CC BY
46
УДК 94(479.22).081
М. Р. Аргун, С. Ш. Салакая
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ АДМИНИСТРАЦИИ АБХАЗИИ НАКАНУНЕ
ВОССТАНИЯ 1866 г.
В статье рассматривается деятельность российской администрации в Абхазии после упразднения княжества и, в особенности, накануне Лыхненского восстание 1866 г Политика первого начальника Сухумского военного отдела, так стала называться Абхазия, генерал-майора П. Н. Шатилова направленная на поддержку абхазского дворянства была признана Кавказской администрацией неверной, и он был смещен. Новый начальник Сухумского отдела В. М. Ко-ньяр предлагал землю считать собственностью государства, которое вправе распорядиться ею полновластно, по своему усмотрению и утверждал, что никто в Абхазии не может быть признан
землевладельцем. Члены комиссии по подготовке крестьянской реформы отказывали местному дворянству в их притязаниях на крестьян и их земли, но в тоже время крайне грубо и заносчиво вели себя с крестьянами. Недоверие представителей новой администрации к абхазскому населению, включая дворянство, нежелание считаться с особенностями местного уклада жизни, высокомерие и грубость чиновников стали одной из причин массового выступления народа.
Ключевые слова: Абхазия, Российская империя, В. М. Коньяр, восстание, Д. И. Святополк-Мир-ский, крестьянская реформа, крепостное право.
M. R. Argun, S. S. Salakaya
THE ADMINISTRATION OF ABKHAZIA ON THE EVE OF UPRISING IN 1866
The article considers the activities of the Russian Administration in Abkhazia after the abolition of the principality and, in particular, on the eve of the Lychny uprising of 1866. The first chief of the Sukhumskii voennyi otdel (Sukhumi Military Department), as Abkhazia came to be called, Major General P. N. Shatilov's policy in support of the Abkhazian nobility was recognized by the Caucasian Administration as incorrect, therefore he was displaced. The new chief of the Sukhumi Department, V. M. Konyar, suggested that the land had to be considered the property of the State, which could dispose of it entirely at its own discretion, and asserted that no one in Abkhazia
could be recognized as a landowner. Members of the Editing Commission for the peasant reform had denied the local nobility their claims to the peasants and their lands, but at the same time, they were extremely rude and arrogant to the peasants. Mistrust of the representatives of the new Administration to the Abkhazian population, including the nobility, reluctance to reckon with the peculiarities of the local way of life, arrogance and rudeness of officials became the reasons for massive public protest.
Key words: Abkhazia, Russian Empire, V. M. Konyar, uprising, D. I. Svyatopolk-Mirsky, peasant reform, serfdom.
В июне 1864 г. сразу после окончания Кавказской войны было упразднено Абхазское княжество, принятое под покровительство Российской империи еще в 1810 г. Оно было преобразовано в Сухумский военный отдел, начальником которого был назначен командующий войсками в Абхазии генерал-майор П. Н. Шатилов. Бывший владетельный князь Абхазии, генерал-лейтенант Михаил Георгиевич Шервашидзе-Чачба (1806-1866 гг.), после этого был выслан в Воронеж, где вскоре и умер.
В своей деятельности П. Н. Шатилов опирался на помощь абхазских феодалов. Изменение порядка в этой иерархии, по его мнению, привело бы «к совершенному уничтожению высших сословий и лишило бы их всех преимуществ, установленных в их пользу вековыми обычаями ... и поэтому он считал необходимым вместе с прекращением обязательных сословных отношений установить размер вознаграждения господствующему классу за теряемые ими преимущества» [5, с. 78]. Его стремление
не нарушать традиционный уклад абхазской жизни привел к тому, что население довольно спокойно восприняло ликвидацию княжества и ссылку владетельного князя. Исходя из этого, мы можем видеть, что в государственном аппарате империи, были люди, стремившиеся к относительно мирной инкорпорации бывшего Абхазского княжества в Российскую империю. Однако эта политика, проводимая П. Н. Шатиловым, была признана идущей вразрез с интересами империи.
