CC BY
49
□
УДК 316.344.7-058.55 (571.56)
С. Г. Анисимова
ДЕВИАНТНОСТЬ И МИГРАЦИЯ: ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА АДАПТАЦИИ ГРАЖДАН КИТАЯ ВЯКУТИИ
Приведены результаты лонгитюдного исследования миграции граждан Китая в Якутию. На основе девиантологического анализа поведенческих паттернов и особенностей адаптации китайских граждан выявлены социальные проблемы, порождаемые миграционными процессами в регионе.
В настоящее время в фокусе внимания находятся миграционные процессы, происходящие в Сибири и на Дальнем Востоке России. Как известно, миграция населения — сложный процесс, протекающий в различных формах и видах. Перемещения населения осуществляются под воздействием политических, социальных, экономических, демографических, конфессиональных факторов локального и глобального уровня, порождая изменения во всех сферах жизни общества [1].
Интерес к миграционной ситуации в азиатской части России детерминирован рядом объективных и субъективных причин. Сибирь традиционно рассматривается как «кладовая» природных ископаемых и ресурсов. Населенность огромных пространств российской Азии крайне неравномерна, инфраструктура неразвита. С начала 1990-х годов здесь происходило снижение количества населения, «разрушение демографического и трудового потенциала, потеря групп населения, имеющего профессионально-квалификационные навыки, адекватные отраслевой структуре экономики, адаптированной к местным природным условиям» [2, с. 46]. Деградация трудовых ресурсов сопровождается параллельными процессами притока нелегальной и легальной рабочей силы.
В работах последнего десятилетия подробно рассмотрены негативные последствия миграции: экономическая экспансия, когда стратегия регионального развития органично входит в стратегию приграничных областей соседней страны; этническое перераспределение за счет замещения постоянного населения иммигрантами из соседних стран; рост преступности [3, 4, 5] и усиление различных форм социальных девиаций транснационального характера, получивших развитие в глобализирующемся мире [6]. Надо отметить, что девиации - термин, охватывающий широкий круг отклонений поведения личностей и групп. В зависимости от теоретико-методологического подхода и социальной ситуации в число девиаций включаются раз-
нообразнейшие явления, среди характеристик которых можно отметить массовость, распространенность, общественную опасность, дезорганизационное влияние и т.д. Аннигилирующее воздействие негативных отклонений наиболее ярко просматривается в следующем ряде девиаций: преступность, суицид, алкоголизм, наркотизм, торговля живым товаром [7]. В настоящее время артикулируется беспокойство по поводу нелегальной иммиграции в Россию из стран Юго-Восточной Азии [8], «в частности из Китая, выходцы из которых концентрируются на российском Дальнем Востоке» [9, с. 119].
Широкое освещение в научной литературе и масс-медиа проблем влияния китайской миграции на девиантность обусловило интерес к адаптации иммигрантов и паттернам поведения в отдельных административно-территориальных образованиях Сибири и Дальнего Востока. Объектом нашего исследования стали граждане Китая, находящиеся на территории Якутии.
Исследование миграции из Китая проходило в два этапа. Первый включал проведение инициативного исследования «Адаптация гастарбайтеров из Китая в Якутии», в результате чего были определены основные черты представлений о жителях Китая, распространяемые СМИ, и выделены особенности поведенческих паттернов жителей Китая в инокультурной среде [10]. Второй этап был посвящен выявлению социальных проблем и девиаций, порождаемых миграционными процессами, в регионе.
Необходимо отметить, исключительную трудность исследования моделей адаптации граждан Китая в странах-реципиентах, что связано как минимум с двумя причинами. Во-первых, с отсутствием реальной статистики по всем «потокам» миграции, кроме образовательных и конфессиональных перемещений. Во-вторых, с категорическим нежеланием гастарбайтеров вступать в контакт с интервьюерами - представителями другого государства, независимо от формы «посыла» (культурный интерес, социо-
логическое исследование и т.д.). Для преодоления этих препятствий были использованы различные методы исследования: анализ публикаций в СМИ, изучение данных официальной статистики и текущей отчетности правоохранительных органов, публикаций в республиканских и центральных изданиях, опросные методы.
