CC BY
104
УДК 94(47).07
Д. В. Овсянников
ВЛИЯНИЕ ИСЛАМА НА ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В АБХАЗИИ1
В статье дается обзор политических процессов в Абхазии через призму геополитического противостояния России и Турции. Автор характеризует степень и роль влияния мусульманской религии на политические процессы в Абхазии в исторической ретроспективе и подводит итог сегодняшнему положению ислама в Республике, раскрывая его потенциал на современном этапе. Анализируется проблема идеологического аспекта и то, какое влияние ислам оказывает на процесс формирования и развития национальной государственности в условиях кризиса советской наднациональной идентичности.
Ключевые слова: Кавказ, Абхазия, Ислам, Турция, махаджирство.
Надо бояться опасности, когда ее нет, и не бояться, когда она пришла.
Дж. Б. Шоу
Вслед за событиями весны 2014 г на Украине по внешне схожему сценарию произошел политический переворот и в Абхазии. Политическая нестабильность в этой частично признанной республике, ее непосредственная близость к России, а также интерес к важной в геополитическом плане территории со стороны наших внешнеполитических конкурентов диктуют современным отечественным исследователям требование уделять внимание изучению процессов, происходящих в южнокавказском регионе в целом и Абхазии в частности. Многие социально-экономические, политические и культурные процессы, протекающие на постсоветском пространстве, схожи типологически. Отдельные их тенденции сформировались еще в советскую эпоху. Но каждое явление, преломляясь через национальные особенности того или иного постсоветского государства, приобретает свои особенность и колорит. Это справедливо и для небольшой страны на восточном берегу Черного моря.
Цель данной работы — охарактеризовать степень и роль влияния мусульманской религии на политические процессы в Абхазии в исторической ретроспективе, подвести итог сегодняшнему положению ислама в Республике, раскрыв его потенциал на современном этапе. Для достижения этой цели необходимо с помощью диалектики и системного подхода дать ответы на следующие вопросы: 1) как протекал процесс исламизации в Абхазии; 2) каковы были источники этого процесса; 3) какую роль сыграл исламский фактор в русско-турецком противостоянии на Западном Кавказе и в Абхазии; 4) какое место занимал ислам
1 Статья подготовлена в рамках выполнения работ по проекту СПбГУ «Кризис идентичности на постсоветском пространстве в зеркале конфликта», шифр в ИАС НИД СПбГУ — 5.38.279.2014.
© Д. В. Овсянников, 2015
в советской Абхазии; 5) какое влияние ислам оказывает на процесс формирования и развития национальной государственности в условиях кризиса советской наднациональной идентичности?
Народы Закавказья (Южного Кавказа) на протяжении всей своей истории находились на перекрестке культур и цивилизаций. Северо-Западная часть этого региона с древнейших времен заселялась народами, потомки которых принадлежат к абхазо-адыгской языковой группе и являются титульной нацией Абхазии. Государственный флаг страны состоит из четырех зеленых и трех белых полос, а также красного прямоугольника в левом верхнем углу. В нем расположена открытая рука, символизирующая абхазскую государственность (символ Абхазии, известный со времен Абхазского царства). Семь звезд, находящихся над ней, символизируют семь абхазских регионов (семь исторических областей, семь современных районов и семь городов), а зеленые и белые полосы олицетворяют терпимость, позволяющую христианству и исламу сосуществовать в Абхазии. Мы не склонны усматривать избыточный символизм в том, что зеленых полос больше. Главным является то, что в Абхазии ислам является исторической данностью.
Республика Абхазия занимает геополитически важное место на карте мира. По словам отечественного военного историка и аналитика А. Цыганка, стратегическое значение Абхазии состоит в возможности контролировать восточную часть Черного моря, держать под контролем Ингурскую ГЭС, использовать в качестве баз Черноморского флота абхазские порты Сухум и Очамчиру, взять под радиолокационный контроль территории Грузии, Азербайджана, Армении, а также юг России, сократить пути доставки до портов Турции. Ракетоносная авиация может использовать военный аэродром в Гудауте, дальняя авиация может использовать Сухумский аэропорт как площадку подскока. Все это притягивает интересы граничащих с Абхазией России и Грузии, а также Турции (Цыганок, http://evrazia.org).
При изучении борьбы за влияние в этом регионе исследователю нельзя исключать из поля зрения и религиозный аспект, а именно пресловутый исламский фактор. Данное словосочетание прочно утвердилось в газетных заголовках. Но поскольку порой геополитическое противостояние в последнее десятилетие расписывается по неким «сценариям», использование такого клише не нанесет ущерба нашему исследованию.
Мы постараемся проанализировать, каково влияние ислама на общественно-политическую жизнь в Абхазии, есть ли почва для использования ислама в достижении внешних целей (имеется в виду ставка Абхазии на религиозную солидарность с мусульманскими странами и регионами) и, наконец, насколько велик потенциал обращения Абхазии к исламской традиции государствами, заинтересованными в продвижении в регионе своих интересов.
Для начала выясним, как в регионе, где ислам утвердился менее прочно по сравнению с другими регионами Кавказа, он становится заметным и начинает влиять на процессы в обществе.
Говоря об исламе в истории Абхазии, стоит выделить два основных направления историографии. Представителями первого являются советские историки
Г. А. Дзидзария и Ш. Д. Инал-ипа, которые подчеркивали большую роль внешнего негативного фактора (Османская Турция) в привитии ислама горцам-абхазам (Дзидзария, 1975; Инал-Ипа, 1965; Смыр, 1972). Довольно объективно и взвешенно освещена в советской историографии и проблема махаджирства (массового переселения горцев Кавказа в пределы Османской империи во второй половине XIX в.). Напротив, современная национальная абхазская историография не стала исключением из длинного списка «национальных исторических школ» постсоветского пространства, которые довольно резко и критично, однобоко трактуют события прошлого, связанные с присоединением своих регионов к Российской империи (включая проблему махаджирства). Так, в работах уважаемого и действительно выдающегося историка и политического деятеля Абхазии С. З. Лакобы и не менее уважаемого историка и публициста Р.Х. Агуаж-бы можно найти достаточно много резких характеристик и высказываний, выдержанных в обвинительном тоне в адрес России (Лакоба, 1990; Гожба, 1994, с. 132-133). Судить о причинах представления роли ислама в ином ключе можно, в частности, по тому, что некоторые исследователи, например А. Татырба в статье «Ислам в Абхазии (взгляд сквозь историю)», неоднократно подчеркивают свою мусульманскую религиозную идентичность (Татырба, www.apsuara. ги). Лишний пример тенденциозности выводов можно найти и в статье Г. В. Чак-ветадзе, где сделана попытка опровергнуть многолетние полевые изыскания этнографа А. Б. Крылова и говорится о немалой роли ислама в жизни современного абхазского общества (Чакветадзе, 2008, с. 375).
Основной период знакомства абхазов с исламом начался во второй половине XV в., когда Османская Турция предприняла вполне успешные попытки взятия контроля над территорией Абхазии. В XVI в. Абхазское царство оказалось под протекторатом султана, местные владетельные князья стали, по сути, его вассалами. В 1578 г. в государственный флаг Абхазии была внесена мусульманская символика.
В XVIII в. в Абхазии прошло дальнейшее упрочение позиций ислама. В 1780-х гг. к власти пришел владетельный князь Абхазии Келеш-бей Чачба (Шервашидзе), быстро подчинивший себе феодальную знать Абхазии и сохранявший власть в течение трех десятилетий. Будучи мусульманином (как и вся его семья), князь отличался умом, находчивостью, решительностью, его имя было широко известно далеко за пределами Кавказа. Военная гвардия Келеш-бея представляла собой хорошо вооруженное 25-тысячное войско с артиллерией, конницей и даже флотом (Татырба, www.apsuara.ru).
