CC BY
107Дагестан: этнополитический портрет (Очерки. Документы. Хроника.)
Составитель и ответственный редактор В. Ф. Грызлов. М., ЦИМО ИЭА РАН, 1993-1995. Тома 1-4.
В последние годы заметно возрос интерес российских гуманитариев к современному Северному Кавказу. Регион привлекает многообразием межэтнических и политических конфликтов, других политологических сюжетов. К этой проблематике обратились ученые из академических центров и университетов Москвы, Санкт-Петербурга, столиц кавказских республик. Наибольший вклад в ее разработку внесли московские этнографы. Так, в академическом Институте этнологии и антропологии этнополитическому развитию Северного Кавказа много внимания уделяют созданный в 1989 году М. Н. Губогло Центр по изучению межнациональных отношений (ЦИМО) и центр Исследований по прикладной и неотложной этнологии (ИПНЭ), возникший годом позже под руководством директора института В. Н. Тиш-кова.
За несколько лет своего существования эти два центра опубликовали больше 150 малотиражных сборников документов и аналитических бюллетеней по этнополитическому развитию бывших советских регионов*. Весьма показательно, что 48 из них посвящены республикам и народам Северного Кавказа. К сожалению, отнюдь не все эти публикации глубоки по содержанию. Среди них много поверхностных журналистских поделок, где нет ни сколько-нибудь серьезной исторической оценки этнополитической ситуации в северокавказских республиках, ни анализа итогов ломки советских институтов на Северном Кавказе. Тем же недостатком нередко страдают работы российских историков и востоковедов.
На этом фоне выгодно выделяется сборник документов и очерков «Дагестан: этнополитический портрет», составленный старшим научным сотрудником ЦИМО В. Ф. Грызловым (его последний, четвертый том, хотя и помеченный 1995 годом, вышел из печати в 1996 году). Достаточно даже бегло просмотреть это издание, чтобы понять, что перед нами большой и серьезный научный труд.
Что представляет собой эта книга и на какие размышления она наводит? На мой взгляд, она интересна в двух отношениях. Во-первых, здесь впервые собраны воедино важнейшие официальные документы государственных и общественных организаций республики за 1989-1993 годы. Это ценные свидетельства эпохи быстрой «десоветизации» республики, которая сопровождалась бурным ростом национального и религиозного (мусульманского) самосознания. Во-вторых, собранные в книге программные и аналитические работы показыва-
ют, как эти процессы отразились в умах местной политической и научной элиты, каково сегодня их видение будущего постсоветского Дагестана.
Читатель сборника должен учитывать, что политические реалии республики после выхода в свет сборника сильно изменились. Большая часть описанных в нем политических институтов и партий перестала существовать. Сегодня дагестанцев волнуют новые проблемы. Это — пути транспортировки каспийской нефти, столкновения исламских фундаменталистов, которых здесь весьма неточно называют «ваххабитами»2, со сторонниками традиционного суфийского ислама в горных селениях Кванада, Кадар, Кара-махи и Чабан-махи, похище-
<_> Т Т <_> ' <_> <_>
ния людей и скота в пограничных с Чеченской республикой районах. Обострилась криминогенная обстановка: только летом 1998 года были убиты муфтий Духовного управления мусульман Дагестана (ДУМД) С.-М. Абубакаров, начальник махачкалинского порта, глава отделения «Роспечати», было устроено восьмое покушение на мэра Махачкалы С. Амирова.
Несмотря на быстрое изменение этнополитической обстановки, проблематика рецензируемой книги не устарела. Ее материалы помогают понять корни многих серьезных проблем современного Дагестана, как, например, конфликтов, периодически вспыхивающих между горцами-переселенцами и тюркскими народами, проблемы лезгинского и ногайского народов, разделенных постсоветскими государственными границами, бегства из дагестанских городов русских и горских евреев, наконец, до сих пор не решенного земельного вопроса. Кроме того, документы сборника освещают начало политической карьеры известных дагестанских общественных деятелей разных ориентаций — С. Алиева, С. Амирова, А. Ахтаева, Г. Гамидова, М. Гусае-ва, Г. Махачева, В. Мейланова, А. Мирзабекова, М. Толбоева, Д. Халидова, братьев Хачилаевых и многих других.
