CC BY
55
УДК 27-9 ББК 86.37Я5
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ПО УКРЕПЛЕНИЮ НРАВСТВЕННЫХ УСТОЕВ ЗАКЛЮЧЕННЫХ В ТЮРЬМАХ НА СМОЛЕНЩИНЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ ХХ ВЕКА
I Д.А. Ивочкин
Аннотация. Статья раскрывает основные направления нравственного воздействия православного духовенства на заключенных смоленских тюрем во второй половине XIX - начале XX века. Изучены такие направления священнослужителей, как богослужебное окормление арестантов, так и внебогослужебная деятельность. Большое внимание уделено анализу как положительной роли духовенства, так и выявлению отрицательных моментов. Во время работы над статьей применены комплексный подход, общенаучный диалектический метод изучения и анализа общественных явлений, включающий принципы объективности, историзма и системности. Полученные результаты позволят объективнее представить не только историю Смоленской епархии, но и Русской Православной Церкви.
Ключевые слова: Смоленская епархия, нравственное воздействие духовенства, тюремное служение.
ACTIVITY OF RUSSIAN ORTHODOX CHURCH ON STRENGTHENING OF MORAL FOUNDATIONS OF THE INMATES IN PRISONS OF SMOLENSK REGION IN THE SECOND HALF OF XIX -EARLY XX CENTURIES
I D.A. Ivochkin
Abstract. The article reveals the basic directions of the moral influence of the Orthodox clergy on the Smolensk prison inmates in the second half of XIX - early XX centuries. Such areas of clerics as liturgical pastoral care of prisoners and outside the Liturgy activities are studied. Much attention is paid to the analysis of both the positive role of the clergy, and the identification of the negative moments. While working on this article an integrated
approach was used including general scientific dialectical method of study and analysis of social phenomena and the principles of objectivity, histori-cism and consistency. The received results will allow to present more objectively not only the history of Smolensk diocese, but also of the Russian Orthodox Church.
Keywords: Smolensk diocese, moral influence of clergy, prison service.
276
Особым видом служения Церкви во второй половине XIX — начале ХХ века являлось окормление заключенных в местах лишения свободы. Основой этой деятельности была нравственная работа с узниками.
Надзор над деятельностью тюрем губернии осуществлял Смоленский губернский Комитет Попечительного о тюрьмах общества и его уездные отделения [1, с. 271-295]. Попечительное общество имело центр в Санкт-Петербурге, в губерниях имелись его филиалы. Они состояли из комитетов (мужские в губернском центре) и отделений (женские в губернском центре и мужские в уездах). В Смоленске мужской губернский комитет был открыт 19 июля 1831 г., 30 августа того же года появилось дамское отделение Попечительного о тюрьмах общества [там же].
Главной целью своей деятельности Попечительное о тюрьмах общество считало «улучшение как нравственного и физического состояния арестантов, так и мест заключения» [2, оп. 1, д. 73, л. 4]. В сферу попечения тюремных обществ входили все тюрьмы, рабочие и смирительные дома, полицейские места заключения и исправительные арестантские роты гражданского ведомства.
В уставе общества были обозначены основные направления его работы, из которых видно, что общество
должно было заботиться не только о подобающем содержании арестантов, но и повышать уровень их нравственности.
Смоленский губернский Комитет Попечительного о тюрьмах общества управлялся вице-президентами, женские губернские отделения — председательницами. Уездными мужскими отделениями руководили председательствующие директора. Вице-президентов утверждал император по представлению президента общества, глав мужских и женских отделений избирали вице-президенты губернских комитетов [1, с. 274].
Кроме вице-президентов и рядовых членов комитетов существовали директора — наиболее значительная, активная и многочисленная прослойка. Количество вице-президентов и директоров регламентировалось уставом: «В звание вице-президентов комитета постоянно поступают: главный начальник губернии, где таковой состоит, епархиальный архиерей и начальник губернии; и в директо-ры: губернский предводитель дворянства, вице-губернатор, совестный судья, председатели губернских присутственных мест, губернский прокурор, инспектор врачебной управы и городской голова, а в уездные отделения: уездный предводитель дворянства, судья, стряпчий, окружной начальник государственных имуществ,
ЕК
уездный врач, благочинный и городской голова» [там же].
