CC BY
64
АНАЛИЗ РЕЗУЛЬТАТОВ ОПРОСОВ
Ю.А.ЛЕВАДА - - .
".Человек политический" переходного периода
сцена и роли
Одна из наиболее показательных и противоречивых сторон наших социокультурных трансформаций последних лет связана с появлением в общественной жизни такого принципиально нового массового феномена как человек политический. Очевидно, что сама возможность его выхода на отечественную сцену обусловлена формированием обособленного пространства политического действия со своей структурой и парадигматикой (правилами поведения, игры). Столь же очевидно, что "человеческий материал" политики испытывает на себе все ограничения и особенности этой дифференциации и вносит в них свой вклад.
В рамках советской системы ни политики, как особой сферы общественного действия, ни человека политического, как ее субъекта (со всеми вариациями его ролей), не существовало. Политического человека подменял человек "мобилизованный ' и призванный" 'для служения властным структурам. Распад этой системы привел или приводит к обособлению повседневности от официальной жизни, экономической сферы от политической, ценностных императивов от инструментальных и т.д. В русле этих процессов только и может происходить формирование интересующего нас феномена. С помощью инструментов исследования общественного мнения, разумеется, может быть изучена массовая его сторона — политические интересы и оценки;' отношение к институтам й деятелям, образы политических фигур в массовом сознании, характер стереотипов этого сознания, значение массового участия в различных видах политических акций, в том числе электоральных. Действия политических лидеров и организаций попадают в поле зрения исследователя общественного мнения в той мере, в какой они ориентированы на массовое восприятие-и участие. -
Избирательные кампании 1995—1996 гг. придали определенную'завершенность десятилетнему циклу политических трансформаций, начавшихся'в 1985—1986 гг. За этот период определились характерные черты политических институтов, политической сцены и политического человека "переходного" типа. Наиболее важны в плане изучения этих явлений не столько данные о динамике и распределении показателей поддержки участников электоральных процессов, сколько социальный смысл и перспективы такой поддержки, доверия, внимания к политическим переменам. • • . ‘ ■'
Незавершенная трансформация мобилизационного общества. Советское общество формировалось как моби-лизационное, сохраняющее за политическим центром монополию власти, инициативы и критериев оценки. В такой 'системе политическая деятельность сводилась к централизованному манипулированию ("управлению") массовым поведением и сознанием. Политическая роль массового человека сравнивалась в ней с ролью даже не зрителя, а клакера, исполнявшего обязанность ритуального одобрения (в том числе, через электоральные процедуры) таких акций. Первые годы "перестройки" этого общества не изменили принципов его организации, но превратили наиболее ангажированную часть общества в заинтересованных зрителей, поскольку определенная доля плюрализма политических позиций (ролевой структуры) оказалась вынесенной на публичную сцену. Распад механизма1 централизованной мобилизации около пяти лет назад не привёл ни к реальному плюрализму социально-политическо-
го действия, ни к-формированию каналов массового участия- в политической жизни. Более того, обстановка противостояния властей в 1992—1993 гг., а затем конфронтации президентской власти С парламентской оппозицией содействовали закреплению дихотомической модели политического пространства, в частности электорального*.
Президентские выборы 1996 г. подтвердили устойчивость этой вполне традиционной для отечественной истории примитивной модели, построенной на предельной оппозиции "своих" и "чужих". В таких условиях политическая и, в частности, избирательная конкуренция неизбежно оказывается соревнованием мобилизационных возможностей противостоящих сторон по отношению к собственным сторонникам. Так, в ходе избирательной кампании Ельцин был вынужден энергично бороться не столько с политическими оппонентами, сколько с апатией, недоверием, разочарованием в рядах собственного потенциального электорат^ — утраченного два-три года назад и частично возвращенного сейчас. Его оппоненты в свою очередь стремились сохранить свою старую электоральную базу. Поэтому главным аргументом в избирательной кампании с обеих сторон оказалось не столько привлечение внимания к определенным программам и перспективам развития общества, сколько всемерное нагнетание массового страха по отношению к оппоненту.
