CC BY
22
УДК 930.2; 908
М. Ф. Ершов
Девиация: два случая из жизни учителей Зауралья 70-х гг. XIX в.
В статье рассматривается девиантное поведение в провинциальной педагогической среде 70-х гг. XIX в. На примере конфликтов, разгоревшихся в Екатеринбурге и Тобольске, выявлены особенности менталитета гимназистов и их преподавателей в дореволюционной России. Для учительского сообщества и его социального окружения было характерно причудливое сочетание элементов традиционной и феодальной культур и ряда идеологических течений Нового времени. Предполагалось, что обучение должно базироваться на внеличностных началах. Труд учителя рассматривался как героическое деяние, искупительная жертва или греховная практика. Поступки педагогов могли обусловливаться мотивами защиты личного достоинства или преодоления испытаний. Соответственно, социальные характеристики учителей того времени нередко отличались отсутствием цельного взвешенного поведения, господством ситуативных моментов, а в крайних случаях и девиации.
This article discusses the deviant behavior in the provincial pedagogical environment of the 70-th years of the 19-th century. On the example of the conflicts which have erupted in Yekaterinburg and Tobolsk, as a result of the study was exposed features of mentality of grammar-school boys and their teachers in pre-revolutionary Russia. The fancy combination of elements of traditional and feudal cultures and a number of ideological consecutions of New Time was typical for community of teachers and its social environment. It was supposed that education has to be based on the extra personal beginnings. Work of the teacher was considered as heroic deed, an atoning sacrifice or sinful practice. Acts of teachers could be caused by motives of protection of personal advantage or overcoming trail. Respectively, social characteristics of teachers of that time quite often differed in lack of the integral weighed behavior, domination of the situational moments, and in extreme cases and deviation.
Ключевые слова: гимназия, Голодников, девиация, Екатеринбург, конфликт, Обреимов, провинция, Тобольск, учитель.
Keywords: the grammar-school, Golodnikov, the deviation, Yekaterinburg, the conflict, Obreimov, the province, Tobolsk, the teacher.
В 1861 г. Россия вступила в полосу Великих реформ. Известно, что в конечном итоге эти реформы сменились контрреформами и еще позднее -радикальными революционными потрясениями. Двигателем нового всегда была молодежь, и наше Отечество не стало исключением. Допустима постановка следующих вопросов: что должны были чувствовать дети и школьные учителя во времена бурных общественных трансформаций? Какова была их социально-психическая мотивация? Для предварительных ответов на поставленные вопросы в ряде случаев важно отвлечение от объективистской сухой отчетности, где в основном отображено количество учащихся и учителей, и попытаться заглянуть за школьные статистические кулисы. Поиск верных ответов на вышеизложенные вопросы немыслим без детального рассмотрения исторических источников, в которых представлено не столько обыденное состояние школьных дел, сколько конфликтные и даже кризисные ситуации, посредством которых невольно обнажались ранее скрытые процессы и умалчиваемые реалии.
В настоящей публикации предпринят анализ двух достаточно «громких» эпизодов деви-антного поведения учителей и учащихся Зауралья в 70-х гг. XIX в. Нельзя сказать, что анализируемые случаи ранее не освещались в отечественной историографии. В советский период акцентировалось внимание на их положительной революционной составляющей [1]. В современной России, напротив, девиантные поступки педагогов прошлого воспринимаются, в основном, отрицательно [2]. Нет сомнения, что идеологическая предвзятость мешает осознанию произошедшего именно как девиантного поведения. При этом девиация понимается нами максимально расширенно - как любое поведенческое отклонение (не обязательно исключительно негативное] от общепринятых социокультурных норм. Ранее нам уже приходилось освещать проблемы деви-антного поведения в педагогической среде [3].
Первый громкий случай произошел в Екатеринбурге. Здесь в 1870 г. появился новый преподаватель местной мужской гимназии. Им был выходец из мещан Василий Иванович Обреимов, 1843 г. рождения. Он успешно закончил математический факультет Казанского университета и имел степень кандидата. Видимо, начальство было им довольно. В преподавательском коллективе Обреимова приняли хорошо, его не сторонились. В те времена для жителей Екатеринбурга и
© Ершов М. Ф., 2017 60
окружающих территорий наличие собственной мужской гимназии было достаточно престижным. Здесь обучались отпрыски богатейших местных купцов. Здесь французский язык преподавал уроженец Швейцарии Онисим Егорович Клер, один из основателей Уральского общества любителей естествознания - УОЛЕ.
