CC BY
17
политология
Вестник Омского университета, 2004. № 4. С. 66-69.
@ Омский государственный университет УДК 114
ЧЕЛОВЕК В СФЕРЕ ПРИВАТНО-ПУБЛИЧНЫХ
ОТНОШЕНИЙ
Ю.В. Шкудунова
Омский государственный университет, кафедра политологии 644077, Омск, пр. Мира, 55а
Получена 12 октября 2004 г-
This article touches upon the development of social and philosophical idea on the problem of public and private spheres in people interrelationships. The notions: mass, public, people, private and their manifestation.
В философско-политической теории вопрос о соотношении публичной и приватной сфер является классическим. В его анализе специалисты также обращаются к сферам политики, экономики, культуры, истории и психологии.
Прежде всего философские учения XIX в. акцентируют иррациональность массовых движений и массового сознания [2]. Всеобщие социальные процессы предстают результатом коллективных настроений, реализации жестких влечений толпы. Массовое общество является обществом, в котором производство и потребление приобретают стандартизированный характер, а политика определяется стихийными реакциями населения в утрате уникальности и появлении тиражируемое™ для «всех».
X. Ортега-и-Гассет возникновение масс считает «внезапным» [1, с. 17]. Люди, составляющие толпу, существовали и раньше, но не были толпой. Внезапно объединившись, они оказались на авансцене общества, стали заметными, «в первом ряду, на лучших местах». Считая термин «толпа» понятием количественным и визуальным (как множество), X. Ортега-и-Гассет переводит его на язык социологии, получая «массу». Узкий круг, демонстрирующий отсутствие толпы, это избранная публика. Масса, по определению, не должна и не способна управлять собой и тем более обществом. Но реально всегда было подвижным единством меньшинства и массы. Меньшинство - это совокупность лиц, выделенных особыми качествами; масса не выделяется ничем. Деление общества на массу и избранное меньшинство -типологическое и не совпадает ни с делением на социальные классы, ни с их иерархией. Внутри любого класса есть собственные массы и меньшинства.
Но в сущностном значении масса - это «средний человек», количественно определенное как множественное, когда переходит в качественное. Это человек в той мере, в какой он не отличается от остальных и персонифицирует общий тип. Например, понятие «масса» не подразумевает рабочих и обозначает не социальную принадлежность, а человеческий склад или образ жизни, который сегодня преобладает и господствует во всех слоях общества. Между массой и любым сообществом существует разница. В сообществах, чуждых массовости, совместная цель, идея или идеал служат единственной связью, что само по себе исключает многочисленность. Чтобы ощутить массу как психологическую реальность, не требуется людских скоплений. Масса это или нет - можно определить по наличию даже одного человека. Масса - тот, кто ощущает себя «как все» и доволен собственной неотличимостью. Мы живем в эпоху уравнивания - богатств, культуры, слабого и сильного полов.
Подъем исторического уровня сознания означает, что обыденная жизнь выше вчерашней отметки. Торжеством масс мы обязаны материальному обогащению общества. Весь мир стал массой. Массовый вкус торжествует во всех сферах жизни этих сил. Ортега-и-Гассет находит в господстве масс и положительные моменты. Массы достигли того жизненного уровня, который раньше был доступен немногим. Они вышли из повиновения, не подчиняются меньшинству, не следуют за ним, вытесняют, а затем и замещают его.
X. Ортега-и-Гассет связывает появление масс с развитием техники. Сегодня массы людей успешно овладевают и пользуются техникой, которая прежде требовала специальных знаний. Но техникой они овладели не только материальной, но
также юридической и социальной.
В XIX в. понятия «масса» и «народ» были тождественны. Народ уже знал, что он властитель, но сам в это не верил. Приоритет человека вообще, без примет и отличий, человека как такового, превратился из общей идеи или правового идеала в повсеместное мироощущение, во всеобщую психологическую установку. Но массовый человек является потенцией как высшего блага, так и высшего зла.