■■ В этих условиях не только не остаётся места для "полутонов" и "средних" позиций политического спектра, но, что более существенно, отсутствуют возможности для предъявления обществу программ, т.е. вариантов "будущего времени".' (Как известно, в предвыборные месяцы программы кандидатов мало отличались одна: от другой, заимствовали положения друг упруга и не привлекали особого внимания избирателей.) Социально значимыми оказывались лишь два времени — мифологизированное прошлое и противоречивое настоящее. Символом первого выступила, естественно, народно-патриотическая (коммунистическая) оппозиция, символом второго — президентская власть (Б.Н.Ельцин).
В результате -каждый достигнутый в ходе выборов "шаг вперед", в закреплении результатов трансформаций последнего' десятилетия, оказывался обусловленным "двумя шагами назад" — реставрацией механизмов мобилизационного типа, т.е. архаизацией структуры социально-политических ролей и процессов. Понятно, что эта-ситуация не допускала рационального подхода и критического анализа собственных ошибок ни с какой стороны. Последствия этой архаизации стиля общественной жизни (Ъ -7 будут сказываться долго. . я •
Политическая парадигматика в общественном мнении. Десятилетие перемен трансформировало, но не преодолело основные принципы (парадигмы) реализации и восприятия массами социальных изменений.
Во-первых, сохраняется противопоставление прошлого настоящему как линия отсчета времени. Не идеологемы типа "социализм—капитализм" или "диктатура—демократия", а именно интегральное, неразделенное на компоненты восприятие двух периодов или двух "поколений" реально работает в нынешнем массовом сознании, определяя главный водораздел восприятия перемен, тоже проходящий через рубеж поколений. Основным критерием противопоставления двух времен оказывается "уверенность в будущем", приписываемая прошлому, но подмененная сегодняшней неуверенностью.
* См.:’Экономические и социальные перемены: мониторинг общественного мнения. 1996. № 3.
; Во-вторых, действуют два взаимосвязанных уровня мифологической интерпретации происходящего — идеологизированный (пропагандистские стереотипы) и архаичный • (стереотипы массового сознания). Официально принятая еще в советской революционной мифологии картина: перемены и потрясения изображаются результатом направленного действия инициативной элитарной группы, которая преодолевает сопротивление ретроградов, злоумышленников, внешних врагов и т.д. При некоторой смене символики и словаря эта трактовка остается в силе (смотри изобразительный ряд предвыборной кампании). Псевдогероика массовых архетипов рисует образы богатыря-свиты(=охраны)-аппарата, которые мобилизуют поддержку "послушного им народа" и противостоят злокозненности противни-ков(отступников). Знаки оценок персонажей могут меняться (главный герой может превратиться в главного же злодея), но сам ролевой набор остается неизменным. .
Согласно правилам аппаратной игры стремление к стабилизации властных структур превращаются в гарант стабильности общества. И те же правила делают единственно возможным фактором сдвигов. внутригрупповую интригу, которая в зависимости от исхода именуется то коварным заговором, то проявлением смелой решимости. При этом по меньшей мере два обстоятельства стимулируют неумолимое проникновение элементов фарса в некогда героические интерпретации: исчерпание ресурсов харизматической поддержки и разрушение мобилизационных механизмов. Этим определяется и изменение характера массового участия в политическом действии.