Стоит объективно оценивать политический процесс включения территорий нынешнего Южного Кавказа в состав России. Ни один местный правитель добровольно не хотел поступаться самостоятельностью. Однако в ситуации, когда его владение находилось под угрозой полной ликвидации со стороны более сильных и агрессивных конкурентов, поиск крупного внешнего покровителя был во многом вынужденным. В 1801 г. Восточная Грузия присоединилась к России на основании Георгиевского трактата. Вслед за этим владетели Западной Грузии и Абхазии начинают переговоры о принятии их под покровительство России. По-видимому, Келеш-бей решил сыграть на противоречиях России и Тур_ 177
ПОЛИТЭКС. 2015. Том 11, № 1
ции и посчитал, что сумеет пресечь посягательства на внутреннее управление Абхазией со стороны сюзерена.
В итоге одна часть феодальной элиты выбирает условно пророссийскую позицию, другая — протурецкую. Для абхазской правящей династии события развернулись довольно трагично. 2 мая 1808 г. в Сухумской крепости был убит Келеш-бей Чачба, по официальной версии — от руки своего сына Аслан-бея, который принадлежал к протурецкой партии и по материнской линии был родственником влиятельного княжеского рода Дзяпш-ипа (Абхазия и абхазы..., 2005, с. 11). Но также имеются определенные основания видеть в этом корыстный умысел другого сына — Сефер-бея, женатого на мегрельской княжне Тамаре Дадиани. Его матерью была простая крестьянка, и поэтому он имел меньше прав на наследование престола отца (Бгажба, Лакоба, 2007, с. 200-201).
Во всяком случае, результатом стало военное вмешательство России. В Абхазию была послана военная эскадра под командованием капитана I ранга Дот-та. 10 июля 1810 г. началась усиленная бомбардировка крепости Сухум-кале, в которой держался турецкий гарнизон. После длительной борьбы русский десант штурмом захватил город. С этого момента Россия прочно закрепилась на восточном побережье Черного моря. Отсюда же стоит начинать отсчет и культурной интеграции Абхазии в Империю. Этот процесс затянулся по причине длительного противостояния со стороны горских народов Кавказа России. Военное противостояние и фактор внешнего влияния на него со стороны Турции также наложили определенный отпечаток на сложность и долговременность вхождения региона в состав Российской империи.
Как мы отмечали выше, основным источником исламизации Абхазии была Османская империя, но в XIX в. большую роль в этом сыграли горские народы Северного Кавказа (см. об этом далее). Но если приобщение абхазов к мусульманской религии произошло на заре Нового времени, то как цивилизационный маркер ислам проявился именно в первой половине XIX в. В ходе двух русско-турецких войн 1805-1812 и 1826-1828 гг. Российская империя одержала победы над традиционным соперником и укрепила свое влияние на восточном побережье Черного моря.
Турки были далеко не безоговорочными властителями этих территорий. Под их контролем находились населенные пункты на побережье, но вглубь суши на земли абхазо-адыгских народов они продвинуться не могли, встречая там активное сопротивление горцев, использовавших методику партизанской войны. Поэтому от силового варианта управления турки отказались в пользу методов экономических и идеологических, т. е. через развитие торговых отношений (в том числе и работорговлю) и ростовщичество, которыми привязывали к себе горцев. Кроме того, они проповедовали ислам и поощряли переход горских народов в мусульманство через материальное стимулирование (например, существовала практика материального поощрения, когда князьям и дворянам, принявшим ислам, делались хорошие подарки).
Кавказские народы находились на относительно высокой ступени культурного развития. Традиционная система религиозных верований, которую отечественный исследователь А. Б. Крылов называет древним прамонотеизмом,
а также православное христианство составляли тот фундамент духовной культуры, который знакомство с исламом не могло размыть и уничтожить в одночасье (Крылов, 2001, с. 145). Однако за несколько столетий прозелитическая активность турок увенчалась определенным успехом. Многие представители знатных абхазских фамилий стали называть себя мусульманами. Таким образом, Турция включала в свою орбиту абхазских мусульман через религиозную идентичность. Османский султан являлся халифом, «тенью Аллаха на земле» и главой мусульманской общины (уммы). Через обращение в ислам горцы признавали и сюзеренитет султана, его верховенство и в мирских делах. Любопытные сведения об этом мы находим в переписке генерала А. П. Ермолова с трапезундским пашой сераскиром Хаджи-Салахом. Турки неоднократно апеллировали к тому, что абхазы — их подданные, потому что они — мусульмане. А. П. Ермолов в письме от 8 июля 1821 г. резонно спрашивал: «Тогда и другие мусульманские подданные царя тоже принадлежат туркам?» (Акты..., 1874, с. 656).
В источниках можно встретить довольно противоречивые сведения об исламе в Абхазии в тот период. Владетели Абхазии из князей Чачба (Шервашидзе) пользовались заслуженным авторитетом не только в соседней христианской Мегрелии, но и в мусульманской Аджарии. Так, в рапорте генерал-майора Симоновича главнокомандующему русскими войсками в Грузии маркизу Ф. О. Пау-луччи от 3 марта 1811 г. есть сведения о том, что батумские обыватели призывали править князя из фамилии Шервашидзе (Акты., 1873, с. 100), т. е. авторитет в мусульманском княжестве абхазские князья могли получить, лишь будучи приверженцами ислама.
Однако пророссийская позиция также нашла отражение в роду абхазских князей — она четко проявилась в семье Чачба в лице упоминавшегося выше князя Сефер-бея, который обратился в православие и в крещении стал Георгием. Это вызвало негативную реакцию знатных фамилий абхазских мусульман и даже раскол в самой правящей династии. В отношении генерала Ермолова к министру иностранных дел графу К. В. Нессельроде от 16 июля 1820 г. первый сетовал на наличие протурецкой позиции другого представителя рода Чачба, мусульманина Хасан-бея, и общей приверженности населения исламу (Акты., 1874, с. 653). В условиях же военного противостояния России и Турции религия становилась знаменем борьбы и нередко использовалась в качестве начала, возбуждающего непримиримость, а порой и фанатизм. Разорение абхазами древнего православного монастыря в Пицунде стало ярким примером такого ожесточения на фоне религиозной розни (Там же, с. 657).
Русская военная администрация на Кавказе, опираясь на такие сведения, постепенно прониклась мыслью, что поголовная приверженность исламу на Западном Кавказе в целом и в Абхазии в частности является данностью. Например, в своей прокламации к обитателям Абхазии от 23 августа 1830 г. глава русской военной администрации на Кавказе генерал-фельдмаршал граф И. Ф. Паскевич использует обращение «мусульмане» (Акты., 1878, с. 403). Тому способствовали и сами князья Чачба. Так, князь Михаил говорил, что «жители подвластного ему владения, исключая самой малой части, все суть мухамеданского исповедания» (Акты., 1874, с. 404).
Оценить масштабы распространения христианства и ислама на территории Абхазии отчасти можно по данным 1855 г., приведенным в работе Л. И. Цвижбы, и 1865 г. из сборника документов по истории Грузии (табл. 1-5).
Таблица 1. Статистические данные по населению Абхазии с учетом религиозной принадлежности (1855 г.)
Названия округов Численность населения Всего
Христиане Мусульмане
Абжуйский 12 202 20 000 32 202
Бзыбский 20 969 2800 23 769
Самурзаканский 589 4000 9896
Сухумский 25 852 7000 32 852
Цебельда - 9327 9327
ИТОГО 46 919 43 127 108 046
Источник: (Цвижба, 2001, с. 71). Сведения за 1855 г. подготовлены С. А. Хрулевым в этом же году. Современная абхазская исследовательница Л. И. Цвижба приводит их в своей работе именно в таком виде. Нами они также приведены без изменений, хотя наличие явных противоречий стоит прокомментировать. Так, итоговое число христианского населения явно занижено и должно было составлять 59 612 чел.; в то же время количество жителей обоих вероисповеданий в Самурзакани намного превышает данные по отдельным религиозным группам. Возможно, причина этого кроется в том, что С. А. Хрулев не упомянул абхазское население, которое придерживалось традиционных верований и не причисляло себя ни к исламу, ни к христианству.
Таблица 2. Статистические данные по населению Сухумского округа с учетом религиозной принадлежности (1865 г.)