Уездные отделения Смоленского губернского Попечительного о тюрьмах комитета появились в 1830-х — 1840-х гг. В 1835 г. они появились в Гжатске и Белом, в 1846 г. — в Поречье, Красном, Дорогобуже, Юхнове, Вязьме и Рославле, а в 1848 г. епископ Тимофей доложил губернатору об открытии отделений в Ельне, Ду-ховщине и Сычевке [там же, с. 284]. Таким образом, ко второй половине XIX столетия попечительные комитеты и отделения действовали во всех 12 уездах Смоленской губернии.
Согласно уставу Общества, конкретные директора заведовали отдельными направлениями попечительской деятельности или курировали исправительные заведения. За нравственностью арестантов и тюремными церквями наблюдали архимандрит Амвросий и иеромонах Амфилохий [2, оп. 1, д. 41, л. 70].
Большим уважением в среде членов Комитета пользовался епископ Тимофей. Он некоторое время даже был председателем Общества.
О признании государством и Церковью заслуг членов Комитета свидетельствует наличие у них орденов, медалей и других знаков отличия. В фондах Государственного архива Смоленской области хранятся «Списки директоров и чиновников Общества попечительного о тюрьмах комитета» с указанием их наград. Дело в том, что 13 февраля 1874 г. в Смоленск поступило циркулярное письмо за подписью заведующего канцелярией общества с распоряжением сообщать в столицу сведения о вице-президентах, директорах и директрисах с указанием наличия у них знаков отличия [там же].
В 1875 г. поименный список губернского Комитета включал в себя 2 вице-президентов и 13 директоров. В основном это были представители известных фамилий и лица, отмеченные государством наградами за полезную службу Отечеству.
Первым вице-президентом был епископ Смоленский и Дорогобужский Иосиф. К 1875 г. он имел следующие награды: золотой магистерский крест, ордена св. Анны 1-й и 2-й степеней с императорской короной, орден св. Владимира 3-й степени, наперсный крест на Владимирской ленте в память Крымской войны 1853— 1856 гг., светло-бронзовую медаль в память Крымской войны и темно-бронзовую медаль за усмирение польского мятежа 1863—1864 гг. на Георгиевской ленте [там же, л. 104].
Вторым вице-президентом являлся смоленский губернатор действительный статский советник А.Г. Лопатин, имевший ордена св. Станислава 1-й степени и св. Владимира 3-й степени [там же].
В состав директоров входил ректор семинарии архимандрит Нестор (Метаниев). Он имел орден св. Анны 2-й степени, наперсный крест на Андреевской ленте, выдаваемый Святейшим Синодом в память Крымской войны [там же, л. 105].
От Смоленской епархии в число директоров уездных отделений входили следующие клирики:
• настоятель соборной церкви г. Белого протоиерей Иван Васильевич Афонский. Имел магистерский крест, наперсный крест на Андреевской ленте, орден св. Анны 3-й степени;
• священник Вяземского Арка-диевского женского монастыря Алексей Конокотин;
• протоиерей соборной церкви г. Дорогобужа Яков Алексеевич Во-лочков. Имел наперсный крест, наперсный бронзовый крест в память войны 1853—1856 гг., орден св. Анны 3-й степени;
• священник Онисим Сеньков-ский (г. Духовщина);
• протоиерей соборной церкви г. Ельни Василий Соколов. Имел орден св. Анны 2-й степени;
• протоиерей сорной церкви г. Поречья Павел Иванович Ильенков. Имел наперсный крест и орден св. Анны 3-й степени;
• протоиерей Фрол Иосифович Яблонский (г. Сычевка);
• священник Иван Иванович Богданович (г. Юхнов). Имел наперсный крест и бронзовый наперсный крест на Владимирской ленте в память войны1853-1856 гг. [там же, л. 104-112]
На заседании правления Комитета 11 сентября 1878 г. было замечено, что, согласно уставу, губернские Комитеты могут иметь в своем составе до 20 директоров. В действительности же их было 13. Поэтому было принято решение пригласить в директора еще 9 кандидатур [1, с. 291]. Несмотря на отказ некоторых приглашенных, они были заменены другими лицами. Комитет пополнился семью новыми директорами. В их число входили настоятель Смоленского Троицкого монастыря архимандрит Илларион и ректор Смоленского духовного училища магистр богословия протоиерей Даниил Петрович Лебедев [там же, с. 292]. Кроме ректора, стать директорами изъявили желание почетный смотритель Духовщинского городского училища А.И. Герн, директор Смо-
ленской гимназии И. Гобза, директор Смоленского реального училища Ф.Ф. Чемолосов, учитель-инспектор городского духовного училища В.П. Вахтеров [там же, с. 291-292]. Впервые Смоленский губернский Попечительный о тюрьмах комитет пополнился представителями интеллигенции, а именно — руководителями наиболее значимых учебных заведений губернии и епархии. Таким образом, подтверждается замечание М.Д. Хейсина и Н.В. Нестерова о том, что это пополнение Комитета «отражало общую тенденцию в пореформенной России, где все более решительно заявляли о себе представители новых классов» [там же, с. 292], в том числе и образованного духовенства.