Через некоторое время после упразднения княжества была создана Комиссия по определению имущества бывшего владетеля Абхазии Михаила Георгиевича Шервашидзе-Чачба во главе с генерал-майором Е. Понсэ. Данная комиссия также рассматривала качества деятельности управлявших лиц. Поэтому в несколько противоречивом виде ею представлена характеристика деятельности генерал-майора П. Н. Шатилова. Начальник Сухумского военного отдела был подвергнут критике. В своем докладе комиссия указала, только на слабые стороны деятельности генерала П.Н. Шатилова и не упомянула вовсе о положительных моментах деятельности и свойствах его характера, которыми он сумел, до известной степени, внушить к себе симпатию населения.
В 1866 г. генерал-майора П.Н. Шатилова сменил полковник В. М. Коньяр. Смена исходила от кругов близких к Наместнику великому князю Михаилу Николаевичу, высшей правительственной инстанции на Кавказе. Данный подход свидетельствует об отрицательном отношении официальных властей Российской империи к деятельности генерала П. Н. Шатилова в Абхазии.
Вступив в должность В. М. Коньяр предпринял попытку быстро решить крестьянский вопрос Абхазии. Он отличался от своего предшественника, тем, что вовсе не желал рассматривать возможность возместить ущерб высшему сословию, а напротив, утверждал, что «никто в Абхазии не может быть признан землевладельцем; вся земля составляет собственность государства, которое вправе распорядиться ею полновластно, по своему усмотрению и согласно с видами своими» [3, с. 515] и заявил «о крайней распущенности и безнравственности высшего сословия» [5, с. 268]. Такое отношение, не могло не вызвать недовольство среди феодалов, так как действия В. М. Коньяра были направлены против их интересов, а для осуществления своих планов он использовал вооруженную силу. Не менее воинственно он был настроен и по от-
ношению к крестьянству. На одном из сходов он потребовал от крестьян сведения об отбываемых ими повинностях и пригрозил, в случае если они добровольно не предоставят таковые, то он заставит их сделать это силой оружия.
В 1866 г. началась работа по подготовке к проведению крестьянской реформы в Сухумском военном отделе. Была создана Комиссия по разбору личных и поземельных прав абхазцев во главе с майором С. Г. Баратовым. Член этой комиссии титулярный советник А. П. Черепов стремясь доказать крайнюю неразвитость социальных отношений в Абхазии писал: «При крайней небезопасности всего края, окружавшегося соседями голодными и хищными, существовала и внутренняя небезопасность, основанная на крайнем неуважении к собственности, личности и свободе людей. Как лучшее противодействие такому злу, чувство самосохранения породило у всех привычку - покоряться личности. Установившиеся отношения от напряженного состояния общественных уз выражаются словами: ахалапшюю-заступник, патрон и хипшы - состоящий под покровительством [5, с.159-160].
Говоря о социальном строе Абхазии того периода, можно скорее согласиться, хотя и с существенными оговорками, с председателем Сухумской сословно-поземельной комиссии полковником П. Д. Краевичем, который несколько позднее писал: «Абхазия и Самурза-кань, прилегающие с одной стороны к горским обществам с демократическим устройством, а с другой - к странам, населенным Картвельским племенем с феодальными основаниями общественных учреждений, представляют по характеру своего общественного устройства среднее между теми и другими.
С одной стороны, стояла владетельская власть и иерархия сословий, что придавало феодальный характер учреждениям страны, с другой - являлось выработанное опытом, жизнью народа, противоречащее феодализму общественное устройство, ограничивавшее его, поставлявшее пределы власти владетеля и произволу высших сословий, определявшее отношения между всеми сословиями и заключавшее в себе, в известной мере, гарантии для обеспечения нарушения права и восстановления права нарушенного, или по крайней мере известного удовлетворения за нарушение его» [1, с. 746-747].
