CC BY
193
Е. Ю. Харькова
ДЕСЯТЬ КЛАССИЧЕСКИХ НАУК В ТИБЕТОБУДДИЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ
Десять классических наук (тиб. rig gnas, санскр. vidyàsthàna) — это связанная с буддизмом система знания, история формирования которой до конца не ясна. Суть проблемы сформулирована отечественными исследователями следующим образом: «До сих пор не был известен основной источник, в котором впервые была сформулирована система классификации наук на “пять больших” и “пять малых” разрядов»
Ригнэ в буквальном переводе означает «отрасли знания», «области знания» 2 или, если следовать тибетскому толкованию, также и «области познания» (shes par bya bai gnas3). Система десяти классических наук включает пять основных и пять вспомогательных дисциплин. К основным дисциплинам, которые в тибетской традиции называются «пять больших» наук (rig gnas che ba Inga), относятся технология или технические искусства (bzo rig ра), медицина (gso rig pa), грамматика (sgra rig pa), логика (gtan tshigs rig pa) и «наука внутреннего смысла», или «буддийская наука» (nang don rig pa, adhyatmavidya), включающая пять аспектов буддийской философии и четыре класса тантр. К вспомогательным дисциплинам, в тибетской терминологии «пяти малым наукам» (rig gnas chung ba Inga), относятся поэтика (snyan ngag), метрика (sdeb sbyor), лексикография (mngon brjod), драматическое искусство (zlos gar) и астрология (skar rtsis).
He вызывает сомнения, что система знания, включающая пять основных и пять вспомогательных дисциплин, индийского происхождения. Работы многих известных тибетских авторов содержат цитаты из индобуддийских источников, в которых упоминаются пять основных классических наук. Среди этих источников — труд Асанги «Йогачарабхуми» («Ступени практики йоги») и «Махаянасутра-аламкара» Майтреи, которые датируются IV-V вв. н. э. Ссылки на эти два текста содержатся в трактате Сакья Пандиты (1182-1251) «Введение в ученость» (Mkhas pa rnams ’jug pa’i sgo), в первом, теоретическом разделе Чойчжуна Будона (1290-1364) под названием «Сокровищница
1 Введение в изучение Ганчжура и Данчжура.— Новосибирск, 1989.— С. 87.
2 Среди значений слова sthäna, части композита vidyästhäna,— «хранилище», «место», «раздел, подразделение», «опора». См. А Sanskrit-English Dictionary / ed. by Monier-Williams M. A.— Delhi, 1997.
3 Bod rgya tshig mdzod chen mo / Kräng dbyi sun et alter.— Pe ein, 1993.— C. 2682,— Далее BGTC.
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2009. Том 10. Выпуск 3
97
Писания» (gSung rab rin po che’i mdzod) (1322 г.), в «Полном обзоре системы буддийских тантр» (Rgyud sde sphy’i rnam par gzhags pa rgyas par brjod) Кхедуба Чже (1385-1438), в «Списке терминов астрологии, медицины и технологии» (bZo dang gso ba skar rtsis rnams las byung ba’i Ming gi grangs bzhugs so) Лондол-ламы (1719-1805), в Чойчжуне (1807-1813 гг.) Гуру Таши Агвана Лодоя, ньинмапинского ученого XVIII-XIX вв., и работе современного тибетского ученого Муге Самтэна Гьяцо (1914-1993) «Неиссякаемый источник общего блага» (sPyi nor phun tshogs)4.
Есть все основания полагать, что зарождение буддийской системы знания, включавшей пять основных дисциплин, связано с изменениями, происходившими в повседневной жизни монашеской сангхи, с появлением монастырей и формированием системы монастырского образования. Постепенно на смену ранним авасам (äväsa) и арамам (äräma), служившим сангхе убежищем только на время сезона дождей, пришли обители для постоянного проживания — вихары (vihära)5. С изменением социально-экономических условий существования монашеской общины стало иным понимание монашеского статуса, изменилась и оценка тех видов деятельности, которые были совместимы с этим статусом. Так, в ранних сутрах, например в сутре «Плоды созерцательной жизни» («Саманняпхала-сутта». Дигха Никая, 2), к неправедным способам обретения средств к существованию монашества относились врачевание, предсказания, основанные на знании астрологии, геомантии, хиромантии, практика рецитации защитных мантр. Эти виды деятельности считались «низшими искусствами», но со временем в повседневной практике монастырей они получили право на существование как один из факторов, способствовавших укреплению экономического и общественного статуса монастырей.
Формирование культуры Индии классического периода ставило перед буддизмом новые задачи, требуя от него большей адаптации к нуждам общества. Роберт А. Ф. Турман отмечает, что формы буддийской мысли, существовавшие в конце III — начале IV в. н. э., «были слишком далеки от нужд поднимающихся средних слоев общества, уделяли слишком мало внимания философии общественного устройства, не располагали обрядностью и культовой стороной, которые могли бы привлечь массы верующих, и не имели связи с брахманической культурой, лишь критикуя ее и составляя ей оппозицию»б. Для того чтобы не утратить своих позиций в Индии, буддизм должен был из элитарного учения с ориентацией на монашеский путь и сложнейшей философией превратиться в систему, в которой учение излагалось бы более доступно для светских людей. Важную роль здесь должны были играть ритуальные практики, организующие духовную жизнь мирян и регулирующие их взаимоотношения с духовенством. В этой ситуации, как пишет Р. Турман, «требовался новый синтез культуры брахманизма со священными текстами махаяны, синтез, который сделал бы буддизм доступным для светских людей и, одновременно, философским учением, привлекательным для интеллектуальной элиты»7. В процессе этого культурного синтеза большую роль играли монастыри.