Какого вероисповедания Вольные жители Дворовые крестьяне ИТОГО
Живущие своей собственностью Не имеющие своей собственности
Муж. Жен. Муж. Жен. Муж. Жен.
Православного 1526 1294 321 185 121 76 3523
Магометанского 5168 4599 787 682 355 307 11 898
ИТОГО 6694 5893 1108 867 476 383 15 421
Источник: (Документы., 1954, с. 503).
Таблица 3. Статистические данные по населению Бзыбского округа с учетом религиозной принадлежности (1865 г.)
Какого вероисповедания Вольных жителей Крестьян ИТОГО
Православного 1814 1093 2907
Магометанского 10 866 4987 15 853
ВСЕГО 12 680 6080 18 760
Источник: (Документы., 1954, с. 510).
Таблица 4. Статистические данные по населению Абжуйского округа с учетом религиозной принадлежности (1865 г.)
Какого вероисповедания Вольных жителей Маджалатов ИТОГО
Муж. жен. Муж. жен. Муж. жен.
Магометане 2526 2367 835 7721 3361 3088
Источник: (Документы., 1954, с. 512).
Таблица 5. Статистические данные по населению Самурзаканского округа с учетом религиозной принадлежности (1865 г.)
Какого вероисповедания Пиоши Мойнале Моджалаби ИТОГО
Муж. жен. Муж. жен. Муж. жен. Муж. жен.
Православного 8926 8001 762 635 1700 1352 11 388 1988
Магометанского 7 9 - - 2 3 9 12
ИТОГО 8933 8010 762 635 1702 1355 11 397 2000
Источник: (Документы., 1954, с. 513).
Приведенные статистические данные существенно разнятся, однако десятилетний период между переписями был наполнен рядом событий, которые определили судьбу региона на следующие десятилетия (завершающий этап Кавказской войны и начало махаджирства). Нет основания не доверять наметившейся динамике: судя по приведенным таблицам, в 1865 г., т. е. вскоре после официального завершения Кавказской войны, продлившейся до 1864 г., в населении Абхазии доля мусульман существенно превосходила количество последователей православной религии.
Если подходить к данной проблеме критически, то абсолютизировать приверженность к исламу в Абхазии на тот момент не стоит. Современники нередко отмечали практичность абхазов, в том числе и в вопросе выбора религии. Нередко принятие ислама или христианства служило для заключения связей с влиятельным единоверцем (Мачавариани, 1884, с. 44). Этот тезис верен и в настоящее время — так, среди абхазских семей весьма распространены случаи заключения смешанных христианско-мусульманских браков, дети в которых также принадлежат к разным конфессиям. Как будет показано ниже, для абхазов всегда было характерно преобладание этнической идентичности над религиозной.
В то же время исследователи и этнографы, будучи современниками происходящих событий, обращали внимание на религиозный синкретизм (Лукьянов, 1904, с. 29-30), основанный на развитой системе традиционных верований, которые зачастую неверно именуют язычеством. Он проявлялся в наличии культа святого Георгия, «встроенного» в систему народных верований. Более того, чудодейственность иконы этого святого в Илорском храме не вызывала сомнений и у мусульман (Державин, 1907, с. 35-36; Мачавариани, 1884, с. 65). Также имеется масса сведений о бытовании сложной системы народных поверий и суеверий (Мачавариани, 1884, с. 59).
Однако в целом турецкие проповедники добились значительных успехов в продвижении своей религии в Абхазии, тем самым укрепив и политические позиции Порты на этой территории, ведь борьба за господство над Восточным Причерноморьем занимала значительное место в политике султанской Турции.
Кроме турок стоит обратить внимание и на северокавказский источник ислама в Абхазии. Этногенетическая близость, а также обычай аталычества связывали абхазов с абазинами, убыхами и другими адыгскими народами Северного Кавказа, уже ставшими мусульманами. Особенно сильно северокавказские мусульмане повлияли на распространение ислама в горных абхазских обществах Аибга, Ахчипсоу, Псху, Дал и Цабал. Большое беспокойство у русской военной администрации стал вызывать ислам в период активности на Северо-Западном Кавказе Мухаммед-Эмина, наиба имама Шамиля. В отношении генерала Н. А. Реада военному министру генерал-адъютанту князю В. А. Долгорукову от 9 апреля 1854 г. отмечалось, что Бзыбский округ (нынешний Гудаутский район Абхазии), «населенный исключительно мухаммеданами и сопредельный немирными горцами, может предаться Мухаммед-Эмину при условии ухода русских войск» (Акты., 1885, с. 270). Борьба горцев за сохранение самобытности располагала в первую очередь абхазскую знать, а вслед за ней и широкие слои народа к принятию ислама, который явился фактором, противопоставляющим Российской империи. Среди близких соратников Мухаммед-Эмина называют знаменитого дальского князя Эшсоу Маршанию, его родственника Хасана Ма-ана и других князей. Используя философскую терминологию системного подхода, есть смысл говорить в данном случае об изоморфизме (сходстве) разнокачественных систем идентичности (исламской и кавказской) по принципу их антирусскости.
После восстаний абхазских горцев против Российской империи в 1866 и 1877 гг. происходит массовое переселение коренного населения этого региона, исповедующего ислам, в пределы Османской Турции. Объективный взгляд на данные события предложил в фундаментальной монографии «Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия» упоминавшийся выше советский историк Г. А. Дзидзария.
Таким образом, к XX в. сложилась ситуация, когда ислам перестал быть самостоятельным фактором влияния на социально-политические процессы в Абхазии. Миссионерская деятельность преимущественно грузинского православного духовенства также сыграла в этом процессе свою важную роль. И здесь опять же уместно применить методологию системного подхода в поиске ответа на вопрос о том, почему же утвердившийся в XIX в. в Абхазии ислам не удержал свои позиции подобно тому, как это произошло на Северном Кавказе.
Если сравнить религиозную ситуацию на Северо-Восточном Кавказе (наиболее исламизированном) с той, что сложилась в Абхазии, то можно заметить отсутствие суфийской традиции в последнем случае. Ислам в Абхазии не дифференцировался и не разделялся на различные течения (тарикаты и вирды), как, например, в Дагестане или у вайнахов. Дифференциация же — показатель степени развития системы. Поэтому неудивительно, что после исхода наиболее ревностных последователей ислама в Османскую империю из Абхазии, и позд-
нее, уже в Советской Абхазии, ислам фактически не был заметен. Так, в Республике не функционировало ни одной мечети, а Духовное управление мусульман Закавказья курировало вопросы религии в среде аджарцев-суннитов в Грузинской ССР и азербайджанцев, которые в основной массе принадлежат к шиитскому направлению ислама.
Постсоветский период ознаменовался трагическими событиями для большинства граждан некогда единого государства. Череда этнополитических конфликтов охватила бывшие союзные республики. Для Грузии проблема автономий не сулила ничего хорошего. Деятели Народного фронта М. И. Костава и З. К. Гамсахурдия были во главе процесса антисоветского диссидентского движения и выделялись даже на фоне коллег из прибалтийских республик, а их квазидемократическая и националистическая риторика внутри самой Грузии до предела накаляла и без того сложную межнациональную обстановку. Их требования и конкретные действия, направленные на создание моноэтнической республики, встретили резкую критику и решительное противодействие со стороны руководства и населения Юго-Осетинской автономной области и Абхазской автономной республики. Вслед за боевыми действиями в начале 1992 г. в Южной Осетии и свержением с поста президента Грузии Гамсахурдии на фоне поражения в конфликте с осетинами к власти в Тбилиси пришел триумвират Э. А. Шеварднадзе, Д. К. Иоселиани и Т. К. Китовани. Новое руководство положило начало очередному военному конфликту уже в Абхазии. 14 августа 1992 г. началось вторжение грузинских вооруженных формирований на территорию Абхазии. Война продлилась до конца сентября 1993 г. и закончилась поражением для режима Шеварднадзе. Она лишний раз доказала тезис А. Эйнштейна, что «мир — понятие не количественное, а качественное». Сложно переоценить ту помощь народу Абхазии, которую оказало добровольческое движение из России. Очень весомой была военная и моральная поддержка со стороны родственных народов из республик Северного Кавказа. Конечно, не стоит переоценивать степень религиозности кабардинских, адыгейских, чеченских и иных добровольцев-мусульман из России. Все они были бывшими советскими гражданами, и религиозное самосознание было четко выражено, пожалуй, лишь у потомков абхазских махаджиров из Турции, Сирии и др. стран Ближнего Востока. Однако в грузино-абхазском конфликте проявила себя и такая структура, как Конфедерация народов Кавказа в лице своих одиозных представителей (М. Ю. Шанибова и Ш. С. Басаева). Наметился процесс своеобразного «перетекания» Северного Кавказа на Южный (Российско-грузинские отношения., 2014, с. 24-25). Иными словами, абхазская постсоветская этническая идентичность стала ориентироваться на родственные в языковом плане народы Северного Кавказа, что усилило и исламский фактор в дальнейших социальных процессах. Буквально за пару лет Кавказ охватила волна «возрождения» ислама. Своеобразный акцент этому придали этнические конфликты в регионе, где религиозный аспект вновь использовался различными участниками как некий идеологический ресурс в конфликтном противостоянии.
