CC BY
31
обозначать и неспокойного, вертлявого человека, не дающего никому покоя.
В татарском языке употребляются и другие фразеологизмы с данным компонентом, но уже для характеристики и обозначения непоседливого, хвастливого человека: оборот усакутыны кебек (твтене куп, щылысы юк) досл. 'как осиновое полено (много дыма, мало тепла)' употребляется по отношению к пустословам, выскочкам, бестолковым людям, делающим лишь вид деятельности или же по отношению к любвеобильным людям, у которых очень быстро возникают и так же быстро проходят чувства.
Наряду с этими примерами фитоним усак 'осина' в составе фразеологизма может обозначать что-нибудь несбыточное, что не случится в реальности. Например, дословный перевод выражения усак алма бирса - 'если осина даст яблок'. Этот пример по смыслу близок к русскому фразеологизму когда на горе рак свистнет.
Нельзя оставить без внимания фразеологизмы с фитони-мом чиклавек 'орех, орешник'. Чиклавек - символ плодородия, мудрости, тайн и секретов. Нами были обнаружены следующие устойчивые выражения с данным растительным компонентом: ватып бир чиклавегецне досл. 'расколи свой орех', т. е. расскажи без утайки, ничего не скрывая. Существует мнение, что этот фразеологизм появился в древние времена, когда тюрки задавались вопросом и с большим интересом кололи орехи, чтобы узнать какой формы, размера и вкуса в них ядра. Поэтому считали, что орех хранит в себе некую тайну, неизведанность. В связи с этим можно предположить, что данный вариант фразеологизма берёт своё начало именно отсюда.
Существует выражение ак чиклавек, означающее досл. 'белый орех'. В ботанике дается толкование такому ореху, как несозревшему плоду. Видимо, исходя из этого качества данный фра-
Библиографический список
зеологизм употребляется по отношению к »пустым", недалёким, равнодушным ко всему людям.
Фразеологический оборот ватылмый торган (каты) чиклавек (досл. '(твёрдый) орех, который не расколоть') используется для обозначения очень сложного дела, проблемы, для решения которой требуется немало времени. Например: Швреп кебек нык куллы сунарчы вчен да каты чиклавек булып чыкты бу швгыль (Это оказалось твердым орешком даже для охотника с твердыми как шуруп руками) [9, б. 14]. Существует другое значение этого устойчивого оборота - 'непоколебимый', 'упертый' 'не уступающий никому и ничему'.
Рассмотрим другие устойчивые выражения с фитонимом чиклавек 'орех, орешник': кеше встенда кеше ^к, чиклавекнец твше кук - досл. 'на людях как человек, как ядро ореха'. Данное выражение обозначает уважаемого, востребованного, доверенного руководством, родственниками, родителями человека, т. е. опорой в делах.
Не менее интересен вариант чиклавек твше - досл. 'ядро ореха'. Обычно этот оборот употребляется по отношению к девочкам (девушкам), которые не знают жизненных трудностей, проблем и воспитываются в чрезмерной любви и заботе, очень сильно опекаемые родителями.
Подытоживая вышесказанное, можно утверждать, что фразеологические обороты с компонентами-фитонимами, обозначающие какое-либо дерево, служат для обозначения различных объектов и субъектов, черт характера, особенностей внешнего вида или качеств личности. Также в литературном текстовом поле они позволяют более полно раскрыть содержание, внутренний мир героев, обогащают литературные образы новым наполнением, различными смысловыми оттенками, поэтическими составляющими.
1. Саберова Г. Г. Татар телендэ усемлек атамаларындагы кайбер узенчэлеклэр. Проблемы лексикологии и терминологии татарского языка. Выпуск 2. Казань: ИЯЛИ, 1994: 67 - 71.
2. Летова А.М. Семантические особенности фитонимов в русском фольклоре. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Москва, 2012.
3. Дьяченко Ю.А. Фитонимическаялексика в xyдожественной прозе Е.И. Носова. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Курск, 2010.
4. Суперанская А.В. Общая теория имени собственного. Москва: Наука, 1973.
5. Подольская Н.В. Словарь русской ономастической терминологии. Ответственный редактор А.В. Суперанская. Издание 2-е, пере-раб. и доп. Москва: Наука, 1988.
