CC BY
139
Любовь АБАЕВА
ЧЕЛОВЕК В КОНТЕКСТЕ ШАМАНСКИХ И НЕОШАМАНСКИХ ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ МОНГОЛЬСКИХ НАРОДОВ
В статье рассматриваются шаманские и неошаманские этнокультурные традиции в контексте их восприятия монгольской метаэтнической общностью в целом и индивидом в частности.
Shamanic and neoshamanic ethno-cultural traditions in the context of Mongolian ethnic community's perceptions in whole and in person's perceptions particularly are considered in the article.
Ключевые слова:
человек, шаманизм, неошаманизм, монголосфера, религиозная культура; person, shamanism, neoshamanism, Mongol sphere, religious culture.
АБАЕВА
Любовь Лубсановна — д.и.н., профессор, главный научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН
luba-abaeva@mail.ru
Рассматривая и интерпретируя человека как homo sapiens, как социальный феномен, развивающийся в конкретном этнокультурном контексте, а также принимая во внимание многие позитивистские установки естественнонаучного познания (индуктивизм, эмпиризм, биологические законы развития и др.), можно констатировать, что проблема человека является общегуманитарной проблемой, ориентированной прежде всего на адекватное восприятие и понимание значений и символов не только собственной культуры, но и других культур, окружающих его.
Традиционное религиозное мировоззрение монгольских народов до принятия буддийской теории и практики — это шаманизм. Последний представляет собой особую форму видения и познания мира, рассматривающую человека как часть Космоса. Он нацелен на непосредственное восприятие мира, постижение взаимосвязи природы и человека. Как феномен мировой цивилизации, известный многим народам и в далеком прошлом, и в настоящее время, шаманизм сформировался в рамках древнего дуалистического мировоззрения, разделяющего мир на профан-ный, т.е. обыденный, и сакральный. В основе его концепции лежит анимистическая картина мира: вера в то, что все вокруг «живое» и дееспособное, обожествление всех природных объектов и самой природы, вера в «хозяев» различных территорий и местностей. При этом эта вера функционирует по определенным законам магического и мифологического мировосприятия: это тождество природы и человека, когда природе приписываются человеческие свойства и связи, а людям — свойства и связи природы. В ней нет противопоставления духовного и телесного, части и целого, живого и мертвого, микро- и макрокосма. В традиционной культуре монгольских народов шаманизм основывается на их религиозно-мифологическом мировоззрении, широкой культовой практике, институтах становления и обучения шамана.
Шаманизм раскрывает общие закономерности древнейших форм взаимоотношений человека с силами природы. Они при этом выражаются в общечеловеческих универсалиях и этнокультурных особенностях. Шаман выступает в роли хранителя архе-типического опыта человечества на уровне этнических традиций, поэтому шаманизм в современной жизни традиционной культуры монгольских народов является ретранслятором этнической
памяти коллектива, стабилизатором и хранителем духовной культурной традиции, национального менталитета.
Ученые, исследующие феномен шаманизма, определяют его по-разному. Одни видят в нем «естественную политеистическую религию», другие — мировоззрение, включающее зачатки народных знаний, религию, искусство, фольклор, а также магический культ, экстатическую религию, архетипы бессознательного. Сами шаманы определяют свою веру как «путь знания и обретения силы».
В шаманизме монгольских народов имеются общие, универсальные черты и локальные особенности, обусловленные этническими и региональными традициями. Шаман, являющийся по традиционному мировоззрению монгольских народов медиатором (посредником) между миром тенгриев (шаманские божества, обитающие в Верхнем мире) и людьми (обитающими в Среднем мире) и избранником духов, в их представлении и понимании обладает способностью видеть иную, особую реальность и даже путешествовать в ней. Важную роль в становлении личности шамана играют обряды посвящения, увеличения сакральной силы и обретения им статуса Большого шамана. Основными функциями монгольских шаманов являются, прежде всего, лечение своих сородичей, гадание, предсказание, поиски «потерянной» души, ее проводы в мир иной. Соответственно хозяйственнокультурному типу, который практически у всех монгольских народов был представлен кочевым образом жизни, шаманы могли отправлять все обряды, связанные с межсезонными передвижениями родовых и семейных групп монголосферы, а также промысловые, индивидуальносемейные и погребальные культы.