4 rje dMu dge bsam gtan rgya mtsho’i gsung-’bum (Сумбум Муге Самтэна Гьяцо). T. 1-6. mTsho sngon mi rigs dpe skrun khang.— Zi ling, 1997.— T. 3.— C. 816-859.
5 Skilton A. A Concise History of Buddhism.— Birmingham, 1994.— P. 53.
6 Thurman, R. Tsong Khapa’s Speech of Gold in the Essence of True Eloquence.— Princeton, 1984.— P. 30, 31.
7 Там же. С. 31.
Д. Снэлгроув отмечает: «Сохранение буддизма всегда зависело от благосостояния и силы монастырей. Хотя буддизм вскоре развился как религия, практика которой была доступна мирянам, миряне всегда сильно зависели от монашеских общин, обращаясь к ним для исполнения обрядов и церемоний»8.
В ходе дальнейшей эволюции монастырей появляются махавихары, крупные монастыри-университеты, с деятельностью которых, по всей вероятности, и связано формирование буддийской системы знания, включающей пять основных и пять вспомогательных дисциплин. Махавихары были не только образовательными, но и культурными центрами, где преподавание велось на внесектарной основе. Китайские паломники, которые посещали Индию с конца IV в., свидетельствовали о том, что буддийские монастыри-университеты были центрами духовной и светской культуры и что это способствовало укреплению позиций сангхи в индийском обществе. Сведения об организации монашеской жизни, о монастырских образовательных программах, о крупнейших монастырях дошли до нас из описаний путешествий в Индию Фа-сяня (V в.), И-цзина (с 672 г. по 682 г. прожил в Наланде) и Сюань-цзана (путешествовал в Индии с 629 по 645 г.).
О Наланде М. И. Воробьева-Десятовская пишет, что «уже в IV в. он стал центром буддийского и брахманского образования»9. Там преподавание велось для монахов, буддистов-мирян и людей, не связанных с учением буддизма (манава). Последние, по свидетельству И-цзина, изучали литературу четырех вед. «Начальное, или общее, образование заключалось в освоении основной литературы по пяти традиционным областям знания — видья: 1) шабдавидъя — грамматика и лексикография; 2) шил-пастханавидъя — искусства; 3) чикитсавидъя — медицина; 4) хетувидья — логика; 5) адхьятмавидья — философия»10.
Укрепление института монастырей, упрочение социального положения сангхи и расширение ее контактов с мирянами по времени совпадает с зарождением учения виджнянавады (йогачары), получившего оформление в Пятикнижии Майтреи и трудах Асанги (IV-V вв.). «Йогачарабхуми» — фундаментальный и, возможно, самый ранний текст йогачары. По предположению Хадзимэ Накамуры, он мог быть компиляцией из трудов разных авторов. Санскритский оригинал его найден только в XX в. и частично опубликован п. Сочинение было переведено на китайский и тибетский языки. Известен и более ранний текст под тем же названием, написанный кашмирским учителем Сангхаракшей, пользовавшимся покровительством царя Канишки12. Текст Асанги, включающий пять разделов (тиб. Sa sde Inga), скорее всего, написан по образцам практических руководств, распространенных среди кашмирских вайбхашиков. В этом памятнике содержится перечень пяти наук, в дальнейшем получивших название «пяти больших» наук в тибетской традиции: «Что такое пять областей знания? Это буддийская наука, наука врачевания, логика, грамматика и технология»13.
8 Snellgrove D. Indo-Tibetan Buddhism.— Boston, 1987.— P. 306.
9 Воробьева-Десятовская М. И. Рукописная книга в культуре Индии // Рукописная книга в культуре народов Востока.— М., 1988.— С. 60.
10 Там же. С. 59.
11 См.: Nakamura, Hajime. Indian Buddhism.— Delhi, 1989.— P. 256.
12 Cm.: Skilton A. A Concise History of Buddhism.— Birmingham, 1994.— P. 57.
13 Цит. По: Gu bkra’i chos ’byung.— Pe cin, 1987.— C. 997.
Систематизатор буддийского канона великий тибетский ученый Будон Ринчендуб обращается к «Йогачарабхуми» (Nirnaya-samgraha) в теоретическом разделе своего Чойчжуна, исследуя литературу шастр с точки зрения их качества. Он подчеркивает, что из упомянутых в «Йогачарабхуми» девяти видов шастр лишь три — «исполненные смысла, ведущие к прекращению страдания и ведущие к наивысшему достижению» — должны рассматриваться как высшие14.
Эту же классификацию шастр из «Йогарабхуми» приводит Кхедуб Чже в «Полном обзоре системы буддийских тантр»:
“Sa sde las I
Don med don log don dang ldan| |
Ngan gyo brtse bral sdug bsngal spong ||
Thos rtsod sgrub pa lhur len pa| |
Bstan bcos drug bral gsum du ’dod||” 15.