Согласно X. Ортега-и-Гассету, жизнь человеческой массы XIX в. представлялась во всех отношениях материально доступной. Никогда ранее рядовой человек не утолял с гигантским размахом свои житейские запросы. Создано новое пространство для существования человека - и материальное, и социальное. Причиной этому послужили три начала: либеральная демократия, экспериментальная наука и промышленность. Два последних фактора X. Ортега-и-Гассет объединяет понятием «техника». Заслуга XX в. не изобретение, а внедрение. Мир начала XX века внушил человеку уверенность, что завтра мир станет намного богаче, шире и совершеннее.
Психологический портрет сегодняшнего массового человека включает две черты - беспрепятственный рост жизненных запросов (и, как следствие, безудержная экспансия собственной натуры), врождённую неблагодарность ко всему, что сумело облегчить ему жизнь. «Избалованные массы малокультурны», - подчеркивает X. Ортега-и-Гассет. Массу больше всего заботит собственное благополучие и меньше всего - истоки этого положения. Главная обязанность среднего человека - «домогаться убеждённо благ единственно по праву рождения». В результате для массы природным состоянием стала полная свобода действий, узаконенная и беспричинная. Ничто внешнее не является причиной для самоограничения, не побуждает постоянно считаться с кем-то. Массовый человек считается только с «самим собой, пока нужда не заставит считаться ещё с кем-то». Большинству недоступно никакое усилие, кроме вынужденной реакции на внешнюю необходимость. Логика X. Ортега-и-Гассета такова: сегодня человек полагает, что он хозяин жизни, и ощущает себя совершенным существом. Массовый человек не глуп, наоборот, его умственные способности и возможности гораздо шире. У него самые неукоснительные представления обо всём, что творится и должно твориться во Вселенной.
X. Ортега-и-Гассет видит в политических режимах подобные проявления, говоря прежде всего о гипердемократии, политическом диктате масс Они убеждены, что вправе дать ход и силу закона своим фантазиям.
Тогда захват власти массами - следствие нежданного роста мира и его жизни. Жизнь рядового человека вмещает сегодня всю планету, «в мире всего стало больше, всего, что можно придумать, пожелать, создать, разрушить, найти, употребить или отвергнуть». Масса сегодня -это преобладающий тип людей [1, с. 48]. Все решения зависят от неё. Прямое правление массы - всемогуще и призрачно. При всеобщем голосовании она не решает, но присоединяется к решению какого-либо меньшинства. Последние предлагают свои «программы», они приглашают массу лишь одобрить проект решения. «Масса - это те, кто плывёт по течению и лишён ориентиров». Поэтому массовый человек не созидает, даже если возможности и силы его огромны.
В хорошо организованном обществе масса не действует сама по себе и существует для того, чтобы её вели, пока она не перестанет быть массой или не начнёт к этому стремиться. Но сама по себе осуществлять это она не способна. Действовать самовольно означает для массы сопротивляться собственному предназначению. Действуя сама по себе, она прибегает к единственному способу - к расправе. В результате XIX в. создал новую касту людей. X. Ортега-и-Гассет опасается: если этот человеческий тип будет хозяйничать, и право решать останется за ним, то наш континент одичает. Избыток возможностей обернётся беспросветной нуждой. Масса непробиваема, самонадеянна, неуправляема [1, с. 65]. Средний человек, как бы ни был высок его жизненный уровень, не сумеет управлять ходом цивилизации. При всей решимости управлять обществом массы к этому не способны. «Аморфная масса» давит на государственную власть, отвергая оппозиционность. Ее диктат из эпизодического и случайного стал повседневным. Власть в обществе принадлежит новому типу человека, равнодушному к основам цивилизации. Социальная реальность такова: «история оказалась отданной на откуп заурядности».
