CC BY
32
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2011. № 4
М.В. Трунин
«ЧТО ЛУЧШЕ, КАЧЕСТВО ИЛИ КОЛИЧЕСТВО?»: М.Н. ЛОНГИНОВ В ПРОТИВОСТОЯНИИ ЛИТЕРАТУРНОГО ФОНДА И ОБЩЕСТВА ЛЮБИТЕЛЕЙ РОССИЙСКОЙ СЛОВЕСНОСТИ
Статья посвящена литературному противостоянию Москвы и Петербурга, точнее — полемике Общества любителей российской словесности при Московском университете и петербургского Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым (Литературного фонда). Анализируя газетную полемику, разразившуюся в 1860 г. между Лонгиновым, секретарем ОЛРС, также принимавшим участие и в организации Литературного фонда, и писателем Селивановым, автор приходит к выводу о значимом для литературной ситуации середины XIX в. противопоставлении понимания литературы как института, с одной стороны, элитарного, а с другой — массового просвещения.
Ключевые слова: Лонгинов, Селиванов, полемика, Дружинин, Литературный фонд, Общество любителей российской словесности, Москва, Петербург, западники и славянофилы, литературные отношения.
This article is devoted to literary opposition of Moscow and St. Petersburg. M. Trunin examines the polemics between Mikhail Longinov, the secretary of the Moscow Society for Russian Literature, who at the same time was one of the founding members of St. Petersburg Literary Fund, and the writer Ilya Selivanov. Analyzing the polemics of 1860, the author comes to a conclusion that different understanding of literature as an elitist institution, on the one hand, and an institution of mass enlightenment, on the other, was very important for the literary situation of the mid-19th century.
Key words: Longinov, Selivanov, polemics, Druzhinin, Literary Fund, Society for Russian Literature, Moscow, St. Petersburg, Westernizers and Slavophiles, literary relationships.
Взаимоотношения писателей с Обществом для пособия нуждающимся литераторам и ученым (или Литературным фондом) практически не становились предметом специального научного осмысления1. При этом в источниках нет недостатка: наряду с «Уставом Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым», появившемся в 1859 г., и «Летописью Общества» за 25 лет деятельно-
1 Редким исключением является недавно появившаяся статья: Макеев М.С. «Литературное насекомое» или «честный бедняк сочинитель»? О причинах выхода А.А. Фета из Литературного фонда // Русская литература. 2009. № 4. С. 106—115.
сти, опубликованной в 1884 г., в распоряжении исследователей имеется обширный архив Литфонда в ОР РНБ2, в ИРЛИ находятся журналы Литфонда; деятельность Литфонда обсуждается в переписке и воспоминаниях практически всех крупных писателей и литературных деятелей середины XIX в.
Основание Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым в Петербурге в 1859 г. (проект устава подписан учредителями 2 февраля, это число и считается днем основания; устав высочайше утвержден 7 августа, а 8 ноября состоялось первое собрание учредителей) по времени совпало с возобновлением в Москве деятельности Общества любителей российской словесности при Московском университете (первое после двадцатилетнего перерыва заседание прошло 27 мая 1858 г.). Сравнение деятельности двух обществ может стать яркой иллюстрацией литературного противостояния Москвы и Петербурга, все усиливавшегося со времен Белинского: «Петербургу назначено всегда трудиться и делать, так же как Москве подготовлять "делателей"»3. Очень занятным в этом процессе представляется изучение деятельности секретаря ОЛРС в 1859—1864 гг. Михаила Николаевича Лонгинова, будто нарочно опровергающей слова Белинского. Коренной петербуржец, выпускник тамошнего университета, близкий приятель Дружинина, Некрасова и Панаева (основателя и активных деятелей Литфонда соответственно), Лонгинов оказывается на службе в Москве в 1854 г., главным образом в силу семейных обстоятельств.
Современная исследовательница, автор объемной монографии об истории ОЛРС, прямо называет его в 1858—1877 гг. «славянофильским»: «Традиционно оплотом западников и тех, кто хотел сделать карьеру, был Петербург, а славянофилов и тех, кто ушел от дел, — Москва»4. Лонгинов никогда не считался славянофилом; И.С. Аксаков в письме Герцену от 25 (13) сентября 1860 г., говоря о Хомякове, тогдашнем председателе московского Общества (кстати, за десять дней до его смерти), так характеризует Лонгинова:
«Между Хомяковымъ, между нами и Лонгиновымъ нЪтъ ни малейшей солидарности, ни малейшей связи. Онъ <...> "вашъ", т.е.
2 Описание архива Литературного фонда. Аннотированный каталог. Вып. I. Л., 1978; вып. II. Л., 1979.