Попечительные Комитеты обладали большими правами и активно вмешивались в жизнь мест лишения свободы. Представители Церкви следили за тем, чтобы в установленные дни в тюремных храмах совершались богослужения, а во время постов арестанты говели. Заботились они также о распространении книг духовно-нравственного содержания [там же, с. 276]. В основном это были Евангелие, молитвословы, жития святых. Также имелась литература, специально предназначенная для арестантов (в основном, о покаянии). Так, в 1880 г. член Санкт-Петербургского Комитета Духовной цензуры архимандрит Иосиф пожертвовал Главному тюремному управлению для распространения по тюрьмам 1500 экземпляров написанной им брошюры «Поучения о покаянии» и 75 экземпляров другого его сочинения «Поучения на великие праздники Православной Церкви». 31 июля 1880 г. по-
мощник начальника Главного тюремного управления Власов переслал смоленскому губернатору 12 экземпляров первого сочинения и 1 экземпляр второго с просьбой распространить книги по тюремным замкам губернии [2, оп. 1, д. 402, л. 1].
31 августа вице-президент Смоленского губернского тюремного комитета губернатор Л.П. Томара (Тамара) направил по одному экземпляру книги архимандрита Иосифа «Поучения о покаянии» во все 12 уездных тюрем Смоленщины с предписанием местным директорам следить, чтобы арестанты «возможно чаще, в часы отдохновения праздничными днями, проводили время в чтении этого сочинения совместно с другими книгами из Священного Писания» [там же]. В библиотеку какого тюремного замка была передана книга «Поучения на великие праздники Православной Церкви», в документах сведений не найдено.
Смоленский губернский Попечительный о тюрьмах комитет, согласно уставу, имел право строить в тюрьмах церкви и открывать молитвенные комнаты. В Смоленской губернской тюрьме храм появился в 1859 г. на средства ротмистра И.С. Матвеева. Тюремная церковь была освящена во имя святителя Николая Чудотворца [3, с. 54]. Она располагалась на втором этаже главного здания тюрьмы и занимала два этажа с хорами. Причт состоял из священника, диакона и псаломщика. Первоначально богослужения (утренние и вечерние молитвы, требы) причт совершал ежедневно [2, оп. 1, д. 73, л. 1-4], а с 1870-х гг. богослужения стали совершать три раза в неделю, не считая праздничных дней [2, оп. 1, д. 402, л. 202].
Храмы и молитвенные комнаты также имелись в уездных тюремных замках. Их насчитывалось 11 (по числу уездов, не считая Смоленский). Некоторые из церквей появились благодаря стараниям священнослужителей, а также на личные пожертвования благотворителей и членов тюремных комитетов. Хронологические рамки появления храмов - 1846-1884 гг. [3, с. 5; 94; 197; 242; 282; 320].
Тюремные клирики неустанно работали в среде арестантов. Они крестили, исповедовали, причащали, совершали отпевания скончавшихся. Трудности пастырского служения были обусловлены тем, что паству составляли преступники. Это требовало от священников близкого знания заключенного, без чего невозможно какое-либо существенное влияние на его нравственное совершенствование. Основной задачей пастыря являлось стремление разобраться в сложных душевно-нравственных переживаниях и психологических тонкостях каждого подопечного. На некоторых из них, для осознания порочной жизни, требовалось наложить церковное покаяние в виде епитимьи (поклоны, частое покаяние и т.д.). Подобное наблюдаем, например, в Дорогобужской уездной тюрьме. 19 марта 1855 г. местное духовное правление по просьбе директора тюрьмы направило в нее священника для исповеди и увещания «крестьянской девки Феклы Яковлевой за блуд ее» [2, оп. 1, д. 73, л. 14]. 30 марта того же года священник наложил епитимью еще на одну заключенную, также за «блудную жизнь» [там же].
