CC BY
77
КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК (24+27):1(517.3)
ТРАДИЦИОННЫЕ И НЕТРАДИЦИОННЫЕ РЕЛИГИОЗНЫЕ КОНФЕССИИ СОВРЕМЕННОЙ МОНГОЛИИ: БУДДИЗМ И ХРИСТИАНСТВО
© Абаева Любовь Лубсановна, доктор исторических наук, профессор кафедры религиоведения и теологии Бурятского государственного университета, главный научный сотрудник отдела истории, этнологии и социологии Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН.
Россия, 670047, г. Улан-Удэ, ул. Сахьяновой, 8. E-mail: luba-abaeva@mail.ru © Ринчинова Бэлигма Пурбо-Доржиевна, аспирант кафедры философии Бурятского государственного университета.
Россия, 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а. E-mail: rbp-d@mail.ru
Процесс адаптации монгольских народов к цивилизационным процессам включал в себя не только становление государственных образований в различных исторических формах, выстраивание многоукладных натуральных хозяйственных систем, создание различных систем письменности, но и существенные изменения в сфере традиционного религиозно-мифологического мировоззрения, которые привели к выходу архаических форм религии (анимизм, тотемизм, магия, «шаманство» и др.) из стадии первобытности. К ним мы относим, прежде всего, утверждение в традиционном мировоззрении монгольских народов в качестве системообразующего элемента тяготеющей к монотеизму религии, получившей в научной литературе наименование «тэнгрианство» (от тюрко-монгольского «тэнгэри» - небо). Наиболее глубокие корни «тэнгрианства» мы обнаруживаем в космогонических мифах как монгольских, так и тюркских народов. В процессе исторического развития этих народов складывается дуальная религиозно-мировоззренческая система («небо» -«земля») как специфическая форма социальной самоорганизации - упорядочение «объективного» в сознании, на уровне субъективного духа. Из первоначального космического хаоса рождается определенный порядок, складывается картина религиозно-мировоззренческой упорядоченности, а также связанная с ней упорядоченность социального и природного бытия.
Ключевые слова: традиционные и нетрадиционные конфессии, эволюция, архаичные религиозные традиции, монгольские народы, тэнгрианство, буддизм, христианство, современная Монголия.
TRADITIONAL AND NONCONVENTIONAL RELIGIOUS CONFESSIONS IN MODERN MONGOLIA: BUDDHISM AND CHRISTIANITY
Abaeva Lyubov L., Doctor of History, Professor of the department of religious studies and theology, Chief Research Fellow, department of history, ethnology and sociology, Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan studies, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences. 8, Sakhyanovoi, Ulan-Ude, 670047, Russia.
Rinchinova Beligma P.-D., Research Assistant, department of philosophy, Buryat State University. 24a, Smolina, Ulan-Ude, 670000, Russia.
The process of adaptation of the Mongolian peoples to civilization processes included not only the foundation of state formations in different historical forms, constructing multiform natural householding economic systems, creation of different systems of writing, but also essential changes in the sphere of traditional religious and mythological world view system that led to the escape of the archaic religious forms (animism, totemism, magic, "shamanism" etc.) from the stage of primitive. We refer to them, first of all, the approval in traditional outlook of the Mongolian peoples as a backbone element of the religion aiming at monotheism which received the name «Tengrism» in scientific literature (from Turkish and Mongolian «tenger» - «the sky»). We find the deepest roots of «Tengrism» in cosmogonic myths both of the Mongolian and Turkic people. In the course of historical development of these peoples, there is a dual religious and world outlook system («the sky» - «the earth») as a specific form of social self-organization -
streamlining of «objective» in consciousness, at the level of subjective spirit. From the initial space chaos a certain order is born, a picture of religious and world outlook orderliness composes, and also related to it the orderliness of social and natural life.
Keywords: traditional and nonconventional confessions, evolution, archaic religious believes, Mongolian peoples, Tengrism, Buddhism, Christianity, modern Mongolia.
Религиозная культура каждой конкретной этносоциальной общности является одним из доминирующих и уникальных феноменов их жизнедеятельности, формирующих особые специфические материальные и духовные ценности. В соответствии с ранними религиозными воззрениями и культами создавались многие традиционные формы жилища, пищи и одежды, не говоря уже о мифотворческой деятельности этнических культур, которые формировались, главным образом, благодаря религиозной картине мира и традиционному мировоззрению, созданными тем или иным этносом в недрах их этнорелигиозных знаний и практик в рамках особенностей ландшафта, климата, специфики хозяйственно-культурной деятельности и т.д.