3 Белинский В.Г. Петербург и Москва // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. Т. 7. М., 1981. С. 163. Ср. также: «Ревниво и враждебно наблюдая за громадным успехом альманахов Н.А. Некрасова "Физиология Петербурга" и "Петербургский сборник" <...> славянофилы выпустили в свет "Московский литературный и ученый сборник на 1846 год" и таковой же на 1847 год» (Егоров Б.Ф. Славянофильство // Егоров Б.Ф. От Хомякова до Лотмана. М., 2003. С. 69).
4 Клеймёнова Р.Н. Общество любителей российской словесности 1811—1930. М., 2002. С. 97.
былъ вашъ. Я его въ первый разъ узналъ у Милютина, какъ прiяте-ля Милютина, Огарева, Корша и проч. Тогда онъ былъ нашимъ противникомъ и вмЪстЬ со всеми вашими (бывшими) прiятелями глумился надъ нами, лгалъ на насъ и бросалъ въ насъ грязью. <...>. Какъ библiографъ, какъ хлопотунъ, много способствовавшiй возстановленiю Общества Словесности, выбранъ онъ въ Секретари, и только какъ Секретарь имЪетъ отношеше къ Хомякову»5.
Деятельность Лонгинова в среде московских славянофилов по возобновлению ОЛРС была весьма заметной, при этом, не теряя связи со своими столичными друзьями, он принимал участие в создании петербургского Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым. Еще в конце 1855 г., когда Дружинин только планирует организовать что-то «в роде английского literary fund»6, он сообщает об этом в Москву Лонгинову, имея его в виду в качестве одного из соучредителей фонда. Впоследствии так и произошло, и Лонгинов может считаться одним из основателей Литфонда (всего же членов-учредителей было 77 человек: 53 петербуржца и 24 москвича7). Об участии Лонгинова в делах Литфонда на раннем этапе его функционирования есть свидетельства в «Летописи»:
«Первое литературное чтеше происходило 10-го января 1860 года, въ залЪ Пассажа, <...> а второе 6-го февраля. Чтешя были приняты публикою съ такимъ сочувствiемъ, что на второй недЬл'Ь великаго поста было предложено устроить третье чтеше и затЬмъ повторить его <...>. 23-го и 27-го февраля состоялись эти чтешя, а 12-го и 15-го марта М.М. Стасюлевичъ прочелъ публичныя лекцш о МаркЬ Аврелш Философ^. Въ то же время, при содЬйствш А.А. Фета, А.Н. Остров-скаго, М.Н. Лонгинова, М.Я. Китарры, Н.А. Основскаго и И.С. Тургенева, въ МосквЪ также было устроено чтеше»8.
Однако почти одновременно с организацией благотворительной литературной акции Лонгинову — уже как секретарю ОЛРС — пришлось объясняться на тему собственного отношения к помощи нуждающимся: в начале 1860 г. разразился скандал, касающийся проблемы борьбы с писательской бедностью и ярко иллюстрирующий степень антагонизма московских и петербургских литераторов.
5 РГБ. Ф. 69 (Герцен и Огарев). К. 9. №. 4.
6 Письмо Дружинина к Лонгинову от 25 декабря 1855 г. Машинопись: РГАЛИ. Ф. 167 (Дружинин). Оп. 3. № 270; оригинал: ИРЛИ. 23171 (Архив Лонгинова).
7 См.: Репинский Г.К., Скабический А.М. Летопись Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым с 1859 по 1884 г. // XXV лет. 1859—1884. Сборник, изданный Комитетом Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым. СПб., 1884. С. 7.
8 Там же. С. 5-6.
Писатель И.В. Селиванов9 предложил ОЛРС устроить в Москве чтения для сбора средств в пользу только что основанного в Петербурге Литфонда. Московское Общество категорически отвергло это предложение, мотивировав отказ тем, что литературно-ученая организация не может брать платы за вход и устройством благотворительной акции должно заняться самому Литфонду. Селиванов решил вступить в открытую полемику, и в «Московских ведомостях» за 10 февраля 1860 г. появилось письмо к редактору:
Бывши недавно въ ПетербургЬ, я, отъ одного изъ учредителей комитета для пособiя бЬднымъ литераторамъ, слышалъ упрекъ Москв^ за то, что она осталась равнодушною къ этому благородному и честному дЬлу. Упрекъ этотъ, вполнЬ справедливый и еще болЬе чувствительный Москв^, потому что въ ней находится наше общество, Общество любителей Русскаго слова — мнЬ было грустно слышать, господа. <...>. Два раза говорилъ я объ устройств^ чтенш нашему почтенному секретарю М.Н. Лонгинову <...> — предложеше мое два раза было отвергнуто словами: нЪтъ, въ МосквЬ невозможно подобнаго рода чтеше! Они не могутъ удасться... Говорилъ ли г. секретарь отъ себя, — говорилъ ли онъ, зная мнеше большинства — я не знаю. <...>. На насъ, господа, на нашемъ Обществ^ лежала обязанность служить благородному дЬлу, начатому Петербургомъ — а мы не сдЬлали шагу для этого <...>. Постараемся же загладить нашу ошибку; постараемся доказать нашимъ петербургскимъ братаямъ, что и у насъ есть сердце; что и оно бьется также искренно и сочувственно при страданш людей, честно служившихъ слову10.