Руководство Абхазии в лице первого президента Республики В. Г. Ардзинбы в крайне сложной международной обстановке непризнания пыталось наладить
неформальные связи по всем возможным направлениям. Прежде всего были задействованы представители абхазской диаспоры в Турции. Через них на неофициальном уровне заключались договоры в социально-экономической сфере. В ноябре 2013 г. турецкий политолог Мухиттин Толга Озсаглам отмечал: «Представители (абхазской. — Д. О.) диаспоры прилагают усилия для того, чтобы развивать торговые отношения с Абхазией, связи республики с турецким частным бизнесом. Де-факто торговые отношения между Турцией и Абхазией ведутся морским путем либо напрямую, либо через Сочи. Многие товары импортируются из Турции в Абхазию. И Турция, таким образом, играет значительную роль для абхазского рынка» (Озсаглам, http://caucasustimes.com). Подобные связи устанавливались также с отдельными субъектами Российской Федерации (республики Поволжья и Северного Кавказа). Но если в отношениях с Россией Абхазия представлялась как регион древнего христианства, то в рамках культурных связей с национальными регионами России и Турцией на помощь приходила исламская составляющая.
Что касается статистических данных по численности мусульман в современной Абхазии, то они крайне противоречивы. Если на начало 1990-х гг. не наблюдался рост числа мусульман, были даже зафиксированы случаи перехода некоторых считавшихся мусульманскими абхазских семей в православие (Смыр, 1994, с. 11), то теперь, как отметил пару лет назад представитель Духовного управления мусульман Абхазии Т. Дзыба, существует тенденция к увеличению количества мусульман в Абхазии. Она обусловлена ростом числа выходцев из Северного Кавказа и Средней Азии, которые приехали в качестве трудовых мигрантов. Говоря об этническом составе мусульман Абхазии, следует отметить, что абхазы составляют приблизительно 25 % мусульман (вместе с репатриантами), около 35 % — представители северокавказских республик, остальные — выходцы из Средней Азии, а также турки, татары (Эшба, http://transcaucasica. сот). Однако по более взвешенным оценкам число действительно соблюдающих шариат не превышает нескольких сотен человек (Мусульманская община., www.islamnews.ru).
В 1999 г. по инициативе мусульман Абхазии и абхазской диаспоры Турции при поддержке президента Ардзинбы в Абхазии было создано Духовное управление мусульман Абхазии (ДУМ). Но еще в 1993 г. в Гудауте была открыта первая мечеть, скорее, даже молельная комната, находившаяся в доме культуры. А уже после окончания войны по просьбе мусульман — жителей Гудауты администрацией города под мечеть было выделено старое здание бывшего городского Совета.
На I съезде мусульман был избран председатель ДУМ, уроженец Турции А. Габлия. По имеющейся в открытых источниках информации сыном муфтия является гражданин Турции М. Токчан, который участвовал в террористическом акте, связанном с угоном теплохода «Аврасия» в 1996 г. (Гелашвили, http://apsny. де). Конечно, стоит критически подойти к этому информационному вбросу со стороны грузинских СМИ. Но тем не менее нельзя отрицать того, что Турция имеет определенные инструменты влияния на своих граждан-репатриантов, возвращающихся на историческую родину. Уместно отметить и сам факт суще-
ствования разведывательной сети глубокого залегания, созданной британским дипломатом бароном Д. Урквартом среди махаджиров (Фурсов, 2014, с. 122).
А. Габлия явно испытал на себе внешнее негативное влияние, поскольку весной 2011 г он был госпитализирован с химическим отравлением, а вскоре умер, находясь на лечении в Турции. Его смерть увенчала собою череду убийств и покушений на жизнь деятелей ДУМ (Мусульмане Абхазии под прицелом, www. islamsng.com). Преемником Габлии стал С. Кварацхелия, избранный председателем ДУМ на IV съезде мусульман Абхазии (Салих (Станислав) Кварацхелия избран., http://apsnypress.info).
ДУМ при А. Габлии продолжало укреплять связи с абхазской диаспорой, проживающей в Турции, Сирии, Иордании и других странах, а также с соседями в Российской Федерации. Так, были выстроены отношения с Управлением по делам религии Турецкой республики. В 2006 г. в Турции состоялась встреча руководства ДУМ с представителями абхазской диаспоры. А в 2003 г. в Сухуме прошел II съезд мусульман Абхазии, на котором присутствовали и гости из России, представлявшие ряд мусульманских организаций. В частности, Агзам Рах-матуллин был делегирован Центральным духовным управлением мусульман России (ЦДУМ) (Интервью с мусульманами Абхазии, www.abkhaziya.org). Но уже в 2005 г. ДУМ подписало соглашение о сотрудничестве совместно с другой мусульманской организацией — Советом муфтиев России (СМР). В том же году было открыто представительство СМР в Абхазии. Наконец, в 2006 г. Абхазию посетила делегация мусульман России во главе с председателем СМР Р. И. Гай-нутдином. (Интервью с имамом., www.adigeyaislam.com). Дальнейшие контакты именно с этой организацией обусловили практически полное свертывание отношений с ЦДУМ во главе с Т. С. Таджуддином. Это выглядит закономерным на фоне непреодолимого в ближайшей перспективе раскола среди мусульманской общины в России. Более заметный и умело использующий информационный ресурс СМР ведет активную деятельность по расширению сферы своего влияния, как вытесняя более традиционалистское и прогосударственническое ЦДУМ из медийного пространства, так и фактически замыкая на себя региональные отделения мусульман по России. Довольно подробно и объективно данная ситуация проанализирована в монографии Р. А. Силантьева «Новейшая история ислама в России». Отсылаем всех заинтересовавшихся к этой работе. Здесь же повторим основной вывод автора о деструктивном характере СМР, способствующем разделению мусульман России по этическому, политическому и иным признакам в угоду властным амбициям отдельных чиновников от религии. Фактически СМР расшатывает единство мусульманской общины России и распространяет свое участие от лица российской уммы на международные отношения в рамках исламской конфессии (Силантьев, 2007, с. 271). Например, Координационный центр мусульман Северного Кавказа не привлекался со стороны Абхазии к такому тесному сотрудничеству. Вероятно, абхазское мусульманское духовенство не желает подпадать под конкретное влияние соседней, а значит, имеющей больше практического интереса и реальных рычагов воздействия на молодой абхазский муфтият организации. Однако позитивное влияние российской уммы проявляется в том, что с 2009 г. представители абхазского
мусульманства совершают хадж в Мекку в составе российской паломнической группы (Мусульмане Абхазии впервые совершат хадж, www.info-islam.ru).