Примерно такого же мнения оказался и генерал-майор Е. Понсэ. Как отмечал впоследствии А. Н. Дьячков-Тарасов: «Генерал Пон-сэ экспериментально пришел к главному для
экономической жизни тезису: приобретение земель в Абхазии должно зависеть не от родовитости и власти, а только от обычного закона. Это убеждение генерала Понсэ весьма неприязненно было встречено заинтересованными в поземельных вопросах тавадами и амиста: они сознавали, что, если русская власть всецело станет на сторону этого закона, то их мечты приобрести латифундии не осуществятся: мало того, если русская власть пристальнее вглядится в сословные отношения, то тавады и амиста потеряют всех: ах-уйю и ахашалов (зависимых крестьян и домашних рабов - С. С., М. А ). Становилось поэтому понятной необходимость «смешать шашки» - вызвать смуту в Абхазии. Темные народные массы, слыша про недовольство дворян, у которых не сходило с уст слово «земля», стали добиваться точных оснований недовольства. Вожаки смуты сообщили анхайе и ах-уйе, что русское правительство уже решило отобрать в казну все леса, абхазцев поселить в правильно распланированных селениях и ввести воинскую повинность. Простодушные дети лесов поверили своим «старшинам» и стали волноваться. Бывший в то время начальником Сухумского военного отдела полковник Коньяр, мало знакомый с краем, с характером и бытом абхазцев, не находивший, как Пацовский или впоследствии Гейман, необходимым непосредственное общение с народными массами, не придавал особенного значение волнениям этим, хотя был вполне о них осведомлен начальником Бзыбского округа Измайловым. Этот последний был не только не администратор, но человек с пренебрежением относившийся к абхазцам: последние не имели к нему ни малейшего доверия, боялись его. Такие отношения со стороны администрации к народу были благоприятны для вожаков народного восстания» [1, с. 907-908].
В рапорте кутаисскому генерал-губернатору Д. И. Святополк-Мирскому Коньяр писал, что целый ряд общин (Мчишнырц, Мугудзырхуа, Дурипш и др.) отказываются давать сведения о повинностях которые отбывают низшие сословия. Более того крестьяне заявили, «что зависимым сословиям выкупать самим себя нет ни надобности, ни желания, и что если Правительство хочет освободить их, то оно само обязано принять на себя и выкуп». Не имея возможность применения силы против отказывающих давать сведения из-за отсутствия таковой, В. М. Коньяр отмечает, что «счел за полезное прекратить на время всякое настояние к выполнению со стороны народа каких-либо требований, относящихся до настоящего во-
проса». При этом он просил Святополк-Мир-ского прислать в Абхазию два батальона, с которыми он сможет «приступить к водворению порядка не опасаясь даже минутного не успеха». Он так же особо отмечал, что возникшее волнение «возбуждено влиятельными лицами разных сословий, владеющими крепостными людьми, так как эти лица рассчитывали, что крестьяне их будут освобождены не иначе, как с вознаграждением от казны. Увидевши ошибочность этого расчета, им легко было убедить даже самых крестьян, что, налагая выкуп на их самих, Правительство не только не улучшит их положение, но даже отягощает его, так как независимо от выкупа, они взамен настоящих повинностей будут платить государственную подать» [5, с. 180-181].
В следующем рапорте на имя кутаисского генерал-губернатора начальник Сухумского отдела пишет: «Сегодня жители вверенного мне округа сделали народную тревогу; тревога поднята со стороны общины Дберипш по распоряжению Смела Лакера совместно с Солахом Мааном. По тревоге прибыли в м. Ажичимгра: все жители общин: Дберипш, Джирхва, Багар-дын и Хоапи. Чтобы узнать с какой целью сделан сбор народа, был послан от меня народный судья Титу Маан, который воротившись объяснил, что он из всех расспросив узнал следующее:
1. Народ выражает не удовольство, что помимо их желания удален владетель их.
2. Народ выражает не удовольство, почему Правительство не хочет спросить желает ли он детей бывшего владетеля допустить остаться в Абхазии на помещичьих правах.
3. От чего Правительство помимо их желания хочет освободить всех от зависимости.
4. Требовать от окружного начальника выдачи всех арестантов, содержащихся за разные поступки в округе.
Все эти заявления и требования будут сделаны, как только соберется весь округ, и по их расчету все жители округа соберутся завтра или же непременно в понедельник, то есть 25-го сего июля» [5, с. 181-182].
Не способствовали успокоению обстановки и действия других царских чиновников и представителей администрации Сухумского отдела. Так, широкую известность получил случай, когда начальник Бзыбского округа З. А. Измайлов потребовал, что бы в его присутствии снимали шапки. Один из присутствовавших, по фамилии Миканба, ответил: «Мы шапки снимаем только в церкви, а святого Измайлова мы ещё не знаем». За «дерзкий» ответ он был аресто-
ван и отсидел в сухумской крепости несколько месяцев [4, с. 25-26].