ТЮ. Сем утверждает: «Каждый народ имеет свои собственные названия для шаманов, которые могут различаться даже у одного народа в зависимости от функций и категорий шамана: у якутов шаманы назывались ойун, а шаманки — удаган, у ненцев — тадебей, у бурят — боо, у хантов
— елта-ку, у кетов — сенин, у юкагиров — алма, у эвенков — саман, шаман, у алтайцев
— кам. От тюркского слова ком произошло и слово камлание, обозначающее обрядовое действие шамана в состоянии экстаза, которое осмыслялось как полет по мирам
Вселенной»1. В шаманской культуре монгольских народов шаман-мужчина назывался «боо», а женщина — «удаган» с различными диалектальными вариациями племенных групп монгольских народов.
На наш взгляд, в отличие от мировых религий, шаманизму монгольских народов все же была присуща некоторая ограниченность рамками родоплеменных этнических общностей. Эта достаточно уникальная и своеобразная религиозная культура так и не стала общенациональной религией монгольских народов, хотя попытки создания национальной религии на основе шаманизма и более архаических верований и культов предпринимались еще в период создания Монгольской империи. В эпоху средневековья и позднее он охватывал все сферы жизни общемонгольской этнической общности, влияя на формирование культуры, образа жизни и психологии этнических коллективов, отражая характер их хозяйственной деятельности, их связи с природой, а также особенности социальной организации — родоплеменные, территориально-общинные, раннефеодальные и др. структуры. Его социальные функции были активными и разнообразными: мировоззренческая, регулятивная, коммуникативная, лечебная, культурно-воспитательная.
Монгольские народы, населяющие регион Центральной Азии, воспринимали ареал своего обитания как некую сакральную территорию с культом Вечного Синего Неба, небесных планет и светил, Млечного Пути, Полярной звезды, Земли, с всевозможными «хозяевами» местностей, гор, пещер, деревьев и водных пространств. В свое время весь этот огромный пантеон был органично инкорпорирован буддийской религиозной системой, создав особую единую этноконфессиональ-ную культуру региона.
Однако, как показывают полевые исследования, проведенные нами в Республике Монголия, во Внутренней Монголии КНР и этнической Бурятии, более чем 400-летнее присутствие буддийской культуры в этом регионе не помешало многим представителям монгольских народов вернуться к предшествующей буддизму религиозной традиции — шаманизму.
1 Сем Т.Ю. Белое (жреческое) и черное шаманство: якуты // Шаманизм народов Сибири. Этнографические материалы XVIII—XX вв.: хрестоматия. — СПб, Изд-во СПбГУ, 2006, с. 599.
Более того, на рубеже XX и XXI вв. возникает феномен ренессанса шаманских традиций на территориях, достаточно прочно освоенных буддийской теорией и практикой. Очевидно, те исторические корни этнического самосознания и самоидентификации, которые складывались и развивались в недрах единой монгольской метаэтнической общности, представленной в современный период монгольскими этносами Республики Монголия, автономным районом Внутренней Монголии КНР, Синьцзянским автономным районом КНР, этнической Бурятией и Республикой Калмыкия, находящейся в европейской части Российской Федерации, видимо, все же тяготели к шаманской религиозной культуре, которая с точки зрения профанного мировоззрения некоторых представителей мон-голосферы и прагматического реализма современности удовлетворяла их потребности.
Исследуя психологические функции ритуала, Э. Фромм подчеркивал его символическую природу: «Подобно тому как символический язык, который мы находим в сказках и мифах, есть особая форма выражения мыслей и эмоций путем воображения в чувственном переживании, ритуал есть символическое выражение мыслей и эмоций в действии»1. При этом присутствие «примитивных» религий в современных социумах свидетельствует, по его мнению, о регрессивном начале в эволюции человека и общества.