Собранные В. Ф. Грызловым документальные источники распределены по томам следующим образом. В первый том вошли официальные материалы высших органов советской власти в республике, выработанные ими за последние годы своего существования. Это решения трех Съездов народных депутатов ДАССР, состоявшихся в 1989-1991 годах; постановления последнего Верховного Совета республики, его Президиума, Совета Министров, Верховного и Конституционного судов, Прокуратуры ДАССР. В конце тома опубликована краткая сводка крупнейших митингов, забастовок, погромов и терактов 1991-1992 годов.
Составитель не включил в сборник документы 1994-1996 годов, так как с этого времени начинается новый период истории Дагестана, требующий отдельного освещения. Примерно через год после разгона
осенью 1993 года Верховного Совета Российской Федерации в Москве и роспуска администрацией Б. Н. Ельцина советов на местах в структурах власти в Дагестане произошли радикальные перемены. Советский строй был окончательно разрушен. Вместе с тем дагестанцы утратили интерес к участию в политической жизни республики, многие политические партии и движения, возникшие в годы перестройки, прекратили свое существование.
Во втором томе книги опубликованы документы съездов, программы и уставы не имеющих национальной окраски политических партий и религиозных организаций, созданных в 1989-1992 годах. Среди них отчетливо выделяются два лагеря: демократы и коммунисты. Оба лагеря стоят в оппозиции нынешним российским и дагестанским властям, оба пытаются опереться в борьбе за власть на религиозные организации мусульманских общин либо Русской Православной Церкви.
Первый лагерь представлен в книге Народным фронтом Дагестана (в конце 1991 года преобразован в движение Демократический Дагестан); Социал-демократической партией Дагестана и Исламско-демократической партией Дагестана (ИДПД, ныне Исламская партия Дагестана), лидеры которой с февраля 1992 года возглавили ДУМД. Немало места отведено в сборнике и многочисленным коммунистическим организациям, выросшим из разгромленных осенью 1991 года КПСС и ВЛКСМ. Главная из них — Партия трудящихся Дагестана, в
1992 году взявшая название Коммунистической партии Дагестана.
Третий том сборника содержит программные материалы движений мононационального типа. Согласно республиканской статистике, здесь они составляют почти 29% от общего числа общественных организаций 3. В рассматриваемый в книге период большинство из них образовывало национально-демократическую оппозицию прокоммунистически настроенному правительству Дагестана. При этом сама оппозиция не была единой.
Собранные В. Ф. Грызловым программы и уставы неплохо характеризуют две группы оппозиционных национальных движений. К первой можно отнести организации горцев, пытавшиеся сохранить за своими народами земли и привилегии, полученные ими при советской власти. Это аварские движения, объединившиеся в Народном фронте имени имама Шамиля; лакские движения «Кази-Кумух» и «Ц1убарз»; даргинское общество «Цадеш». Им противостояли движения, защищавшие интересы народов, которые считают себя пострадавшими в советское время. Это лезгинские «Шарвили» и «Садвал»;
<_> ' I ' <_> <_> Т“1 ~ТТ <_> /■—' <_>
кумыкский «Тенглик»; ногайский «Бирлик»; Кизлярский большой круг терского казачества; Исполком съезда чеченцев Ауха. К этой же группе движений близки культурные общества татов, табасаранцев и рутулов.
Последний, четвертый, том сборника завершает рассмотрение национальных движений Дагестана. Здесь представлена деятельность объединений национальных движений. Важнейшие из них —это Конфедерация горских народов Кавказа — КГНК (ныне Конфедерация народов Кавказа), куда от Дагестана вошли представители движений аварцев, даргинцев, лакцев и лезгин; Кавказско-черноморское сообщество Ассамблеи тюркских народов, образованное при участии движений кумыков, ногайцев и азербайджанцев. Кроме того, четвертый том содержит материалы выборов 1993 года в Федеральное Собрание Российской Федерации.