Советской и постсоветской истории известны лишь примеры "вторичной", харизмы — опирающейся на личные способности и влияние лидера, уже пришедшего к власти и утвердившего свой авторитет в соответствующей группе правящей элиты. Конечно, харизматическая поддержка в таких условиях насаждалась или изображалась при помощи аппарата властного принуждения и убеждения. Несколько иной оттенок носили элементы неофициального "бунтарского" обаяния; которыми наделялись (в основном, через группы "интеллигентской" иллюзии и надежды) носители реформаторского ореола (Хрущев, Горбачев, "ранний" Ельцин). На определенном этапе своей карьеры все они лишались харизматических признаков — по воле разочарованных поклонников. Утвердившись у власти и получив силовые структуры в качестве главной своей институциональной опоры, Ельцин безвозвратно утратил признаки популистского по духу возмутителя спокойствия в правящей элите, и дальнейшие его непростые отношения с политическими силами и группами влияния различной ориентации складывались в рамках сугубо прагматических расчетов. Судя по данным предвыборных исследований, рост показателей электоральной поддержки и доверия населения по отношению к Ельцину менее всего можно было бы связывать с реанимацией его харизматического ореола — здесь на первом плане оказались вполне рациональные расчеты на поддержание стабильности, продолжение реформ ;и недопущение, к власти сил прошлого.
Как видно на рис. 1, показатели "наибольшего доверия" зависят от степени внимания к данным деятелям (связанным в большой мере с фазами предвыборной кампании).
Президентская избирательная кампания 1996 г. оказалась тяжелым испытанием для сохранившихся механизмов мобилизации массовой поддержки. При полнейшем отсутствии "исконных" опор мобилизации масс советского образца — массовых иллюзий и еще более массового страха перед "своей" властью необходимая степень политического возбуждения могла бы быть достигнута только, с помощью нагнетания страха перед политическим противником. Эта цель была достигнута: почти 1/2 поддержавших Ельцина при повторном голосовании руководствова-
Август Ноябрь Январь Апрель 12 июня 24 июня 28 июня 1995 г. 1996 г.
........... Ельцин -------А----- Зюганов
----□-----Лебедь ----------и---- Явлинский ,
Рис. 1. Рейтинги "наибольшего доверия" (ответы на просьбу пазвать 5—6 политических деятелей России, которые вызывают у опрошенных наибольшее доверие)
лись прежде всего нежеланием допустить к президентской власти представителя коммунистов. (Другие варианты предвыборных акций — сближение программных установок, политические сделки с влиятельными конкурентами и пр. — выданном случае остаются вне поля зрения.) Эффективным средством оказалось искусственное взвинчивание политической напряженности, придание ей над-политического, чуть ли не сакрального смысла (что, кстати, довольно охотно дублировалось противоборствующей стороной, которая так же нуждалась в мобилизации массовой поддержки и так же не располагала для этого, цивилизованно-политическими средствами). По сути дела, обе стороны политического противостояния, добиваясь максимально возможной массовой поддержки, вынуждены были вернуться к архетипу "вражьей силы", который безуспешно пытались преодолеть в первые "перестроечные" годы. Такая гипертрофия политической конфронтации имеет- свою опасную логику, выводящую соперничество за конституционные и, вообще, правовые рамки. При любом развитии положения после выборов за "сатаниза-цию" противника обеим, сторонам придется платить дорогой ценой — затруднением пути к консолидации общества, стимулированием наиболее экстремистских сил, наконец, деморализацией среди собственных сторонников. Кроме того, сценарий обостренной конфронтации вынудил обе стороны апеллировать к ошибкам и преступлением чужого прошлого, умалчивая о грехах своих и, что особенно важно,- о конкретных перспективах общего будущего. На электоральном поле, где столкнулись непреодоленное прошлое с неопределенным настоящим просто не было места для будущего времени. Это тоже следствие архаизации механизмов политической борьбы.
Ролевые функции и "зрительская" игра на политической сцене. Некоторые замечания о распределении ролей в электоральном пространстве были предложены читателям ранее*. Дредставйть политическое пространство в качестве упорядоченного образования труднее, поскольку отсутствуют писаные (правовые) рамки, но тоже допустимо, так как здесь действует параллельно и плотно множество механизмов неписанного, стихийного регулирования. -
Если наше электоральное пространство непременно сводится к упрощенно-дихотомичному, то политическое кажется многоплоскостным, иерархичным, в нем действует множество сил и субъектов, от властвующих институтов разного уровня до структур влияния и давления. За последнее десятилетие оно не стало плюралистическим в западноцивилизационном смысле, но разнообразие дейст-
* Экономические и социальные перемены... 1996. № 3.