Сбор информации на стадии постановки проблемы осуществлялся путем изучения публикаций в прессе и вторичного анализа данных правоохранительных органов и других структур, связанных с миграционными процессами. Среди печатных СМИ были выбраны государственное издание «Якутия» и независимая газета «Якутск вечерний». Анализировались номера этих изданий в двух временных интервалах - 1999 год и 2006 год. В качестве единиц анализа были выбраны такие понятийно-тематические единицы, как «миграция», «миграция из Китая», «китайские граждане», «сотрудничество с Китаем», «нелегальная миграция», «китайский рынок» и т.п.
Исходя из гипотезы, что «китайская проблема» достаточно артикулирована на уровне СМИ и населения, нами были проведены интервью с продавцами рынка, работающими по найму у китайцев-работодателей (12 человек), и сотрудниками милиции, обслуживающими территорию рынка «Столичный», где концентрируются торговцы из Китая (9 сержантов и 1 офицер). Кроме того, была организована фокус-группа, отобранная по одному признаку -опыт общения с гражданами Китая в различных относительно длительных ситуациях (туристические поездки, периодические шоп-туры, проживание по соседству, рабочие контакты, участие в культурных мероприятиях совместно с китайскими гражданами и т.п.). Всем категориям респондентов был поставлен вопрос: «Какие положительные и отрицательные стороны вы видите в нахождении гастарбайтеров из Китая в нашей республике?». Результатом стало определение основных сфер жизнедеятельности граждан Китая в республике, поведенческих паттернов и особенностей адаптационных практик мигрантов.
На втором этапе исследования (2005-2007 гг.) автор сосредоточил свое внимание на проявлениях негативных социальных девиаций со стороны мигрантов. Это связано с тем, что миграционные процессы тесно связаны с проблемами безопасности общества. «Связь миграции с безопасностью... в аналитическом отношении распадается на две «подпроблемы»: безопасности общностей, обществ и государств, затрагиваемых миграционными потоками, и безопасности людей, образующих эти потоки... При этом и с точки зрения безопасности мигрантов, и с точки зрения безопасности любой среды, которую они покидают и в которую внедряются..» [11].
Республика Саха (Якутия) - один из субъектов Российской Федерации. Она занимает огромную территорию (3083,5 тыс. кв. км), отличается экстремально-суровым климатом и недостаточно развитой инфраструктурой. Особенностью республики можно считать крайне малую плотность населения - 0,31 чел. на 1 кв. км. Основной интерес
республика представляет как сырьевой регион: на территории находятся богатейшие запасы полезных ископаемых (по приблизительным подсчетам - 1/3 мировых) и природных ресурсов.
Численность населения РС (Я) на 1 декабря 2006 г. года составила 950 тыс. человек [12, с. 6], в столице республики проживают 266, 5 тыс. чел., 1/3 населения (338,4 тыс. чел.) -жители сельскойместности [13, с. 10]. Республика является одним из немногих регионов России, где продолжает сохраняться естественный прирост, однако, с 1990 года - с тенденцией его снижения [14, с. 30-32]. В межпереписной период между 1989 и 2002 годами смертность мужчин трудоспособного возраста превышала смертность аналогичной категории женщин в 2,4 раза, при этом наибольшее превышение (в 2,7 раза) было отмечено в 1993 году [14, с. 35-38]. К 1 апреля 2007 г. численность экономически активного населения в республике составила 499,5 тыс. человек, уровень безработицы к началу 2007 года - 9% от экономически активного населения [15, с. 48].
В целом, миграционные процессы по республике стабилизировались к началу XXI века: желавшие выехать уже покинули регион, число приезжающих оставалось неизменным на протяжении нескольких лет. В последние годы просматривается тенденция к сокращению мигрантов: миграционная убыль составила в 2006 году 581 человек, в 2007 г. - 530 человек. Наиболее активные процессы перемещений происходят в столице - городе Якутске, где в 20062007 гг. сохраняется превышение пребывающих над выбывающими [15, с. 56].
По данным переписи 2002 г., количество этнических китайцев (хань, чжунго, жень) в республике составляло 891 человек, в г. Якутске проживало 849 китайцев, в районах (улусах) - 42. Гендерное соотношение составляло 468 мужчин и 423 женщины, соответственно в городе - 450 и 399, в районах (улусах) - 18 и 24 человека [16, с. 14-16]. В 2005 году были зарегистрированы около 600 китайцев, их число уменьшилось с 2002 года на 200 человек. С конца 2006 г. наблюдается тренд к увеличению количества граждан Китая, прибывающих в Якутию по различным причинам, главные из которых - деловые цели и трудовая деятельность [17]. В СМИ приводятся неофициальные сведения о проживании «в Якутии 5 тысяч, в Якутске - 3 тысячи граждан Китая» [18].
