CC BY
332
УДК 111.12:159.925.6 - 05
В. И. Кравченко
Человек по почерку: философско-графологический аспект
Автор предлагает нестандартный аспект исследования сущности человека -графологический анализ его письма. При этом особое внимание уделяется исследованию подписи человека как родового существа.
This article suggests a non-standard approach to the study of human essence through the graphological analysis of his writing, with the author highlighting the signature as human generic characteristic feature.
Ключевые слова: почерк, человек, подпись, наука, антропология, графология.
Key words: handwriting, man, signature, science, antropology, graphology.
Исследование сущности человека всегда было и остается основной проблемой философии. Еще древние греки полагали, что человек может начать философствовать только с познания самого себя. Тот факт, что человек как предмет познания есть вместе с тем и познающий, имеет не только гносеологическое, но и антропологическое значение. Сегодня приходится признавать тот факт, что человек -любимое детище философа, оказался «украден» у него учеными других наук, в числе которых может быть названа и графология.
Возникшая в Европе в XIX в. графология независимо от уровня её признания является сегодня определенной культурной реальностью, тесно связанной с целым рядом социогуманитарных наук, таких как психология, философия, социология и др. В России графологии повезло куда меньше, чем, скажем, алхимии, осмысляемой в качестве феномена средневековой культуры; зато гораздо больше, чем, например, астрологии: интерпретация почерков все-таки не стала предметом повальной моды, что избавило графологию от вульгаризации, а графологов - от труда счищать смысловую накипь, которая в этом случае могла бы образоваться. Сегодня о графологии можно говорить более-менее спокойно и беспристрастно.
© Кравченко В. И., 2013
Почерк выражает такие оттенки человеческого бытия, средств для выявления которых в европейской культуре довольно немного. Есть множество свидетельств тому, что это было замечено издавна и нашло отражение, например, в художественной литературе. Так, у Гёте в «Избирательном средстве», когда Оттилия переписывает бумаги Эдуарда, ее почерк уподобляется почерку любимого. Есть масса свидетельств корреляции манеры писать с личными качествами человека или с его социальным статусом. Сухово-Кобылин в «Свадьбе Кречинского» говорит о «хамском» почерке купца Щебиева; у Лескова упоминается «нещегольской» почерк, каким будто бы «пишут на Руси неграмотные самоучки»; Тургенев в «Дыме» называет «решительным» почерк Ирины; он же описывает почерк Фета как «поэтически-безалаберный и кидающийся с пятого этажа». Петр I приказывает боярам писать бумаги лично, «дабы дурь каждого была видна». Объяснить способность так воспринимать чужой почерк нелегко, хотя очевидно, что особенности восприятия почерка выражают своеобразие каждого человека не меньше, чем сам почерк пишущего.
В России появление вполне индивидуального почерка палеографы связывают с утверждением скорописи и относят к XVII в. К этому же времени относятся первые свидетельства внимания к почерку как к выражению личности, первые попытки предполагать связи между человеком и его манерой писать. Первая из известных книг на эту тему, принадлежащая итальянцу Камило Бальдо, была издана в 1622 г. О русских графологах известно начиная с конца XIX в. По сути дела, все они занимались приспособлением к русским почеркам западного опыта. Поэтому о русской графологии трудно говорить как о самостоятельной форме мысли и опыта.
Почерк - это одна из форм антропологического существования личности. Поэтому и интерес к нему сколько-нибудь систематический, осознанный возможен в развитых письменных культурах, он возникает там, где появляются основания говорить о личности как особой смысловой и культурной единице. Гораздо позже из корня того же своеобразного культурного беспокойства, которое сопровождало рождение новоевропейской личности, стала расти психология. И чтобы понять некоторые существенные черты графологии как интеллектуального поведения, очень важно помнить, что она исторически более ранняя форма внимания к человеку, чем научная психология.