Какие человеческие качества привлекают в лидерах? (В N=1600 человек; июнь 1996 г.) • ■
Таблица 1
Качества людей . Ельцин Зюганов Лебедь Явлинский Жириновский
Профессионализм - ч 8,0 . 9,8 ' 11,1 28,8 13,2
Политический опыт ■ 27,2 10,3 5,3 ■5,8 - 7,1
Организаторские способности 11,4 10,3 15,7 10,4' 5,9
Волевые качества 18,8 - 11,3 33,4 10,0 -12,3 ’
Уравновешенность 7,9 8,1 1.4,7 13,2 3,4
Политические убеждения 13,5 15,9 13,0 9,2 ' 4,8 ’
Красноречие , ■ .5,1 11,4 6,1 . 4,6 : 22,6 '
Умение увлечь людей 14,2 -V ''' 10,4 11,9 • 4,6 9,8
Доброта ' 5,2 ... 3>1 ->г. 3,0 3,2 1,7 ’
Честность 3,7 ;■ 3,8 • 13,2 6,7 2,1
Прямота, откровенность ■<' . • 7,3 =: 6,1 16,9 9,7 10,5
Незапятнанная репутация 1,2 ’ 4,3 -10,1 10,0 . 1,8
Представительность 10,5 . 5,5 5^2 . • , 5,5 • 2,8
Приятная внешность 1 ■ -3,0 , 2,5 ■ 3,2 8,3 '5,9
Здоровье 2)8 3,6 9,9 ■ 5,1 ■ ' 8,2' ' |
вующих субъектов возросло и, так сказать, легитимизировалось, поскольку получили признание локальные элиты, бизнес-элиты и'пр. Если в позднесоветские годы принято было говорить, что в стране действует не многопартийная-, а "многоподъездная" система власти, то сейчас уместно на-зывать;эту систему "многокоридорной", "многокабинетной", "многоэтажной", "многостоличной", и т.д; Размытыми, как бы размазанными по всем уровням этого пространства оказываются и противостояния власть—оппозиция, исполнительные—законодательные структуры. > . .
В конечном счете именно это завязанное тугим узлом и трудно изменяемое взаимодействие огромного числа властных и влиятельных центров власти составляет практическую основу определенной стабильности сложившегося расклада сил в обществе. Никакие электоральные успехи или неудачи не способны в обозримом будущем разрушить ее или заменить жестко централизованной системой.
И в то же время стабильным остается наиболее значимое для массы, для общественного мнения размежевание функций политической сцены, "кулис" и зрителей, "публики". В определенном обобщенном смысле понятие политической сцены охватывает все перечисленные варианты размещения действующих в обществе субъектов. Не только закулисные кукловоды — реальные или воображаемые, — но и массы зрителей являются соучастниками происходящего действа. Если в классические советские времена "публика" могла играть только роль клaкepoBj которые изображали "одобрение и поддержку" любой акции властвующей элиты (причем изображение никогда не означало реальной поддержки, которая не требовалась), то в годы "перестроечного" распада системы содержание зрительской игры претерпело изменения. На политической сцене стали различимы (или, по меньшей мере, приобрели видимость различных) отдельные лица, характеры Появилась возможность сопереживать отдельным деятелям, оценивать их поступки, вообще как-то к ним относиться. Притом публичного внимания удостоились как проводники "перестройки", так и ее противники, сомневающиеся и т.д. Однако при более детальном рассмотрении, после опыта нескольких лет оказалось,-что сама открытая политическая сцена (и в протопарламенте и в прессе) служит преимущественно прикрытием, если не инструментом, внутренней, закулисной аппаратной игры. Само появление такой сцены, очевидно, явилось побочным результатом борьбы за власть в верхах парт-руководства, правда, имевшим далекие последствия.