На эти весьма патетические рассуждения Лонгинов отвечал куда более сдержанно:
Что касается до того, будто бы я въ словахъ своихъ разумЬлъ невозможность успЬха чтенш въ Москва, то есть, высказывалъ предполо-
9 Илья Васильевич Селиванов (1809—1882) начал свою литературную деятельность в 1830-е гг., однако успеха не имел (Белинский называл его ранние романтические повести «пошлыми и безумными»). После продолжительного молчания вернулся к литературным занятиям в конце 1850-х — начале 1860-х гг. в жанре физиологического очерка и вскоре получил поддержку в круге тогдашнего «Современника». Лонгинов также отметился положительной рецензией на селивановские «Провинциальные воспоминания»: «наблюдательность разскащика, по видимому имЬвшаго множество случаевъ довольно разностороннимъ образомъ ознакомиться съ Русскою жизтю — вотъ что служитъ залогомъ успЬха его произведены. ТЬмъ же достоинствомъ отличается и вышедшая теперь вторая часть его разсказовъ. <...> они прочтутся не безъ удовольствiя» (Московские ведомости. 1859. 2 января. № 2. С. 15; далее ссылки на это изд.: МВ.). Тогда же, в феврале 1859 г., Селиванов неожиданно избирается в члены Общества любителей российской словесности, где Хомяков приветствует его как представителя «обличительного направления» (подробнее см.: Клеймёнова Р.Н. Указ. соч. С. 119—125). О Селиванове подробнее см.: Русские писатели 1800-1917. Т. 5. М., 2007. С. 544-545 (ст. В.Н. Абросимовой); далее ссылки на это изд.: РП.
10 МВ. 1860. 10 февраля. № 32. С. 245.
жеше о равнодушш къ нему московскаго общества, то это совершенно невозможно при ежедневныхъ примЬрахъ того, какъ наша публика усердно посЬщаетъ публичныя чтенiя, лекцiи и т.п. <...>. Какъ членъ Общества Любителей Россшской Словесности, я никогда не подалъ бы голоса въ пользу устройства подобнаго чтешя с платой за входъ. Это дЬло или частныхъ лицъ, или членовъ Общества для пособiя нуждающимся литераторамъ и ученымъ. Будучи членомъ и сего послЬд-няго, я въ ту же минуту согласился принять участае въ устройстве чтенiя, когда, помнится въ четвергъ, 21-го января, приЬхалъ ко мнЬ А.А. Фетъ и предложилъ мнЬ, чтобы я оказалъ содЪйсте въ этомъ чтенiи, но не отъ нашего Общества, а отъ лица И.С. Тургенева, незадолго до того прйхавшего въ Москву, и другихъ писателей. <...> члены Общества вовсе не могутъ подлежать укору за преступное равнодушiе къ доброму дЬлу, въ которомъ обвиняетъ ихъ г. Селивановъ. Я уверенъ, что мнопе изъ нихъ и впредь готовы, такъ же какъ и я, содействовать этому дЬлу, но лично, или как члены филантропическаго общества, а отнюдь не отъ имени общества литературно-ученаго11.
После этой газетной перепалки К.С. Аксаков предложил исключить Селиванова, однако «Общество, соглашаясь въ сущности съ мнешемъ Д. Члена К.С. Аксакова <...> положило: перейти къ очереднымъ занятаямъ»12. Ответ Селиванова не заставил себя ждать, и литератор в знак протеста сам снял с себя звание члена, не преминув напомнить о собственной точке зрения:
<...> мн^, разумеется, должно казаться еще болЬе страннымъ то, что я принадлежу до сихъ поръ къ такому Обществу, которое, имЬя целью распространеше слова, — не только воспрещаетъ своимъ членамъ свободу этого слова, но преслЬдуетъ за это даже и въ такомъ случае, когда предметъ и цЬль этого слова есть воззваше къ чувству хриспанской любви; воззваше о помощи неимущимъ братьямъ, честно подвизавшимся на поприщЬ этого слова13.
Продолжающаяся полемика привлекла внимание петербургских журналов, став прекрасным поводом высказать негодование в адрес московских славянофилов и провести сравнение между Литфондом и ОЛРС, явно не в пользу последнего. В «Петербургской летописи» журнала «Светоч» появилась заметка «Селиванов и московские обскуранты»:
<...> явныхъ недоброжелателей у литературы теперь кажется не много найдется. Это ясно доказало чтеше въ ПассажЬ 10 января, въ пользу Литературнаго Фонда.<...>. Второе литературное чтеше скоро послЬдовало за первымъ и было встрЬчено такимъ-же сочувствiемъ
11 МВ. 1860. 12 февраля. № 34. С. 261.