Важнейшим критерием цивилизации, в том числе и «кочевнической», является наличие качественно определенной духовности, выходящей за пределы своей первобытности (а затем и этнично-сти) и приобретающей в процессе развития институционально оформленный интерэтнический, надплеменной или наднациональный характер. Это присуще тэнгрианству, которое еще в глубокой древности, по крайней мере, в эпоху хунну (III в. до н.э.) или даже ранее, в период возникновения древне-арийской «кочевой» цивилизации (в начале III тыс. до н.э.), получило распространение по всей центральной части Евразии. Наиболее глубокие корни «тэнгрианства» мы обнаруживаем в космогонических и космогенетических мифах монгольских народов.
В современной религиоведческой литературе довольно слабо и не совсем правомерно употребляется термин «монгольский/бурятский/калмыцкий шаманизм». Во-первых, это не совсем соответствует добуддийским религиозным традициям монгольской метаэтнической общности народов, во-вторых, при употреблении данного религиозного термина было бы корректнее обозначать его привязанность к этносу и территории его обитания - «шаманизм» в Монголии, Бурятии, Калмыкии и т.д.
Шаманизм в его классической интерпретации представляет собой уникальную и особую форму видения и познания мира, рассматривающую человека, как часть Космоса. Оно нацелено на непосредственное восприятие мира, постижение взаимосвязи природы и человека. Как феномен мировой цивилизации, известный многим народам мира и в далеком прошлом, и в настоящее время, шаманизм сформировался в рамках древнего дуалистического мировоззрения, разделяющего мир на обыденный и сакральный. В основе его концепции лежит анимистическая картина мира: вера в духов и божеств -помощников шамана. Она функционирует по определенным законам магического и мифологического мировосприятия: тождества природы и человека, когда природе приписываются человеческие свойства и связи, а людям - свойства и связи природы. Отсутствуют противопоставления духовного и телесного, части и целого, живого и мертвого, микро- и макрокосма. В традиционной культуре многих этносов шаманизм основывается на религиозно-мифологическом мировоззрении, широкой культовой практике, институте становления и обучения шамана.
Через шаманизм раскрываются общие закономерности древнейших форм взаимоотношений человека с силами природы, Космоса, которые выражаются в общечеловеческих универсалиях и этнокультурных особенностях. Шаман выступает в роли хранителя архетипического опыта человечества на уровне этнических традиций, поэтому шаманизм в современной жизни традиционных сибирских культур является ретранслятором этнической памяти коллектива, стабилизатором и хранителем духовной культурной традиции, национального менталитета. Однако в современный период шаманизм обретает новые формы, и новое прочтение получают древние представления и ритуалы.
Ученые, исследующие феномен шаманизма, определяют его по-разному. Одни видят в нем «естественную политеистическую религию» (Л. П. Потапов), другие - мировоззрение, включающее зачатки народных знаний, религию, искусство, фольклор (В. Г. Богораз, Е. В. Ревуненкова), магический культ (И. С. Вдовин), экстатическую религию (М. Элиаде), архетипы бессознательного (К. Г. Юнг). Сами шаманы определяют свою веру как «путь знания и обретения силы».
В отличие от мировых религий шаманизму присуща некоторая ограниченность рамками родо-племенных этнических общностей, и он так и не стал общенациональной религией бурят и других монгольских народов, хотя попытки создания национальной религии на основе шаманизма и более архаических верований и культов предпринимались еще в период создания Монгольской империи.
Шаманизм в хронологических рамках второй половины XIX - начале XX вв. претерпевает дальнейшее эволюционное развитие. В связи с появлением и распространением буддизма многие традиционно шаманские регионы прекращают отправление чисто шаманских ритуалов.
Буддизм является инновационной религиозно-культурной системой для монгольского сообщества, ассимилировавшей не только региональные и локальные культы, но и традиционную культуру в целом. При этом буддизм обусловил появление и функционирование чисто монгольских специфических обрядов и культов, которые во временном континууме Великой степи воспринимаются как монгольские этнокультурные и этноконфессиональные феномены, представляющие оригинальный системный комплекс их религиозной культуры.
С XVI в. в эволюции метаэтнической монгольской общности, уставшей от внешних и внутренних полиэтнических и социальных междоусобиц, фиксируются четкие этапы этнокультурного возрождения. Буддизм со своей теорией и практикой, философией, медициной, астрологией, книгопечатной культурой, институтом наставничества, возможно, на наш взгляд, явился той самой культурной доминантой, которая, инкорпорировав многие добуддийские религиозные традиции, сыграла и до сих пор продолжает играть, огромную роль в этнокультурной консолидации монгольских народов.