Религия как наиболее устойчивый компонент в этнокультурной истории народов Центральной Азии имеет свои закономерности развития и традиционные стереотипы, которые можно обозначить как системы религиозной культуры2. Под религиозной культурой мы подразумеваем определенные исторически сложившиеся религиозные институты, сформированные этнокультурной средой и функционирующие в качестве норм, идеалов, стереотипов мышления и поведения, ценностно-ориентационных структур, передаваемых из поколения в поколение. При этом религиозная культура
1 Fromm E. Psychoanalysis and Religion. — New-Heaven, Yale University Press, 1950, р. 23.
2 Тэрнер В. Символ и ритуал. — М., 1983; Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического // Избранное. — М., 1995.
является едва ли не самым доминирующим и приоритетным звеном, неотъемлемой составной частью всякой человеческой культуры, необходимым условием ее существования и развития. Одной из высших стадий эволюционного развития религиозной культуры монголоязычного региона, несомненно, является система религиозных традиций, сложившаяся в результате синтеза буддизма и традиционных верований.
Начальный этап развития монгольского шаманизма уходит в глубокую древность
— палеолит и неолит. В процессе своего исторического развития он постепенно эволюционировал от низших форм к высшим под влиянием более развитых национальных и мировых религий (тибетский бон, иранский зороастризм, несториан-ство, буддизм и др.), приобретая все более сложный и систематизированный характер, в результате чего превратился в стройную высокоразвитую политеистическую и пантеистическую религию, имеющую почти все компоненты развитой религиозной системы: свою космологию и мифологию, обрядность, зачатки церковной организации и т.д.
Поскольку этногенез и этническая история многих монгольских народов неоднозначны, их шаманская культура также имеет свои этнолокальные различия, выразившиеся в локальной специфике отправления шаманских обрядов и культов.
Во второй половине XIX — начале XX в. в связи с появлением и распространением буддизма многие традиционно шаманские регионы прекращают отправление чисто шаманских ритуалов. Однако практически вся Западная Бурятия, Тункинский, Окинский и Закаменский районы Бурятии, монгольские роды и племена вокруг озера Хубсугул, многие территории центральной части Монголии и Внутренней Монголии все еще остаются «шаманскими» регионами. В классическом, универсальном варианте монгольского шаманизма все четче выражаются этнодифференцирующие особенности, фиксирующие локальные варианты. Шаманская бытовая практика выражается в отправлении «хэрэк» и «сэржэм», в некоторых случаях — участие в родильных и похоронных обрядах, больших общественных тайлаганах. Ввиду нарушения принципа прямой трансляции (непосредственной передачи) шаманских зна-
ний и практики в некоторых локальных вариантах наблюдается трансформация шаманских традиций далеко не в лучшую сторону.
В 80-х гг. XX в. по всей монголосфере наблюдается заметное возрождение шаманских традиций и шаманистских ритуалов даже в тех регионах, которые на протяжении ряда веков считались буддийскими, — Агинском БАО, Кижингинском, Хоринском районах Бурятии. На рубеже XX — XXI вв. в среде монгольских народов возникают неошаманские тенденции, в которых именно личность шамана и его шаманские знания представляют большой интерес.
Динамика развития, трансформации и модернизации этнических культур на рубеже веков регистрирует феноменальную ситуацию, когда самоиндентифика-ция конкретных этнических субкультур и культур, потеряв многие классические парадигмы теории и практики этносов (например: некоторые этносы оказались вне рамок своих автохтонных территорий; доминирующий хозяйственнокультурный тип в силу объективных социальных причин изменился; язык как средство коммуникации и как целостная
информационная система, включающая в себя не только язык жестов и мимики, а также огромный пласт языка культуры, долженствующего адекватно воспринимать конкретные культурные феномены, пребывает в довольно критической ситуации), тем не менее играет огромную роль в сохранении этнического самосознания общества и того особого целостного психологического склада, который, выражаясь современным языком, можно квалифицировать как этнический менталитет индивида.
Шаманская культура — это не только сложная и комплексная картина мира, но и социальная и этнокультурная жизнь социума. Традиционная шаманская культура в свое время в какой-то степени представляла собой некий стабилизирующий фактор, способствующий устойчивости и консервации этнической идентификации не только бурят, но и всей монгольской метаэтнической общности. Религиозные символы в религиозной культуре монгольских народов в процессе своей эволюции лишь потеряли свою полноту, но все же остались приоритетами в их религиозных обычаях, обрядах и ритуалах.