Еще более резко вел себя член комиссии по разбору личных и поземельных прав абхазцев А. П. Черепов, состоявший ранее и членом комиссии генерала Понсэ. Направленный в Бзыбский округ для сбора сведений о повинностях крестьян он своей грубостью спровоцировал конфликт в ряде общин округа. Сначала он вступил в конфликт с князьями Иналиповы-ми (Инал-ипа), обвинив их в том, что они присвоили себе помещичью власть и княжеское достоинство, будучи по происхождению простыми кузнецами. Это вызвало негодование не только представителей данного рода, но и большинства князей и дворян, увидевших в этом, покушение на свой социальный статус. Затем он выдвинул ультимативное требование к крестьянам о выдаче необходимых комиссии сведений, а также упрекнул их в том, что они по наущению князей и дворян считают себя их поданными, хотя на самом деле не так. Это привело к недовольству, как у высших сословий, так и самих крестьян.
Несмотря на просьбу начальника Бзыбско-го округа З. А. Измайлова «собирать сведения миролюбивым путем, А. П. Черепов настойчиво, не переменяя своих грубых манер, требовал от окружного начальника, чтобы он принял принудительные меры и заставил население дать требуемые сведения» [3, с. 61].
Грубые действия, угрозы и нежелание идти на компромисс А. П. Черепова и других чиновников привели к тому, что крестьяне отказывались давать членам комиссии любые сведения, а обстановка, особенно в Бзыбском округе все более накалялась.
Там же, где местное начальство сумело наладить отношения с населением, сбор сведений проходил без проблем. По свидетельству майора С. Г. Баратова, «19-го числа я, майор Бутми де Кацман с переводчиком моим, двумя писарями и конвоем казаков поехали в общину Тхил (Тхина).
Таким образом, я последовательно переезжал из общины в общину, - из Тхила в Челов (Члоу), Джигердо (Джгярда) и, наконец, 25-го числа я прибыл в Адзюбжа. - т.е. с 17-го по 25-е июля собраны сведения более 1/3 числа жителей Сухумского округа. Собирание и дача сведений со стороны жителей Сухумского округа, благодаря полному содействию окружного начальника и той почтительной и полной доверенности, которою пользовался он среди туземцев, шли превосходно, без малейшего сопротивления жителей...» [1, с. 822]. Кста-
ти, Бутми де Кацман отличился и в ходе Лых-ненского восстания. Как отмечает начальник Сухумского отряда полковник фон Кульман: «В заключении долгом считаю доложить Вашему Сиятельству, что Сухумский окружной начальник майор Бутми де Кацман действием своим удержал от присоединения к мятежником около 2/3 населения вверенного ему округа и, успев собрать из преданных туземцев милицию, первым бросился на неприятеля, задержал его стремление при вторжении в город и подал тем возможность жителям, запоздавшим в своих домах, укрыться благополучно в крепости и на суда. Кроме того, названный штаб-офицер, сообщая мне постоянно верные сведения о намерениях неприятеля, способствовал мне к принятию своевременно необходимых мер предосторожности» [3, с. 68].
Таким образом, политический курс В. М. Ко-ньяра и приближенных ему чиновников вызвал неприязнь и откровенную враждебность у большинства населения Абхазии.
Впоследствии кутаисский генерал-губернатор Д. И. Святополк-Мирский назвал в числе административных ошибок, приведших к восстанию следующие: «1-ое, неудовлетворительный личный состав и неправильные административные действия чинов местных управлений. 2-ое, провоз в Абхазию тела бывшего владетеля. 3-ее, замедление в определении прав членов дома Шервашидзе и 4-ое, неудачный выбор чиновника Черепова и включение в инструкцию, данную ему, одного, по совершенно верному выражению кн. Мирского, неловкого пункта» [5, с. 277-278].
В этих условиях крестьяне попросили начальника Сухумского военного отдела В. М. Ко-ньяра разрешить им отправить депутацию во главе с авторитетным эшерским крестьянином Османом Шамба в Тифлис, «чтобы из уст Великого Князя Наместника узнать эту истину и, в свою очередь объяснить древние права обитателей Абхазии» [1, с. 908]. Однако В. М. Коньяр и А. П. Черепов сочли это недоверием к себе и в выезде в Тифлис депутации было отказано. Полковник Коньяр обещал сам приехать на сход населения в Бзыбскую Абхазию и выслушать его требования для передачи Наместнику. Вскоре после этого он отправился в с. Дурипш, где на сходе «объявил собравшимся, что правительство намерено освободить зависимые сословия от свободных и что предварительно до освобождения желает знать, какую повинность несли своим владельцам зависимые от них сословия, прислал чиновника для собирания сведений. Затем объявил:
1 - что они должны сообщить эти сведения чиновнику А. П. Черепову верно со всею точностью, чтобы по ним можно было впоследствии определить выкупную плату зависимых сословий, 2 - выкуп должен быть из собственностей зависимых сословий, переоцененной из натуральных повинностей на деньги, но когда этот выкуп последует с соизволения государя императора, это ему не известно, однако как бы велика или мала ни была выкупная сумма - она будет с рассрочкою так, что правительство не допустит народ разориться.» [5, с. 212]. При этом он предупредил собравшихся о том, что если эти сведения «они добровольно не дадут, то он заставит их сделать это силою оружия». Однако несмотря на увещания и угрозы крестьяне продолжали отказываться давать какие-либо сведения Черепову.