История трудовой миграции жителей Китая на «северные территории» имеет длительную историю, однако и по дореволюционному, и по советскому периоду, и по современному этапу имеется крайне противоречивая информация об их численности. В целом, для Якутии можно выделить две «волны» миграции из Китая, характеризующихся массовостью и экономической направленностью.
Границы первой «волны» обозначаются в пределах 1914 годаиначала 1930-хгодов [19]. По отрывочным сведениям, присутствие китайцев в регионе наблюдалось с середины XIX века. Они занимались сельским хозяйством, в основном, огородничеством, добычей золота, поденными
работами. Коммерческие контакты якутских купцов с Китаем ограничивались торговлей пушниной.
Конкретная точка отсчета движения трудовых мигран-тов-«восточников» связана с развитием золотодобывающей промышленности на р. Лене и её притоках. Необходимость привлечения иностранной «рабочей силы» была обусловлена ростом забастовочного движения, началом второй мировой войны, мобилизацией в армию и прекращением притока рабочих из центральной части России. Можно отметить крайне интересный момент, что кроме вербованных к работе в артелях Ленского товарищества привлекались также вольные «старатели-нелегалы», занимающиеся в тайге золотодобычей (около 2000 чел.) [19].
Е.А. Строгова отмечает следующие моменты в поведении китайских рабочих того времени: неохотное принятие российского подданства и советского гражданства, отток рабочих с приисков в годы революции, распространение нелегальной золотодобычи в труднодоступных малонаселенных таёжных местах, развитая сеть нелегальных скупщиков золота и разного рода контрабандистов, нежелание участвовать в общественной жизни (диаспоральные общины, общества самообразования, профсоюзы, комсомол), минимизация контактов с государственными структурами [19]. Среди причин «изоляционизма», даже по сравнению с близкими по облику и культуре корейцами, выделены следующие:
- пестрый этнический состав китайских бригад, сформированных по принципу землячества и зачастую говорящих на разных языках;
- существование собственного самоуправления -«старшинок», диктующих «правила игры» на «чужом поле» (скрытность, ориентация на «своих»);
- культивирование самобытного образа жизни в быту (традиционные жилища, одежда, питание);
- почти поголовная безграмотность и незнание русского языка - самого «ходового» на приисках;
- сезонный характер работы и тяжелый изнурительный труд, не способствующий созданию коммуникативных сетей и совместных рекреаций [19].
Завершение этого периода трудовой миграции к середине 1930-х годов связано с вооруженными конфликтами на советско-китайской границе в зоне КВЖД и «закрытием» Советского Союза. Можно высказать предположение, что на обособленность и последовавший отток китайских рабочих повлияло и раскручивание «колеса» репрессий в отношении различных категорий населения в 30-е годы XX века.
Некоторая часть китайцев, в большинстве те, кто занимался сельским хозяйством - огородничеством, избрали Якутию постоянным местом жительства. Так как среди рабочих почти поголовно были мужчины трудоспособного возраста, они создавали семьи с женщинами якутками как наиболее близкой по антропологическому типу группой. Эти браки практически не оформлялись в органах ЗАГС, дети часто получали фамилию матери, социализировались в материнской среде и уже во втором (реже -
третьем) поколении идентифицировали себя как якуты. Е.А. Строгова высказывает предположение, что тех, кто назвал себя китайцем в опросных листах переписи 2002 г., не будучи гражданином КНР (52 человека), можно считать потомками трудовых мигрантов первой «волны» [19]. К началу 1990-х годов китайцы в Якутии были крайне немногочисленны по сравнению с соседями по региону -Приморским краем и Амурской областью. В республике зарегистрированы как этнические китайцы в 1970 году -420, в 1979 году - 329, в 1989 году - 328 человек [16, с. 14-16].
Эпоха перестройки ознаменовалась появлением второй «волны» мигрантов из Китая, чей состав, интересы и потребности перемещений имеют существенные отличия от «первой». В первые годы функционирования «рыночной» экономики основное число перемещающихся составляли «челноки», осуществлявшие маятниковые миграции. До настоящего времени основная сфера их законной деятельности - торговля продуктами и товарами широкого потребления, общественное питание и сфера развлечений. В сфере промышленности китайских и совместных российско-китайских предприятий немного. По сравнению с другими государствами азиатского региона (Индия, Корея и др.) инвестиции из Китая в промышленность Якутии небольшие, несмотря на то, что на государственном уровне подчеркивается ориентация Китая на инвестиционные проекты в сферах строительства, деревообработки, транспорта, совместные работы в области высоких технологий, атомной сфере и авиации [20] России и её регионов.
