CC BY
11
H. H. Казанский
Dag Haug. Les phases de l'évolution de la langue épique. Trois études de linguistique homérique.
Goettingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 2002 (=Hypomnemata. Untersuchungen zur Antike und ihrem Nachleben. Bd. 142).
Исследования последних десятилетий позволили выделить в истории древнегреческой эпической традиции четыре фазы, или этапа, которые в наиболее отчетливом виде были сформулированы М. Л. Вестом1 и К. Ройхом.2 Эти этапы включают (1) индоевропейский слой, который отражен в формулах; (2) предмикенский и микенский слои, которые часто называют ахейским периодом; (3) эолийский слой, который датируется периодом темных веков и (4) ионийский слой, который античная традиция отчетливо связывала с именем Гомера и с гомерида-ми.
Такое членение имеет под собой целый ряд общих соображений. Еще в 50-х годах П. Шантрен заметил, что для микенской эпохи необходимо, по меньшей мере, постулировать какие-то поэтические жанры просто исходя из уверенности, что не существует народов и культур без сколько-то сформированной фольклорной традиции. Микенская культура, отличающаяся замечательными художественными произведениями в области изобразительного искусства и техническими изобретениями, а priori должна была обладать некоторым числом устойчивых текстов, следы которых могли бы отразиться в поэмах Гомера.
1М. L.West. The Rise of the Greek Epic Ц Journal of Hellenic Studies. Vol.108, 1988. P. 151-172. См. также: M. L.West. The Descent of the Greek Epic, a Reply // Journal of Hellenic Studies. Vol. 112, 1992. P. 173-175.
2C. J. Ruijgh. L'elément achéen dans la langue épique. Assen 1957. Ср. также: C.J.Ruïjgh. D'Homère aux origins proto-mycénniennes de la tradition épique. Analyse dialectologique du langage homérique, avec un excursus sur la creation de l'alphabet grec Ц Homeric Questions: Essays in Philology, Ancient History and Archaeology Including the Papers of a Conference Organized by the Netherlands Institute at Athens (15 May 1993) / Ed. By J. P. Crielaard. Amsterdam, 1995. P. 1-96.
Труды ИЛИ РАН. Том 11. часть 1. СПб., 2006. 3 77
Dag Haug. Les phases de l'évolution de la langue épique
Делались попытки обнаружить ритмическую основу этих текстов. Так, Т. Б. Л. Вебстер в 1957 г. попытался увидеть в заголовках микенских табличек подобие гекзаметрической структуры.3 Эти его результаты были приняты не всеми исследователями, однако сходство метрической структуры заголовков таблиц с ходовым стихотворным размером не должно вызывать возражений: в целом ряде языковых традиций наблюдается нечто похожее. Например, в русских объявлениях используются тексты с метрической структурой, близкой к ходовым размерам, причем текст становится маркированным, но самими носителями культуры не опознается как стихотворный, ср. русское чай индийский первый сорт, в котором далеко не все ощущают ямб. Исследования в области метрики последних лет4 показали правдоподобность появления дактилического гекзаметра уже во II тыс. до п. э. Тем самым появились основания для выделения в гомеровских поэмах следов древнейшего собственно греческого эпического слоя. Естественно, что приходится постулировать долгие века устного бытования эпических поэм, а не письменной их передачи в виде рукописей на протяжении долгого времени. Тем не менее, чрезвычайно многое во второстепенных для гомеровского сюжета деталях обстановки и быта нашло прямое подтверждение в археологических находках микенского периода5, а затем и в текстах линейного письма В.
Чрезвычайно характерно, что такого рода совпадения между археологическим объектом, словом, его описывающим в линейном письме В, и его отражением в греческом языке I тыс. до н.э., не всегда могут быть результатом чисто фольклорного творчества. Известно, особенно после трудов В.Я.Проппа6, что рассказчика, т. е. исполнителя фольклорного текста, интересует только действие, но никак не описание предметов, лишь косвенно связанных с самим действием. Обычно в фольклоре предметы просто называются или как максимум снабжаются
3Т. В. L. Webster. Mycenaean Records: A Review Ц Antiquity. Vol.31, Number 121, 1957. P. 4-8.