12 МВ. 1860. 16 марта. № 60. С. 464.
13 МВ. 1860. 22 марта. № 65. С. 509. Ответ Хомякова // МВ. 1860. 23 марта. № 66. С. 518.
публики. <...>. Подобное чтеше было и въ МосквЬ съ неменьшимъ успЬхомъ, но въ первопрестольной столицЬ нашей оказались 13 та-кихъ обскурантовъ, передъ которыми спасовалъ-бы и самъ Ксено-фонтъ Полевой. И какъ вы думаете: къ какому обществу принадлежать эти обскуранты? Стыдно сказать, а грЪхъ утаить: къ обществу любителей русской словесности!! <...> въ предложенш г-на Селиванова <...> высказаны самыя гуманныя, самыя свЬтлыя идеи, понятныя и близыя сердцу всЬхъ порядочныхъ людей. <...>. Но не смотря на желаше обскурантовъ ужалить какъ-нибудь Общество Литературнаго Фонда, оно, пользуясь общимъ уваженiемъ и сочувствiемъ, ежедневно разро-стается и идетъ впередъ. <...>. А вы, господа обскуранты, господа любители русскаго слова, на словахъ вы любите добро, а коль-скоро дЬло коснулось до вашего кошелька, то у васъ найдутся тысячи отговорокъ. Впрочемъ, не подрыться вамъ подъ основаше Общества. <...>. Теперь каждый талантливый литераторъ, литераторъ свободный, единственно преданный литературЬ <...> принимается за перо съ удвоенною энерпею, будучи твердо уверенъ, что если онъ завтра потеряетъ зрЪше или его разобьетъ параличъ — то онъ не поступить въ богадЬльню, жена его не будетъ по вечерамъ, на проспектЬ просить милостыню у прохожихъ, сыновья его не сделаются олухами-прикащиками въ ме-лочныхъ лавкахъ, а дочери не поступятъ въ некоторыя заведешя и не продадутъ себя какому-нибудь дряхлому старцу, любителю русскаго слова14.
Автор этого фельетона, скрывающийся за псевдонимом Амос Шишкин, — молодой писатель-разночинец А.П. Сниткин15, близкий к кругу «Искры», восторженно приветствовавшей появление Литфонда16. Ернические пассажи Сниткина, в свою очередь, перекликаются со стихами его ближайших литературных друзей, В.С. Ку-рочкина и Д.Д. Минаева: в «Искре» номер за номером появляются сатиры на московское общество с характерными «антиславянофильскими» заголовками, отсылающими к главному западнику Герцену: «Дилетантизм в благотворительности», «Дилетантизм в литературе», «Дилетантизм в науке» В.С. Курочкина17. «Конкурсные стихотворения на звание члена Общества любителей российской словесности» Обличительного поэта — Минаева открываются выразительным издевательским предисловием:
Общество, которое вырабатывает завтрашние мысли народа, слышит стон из сердца и подоплеки народной и лишает г-на Селиванова
14 Светоч. 1860. Кн. II. С. 106-115 5-й паг.
15 См.: Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. Т. 3. М., 1958. С. 253; РП. С. 693-695 (ст. С.М. Гучкова).
16 Ср.: «Обремененный заботой о семье (мать, жена, сын), испытывая жестокую нужду (в личном деле С.<ниткина> в архиве Моск. ун-та находилось "свидетельство о бедности"), С.<ниткин> пытался зарабатывать уроками и лит. трудом» (РП. С. 694).
17 Поэты «Искры». Вступ. статьи, сост., подг. текста и прим. И.Г. Ямпольского. Л., 1987 (= Библиотека поэта. Большая серия. 3-е изд.). Т. 1. С. 93-98.
звания своего члена за его мечты о благотворительности, — заслуживает большего внимания и удивления. Дела и заседания Общества любителей с некоторых пор сделались предметом моего жадного любопытства и наблюдения, и мне пришла в голову дерзкая мысль, во что бы то ни стало сделаться членом Общества любителей российской словесности. Но как этого достигнуть? <...>. Мне остается другая дорога, тернистая и трудная, — достигнуть этого собственными силами, положившись на совершенно беспристрастный суд гг. Любителей. <...> я решился чрез посредство вашей газеты представить Обществу несколько своих стихотворений, из которых гг. Любители могут, во 1-х, узнать мой взгляд на вещи, во 2-х — мою способность владеть российским словом — этим мечом правды, который никогда не должен быть обращаем в кинжал клеветы18.