6. Шанский Н.М., Боброва Т.А. Школьный этимологический словарь рyсского языка. Происхождение слов. 4-е издание, стереотипное. Москва: Дрофа, 2001.
7. Саберова Г.Г. Названия растений в татарском литератyрном языке. Казань, 1996: 11 - 16.
8. Гыйлэ^ев А.М. Балта кем кулында. Эсaрлaр: 4 томда. 3 том: Повестьлар, роман. Казан: Татар. кит. нэшр., 1994: 265 - 567.
9. Галиуллин Т.Н. Сaет Сакманов: роман трилогия. Казан: Татар. кит. нэшр., 2005.
10. МэЬщиев М.С. Мaцгелек яз: роман, повесть. Казан: Татар. кит. нэшр., 1986.
References
1. Saberova G.G. Tatar telendэ ysemlek atamalaryndagy kajber yzench^ekter. Problemy leksikologii i terminologii tatarskogo yazyka. Vy-pusk 2. Kazan': lYaLI, 1994: 67 - 71.
2. Letova A.M. Semanticheskie osobennosti fitonimov v russkom folklore. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2012.
3. D'yachenko Yu.A. Fitonimicheskaya leksika v hudozhestvennoj proze E.I. Nosova. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Kursk, 2010.
4. Superanskaya A.V. Obschaya teoriya imenisobstvennogo. Moskva: Nauka, 1973.
5. Podol'skaya N.V. Slovar' russkoj onomasticheskoj terminologii. Otvetstvennyj redaktor A.V. Superanskaya. Izdanie 2-e, pererab. i dop. Moskva: Nauka, 1988.
6. Shanskij N.M., Bobrova T.A. Shkol'nyj 'etimologicheskij slovar' russkogo yazyka. Proishozhdenie slov. 4-e izdanie, stereotipnoe. Moskva: Drofa, 2001.
7. Saberova G.G. Nazvaniya rastenij v tatarskom literaturnom yazyke. Kazan', 1996: 11 - 16.
8. Gyjte^ev A.M. Balta kem kulynda. Bsarlar: 4 tomda. 3 tom: Povest'lar, roman. Kazan: Tatar. kit. nэshr., 1994: 265 - 567.
9. Galiullin T.N. Saet Sakmanov: roman trilogiya. Kazan: Tatar. kit. nэshr., 2005.
10. Mэhdiev M.S. Ma^gelekyaz: roman, povest'. Kazan: Tatar. kit. nэshr., 1986.
Статья поступила в редакцию 29.02.16
УДК 81'42:811.112.2
Svinkina M.Yu., postgraduate, Volgograd State University (Volgograd, Russia), E-mail: [email protected]
FOREIGNNESS AS A LINGUOCULTUROLOGY CATEGORY. The article deals with a category of foreignness to interpret otherness and difference from the view of cultural studies and linguistics. In basis of the semantic analysis of fremd/чужой lexical items in mass media texts, the attempt was made to determine relevant features of foreignness as a linguocultural notion. The aim of the article is to provide the reader with the generalized researchers' opinion about ways to create the image of foreign taking into consideration recipient's mentality. Much attention is given to analysis of cognitive foreignness, which can be distinguished as strange and unusual behavior. The author comes to the conclusion that culture in its wide sense can be seen as both uniting and destructive factor in the context of international communication. Further the author points out, that the country's images provided by mass media serve to demarcate representatives of different cultures, to simplify and to generalize the perception of the world around.
Key words: foreignness, xenology, image construction, mass media.
М.Ю. Свинкина, аспирант Волгоградского государственного университета, г. Волгоград,
E-mail: [email protected]
ЧУЖЕСТЬ КАК ЛИНГВОКУЛЬТУРНАЯ КАТЕГОРИЯ
В статье рассматривается категория «чужесть» как интерпретанта различия и инаковости с позиций культурологии и лингвистики. На основе семантического анализа лексем fremd/чужой в текстах СМИ предпринята попытка установления релевантных признаков чужести как лингвокультурной категории. Излагаются взгляды исследователей о перспективах создания образа чужого с учётом ментальных особенностей реципиента. Основное содержание исследования составляет анализ когнитивного измерения чужести в контексте непонятного и непривычного поведения представителей других культур. Автор приходит к выводу, что культура в своём широком понимании выполняет роль конституирующего и одновременно деструктивного фактора в контексте межкультурной коммуникации. Обосновывается мысль о том, что образы стран, транслируемые СМИ, выполняют разграничивающую функцию и служат для упрощения и генерализации восприятия.