«Из “Йогачарабхуми”: Существуют шастры бессмысленные, ошибочные и исполненные смысла; тенденциозные, беспринципные и ведущие к свободе от страдания; мирские, полемические и ведущие к наивысшему достижению. Из них шесть видов мы отвергаем и три признаем».
«Махаянасутра-аламкара» — сочинение из 21 главы — признана в китайской и тибетской традициях одной из книг Бодхисаттвы Майтреи, ее текст сохранился на трех языках — санскрите, китайском и тибетском. Тематически текст близок «Йогачарабхуми». Анализируя шастры с точки зрения цели их создания, Будон относит «Махаянасутра-аламкару» к числу тех, которые «организуют в стройную систему то, что ранее не было упорядочено»16. В «Махаянасутра-аламкаре»17, в главе XI (60), посвященной проблеме достижения состояния всеведения и других качеств полностью просветленного будды, не только перечислены пять областей знания, но и объяснено их назначение в рамках буддийской традиции: «Даже достигший святости не обретет всеведения, если не будет усерден в пяти областях знания. Поэтому, чтобы побеждать [в диспутах] и помогать другим, а также чтобы обрести всеведение самому, он должен с усердием приняться за изучение [пяти областей знания]. Так, логика и грамматика изучаются, чтобы побеждать в диспуте оппонентов, наука врачевания, искусства и ремесла,— чтобы помогать другим, наука внутреннего [или наука о высшей реальности — санскр. adhyatma] — чтобы обрести знания для себя»18.
Сакьяский ученый Тагцан Лоцава Шераб Ринчен (1405-?), прямой ученик Нартан Лоцавы Сангха Шри, известный как знаток сутр и тантр, а также как критик взглядов Цонкхавы, написал трактат «Rig gnas kun shes» («Науки, охватывающие все [предметы]») — основной текст и комментарий к нему. Скорее всего, именно это сочинение цитирует Гуру Таши в своем «Чойчжуне»:
14 Bu-ston. History of Buddhism / transl. by E. Obermiller. P. I.—Heidelberg, 1931.— P. 43.
15 Mkhas grub rje. Fundamentals of the Budhist Tantras / transl. and intr. by A. Wayman.— Delhi, 1978,— P. 70.
16 Bu-ston. History of Buddhism.— P. 43.
17 Санскритский текст и перевод на французский издан: Asanga. Mahayana-Sutralamkara / ed. et trad, par Sylvain Levi.— Paris, 1907.
18 Cm.: Asanga. Mahayana-Sutralamkara. P. 70; Bu-ston. History of Buddhism. P. 44; Муге Самтэн Гьяцо. Неиссякаемый источник общего блага // Сумбум.— Т. 3.— С. 821.
Don gnyer rjes ’zin bzo dang gso pa’i dpyad11 Log smra tshar gcod sgra dang gtan tshigs te||
Phyi rol rig gnas bzhi dang nang gi don||
«Технология и наука врачевания, направленные на [благо людей],
Грамматика и логика, пресекающие ложную речь,—
Существуют четыре “внешние” науки и наука “внутреннего смысла”».
Порядок перечисления пяти основных дисциплин неодинаков у разных авторов. Некоторые тибетские ученые (например, Гуру Таши в «Чойчжуне» и Лондол-лама в «Списке терминов астрологии, медицины и технологии») следовали порядку, указанному Тагцан Лоцавой.
В упомянутом выше сочинении Лондол-лама проводит следующую классификацию знания: «Существует три вида знания: знание относительной истины, представленное пятью науками; знание абсолютной истины, т. е. отсутствия независимой вечной сущности вещей; а также практическое знание, служащее благу людей. Первое — это пять “больших” и пять “малых” наук, т. е. десять предметов, которые нужно разъяснять тем, кто желает их узнать. Что такое пять “больших” наук? Это технология [технические искусства], медицина, грамматика, логика и “наука внутреннего смысла”, т. е. Трипитака. Пять “малых” наук — это четыре раздела науки о языке: поэтика, метрика, лексикография и драма; кроме того, к ним добавляют астрономию»19.
Далее автор приводит перечень «малых» наук и замечание Цонкхавы из «Агрима»: «Нет ни одного предмета, который должно слушать и обдумывать (тиб. thos, bsam, санскр. sruta, cinta) светским людям и святым, не относящегося к десяти областям знания — пяти “большим” и пяти “малым” наукам». Здесь следует отметить, что из предметов, которые обязательно относятся к сфере десяти наук, Цонкхава исключает созерцание (тиб. sgorn, санскр. bhävanä), которое является предметом особого знания.
История формирования индийской субсистемы вспомогательных дисциплин представляет собой отдельную проблему.
Фундаментальное деление знания на основные и вспомогательные дисциплины берет начало в ведийской культуре — это разделение знания на шрути («сакральное услышанное») и смрити («созданное человеком»). К первой категории знания относились тексты вед, ко второй — вспомогательные дисциплины, возникшие в процессе толкования ведических текстов, и связанная с ними литература. Таких вспомогательных дисциплин (vedängäni) было шесть: фонетика (шикша), ритуал (кал-па), грамматика (вьякарана), этимология (нирукта), метрика (чханды), астрономия (джьотиша). Весь корпус «веданги», куда входили сутры и шастры, комментирующие ритуальные практики, а также литература, связанная со вспомогательными дисциплинами, датируется послеведийским периодом VII-V вв. Программа обучения брахманов включала четыре веды, шесть ведангани, 14 наук (видья) и 64 вида искусства и ремесла (кала). К четырнадцати наукам относились история, священное предание (итихаса, или пурана), демонология (бхута-видья), наука диспута (ваковакья) и медицина (аюрведа)20.