Нередко в перерывах между занятиями преподаватели, не стесняясь, вели достаточно вольные разговоры. Да и что им было скрывать? В провинциальном уездном Екатеринбурге все про всех знали. Известно было, в частности, что Обреимов приехал в город с матерью и живет в гражданском браке с Глафирой (она называла себя Кларой] Тетюшиновой. Глафира Ивановна, одна из первых женщин-журналисток в России, ранее публиковалась в провинциальной периодической печати, занималась переводами. Формально же, по паспорту, она числилась женой астраханского купца [4]. В. И. Обреимов активно участвовал в местной общественной жизни, сотрудничал с О. Е. Клером, преподавал в женской гимназии, открыл домашний пансион для учащихся. Не чурался он и репетиторства, подрабатывая вместе с невенчанной женой. Дети любили своего энергичного наставника.
Конфликт, затронувший многих екатеринбуржцев, внешне начался почти случайно. Законоучитель священник Знаменский сообщил Обреимову как классному наставнику, что некоторые ученики его шестого класса «начали учащенно и, поддерживая друг друга, задавать разные вопросы относительно религии, причем допускали глумление и резкие выражения». К числу этих выражений относились следующие: «отцы церкви сами не знали, какую пищу можно употреблять, а какую нет»; «так как у христиан первых времен было всё общее, то теперь должно быть всё общее, потому что все люди равны»; «апостол Павел не понимал равенства и не знал потребностей нашего времени»; «апостолы своим учением прекратили у нас возможность прогресса». Некоторые учащиеся отвергали подлинность Евангелия и библейской истории, негативно относились к почитанию святых мощей [5].
Судя по последующим жалобам Обреимова, священник Знаменский во многом сам провоцировал эпатажные вопросы. В преподавании Закона Божьего его отличали фамильярное общение с учащимися и циничная откровенность на уроках. «Дадут мне тысяч 20, - заявлял священник, - я хоть родного брата на сестре повенчаю, не беда, что расстригут, с деньгами-то ныне можно и без службы прожить»; «все берут, вот и вы честны, когда сидите на школьной скамье, а как выйдете из гимназии, сами не прочь будете попользоваться». Однажды, срочно вызванный для елеосвящения тяжелобольного, Знаменский заявил гимназистам: «Ну, братцы, сидите смирно, а я пойду комедию ломать». В гимназии батюшку отличали излишняя болтливость, неумение держать дистанцию, бестактность по отношению к окружающим. Так, объектом его пошлых острот стал тихий и болезненный преподаватель латинского языка Хорошкевич, которому священник советовал поселиться в одном из публичных домов и «выставлял при этом все выгоды такой квартиры» [6].
Реакция Обреимова на претензии Знаменского и пререкания между ними была неожиданно резко негативной. Несмотря на все уговоры директора В. В. Всеволодова, преподаватель решил оставить службу в гимназии. Не став ждать ответа на своё прошение из Казанского учебного округа, Обреимов отказался проводить уроки. 14 гимназистов, узнав об уходе популярного учителя, подали коллективный протест и также временно перестали посещать занятия. Скандал получился громадный. Он дошел до министров народного просвещения и внутренних дел.
В итоге проиграли все. Был вынужден оставить свой пост директор мужской гимназии. Нескольких учащихся гимназии отчислили с «волчьими билетами» [7]. Не осуществились и наивные мечты Обреимова продолжать и далее держать свой пансион в Екатеринбурге и сохранить уроки в местной женской гимназии. В 1872 г. вместе с Тетюшиновой его сослали в Вятскую губернию. Интересно, что двое их учеников, сыновья золотопромышленника Севастьянов и купца из Каменского завода Шемарина, планировали далее продолжить свое обучение, поехав в места ссылки педагогов, однако власти не позволили этого сделать [8].
В 1873 г., уже находясь в ссылке, Обреимов составил две докладные записки объемом в несколько десятков страниц в Святейший Синод и на имя министра народного просвещения графа Дмитрия Толстого. В этих записках он, вероятно вполне искренне, доказывал властям свою религиозность и верность престолу. Но, не ограничившись этими утверждениями, Обреимов представил шаржированные характеристики своих коллег по гимназии. Он подробно описал случаи рукоприкладства, грубости и некорректных высказываний педагогов, их увлечение картами, появление в пьяном виде и низкую эффективность образовательного процесса в гимназии [9]. Интересно, что подобным же деструктивным образом действовали и некоторые недовольные учащиеся. Но, в отличие от ссыльного Обреимова, они делали ставку на разжигание общественного скандала через анонимные листовки. В начале сентября 1871 г. в разных местах города бы-
61
ли расклеены воззвания с призывом отменить преподавание в гимназиях «гнилой древности» и пасквили на членов Педагогического совета.