4A. И.Зайцев. Формирование древнегреческого гекзаметра. СПб., 1994 (второе издание в кн.: Зайцев А. И. Исследования по древнегреческой и индоевропейской поэзии / Под ред. JI. Я. Жмудя, В. В. Зельченко. СПб., 2006).
'II. L. Lorimer. Homer and the monuments. London, 1950.
6B. Я. Пропп. Фольклор и действительность. M., 1976.
H. H. Казанский
эпитетом. Мы тщетно будем искать в русских былинах описание добра, копя, на которого садится богатырь. Между тем, в гомеровском эпосе вопреки этому общему для эпической поэзии правилу присутствуют подробные описания предметов, которые вышли из употребления в послемикенское время и которые, следовательно, не мог видеть человек, живший в VIII в. до п. э. Предметы микенского времени, обнаруженные в ходе археологических раскопок на протяжении прошлого века (шлемы из кабаньих клыков, вышедшие из употребления виды оружия, двуручные кубки и т. п.), как кажется, отчетливо указывают на преемственность текста гомеровских поэм. Едва ли есть основание отрицать единую культурную традицию, начиная с того времени, когда эти предметы употреблялись в реальной жизни в Ахейской Греции II тыс. до н.э. и вплоть до VIII в. до н.э., когда их появление в эпосе уже служило целям архаизации текста. Традиция заставляла аэда помещать героев в определенный контекст, в котором сохранялись подлинные детали ушедшего времени, ср. у К. Ройха изящное объяснение гомеровского pír¡ cHpaxXet?) (букв. 'Гераклова сила') как микенской титулату-ры для наследного принца ('его высочество') и îepôv jxévoç АХ-xtvóoto (букв, 'священный ум Алкиноя') для царя ('его величество').7 Распределение этих титулов в тексте гомеровских поэм позволяет видеть сохранение устойчивой традиции наименования на протяжении нескольких веков, когда подобная титулату-ра уже не употреблялась. Последнее не значит, разумеется, что мы должны предполагать сохранение поэтического языка, на котором слагались тексты в микенское время, на протяжении всех последующих эпох в неизменном виде. Напротив, последующие века обогащали эпический язык формами, заимствованными из других диалектов, так же как и реалиями более позднего времени (например, появляется фаланга, о существовании которой в микенское время нет никаких данных).
Окончательное оформление гомеровских поэм связывают с явлением, которое часто называют Ренессансом VIII в. до н. э. К этому времени относится окончательное оформление дошед-
7С. J. Ruïjgh. Le mycénien et Homère Ц Linear В: A 1984 Survey, Proceedings of the Mycenaean Colloquium of the VIII Congress of FIEC (Dublin, 1984) / Ed. by A.Morpurgo Davies and Y. Duhoux. (BCILL, 26). Louvain-la-Neuve, 1985. P. 143-190.
Dag Haug. Les phases de l'évolution de la langue épique
ших до нас текстов, a также — начало греческой литературной традиции и фиксации греческого эпоса алфавитным письмом.
Предшествующие этапы могут быть определены как «словесность» в противовес «литературе», на основе тех же принципов, по которым покойный С. С. Аверинцев сравнивал древнегреческую литературу и ближневосточную словесность8.
У нас есть два ориентира для реконструкции словесности микенского времени. Мы можем ориентироваться на те жанры, которые засвидетельствованы для II тыс. до н. э. на Ближнем Востоке (хеттские тексты так называемых Анналов царей, описания ритуалов и т.п.), и на собственно микенские тексты хозяйственного содержания, в которых зачастую обнаруживаются вызванные чисто практическими нуждами подробные описания предметов, ср. текст PY Та 713 о различных столах:
.1 to-pe-za , ra-e-ja, ku-te-se-jo , e-ka-ma-pi, e-re-pa-te-jo-qe , a-mi-
qo-to , e-ne-wo-pe-za , qe-qi-no-me-na , to-qi-de 1
.2 to-pe-za , e-re-pa-te-ja , po-ro-e-ke , pi-ti-ro2-we-sa ,
we-pe-za , qe-qi-no-me-na , to-qi-de 1 [[to-pe-za]]
.3 to-pe-za , ku-te-se-ja, e-re-pa-te-jo , e-ka-ma-pi, a-pi-qo-to , e-ne-
wo-pe-za , ko-ki-re-ja
В рамках греческой традиции у нас есть возможность сравнивать именно данные микенских текстов с последующей греческой традицией. Значительную по объему информацию о религиозной жизни микенцев мы получили благодаря табличкам, описывающим тех, кому микенцы делали религиозные приношения. Найденные в начале 1990-х гг. фиванские тексты показывают, что помимо чтимых божеств (имена которых частью совпадают с пантеоном I тыс.)9 почитались гуси и другие животные, которым приносили жертвоприношения.10 Никаких текстов литературного содержания от микенской поры не
8С. С. Аверинцев. Греческая литература и ближневосточная словесность Ц С. С. Аверинцев. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996.