Возвращение Турции на Кавказ в 1990-е гг. можно оценить как своеобразное повторение попыток расширить зону влияния, которые разбивались прежде о державную мощь Российской империи, а затем Советского Союза. Политика Турции на постсоветском пространстве в основном делала ставку на экономическую привлекательность, образовательные программы и политические успехи (турецкие политики демонстрировали скорую возможность вступления Турции в Европейское Сообщество). Основным идейным знаменем стала доктрина неоосманизма, под которым понимается распространение турецкого влияния через популяризацию и пропаганду турецкого языка и культуры. Здесь исламу была также отведена своя роль. Так, турки неоднократно заявляли, что, как и большинство мусульман России, принадлежат к самому открытому и «терпимому» мазхабу (юридически-правовое направление) суннитского ислама (Мала-шенко, 2007, с. 140). Турция — государство, позиционирующее себя как сугубо светское, но историческое прошлое и имперские амбиции неоосманов давали им в руки исламский фактор в качестве опасного орудия в информационной войне современности. Турецкий ислам отличается от арабского, бытующего в нефтяных монархиях Персидского залива, и данное отличие преподносит эту разновидность ислама как более мягкую, соответствующую демократическим ценностям Запада. Такую прагматичную линию стали проводить умеренные консерваторы из правящей Партии справедливости и развития — преемницы исламистской Партии добродетели. Активная и успешная политическая деятельность умеренных исламистов в Турции лежит в русле исламской политической традиции. Представители исламской общественной мысли все больше рассуждают о единстве ислама и политики. Сошлемся на мнение популярного египетского богослова Юсуфа Кардави, которому вторит американский исследователь Х. Фитцджеральд, пишущий о том, что ислам не ограничивается одной религией, а является еще и политической системой (см. об этом: Усмон, 2009, с. 13, 42-43).
В Абхазии Турция прибегала к помощи двух рычагов воздействия на процессы управления: 1) работа через представителей абхазо-адыгской диаспоры в Турции; 2) работа с протурецкими представителями мусульманского духовенства в Абхазии. С 1990-х гг. начинается налаживание контактов на неофициальной основе, и через граждан Турции абхазского происхождения ведется финансирование экономических и социальных проектов с целью создания и поддержания положительного образа Турции на Кавказе. Показательна ситуация в сфере образования. Одним из вдохновителей идеи создания сети турецких учебных заведений на постсоветском пространстве является Фетул-лах Гюллен. Ныне, находясь в оппозиции к президенту Турции Р. Т. Эрдогану и продолжая оставаться гражданином Турции, он проживает в США и выступает последователем курдского богослова Саида Нурси (труды которого признаны в России экстремистскими и запрещены) (Гаджиев, www.iimes.ru). Гюллен также известен как создатель широкой сети частных образовательных учреждений во многих странах (Патеев, 2008, с. 45). В Абхазии с его именем связывают от-
крытие «Башаран-колледжа». Это заведение было основано в Гагрском районе Абхазии в 1995 г. по инициативе президента Ардзинбы. Резонансная ситуация с закрытием колледжа в 2010 r. возбудила общественность Абхазии, так как это было одно из лучших по качеству образования учреждений. Отдельные аналитики говорили о том, что закрытие колледжа — результат русско-турецкого противостояния в регионе (Суматоха вокруг.., www.ekhokavkaza.com). В итоге действие договора, заключенного на 36 лет между Министерством образования Абхазии и турецкой фирмой «Чорум», было приостановлено (Учащиеся и родители против., http://aiaaira.com).
Образовательные программы — инструмент управления, рассчитанный на перспективу, серьезность которого сложно переоценить. Взращивание в Абхазии протурецки настроенной молодежи, а учитывая престижность обучения в подобных заведениях, будущей элиты общества, безусловно, объективный факт. Представители ДУМ отмечают, что религиозное обучение абхазской молодежи происходит преимущественно в Турции (Муфтий Абхазии., http:// islamreview.ru). С одной стороны, это лучше, чем в арабских вузах монархических стран Персидского залива, подготовка иностранных студентов в которых славится откровенно салафитским уклоном (Патеев, 2008, с. 43), но с другой — отсутствие в России мусульманских вузов, действительно способных конкурировать с турецкими и арабскими, — одна из тех проблем, которые требуют безотлагательного разрешения. И как отмечает отечественный исламовед И. П. Добаев, «в массовом сознании горских народов идеи пантюркизма и пан-туранизма существуют в основном в латентном состоянии, но при определенном неблагоприятном для России развитии событий могут стать идеологией сепаратистских течений в национальных движениях на одном из тактических этапов борьбы» (Добаев, 2005, с. 91). Абхазы не принадлежат к тюркам, но верность данного утверждения справедлива применительно к абхазам и другим горским народам Кавказа в той части, что положительный образ Турции через расширяющиеся социальные связи влияет и на их культурную и политическую ориентацию.
Выше мы упоминали о работе Турции в Абхазии через своих граждан абхазо-адыгского происхождения, через потомков махаджиров. О полной подконтрольности их турецкому руководству свидетельствует очевидец событий чеченский политолог И. Сайдаев. Турция последовательно поддерживала принцип территориальной целостности Грузии. Представители черкесско-абхазской диаспоры Турции после встречи с З. А. Яндарбиевым (преемником Д. М. Дудаева на посту президента непризнанной террористической Чеченской Республики Ичкерия) озвучили идею воссоединения Грузии и Абхазии, т. е. поступились интересами и чаяниями народа Абхазии, декларируя им на словах полную поддержку. О деструктивном, антироссийском характере их деятельности на Кавказе говорят сочувствие и фактическая помощь ичкерийскому сопротивлению, а также сотрудничество со спецслужбами Грузии отдельных абхазских представителей. Так, С. И. Кадахашвили (Джергения), вдова президента Ардзинбы, активно участвовала в Тбилиси в работе Чеченско-Кавказского комитета Грузии (Сайдаев, www.grozny-inform.ru).
Затрагивая социальные проблемы современной Абхазии, кратко обрисуем основные тенденции в этой области. Нередко упускается из виду то, что, несмотря на советское прошлое, социальная структура Кавказа во многом отличается от европейского уклада. Принцип клановости, присущий кавказскому обществу, способствует формированию мощных структур, которые играют огромную роль в политической и экономической жизни, нередко заменяя отдельные слабые институты государства. Однако новая система может стать устойчивой или хотя бы жизнеспособной, если устранит противоречия, заложенные в прежней системе. А этого-то как раз и не происходит, поскольку общественное неравенство только увеличивается. Если в планах абхазской политической элиты проглядывал образ экономики, обеспеченной за счет курортного бизнеса по средиземноморско-европейскому типу (естественно, в логике капитализма), то на деле шла (и долго еще будет идти, если оставаться в такой логике) стадия первоначального накопления капитала. Распределение финансовой помощи из России по степени приближенности к власти и растрата остатков советского наследия прошлого продиктовали наличие жесткой конкуренции в борьбе за власть и статус. Один из немногих ресурсов подобного политического режима — мобилизация этнического самосознания, чувства, способного стать идеей, сплачивающей все более и более дифференцированное по социальному и имущественному признаку общество. Но очевидно и то, что этноцентризм в многонациональной Республике в условиях политической и экономической нестабильности является шагом назад. Более того, есть даже основания полагать, что абхазским мусульманам, которые относительно недавно (с конца 1990-х гг.) начали вести активную деятельность в Республике, было вынесено предостережение в виде ряда терактов со стороны коренной абхазской политической элиты, структурированной в клановые объединения по региональному признаку (традиционно в Абхазии доминируют гудаутский (Бзыбская Абхазия) и очамчирский (Абжуйская Абхазия) кланы, представители которых занимают высокие посты в государственном управлении) (Кадыров, 2009, с. 76). В то же время, по словам выдающегося отечественного социолога А. А. Зиновьева, будущее принадлежит «сверхобществу», переход к которому является основной тенденцией развития человеческой цивилизации в XX в. (Зиновьев, 2008). К подобному сценарию развития дальнейших политических событий в глобальном масштабе подводит и известный московский историк и социолог А. И. Фурсов, называя их «импероподобны-ми образованиями» (Фурсов, 2012, http://zavtra.ru). Учитывая безупречную логику вышеназванных авторов, их концептуальное видение тенденций мирового общественного развития, можно сказать, что со временем молодая абхазская государственность будет вынуждена все больше тяготеть к некому центру силы. Важно понять, какой ценой можно консолидировать народ и правящие элиты на этом пути при том или ином выборе и какую роль в этом может сыграть ислам.