19 kLong rdol blama. bZo dang gso ba skar rtsis rnams las byung ba’i ming gi grangs bzhugs so // Рукописный фонд ИВР РАН, Сумбум Лондол-ламы, том «Ма» (№ В-7318/14).
20 Древо индуизма. Культура народов Востока.— М., 1999.— С. 63,430.
Система шести ведангани, прочно укоренившаяся в индийской культуре, приводится в Артхашастре («Наука политики»), памятнике светской индийской культуры, который, с точки зрения индийских ученых, был создан в период между IV и III вв. до н. э. В «Артхашастре» рассмотрение вопросов теории управления предварено описанием классификации наук (vidya-samuddesah): «...философия, учение о трех ведах, учение о хозяйстве, учение о государственном управлении». К вспомогательным дисциплинам «Артхашастра» относит шесть ведангани — «учение о произношении, обрядовый ритуал, грамматика, этимология, метрика, астрономия».
Ссылки на индийские или ранние тибетские источники, в которых содержатся сведения о происхождении «пяти малых» наук, довольно редки. Параграф, посвященный «малым» наукам в Чойчжуне Гуру Таши 2\ начинается так: «Если кратко коснуться происхождения пяти вспомогательных, “малых”, наук, то mNgon par ’byung ba’i rGyud (*Abhyudayatantra) говорит: “...в дополнение к другим шастрам необходимо изучать шастры по поэтике, шастры по лексикографии, в которых [собраны] многозначные слова и слова-синонимы; шастры по метрике, [разъясняющие законы санскритского] стихосложения с точки зрения изменения и сочетания “тяжелых” и “легких” букв-слогов; театральные шастры, радующие людей,— те, что основаны на сюжетах из сутр, комедии и те, в которых использованы многие языки22. Астрологические шастры, которые, используя математические вычисления, чудесным образом разъясняют [события]»23.
Согласно комментарию, данному по рассматриваемой проблеме американским ученым-тибетологом Мэтью Капстайном24, в XI-XII вв. в Тибете распространилось много тантр, включавших в свое название mngon par ’byung ba’i rgyud (*abhyudayatantra). В настоящее время определение этих текстов довольно затруднительно. Здесь может подразумеваться «Самвародая» или «Херука-абхьюдая-тантра». Название mngon par ’byung ba’i rgyud может относиться и к целому ряду апокрифических текстов.
Переводчик и исследователь «Самвародая-тантры» японский ученый Синити Цуда считает, что данная тантра появилась не ранее VII в.25 Эта датировка может служить для нас ориентиром в определении времени функционирования уже сложившейся субклассификации пяти вспомогательных дисциплин.
Отечественные ученые, исследовавшие данную проблему, считают, ссылаясь на сочинение Лондол-ламы «Список терминов наук технологии, медицины и астро-
21 Ньинмапинский ученый XVIII-XIX вв. Гуру Таши Агван Лодой (Янчен Гавэ Лодой) посвятил истории десяти наук восьмую главу своего «Чойчжуна» «Ngo mtshar gtam gyi rol mtsho», начатом в 1807 и завершенном в 1813 г. В целом сочинение посвящено вопросам происхождения буддизма, его распространения в Индии и Тибете и, в частности, истории школы Ньинма и традиции Дзог-чен. «Чойчжун» издан в КНР в 1990 г., издательством kRung go’i Bod kyi shes rig dpe skrun khang, содержит 1059 страниц in folio. Другое издание этого чойчжуна, в пяти томах, существил Дилго Чжамьян Кьенце в Индии.
22 Как сообщает Гуру Таши,— это, прежде всего, санскрит (язык благородных персонажей — брахманов, царей, мудрецов), пракриты (разговорный язык, который чаще всего использовался для передачи речи женских персонажей), апабхрамша (нелитературный язык — язык шудр и комедийных персонажей), пайшачика (язык мифологических персонажей — демонов, нелюдей, «живых мертвецов», язык необузданных эмоций — гнева и страсти).
23 Gu bkra’i chos ’byung. 1987. С. 1028.
24 Этой информацией профессор Капстайн любезно поделился в личном общении.
25 The Samvarodaya-Tantra. Selected Chapters / Ed. and transi, by Shinichi Tsuda.— Tokyo, 1974.— P. 7.
номии»26, что автором классификации наук на «пять малых разрядов» был Пэлкан-лоцава (Пэлкан Чойндзэ), современник Восьмого Кармапы Микьо Дорже (1507-1554), известный как составитель словаря Dagyig sNgag sGron.
Лондол-лама действительно цитирует этого автора в вышеупомянутом сочинении, однако он не утверждает, что именно Пэлкан-лоцава создал рассматриваемую классификацию наук. Более того, в сочинении Лондол-ламы цитата из Пэлкан-лоца-вы приведена не полностью — в ней опущены две последние строки. Ту же цитату полностью находим в главе восьмой «Чойчжуна» Гуру Таши:
sKar rtsis snyan ngag sdeb sbyor dang|| mngon brjod zlos gar ’di Inga la|| rig gnas Inga zhes ’phags yul na|| grags pa’i ba dan rlung ltar sgrog| |
«Астрономия, поэтика, метрика, лексикография и драма — эти пять называются “пять наук”. Знамя их славы развевается в Стране Святых [т. е. в Индии] »27.