9В новых текстах встретились имена (эпитеты) божеств iiia-ka /Ma Gâ/ «Мать-земля» и ko-wa /Korwa/ «Дева».
10Впрочем, в недавней статье И. Дюу поставил под сомнение такую интерпретацию (Y. Duhoux. Les nouvelles tablettes en linéaire В de Thèbes et la religion grecque / L'Antiquité Classique. Vol. 74, 2005, P. 1-19).
H. H. Казанский
сохранилось, однако два обстоятельства заставляют предполагать устойчивую словесную традицию: (1) сохранение терминов и устойчивое представление о предметах в гомеровском эпосе и (2) в принципе не свойственное устному творчеству подробное их описание.
Этот общий фон в достаточной мере важен для оценки и верификациии чисто лингвистических теорий последнего времени. Из упомянутых четырех этапов развития эпической традиции делаются попытки изъять то или иное звено. Так, Гэри Миллер резко выступал против реконструкции эолийского периода в истории греческой эпической традиции11; сама реконструкция праиндоевропейского поэтического языка продолжает оставаться предметом горячих споров.
Недавняя книга норвежского лингвиста Дага Хауга: Dag Haug. Les phases de l'évolution de la langue épique. Trois études de linguistique homérique. Goettingen: Vandenhoeck k, Ruprecht, 2002 (= Hypomnemata. Untersuchungen zur Antike und ihrem Nachleben. Bd. 142) разом пытается упразднить и микенскую, и индоевропейскую стадию в становлении греческой эпической поэзии.
Автор начинает с проблемы методов, среди которых выделяет специальным разделом лингвистические методы, и на пяти страницах разбирает проблему языкового закона и аналогии. Следует заметить, что данная проблема не имеет прямого отношения к эпическому языку, который не может не отличаться от общего развития диалектов (с. 22-36). В разделе, посвященном методам филологии, основное внимание автор уделяет Бентли и реконструкции дигаммы, показывая, что в ряде случаев начальное u-неслоговое восстанавливать невозможно, в то время как во всех случаях, в которых его следы видны, речь идет о культурной памяти, подобной той, благодаря которой в современном французском языке сохраняется h aspiré или е muet. На самом деле, филологические проблемы, которые встают при анализе гомеровского эпоса, значительно более трудны, поскольку речь должна идти о формировании текста гомеров-
11D. G. Miller. Homer and the Ionian Epic Tradition. Some phonic and phonological evidence against an Aeolic phase. (IBS 38). Innsbruck, 1982.
Dag Haug. Les phases de l'évolution de la langue épique
ских поэм, фиксации их в письменном виде и о последующей его передаче.
Мы отлично знаем благодаря, например, русским былинам, насколько отличаются от области к области напевы и текст былин, объединенных зачастую только общностью сюжета и привязкой к главному персонажу, при том что вариативность столь высока и диалектно окрашена, что свести ее к единому тексту не представляется возможным. Можно с уверенностью говорить также о влиянии личности сказителя, проявляющейся в трактовке целого ряда деталей. На том же примере русских былин мы можем отчетливо видеть, что киевский цикл засвидетельствован только на севере и связан с северно-русскими говорами, в то время как сюжет отчетливо соотносится с Киевом. Поэтому странным выглядит возражение Д. Хауга против точки зрения Вателе12 (с. 151), согласно которому эпическая традиция перемещалась из крупнейших ахейских центров в Фессалию, оттуда — в область распространения эолийского диалектного континуума, а затем и в ионийскую часть Малой Азии. Даг Хауг предлагает видеть равномерное распространение по всем областям Греции и далее анализирует теории диффузного распространения эпической традиции.