На наш взгляд, абхазский этнос-долгожитель индуцирует полирелигиозную духовную систему, которая дополняет традиционные верования; сходные явления можно проследить в этнографии соседних осетин и менее близких албанцев. Есть немало примеров, когда религиозные системы не расщепляют этническую идентичность, а гармонично сочетаются с ней. Генезис определяет
характер и функционирование целостности, будь то субъект или система, поэтому «исламский проект» в виде радикального салафизма не грозит Абхазии. Можно, перефразировав В. О. Ключевского, говорить о том, что политический ислам замесили на Ближнем Востоке, а испекли в англо-американской печке. Получившийся в итоге монстр (антиевропейский по ценностям, воинствующий антихристианский салафизм) не имеет под собой почвы в самой Абхазии, как и весомой поддержки извне (у традиционных спонсоров подобных движений — Катара и Саудовской Аравии — нет пока видимых интересов в Абхазии). Турция же придерживается умеренных позиций в русле политического ислама.
Тем не менее не стоит сбрасывать со счетов то, что на российском Северном Кавказе исламом прикрывались, по сути, преступные террористические силы. На наш взгляд, эта тенденция не исключена и в Абхазии. Религиозный аспект и сейчас играет значимую роль в качестве фактора формирования (порой решающего) этнической идентичности. Примеры Боснии, Хорватии, современной Украины, где униаты греко-католики позиционируют себя как ядро «украинской нации», подтверждают это.
Когда работа над данной статьей была в самом разгаре, средства массовой информации возвестили о государственном перевороте и смещении президента Абхазии А. З. Анкваба. 24 августа 2014 г. состоялись внеочередные выборы президента, на которых победу одержал Р. Д.Хаджимба. Именно он участвовал на первых ролях в государственном перевороте и свержении Анкваба. Хаджим-ба с лучшей стороны проявил свои организаторские способности в ходе Отечественной войны народа Абхазии против Грузии в 1992-1993 гг. Будучи правой рукой первого президента Ардзинбы, он принимал активное участие в послевоенной жизни на тот момент непризнанной Республики. В 2004 г. проиграл на президентских выборах своему оппоненту С. Н. Багапшу, после чего обострил противостояние, заявив о непризнании итогов голосования. Но Багапш пригласил его на пост вице-президента, и совет старейшин (негосударственный, но очень авторитетный в Абхазии орган, состоящий из представителей населенных пунктов всей Абхазии) принял непосредственное участие в их замирении. Позже, однако, Хаджимба снова ушел в оппозицию. На следующих выборах в 2009 и 2011 гг. (внеочередных, связанных со смертью президента Багапша) он вновь проиграл Багапшу, а затем Анквабу, но события конца мая 2014 г. стали некоторым реваншем за прошлые политические неудачи. Под типичные революционные лозунги борьбы с коррупцией во власти, борьбы за родной язык и суверенитет Хаджимба и его сторонники инициировали уличные волнения в Сухуме. В результате толпа недовольных вынудила действующего президента сложить с себя полномочия.
Лето 2014 г. прошло под аккомпанемент предвыборной гонки. Главным препятствием оппозиционеров стал кандидат А. Г. Бжания, выходец из силовых структур, человек очень взвешенных взглядов, не склонный к популизму и, по неофициальным сведениям, «ставленник Москвы». Подобные разговоры в абхазском обществе имели под собой определенную почву. Хаджимба неоднократно заявлял, что является сторонником «многовекторности в политике», что помимо России необходимо развивать отношения и с соседней Турцией. Обыч-
но под «многовекторностью» в политике стран бывшего СССР понимается быстрый поворот от сотрудничества с Россией как одним из партнеров к сотрудничеству исключительно с западными странами — примерами могут служить те же Украина, Грузия, Молдавия.
ДУМ открыто не поддерживало ни одну из сторон — ни в ходе весеннего противостояния, ни в ходе предвыборной кампании. Более того, во время противостояния лидеры ДУМ участвовали в посреднических переговорах с целью примирения сторон и выработки компромиссного решения. В ходе публичных выступлений лидеры ДУМ занимали взвешенную позицию (Муфтий Абхазии., http://islamreview.ru). Отмечая ее конструктивность, в то же время нельзя не отметить некий выжидательный характер. Вместе с тем в условиях тяжелого кризиса в обществе такую позицию заняли в целом все общественные организации Республики.
Интерес Турции к Абхазии проявился в том, что незадолго до государственного переворота Республику посетила группа из 80 турецких журналистов. Примечательно, что известные события произошли именно после этого. Однако в пику «турецкой» линии возникла «российская» в лице Бжании. Неявная победа Хаджимбы в первом туре (он набрал чуть менее 51 % голосов при явке избирателей 52 %) была связана в том числе с помощью Турции, откуда были привезены около 1500 бюллетеней от граждан Абхазии из махаджиров, что, безусловно, стало одним из весомых факторов для победы именно в первом туре (Дульман, 2014, www.rg.ru).
Подведем итоги. На территории Абхазии ислам утвердился в эпоху Нового времени под определяющим воздействием Османской Турции. Глубокой религиозностью абхазские горцы не отличались, впрочем, как и другие абхазо-адыгские народы Северо-Западного Кавказа. Для них этническая идентичность выступала на первый план по сравнению с религиозной. Диаметрально противоположная ситуация сложилась в Средней Азии, где к ХХ в. у оседлого земледельческого населения, именуемого сартами, исламская идентичность нивелировала разницу между ираноязычными предками нынешних таджиков и тюркоязычными узбеками. Кавказская война и активное участие в ней абхазов привели к тому, что ислам стал неким идентификатором лояльности/нелояльности Российской империи. Учитывая то, что именно на территории исторического проживания абхазов в Красной поляне в 1864 г. был заключен мир и официально завершилась Кавказская война, представляется правомерным предположить углубление исламизации абхазов. Однако массовое переселение (махаджир-ство) преимущественно абхазов-мусульман на территорию Турции в последующий период низвело проблему интеграции горцев-мусульман на Западном Кавказе в Российскую империю к минимуму. Возрождение христианства в Абхазии, в том числе проводимые грузинским духовенством меры в Самурзакани и Абжуйской Абхазии, привели к массовому обращению горцев в православие. В годы Гражданской войны и последующий период национально-государственного строительства в лоне Советского Союза вопросы религии отошли на второй план. Мусульмане Абхазии были не замечены религиозными структурами в СССР. Так, Духовное управление мусульман Закавказья занималось вопроса-
ми религии в среде шиитов-азербайджанцев и суннитов-аджарцев, а на Абхазию его полномочия не распространялись. В период развала СССР и в начале 1990-х гг усиливается внешнее влияние на процессы в бывшей автономной республике. Участие на стороне ополченцев Абхазии в вооруженном противостоянии с Грузией добровольческих формирований из России, в особенности из республик Северного Кавказа, сделало ислам фактором общекавказской идентичности. Формирование протурецкой силы в абхазском обществе также имело внешние корни и не ограничилось шагами в области образования. Государственная политика Абхазии по переселению потомков мухаджиров (преимущественно граждан Турции) на историческую родину привела к росту числа граждан Абхазии, исповедующих ислам. Для нужд мусульманской общины Абхазии в 1999 г по инициативе президента Ардзинбы создается Духовное управление мусульман Абхазии. Руководство ДУМ сосредоточилось в руках Габлии, уроженца Турции. Активная позиция представителей мусульманской общины в общественной жизни Республики не могла не встретить противодействие у различных представителей клановых объединений Абхазии, которые не собирались делить влияние с адептами ислама. Это противостояние повлияло на замедлившиеся темпы роста мусульманской общины в Республике. ДУМ установило отношения с некоторыми мусульманскими организациями России, в частности с Советом муфтиев России во главе с Гайнутдином, деятельность которого в целом оказывает деструктивное воздействие на ряд процессов в российском обществе и непосредственное влияние на раскол российской уммы.