Эта цитата подтверждает индийское происхождение рассматриваемой субклассификации наук. Примечательно упоминание «малых наук» в «Большой биографии Атиши», приписываемой тибетскому переводчику Нагцо-лоцаве. Там говорится, что в юности Атиша обучался «пяти малым» наукам у Авадхутипы Джетари, и это подготовило его ум к восприятию философии28.
В Индии существовало несколько классификаций знания, как теоретического, так и практического, профессионального, в котором науки или специальности делятся на восемнадцать разрядов. Некоторые из них зафиксированы в буддийских сутрах и тантрах, но, по сути, отражают брахманический культурный пласт и генетически не связаны с буддизмом. Сакья Пандита Кюнга Гьялцэн (1182-1251) в сочинении «Введение в ученость» (Mkhas pa rnams ’jug pa’i sgo)29 замечает, что «хотя в сутрах говорится о восемнадцати видах наук, должно знать, что [их суть] содержится в упомянутых пяти науках»30.
На протяжении столетий в Тибете сохранялась традиция обращения к небуддийским пластам индийской культуры. Это объясняется не только тем глубоким почитанием, с которым тибетцы относились к индийской учености, но и тем, что культура брахманизма осознавалась ими как источник индийских гуманитарных знаний, которые инкорпорировал буддизм, включив в свою систему наук светские и небуддийские по происхождению дисциплины. Подтверждением тому является поныне существующее в тибетской традиции разделение знания на «внешние» и «внутренние» науки (spyi nang rig gnas). Эти термины объясняет в своем словаре
26 Введение в изучение Ганчжура и Данчжура.— Новосибирск, 1989.— С. 89.
27 Gu bkra’i chos ’byung. C. 1028.
28 Alaka Chattopadhyaya, Atlsa and Tibet.— Delhi, 1981.— P. 68.
29 Sa skya pa’i bka’ ’bum. Vols 1-15 (Ka — Ba) // Pandita Kun dga rgyal mtshan gyi bka’ ’bum (Tha). № 6. F. 163-224 a.— Tokyo, 1968. Глава данного сочинения, посвященная логике, издана в переводе на английский язык с предисловием и комментариями Дэвида Джексона. См.: Jackson D. Р. The Entrance-Gate for the Wise (Section III): Sa skya Pandita on Indian and Tibetan Traditions of Pramäna and Philosophical debate // Wiener Studien zur Tibetologie und Buddhismuskunde.— Heft 17, 2 (Vols I, II).— Wien, 1987.
30 См. Sa skya pa’i bka ’bum. F. 165 a.
Дункар Лобсан Тинлэй: «Что касается пяти “малых” наук (поэтика, лексикография, метрика, драма и астрология), то они изучаются небуддистами (phyi rol mu Steg pa) и буддистами и поэтому называются “внешними” науками; среди пяти “больших наук” первые четыре (грамматика, логика, технология и медицина) являются обычными (thun mong ра) дисциплинами, изучаемыми буддистами и небуддистами, и поэтому называются “внешними” науками; “внутренняя наука” — это Трипитака, она изучается последователями буддийской традиции, которые обретают достоинство “необычного” знания (thun mong ma yin pa’i yon ten), поэтому она называется “внутренней”»31.
Тибетские ученые разных эпох несколько по-разному интерпретируют эти термины. Сакья Пандита в сочинении «Введение в ученость» указывает, что «объектом изучения для мудрых являются пять наук: грамматика, логика, медицина, а также “внешняя” и “внутренняя” науки. Грамматика — это учение о языке, а логика — учение о безошибочном познании. “Внешняя наука” — это технология, а “внутренняя наука” — это агама-дхарма (lung gi chos) [т. е. тексты Трипитаки] »32. Заметим, что «внешней наукой» называется здесь лишь технология, предметом которой являются технические приемы ремесел и искусств. Грамматика, логика и медицина не рассматриваются им в рамках оппозиции «внешние» — «внутренние» науки.
Дхармасвамин Кхедуб Гелэг Пэлсанпо (1385-1438), подобно Будону именовавшийся сарваджня, в своем фундаментальном труде «Полный обзор системы буддийских тантр» (Rgyud sde sphyi’i rnam par gzhags pa rgyas par brjod), последовательно, при рассмотрении всех наук, проводит разграничение соответствующих шастр на «внешние» и «внутренние», причем от нашего внимания не должен ускользнуть тот факт, что слово «внешние» он понимает в узком смысле — как небуддийские, а не как светские33.
Что касается разделения буддийских шастр на «необычные» (thun mong ma yin pa’i bstan bcos) и «обычные», или общие (thun mong pai bstan bcos), то первые включают шастры по четырем философским дисциплинам (виная, абхидхарма, праджняпарами-та, мадхъямика) и шастры по четырем классам тантр (крия, чарья, йога и ануттара-йога); вторые представлены шастрами по грамматике, логике, технологии и медицине, написанными индийскими и тибетскими авторами34.