Одного автора нашли сами ученики. Это был некто Е. П. Левитский, сын священника села Маминское в Екатеринбургском уезде. Оставленному на второй год из-за невыплаты денег за обучение Левитскому уже исполнилось 18 лет. Шансы завершить среднее образование у него были минимальными [10]. Точно неизвестно, сколько было вывешено анонимных сатирических листков. Объединяло их критическое отношение к педагогам. К их числу относится «Надежды Екатеринбурга. Комедия в одном действии». Действующими персонажами оскорбительной «комедии» стали преподаватели мужской гимназии во главе с директором [11]. Пасквиль на Знаменского появился и в стенах гимназии. Он был написан на карте. Попытка дополнительно запечатлеть произведение, вырезав его ножом, привела к отчислению из гимназии Андреева, сына ирбитского купца 2-й гильдии [12].
Среди учащихся ходила по рукам злободневная «Дума гимназиста». Приведем из неё несколько поэтических строк:
Окончен суд неправый строгий, Суровый приговор прочтен. Протест наш признан стачкой, бунтом, Поступок честный осужден.
Далее в «Думе» оправдывался Обреимов и порицались его коллеги:
Он был грозой для педагогов, Живым укором в их делах. Для нас же был он другом верным, Защитой, помощью в делах.
Заканчивалось это наивное произведение на оптимистической ноте:
Мы любим все, что чисто, свято. Мы сильны! Будущность за нас! [13].
К сожалению, история не подтвердила надежд гимназистов Екатеринбурга. Их искреннее стремление защитить Обреимова впоследствии, когда он уже находился в ссылке, обернулось кровавой расправой. 15 мая 1874 г. ученик Скачков, поклонник Обреимова, убил из пистолета следующего директора гимназии Я. И. Предтеченского, который не имел отношения к конфликту. Еще ранее Скачков пытался поджечь здание гимназии [14].
Менее трагичная история произошла в губернском Тобольске. В 1876 г. здесь появилась дочь врача, молодая учительница В. И. Зацвилиховская, недавно закончившая Саратовскую гимназию. Обаятельная Варвара Ивановна подружилась с семьей чиновника и краеведа К. М. Голод-никова, племянника историка Сибири П. А. Словцова [15], где её запросто звали Басей. В доверительных отношениях она была и с младшим сыном Голодниковых Александром. Мальчишка, для того чтобы произвести впечатление на взрослую девушку, начал таинственно сообщать ей о своих мифических связях с террористическим подпольем. Разговорами дело не обошлось. В 1879 г. Александр был исключен из шестого класса местной мужской гимназии из-за распространения писем с угрозой сжечь город Тобольск и написанного им же стихотворения «На смерть А. К. Соловьева» (покушавшегося на Александра II]. В 1881 г. он, вместе с купеческим сыном Сыромятни-ковым и коллежским секретарем Тунгусовым, по доносу был дополнительно обвинен в богохульстве и «дерзких словах» о покойном императоре.
С началом следствия для ученика и учительницы потянулась долгая цепь допросов и унизительных очных ставок. Родители с обеих сторон (Голодникова и Зацвилиховской] пытались выгородить исключительно своего ребенка, приписывая все грехи противоположной стороне. Весьма характерно, что в следственных документах отложились не только бытовые подробности, но и сведения о политических оппозиционных настроениях в учительской среде, о круге их чтения, о музицировании запрещенной «Марсельезы». По признанию самого осужденного Голодни-кова, его эксцентричные поступки были вызваны именно романтическим чувством к Зацвили-ховской. Хотя учительницу Мариинской женской школы и оправдали, но её репутация в глазах общества была утрачена [16]. Архивные документы свидетельствуют, что романтические взаи-
моотношения между девушкой-педагогом и взрослеющим гимназистом не были единичным случаем. Одна из таких историй в городе Ишиме закончилась смертью девушки [17].
Кратко расскажем о дальнейших судьбах главных героев. Они сложились по-разному. Об-реимов до 1878 г. находился в ссылке, где успешно сотрудничал с прогрессивным издателем Ф. Ф. Павленковым. Затем Обреимов и Тетюшинова из ссылки бежали и жили на нелегальном положении. Еще позднее их пути разошлись. Тетюшинова перебралась за границу, переводила зарубежных авторов, в частности книгу Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство» [18]. Обреимов официально женился, жил в Швейцарии и Франции, затем добился помилования, вернулся в Россию и стал известен научными работами, получившими признание у математиков. В изгнании у него родился сын, будущий известный советский физик И. В. Обреимов.