Завершают сборник сводка основных политических событий с апреля 1989 по декабрь 1992 года; статистика национального состава городов и сельских районов Дагестана по переписи 1989 года, а также перечень важнейших национальных и политических организаций, зарегистрированных в республике с 1990 по 1992 год.
При оценке книги нельзя не отметить ее несомненных источниковедческих достоинств. Всегда, когда это было возможно, ее составитель обращался к первоисточникам. Он использовал текущие архивы Верховного Совета ДАССР, Управления делами Совета Министров Дагестана, Министерства юстиции и Госкомнаца РД, политических организаций и национальных движений республики, а также документы из личных собраний их лидеров. Немалый интерес представляют изданные в сборнике листовки и резолюции дагестанских митингов4. Большинство этих документов публикуется впервые. Другие материалы, ранее появлявшиеся в печати, по возможности сверены с их оригиналами, хранящимися в архивах Махачкалы и Москвы. Все документы снабжены ссылкой на источник. В конце каждого тома имеется подробный именной указатель.
В книге представлено большое количество малотиражных и нерегулярно выходящих партийных изданий. Из использованных В. Ф. Грызловым газет наиболее интересны: «Голос правды», «Другое небо», «За родину, за Сталина!», «Кази-Кумух», «Къумукъ иш», «Лезгинский вестник», «Маджлис», «Путь ислама», «Садвал», «Тенглик». Многие из них сегодня уже не существуют. До сих пор архивные и местные газетные материалы крайне редко используются в работах российских ученых. Можно надеяться, что с появлением рецензируемой книги источниковедческая база исследований отечественных и зарубежных историков и политологов расширится.
Невозможно издать книгу без недостатков. Не избежал их и сборник В. Ф. Грызлова. Так, в нем фактически нет материалов, переведенных с языков народов Дагестана. На 1232 страницах четырехтомника нашлось место только для одного такого документа в 3 страницы. Это небольшая программа Внеочередного съезда аварско-
го народа, состоявшегося в Хасавюрте в июне 1992 года. Между тем в дагестанской прессе 90-х годов, выходившей на 9 национальных языках, есть более интересные материалы о современной общественнополитической ситуации в республике. В частных архивах активистов национальных движений хранятся программные документы, составленные на дагестанских языках. Многие из них еще ни разу не переводились на русский язык5.
Конечно, такое упущение отчасти объясняется недостатком средств, полученных на издание сборника. На это жалуется сам
В. Ф. Грызлов6. Кроме того, составитель сборника не владеет дагестанскими языками. Я так подробно остановился на этом недочете сборника, чтобы отметить характерную для советской этнографической школы 50-90-х годов языковую некомпетентность. В эти годы советские ученые за редкими исключениями перестали учить «туземные» языки. В полевой и архивной работе они всецело полагались на русский, знание которого стало обязательным для всех народов бывшего СССР. Этот «колониальный» комплекс к сожалению до сих пор характерен для большинства наших кавказоведов.
В работе есть и более серьезный недостаток. По мысли составителя, она должна документально осветить объективное состояние национальных отношений в Дагестане7. На деле же мы знакомимся по ней в основном с субъективным отражением реалий сегодняшнего дня республики в программных документах дагестанского правительства, лояльных или оппозиционных ему партий и движений. Так, слишком скупо отражены изменения численности населения разных национальностей, происшедшие в Дагестане в первой половине 90-х годов. Составитель сборника и авторы помещенных в нем статей оперируют главным образом материалами последней Всесоюзной переписи 1989 года. Ежегодные отчеты Госкомстата РД за 1990-1994 годы, недавно опубликованные отдельной книжкой, ими почти не использовались. Обойдена молчанием и такая важная и болезненная для современного Дагестана тема, как этнические миграции. Статистика миграционных потоков сезонных отходников, репатриантов и беженцев, которую, кстати, хорошо знает один из авторов сборника Э. Ф. Кисриев, в книге отсутствует.