Еще один важный термин, связанный с функционированием традиционных наук в Тибете,— это цуглаг ригнэ (тиб. gtsug lag rig gnas). В период первоначального распространения буддизма в Тибете (VIII—IX вв.) монашеская сангха и монастырская система находились на этапе формирования, поэтому первыми местами поклонения буддийским святыням, хранилищами книг и переводческими центрами были буддийские храмы. В «Кратком очерке истории распространения традиционных областей знания в Тибете» современный тибетский пандита Муге Самтэн Гьяцо пишет: «Великий царь Сонцэн возвел множество храмов (gtsug lag khang), а затем приказал перевести на тибетский язык все буддийские тексты и книги по другим [небуддийским] областям знания, привезенные первым переводчиком-лоцавой Тонми Самбхотой»35. В связи
31 Dung dkar tshig mdzod chen mo. Krung go’i Bod kyi she rig dpe srung khang.— Pe ein, 2002. С. 1349.— Далее D.
32 Mkhas pa rnams ’jug pa’i sgo. F. 165 a.
33 Mkhas grub rje. Fundamentals of the Budhist Tantras / transl. and intr. by A. Wayman.— Delhi, 1978,— P. 71-73.
34 См. Введение в изучение Ганджура и Данджура. С. 87.
35 Gsung-’bum. Т. 3. Bod du rig gnas dar tshul mdor bsdus bshad pa. C. 389.
с этим интерес представляет тибетское слово, означающее храм,— цуглакхан (gtsug lag khang). Дэвид Снэлгроув приводит следующее значение слова цуглаг: «Слово gTsug lag использовалось ранними переводчиками буддийских текстов в значении “священное слово” (санскр. arsa) и обычно оно выступало как синоним термина “религия”»36. Дункар Лобсан Тинлэй дает следующее разъяснение термина цуглаг: «Книги “пяти малых” наук, включая астрологию, называются цуглаг. Еще одно традиционное толкование этого слова: цуг — это Дхарма, лаг — это Будда и Сангха; место пребывания трех драгоценностей называется цуглакхан»37. Из толкования понятия цуглаг ригнэ (gtsug lag rig gnas), приведенного ниже в словаре Дункара, мы узнаем, что это «пять больших» и «пять малых» наук38. Синонимом цуглаг ригнэ является словосочетание танье цуглаг (тиб. tha snyad gtsug lag) «терминологичесие науки», т. е. области знания, оперирующие собственным метаязыком.
Принятое в Тибете разделение областей знания на «пять больших» и «пять малых» дисциплин говорит о том, что пять наук рассматривались как системообразующие, пять — как вспомогательные. Доминантой данной системы является «буддийская наука», адхъятмавидъя, которая подразделяется на лакшанаяну, включающую пять философских дисциплин — парамиту, мадхьямику, абхидхарму, винаю, сиддханту,— и мантраяну, к которой относятся четыре класса тантр (крия, чарья, йога и анутта-ра-йога тантры).
Определенный интерес представляет тот факт, что перечени пяти «больших» и пяти «малых» наук — это пятичленные терминологические списки, подобные философским матрикам39. Примером ранней буддийской пятичленной матрики является перечень пяти скандх. Отметим, что пятичленные матрики имеют нелинейную организацию, т. е. представляют собой систему категорий, одна из которых является доминантой и занимает центральное положение, другие четыре подчинены ей и определенным образом группируются вокруг нее. Графически наглядным соответствием пятичленной матрики является буддийская мандала Пяти Татхагат,
о 40
с которой связаны аналогические ряды пятичленных типологии : пять скандх, пять мудростей, пять клеша, пять символических цветов, четыре стороны света и точка зенита, вернее, ее проекция в центр мандалы.
Именно на принципе изоморфизма идеальному пространству — мандале — основывалось архитектурно-планировочное решение буддийского монастыря. Из исторических трудов, таких как чойчжуны Будона и Таранатхи, известно, что в крупных индийских монастырях выдающиеся ученые именовались «хранителями врат», ориентированных по сторонам света; существовала и позиция «центрального столпа», обозначавшая статус ведущего ученого того или иного монастыря. Вероятно, каждый
36 Snellgrove D. Indo-Tibetan Buddhism. Boston, 1987.— P. 390.
37 D. C. 1665.
38 D. 1665; см. также BGTC. P. 2195.
39 Матрики, списки философских буддийских категорий, являются образцами древнейших протоабхидхармических текстов. Значение матрик в истории абхидхармы исследовали В. И. Рудой и Е.П. Островская См.: Рудой В. И. К реконструкции матрик Абхидхармы // История и культура Центральной Азии.— М., 1983.— С. 190; Рудой В. И., Островская Е. П. Введение в буддийскую философию // Васубандху. Абхидхармакоша. Раздел I: Дхатунирдеша, или Учение о классах элементов. Раздел II: Индриянирдеиш, или Учение о факторах доминирования в психике.— М., 1998.— С. 41-51.
40 См.: Wayman A. Analogical Thinking in the Buddhist Tantras // Buddhist Tantras: Light on Indo-Tibetan Esotericism.— New York, 1973.— P. 30.
из великих ученых прославился знаниями в определенной области, и его соотнесенность с той или иной стороной света не была случайной. Так, Вагишваракирти, знаток грамматики и поэзии, был «хранителем западных врат» Наланды41. В учении тантр запад ассоциируется с Буддой Амитабхой, Различающей Мудростью, самджня-скандхой, красным цветом, аффектом страсти-привязанности, горловым (речевым) центром.