А. К. Голодников неоднократно подвергался арестам, жил под гласным и негласным надзором полиции. После вынесения приговора бывший гимназист с 1882 г. находился в ссылке в Кургане. Несмотря на прошения родителей о помиловании, у него были проблемы с устройством на гражданскую службу. В короткий период, с марта по июль 1884 г., Голодников числился канцелярским служителем в Тобольском губернском правлении, затем его уволили в отставку. В 1891 г. пытался поступить в Акмолинское областное правление, потом вновь служил в Тобольске [19]. Карьеры он не сделал. В последующее время работал хроникером в газете «Енисей», писал для журнала «Сибирский наблюдатель». Наиболее известной его работой стала «Енисейская губерния (статистическо-экономический очерк]».
Хотя детальные биографии участников описываемых событий пока еще не созданы, допустимо сделать предварительные выводы, не претендующие на всеобщность. Видимо, в 60-70-е гг. XIX в. индивидуализм образованной части провинциальной молодежи столкнулся со стремлением самодержавного государства сохранить внешние атрибуты быстро деградирующего сословного строя. Система государственного обучения в дореволюционной России была основана на иерархичности, показной дисциплине, казенных ритуалах и устаревшем формализме. Поэтому публичные отступления от официальных норм воспринимались властями как преступления и подлежали наказанию. Результативность обучения, реальное удовлетворение потребностей общества в образованных кадрах, культурные запросы и нужды педагогов и учащихся, особенности психологии подростков учитывались в незначительной мере либо не учитывались совсем.
С другой стороны, в новых исторических условиях нормы уходящей эпохи оказались отчасти заимствованы образованной публикой. Прежняя идея служения (монарху, государству] осталась в общественном сознании, но была радикально переосмыслена. Изменились акторы и адресат служения. Людьми того времени предполагалось, что образование базируется на внеличност-ных ценностях. Преподавание и обучение рассматривались как героические деяния и требовали подвигов. В провинциальном мире учителя и гимназисты оказались объектами пристального внимания, пристрастной как положительной, так и отрицательной критики. Фигуры педагогов и учеников находились в центре общественных ожиданий. С ними связывались надежды на улучшение нравов, часто неоправданные.
Завышенные требования порождали и завышенные самооценки. Отсюда проистекало щепетильное отношение к внешней, показной, стороне дела, к поддержанию в глазах окружающих собственного достоинства, личной и корпоративной чести. Для ряда педагогов взвешенное поведение было нехарактерно. Такие учителя отличались критическим настроем к окружающим и тяготением к ситуативности и девиации. Это провоцировало межличностные конфликты в педагогическом сообществе. Внешний жесткий контроль над личностью педагогов и учеников учительскими корпорациями, местными жителями и вышестоящими властями не предотвратил ни процессов эмансипации провинциального учительства, ни его активного участия в последующих революционных событиях. Демонстративное пренебрежение к индивиду ломало судьбы талантливых людей, оборачивалось растратой человеческого капитала и достижений отечественной культуры.
Примечания
1. Минковский В. Л. Василий Иванович Обреимов // Математика в школе. 1951. № 5. С. 68-71.
2. Егорова М. В. Повседневная жизнь учащихся и учителей Урала в XIX - начале XX в. М. : Памятники исторической мысли, 2008. С. 159-160.
3. Ершов М. Ф. Социальный статус педагога и березовские реалии в 80-е годы XIX в. // Меншиковские чтения - 2015. СПб. : Изд-во «XVIII век», 2015. С. 49-55.
4. Тарков А. Образ твой теряется вдали // Горожанин (Астрахань]. 1995. № 1. URL: http://harabaly.ru/ multimedia/files/6648/file_6648.pdf.
5. НАРТ Ф. 92. Оп. 1. Д. 10578. Л. 54-55.
6. Там же. Д. 1118. Л. 6-7, 26-27.
7. Там же. Д. 10578. Л. 16-30.
8. Там же. Л. 87-90.
9. Там же. Д. 1118. Л. 1-5.
10. Там же. Д. 1115. Л. 1-13.
11. Там же. Д. 10578. Л. 62-63.
12. Там же. Л. 54-об.
