоветском пространстве.
Библиографический список
1. Березин Ф.М. Место и роль русского языка в постсоветской России // Теория и практика научно-общественной информации. - 1997. - N° 13.
2. Савинов В.М., Иванов П.П. Анализ опыта образовательных практик, направленных на сохранение и воспроизводство культуры и языка коренных народов республики Саха (Якутия) в 1950-2010 годах// Образование. Наука. Инновации: Южное измерение. - 2013. - № 5 (31).
3. Казиев С.Ш. Перестройка и кризис национальных отношений в Казахстане (1985-1991 гг.) // Вестник Томского государственного университета. - История. - 2015. - № 3 (35).
4. ГА РФ, фонд 7523, опись 145, дело 2201.
5. ГА РФ, фонд 7523, опись 145, дело 2916.
6. ГА РФ, фонд 7523, опись 145, дело 2201.
7. ГА РФ, фонд 9654, опись 6, дело 125.
8. Нерознак В.П. Языковая реформа // Вестник Российской Академии наук. - 1996. - Том 66. - № 1.
9. ГА РФ, фонд 9654, опись 7, дело 55.
10. ГА РФ, фонд 9654, опись 10, дело 942.