Анализ строится помимо лингвистического и филологического подхода на формульных теориях и данных, касающихся метрики. Говоря о последней, автор, впрочем, во многом концентрирует внимание на метрических удлинениях и, в частности, специально останавливается на появлении трохея в первой и четвертой стопах дактилического гекзаметра. Тем самым, согласно Хаугу, настоящий дактилический гекзаметр должен был появиться сравнительно незадолго до Гомера.
Здесь мы сталкиваемся с подходом, унифицирующим разнородный материал. Нечто подобное наблюдается и с точки зрения языка гомеровских поэм, в которых уже давно на основании лингвистического анализа выделяются более новые и более архаические песни. Э. Риш предложил объяснить это противопоставление с точки зрения чисто стилистической в рамках эпического дискурса: аэды могли либо архаизировать свой язык,
12 P. Wathelet. Les traits éoliens dans la langue de l'épopée grecque. Rome, 1970.
H. H. Казанский
либо, наоборот, приближать его к обыденному языку своей эпохи.13 На этом фоне сквозной метрический анализ без учета выделяемых слоев в рамках гекзаметрического стиха выглядит недостаточно точным.
Ахейскому слою в эпическом языке Хауг посвящает два раздела, причем лексике отведено несколько страниц, которые собственно ограничиваются анализом тмесиса и положением частиц перед глагольной формой, начинающей предложение. Было бы, вероятно, уместным упомянуть о гомеровском &ç (роста14, которое в гомеровских поэмах встречается только в качестве итога речи, но по строению полностью соответствует микенским вводным предложениям, начинающимся с тонической частицы o/jo, например, o-wi-de 'вот как увидел'. Кроме того, говоря о лексике, стоило бы упомянуть о таких архаизмах, как микенское а-то 'колесо', при том что во всех греческих диалектах obuoi обозначает колесницу, и лишь в редких гомеровских композитах сохранилось старое лексическое значение.15 Список микенских форм вообще невелик, но многие из приведенных слов до сих пор не имеют хорошей интерпретации. В разделе, посвященном морфологии, автор концентрирует внимание на форме инфинитивов и на форме дательного падежа ед. числа согласных основ. Это последний раздел (с. 47) завершается предположением о чрезвычайно позднем обобщении флексии на -i, поскольку в аттическом представлено имя Atetxpéçrjç, букв, 'вскормленный для Зевса'. Уже в микенском мы обнаруживаем спорадическую замену локативным по происхождению -i старого дативного -ei. У Гомера в качестве исключения сохраняются формы Дц < Diwei, ср. микенское di-we. Такого рода примеры могли быть до определенной степени понятны и в последую-
13Е. Risch. Les traits non-homériques chez Homère Ц Mélanges P. Chant-raine. Paris, 1972. P. 191-198.
14Cm. H. H. Казанский. Гомеровское wç срато: история одного формульного выражения Ц Индоевропейское языкознание и классическая филология— IV. Материалы чтений, посвященных памяти профессора Иосифа Моисеевича Тройского / Ред. H. Н. Казанский, Е. Р. Крючкова. СПб., 2000. С.35-38.
15О. Panagl. Mykenische Fossilien in Homertext? Zur Bedeutung von âp^a-тощубс und ap^axpoxiT) Ц Historical Philology. Greek, Latin, and Romance. Papers in Honor of Oswald Szemerényi II / Ed. by B. Brogyanyi and R. Lipp. Amsterdam; Philadelphia, 1992. S. 137-144.