По мнению X. Ортега-и-Гассета, в современном государстве массовый человек гордится им и знает, что именно оно гарантирует ему жизнь. В то же время он видит в государстве безликую силу и поскольку и себя ощущает безликим -считает его своим. При возникновении в жизни страны каких-либо конфликтов, трудностей, проблем массовый человек постарается, чтобы власти немедленно вмешались и взяли заботу на себя, употребив свои неограниченные средства. Здесь и подстерегает цивилизацию главная опасность - полная огосударствленная жизнь, экспансия власти, поглощение государством всякой социальной самостоятельности. Масса говорит: «Государство - это я», - и это ее ошибка [1,
68
Ю.В. Шкудунова
с. 113]. Современное государство и массу роднят их безликость и безымянность.
Итоговый ход мысли X. Ортега-и-Гассета следующий: массовый человек не упустит возможности раздавить любое творческое меньшинство, которое может его раздражать, будь это политика, наука или производство. Общество вынуждают жить для государства, человека - для государственной машины. Государство как реальность не стихийное общежитие, созданное родством. Оно начинается с того, что принуждает сосуществовать группы, природно разобщённые. Государство прежде всего - это план работ и программа сотрудничества. Оно собирает людей для совместного дела. Государство, каким бы оно ни было - первобытным, античным, средневековым или современным, - это всегда приглашение группой людей других людских сообществ для совместного осуществления организации нового типа общественной жизни. Государство и программа жизни, программа человеческой деятельности и поведения - понятия неразделимые. Различные классы в государстве рождены теми отношениями, на которых ведущая группа строит сотрудничество с другими.
Это значит, что сегодня люди в качестве народных и трудящихся масс существуют в трансформированных границах, но их не просто удержать в рамках новацпонных ценностей [2, с. 181, 189]. С одной стороны, они в курсе новостей и событий, могут высказываться, многое видят, знают, говорят и т. п. Это база их самовыражения, самоотнесенности происходящего с жизнью (самобытием). С другой - всеобщая нивелирующая политика делает социально-человеческий мир однородным. Тогда речь идёт именно о «массе», поскольку никто в ней не выделяется.
Другой крупнейший социальный мыслитель - К. Манхейм - не соглашается с определением массы, данным X. Ортега-и-Гассетом, считая, что он не видит и не обозначает сознательное различие между формами групповой интеграции [3, с. 496].
Прежде всего К. Манхейм не соглашается с презрительным отношением к массам, способным лишь к иррациональным подходам и эмоциональному сумасбродству. В целом следует видеть в массе стремление к образованию и желание бороться за просветительские идеалы.
Но тогда в чём состоит отличие народа от массы? То и другое - обозначение совокупности лиц (граждан), которая политически всегда находится «под рукой». Но если «масса» предназначена для реализации прагматических избирательных задач, то народ действительно существует как он есть, т. е. в реальном окружении жизнью. Обе субстанции реактивны и можно говорить о мас-
совом волнении и народном гневе или, напротив, о появлении аморфных образований, которыми не трудно управлять.
Главное отличие заключается в том, что масса подразумевает человеческое образование, которое как бы само себя готовит к различным манипуляциям. Народ, напротив, включает в состав лучших представителей социальных групп и сло-ёв, которые служат прогрессивному развитию общества как целого. В этом смысле он достоин единства, сам его создаёт и служит ему.
Народ - нечто иное, чем масса, хотя и она имеет очертания народной, всеобщей жизни.
К. Манхейм предположительно утверждает следующее: каждый из нас находится в массе народа, но одновременно выделяет из неё себя, являясь частицей народной жизни. Самочувствие человеческой личности определяется в зависимости от того, свойством чего - массы или народа - она себя считает. Как элемент массы «я» суммирую новости, интересуюсь событиями, но как «человек из народа» размышляю о судьбе страны, о том, какие силы формируют её будущность. Развитие политического процесса свидетельствует, что в периоды, когда конкретный народ лишается саморазвития, публика в границах общества наполняется разнородным человеческим «людом», принимает массоподобный вид. Когда большинство людей оказывается правым, и с этим обстоятельством связываются справедливые начинания исторического процесса, то это - подлинный народ.