Взаимодействие многочисленных этнических субстратов (тюрки, маньчжуры, тибетцы, монголы) и их культурных традиций способствовало не только обогащению и синтезу, но и их эволюции от низших форм к более высоким, а значит и развитию, совершенствованию всей религиозной системы народов Центральной Азии. Преемственность наиболее общих парадигм религиозной культуры этого региона и их историческая устойчивость диалектически сочетались с процессами ее поступательного развития, в котором достижения и опыт предыдущих стадий не отбрасывались, а сохранялись и синтезировались в целостную систему религиозного сознания и поведения. Одной из высших стадий эволюционного развития религиозной культуры этого региона, несомненно, является система религиозных традиций, сложившаяся в результате синтеза тибетской и уйгурской вариаций буддизма с традиционными верованиями и культами, обрядами и обычаями монгольских народов Центральной Азии. Буддизм сформировал у этих народов высокий уровень религиозного сознания, соответствующий уровню развития религиозно-философского и этнического учения мировой религии.
Традиционная религиозная культура народов Центральной Азии (бон, шаманизм, тэнгриан-ство) была синтезирована и ассимилирована буддийским культурно-религиозным комплексом. Буддизм не только не нарушил этническое самосознание народов Центральной Азии, но, и напротив, сохранил его и даже возвысил до уровня мировой религии; способствовал его развитию, обогатив опытом других народов Востока (индийцев, китайцев, тибетцев, уйгуров, монголов, бурят и др.) и в то же время вобрал в себя нормы религиозной культуры новых адептов этой религии.
В данное время буддизм занимает главенствующее положение в культуре современной Монголии: в стране более 3 тыс. лам, около 80% граждан Монголии признают себя верующими буддистами. Однако в настоящее время буддизм уступает место другим верованиям.
Несмотря на неоднозначное отношение к христианству в монгольском обществе (с преобладанием настороженности), миссионерам удалось расположить к себе некоторую, особенно молодую и прагматичную, часть монгольского общества. Большую роль сыграла также достаточно активная деятельность христианских миссионерских организаций в экономических, социальных и гуманитарных сферах монгольского социума: работа в сфере образования; с беспризорными детьми и бродягами; в сфере здравоохранения и т.п. В столице Монголии в 1997 г. был открыт первый центр по уходу за беспризорными детьми им. Вербиста. С конца 1990-х гг. начали открываться детские сады в Улан-Баторе, и все это в результате активной деятельности католической миссии. В ходе своей благотворительной деятельности миссионеры стараются познакомить и привлечь людей новыми для них христианскими ценностями. Важно отметить, что социально-демографический состав христианских общин в Монголии наиболее перспективен в плане молодежи, которая стремится получить светское образование не только в своей стране, но и за ее пределами.
Миссионерам удалось использовать проблемы и нужды монгольского населения в своих интересах. Тех, кто оказался в трудной ситуации и нуждался в помощи, миссионеры поддерживают материально, кормят и снабжают необходимыми лекарствами. Молодежи, интересующейся западной культурой, они преподают английский язык и помогают уехать на обучение за рубеж.
Следует также учесть, что миссионеры, особенно протестантской традиции, предложили новый тип религиозной организации. Человек, приходящий в храм к протестантам, попадает в приятную обстановку, знакомится с приветливыми, открытыми людьми, которые объясняют ему Писание, проявляют заботу и внимание. Миссионеры практически не уделяют внимания проблемам церковной
иерархии, в основном преобладают равенство, свобода и дружелюбие. Это в какой-то степени контрастирует с формами богослужения, принятыми в буддийских храмах Монголии.
Известный монгольский ученый Ш. Бира на открытии Центра монголоведных исследований А. Мостарта в Улан-Баторе выступил с докладом на тему «Монголы и христианство». Он подчеркнул, что монгольские народы в контексте своей долгой и удивительной этнической истории были адептами не только буддизма, но также пытались адаптировать к своим этнокультурным и религиозным традициям другие мировые религиозные системы. Ш. Бира: «История монголов не может быть правильно объяснена, если мы не знаем истории наших культурных и религиозных контактов и взаимодействий с другими цивилизациями. Мы должны изучать неизвестные страницы нашей истории, которые включают не только наше прошлое, но также и настоящее, и будущее» [5, с. 231]. Академик, ссылаясь на Б. Хебрауса, упоминает почти уже ставшую мифологической легенду, касающуюся главы племени кереитов. Легенда гласит: «Во время охоты предводитель кереитов заблудился высоко в горах. Когда он потерял всякую надежду, перед ним появилось видение в виде святого, который сказал: "Если ты поверишь во Христа, я выведу тебя". Возвратившись домой, хан спросил работающих христианских крестьян об их вере. Они отвечали, что он не получит спасения самому себе и своему племени, пока не получит разрешения и благословения от Несторианской метрополии» [5, с. 184]. Пересказывая эту легенду, Ш. Бира выражает сомнения относительно аутентичности деталей этой легенды, которая, тем не менее, отражает самый ранний период истории проникновения христианской традиции на территорию монгольских народов. При этом Ш. Бира подчеркивает, что кереитский Тогоруул Ван Хан, покровитель юного Темуджина, безусловно, был адептом христианской традиции [5, с. 232].