Отчеты Смоленского губернского тюремного Комитета и его уездных от-
279
делении за разные годы второй половины XIX столетия позволяют осуществить анализ христианских подходов к решению духовенством сложных нравственно-психологических задач.
Кроме того, что все без исключения арестанты посещали богослужения, в течение Великого Поста для них совершались исповедь и причастие. Во время подготовки к таинствам священники проводили беседы, в которых раскрывали значение богослужений для страждущей от грехов души и благотворного влияния таинств на нравственное состояние заключенного. Для лучшего усвоения проповедей, сказанных пастырями, арестантам выдавались книги религиозного содержания, преимущественно Библия. Указанные меры приносили плоды. Из общего количества заключенных, посетивших богослужения (731 человек), лишь двое отказались от причастия (но не от исповеди) «по собственному их сознанию», то есть посчитали себя недостойными подходить к глав-1ПП ному христианскому таинству [2, 28U оп. 1, д. 402, л. 125]. Общий нравственный фон, по мнению духовенства, в тюремных замках губернии был удовлетворительным. Но, с другой стороны, священники признавали, что выдающихся случаев раскаяния в среде подневольного контингента они не заметили [там же, л. 111]. Практически во всех отчетах Комитета есть пометка о том, что «особых случаев раскаяния преступников не было» [там же, л. 1-218].
Тюремные священники взяли на себя обязанность обучать арестантских детей, сидевших вместе с родителями, а также малолетних преступников в специально созданном в гу-
бернской тюрьме училище. Так, в 1863 г. священник Г. Селезнев обучал 10 малолетних преступников читать и писать, основам арифметики и Закону Божию. Обучение детей и малолетних преступников продолжалось и в последующие годы [там же].
Анализ документов позволяет утверждать, что в конце XIX — начале ХХ века в среде заключенных православное духовенство пользовалось авторитетом, тюремные храмы превратились в своеобразные центры жизни православных узников. Богослужения собирали довольно много народа. Например, в 1908 г. храм Смоленской губернской тюрьмы на праздники Рождества Христова и Пасхи посетило 200 человек [1, с. 235].
Заключенные в губернской и уездных тюрьмах не оставались без внимания епархиальных архиереев. Обозревая епархию, смоленские епископы обязательно посещали домовые храмы тюремных замков. Так, во время своего пребывания в г. Ельне в августе 1896 г. по случаю празднования освящения местного собора епископ Никанор посетил тюремную церковь [4, с. 943-944]. Архиерей общался с заключенными и сказал им напутственное слово [там же].
14 апреля 1911 г. главный корпус Смоленской тюрьмы посетил епископ Феодосий. В церкви его встретили 371 заключенный, 80 надзирателей и 100 членов семей тюремных служащих [5, оп 1, д. 145, л. 129].
11 января 1916 г. епископ Феодо-сий осмотрел практически все жилые и производственные помещения тюрьмы. О своем визите архиерей отзывался так: «С отрадным чувством осмотрел тюремные мастерские, в коих арестанты находят приложение
своих сил и способностей к честному труду, что бесспорно имеет для них благотворное воспитательное и исправительное значение» [5, оп. 2, д. 209, л. 7].
Проанализировав документы, можно сделать вывод, что посещения архиереями тюрем не были из ряда вон выходящими событиями, а повторялись с периодичностью в несколько лет.
Кроме духовного окормления подневольной паствы, священники по-прежнему занимались просветительством. Для этого в губернской тюрьме существовала школа грамоты для заключенных, созданная священником Алексеем Михайловским. Все занятия проводили священник А. Михайловский и диакон В. Ильинский, а также заведующий библиотекой священник Иоанн Афонский. В 1913 г. ее посещали 49 арестантов (около 10% заключенных). Возраст учащихся колебался от 15 до 39 лет. Занятия проводились ежедневно с 13 до 15 часов, исключая праздники и летние каникулы [5, оп. 2, д. 154, л. 21].
Из 49 учеников 20 было неграмотных, 20 малограмотных и 9 грамотных. Школу грамоты, рассчитанную на 20 человек, ежедневно посещало от 15 до 20 арестантов. Получалось, что состав учеников не был постоянным, он менялся на протяжении учебного года. Для удобства работы с ними, обучающиеся были разделены на две группы: в первую входили неграмотные, во вторую малограмотные и грамотные [там же, л. 5-5 об.].