К середине 1990-х годов в средствах массовой информации зазвучали опасения по поводу создания в республике «китайского плацдарма» для продвижения в центр России. Это объяснялось различными причинами, основная из которых сохраняется на протяжении последнего столетия - перенаселенность областей северо-восточного Китая. Между тем, несмотря на акцентирование темы «ползучей китайской экспансии», практически все наши респонденты высказали достаточно лояльное отношение к «гостям» из Китая, обосновывая «наплыв» приезжих не агрессивными захватническими причинами, а сложным социально-экономическим положением как в России, так и в Китае.
Молодежь республики в целом более толерантно относится к мигрантам из Китая, чем представители среднего и старшего возраста. Такая позиция совпадают с установками, выявленными в результате подобных исследований, проводимыми в Сибири. Например, в Читинской области, где большинство опрошенных читинцев (62,3%) ответили, что китайцы дружелюбны, почтительны, но проявляют черты, связанные с особенностью их менталитета. Враждебное отношение проявили лишь 15,5%, настроены не очень доброжелательно - 8,7% [21].
Респондентами положительно оцениваются следующие явления в среде китайской диаспоры: «быстрая реакция на изменения спроса», «большая ответственность по отношению к землякам», «ориентация на потребителя»,
«умение выжить в любых условиях», «высочайший оптимизм и мобильность по всем показателям», «уважение к представителям власти», «ответственность по обязательствам». Указывается также на владение русским языком, а в последнее время и якутским на бытовом уровне. Якутяне благодарны китайским «челнокам» за то, что «в 90-е годы XX века китайцы были главными поставщиками продуктов, одежды и предметов ширпотреба». К отрицательным явлениям отнесены: «невыплата налогов», «нарушение санитарно-гигиенических норм в быту и при товарных операциях (перевозка, хранение и т.д.)», «грубость и бесцеремонность в отношениях между собой», «неуважение и грубость по отношению к покупателям».
Среди сотрудников правоохранительных органов распространено мнение об отсутствии связи между криминалом и принадлежностью к определенным этносам и конфессиям. Они заметили, что «преступления не имеют национальной и религиозной принадлежности». В то же время милиционеры отмечают наличие психологической детали - определенной «границы», разделяющей бывших советских и новоприбывших мигрантов. Приезжие с Кавказа и Средней Азии рассматриваются как «свои», гастарбайтеры из Китая видятся «чужими».
Мнения и оценки, полученные в результате исследования, были сгруппированы по нескольким пунктам.
Общественное мнение. В основном представления о мигрантах из Китая создаются на основе товарно-денежного рыночного общения и материалов СМИ. Негатив в коллективном сознании формируется на основе этих двух параметров. Масс-медиа зачастую формирует представление о дальневосточных регионах как «плацдарме Китая» для продвижения в центральные районы России. На бытовом уровне недовольство вызывает поведение продавцов-китайцев, которые, овладев русским языком, часто демонстрируют неприветливость и грубость при общении с покупателями.
Межличностные повседневные коммуникации. В Якутске не возник «Чайна-таун» (место компактного проживания китайцев) - явление, характерное для многих городов мира. Китайцы обосновались в столице республики в дачных пригородах и окраинных районах с частными застройками, отстраивая отдельные, вполне современные дома в духе «новых русских». Китайские мигранты в роли соседей по дому, улице и т.п. не вызывают неприязни, так как не склонны к шумным застольям, «разборкам» при посторонних, не отказывают в помощи местным жителям при возникновении жилищно-хозяйственных проблем.
Особенности делового поведения. Четко просматривается прагматизм граждан Китая, умение использовать ситуацию, выжать из нее максимальную выгоду при минимизации расходов любым путем - лесть, почтительность, непонимание, недоговоренность и т.д. Респондентами отмечено уважение китайцев к людям в форменной одежде и индивидам, которые представляют интерес в данный конкретный момент.