Как отмечено И.Г. Ямпольским, фразы, выделенные курсивом в минаевском тексте, — прямые цитаты из речей Хомякова, напечатанных в первом номере «Русской Беседы» за 1860 г.19. Неудивительно, что в следующем номере «Светоча» Сниткин демонстративно не называет Лонгинова в числе литераторов, способствовавших устройству чтения в пользу Литфонда в Москве (в то время как он в действительности был одним из их организаторов — об этом говорится, например, в уже цитированной «Летописи» Литфонда):
Заседашя Общества продолжаются своимъ порядкомъ и пособiя, кому слЪдуеть, назначаются и выдаются. Въ тринадцатому Комитетъ предложить объявить благодарность: <...> гг. Фету, А.Н. Островскому и М.Я. Китарры — за деятельное участае, вмЪстЬ сь И.С. Тургеневымъ и хлопоты ихь для устройства литературнаго чтешя вь МосквЪ20.
Нет ничего удивительного и в том, что кружок «Искры» не задумываясь причисляет Лонгинова к славянофилам и направляет свою сатиру на ОЛРС в целом. Сам Лонгинов, кажется, дает для этого повод в своем ответе Селиванову:
<...> до меня дошель слухъ, что вь Петербургскомъ журнале Светочъ явилась статья подь заглавiемъ: «Г. Селивановь и Московсые обскуранты». И такь, прогрессь торжествуеть уже заранее! Считаю нелиш-нимь сообщить здЬсь имена обскурантовь, которыхь хочеть просветить Светочъ. <...>: А.С. Хомяковь, И.И. Лажечниковь, М.П. Погодинь, С.П. Шевыревь, К.С. Аксаковь, М.Н. Лонгиновь, 0.Б. Миллерь, А.Н. Островский, С.Д. Полторацкш, С.А. Соболевскш, В.М. Ундоль-скш, А.И. Кошелевь, В.И. Даль и А.Н. Плещеевь. <...>. Не знаю, кому какь, а я всегда готовь всенародно сознаться при блескЬ всевозмож-ныхь светочей вь мiрi, что мнЪ очень лестно быть провозглашеннымь
18 Поэты «Искры». Т. 2. С. 27-28.
19 Поэты «Искры». Т. 2. С. 344; Ямпольский И.Г. Сатирическая журналистика 1860-х годов. Журнал революционной сатиры «Искра» (1859-1873). М., 1964. С. 116-117.
20 Светоч. 1860. Кн. III. С. 159-160 4-й паг.
обскурантомъ въ такомъ почтенномъ и прiятномъ обществ^, какъ названные выше многоуважаемые мои сочлены21.
Лонгинов объясняет и причины, по которым московское Общество категорически отказалось выступать в пользу Литфонда:
Общество учено-литературное не есть общество филантропическое; иначе для чего было бы и учреждать последнее, когда первое мо-жетъ исполнять его обязанности? У каждаго Общества своя цель <...>. Что если бы членъ Общества для пособiя нуждающимся литераторамъ и ученымъ, основываясь на томъ, что огромное большинство его чле-новъ состоитъ тоже изъ писателей, вздумалъ предложить ему содействовать Обществу Любителей Словесности въ его издашяхъ и другихъ трудахъ? Вероятно, предложеше это было бы очень основательно отвергнуто, и содЪйств1е это предоставлено доброй волЬ всякаго члена. А вЬдь наука тоже дЬло важное и святое22.
В этом пассаже эксплицирована идея, ставшая, как представляется, впоследствии основой для противопоставления Лонгинова почти всей современной ему литературе с ее представлением о просвещении как массовом явлении. Понятно, что связано это не с тем, что радикалы-шестидесятники, очевидно, воспринимали Лонгинова как петербуржца, «перебежавшего» на сторону московских славянофилов. Селиванов в полемическом пылу выдвигал Лонгинову следующие упреки:
<...> г. Лонгиновъ, старавшшся доселЬ казаться западникомъ <...>, вдругъ съ основашемъ Общества Любителей Россшской Словесности, поворотилъ круто къ тЬмъ, которые, будучи сильными въ этомъ Обществ^, въ простомъ обществ^ носятъ руссые сапоги, стригутся въ скобку и ходятъ въ поддевкЪ вместо сюртука. Эхъ, г. Лонгиновъ! Кого не обуялъ духъ партш и у кого следственно глаза не завязаны, тотъ пойметъ, что въ моемъ предложенш нЬтъ даже обиднаго намека — не только слова. Неужели же, въ самомъ дЬлЪ, помощь бедному не есть дЬло близкое всякому честному человеку? <...>. У васъ глаза не настолько ослеплены духомъ партш, секты, семьи, общины (не знаю, какъ лучше выразиться), чтобъ думать такъ. Вы въ угоду этой партш ни съ того, ни съ сего, оскорбили два раза человека, который не только уважалъ, даже любилъ васъ, который даже и теперь готовъ протянуть вамъ руку, только какъ г. Лонгинову, а не какъ секретарю Общества Люб. Россшской Словесности, — потому что вы тамъ не свободны23.