Школьные занятия проходили в камере, отведенной под библиотеку, часть учеников располагалась в соседней смежной камере.
Из предметов общеобразовательного курса изучались русский язык и арифметика. К концу года арестанты показали следующие знания: неграмотные ученики усвоили все четыре арифметических действия, ознакомились с началами русской грамматики. Малограмотные и грамотные, по замечанию преподававших священнослужителей, «помимо того, что вывелись из сумбурного состояния, так свойственного всем знакомящимся с грамотой без всякой системы, усвоили элементарные сведения грамматики русского языка и более или менее удовлетворительно решали задачи на все арифметические действия», а также читали и наизусть учили стихи [там же, л. 6].
Кроме предметов школьного курса, особе внимание уделялось закону Божьему, преступники также изучали молитвы, занимались церковным пением и чтением книг на церковнославянском языке.
Все заключенные, обучавшиеся в школе грамоты, к занятиям относились достаточно серьезно. Они готовили заданные им уроки, в документах не зафиксировано ни одного случая, чтобы на занятие ученик явился неподготовленным «по лени или упорству». За весь учебный год не было случаев нарушения учениками-заключенными тюремной дисциплины. О положительном духовно-нравственном воздействии школы грамоты на преступников свидетельствуют строки отчета за 1913 г., в котором сказано: «Школьные занятия и приготовление уроков, дополняя тюремный досуг арестанта, давали здоровую пищу его уму и создавали бодрое и уравновешенное настроение для терпеливого перенесе-
281
282
ния тяжелой неволи. Миролюбивое отношение между собою особенно является заметным на учениках-арестантах» [там же, л. 6-6 об.].
На протяжении года во внеурочное время, по воскресным и праздничным дням духовенство проводило чтения с использованием «волшебного фонаря». Только за зиму 1913 г. было проведено более 10 чтений на следующие религиозно-нравственные и исторические темы: «Об улучшении жизни по заветам Христа», «Христианство и социальный вопрос», «300-летие царствования Дома Романовых», «Смутное время на Руси», «Как наши предки говели», «Христос и грешница», «Гефсиманская ночь», «Воскресший Христос», «Что такое жизнь». Эти темы собирали не только заключенных-учащихся, но и весь арестованный контингент. Школьные же чтения заключались в прочтении кратких отрывков из учебной хрестоматии с дальнейшим пересказом учениками смысла пройденного материала [там же, л. 6]. Чтения имели важное нравственное и просветительское значение для заключенных, если учесть, что основная масса из них была невежественна, причем многие из обитателей тюрьмы впервые в жизни знакомились с книгами на этих чтениях. А то, что в этом процессе принимало участие духовенство, положительно влияя на души и умы несчастных, вносило определенный положительный вклад в их исправление.
Кроме общих чтений досуг заключенных скрашивало самостоятельное чтение книг из тюремной библиотеки. Как уже было сказано, заведовал библиотекой священник И. Афонский. К 1 января 1914 г. ее
фонд состоял из 3897 экземпляров, подразделенных на 7 отделов: 1) религиозно-нравственный (355 экз.); 2) беллетристика (981 экз.); 3) научный (505 экз.); 4) научно-популярный (134 экз.); 5) учебный (497 экз.);
6) периодические издания (956 экз.);
7) иностранной литературы (469 экз.) [там же, л. 6 об.].
Из анализа отчетов о духовно-нравственном состоянии заключенных за 1912—1913 гг. видно, что арестанты большой интерес проявляли к изданиям по сельскому хозяйству, портняжному, сапожному, столярному, слесарно-кузнечному ремеслам, знакомились с книгами художественного содержания. Из литературы религиозно-нравственного плана предпочитали жития святых и журнал «Миссионерское обозрение» [там же, л. 3 об.; 6 об.].
Несмотря на положительные результаты деятельности школы грамоты, в духовно-нравственной работе с заключенными проявлялись и отрицательные стороны. Они были связаны со следующими факторами.
Во-первых, для более успешного хода школьных занятий необходимо было включить в образовательную программу преподавание географии, гражданской истории и естествознания.