Постперестроечщле годы вновь изменили характер политической сцены и происходящего на ней действа.-Режим приобрел черты авторитарности и неуправляемости,аппаратные интриги и закулисные передвижки не нуждались в "гласных" прикрытиях. Открытая часть политического поля (в том числе масс-коммуникативного) сохранилась благодаря почтительному расстоянию ее от центров принятия решений. Зрительская игра "в политику" утратила свой интерес для обычной публики^ вспышки такого интереса в экстремальных ситуациях всеобщих выборов или околополи-тических скандалов подтверждают "неинтересность" обыденно-политической жизни для большинства населения. ,
Поскольку за кулисы политической сцены ушла практически вся власть, т.ё. все механизмы принятия «властных решений, противопоставление, открытой и закулисной политики утратило смысл. Зато' получили распространение мнения о том, что сама закулисная политика инспирируется сговорами, заговорами, влияниями, исходящими из еще более удаленных от публики центров "тайной" власти — номенклатуры, мафии, финансовых монополий, иностранного капитала и пр. Тем самым создается питательная почва для успеха деятелей популистского толка, обещающих какой-нибудь легкий способ избавления от "тайной власти". Всплеск политической наг пряженности между двумя турами президентских выборов 19.96.г. в некоторой,мере вывел на поверхность скрыг тые течения и вновь стимулировал закрепление привычных для общественного мнения стереотипов заговорщиков (обличителей)..В табл. 1 приведены данные июньского опроса, 1996 г., касающегося человеческих качеств, которые привлекают в лидерах, ; , .
Итак, в образе Ельцина преобладают опыт, _воля, лидерские качества, и представительность; Зюганова ~— убежденность, красноречие, воля; Лебедя — воля, прямота, организаторские качества, уравновешенность; Явлинского — профессионализм; Жириновского — несравненное красноречие, воля, профессионализм.
"Третья фигура" в политическом поле. В дихотоми-рованный кризисный период (избирательная ситуация в нынешних условиях — непременно кризисная), где нет места для "третьей силы", всегда находятся вакантные места для "третьих фигур". Эта проблема'? последние месяцы выдвинулась в центр общественного внимания, хотя существует она достаточно давно. Отметим некоторые общие характеристики этого-феномена: >•
; '.1. Субъект действия (реального или воображаемого), стоящий вне официальной политической сцены или хотя бы отчасти маргинальный по отношению к ней (потенциал' протеста, "возмутителя спокойствия");
2. Опора не столько на организованные социальные структуры, сколько на личное влияние и личные связи (харизматический.потенциал);
3. Апелляция к "простой", неструктурированной и неэлитарной массе, к толпе (популистский по.тенциал);
4. Программа исполнения массовых желаний, не ско-
ванная никакими ресурсными или институциональными рамками (потенциал ожиданий). •
В 1988—1991 гг. все перечисленные черты приписывались Ельцину, с 1993 г. — Жириновскому, в 1995—1996 гг.
— в определенной мере также лидерам несостоявшейся "третьей силы" (Явлинскому, Св.Федорову, Лебедю). После первого тура президентских выборов и вхождения Лебедя в структуры власти его фигура в общественном мнении на какое-то время практически заслонила все остальные.
Данные, полученные за время президентской кампании 1996 г.,.позволяют более рельефно представить некоторые особенности феномена "третьей фигуры" в массовом сознании независимо от реальной политической карьеры соответствующих прообразов.
^Феномен; Жириновского, получивший известность после думских выборов 1993 г.,‘-отразил' наиболее 'агрессивные черты-сознания общественных групп (прежде всего, "низов'^юбщества),'обделенных-переменами и не'находящих места в пореформённом обществе/Ключевыми словами в его политической .рекламе стали призывы к порядку и национальному величию. После выхода вновь на’политическую сцену КПРФ и ее союзников, придавших тем же лозунгам традиционную 'солидность и получивших поддержку того же', в принципе, электората, феномен Жириновского утратил значительную часть первоначальной привлекательности. Неопределенная позиция экстравагантного лидера; в период' президентских выборов, а потом и выход на первый план фигуры Лебедя способствовали падению интереса общества к пародийной — в контексте российской политической сцены — роли лидера'ЛДПР.