Ключевые слова: чужесть, ксенология, конструирование образа, СМИ.
Ни в одной из сфер жизни столкновение с чужим не происходит так часто, как в пространстве СМИ. На страницах газет и online-изданий ежедневно появляются заметки о событиях в других странах, привлекающие читателя своей инаковостью, несхожестью с привычным им миром, способные вызвать не только интерес, но и тревогу. Сравнение себя с другими, взаимодействие с этими другими является одним из центральных принципов человеческой экзистенции. Стремясь к познанию себя и мира вокруг, человек переводит материальное в его противоположность - идеальное. Полученные образы и представления создают основу знаний о действительности. При этом опыт не всегда может быть получен прямым путем: посредством контакта с человеком, посещения другой страны, изучения другой культуры, овладения иностранным языком. Сегодня в эпоху цифровых технологий ощутимое влияние на мировосприятие человека оказывает опыт, полученный по информационным каналам СМИ, который уже давно перешагнул национальные границы [1].
В своём исследовании мы хотели бы остановиться на анализе лингвокультурной категории чужесть - Fremdheit и продемонстрировать способы её репрезентации в языке на материале текстов российской и немецкой прессы.
Противопоставление своего и чужого является не только коллективным, но и индивидуальным феноменом, согласно которому каждый человек познает мир с эгоцентричной перспективы. Возможности интерпретации опыта познающего субъекта ограничены его родным языком, ценностями эпохи, в которой он живет, а также культурой, задающей определенную ось координат «свой - другой - чужой», которой субъект руководствуется зачастую бессознательно. В Средневековье отношение принадлежности / исключения из общества регулировалось посредством религии, в эпоху колониализма и индустриализации на первый план вышло понятие расы, 19 век положил в основу отличия понятия народ / нация, во второй половине 20 века зарождается новая тенденция - рассмотрения чужого сквозь призму культуры [2]. По нашему убеждению, культура в своём широком понимании продолжает и сегодня выполнять роль конституирующего и одновременно деструктивного фактора в контексте межкультурной коммуникации.
Неизбежность встречи с чужим, другим, инаковым, тесное взаимодействие народов друг с другом в условиях активной миграции населения и зыбкости мультикультурализма как идеологии открытого, многообразного и мирного общества свидетельствуют в пользу актуальности ксенологии как науки о чужом в исходном смысле термина, введённого в 1977 году М. Дуаламбе-ди. Ввиду того, что ксенология как научное направление ещё не нашло широкого отражения в трудах отечественных ученых, для нашего дальнейшего исследования представляется релевантным подробнее рассмотреть методологические подходы, применяемые в данном направлении. На основе анализа научного труда «Ксенология: наука о чужом и вытеснении гуманности в антропологии» М. Дуалмбеди, задачи данной дисциплины можно охарактеризовать следующим образом: посредством изучения трансцендентальных процессов обосновать теорию осознанного сосуществования, выделить принципы здорового или искаженного восприятия реальности, где топос чужого выступает фундаментальной характеристикой миросозерцания индивида, и наметить пути дальнейшего развития по преодолению сложившихся представлений, руководствуясь антропологическим, социологическим и языковедческим подходами. Своё название ксенология получила от греческого xenos - 'чужой' и logos - 'наука', 'учение'.
В словарной статье из карманного греко-немецкого словаря Вильгельма Папе, которую приводит М. Дуалмбеди, представлены следующие значения лексемы xenos:
1) частый гость;
2) чужой, которому необходимо найти пристанище, который будет встречен как гость.
Чужой рассматривался как посланник богов. Из чувства страха перед ними чужого хорошо принимали у себя дома, старались ему угодить. Так, например, в поэме Гомера «Одиссея» чужой находится под защитой гостеприимного Зевса (Zeus xenius).
3) чужак, нанимающийся за вознаграждение на работу к другому.
Греческое xenos обозначает чужого как противоложность своему, как странника, которому протянута лента гостеприимства xenia. Исследователи отмечают семантическую эволюцию понятия xenos: от гостя к чужому и позже к солдату - наемнику, что объясняется особенностями менталитета греков, свойственным им гостеприимством и одновременно недоверием. Впоследствии с возникновением понятия гражданин лексема xenos приобретает политическую окраску - чужой не является гражданином.