Применительно к политической жизни процесс развития публичности, по мнению К. Ман-хейма, заключается в том, что на стадии «демократии меньшинства» между широкой народной массой и элитой появляются структуры «типа публики», благодаря которым происходит постоянная поддержка избирателей и находящихся под влиянием прессы партий. На стадии «расширения демократии» и превращения её в «массовую демократию» выявляется роль тех групп, которые активно не участвуют в политическом процессе, но которые следует эффективно агитировать вне образования публики. По этой причине «партии, стремящиеся к ключевой роли, чаще всего обращаются к ещё не организованным массам». Публика, считает К. Манхейм, находится между элитой и массами. Ее задача как социальной структуры - опосредовать отношение между элитой и массами. Интегрирующаяся публика занимает место постоянного общества в массовом обществе; меняющаяся публика может быть привлечена посредством всё новых сенсаций. Там, где единство публики уничтожено, элиты обращаются к широким массам, тем самым подчиняются законам массовой психологии, чем там, где
публика действует регулятором отношений между элитой и массой. Таким образом, переход от меньшинства к массе может разрушать публику и усиливать значение флюидных масс. Публика имеет три ступени развития: органическая, ато-мизированная и искусственно организованная. Публика - это форма ассоциации людей, которая базируется на мнениях, но не на жизненных интересах и предсказуемом поведении [4, с. 121]. Мнение публики становится всемогущим.
К. Манхейм полагает, что исключительное сосредоточение на индивиде приводит к полному игнорированию социального окружения, в котором живёт человек. По его мнению, есть необходимость в том, чтобы научиться использовать силы массового взаимодействия. Не всякое скопление людей является толпой или массой. И работа в группе стимулирует развитие личности.
Важной психологической и социологической проблемой будущего К. Манхейм считает организацию масс и толпы в различные группы, каждая из которых оказывает воспитательное воздействие на формирование личности. Именно группа, а не индивид является наилучшей образовательной единицей.
Существование в группе, приверженность к общим принципам и эмоциональная солидарность не будут противоречить и препятствовать формированию независимой личности с критическими взглядами. К. Манхейм считает, что истинный смысл любой человеческой деятельности может быть найден только тогда, когда он связан с проблемой приспособления. К. Манхейм даёт такое определение: «Приспособление означает, что организм каким-то образом соотносит своё внутреннее и внешнее поведение с потребностями окружающей среды» [3, с. 484-491]. Иначе говоря, потребность - это соотношение в организме внутреннего и внешнего поведения с потребностями окружающей среды. Каждый человек находится в состоянии постоянного приспособления, но склонен не замечать этого факта. Если преобладает коллективное приспособление, то каждый член группы действует не в соответствии со своими непосредственными личными интересами, а как член социальной группы. Человек использует свой талант в интересах группы. Но вся группа в целом отождествляет себя с каждым её отдельным членом. Изменения обстоятельств влечёт за собой исчезновение групповой солидарности. Эти изменения происходят, когда некоторым членам группы открываются особые возможности. С изменением объективных возможностей проявляется различие между индивидуальным и коллективным приспособлением. Несовпадение оптимального индивидуального приспособления с коллективными потребностями группы - од-
на из главных причин конфликтов в обществе. Как обеспечить согласие в обществе? К. Манхейм рассматривает коллективные и первичные группы как основу для достижения согласия. Он анализирует большое общество, разделённое на малые группы. Именно группы помогают привести господствующие нормы в соответствие с изменяющимися историческими и социальными событиями. И пока люди находятся под влиянием своей группы, они не восприимчивы к постороннему влиянию.
Ход рассуждений К. Манхейма побуждает к постановке следующих вопросов: вследствие чего человек как член определённой группы меняет свою принадлежность на другую группу или существует как индивид? Не является ли постороннее влияние мотивацией этих перемен?
(Окончание следует)
[1] Ортега-и-Гассет X. Восстание масс: Избр. тр. М., 2000.
[2] Антропенко A.B., Поздняков Н.К. На пути к единству. Омск, 2002.
[3] Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994.
[4] Манхейм К. Очерки социологии знания. М., 2000.