Dag Haug. Les phases de l'évolution de la langue épique
щие времена истории греческого языка: так, 'цари, рожденные в Пилосе' — nuXotyevéeç ßaotX^eg (с сохраненной флексией локатива в середине универбализованного словосочетания) рискует в полной мере отражать микенское наследие в греческом эпосе. Поэтому присоединиться к выводу Хауга о слабости морфологических свидетельств в пользу ахейской стадии в высшей степени трудно. Попутно заметим, что в книге почти нет упоминаний о греческом -qn, микенском -pi — проблема, которая разрабатывается начиная с книги П. Илиевского16 (в России этим вопросом много занимался И. М. Тронский17), — а между тем как раз в этой морфологической особенности гомеровский текст отчетливо занимает промежуточное положение между микенским с продуктивным показателем, еще входившим в парадигму, и теми реликтами, которые изредка встречаются в греческих диалектах.
Хауг ссылается на то, что мы не знаем хронологии изменений в других диалектах — в них долгое время могли сохраняться архаизмы, воспринимаемые нами как свидетельство микенского слоя. Хотя такое толкование не исключено, однако далеко не всегда то, что реально бытовало в микенское время, можно отнести к эпохе Темных веков или к греческой архаике.
Самый интересный раздел посвящен фонологической интерпретации и развитию группы СгС в качестве нормативного -ор-/-ро- и более редкого -ap-/-pa-. Хауг подробно разбирает гипотезу Мюлештейна, согласно которой в микенское время еще сохранялось отражение *г. На самом деле мы обнаруживаем разнобой в отражении рефлексов г уже в микенское время, когда, судя по имеющимся данным, слоговое г уже перешло в сочетание «гласный+сонант» или «сонант+гласный» (ср. варианты топонима Ма-to-ro-pu-ro / ma-to-pu-ro).
Общий вывод на основании этого фонетического явления сводится к тому, что речь может идти только об архаизмах, которые сохранились в микенском и у Гомера, но которые могли быть продуктивными и по всем другим диалектам. Призна-
16Р. Hr. Ilievski. Ablativot, instrumentalot I lokativot vo najstarite greki tekstovi. Skopje, 1961.
17И. M. Тронский. К вопросу об окончании инструменталиса в древнегреческом языке Ц 1поземпа фтолоия. Вып. 28. Львов, 1972. С. 19-21; Вопросы языкового развития в античном обществе. Л., 1973.
H. H. Казанский
вая, что греческая эпическая поэзия имеет очень древние корни (с. 68), Хауг тем не менее предлагает полностью элиминировать ахейскую стадию, поскольку «архаизмы, которые мы обнаруживаем в языке Гомера, не являются исконными и только маскируют более древние формы, о которых мы, к сожалению, почти ничего не знаем». Здесь вызывает сомнение сам подход, при котором мы отказываемся от очевидной преемственности фактов. Между тем сохранение лексического значения, да и сохранение самих слов, толкование которых было в Греции I тыс. до н.э. уже никому не известно18, свидетельствует об особой во всех отношениях наддиалектной традиции19, не считаться с которой невозможно. Что касается фонетического облика слов, то, разумеется, влияние местных диалектов разного времени неизбежно должно было сказываться и, безусловно, сказывалось на гомеровском тексте. Только таким образом можно объяснить многочисленные случаи появления глаголов на -otó, которые безусловно отражают попытку заместить искусственным произношением более новой формы метрическую форму, существовавшую до повсеместно произошедшего слияния гласных в гиате. Характерно, что, завершая этот раздел, Хауг обращается к трудам Лоример, которая настаивала на том, чтобы не отождествлять прямолинейно гомеровские данные с результатами шлимановской реконструкции. Есть смысл вспомнить и о трудах Ю.В.Андреева, который во всех своих работах подчеркивал идею культурного «прерыва» между микенской и архаической Грецией.20 Этот «прерыв» не абсолютен, и как раз эпическая поэзия лучше всего сохраняла память о прошлом, включая многие реалии микенского времени, а также слова, их обозначавшие. Это не значит, что сохраненные слова оставались фонетически неизменными — они безусловно менялись вместе с греческим языком, но именно они нередко сохраняли и в форме, и в семантике преемственность с языком микенской эпохи.
Следующий этап связан с эолийской традицией, и здесь, в отличие от Д. Г. Миллера, Хауг склонен принять в качестве от-
181. К. Probonas. MIKENAIKH K1I1K1I П01НЕН. Athenes, 1974.