Таким образом, предметом исследования ксенологии, получившей импульс развития из египтологии (Я. Ассман), антропологии (M. Дуаламбеди) и теологии (Т. Зундермайер), межкультурной коммуникации (А. Вирлахер) и герменевтики, являются формы проявления культурной чужести и восприятия чужого, взаимозависимость между своим и чужим, конструирование образов чужого, возможности и границы постижения чужести, проблемы межкультурной коммуникации, роль стереотипов, предрассудков, ксенофобия.
По мнению М. Дуалмбеди, чужое олицетворяет хаос и выступает дезинтегративным звеном четко организованного порядка в обществе. Чужесть - это стигма поляризованного мира [3].
Для того чтобы ответить на вопрос, что лежит в основе понятия немецкого Fremdheit и русского чужесть проанализируем семантику лексемы fremd / чужой. В крупнейшем и наиболее известном словаре немецкого языка (Das Deutsche Wörterbuch, DWB), который был начат еще Братьями Гримм и продолжен Гет-тингским университетом и Берлинской академией наук, значатся две основные дефиниции лексемы fremd: 1. далёкий и 2. чужой, не принадлежащий к данной группе. В этимологическом словаре немецкого языка находим, что в основе лексемы fremd, fremid (верхнедревненемецкий), frömd (средневерхненемецкий) лежит frum, fram (от англ. 'from'). Where do you come from? - в расхожей английской фразе заключен прагматический смысл лексемы чужой - пришедший откуда-то.
Рассмотрим дефиниции, которые дают современные толковые словари немецкого и русского языков:
Grimm J., Grimm W.: Das Deutsche Wörterbuch
fremd
1) einem anderen Land, Ort, Haus angehörig;
2) nicht befreundet oder vertraut;
3) unbekannt (in der älteren Sprache auch oft ungewöhnlich, seltsam).
Klappenbach / Steinitz: Wörterbuch der deutschen Gegenwartssprache
fremd, прил.
1) einem anderen Land, Volk, Ort, einer anderen Gegend angehörend, aus einem anderen Land, Volk, Ort stammend;
2) nicht sein eigen: a) einem anderen gehörend, einen anderen angehend; b) unter fremden (angenommenem) Namen schreiben;
3) nicht bekannt, nicht vertraut;
4) nicht zu etw., jmdm. passend, nicht in etwas gehörig.
Humboldt-Bedeutungswörterbuch
fremd
1) nicht bekannt, nicht vertraut;
2) anders geartet, neu, unbekannt, von außerhalb, exotisch;
3) von anderer Herkunft, fremdländisch, orientalisch, landes- od. ortsfremd;
4) einem anderen gehörend, einen anderen bettreffend;
5) nicht zur Vorstellung, die man von jmdm., etw. hat, passend; neu, anders.
Duden
fremd
1) nicht dem eigenen Land oder Volk angehörend, von anderer Herkunft;
2) einem anderen gehörend, nicht die eigene Person, den eigenen Besitz betreffend;
3) unbekannt, nicht vertraut;
4) ungewohnt, nicht zu der Vorstellung, die man von jmdm., etw. hat, passend; andersgeartet.
Langenscheidt Großwörterbuch Deutsch als Fremdsprache
fremd
1) zu einem anderen Land od. Volk als dem eigenen gehörend;
2) j-m f. j-m von früher her nicht bekannt;
3) nicht der Vorstellung, Erinnerung entsprechend, die man von j-m hat;
4) auf e-e andere Person bezogen od. zu ihr gehörend (eigen);
5) j-m f. werden, sich so verändern, dass kein Interesse od. keine herzliche Beziehung mehr vorhanden ist.
Толковый словарь Ушакова
чужой
1) Не мой, или не наш, не свой, не собственный, принадлежащий другому, другим.
2) (часто также в знач. сущ. чужие, чужой). Не родной, не нашей семьи, посторонний, не свой.
3) Незнакомый, неизвестный (простореч.).
4) Далекий по духу, внутренне чуждый для кого-чего-н., такой, с к-рым нет подлинной близости.
Толковый словарь Даля
чужой
1) не свой, сторонний, незнаемый, незнакомый; не родня, не наша семьи, не из нашего дома, не нашей земли, иноземный.