Во-вторых, для проведения занятий требовалось устройство отдельного школьного помещения, так как существующие камеры не могли вместить желающих получить образование. В 1912 г. священник И. Афонский произвел запись арестантов, хотевших обучаться в школе грамоты. В список было внесено 70 человек, однако, за неимением помещения, в школу приняли лишь 36
человек. Несмотря на то, что остальным арестантам были выданы буквари и другие учебные пособия, священник Афонский отметил неудовлетворительные результаты подобного обучения, так как ученики бессистемно усваивали методы чтения, письма и решения задач. Он назвал эти методы «своеобразными», то есть не имеющими необходимого образовательного фундамента.
В-третьих, духовенство обратило внимание на тягу заключенных к техническим знаниям. Поэтому священник Афонский рекомендовал Комитету открыть при школе грамоты техническое училище или технические курсы для подготовки техников-мастеров из числа арестантов [там же, л. 8 об.].
Основной же проблемой в деятельности тюремной школы грамоты являлось отсутствие учителей. Священнослужители, в силу занятости при отправлении своих пастырских обязанностей, просили тюремное руководство иметь специально подготовленных преподавателей, оставив за священниками преподавание Закона Божия и заведование учебным заведением с наблюдением за общим ходом занятий [там же].
Анализ документов и литературы о деятельности Смоленского Попечительного о тюрьмах комитета позволяет выявить еще одну проблему, с которой сталкивался Комитет в своей работе. Это человеческий фактор. В этом смысле интересна биография вышеупомянутого священника А. Михайловского. Данный клирик был личностью сложной и противоречивой. С одной стороны, он, как православный священнослужитель, старался добросовестно испол-
нять служение тюремного священника. За свою деятельность отец Алексий в 1911 г. получил орден святой Анны 3-й степени [1, с. 140].
С другой стороны, Михайловский, пользуясь покровительством родственников - членов Смоленской духовной консистории, злоупотреблял положением: брал взятки за незаконно совершенные венчания и разводы. Дошло до того, что в 1911 г. в местной прессе появилась заметка, повествующая о неблаговидных поступках священника, причем в ней подчеркивалось, что на А. Михайловского заведено дело.
«Состоя священником только для нужд тюремных обитателей, он, тем не менее, стал извлекать доходы из повенчания посторонних лиц и притом без всякого разбора - венчал двоеженцев, венчал в ближайшем родстве, двоюродных и проч. За одно из таких деяний священник Михайловский в настоящее время и привлечен к суду по требованию Московской судебной палаты» [там же,
с. 141]. 28п
Газета «Смоленский вестник», 283 опубликовавшая заметку, напоминала читателям, что в 1909 г. против Михайловского по подобным основаниям уже возбуждалось дело, но было прикрыто родственниками из консистории. Поэтому, предполагали журналисты, и на этот раз священник «выйдет сухим из воды» [там же]. Судя по документам (священник А. Михайловский трудился при губернской тюрьме в 1913-1914 гг., открыл здесь школу грамоты), так и случилось. Вскоре дело в отношении А. Михайловского было «тихо похерено в недрах чиновничьих ведомств» [там же].
284
К 1917 г. духовно-нравственное окормление арестантов оказалось на крайне низком уровне. При ревизии уездных тюрем Смоленской губернии было выявлено, что религиозные и духовно-нравственные потребности заключенных не удовлетворялись по двум причинам.
Во-первых, при большинстве тюрем отсутствовали школы и библиотеки.
Во-вторых, не было священнослужителей, желавших трудиться в пенитенциарной системе. Местные священники относились к своим обязанностям крайне неисправно, и их деятельность ограничивалась, в лучшем случае, отправлением богослужений в дни Великих праздников [5, оп. 2, д. 154, л. 21].
Смоленский губернский Попечительный о тюрьмах комитет, считая духовно-нравственное воздействие на заключенных первоочередной задачей, 1 февраля 1917 г. обратился к уездным благочинным с просьбой пригласить священников вверенных им округов «придти на помощь заключенным местной тюрьмы, как по совершению богослужений, так и по устройству собеседований или школьных занятий в тюрьме» [там же].