25 июля В. М. Коньяр в сопровождении чиновников А. П. Черепова, З. А. Измайлова, нескольких офицеров и 80 казаков объявил, что «поедет в Бзыбский округ для наказания жителей» [5, с. 213]. Учитывая, что положение было довольно тревожным, Коньяр взял с собой также Георгия и Александра Шервашидзе-Чачба, сына и брата последнего владетельного князя и нескольких местных князей и дворян. Не создавая тревожную ситуацию и не придавая «происшествиям» слишком большого значения, он, в надежде использовать свое личное «влияние», взял для сопровождения небольшое количество казаков и офицеров для того чтобы не только остановить начавшееся движение, но и заставить население немедленно исполнить приказ начальства [2, с. 142]. Это стало фатальной ошибкой.
26 июля по предложению начальника Сухумского отдела состоялся народный сход в древней столице Абхазского княжества с. Лых-ны на исторической поляне перед владетель-ским дворцом, издавна бывшим местом народных сходов собралось около 7 тыс. человек. Вначале В. М. Коньяр фактически повторил свое выступление в Дурипше и потребовал бесприкословно дать все требуемые Черепо-вым и другими членами комиссии сведения. Выступавший от имени собравшегося народа эшерский крестьянин Осман Шамба (глава несостоявшейся крестьянской депутации в Тифлис) прямо обвинил В. М. Коньяра: «Со вступлением вашим в управление Абхазиею, вы давите и притесняете нас. Вы подвергаете нас тяжким наказаниям за малейшие наши проступки. Вы столько стесняли и оскорбляли нас, что сердце наше переполнилось терпением, и мы не в силах больше терпеть» [6].
Выступавший попросил, отправить абхазскую депутацию к Кавказскому Наместнику великому князю Михаилу Николаевичу с просьбой не проводить реформу в Абхазии, если же в этом им будет Наместником отказано, разрешить им выселиться в Турцию.
В ответной речи В. М. Коньяр стал угрожать собравшимся: «Правительство наше желает водворить спокойствие в крае, обеспечить собственность и безопасность всех жителей. Оно не может терпеть дурных людей. Вы достойны более строгих наказаний, потому что вы неоднократно давали слово исправиться, а между тем на деле нисколько не исправляетесь; я объявляю всенародно, что буду строго преследовать всех дурных людей и если бы все абхазцы оказались преступными и достойными наказания, то я употреблю все усилия и исходатайствую у высшего начальства разрешение выселить всех их в Россию, а не в Турцию, как это вы желаете; ибо выселиться в Турцию вы сами желаете, а дурные люди достойны, чтобы их наказали, а не исполнили их желания. Подозрение ваше о том, что будто я сам без разрешения высшего начальства приступил к собиранию сведений по крестьянскому вопросу, совершенно неосновательно. В Российской империи не может быть никакого важного распоряжения без соизволения государя императора» [6]. И тут предположения Коньяра не оправдались. Для наказания участников восстания и предотвращения подобных выступлений в будущем правительство организовало выселение в Османскую империю около 20 тыс. абхазов, в основном жителей горных районов, которые хотя и не принимали массового участия в восстании, но к которым представители администрации Сухумского Отдела относились с наибольшим недоверием. [7, с. 59-71].
Напряженность в итоге вылилась в открытое возмущение, и привело к началу восстания 1866 г. Полковник В. М. Коньяр, сопровождавшие его чиновники Черепов и Измайлов, 4 офицера и 54 казака были убиты в Лыхны в самом его начале [2, с. 148].