Аббат Жан-Ипполит Мишон, который считается создателем графологии (ему мы обязаны и самим этим словом), работал в XIX в. с уже готовым и очень немалым опытным материалом, считаясь куда больше с ним, чем с современной ему психологией. Он разделил почерк на группы
по признакам, за которые принимал все отклонения от прописей, и каждому из них приписал одно основное значение, указывающее на одно из свойств личности. Например, длина «конечных штрихов» букв прямо связывалась со степенью «расточительности», а их «толщина» - со «сладострастием», в то время как «бесполезные завитки» этих штрихов означали «кокетство». Конечно, сегодня такие рассуждения кажутся немного наивными, но уже они показывают наличие зачатков психологии в графологии в той же степени, в какой они присутствуют в обыденном сознании. Таково, например, уже само представление о том, что характер человека выражается в его действиях (в данном случае в графических) и может быть через них понят. Однако научность начинается там, где есть осознание и понимание сложных опосредованных связей между характером и тем, в чем он проявляется.
Например, французский врач Э. Малеспин - создатель так называемой графографии - в течение 30 лет (1921-1951) проводил экспериментальные исследования нажима при письме. Он пришел к выводу о том, что у каждого пишущего есть индивидуальная кривая нажима (графограмма) и постоянный средний показатель давления, а у каждой буквы - характерная «графографическая» кривая, которую при подражании, допустим, чужим подписям, невозможно вполне воспроизвести. Современная графология рассматривает нажим в почерке или подписи как признак доминирования в деятельности человека физических нагрузок по сравнению с интеллектуальными. Чешский писатель Р. Заудек, живший в Англии, проводил эксперименты, изучая двигательную сторону письма при помощи киносъемки. Он, например, установил, что при изменении направления движения и при угловатых движениях скорость письма замедляется; что длинные штрихи выполняются быстрее коротких; что прикосновению пера к бумаге предшествует пауза; что постановка точки требует больше времени, чем запятой или небольшого штриха, и т. п. Проблемы возникали тогда, когда результаты таких объективных исследований начинали связывать с особенностями личности. Э. Малеспин, например, считал, что по графограмме можно «прочитать» силу воли, упорство, чувствительность, эмоциональность. К. Титтель скорость письма связывал со скоростью протекания мыслительных процессов.
Однако следует учитывать тот факт, что существует непосредственное восприятие почерка и возможность на основании одного только этого восприятия его интерпретировать, не прибегая ни к измерению, ни к эксперименту и даже не понимая, на основе чего формируются те или иные суждения. Возможно, дело в том, что «измерение и эксперимент, желая продублировать непосредственно интерпретирующее восприятие,
очень часто бьют мимо цели, схватывая вовсе не то, что надо бы схватить: целое, порождающее смыслы, ускользает» [7]. Такой подход к почерку не смог создать себе в европейской культуре адекватного языка описания и получить признание. Графология как форма понимания человека «застряла» между обыденным сознанием и научным мышлением.
В европейской культуре графологическое знание представлено двумя видами. Первый вид - это графологическая характеристика, или портрет; второй - графологическое руководство, представляющее собой рекомендации по составлению портрета. Обычно это стандартный набор общих признаков: размер, наклон, нажим... (поскольку в любом почерке действительно все это есть). Каждому из них приписывается комплекс значений. Они во многом пересекаются, чем, собственно, и выдают целостную природу восприятия, которое лежит в основе графологических построений. Как правило, после общих признаков рассматриваются значения «отдельных букв». Не существует единого прочтения графологических признаков: например, «нажим» в одних случаях считается показателем сексуальных оттенков воображения (Д.М. Зуев-Инсаров), в других - потенциальной энергии личности (И. Виртц). Однако существующие разночтения, связанные и с личным опытом интерпретатора и со сложными и многообразными связями между характером и почерком, не мешают графологам создавать удачные графологические портреты.