2) странный, непонятный, удивительный.
3) чуждый чего, чему, далекий, непричастный, сторонник.
4) иностранец, чужестранец; чужестранка, чужак или чуже-нин, человек из другой земли, иного государства.
Толковый словарь Ожегова
чужой
1) Не свой, не собственный, принадлежащий другим;
2) Не родной, не из своей семьи, посторонний;
3) Далёкий по духу, по взглядам. Братья стали чужими.
Анализ словарных дефиниций позволяет утверждать следующее. Fremd / чужой относится к разряду прилагательных, т. е. описывает признак предмета и выражает на языковом уровне свойства, приписываемые предмету на уровне когнитивном. Первое этимологическое значение лексемы Fremdheit содержит указание на пространственное измерение. Реконструированное древнегерманское fram обозначало 'entfernt', 'fern'- 'отдаленный', 'далекий'. Можно заключить, что в основе полисемантичной единицы fremd или чужой лежат отношения пространства (далекий), принадлежности (сторонний, другого происхождения), а также его узнаваемости (незнакомый). В трёх из пяти немецких словарей встречается следующая дефиниция: чужой как несоответствующий имеющимся представлениям, другой, что находит соответствие и в толковых словарях русского языка: чужой как непонятный, далекий по духу. В немецком языке от прилагательного fremd могут быть образованы три существительных: derFremde - чужак как пришлый, посторонний человек с другими обычаями и другим языком, die Fremde - чужбина как далекая, неизвестная сторона, das Fremde - чужое как принадлежащее другому, нечто далекое по духу. О большом словообразовательном потенциале лексемы fremd свидетельствуют также словарные единицы - Fremdheit, Fremdling, Fremdsprache, fremdartig, fremdländisch.
Чужак, чужбина, чужое в русском и немецком языках имеют негативную коннотацию и указывают на обособление, исключение: временное или пространственное отдаление, иностранный, не принадлежащий к нашему обществу, не относящийся к нашему дому, гость; неизвестный ранее, не вызывающий доверия, выходящий за рамки привычного и нормального. Очевидно, что палитра значений лексемы чужой / fremd достаточно широка: от неизвестного, чужестранного и удивительного, до непривычного и постороннего. Следует отметить, что в русском языке значение лексемы чужой за редким исключением передается посредством
приставки не- или отрицательной частицы не, например, непонятный, незнакомый, не свой, не родной, что свидетельствует об абсолютно противоположном смысле значения, категоричности и об эмоциональном отторжении, психическом неприятии.
Основываясь на трудах Г. Зиммеля и Б. Вальденфельса, Х. Штенгер выделяет когнитивное и позиционное измерение чужести. Объектом когнитивного измерения выступает культурная чужесть как сконструированная, выдуманная дистанция между своим и чужим, базирующаяся на представлении, что чужой придерживается других правил и ценностей, отличных от наших собственных [4]. Чужой становится метафорой дистанцирования, к которой мы прибегаем, чтобы выразить динамику идеологических и социальных изменений [5, с. 83]. По мнению А. Вирлахера, чужесть - это не качество вещей или субъектов, а скорее дефиниция отношения, в котором они находятся друг к другу [6, с. 3б].
В научной литературе различают три возможных перспективы создания образа чужого:
1. чужое как метафора для неизвестного, неизученного, притягательного, как источник вдохновения и место, в котором хочется побывать (туризм);
2. чужое как новая философия и мировосприятие, обещающие иную жизнь и исцеление (религия, эзотерические ритуалы, боевые искусства);
3. чужое как угроза. Например, вторжения беженцев, приезжих, нищих в уже привычное территориальное пространство [7].
Если мы остановимся на образе чужого как совокупности индивидуальных и коллективных представлений, не подкрепленных собственным опытом взаимодействия с представителями другой культуры, то полученная «картинка» будет соответствовать образу чужого, транслируемого СМИ. Чужой должен быть ирреальным, воображаемым, виртуальным, смоделированным, другими словами - фикцией или фантазией, ведь точные представления о чужом и далеком сделали бы его более близким и знакомым, а значит менее интересным.