"Фантомы - ’Явлинского -я Св.Федорова получили более узкое, преимущественно "интеллигентское" распространение (это относится прежде всего к имиджу Явлинского; у'Св.Федорова группа поддержки была более усредненной и более женственной по составу). Однако характер лозунгов, способ действий й значение личного влияния позволяют рассматривать эти явления как принадлежность элитарно-популистского сознания. (Кажущаяся противоречивость этого термина снимается исторической ссылкой на элитарно-популистскую ментальность российского народничества.) Динамика: социального имиджа Явлинского особенно интересна в плане генезиса новейших стереотипов общественного мнения, поскольку именно этот образ в наибольшей степени может считаться артефактом изучения общественного мнения 1— результатом направленной масс-коммуникативной "раскрутки" индикаторов высокого общественного доверия' По” всей видимости,' не только "разработчики" его образа, но и сам Явлинский отождествили эти индикаторы с потенциалом реальной общественной поддержки на президентских выборах. С этим, возможно, связана недооценка проблемы формирования организационных предпосылок успеха, в том числе создания ‘ реального блока демократических сил? Как видно из табл. 1, избиратели весьма высоко ставят профессиональные и нравственные качества Явлинского, но довольно низко его способности быть-организатором и лидером. Задолго до президентских выборов опросы показывали существенный разрыв между показателями доверия и электоральной поддержки Явлинского. (Так, в январе
1996 г. он был отмечен в списке деятелей, заслуживающих наибольшего доверия 18%, а голосовать за него на президентских выборах намеревались только 8%, в марте
— 17 и 3%, в мае — 20 и 4%.)
. . Биография феномена Св.Федорова короче и (в разных смыслах) проще. Он появился на политической сцене накануне'парламентских выборов 1995 г. и сразу привлек внимание как новый в политике человек, имеющий за плечами огромный опыт в гуманитарно значимой сфере деятельности. Эта гуманитарная известность привлекла преимущественно женский по составу электорат. Расчет на личную известность профессионала и "народного бизнесмена" не привел к парламентскому успеху слабо организованную Партию самоуправления трудящихся и не дал ее основателю заметной поддержки во время президентских выборов. Как и Явлинский, Св.Федоров явно проиграл также из-за неудачи с попыткой организации блока "третьей силы". Г
Лебедь же от этой неудачи явно выиграл, что способ-ствало в дальнейшем взлету его карьеры и развитию самого феномена Лебедя в массовом сознании. После избавления от проектов несостоявшегося блока (как и ранее, после разрыва с КРО) Лебедь вернул поддержку "своих" избирателей (10% в январе и в середине июня, означавших в последнем случае почти 15% от голосовавших в первом туре). Эта группа поддержки достаточно хорошо известна: преимущественно мужчины среднего возраста, 30—40-летние, жители провинциальных городов и сел. Достаточно изучен и характер поддержки этой группой ключёвых лозунгов Лебедя ("правда и порядок"). Новым и даже странным для обычных темпов перемен в массовом сознании является быстрый подъём популярности Лебедя после его перехода к союзу с Ельциным.
Особая привлекательность имиджа Лебедя была определена тем, что именно он с-наибольшей-полнотой воплотил массовыё (отчасти даже "интеллигентски-массовые") экспектации к лйдеру-спасителю; набор последних является, по сути дела, обратным отражением характеристик, отсутствующих у правящей элиты. Черты "солдатской" прямоты и. откровенности в сочетании с генеральской решимостью, видимо; настолько усиливают впечатление адекватности имиджа характеристикам искомой "третьей фигуры", что оправдывают в общественном мнении даже самые смелые обещания, не укладывающиеся в рамки реальной компетенции и компетентности генерала. Соблазн "простых решений" вновь и вновь демонстрирует свою привлекательность для значительной части общества.