Ислам в Абхазии находится под серьезным внешним влиянием, прежде всего со стороны Турции. В исторической перспективе остается открытым вопрос, насколько ДУМ Абхазии справится с задачей консолидации мусульман в интересах многонационального общества Республики. В следующих статьях мы проанализируем возможные варианты развития данного процесса с учетом исторических предпосылок и рассмотрим как негативные, так и позитивные сценарии с позиции национальных интересов Российской Федерации.
Литература
Абхазия и абхазы в российской периодике (XIX — нач. XX в.). Кн. I / сост.: Р.Х. Агуажба, Т. А. Ачугба. Сухум, 2005. 652 с. (Abkhazia and the Abkhazians in the Russian Periodicals (XIX — Early XX Centuries) Vol. I / ed.: A. D. Aguazhba, T. A. Achugba. Sukhum, 2005. 652 p.).
Акты Кавказской археографической Комиссии. Тифлис: Типография главного управления наместника Кавказского. Т. V. 1873. 1187 с. (The Acts of the Caucasian Archaeographic Commission. Tiflis: Printing office of the main Department of the Viceroy of the Caucasus. Vol. V. 1873. 1187 p.).
Акты Кавказской археографической Комиссии. Тифлис: Типография главного управления наместника Кавказского. Т. VI, ч. I. 1874. 957 с. (The Acts of the Caucasian Archaeographic Commission. Tiflis: Printing office of the main Department of the Viceroy of the Caucasus. Vol. VI, part I. 1874. 957 p.).
Акты Кавказской археографической Комиссии. Тифлис: Типография главного управления наместника Кавказского. Т. VII. 1878. 1011 с. (The Acts of the Caucasian Archaeographic Commission. Tiflis: Printing office of the main Department of the Viceroy of the Caucasus. Vol. VII. 1878. 1011 p.).
Акты Кавказской археографической Комиссии. Тифлис: Типография главного управления наместника Кавказского. Т. X. 1885. 982 с. (The Acts of the Caucasian Archaeographic Commission. Tiflis: Printing office of the main Department of the Viceroy of the Caucasus. Vol.X. 1885. 982 p.).
Бгажба О. Х., Лакоба С. З. История Абхазии. С древнейших времен до наших дней. Сухум: Алашара, 2007. 392 с. (Bgazhba O. H., Lakoba S. Z. History of Abkhazia. From Ancient Times to the Present Day. Sukhum: Alashara, 2007. 392 p.).
Гаджиев А. Г. О растущем влиянии нурсистов: взгляд из России // www.iimes.ru/rus/ stat/2009/26-12-09b.htm (дата обращения: 02.04.2014) (Gadzhiev A. G. The Growing Influence of the Nursists: a View from Russia // www.iimes.ru/rus/stat/2009/26-12-09b.htm (date of access: 02.04.2014).
Гелашвили Г. Россия готовит «Джихад» против Грузии? // http://apsny.ge/analyt-ics/1154988718.php (дата обращения 11.08.2014) (Gelashvili G. Russia is Preparing a «Jihad» against Georgia? // http://apsny.ge/analytics/1154988718.php (date of access: 11.08.2014)).
Гожба Р. Х. От Кубани до Нила расселялись уходившие от родных очагов горцы // Родина. 1994. № 3-4. С. 130-134 (Gozhba A. D. From Kuban up the Nile Settled to Go from their Homes Highlanders // Rodina. 1994. N 3-4. P. 130-134).
Державин Н. С. Абхазия в этнографическом отношении // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис: Типография канцелярии главноначальствующего гражданской частью на Кавказе К. Козловского. 1907. № 37. С. 1-38 (Derzhavin N. S. Abkhazia Ethnographically // Collection of Materials for the Description of the Districts and Tribes of the Caucasus. Tiflis: Printing office of civil Affairs of the Caucasus K. Kozlowski. 1907. N 37. P. 1-38).
Дзидзария Г. А. Махаджирство и проблемы истории Абхазии XIX столетия. Сухуми: Алашара, 1975. 530 с. (Dzidzaria G. A. Muhajirism and Problems in the History of Abkhazia Nineteenth Century. Sukhumi: Alashara, 1975. 530 p.).
ДобаевИ. П. Кавказский макрорегион в фокусе геополитических интересов мировых держав: история и современность. Ростов н/Д.: Издательство ЮНЦ РАН, 2005. 207 с. (DobaevI. P. Caucasian Macroregion in the Focus of Geopolitical Interests of the World Powers: History and Modernity. Rostov-on-Don: Publishing UNC RAS, 2005. 207 p.).
Документы по истории Грузии. Сер. II. Т. 1. Грузия в период буржуазных реформ. Ч. 1 / под ред. Ш. К. Чхетия. Тбилиси, 1954. 908 c. (Documents on the History of Georgia. Series II. Vol. 1. Georgia in the Period of Bourgeois Reforms. Part 1 / ed. by Sh. K. Chetia. Tbilisi, 1954. 908 p.).
Дульман П. Рауль Хаджимба побеждает на выборах в Абхазии // www.rg.ru/2014/08/25/ khadjima-site.html (дата обращения: 26.08.2014) (Dulman P. Raul Khajimba Wins the Elections in Abkhazia // www.rg.ru/2014/08/25/khadjima-site.html (date of access: 26.08.2014)).
Зиновьев А. А. На пути к сверхобществу. М.: Астрель, 2008. 576 с. (Zinoviev A. A. Suprasociety Ahead. M.: Astrel, 2008. 576 p.).
Инал-ИпаШ. Д. Абхазы (историко-этнографические очерки). Сухуми: Алашара, 1965. 695 с. (Inal-Ipa Sh. D. Abkhazians (Historical and Ethnographic Essays). Sukhumi: Alashara, 1965. 695 p.).
Интервью с мусульманами Абхазии // www.abkhaziya.org/confer/muslim_1.html (дата обращения: 21.12.2013) (Interviews with Muslims of Abkhazia // www.abkhaziya.org/confer/muslim_1. html (date of access: 21.12.2013)).
Интервью с имамом Сухумской мечети Салихом Кварацхелия // www.adigeyaislam.com/ ru/files/index.php?page=showarticle&articleID=90 (дата обращения: 13.04.2014) (Interview with Sukhumi Mosque Imam Salih Kvaratskhelia // www.adigeyaislam.com/ru/files/index.php?page=sh owarticle&articleID=90 (date of access: 13.04.2014)).
Кадыров Ш. Элитарные кланы. Штрихи к портретам. М.: MMIX, 2009. 272 с. (Kadyrov Sh. Elite Clans. Touches to the Portrait. Moscow: MMIX, 2009. 272 p.).
Крылов А. Б. Религия и традиции абхазов (по материалам полевых исследований 19942000 гг.). М.: Институт востоковедения РАН, 2001. 404 с. (KrylovA. B. Religion and Traditions of the Abkhazians (on the Materials of Field Researches 1994-2000). Moscow: Institute of Oriental studies of the Russian Academy of Sciences, 2001. 404 p.).
Лакоба С. З. Очерки политической истории Абхазии. Сухуми: Алашара, 1990. 163 с. (Lakoba S. Z. Essays on the Political History of Abkhazia. Sukhumi: Alashara, 1990. 163 p.).
Лукьянов Ф. И. Из космогонических поверий абхазцев // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис: Типография канцелярии главноначальствующего гражданской частью на Кавказе К. Козловского. 1904. № 34. С. 29-33 (Lukyanov F. I. Of Cosmo-
gonic Beliefs of the Abkhaz // Collection of Materials for the Description of the Districts and Tribes of the Caucasus. Tiflis: Printing office of civil Affairs of the Caucasus K. Kozlowski. 1904. N 34. P. 29-33).
Малашенко А. В. Ислам для России. М.: РОССПЭН, 2007. 192 с. (Malashenko A. V. Islam in Russia. Moscow: ROSSPEN, 2007. 192 р.).