В рамках нашего исследования были проанализированы контексты из таких новостных источников, как «Известия», «Комсомольская правда», «Frankfurter Allgemeine Zeitung» (FAZ), «Bild» за период с января 2015 по январь 2016 г. В центре внимания находились контексты, в которых поведение представителей другой культуры, их образ жизни, транслируемый на страницах газет, воспринимался русско- и немецкоязычными читателями как неприемлемый, непонятный, чуждый.
Остановимся на анализе отдельных примеров. Так, в статье с заголовком «Пушков - о вскрытии льва в Дании: «Явная патология психики» описывается случай публичного вскрытия льва в одном из датских зоопарков в начале января 2016 г. Для усиления эмоционального воздействия автор статьи использует такие экспрессивные высказывания как шокирующий случай, Дания вновь шокирует мир, что говорит о поступке, оскорбляющем чувство приличия, причем не только россиян, но и всей мировой общественности. Несколько раз при помощи наречий вновь, снова, а также глагола совершенного вида продолжить (Дания продолжила шокировать общественность) подчёркивается прецедентность случая. Приводится также информация, что ранее в другом датском зоопарке был убит жираф Мариус, причем абсолютно здоровый. У читателя, не посещавшего зоопарк в Дании, при упоминании клички сразу возникает олицетворенный образ беззащитного животного с грустными человеческими глазами, ставшего жертвой датских ученых. В конце статьи журналист отмечает, что несмотря на волну протестов в мире датчане продолжают в «образовательных целях» убивать животных, завершая свой пассаж следующим предложением: «А датский радиоведущий в прямом эфире передачи о защите животных убил крольчонка». Выражение в образовательных целях взято в кавычки самим автором, что можно расценивать как передачу субъективной позиции датчан и недоверие, иронию автора по поводу объяснения причины случившегося. Скрытое противопоставление передачи о защите животных и умышленного лишения жизни совсем еще маленького (о чем говорит уменьшительно-ласкательный суффикс - ок) и безобидного животного крольчонка апеллирует к осознанию читателем абсурдности поведения и дикости отдельных датчан с переносом гетеросте-реотипа на все население. Обилие эпитетов с отрицательной стилистической окраской, противопоставлений, иронии, глаголов с негативной эмоциональной коннотацией (убить, разделывать, шокировать) можно расценивать как прием языкового манипулирования для создания образа чужой, непонятной для русских ментальности.
Приведём пример из немецкой прессы. В тексте FAZ сообщается о фестивале собачьего мяса в Китае с заголовком «Hundegerichte zur Sonnenwende» («Блюда из собак ко дню солнцестояния»). Описание масштабов фестиваля (in der Volksrepublik werden weiterhin Tausende Vierbeiner im Jahr zubereitet - в КНДР по-прежнему идут в пищу тысячи четвероногих), мучений и процесса приготовления собак (Die fettgemästeten Hunde seien im Käfig mit Hammerschlägen auf den Kopf getötet worden und qualvoll und jaulend verendet. Anschließend habe man sie zum Ausbluten aufgehängt), которых в европейской культуре принято расценивать как лучших друзей человека, вызывает чувство отторжения и ужаса. Далее приводится стоимость килограмма собачьего мяса на рынке, что указывает на привычность китайцев к подобным покупкам. При этом немецкий журналист отмечает, что всё больше китайцев выступают против такой варварской традиции и за достаточно большие деньги покупают несчастных животных на таких специализированных рынках, чтобы спасти их от смерти/ Immer mehr Kunden sind allerdings Tierschützer: Um die Hunde vor dem Wok zu retten, zahlen sie für jeden einzelnen 400 bis 500 Yuan (60 Euro). Сообщается также, что подобный обычай интересует и иностранцев. Так, немецкий бизнесмен, работающий неподалеку от Гуанчжоу, специально
Библиографический список (References)
заказывал в день солнцестояния для себя и своих коллег блюда из собачатины. Завершается статья призывом задуматься, что важнее, жизнь собак или сохранение традиций (... ob lieber die Hunde oder die Traditionen überleben sollten?).
Сравним приведённые примеры. В отличие от новости в российской прессе, где представлен «однобокий» образ датчан через призму их отношения к животным, немецкий журналист описывает не только сам фестиваль как традицию, но и указывает на несогласие большого количества населения Китая с подобным обычаем, неслучайно упоминает гражданина Германии из всего многообразия «иностранцев», интересующихся экзотикой, тем самым, транслируя более объективную картину действительности и знакомя читателя с культурными отличиями жизни в Китае.