Если сам Лебедь, появившись в Кремле, прежде всего исполнил функцию возмутителя спокойствия в коридорах власти, катализировавшего подспудные процессы соперничества различных групп влияния, то феномен Лебедя в массовом сознанйи также нарушает сложившиеся параметры доверия (недоверия), обозначает некие предельные рамки общественно-значимых оценок и устремлений. Независимо от того, насколько широким и длительным окажется воздействие данного или подобных ему явлений -на общественно-политические процессы, их дальнейшее разностороннее изучение может дать немало нового для понимания сегодняшних механизмов таких процессов.
"Вынужденная" демократия переходного- периода. Политическое -пространство российского общества на длительный историчёский период, вероятно, как минимум на несколько ближайших десятилетий, будет определяться противоречивыми процессами распада различ-' ных уровней тоталитарной системы и поисками более или мёнеё жизнеспособных форм цивилизованного развития. Как бы болезненно не воспринимались отдельные события, повороты, комбинации "прогрессивности" и "архаичности", их приходится воспринимать и понимать в контексте такого перехода. Это делает феномен "человека по-
литического" во всех его современных уровнях фигурой переходной, а рамки его деятельности —вынужденными.
Переходный период можно охарактеризовать тем, что субъекты > социального действия и социальные институты, сформировавшиеся в одних условиях и, для исполнения конкретней функций — старых, традиционных, привычных, исполняют иные, несвойственные и непривычные им функции.'!Авторитарные институты и используемые ими методы, например, направлены на осуществление реформ, в конечной счете, т.е. в перспективе, разрушающих основы авторитаризма. И наоборот, демократически избранные представительные органы оказываются выразителями инерции большинства й; препятствием на пути перемен. Сюда же' относится отмеченное выше применение архаичных средств массового воздействия во имя недопущения реставрации архаичной системы. Очевидно, что это осложняет общественную атмосферу и придает амбивалентность многим действиям.- ; • • :
Характерными фигурами периода оказываются деятели переходного типа, вынужденные действовать в непривычных и непонятных им условиях, приспосабливаться и испытывать муки фрустрации. Это равно относится к политическим лидерам- страны, различным элитарным труп- : пам и массовому человеку. Нелепы встречающиеся в литературе "разоблачения" партноменклатурногб происхождения действующей политической, экономической, культурной элиты: никакого иного генезиса этих групп просто не могло быть. Реальная проблема в том, как они могут или умеют действовать в сегодняшней амбивалентной обстановке.
Выборы, президента в 1996 г. определили заверцйю-щий отрезок политической карьеры Ельцина; кроме того, что заслуживает быть отмеченным;-они же подтвердили окончание'политической биографии Горбачева, первого деятеля переходного 1типа. Эти люди с прошлым и (по крайней мере, на первых порах) с кругозором секретаря обкома партии оказались во главе незавершенного, но уже далёко зашедшего переворота. По историческому, "гамбургскому" счету их придется судить прежде всего по тому, что они и другие смогли сделать и осознать. Нравственный; счет гораздо сложнее, и в значительной мерё с ним представляются связанными катаклизмы современ^ ного интёллигентски-демократического сознания. -
Десятилетие потрясений и перемен показало, что никакие рационально придуманные конструкции демократических институтов и организаций в нашем обществе не работают, может действовать (в определенных рамках) только , "вынужденная" демократия, навязанная обстоятельствами, нередко вопреки воле и представлениям - действующих субъектов. Только такая демократия оказывается реальной и способной к выживанию. Гласность и демонополизация политического руководства,' права человека и экономические свободы —. при всей непоследовательности их реализации
— устойчивы в той мере, в какой властные ее структуры вынуждены с ними считаться ради сохранения баланса сил и сохранения собственных полномочий. Эта ситуация начала складываться в первой половине десятилетия и закрепилась в последние "радикальные" его годы.