Обвинения в кружковости высказывали не только Селиванов и воинствующие молодые «искровцы». Н. Шелгунов в «Русском слове» говорил, что Общество любителей российской словесности — «парламентъ да и только!»24. И лишь петербуржцам, с которыми
21 МВ. 1860. 27 марта. № 69. С. 540.
22 Там же.
23 МВ. 1860. 12 апреля. № 80. С. 627.
24 Либеральные тенденции московского Общества любителей российской словесности // Русское слово. 1860. Апрель. С. 145-146 3-й паг. (подпись. — Н.Ш.).
Лонгинов был близок до своего переезда в Москву, обстоятельства полемики виделись в ином ракурсе. Новый поэт (очевидно, Панаев вместе с Некрасовым25), издеваясь над ОЛРС и утверждая, что оно, по сути, лишь прихоть и существует единственно для удовлетворения тщеславия узкой группы лиц и дает «возможность несе-рьезнымъ людямъ казаться серьезными»26, значительную часть своего фельетона посвящает описанию вымышленного литературного вечера у графа Хвостова, секретарем на котором является «г. Л*» «въ богатомъ китайскомъ костюмЪ съ шариками на верху»27. Это говорит о том, что петербургская литературная компания, из которой вышел Лонгинов, прекрасно отличала его, остальных членов ОЛРС. То же можем увидеть, обратившись к заметке Дружинина (напомним, основателя Литературного фонда и одного из самых близких друзей Лонгинова), касающейся разразившейся полемики, где о Лонгинове говорится отдельно от членов московского Общества:
Что г. Лонгиновъ выказалъ себя въ этомъ д^лЪ сочувствующимъ нашему юному учрежденш (имеется в виду Литературный фонд. — М.Т.), это совершенно справедливо, и въ этомъ никто не сомневался, — но что Московский ученый кружокъ держитъ себя ужъ слишкомъ замкнуто и отличается черезъ чуръ большимъ литературнымъ сановниче-ствомъ, — это тоже не подлежитъ сомнЬнш28.
Лонгинов, в свою очередь закончив скандал с Селивановым четырьмя стихами эпиграммы:
Экспромтъ
О жилъ нашъ Селивановскш, Напечаталъ — семь столбцовъ29, Заслужилъ — успЬхъ чертовский, Оказался... изъ глупцовъ. 13-го Апреля 186030, —
25 На коллективное авторство фельетона, о котором идет речь, указал Б.В. Мель-гунов. См.: Мельгунов Б.В. Некрасов-журналист (Малоизученные аспекты проблемы). Л., 1989. С. 139-140.
26 Современник. 1860. № 5. Май. С. 107 2-й паг.
27 Там же. С. 94 2-й паг. Тема «китайского костюма» появляется здесь неспроста. В знаменитом стихотворении Некрасова «Литературная травля, или раздраженный библиограф», написанном в декабре 1860 — январе 1861 г. и направленном главным образом именно против Лонгинова (подробно об этом см.: Равич Л.М., Эльзон М.Д. О стихотворении Некрасова «Литературная травля» // Некрасовский сборник VI. Л., 1978. С. 40-51), говорится: И тут пошла потеха! «Ты варвар, ты китаец, Друг мрака, враг успеха!» (Некрасов Н.А. Полн. собр. соч. и писем. Т. 2. Л., 1981. С. 104).
28 Библиотека для чтения. 1860. Март. С. 93 6-й паг.
29 Имеется в виду «resume изъ всего дЪла» в последней полемической заметке Селиванова, состоящие из семи пунктов (МВ. 1860. 12 апреля. № 80. С. 628).
30 ИРЛИ. 23080 (Архив Лонгинова). Л. 1.
не спешил покидать Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым. Год спустя, 16 марта 1861 г., А.Н. Плещеев пишет Дружинину из Москвы о том, что большей частью московские «литераторы, по какому-то странному антагонизму с Петербургом, совершенно не сочувствуют, кажется, этому обществу (Литфонду. — М.Т.). На кого можно рассчитывать: на Островского, на Жемчуж-никова, может быть, на Лонгинова — и только?»31. Однако описанная выше полемика проливает свет на отношение Лонгинова, официально порвавшего с Литфондом только в апреле 1868 г.32, к писательской благотворительности. Не благотворительность как таковая отрицалась секретарем ОЛРС, а своего рода литературный паразитизм. Когда Лонгинов пишет о том, что «у каждого общества своя цель», он главным образом имеет в виду то, что московские любители российской словесности оценивают труд писателя и ученого несколько иначе, чем это делают их петербургские коллеги в Литфонде.