Рынок труда и трудовые отношения. Китайцы пока не стремятся трудиться на российских предприятиях транспорта, связи, строительства и т.д. Большинство гастарбайтеров заняты на предприятиях земляков, занимающихся легальной деятельностью. Часть мигрантов работает «вахтовым методом», привозя товар и получая нефиксируе-мый доход. Нередко в роли наемных работников у китай-цев-«челноков» и других работодателей выступают жители республики. Трудовые договоры не заключаются, регулирование отношений происходит в сфере неправовых практик.
Экономические интересы. До начала 2007 года основные сферы законной деятельности граждан Китая - рынок, общественное питание и сфера развлечений. Лишь недавно зарегистрировано крупное Саха-Китайское предприятие по глубокой переработке древесины в Усть-Майском районе [22].
Культурная сфера. Культурно-образовательные контакты якутян и китайцев носят ситуативный, точечный характер по сравнению с другими областями Дальнего Востока. Отсутствует заинтересованность в изучении китайского языка и культуры, так, говорят на китайском языке в республике лишь 1084 человека [16]. Не афишируются совместные образовательные программы. Пожалуй, единственный образовательный проект, получивший широкую известность, это обучение якутских ребят в китайском цирковом училище. Однако уже несколько лет ведется набор студентов на обучение в Педагогический Университет г. Хайхэ (сейчас там обучается несколько десятков якутян) и в другие китайские вузы и на поствузовское обучение.
Общественно-политическая сфера. В общественной жизни не позиционируется китайская община. Граждане Китая не представлены в органах исполнительной и законодательной власти республики. Интересы китайцев в регионе вербализируются в основном представителями бизнеса и государственных органов.
Криминогенная ситуация. В течение изученного периода сотрудниками милиции не фиксировались систематические проявления криминала в среде мигрантов из Китая.
В результате можно выделить некоторые черты адаптации граждан Китая в Якутии:
- в основном маятниковый характер миграции;
- превалирование в половозрастной структуре иммиграционных потоков мужчин молодого и среднего возрастов;
- преобладание контингента работников, не имеющих специальной квалификации и высокой профессиональной подготовки;
- группирование по признаку землячества, семейственности либо корпорации (принадлежность к фирме) и отсутствие единой формализированной ассоциации, объединяющей всех мигрантов из Китая;
- саморегуляция численности и состава мигранта на основе «бытового» маркетинга рыночного пространства (потребности, целевые группы, конкуренция, степень контроля и т.д.);
- наличие иерархии внутри отдельных групп, возглавляемых владеющим русским языком неформальным лидером, нередко старшим по возрасту, который поддерживает контакты с административными и правоохранительными органами;
- доминирование групповой солидарности над личными, индивидуальными интересами членов общности;
- решение проблем внутри общностей, минимизация отношений с любыми объединениями и организациями;
- сохранение в быту «привычного» образа жизни;
- установка на краткосрочное пребывание в Якутии («вахтовый метод»), вызывающая относительное безразличие к проблемам быта и организации досугово-рекреационной сферы;
- четкая ориентация на максимизацию прибыли при определенном ограничении риска за счет дистанцирования от местного сообщества и поддержания оптимального уровня доверия внутри групп;
- сохранение паттернов поведения мигрантов из Китая в странах-реципиентах.
Из вышесказанного можно сделать вывод о том, что процессы «вхождения» граждан Китая в якутский социум протекают латентно и имеют немало «белых пятен». Во-первых, несмотря на административное упорядочение миграционных потоков, реальное количество и состав мигрантов остаются неясными. В-вторых, отсутствует информация о степени проникновения китайских мигрантов в различные сферы и сегменты социального пространства республики и их социально-экономических интересах. В-третьих, является спорной эквивалентность замещения рабочих мест гастарбайтерами из Китая при высоком уров -не безработицы в республике (9%). Все это обусловило необходимость определения рисков, порождаемых мигрантами из Китая в республике. Выявление проблем основывалось на анализе девиантности в среде мигрантов из Китая, пребывающих на территории республики.