Таким образом, чужесть - это результат действий по приписыванию качеств, составление мозаики. Искусственно созданные образы страны, нации выполняют разграничивающую функцию и служат для упрощения и генерализации восприятия. Конфронтация с «чужими» в сегодняшнем мире неизбежна и задача по поиску приемлемых форм сближения и дистанцирования от транслируемых в СМИ образов выступает необходимым условием общественного и личностного развития.
1. Spangenberg P.M. TV Hören und Sehen. Materialität der Kommunikation. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1988: 776 - 798.
2. Balke F., Balibar E. Schwierige Fremdheit: über Integration und Ausgrenzung in Einwanderungsländern. Frankfurt am Main: FischerTaschenbuch-Verl., 1993.
3. Duala-M'bedy M. Xenologie/ die Wissenschaft vom Fremden und die Verdrängung der Humanität in der Anthropologie. Freiburg: Alber, 1977.
4. Stenger H. Soziale und kulturelle Fremdheit. Zur Differenzierung von Fremdheitserfahrungen am Bespiel ostdeutscher Wissenschaftler. Zeitschrift für Soziologie. 1998; Jg.27; H. 1: 18 - 38.
5. Kristeva J. Fremde sind wir uns selbst. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2008.
6. Wierlacher A., Albrecht C. Kulturthema Fremdheit. Leitbegriffe und Problemfelder kulturwissenschaftlicher Fremdheitsforschung. München: ludicium, 1993.
7. Yildiz E. Fremdheit und Integration/ Ausführungen zum besseren Verständnis, Anregungen zum Nachdenken. Bergisch Gladbach: BLT, 1999.
Статья поступила в редакцию 12.02.16
УДК 811.1/.2
Bashkova L.R., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Foreign Languages, Penza State Agricultural Academy (Penza, Russia), E-mail: [email protected]
Gordeeva T.A., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Head of Department of Germanic and Romance Languages, Penza State University (Penza, Russia), E-mail: [email protected]
Tankov N.N., Cand. of Sciences (Pedagogy), senior lecturer, Department of Germanic and Romance Languages, Penza State University (Penza, Russia), E-mail: [email protected]
Tishulin P.B., senior lecturer, Department of Germanic and Romance Languages, Penza State University (Penza, Russia), E-mail: [email protected]
FUNCTIONS OF KEY STRUCTURES IN A. GRUN'S POEMS. The article proves the importance of key structures and shows how they function in German poetic texts. The article describes a psycholinguistic experiment, which is a fundamental method in psycholinguistics. The paper analyzes how people perceive the poetic text that has the key structure dominating the text. The article gives a systemic description of the experimental findings that aim to show how technical and language students perceive poetic texts. It reveals the specific features of the students' perception. The research findings help reveal and analyze different ways of thinking in the two groups.
Key words: psycholinguistics, psycholinguistic experiment, poetic text, features of perception, key element, technical students.
Л.Р. Башкова, канд. филол. наук, доц. каф. «Иностранные языки», Пензенская государственная сельскохозяйственная академия, г. Пенза, E-mail: [email protected]
Т.А. Гордеева, д-р филол. наук, проф., зав. каф. «Романо-германская филология», Пензенский государственный университет, г. Пенза, E-mail: [email protected]
Н.Н. Таньков, канд. пед. наук, доц. каф. «Романо-германская филология», Пензенский государственный университет, г. Пенза, E-mail: [email protected]
П.Б. Тишулин, доц. каф. «Романо-германская филология», Пензенский государственный университет, г. Пенза, E-mail: [email protected]
ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ КЛЮЧЕВЫХ СТРУКТУР В НЕМЕЦКОМ ПОЭТИЧЕСКОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ПОЭЗИИ А. ГРЮНА)
В статье обосновывается роль и место ключевых структур, а также их функционирование в немецком поэтическом тексте. Описывается проведённый психолингвистический эксперимент, являющийся основополагающим методом в психолингвистике. Исследование проводится на базе психолингвистического эксперимента. Анализируются особенности восприятия поэтического текста с ключевой структурой, приобретающей доминантный характер в тексте. Приводится системное описание результатов проведенного эксперимента по восприятию поэтических текстов студентами технических и филологических