19 А. В. Десницкая. Наддиалектные формы устной речи и их роль в истории языка. Л.: Наука, 1970.
20Ю. В. Андреев. К проблеме послемикенского регресса Ц Вестник древней истории. 1985, №3. С. 23-29.
Dag Haug. Les phases de l'évolution de la langue épique
дельного этапа эолийскую стадию в развитии греческого эпоса. Особенно интересны разделы, посвященные форме инфинитива в эолийских диалектах (с. 72) и большой раздел, посвященный тематическому генитиву на -ою (с. 73-93). Хауг принимает предположение о развитии -osyo > -ohyo > -оууо > -oio, при этом замечая, что во всех диалектах, за исключением эолийских, оно должно было быть отражено как *оо. Эта фонетическая черта прослеживается Хаугом подробно и с большим числом примеров, что позволяет принять точку зрения, согласно которой именно благодаря эолийскому диалекту в гомеровских поэмах обычны генитивы на -ою. Между тем рассуждения о микенском генитиве и его возможной интерпретации (с. 82-84) в принципе не исключает той формы, которую мы обнаруживаем в эолийских диалектах и у Гомера. Общий вывод связан с частотностью эолизмов в эпопее, что делает правдоподобной «гипотезу, согласно которой мы имеем действительно следы традиционной поэзии, исполнявшейся в Фессалии и на Лесбосе, а не о заимствованиях, сделанных ионийскими поэтами».
В разделе, посвященном ионийскому диалекту, Хауг в основном сосредоточился на метатезе количества гласных в ионийском и аттическом диалектах. В качестве вывода из разбора фонетических по преимуществу данных автор замечает, что на лингвистическом уровне мы не можем реконструировать на основании гомеровского эпоса ни праиндоевропейскую поэзию на уровне формульных сочетаний, ни поэзию микенского времени. Мне представляется, что вывод, сделанный на основании по большей части фонетического материала, несмотря на строгую систему доказательств, должен быть уточнен с учетом лексического значения таких слов и словосочетаний, которые едва ли могли поддаваться контролю со стороны последующих поколений аэдов. В качестве примера можно привести формульное гомеровское выражение lîeœuBaèç лир Ц 'огонь, упавший с неба' — выражение, в котором хочется видеть более раннее (еще микенское) аблативное -(pi, неправильно понятое в традиции. Такого рода примеры, разумеется, единичны, однако все они оказываются, с одной стороны, привязанными к микенской грамматике, с другой — к микенским реалиям. Последнее можно проиллюстрировать описанием ключа (медного, искусно выгнутого, с
Н. Н. Казанский
рукоятью, обложенной слоновой костью)21, который берет Пенелопа (Ос1.21, 6-8).22
Еще раз необходимо подчеркнуть, что фольклорная поэзия, в принципе, предметы обихода подробно не описывает. Само описание ключа полностью соответствует тому, что мы знаем о мастерстве микенских греков. Более того, для микенского времени засвидетельствовано значение «ключ», при том что в архаических текстах I тыс. это слово обозначает, как правило, «засов». Тем самым, у нас есть возможность приблизиться к фрагментам эпической поэзии микенского времени, хотя в ряде случаев фонетическая реконструкция и интерпретация могут требовать дополнительных усилий или ограничений. Тем не менее, число реконструированных полустиший и даже целых гекзаметрических стихов позволяет поставить вопрос, не пора ли начинать историю древнегреческой литературы с микенского времени, опираясь при этом на реконструированные фрагментарные тексты, находящие поддержку в реалиях микенского периода.
21 Греческая словесность II тыс. до н.э.// Балканские чтения 4. Греция Древняя, Средняя, Новая. Материалы симпозиума. М., 1997.
22Н. Н. Казанский. «Толстая рука» Пенелопы (Od. 21.6) —микенское наследие в гомеровском эпосе? // Индоевропейское языкознание и классическая филология — VII. Материалы чтений, посвященных памяти профессора Иосифа Моисеевича Тройского / Ред. Н. Н. Казанский, Е. Р. Крючкова. СПб, 2003. С. 30-32.