На наш взгляд, в современном обществе одной из значимых функций девиаций является деструктивное влияние на личность, группы и социальные институты, имеющее латентный вид. Мы остановили своё внимание на тех видах девиантности, которые, по мнению ученых и практиков, несут наибольшие угрозы безопасности государства и регионов. Так, «наблюдается тенденция к превращению России в евразийский транзитный коридор, используемый мигрантами из азиатских стран, стремящимися попасть в Западную Европу и другие развитые страны... На использовании труда нелегальных мигрантов созрел мощнейший теневой бизнес, питающий коррупцию в правоохранительных органах, органах власти... Всё больше распространяется этнокоррупция. По информации МВД РФ иностранными гражданами и лицами без гражданства совершается около 3% преступлений» [23, с. 8]. В Сибирском суперрегионе наблюдаются «рост масштабов незаконного промысла и вывоза биоресурсов, резкая криминализация милиции, вовлечение мигрантов в деятельность этнокриминаль-
ных группировок» [24, с. 39-40]. В. Собольников отмечает, что «незаконно прибывающие в Россию мигранты, как правило, занимаются нелегальной, уголовно наказуемой деятельностью... В 2003 г. рост миграционной преступности составил 9,6%, в субъектах на территории Сибирского суперррегиона - 19,7%» [24, с. 39].
На основе анализа данных правоохранительных органов и средств массовой информации можно отметить, что криминогенная ситуация в республике характеризуется теми же тенденциями, что и в целом по стране. В последние годы наблюдается рост зарегистрированных преступлений, в основном, за счет увеличения правонарушений корыстной направленности и преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков [15]. Миграционная преступность в Республике Саха (Якутия) имеет определенную специфику:
1. Рост «миграционной преступности» в Якутии происходит в основном за счет граждан бывших советских республик - Украина, Таджикистан, Армения, Азербайджан, Кыргызстан, Узбекистан и др. В отличие от данных по Сибирскому региону, где «особая активность зафиксирована со стороны транснациональных преступных сообществ (китайские триады), этнокриминальных и трансграничных группировок» [24, с. 39-40], большинство мигрантов в республике контактирует с «квазиэтническими» группировками, объединяющими граждан России и бывших граждан СССР.
2. В связи с географической отдаленностью и неразвитостью коммуникаций республика не представляет интереса как транзитный коридор для нелегальных миграций, поставок наркотиков и т.п. Экстремально-суровый климат, континентальное расположение и сложности транспортировки не позволяют рассматривать природные богатства и биоресурсы как объект незаконного промысла и добычи иностранными гражданами. «Экзотическим» видом преступления, характерным для республики, является незаконная добыча и продажа за рубеж мамонтовой кости, имеющей статус полезного ископаемого.
Данные миграционной службы и правоохранительных органов показывают, что в период 2000-2007 годов граждане КНР задерживались и привлекались к ответственности за правонарушения, не подпадающие под классификацию действий организованных преступных группировок. В выступлениях официальных лиц не упоминается об участии китайских мигрантов в сообществах, занимающихся наркобизнесом, торговлей живым товаром и другими подобными преступлениями. Можно сделать вывод, что «происки китайской мафии» вполне вписываются в «нормальный» уровень преступности и не позволяют говорить в настоящее время о «натиске триад» на республику.
Однако в русле анализа миграционной преступности необходимо остановиться на явлении, которое выступает обратной стороной криминальных деяний, а именно виктимизации мигрантов, в особенности нелегальных.
Виктимизация - это процесс превращения лица в жертву преступления, то есть процесс реализации потенциальной виктимносги, способность стать жертвой [25, с. 183-184]. «Викгимность - сложное явление, которое в зависимости от реализации определенных личностных и ситуативных факторов, сложившихся в определенное множество, некую количественную новую суммарность, выражается в различных видах, в частности групповых» [26, с. 156]. Криминологи выделяет ряд категорий населения, обладающих наибольшей личностно-ситуативной виктимностью [26]. Особое место среди них занимают приезжие, в особенности мигранты. Процессы виктимологизации мигрантов в России нарастают, увеличивается количество преступлений против них: в 2005 году было совершено 13 тысяч преступлений, в 2006 году на 44% больше. В Республике Саха (Якутия) существует подобная тенденция: мигранты из Китая как жертвы преступлений входят в число «лидеров» [18].