Принимая во внимание то, что в целом обращение в христианство или просто интерес к нему связываются с тяготением к западной культуре и либеральным, демократическим ценностям, нужно подчеркнуть, что далеко не все христианство либерально. Так, например, в христианском мире постоянно возникают споры по проблеме абортов и сексуальной культуры.
Интерес определенной части монгольского населения к христианству свидетельствует о расширении их культурной и национальной идентичности: они мыслят себя не только частью монгольского общества, но и частью более широкого планетарного мира, в котором христианство в процентном отношении занимает значимое место. Благодаря своей активной деятельности миссионерам в сравнительно небольшие сроки удалось не только обратить тысячи монголов в христианство, но и подготовить местных священнослужителей. В результате, некоторые миссионеры стали рассматривать Монголию как плацдарм для дальнейшей проповеднической деятельности в соседних странах (Китая, Япония). Популярность западных религий и нетрадиционных религиозных организаций связана, как считают многие монгольские исследователи, с меркантильными причинами, например, стремлением выехать на постоянное место жительство в США или Западную Европу, получить там образование, найти работу и т.д.
В целом, оценивая тенденции развития ситуации в религиозной сфере Монголии, можно предположить, что наблюдающееся динамичное распространение западных христианских учений, в особенности тоталитарных, несет значительную угрозу для социальной стабильности страны, ее традиционной аутентичности и национального самоопределения. Расширяя свое влияние, западные религиозные движения постепенно, возможно, начнут воздействовать самым прямым образом на принятие управленческих решений, станут играть все более заметную роль на внутриполитической арене, создавая благоприятные условия для активизации западных политических и деловых кругов.
Подобная ситуация сложилась спорадически и является результатом целого ряда политических, социально-экономических и культурных процессов. Особенно важную роль в формировании нетрадиционных религиозных организации в Монголии сыграли события XX в.: коммунистические преобразования 1920-1930-х гг., демократические реформы начала 1990-х гг. Провозглашение демократических свобод не могло не коснуться религиозной сферы монгольского социума. Реформам также способствовали сложившаяся в стране ситуация религиозной свободы (основанная на личном выборе индивида) и конкуренция в духовной сфере между различными религиями и религиозными движениями (прежде всего, между традиционными и нетрадиционными). Несмотря на высказываемые опасения относительно будущего состояния буддийской теории и практики и прочих традиционных религий в Монголии, конкуренция в религиозной сфере может стать благоприятным фактором, способствующим обновлению традиционных религий, появлению новых оригинальных религиозных мыслителей и деятелей.[6, с. 12].
Литература
1. Абаева Л. Л. Человек в контексте шаманских и неошаманских этнокультурных традиций монгольских народов // Власть. - 2012. - № 1. - С. 127-130.
2. Религиозная культура монгольских народов на рубеже веков // Материалы международной конференции, посвященной 800-летию Монгольского государства. - Вена, 2006.
3. Абаева Л. Л. Динамика развития традиционных религиозных воззрений монгольских народов в векторе буддийской теории и практики // Власть. - 2014. - № 6. - С. 94-98.
4. Абаева Л. Л. Семантика круга и традиционное мировоззрение народов Центральной Азии в контексте буддийской религиозной культуры // Вестник Бурятского государственного университета. - 2014. - № 14(1). Философия, социология, политология, культурология. - С. 248-251.
5. Бира Ш. The Mongols and Christianity // Монголын Тэнгэрийн Узэл, Mongolian Tengerism.TyyB3p Зо-хиол, Баримт бичгуд. - Улан-Батор, 2011. - 482 с.
6. Сабиров Р. Т. Автохтонные верования и шаманизм в Монголии после 1990 г. // Вестник Московского университета. Сер. Востоковедение. - 2005. - № 4.