Мачавариани К. Некоторые черты из жизни абхазцев. Положение женщины в Абхазии // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис: Типография канцелярии главноначальствующего гражданской частью на Кавказе К. Козловского. 1884. № 4. С. 40-76 (Machavariani K. Some Features of the Life of the Abkhaz. The Position of Women in Abkhazia // Collection of Materials for the Description of the Districts and Tribes of the Caucasus. Tiflis: Printing office of civil Affairs of the Caucasus K. Kozlowski. 1884. N 4. Р. 40-76).
Мусульмане Абхазии впервые совершат хадж // www.info-islam.ru/publ/novosti/mir/mu-sulmane_abkhazii_vpervye_sovershat_khadzh/3-1-0-11829 (дата обращения: 17.04.2014) (The Muslims of Abkhazia will Perform the Hajj for the First Time // www.info-islam.ru/publ/novosti/mir/ musulmane_abkhazii_vpervye_sovershat_khadzh/3-1-0-11829 (date of access: 17.04.2014)).
Мусульмане Абхазии под прицелом // www.islamsng.com/sng/culture/2828 (дата обращения: 16.05.2014) (The Muslims of Abkhazia at Gunpoint // www.islamsng.com/sng/culture/2828 (date of access: 16.05.2014)).
Мусульманская община Абхазии в ожидании нового муфтия // www.islamnews.ru/news-72402.html (дата обращения: 02.04.2014) (The Muslim Community of Abkhazia in Anticipation of a New Mufti // www.islamnews.ru/news-72402.html (date of access: 02.04.2014)).
Муфтий Абхазии: «Повторение украинской трагедии у нас невозможно» // http://islam-review.ru/community/muftij-abhazii-povtorenie-ukrainskoj-tragedii-u-nas-nevozmozno-ekskluziv (дата обращения: 02.04.2014) (The Mufti of Abkhazia: «The Recurrence of the Ukrainian Tragedy is Impossible for us» // http://islamreview.ru/community/muftij-abhazii-povtorenie-ukrainskoj-trage-dii-u-nas-nevozmozno-ekskluziv (date of access: 02.04.2014)).
Озсаглам Мухиттин Толга. Турция не оставляет Абхазию // http://caucasustimes.com/ar-ticle.asp?id=21196 (дата обращения: 02.05.2014) (Ozsaglam Muhittin Tolga. Turkey does not Leave Abkhazia // http://caucasustimes.com/article.asp?id=21196 (date of access: 02.05.2014)).
Патеев Р. Ф. Зарубежные образовательные центры — фактор радикализации исламского движения в России // Мировая экономика и международные отношения. 2008. № 5. C. 39-46 (PateevR. F. Foreign Educational Centers — Factor in the Radicalization of the Islamic Movement in Russia // World Economy and International Relations. 2008. N 5. P. 39-46.
Российско-грузинские отношения: в поисках новых путей. М.: Спецкнига, 2014. 140 с. (Russian-Georgian Relations: in Search of New Ways. Moscow: Specckniga, 2014. 140 p.).
Салих (Станислав) Кварацхелия избран председателем Духовного управления мусульман Абхазии // http://apsnypress.info/news/4986.html (дата обращения: 20.03.2014) (Salih (Stanislav) Kvaratskhelia was Elected Chairman of the Spiritual Administration of Muslims of Abkhazia // http:// apsnypress.info/news/4986.html (date of access: 20.03.2014)).
Сайдаев И. Убрать свидетеля. М.: Российский институт стратегических исследований, 2012. 147 с. www.grozny-inform.ru/main.mhtml?Part=17&PubID=42251 (дата обращения: 06.12.2013) (Saidaev I. To Eliminate the Witnesses. www.grozny-inform.ru/main. mhtml?Part=17&PubID=42251 (date of access: 06.12.2013)).
Силантьев Р. А. Новейшая история ислама в России. М.: Алгоритм, 2007. 576 с. (Silantyev R. A. Modern History of Islam in Russia. Moscow: Algorithm, 2007. 576 p.).
Смыр Г. В. Ислам в Абхазии и пути преодоления его пережитков в современных условиях. Тбилиси: Мецниереба, 1972. 225 с. (Smir G. V. Islam in Abkhazia and Ways to Overcome its Survivals in Modern Conditions. Tbilisi: Mecniereba, 1972. 225 p.).
Смыр Г. В. Исламский фактор в Абхазии и на Северном Кавказе: правда и домыслы. Гагра: ИОНА им. Г. А. Дзидзария, 1994. 43 с. (Smir G. V. Islamic factor in Abkhazia and the North Caucasus: Truth and Speculation. Gagra: IONA G. A. Dzidzaria, 1994. 43 p.).
Суматоха вокруг сухумского элитного колледжа // www.ekhokavkaza.com/content/arti-cle/2119954.html (дата обращения: 24.12.2013) (The Turmoil around Sukhumi elite College // www. ekhokavkaza.com/content/article/2119954.html (date of access: 24.12.2013)).
Татырба А. Ислам в Абхазии (взгляд сквозь историю) // www.apsuara.ru/portal/book/export/ html/292 (дата обращения: 03.01.2014) (Tatirba A. Islam in Abkhazia (Look through the History) // www.apsuara.ru/portal/book/export/html/292 (date of access: 03.01.2014)).
УсмонД. Исламский фактор в политических процессах России и стран Центральной Азии. М.: Издатель Воробьев А. В., 2009. 180 с. (Usmon D. The Islamic Factor in the Political Processes in Russia and Countries of Central Asia. M.: Publisher Vorob'ev A. V., 2009. 180 p.).
Учащиеся и родители против закрытия колледжа // http://aiaaira.com/index.php/83-arkhiv-novostej/892-8548728.html (дата обращения 17.04.2014) (Students and Parents against the Closure of the College // http://aiaaira.com/index.php/83-arkhiv-novostej/892-8548728.html (date of access: 17.04.2014)).
Фурсов А. И. Конец постсоветской эпохи // Завтра. 2012. № 4(948). http://zavtra.ru/content/ view/konets-postsovetskoj-epohi (дата обращения: 21.12.2013) (Fursov A. I. The End of the PostSoviet Era // Zavtra. 2012. N 4(948). http://zavtra.ru/content/view/konets-postsovetskoj-epohi/ (date of access: 21.12.2013)).
Фурсов А. И. De Conspiratione: Капитализм как Заговор // De Conspiratione / О Заговоре: сборник монографий. М.: Товарищество научных изданий КМК, 2014. С. 7-144 (Fursov A. I. De Conspiratione: Capitalism as a Conspiracy // De Conspiratione / About the Plot: A collection of Monographs. Moscow: Association of scientific, KMK, 2014. P. 7-144).
Цвижба Л. И. Этно-демографические процессы в Абхазии в XIX веке. Сухум: Алашара, 2001. 168 с. (Cvizhba L.I. Ethno-Demographic Processes in Abkhazia in the Nineteenth Century. Sukhum: Alashara 2001. 168 p.).
Цыганок А. Абхазия даст России стратегический контроль над регионом // http://evrazia. org/news/4044 дата обращения: 21.12.2013) (Tsyganok A. Abkhazia will Gain to Russia Strategic Control of the Region // http://evrazia.org/news/4044 (date of access: 21.12.2013)).
Чакветадзе Г. В. Положение и роль ислама в современной Абхазии // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. 2008. № 76-1. С. 371-375 (Chakvetadze G. V. Position and Role of Islam in Modern Abkhazia // Proceedings of the Russian State Pedagogical University Named after A. I. Herzen. 2008. N 76-1. P. 371-375).
Эшба Э. Д. К вопросу о демографической ситуации в Республике Абхазия. Краткий анализ этнического и религиозного состава // http://transcaucasica.com/page/225 _ftn3 (дата обращения: 16.05.2014) (Eshba E. D. To the Question on the Demographic Situation in the Republic of Abkhazia. A Brief Analysis of the Ethnic and Religious Composition // http://transcaucasica.com/ page/225 _ftn3 (date of access: 16.05.2014)).