Об отношении к просвещению и в связи с ним к писательскому труду в Литфонде недавно писал М.С. Макеев в своей концептуальной статье об А.А. Фете33. При основании благотворительной организации Дружининым четко декларировалось предпочтение заслуженных писателей перед молодыми («просвещение в высоком смысле»). «Однако, — как отмечает исследователь, — практически с самого начала работы Литературного фонда его Комитет сознательно изменил этому принципу и стал выдавать мелкие пособия незначительным писателям, испытывавшим материальные трудности (курсив мой. — М.Т.)»34, что напрямую связано с пониманием просвещения как массового явления, требующего увеличения писательского штата. Заметим, что такое понимание литературы было неприемлемо не только для Фета, но и для Лонгинова. Наука и литература для него — прерогатива талантливых энтузиастов, а не деятельность, способная прокормить любого, взявшегося за перо или поступившего учиться. Лонгинов в полемике призывает не смешивать высокое просвещение с массовым, поэтому учено-литературное ОЛРС не уполномочено помогать нуждающимся литераторам — это может быть только личным делом конкретного человека. Более явно проблема бедности и закрытости ученого со-
31 Письма к Дружинину (1850—1863) / Ред. и комм. П.С. Попова. М., 1948 (= Летописи Государственного литературного музея. Кн. 9). С. 261.
32 Дата устанавливается точно благодаря отношению из Литфонда, сохранившемуся в РГАЛИ, на обороте которого написан ответ рукой Лонгинова: «Я не счи-талъ себя вовсе въ числЬ Членовъ, еще живя въ МосквЬ, а тЬмъ болЬе не считаю себя таковымъ теперь, о чемъ и имЬю честь увЬдомить Общество» (РГАЛИ. Ф. 299 (Лонгиновы). Оп. 1. № 23. Л. 3).
33 См. прим. 1.
34 Макеев М. С. Указ. соч. С. 114.
общества выражена Лонгиновым в речи «О деятельности литературных обществ и в особенности Общества любителей российской словесности за последнее трехлетие», читанной в публичном заседании 4 февраля 1862 г.:
Мы не краснеемь признаться публично вь томь, что мы бедны. Никто изь Членовь нашихь не усомнится прибавить кь этому, что желаше быть богатыми вовсе не существуеть между нами. Наша бедность — бЪдность честная, никому ничЪмь не обязанная и даеть Обществу право на ту полную независимость мненш и дЬйствш. <...>.
Нась упрекали некоторые воображаемые прогрессисты за то, что засЬдашя эти доступны для немногихь, а не открыты вь огромной залЪ, вь которую могь бы войти всякш и где следовательно собирался бы не кругь любителей литературы, а праздная толпа. Не говоря уже о томь, что обычай, которому мы следуемь, господствуеть во всевоз-можныхь Академiяхъ и ученыхь обществахь, мы никогда и не имели намерешя, чтобы зала нашихь заседанш была не избранною аудито-рiею, какь того требуеть справедливо нашь Уставь, а площадью35.
Бедность неталантливого писателя или ученого — это, конечно, обьект человеческого сочувствия, но в большей степени это и знак того, что для добычи средств к существованию человеку должно заняться чем-то другим, более доходным. Сам Лонгинов, к примеру, никогда не оставлял государственной службы (в Москве служил чиновником по особым поручениям при генерал-губернаторе, затем получил губернаторский пост в Орле и только в конце жизни стал начальником Главного управления по делам печати), а литературную деятельность считал лишь увлечением. Этим же противопоставлением обьясняется тот факт, что «Летопись» Литфонда пестрит сообщениями о ежегодном пополнении членства, в то время как состав ОЛРС остается практически неизменным. Например, в 1860 г. в ОЛРС состояло всего 108 человек, в первый же год существования Литфонда к 77 членам-учредителям присоединился 391 литератор! Судя по отчетам Лонгинова, численность Общества в течение 1859-1863 гг. не превышала 111 человек36, между тем Литфонд год от года принимал множество новых членов (не все из них исправно платили взносы и участвовали в делах организации, но это уже другая проблема) — на момент окончания проверки численности в 1868 г. в нем состояло 754 человека37.
То же касается другой ипостаси деятельности обоих писательских организаций — поддержки студентов и выплаты им стипен-
35 ИРЛИ. 23026 (Архив Лонгинова). Л. 5 об., 7.
36 Краткие отчеты по Обществу любителей российской словесности за 1859— 1863 гг., составленные М.Н. Лонгиновым // Сочинения Михаила Николаевича Лонгинова. Т. 1. М., 1915. С. 545-572.
37 Репинский Г.К., Скабический А.М. Указ. соч. С. 68.