Вскоре на имя смоленского губернского инспектора стали приходить ответы уездных благочинных. В основном, исходя из анализа документов, главной проблемой неудовлетворительного ведения духовенством духовно-нравственной работы среди заключенных являлась загруженность священников на приходах. Кроме того, сказывалось отсутствие оплаты тюремным причтам за совершение треб в домовых храмах. При некоторых уездных тюремных зам-
ках отсутствовали служебные квартиры для священников, о чем прямо говорится, например, в рапорте настоятеля Успенской тюремной церкви г. Гжатска Георгия Соколова:
«Принимая во внимание, что Вашему Высокородию угодно было выразить пожелание о знакомстве священника и с личными свойствами каждого узника, и полагая, что для сего нужно близкое и постоянное влияние священника на заключенных, я со своей стороны прошу Ваше Высокородие, не найдете ли Вы возможным по вышеизложенным мотивам предоставить священнику тюремной церкви казенную квартиру, что было бы и поощрением ему за безвозмездное несение трудов по религиозно-нравственному воспитанию арестантов» [там же, л. 25].
Необходимо подчеркнуть, что служебного жилья долгое время не имелось даже при губернской тюрьме. Лишь в начале ХХ столетия напротив тюремной церкви в честь Александра Невского был выстроен просторный двухэтажный дом из сосновых бревен для священнослужителей. Но, по замечанию М.Д. Хейсина и Н.В. Нестерова, в 1917 г., священники, не успев «прочно обосноваться в новостройке, были лишены крыши над головой» [1, с. 117].
Учитывая положительную роль священнослужителей в духовно-нравственной работе с заключенными, необходимо подчеркнуть, что во взаимоотношениях Русской Православной Церкви и пенитенциарных учреждений наблюдались и сложные моменты. Прежде всего, это касалось почти насильственного насаждения православных богослужений в повседневную жизнь арестан-
тов. Это выражалось в ежедневных посещениях утренних и вечерних молитв, переход всех узников на постную пищу и т.д. Поэтому в отчетах о нравственных качествах заключенных не встречаем фактов добровольного перехода иноверцев в Православие, а также ярких примеров раскаяния. Сказывалась и многочисленность составов директоров тюремных комитетов, что приводило к излишней бюрократизации в ущерб нравственной работе. Часто труд духовенства в местах заключения оставался без оплаты. Особенно это характерно для уездных городов. Храмы, находившиеся при тюрьмах, зачастую имели бедственное состояние из-за отсутствия средств. Поэтому деятельность тюремных священнослужителей в буквальном смысле становилась подвижничеством, роль тюремного священника была необыкновенно велика и значима, несмотря на возникавшие трудности и противоречия в работе. Пастыри Церкви довольно успешно исполняли свои обязанности, видя основной задачей для себя нравственное исправление осужденных, применяя при этом самые гуманистичные и христианские подходы для ее реализации.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Хейсин, М.Д. Застенки Смоленска [Текст] / М.Д. Хейсин, Н.В. Нестеров. - Смоленск, 2007.
2. Государственный архив Смоленской области (ГАСО). Ф. 586.
3. Адрес-календарь Смоленской епархии с историческим и церковно-приходским указателем [Текст] / Сост. А.В. Санков-ский. - Смоленск, 1897.
4. Посещение Его Преосвященством, епископом Смоленским и Дорогобужским Никанором города Ельни в день столетия и престольного праздника ее соборного храма, 6 августа 1896 года // Смоленские епархиальные ведомости. - 1896. - № 15. - Отдел офиц. - С. 943-944.
5. ГАСО. Ф. 388.
REFERENCES
1. Adres-kalendar Smolenskoj eparhii s is-toricheskim i cerkovno-prihodskim ukaza-telem, ed. A.V. Sankovskij, Smolensk, 1897. (in Russian)
2. Gosudarstvennyi arkhiv Smolenskoy oblasti (GASO), F. 388.
3. Gosudarstvennyi arkhiv Smolenskoy oblasti (GASO), F. 586.
4. Hejsin M.D., Nesterov N.V., Zastenki Smo-lenska, Smolensk, 2007. (in Russian) nnr
5. Poseshchenie Ego Preosvyashchenstvom, 20u episkopom Smolenskim i Dorogobuzhskim Nikanorom goroda Elni v den stoletiya i pre-stolnogo prazdnika ee sobornogo hrama, 6 avgusta 1896 goda, Smolenskie eparhialnye vedomosti, 1896, No. 15, Otdel oficial,
pp. 943-944. (in Russian)
Ивочкин Демьян Анатольевич, кандидат исторических наук, кандидат богословия, проректор
по научной работе, Смоленская православная духовная семинария, [email protected] Ivochkin D.A., PhD in History, PhD in Theology, Vice Rector for Scientific Work, Smolensk Orthodox Theological Seminary, [email protected]