Как представители царской администрации, относившиеся резко отрицательно к участникам восстания и вообще к абхазскому населению, так и участники и очевидцы этих событий не однократно отмечали ошибки В. М. Коньяра и его окружения, как один из главных поводов вспыхнувшего восстания.
Несмотря на то, что в ходе следствия была выявлена неблаговидная роль В. М. Коньяра и других чиновников в начале восстания 1866 г., правительство использовала целый ряд его
предложений и рекомендаций. Так основным виновником восстания было признано абхазское дворянство мусульманского вероисповедания, к которому с крайним недоверием относились начальник Сухумского отдела и его окружение. Озвученная А. П. Череповым и другими мысль о том, что в Абхазии отсутствуют крепостнические отношения, была положена в основу проведенной в Абхазии крестьянской реформы.
Таким образом, мы видим, что помимо усиления национально-колониального гнета, немаловажную роль в начале столь трагического
для абхазов Лыхненского восстания 1866 г. (помимо погибших, казненных, отправленных на каторгу, тюрьмы и ссылку участников восстания, свыше 20 тыс. человек покинули родную землю и переселились в пределы Османской империи) сыграл и субъективный фактор -грубость начальника Сухумского военного отдела В. М. Коньяра и других представителей царской администрации и их недоверие к местному населению, включая высшие сословия и нежелание изучить особенности уклада абхазской жизни.
Источники и литература
1. Антология памятников права народов Кавказа. Т. 30. Памятники права абхазов / сост.: Д. Ю. Шапсугов, А. Ф. Авидз-ба, С. Ш. Салакая, З. А. Яхтанигов. Ростов-на-Дону: Южно-Российский институт управления - филиал РАНХ и ГС при Президенте РФ, 2017. 928 с.
2. Дзидзария Г. А. Восстание 1866 года в Абхазии. Сухуми: Абгосиздат, 1955. 228 с.
3. Документы по истории Грузии. Т. II. Ч. I. / под ред. Ш. К. Чхетия. Тбилиси: [б.и.], 1954. 908 с.
4. Лакоба С. З. Очерки политической истории Абхазии. Сухуми: Алашара,1990. 155 с.
5. Материалы по истории Абхазии XIX века. Т. III. / сост. А. Э. Куправа, А. Ф. Авидзба, С. Ш. Салакая. Сухум: АбИГИ им. Д. И. Гулиа, 2012. 628 с.
6. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 400. Оп. 1. Д. 74.
7. Салакая С. Ш. О махаджирстве 1867 года // Кавказские научные записки. 2012. №1. С. 59-71.
References
1. Antologiya pamyatnikov prava narodov Kavkaza. V. 30. Pamyatniki prava abhazov (Anthology of monuments of the rights of the peoples of the Caucasus. V. 30. The Monuments of the Law of the Abkhaz) / compiled by D. Yu. Shapsugov, A. F. Avidzba, S. Sh. Salakaya, Z. A. Yakhtanigov. Rostov-on-Don: South-Russian Institute of management, Russian Academy of national economy and public administration under the President of the RF, Russian Federation, 2017. 928 p. (in Russian).
2. Dzidzaria G. A. Vosstanie 1866 goda v Abhazii (The Uprising of 1866 in Abkhazia). Sukhumi: Abgosizdat, 1955. 228 p. (in Russian).
3. Dokumenty po istorii Gruzii (Documents on the history of Georgia). Vol. II. Part I / under the editorship of Sh. K. Chkhetia. Tbilisi: b.i., 1954. 908 p. (in Russian).
4. Lakoba S. Z. Ocherki politicheskoj istorii Abhazii. (Essays on the Political History of Abkhazia). Sukhumi: Alashara, 1990. 155 p. (in Russian).
5. Materialy po istorii Abhazii XIX veka. (Materials on the history of Abkhazia of the XIX century). Vol. III. / compiled by A. E. Kuprava, A. F. Avidzba, S. Sh. Salakaya. Sukhum: Abkhaz institute of humanitarian research named after D.I. Gulia, 2012. 628 p. (in Russian).
6. Russian State Military Historical Archives) (RGVIA). F. 400. Inv. 1. D. 74. (in Russian).
7. Salakaya S. Sh. O mahadzhirstve 1867 goda. (On Muhajir of 1867) // Kavkazskie nauchnye zapiski. 2012. No. 1. P. 59-71. (in Russian).