дий. В «Летописи» Литфонда говорится об увеличении числа студенческих стипендий как важном достижении; ОЛРС держит при себе только одного стипендиата, получающего денежное вспоможение исключительно по личной рекомендации профессора или факультета, и это еще одно следствие сознательной установки на то, что подлинное «высокое просвещение» — своего рода штучный товар. Об этом же Лонгинов весьма выразительно пишет М.П. Погодину в 1868 г. (в год своего официального выхода из Литфонда):
<...> не лучше ли прежнш порядокъ вещей, при которомъ моло-дежъ училась <...>, не помышляя о полученш какъ бы премш за то, что учится <...>. М.Г. скажутъ на это, можетъ быть, что за то теперь и число студентовъ удвоилось или еще болЪе умножилось противъ прежняго. Согласенъ; но вЬдь заботы о полученш стипендш и повы-шешяхъ по ихъ лестнице распространены не между этимъ излишкомъ студентовъ, а между всею массою учащихся. Признаюсь, что такая примись къ прежнимъ помышлешямъ и вожделЪшямъ большей части учащейся молодежи вовсе не утешительна. Она не можетъ не ронять достоинства науки и не развращать до известной степени нравствен-наго чувства и любви къ ней въ учащихся. Какъ ни вертите, а все выходить, что прежнимъ девизомъ была мысль: «наука есть такое благо, для овладЬшя которымъ не значатъ ничего лишешя и даже жертвы». Теперь же девизъ этотъ изменился такъ: «наука такъ полезна обществу, что надобны приманки, чтобы привлекать къ ней молодежь <...>». Не знаю, какъ для Васъ, а по мне видЬть 500 студентовъ, учащихся подъ влiянiемъ первой апоеегмы, гораздо утешительнее, нежели знать, что 1000 учатся подъ наипемъ второй. ДЬло <...> въ томъ, чтобы для учащихся наука не только стояла на первомъ плане, а была бы святыней, единственною целью ихъ стремленш. <...>. Иначе, что лучше: качество или количество?38
Такого рода «диссидентство» (термин Макеева применительно к позиции Фета в отношении Литфонда39) Лонгинова носило фундаментальный характер и имело куда более глубокие корни и серьезные последствия, чем простая поддержка московского ОЛРС в противостоянии с петербургским Литфондом. И, как представляется, именно здесь находятся истоки репутации Лонгинова как «обскуранта», «реакционера» и «библиографа-гробокопателя».
Список литературы
Белинский В.Г. Петербург и Москва // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. Т. 7. М., 1981.
38 РГБ. Ф. 231 (М.П. Погодин). К. 30. №. 32. Л. 2-2 об.
39 Макеев М.С. Указ. соч. С. 109. Ср. далее рассуждения о том, что появление организаций, подобных Литературному фонду, отражает глубокие общие процессы, происходящие в литературе.
Егоров Б.Ф. Славянофильство // Егоров Б.Ф. От Хомякова до Лотмана. М., 2003.
ИРЛИ — Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН. Рукописный отдел (Санкт-Петербург).
Клеймёнова Р.Н. Общество любителей российской словесности 1811— 1930. М., 2002.
Краткие отчеты по Обществу любителей российской словесности за 1859—1863 гг., составленные М.Н. Лонгиновым // Сочинения Михаила Николаевича Лонгинова. Т. 1. М., 1915.
Макеев М.С. «Литературное насекомое» или «честный бедняк сочинитель»? О причинах выхода А.А. Фета из Литературного фонда // Русская литература. 2009. № 4.
Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. Т. 3. М., 1958.
Мельгунов Б.В. Некрасов-журналист (Малоизученные аспекты проблемы). Л., 1989.
Описание архива Литературного фонда. Аннотированный каталог. Вып. I. Л., 1978; вып. II. Л., 1979.
НекрасовН.А. Полн. собр. соч. и писем. Т. 2. Л., 1981.
Письма к Дружинину (1850—1863) / Ред. и комм. П.С. Попова. М., 1948 (= Летописи Государственного литературного музея. Кн. 9).
Поэты «Искры». Вступ. статьи, сост., подг. текста и прим. И.Г. Ямполь-ского. Л., 1987 (= Библиотека поэта. Большая серия. 3-е изд.). Т. 1—2.
РГБ — Российская государственная библиотека. Отдел рукописей (Москва). Ф. 69 (Герцен и Огарев). К. 9. №. 4.
РГАЛИ — Российский государственный архив литературы и искусства (Москва).
Равич Л.М., Эльзон М.Д. О стихотворении Некрасова «Литературная травля» // Некрасовский сборник VI. Л., 1978.
Репинский Г.К., Скабический А.М. Летопись Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым с 1859 по 1884 г. // XXV лет. 1859—1884. Сборник, изданный Комитетом Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым. СПб., 1884.
Ямпольский И.Г. Сатирическая журналистика 1860-х годов. Журнал революционной сатиры «Искра» (1859—1873). М., 1964.
Сведения об авторе: Трунин Михаил Владимирович, канд. филол. наук, докторант Таллинского университета (Эстония). E-mail: mikhailtrunin@ gmail.com