По документам, собранным в сборнике, не всегда можно судить о реальной силе отдельных партий и движений. Очень редко приводятся данные об их численности, которая часто не превышает одного-двух десятков человек. Публикуются программы организаций, никак не проявивших себя в политической жизни республики, например, движения «Интернационализм и стабильность», Фонда народной дипломатии, Дагестанского еврейского культурного центра имени Шимона бен Косиба. Наоборот, крупным национальным мусульман-
ским организациям в книге уделено слишком мало места. В ней совсем нет материалов Кумыкского духовного управления, даргинского Къазията, отделений суфийских братств Накшбандийя и Кадирийя.
Статьи, опубликованные в сборнике В. Ф. Грызлова, на мой взгляд, представляют собой также скорее источниковедческий, чем историографический интерес. Собственно научных исследований здесь немного. К ним относятся статья известного дагестанского социолога и политика Д. Халидова об исламском возрождении в республике, совместная работа московских этнографов Г. А. Сергеевой и недавно умершей Н. Г. Волковой об этнокультурных переменах в советском и современном Дагестане, небольшой экскурс о референдуме
1993 года дагестанского социолога Э. Ф. Кисриева8.
Большинство же аналитических очерков в каждом томе носит эмоциональный пропагандистский характер. Они написаны в основном прокоммунистически настроенными учеными и политиками9. Их работы сводятся к попыткам втиснуть современную дагестанскую действительность в избитую марксистскую схему. Но ярлыки, вроде «реставрация капитализма» на Северном Кавказе, «буржуазная природа» местных национальных движений, нарождающаяся «криминальная мелкая буржуазия», отнюдь не делают сложные реалии современного Дагестана понятнее для читателя.
Однако, если посмотреть на эти очерки как на образчики политического мировоззрения современной научной и политической элиты Дагестана, ценность их намного возрастает. Сопоставив их с опубликованными в сборнике программными документами, можно получить полную картину разных проектов политического переустройства постсоветского Дагестана. Большая заслуга составителя книги в том, что он сумел собрать основные из них. Обратимся же к самим проектам и попробуем определить, насколько реальны оказались разные планы на будущее, волновавшие дагестанское общество в переломные 1989-1993 годы.
Одним из наиболее радикальных стал план федерализации государственного устройства Дагестана. В сборнике он представлен работами С. Алиева и Х. Ибрагимова, теоретиков небезызвестного кумыкского движения «Тенглик» и Кумыкского национального совета. Согласно этому плану кумыки и другие коренные народы республики должны получить право на самоопределение вплоть до полного отделения. В Дагестане нужно прекратить выделение горцам земель жителей равнины и провести государственное размежевание территорий по национальному признаку. Образующиеся в результате этого национальные государства войдут в Дагестанскую федерацию, где горские и равнинные народы смогут пользоваться равными правами. В свою очередь,
последняя должна решить, быть или не быть ей субъектом Российской Федерации.
О сходных вариантах плана федерализации у других национальных движений Дагестана можно судить по включенным в сборник программным документам Съезда чеченцев Ауха, Кизлярского большого круга терского казачества, ногайского движения «Бирлик», лезгинского общества «Садвал». Наиболее активные сторонники федерализации — бывший атаман Кизлярского отдела терского казачества А. Эльзон и прежний председатель Лезгинского народного движения Г. Абдурагимов. Причем для лезгинских и ногайских националистов этот план — средство восстановления территориальной целостности их народов, разделенных проведенными в 1921-1957 годах советскими границами. Конечной целью обоих этих движений является создание однонациональных государств — Ногайстана и Лезгистана.
Логическим развитием плана федерализации являются проекты вовлечения Дагестана в союз тюркских или кавказских народов. Тюркский проект представлен в сборнике многочисленными документами Кавказско-черноморского сообщества Ассамблеи тюркских народов, куда, как уже говорилось, вошли представители дагестанских движе-
<_> <_> <_> / ' | ' Т“1
ний кумыков, ногайцев и азербайджанцев («Тенглик», «Бирлик», «Азери»). Один из теоретиков сообщества — младший брат руководителя «Тенглика» К. Алиев. Эта организация борется за выделение из Дагестана его тюркских территорий и образование с их участием конфедерации суверенных тюркских государств Кавказа. Достичь этой цели ее лидеры надеются при помощи референдума в районах Дагестана, населенных тюркскими народами.