Виктимизация мигрантов из Китая (и других государств ближнего и дальнего зарубежья) обусловлена следующими причинами:
- отсутствие специальных мероприятий по адаптированию мигрантов в инокультурной среде, таких как курсы первоначального изучения языка страны-реципиента, информирование об административных правилах и процедурах и т.д.;
- большая часть мигрантов относится к категории малообеспеченных, так как прибывшие настроены на получение максимальной прибыли и «переправку» денежных средств на родину;
- дистанцирование от административных и правоохранительных органов, игнорирование правил безопасности создает риск криминальных угроз со стороны местных правонарушителей и преступных сообществ (вымогательство, рэкет, шантаж и т.п.);
- групповая солидарность, выражающаяся в решении проблем внутри общностей мигрантов, порождает латентную преступность, характеризующуюся неправовыми практиками и жестокостью;
- мигранты в силу установки на решение сугубо прагматических экономических проблем и краткосрочности пребывания не стремятся получить доступ к средствам государственной социальной защиты и не могут осуществлять представление своих прав в различных властных структурах;
- коммуникации вне групп мигрантов осуществляются в основном с маргинальными категориями (бездомные, бродяги, алкоголики, игроманы, женщины, ведущие асоциальный образ жизни и т.п.);
- ситуация неопределенности, неустойчивости провоцирует неадекватное реагирование в конфликтных, сложных ситуациях (страх, агрессия) и создает предпосылки для совершения тяжких насильственных и корыстных преступлений (грабежи, избиения).
Опасность в миграционном пространстве представляют также социально-медицинские угрозы (общая высокая
заболеваемость и соответственно распространение болезней и СПИДа), порождаемые относительным безразличием мигрантов к проблемам быта и организации досуговорекреационной сферы.
На основании вышеизложенного можно сделать некоторые выводы.
Процессы «вхождения» граждан Китая в якутский социум имеют латентный и низкорегулируемый характер. Основной формой адаптации является формирование относительно устойчивых, но сменяющихся по составу структур. Имеет место преобладание групповых миграций и расселение по земляческому признаку. Решение совместных экономических задач, происхождение из одних мест, тесное межличностное взаимодействие и существенное отличие от местных жителей порождают высокий уровень внутригрупповой сплоченности среди мигрантов. Позиция дистанцирования, нежелание включаться в объединения любых видов сопряжены с четкой экономической ориентацией - получением максимальной прибыли. Отсутствие установки на длительное пребывание в России создает незаинтересованность в создании и функционировании собственных учреждений культуры, образования и рекреации. Адаптационные механизмы имеют устойчивый во времени, традиционный характер.
При проведении исследования выявлены неопределенность количественно-структурных характеристик миграционных потоков из Китая, экономических интересов, способов инкорпорирования мигрантов в местную среду и т.п.
Социологическое исследование показало, что население Якутии относится к китайским гражданам достаточно толерантно, что можно связать с рядом факторов, сходных для различных областей сибирского ареала: географические (обширность территории, географическое соседство), экономические - «традиционно аграрная экономика» [21, с. 19], социально-исторические (общее строительство коммунизма, патгернализм, коллективизм), в ряде случаев антропологические (близкий с коренным населением внешний облик).
Можно отметить, что в настоящее время миграционные потоки из Китая (и других стран Юго-Восточной Азии) не оказывают существенного влияния на уровень преступности и других девиаций в республике. Преградой для проникновения наиболее угрожающих форм является то же, что служит основной проблемой развития Якутии - сложность доступа в республику, где нет достаточно развитой инфраструктуры сообщения с «большой землей». Отсутствие системы транспортных коммуникаций выступает как «барьер», с одной стороны, для позитивных социальноэкономических изменений, с другой стороны, угроз безопасности республики. Однако особенности адаптационного и экономического поведения мигрантов из Китая повышают уровень их виктимности и ставят их в число наиболее виктимогенных групп населения.
Прогноз миграционных стратегий и тактик граждан Китая сопряжен с осуществлением национальных проектов и
программ социально-экономического развития региона. В настоящее время изменения в отношении к мигрантам из Китая и повышение их виктимогенности связаны с проблемой занятости местного населения в районах реализации крупнейших проектов республики. В связи с этим изучение миграционных процессов в РС (Я) включает следующие направления:
- анализ структурных характеристик миграционных процессов, рассмотрение причинно-факторной и адаптационной моделей механизма миграций и социальных последствий для мигрантов и региона;
- уточнение положительного и отрицательного воздействия миграции на жизнедеятельность различных сфер жизнедеятельности региона;
- введение критериев, позволяющих оценить миграционное давление, при моделировании и прогнозировании социально-экономических процессов;
- прогнозирование тенденций миграции (эмиграции, иммиграции) в регионе.
Литература
1. Аберкомби Н. Социологический словарь: Пер. с англ. / Н. Аберкомби, С. Хилл, Б.С. Тернер; под ред. С.А. Ерофеева. 2-е изд. перераб. и доп. М.: ЗАО «Издательство «Экономика», 2004. 620 с.