А. Вэймэн указывает, что пятичленные матрики широко использовались со времен Упанишад, например, в Таиттрия-Упанишаде, где аналогия макрокосма и микрокосма эксплицирована посредством системы пяти категорий, отражающих сущность мира и человека42. Далее ученый отмечает, что для раннего буддизма не характерен метод осмысления предмета, опирающийся на системы аналогических рядов, в то время как буддийская тантра широко использует его, напоминая в этом поздние упанишады. В буддийской тантре преобладают трехчленные и пятичленные системы аналогий. Это косвенно указывает на то обстоятельство, что система пяти основных и пяти вспомогательных областей знания складывалась параллельно со становлением буддийской Тантры.
Индобуддийская культурная традиция, форпостами которой были монастыри, получила новую жизнь в Тибете в период рецепции буддизма (IX-XIV вв.)43. Тибетские монастыри продолжили работу ученых Викрамашилы и Одантапури, стремившихся создать целостную систему на основе положений раннего буддизма, махаяны и ваджраяны. Развитие школ тибетского буддизма и усиление позиций монастырей создало предпосылки для укоренения в Тибете индобуддийской системы знания — пяти основных и пяти вспомогательных дисциплин.
Десять классических дисциплин становятся заметным фактором влияния на тибетскую культуру с приходом в 1042 г. Атиши. Выше уже упоминалось о роли изучения традиционных наук в образовании Атиши. Стоит отметить, что «Махаянасутраламкара» и «Йо-гачарабхуми» входят в число «Шести книг школы Кадам» (ЬКа-gdams gzhung drug)44.
Система пяти основных и пяти вспомогательных наук становится в Тибете основой буддийского образования при Сакья Пандите, на которого большое влияние оказал великий кашмирский пандита Шакьяшрибхадра (1127-1225). Сакья Пандита был первым в Тибете, кто сформулировал задачи буддийского ученого и охарактеризовал предметы обязательные для изучения в сочинении «Введение в ученость», рассмотренном нами выше. «Со временем Сакья Пандиты тибетские историки соотносят установление в Тибете обязательного изучения этих дисциплин [т. е. «десяти наук»], которые стали частью тибетской культурной традиции» 45.
Авторы очерка «Введение в изучение Ганчжура и Данчжура» отмечают, что «классификация наук на “пять больших” и “пять малых” разрядов является наиболее совершенной с точки зрения отражения в ней религиозно-философской системы
41 История буддизма в Индии. Сочинение Даранаты / пер. с тиб. и пред. В. Васильева // Буддизм, его догматы, история и литература. Ч. 3.— СПб., 1869.— С. 227-234.
42 Wayman A. Analogical Thinking in the Buddhist Tantras // Buddhist Tantras: Light on Indo-Tibetan Esotericism.— New York, 1973.— P. 30.
43 Мы следуем периодизации истории буддизма в Тибете, предложенной Е. А. Островской-младшей в монографии «Тибетский Буддизм». См.: Островская-младшая Е. А. Тибетский буддизм.— СПб., 2002.
44 Джатакамала» (sKyes rabs so bzhi pa), «Уданаварга» (Ched du brjod pa’i tshoms) (входят в Ганчжур), «Бодхисаттвабхуми» (Byang sa) и «Махаянасутра-аламкара» (mDo sde’i rgyan), «Бодхичарьяватара» (sPyad ’jug) и «Шикша-самуччая» (bsLab btus). Cm.: D. C. 168.
45 Крапивина P. H. Культурно-историческая традиция Сакья // Соднам-Цзэмо. Дверь, ведущая в Учение.— СПб., 1994.— С. 106.
махаянского буддизма. И эта классификация наук оказала влияние на формирование структуры Данчжура» 46.
Распространение в Тибете десяти областей знания и дальнейшее их изучение привели к появлению огромного корпуса комментаторской литературы, помимо сочинений, вошедших в Данчжур, поскольку все крупные тибетские ученые включали в свои собрания сочинений (сумбумы) не только труды в области лакшанаяны и ман-траяны, но также многочисленные работы по логике, грамматике, поэтике, медицине и искусствам. Истории десяти наук могли быть посвящены отдельные главы чойчжунов, существовали и трактаты энциклопедического характера, посвященные вопросам классических областей знания. Примерами подобных сочинений являются «Shes bya rab gsal» («Разъяснение наук») — труд Пагба-ламы Лодой-Гьялцэна (1235-1280), «Rig gnas kun shes» («Науки, охватывающие все [предметы]») — сочинение сакьяского ученого Тагцан-лоцавы Шераб Ринчена (1405-?), «Shes bya spyi’i khog dbug» («Общий обзор всех наук») Суркхарвы Лодой Гьялцэна (XVI в).
Анализ тибетских источников и индийского исторического контекста позволяют сформулировать следующую гипотезу: связанная с буддизмом система знания, включающая пять основных и пять вспомогательных дисциплин, зародилась и сложилась в Индии как результат культурного синтеза брахманизма и буддизма. Система пяти основных дисциплин в IV в. уже функционировала в индобуддийской культуре, в то время как подсистема пяти вспомогательных дисциплин, вероятно, окончательно сложилась к VII в. н. э. Термины «пять больших» и «пять малых» наук скорее всего тибетского происхождения.