«Горский» вариант общекавказской федерации с участием Народного фронта имени имама Шамиля, Съезда чеченцев Ауха, движений «Цадеш», «Кази-Кумух» и «Садвал» от Дагестана был разработан Ю. Шанибовым, главой Конфедерации народов Кавказа. Эта организация фигурирует в документах сборника как КГНК. Так она называлась в 1991-1992 годах. КГНК предлагала заменить «искусственные» и «марионеточные» северокавказские субъекты Российской Федерации свободным союзом самих народов региона с единой армией («добровольческими силами региональной безопасности»), законодательной и судебной властью. Кавказский парламент должен формироваться из глав национальных правительств отдельных титульных народов региона. Конфедерация считала себя прообразом такого государства в рамках единого «Кавказского дома».
Кроме планов федерализации Дагестана и Северного Кавказа среди дагестанской оппозиции была популярна идея суверенного Дагестана. Характер будущего государства дагестанские политики представляли себе по-разному. Из авторов сборника сторонником
демократической республики западного типа является Д. Халидов, который, кстати, одно время возглавлял Парламент КГНК. Его программа строительства в Дагестане демократического общества неолиберального типа зиждется на идее независимости республики как от России, так и от других сильных зарубежных соседей — Турции и Ирана. Близкие цели ставили перед собой руководители Демократического Дагестана. Среди них в книге представлены В. Барончук и В. Мей-ланов, бывший диссидент, известный своей деятельностью в защиту А. Д. Сахарова еще в 1980 году.
В противовес «западникам» теоретики Исламской партии Дагестана и дагестанского отделения Партии исламского возрождения (ПИВ) вынашивают планы создания суверенного исламского государства. Программы обеих организаций, вошедшие в сборник, предлагают ре-исламизацию исполнительной власти, суда и законодательства для мусульман Дагестана. Причем каждая партия по-своему определяет шариатские нормы и будущее политическое устройство края. Первая, возглавлявшаяся сначала А. Саидовым, а ныне С. Асиятиловым, выступает за парламентскую исламскую республику и традиционный ислам шафиитского толка, опирающийся на возродившиеся в 90-е годы суфийские братства. Наоборот ПИВ, руководимая Э. Ахмедкади и А. Кебедовым, а в последние годы и общины так называемых «ваххабитов» защищают идеи полной теократии, взяв за образец политическое устройство Саудовской Аравии, и борются с дагестанским суфизмом с позиций исламского фундаментализма.
Есть в Дагестане и совершенно противоположная политическая программа сохранения единого Дагестана в составе России. Ее поддерживает большинство авторов рецензируемой книги, в том числе журналист А. Магомедов, политологи К. Зачесов, Г. Османов, Л. Качалаев-Панич и сам В. Ф. Грызлов. Все они, как уже говорилось, придерживаются коммунистической ориентации, сторонников которой в Дагестане немало. О последнем обстоятельстве свидетельствуют опубликованные в сборнике результаты выборов 1993 года, на которых коммунисты получили 53,21% голосов, а их союзники из Аграрной партии России 18,08%. Сторонники КПД борются за упрочение экономических связей республики с Россией, а также за тесные политические контакты с российскими коммунистами и выступают против «антироссийского» правительства Б. Н. Ельцина.
Похожая программа, правда без коммунистической окраски, представлена в сборнике документами движений русского меньшинства и связанной с ним дагестанской академической интеллигенции. Эти слои населения сильнее всего пострадали от экономических и политических потрясений последних лет. Для упрочения стабильности в республике они требуют от ее правительства укрепления рушащихся
экономических связей с Россией и гарантий прав русской общины, часть которой, спасаясь от неурядиц дагестанской жизни, уже выехала в Россию. Эти требования выдвигают движение «Россия» во главе с
С. Синициным и интердвижение «Единый Дагестан».