2. Рыбакоеский Л.Л., Захарова О.Д., Миндогулов В.В. Нелегальная миграция в приграничных районах Дальнего Востока: история, современность и последствия. М.: ИСПИЖН, 1994. 165 с.
3. Бессонов А. Уголовная ответственность за организацию незаконной миграции // Законность. 2005. № 12. С. 10-13.
4. КомбаровВ. Миграционные отношения: предупреждение нарушений // Законность. 2004. № 11. С. 31-33.
5. Мачинский В. Объединение усилий в борьбе с наркопреступностью // Законность. 2006. № 5. С. 2-5.
6. Добренькое В.И. Глобализация и Россия: социологический анализ. М.: ИНФРА-М, 2006. 447 с.
7. Глобализация и девиантность / Науч. ред. Я. Гилинский. СПб:: Изд-во Р. Асланова «Юрид. центр-пресс», 2006. 393 с.
8. Югов А. Дальний Восток: Остановить центробежные силы / Национальная безопасность: обзор, аналитика, прогнозы. № 1 (5), январь 2007 г. С. 11.
9. Габдрахманова Г. Этничность и миграция: становление исследовательских подходов в отечественной этносоциологии // Социс. 2007. № 1. С. 116-121.
10. Анисимова С.Г., Леонтьев МР. Адаптация гастарбайтеров из Китайской Народной Республики в РС (Я) // Общество в зеркале социологии - 2: Сборник научных работ / Под ред. д.с.н. И.И. Подойницыной. Якутск: Изд-во ЯГУ, 2006. С. 5-17.
11. Нагайцева Е.А. К вопросу об исследовании влияния современных миграционных процессов на безопасность в приграничных регионах России // Тезисы II Всероссийской научной конференции «Сорокинские чтения-2005: Будущее России: стратегии развития» (г. Москва, 14-15 декабря 2005 г.) - электронное издание.
12. Численность населения Республики Саха (Якутия) на 1 января 2007 г.: Статистический сборник№ 75/7988. Якутск, 2007.
13. Статистический ежегодник Республики Саха (Якутия): Стат. сб. / Федер. служба гос. статистики. Территор. орган Фе-дер. служба гос. статистики по Респ. Саха (Якутия); [редкол. Т.А.Торговкина (предс.) и др.]. Якутск, 2005.
14. Социальное положение и уровень жизни населения Республики Саха (Якутия): Статистический сборник. Якутск, 2004.
15. Мониторинг основных показателей экономики районов и городов. Январь-март 2007 года. Оперативные данные. Статистический бюллетень № 78/7991. Якутск, 2007.
16. Национальный состав и владение языками, гражданство населения РС (Я). Т. 5. Офиц. издание. Якутск, 2002.
17. Мироненко Е. Иностранцев стало больше // Якутск вечерний. 22 июня 2007 г. С. 8.
18. Арзаева Р. Эпоха нелегалов: экспансия // Якутск вечерний. 11.03.2006. С. 3.
19. СтроговаЕ.А. Китайская миграция в Якутии (конец XIX-30-е годы XX вв.) / Вопросы истории. № 3. 2007. С. 135-142.
20. Блинов А. Движение по двум колеям // Независимая газета. 29 марта 2007 г. С. 7.
21. Артюшенкова Е.Ю. Управление миграционными процессами России и Китая в современных условиях (региональный аспект). Автореф... дисс. к. с. н. Чита, 2005. 23 с.
22. Саха-китайских предприятий стало на одно больше // Коммерческий вестник Якутии от 5 октября 2007 г. С. 2.
23. Михайлов В. Незваные гости / Национальная безопасность: обзор, аналитика, прогнозы. № 1 (5) январь 2007 г. С. 8-9.
24. Собольников В. Миграционная преступность и её предупреждение // Законность. 2006. № 3. С. 39-40.
25. Иншаков С.М. Зарубежная криминология. М.: Издательская группа ИНФРА-М-НОРМА, 1997. 383 с.
26. Криминология: Учеб. для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / [Гуров А.И. и др. ]; науч. редакторы - Н.Ф. Кузнецова, В.В. Лунев. М.: Волтере Клувер, 2005. 640 с.
S.G. Anisimova
Deviant activities and migration: sociological analysis experience for adaptation of Chinese people in Yakutia
The article gives results of longitude research of Chinese migration to Yakutia. Based on deviantological analysis of behavioural patterns and Chinese people adaptation peculiarities there have been revealed social problems caused by migration processes in the region.
■ФФФ-