Что же касается демократии мечтательной и эмоциональной, сыгравшей свою роль" в морально-политическом возбуждении общества конца 80-х годов, то такая демократия понесла тяжелые поражения в 1993—1996 гг. Демократические настроения и устремления не сложились в организованную политическую''силу,- не смогли заставить власть считаться с собой. Не сумев создать единый демократический фронт; силы демократической ориентации оказались разобщенными и фактически проигравшими парламентские выборы 1995 г. и отсутствующими как особая сила на президентских' выборах 1996 г. Период
самоопределения й организации демократических сил снова отодвинут в не вполне определенное будущее.
' Президентские выборы показали, с каким трудом нынешний российский "политический человек" может быть мобилизован для поддержки неустойчивого курса неуверенной в себе власти. Нежелание возврата к прошлому, страх перед связанными с этим новыми потрясениями сыграли свою роль в голосованиях 16 июня и 3 июля 1996 г. Свой вклад в электоральный успех Ельцина внесли слабости противников и конкурентов, не сумевших привлечь население программами нового социализма или альтернатйвной демократии. Запаса прочности (вынужденной поддержки) оказалось1 достаточно, чтобы прийти к этому успеху вопреки невыполненным социальным обещаниям, нерешенной проблеме чеченской войны, кадро'-вой чехарде в собственной команде. В следующих избирательных циклах решать • будет, видимо, прежде'всего активная адаптация к новым условиям существования.
Л.А.СЕДОВ ,
Победила "третья сила"?
(По результатам первого тура президентских выборов.) - .
Президентские'выборы 1996 г., наверное, еще долгиё годы будут служить объектом пристального внимания политологов и историков. Событие чрезвычайной исторической значимости — первые в жизни России выборы главы государства (не РСФСР в составе СССР, а подлинного Российского государства). Они с особой отчетливостью высветили расстановку сил и роль ее главных действующих лиц на российской политической сцене. Уже сам факт проведения выборов, несмотря на противодействие достаточно могущественных сил в окружении Ельцина, достоин занесения в почетные анналы истории. Такие же явления, как второе пришествие Ельцина после, казалось бы, наступившей уже в 1994 г. политической -смерти и начало им предвыборной кампании с безнадежного старта в 6% доверяющих ему граждан, а также одержанная им побёда' не только над главным соперником — Зюгановым, но и над связавшими его своими путами "ближними боярами", навсегда вписали его имя в число самых выдающихся политиков России XX в. и обеспечили ему историческое бессмёртйё. (Прямо противоположный эффект имеют эти выборы для Горбачева, обесславившего свой политический путь жалкими полпроцёнтами избирательских симпатий.)
Но, пожалуй, самым важным исходом выборов стало возвышение генерала Лебедя, обретение им статуса второй (а возможно, и первой) по величине фигуры политического театра. В его "лице победу на выборах одержала пресловутая "третья сила", реальность которой просмотрела основная масса политических аналитиков, завороженная картиной стремительной поляризаций политического поля между коммунистами-Зюганова и пестрой антикоммунистической ратью, спешно сколоченной Ельциным. ’■
Выборы вскрыли реальное положение вещей, согласно кЬторому распределение голосов в абсолютном выражении выглядит следующим образом: Ельцин —г 26,5 млн человек; Зюганов — 24 млн; те; кто не пожелал присоединиться ни к тому, ни к другому лагерю ("двух станов не бойцы") — 21,5 млн человек. Из этих последних 11 млн голосов отданы Лебедю; ■ 1 ■
< •’■'ч ТЛ - - • .
■ Чтобы лучше разобраться в том, какие процессы легли в основу-этого тройственного размежевания, необходимо' пристальнее взглянуть'на состав соответствующих эле'к-торатов. Это можно сделать на основе данных опросов, осуществленных ВЦИОМ сразу же после первого тура голосования.