Материалы сборника свидетельствуют о том, что в защиту проекта единого Дагестана в составе России выступают также некоторые лидеры терского казачества. Более того, поскольку этот проект исключает федерализацию Дагестана, он вызывает сочувствие и у ряда деятелей национальных горских организаций: Движения аварского народа, Народного фронта имени имама Шамиля, «Кази-Кумух», «Цадеш», «Та-басаран». В 1994-1998 годах их руководители стали все чаще выступать в прессе в защиту прав русских в Дагестане, за предотвращение их выезда из республики.
Интересно проследить реакцию правительства РД на основные политические проекты и программы. Вплоть до 1993-1994 годов власти, как правило, отвергали все предложения государственных реформ, исходившие от оппозиции. Но после разгона Верховного Совета в Москве бывшие партийные функционеры из рескома КПСС, обосновавшиеся в Верховном Совете и Совете Министров республики, лишились прежней силы. Под давлением новых московских властей и местной оппозиции правительство пошло в 1994-1995 годах на реформирование советской политической системы республики.
После долгих дебатов 1992-1994 годов была принята новая Конституция Дагестана. Советы всех уровней заменены главами администраций, вместо распущенного в марте 1995 года однопалатного Верховного Совета создан двухпалатный Парламент. Он состоит из Национального собрания и Госсовета. Первое избирается по территориальному признаку и ведает вопросами законодательства. Второй состоит из представителей 14 коренных народов Дагестана, поочередно управляющих республикой.
Подобное устройство исполнительной власти является определенной уступкой плану федерализации Дагестана. Госсовет представляет собой как бы коллективного президента. Тем самым выполняется ряд требований национальной оппозиции горских и тюркских народов. Смягчение контроля со стороны властей над Духовным управлением мусульман Дагестана и шейхами суфийских братств удовлетворяет некоторым требованиям исламской оппозиции. Согласно пожеланиям тюркских националистов развиваются экономические и культурные связи Дагестана с Турцией.
Однако полностью ни один проект радикальной оппозиции так и не был выполнен. В чем тут дело? С одной стороны, в том, что кроме коммунистического большинство дагестанских движений не имеют ни массовой базы, ни политического веса в республике. Но не менее
важно и другое. Планы радикальной оппозиции часто заведомо невыполнимы, поскольку в них не учтены необратимые перемены, происшедшие в Дагестане в ходе советских преобразований.
Во-первых, сегодня в Дагестане нельзя провести территориальное размежевание коренных народов, как того хотят движения тюркских народов и терских казаков. После массовых переселений горцев дагестанская Плоскость превратилась в зону чересполосного расселения разных народностей. Причем коренные жители, как правило, оказались в меньшинстве. Согласно последним переписям, на своих исторических землях в центральном и северном Дагестане кумыки составляют теперь менее 13% жителей. С 1926 по 1995 год доля ногайцев среди дагестанцев упала с 28,3 до 1,6%. За счет эмиграции в Россию еще быстрее сокращается русское (включая и казачье) население республики. За последние 6 лет оно сократилось с 9,2 до 7,7 % 10.
Во-вторых, мало осуществимыми в настоящее время стали планы создания независимого Дагестана как самостоятельного государства или части «Кавказского дома». Подобно другим государственным образованиям Северного Кавказа республика продолжает жить на дотации, поступающие из федерального центра. По статистике 1994-1995 годов, их доля в бюджете Дагестана колеблется от 90 до 95% 11. Война в Чечне не позволила создать в регионе стабильную межгосударственную организацию, объединяющую все его титульные народы. Свидетельство тому — фактический распад Конфедерации народов Кавказа к началу 1996 года.