Система десяти наук функционирует в тибето-монгольском мире уже девять столетий. Данная система знания, представляющая собой результат синтеза брахманистской и буддийской культуры, с течением времени стала универсальным явлением тибето-буддийской культуры: она обусловила пути формирования тибетских канонических сводов, с нею связан целый корпус литературы по разным отраслям знания, который включает и переводы санскритских сочинений, и комментарии к ним тибетских авторов, составляющие основу Данчжура.
Десять наук были и до сих пор являются основой монастырского образования всех школ тибетского буддизма. Они и сегодня широко представлены в повседневной жизни буддийских монастырей и способствуют их взаимодействию не только с сообществом буддистов-мирян, но и с социумом в целом47. В силу этой устойчивости и универсальности можно охарактеризовать данную систему как индобуддийскую культурную парадигму, прочно укоренившуюся в Тибете.
ЛИТЕРАТУРА
1. Введение в изучение Ганчжура и Данчжура.— Новосибирск, 1989.
2. Воробьева-Десятовская М. И. Рукописная книга в культуре Индии // Рукописная книга в культуре народов Востока.— М., 1988.
46 Введение в изучение Ганчжура и Данчжура.— Новосибирск, 1989.— С. 86.
47 См.: Ермакова Т. В. Повседневность буддийской культуры в современной Монголии // Буддийская традиция: история и современность (материалы юбилейных чтений, посвященных 150-летию Агвана Лобсана Доржиева).— СПб., 2005.— С. 178-182.
3. Древо индуизма. Культура народов Востока.— М., 1999.
4. Ермакова Т. В. Повседневность буддийской культуры в современной Монголии // Буддийская традиция: история и современность (материалы юбилейных чтений, посвященных 150-летию Агвана Лобсана Доржиева).— СПб., 2005.
5. История буддизма в Индии. Сочинение Даранаты / пер. с тиб. и пред. В. Васильева // Буддизм, его догматы, история и литература. Ч. 3.— СПб., 1869.
6. Крапивина Р. Н. Культурно-историческая традиция Сакья // Соднам-Цзэмо. Дверь, ведущая в Учение.— СПб., 1994.
7. Муге Самтэн Гьяцо. Неиссякаемый источник общего блага // Сумбум.— Т. 3.
8. Островская-младшая Е. А. Тибетский буддизм.— СПб., 2002.
9. Рудой В. И. К реконструкции матрик Абхидхармы // История и культура Центральной Азии.— М., 1983.
10. Рудой В. И., Островская Е. П. Введение в буддийскую философию // Васубандху. А6-хидхармакоша.— М., 1998.
11. A Sanskrit-English Dictionary / ed. by Monier-Williams M. A.— Delhi, 1997.
12. Alaka Chattopadhyaya, Atlsa and Tibet.— Delhi, 1981.
13. Asanga. Mahayana-Sutralamkara / ed. et trad, par Sylvain Levi.— Paris, 1907.
14. Bod rgya tshig mdzod chen mo / Krang dbyi sun et alter.— Pe cin, 1993 (BGTC).
15. Bu-ston. History of Buddhism / transl. by E. Obermiller.P. I.— Heidelberg, 1931.
16. Dung dkar tshig mdzod chen mo. Krung go’i Bod kyi she rig dpe srung khang.— Pe cin, 2002.
17. Gsung-’bum. T. 3. Bod du rig gnas dar tshul mdor bsdus bshad pa.
18. Gu bkra’i chos ’byung.— Pe cin, 1987.
19. Jackson D. P. The Entrance-Gate for the Wise (Section III): Sa skya Pandita on Indian and Tibetan Traditions of Pramana and Philosophical debate // Wiener Studien zur Tibetologie und Buddhismuskunde, heft 17, 2 (Vols I, II).— Wien, 1987.
20. kLong rdol blama. bZo dang gso ba skar rtsis rnams las byung ba’i ming gi grangs bzhugs so // Рукописный фонд ИВР РАН, Сумбум Лондол-ламы, том «Ма» (№ В-7318/14).
21. Mkhas grub rje. Fundamentals of the Budhist Tantras / transl. and intr. by A. Wayman.— Delhi, 1978.
22. Nakamura Hajime. Indian Buddhism.— Delhi, 1989.
23. rle dMu dge bsam gtan rgya mtsho’i gsung-’bum (Сумбум Муге Самтэна Гьяцо). Т. 1-6. mTsho sngon mi rigs dpe skrun khang, Zi ling, 1997.— T. 3.— C. 816-859.
24. Sa skya pa’i bka’ ’bum. Vols 1-15 (Ka — Ba) / Pandita Kun dga rgyal mtshan gyi bka’ ’bum (Tha). № 6. F. 163-224 a.— Tokyo, 1968.
25. Skilton A. A Concise History of Buddhism.— Birmingham, 1994.
26. Snellgrove D. Indo-Tibetan Buddhism.— Boston, 1987.
27. The Samvarodaya-Tantra. Selected Chapters / ed. and transl. by Shinichi Tsuda.— Tokyo, 1974.
28. Thurman R. Tsong Khapa’s Speech of Gold in the Essence of True Eloquence.— Princeton, 1984.
29. Wayman A. Analogical Thinking in the Buddhist Tantras // Buddhist Tantras: Light on Indo-Tibetan Esotericism.— New York, 1973.