13. Там же. Л. 59-61.
14. Диомидов Н. Историческая записка о Екатеринбургской мужской гимназии (1861-1886). Оренбург : Типолитография И. И. Ефимовского-Мировицкого, б. г. С. 79.
15. Капитон Михайлович Голодников // Тобольские губернские ведомости: Редакторский корпус: Антология тобольской журналистики XIX - начала XX в. Тюмень : Мадр и К, 2004. С. 103-104.
16. ГУТОГА. Ф. И-159. Оп. 1. Д. 173. Л. 1-35.
17. ГАСПИТО. Ф. 4048. Оп. 1. Д. 57. Л. 78-84.
18. Абросимов М. И. Это было давно. Астрахань : Форзац, 1995. С. 38.
19. ГУТОГА. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 891. Л. 1-5. Ф. И-152. Оп. 8. Д. 296.
Notes
1. Minkovskij V. L. Vasilij Ivanovich Obreimov [Vasily Ivanovich Obreimov] // Matematika v shkole - Mathematics at school. 1951, No. 5, pp. 68-71.
2. Egorova M. V Povsednevnaya zhizn' uchashchihsya i uchitelej Urala vXIX - nachale XX v [Everyday life of students and teachers in the Urals in the XIX - early XX century] M. Monuments of historical thought. 2008. Pp. 159-160.
3. Ershov M. F. Social'nyjstatus pedagoga i berezovskie realii v 80-egody XIX v. [Social status of the teacher and berezov realities in the 80-ies of the XIX century] // Menshikovskie chteniya - 2015 - Menshikov readings - 2015. SPb. Publishing house "XVIII century". 2015. Pp. 49-55.
4. Tarkov A Obraz tvoj teryaetsya vdali [Your image is lost in the distance] // Gorozhanin (Astrahan') - The Citizen (Astrakhan). 1995, No. 1. Available at: http://harabaly.ru/multimedia/files/6648/file_6648.pdf.
5. National Archive of Republic of Tatarstan (NART). F. 92. Sh. 1. File 10578. Sh. 54-55.
6. Ibid. File 1118. Sh. 6-7, 26-27.
7. Ibid. File 10578 Sh. 16-30.
8. Ibid. Sh. 87-90.
9. Ibid. File 1118. Sh. 1-5.
10. Ibid. File 1115. Sh. 1-13.
11. Ibid. File 10578 Sh. 62-63.
12. Ibid. Sh. 54-turn.
13. Ibid. Sh. 59-61.
14. Diomidov N. Istoricheskaya zapiska o Ekaterinburgskoj muzhskojgimnazii (1861-1886) [Historical note on the Yekaterinburg gymnasium (1861-1886)]. Orenburg. Lithographic printing house of I. I. Efimov-Mirovitskiy. P. 79.
15. Kapiton Mihajlovich Golodnikov - Capiton Mikhailovich Golodnikov // Tobol'skie gubernskie vedomosti: Redaktorskij korpus: Antologiya tobol'skoj zhurnalistiki XIX - nachala XX v. - Tobolsk provincial gazette: Editorial corps: an anthology of Tobolsk journalism of XIX - beginning of XX century. Tyumen. Madr. 2004. Pp. 103-104.
16. GUTOSA. F. And-159. Sh. 1. File 173. Sh. 1-35.
17. State Archieve of Social-Political History of Tambov Region. F. 4048. Sh. 1. File 57. Sh. 78-84.
18. AbrosimovM. I. EHto bylo davno [It was a long time ago]. Astrakhan. Forzats. 1995. P. 38.
GUTOSA. F. И-1. Sh. 1. File 891. Sh. 1-5. F. И-152. Sh. 8. File 296.
УДК 930.2
Р. Р. Шайдуллин
Судебные следователи округа Казанской судебной палаты: организация и улучшение их деятельности (вторая половина XIX в. - 1917 г.)
Статья посвящена освещению истории создания и деятельности института судебных следователей при Казанской судебной палате после Судебной реформы 1864 г. Автор статьи на основании архивных источников и научной литературы по истории права России выявляет общие подходы и предоставляет конкретные материалы по организации и улучшению деятельности судебных следователей Казанской судебной палаты. Следственная часть, созданная еще в 1860 г., в дальнейшем стала одной из важных составляющих пореформенной судебной системы России. Сначала они были утверждены при окружных судах, затем и при судебных палатах. Как носители судебной власти, они обладали высоким статусом. Деятельность су-
© Шайдуллин Р. Р., 2017 64