Не более реальной оказалась и идея исламской трансформации дагестанской государственности. Как отмечают сами религиозные лидеры дагестанцев, в советское время мусульманское общество здесь сильно деградировало. Особенно это заметно в Южном Дагестане. В настоящее время подавляющее большинство не только дагестанцев, но и их мулл забыли даже элементарные нормы шариата. Еще более далеки и непонятны для них институты демократического западного общества неолиберального типа. К настоящему времени тщетность попыток организации здесь такого общества поняли даже такие его ревностные защитники, как В. Мейланов и Д. Халидов. По их мнению, советское наследие еще долго будет определять политическое будущее республики12.
К аналогичному выводу подводит изучение основных программ политических партий и движений современного Дагестана на основе документов и очерков, собранных в четырехтомнике В. Ф. Грызлова. Будущее суждено только тем политическим проектам, которые учитывают специфику одновременно и советского, и постсоветского развития этой многонациональной республики. Из рассмотренных выше
проектов под такое определение подходит только проект сохранения единого Дагестана в составе Российской Федерации.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Работы ИПНЭ представляют собой тонкие аналитические бюллетени. ЦИМО издает большие и как правило многотомные сборники документов.
2 Дагестанские «ваххабиты» выступают против культа святых и суфийских братств, издревле свойственных традиционному дагестанскому исламу. Большинство из них ничего не знает о сложном учении знаменитого аравийского реформатора XVIII в. Мухаммада ибн Абд ал-Ваххаба. Подробнее об этом см.: Бобровников В. О. Ислам и советское наследие в колхозах Северо-Западного Дагестана // Этнографическое обозрение, 1997. № 5; его же. Дагестан // Ислам на территории бывшей Российской империи: энциклопедический словарь. Вып. 1. М., 1998.
3 Кисриев Э. Ф. Этнополитическая ситуация в республике Дагестан. М., 1994. Серия ИПНЭ ИЭА РАН (№ 72). С. 23.
4 См., например, Дагестан: этнополитический портрет. Т. 4. С. 58—60.
5 Важные материалы, не вошедшие в рецензируемую книгу, можно найти в газетах «ХІакьикьат» (Истина) и «Кьоял» (Мосты) на аварском языке, «Халкъан аз» (Голос народа) на чеченском, «Лезгияр» (Лезгины), «Лезгистандин хабарар» (Новости Лезгиста-на) и «Чубарук» (Ласточка) на лезгинском. Здесь публиковались проекты этнотерриториального переустройства Дагестана, предложенные лидерами национальных движений, информация о межэтнических спорах и столкновениях. Отмечу также, что, используя русские тексты из кумыкской газеты «Къумукъ иш» (Кумыкские проблемы) и лезгинской «Садвал», составитель сборника проигнорировал в них большие «подвалы» на кумыкском и лезгинском языках, не дублировавшиеся в русской части газет.
6 Дагестан: этнополитический портрет. Т. 2. С. 18.
7 Дагестан: этнополитический портрет. Т. 1. С. 26; т. 3. С. 9; т. 4. С. 11.
8 К тому же большинство из этих работ уже известны по более ранним публикациям в прессе и научных бюллетенях. Так, статья Д. Халидова выходила в Грозном и Махачкале в газетах «Кавказский дом» (21.07.1992) и «Исламские новости» (1992, № 12, 13), работа Э. Ф. Кисриева — в «Дагестанской правде» (19.02.1993) и отчасти в уже упомянутом нами бюллетене ИПНЭ (№ 72).
9 Взгляды Компартии защищают авторы 5 из 6 очерков первого тома, 4 из 5 очерков второго тома, 3 из 4 очерков третьего и 2 из 4 очерков четвертого тома.
10 Ср., Новое дело, 1993, 19 ноября; Махачкалинские известия, 1994, 21 января; Дагестанская правда, 1994, 18 марта.
11 Кавказские новости, 1994, 12 февраля; Новое дело, 1994, 25 марта; Дагестанская правда, 1996,17 февраля.
12 Этот тезис В. Мейланов развивал в частной беседе со мной еще осенью 1992 года.
Владимир Бобровников
Владимир Олегович Бобровников, старший научный сотрудник Института востоковедения Российской академии наук, Москва.