Великий Гете писал, что почерк связан со всем существом человека, с условиями его жизни, работы, с его нервной системой, поэтому наша манера писать носит на себе такую же печать индивидуальности, как и все, с чем нам приходится соприкасаться. Но одно дело это знать и совсем другое - уметь об этом сказать. О такой целостности писали и сами графологи, часто сводя описание к ряду общих и потому практически бессодержательных характеристик. Например, Д.М. Зуев-Инсаров в своей работе «Почерк и личность» так писал о почерке Есенина: «Г армоничен ли почерк? В целом, безусловно. В частности, в нем мы можем встретить гармонично сделанные закругления...» [2, с. 111]. Исследуя почерк Л.Н. Толстого, графолог приходит к выводу о «благоговейном отношении» владельца почерка к «природе».
Другой пример. Исследователь А. Эфрос пишет о почерке Пушкина, что пушкинская скоропись художественна в том же смысле, в каком художественны его рисунки. Действительно, автографы Пушкина зрительно вызывают чисто эстетическую реакцию, такую же, какую вызывают произведения искусства. В данном случае графолог анализирует почерк поэта чисто визуально, в то время как более при-
стальное внимание к изгибам линий письма, к округлости почерка, а также к многочисленным легкомысленным завитушкам позволяет нам видеть в характере великого поэта дерзость, легкомыслие, самолюбие, ревность, эгоизм и т. д. Перед нами возникает целостная личность, и на память приходят слова Л.Н. Толстого о том, что человек -это дробь, когда в числителе человек себя презентует миру, а в знаменателе лежит истинное лицо его самого. Письмо, таким образом, предстает в качестве проекции нашего сознания в форме определенного рода фиксированных движений, по сути «пишем мы все не руками, а мозгами».
У человека с обостренной нервной чувствительностью, порывистостью, деятельность которого отличается неравномерностью приложения энергии, также и почерк будет отличаться неравномерностью, геометрической невыдержанностью (в нажиме, который будет распределен неравными по силе мазками, размере букв в одном слове и т. п.). Современные научные исследования позволяют констатировать факт непременного изменения почерка при всяком расстройстве нервной системы, проявляющегося ранее всех других симптомов болезни. Первые признаки усталости также отражаются в почерке, который становится крупнее; при сильной утомленности появляется дрожание в волосяных штрихах букв. Равным образом влияют на почерк и временные нарушения деятельности мозга, вызванные различными состояниями наркотического возбуждения, алкоголя и т. п. Отсюда видно, какую роль может сыграть графология в вопросах гигиены умственного и физического труда, в профилактике и лечении болезней. Например, если почерк крупный - это указывает на склонность человека к экспансивности, к тенденции «думать о главном». Другие отличительные особенности того же почерка, в частности, левый наклон, помогают определить наличие упрямства в человеке. Наличие большинства круглых букв характеризуют человека как коммуникабельного, отзывчивого, сочувствующего другим, иногда сентиментального. Преобладание угловатых букв подтверждает строптивость человека, лидерство во всем, упрямство и даже грубость.
Значимой для понимания личности человека является его подпись. В самом общем виде подпись можно рассматривать в виде «файла», который графолог помещает в свой «компьютер», после чего «сканирует» испытуемого. Существуют несколько правил расшифровки подписи.
1. Чем больше читаемых букв в подписи, тем больше открыт человек к общению, и наоборот.
2. Подпись, выполненная со стремлением вверх, говорит о том, что в характере человека преобладает оптимизм, он полон энергии и стремится достичь поставленной цели. Как правило, таким людям присущ творческий потенциал.
3. Буквы в конце подписи имеют уменьшение и «заваливаются» по нисходящей - это признак пессимизма в характере человека, проявление слабоволия, наблюдается слабая устойчивость к алкоголю.
4. Наличие мелких букв в подписи вплоть до бисера в почерке должно насторожить графолога, потому что мелкий почерк говорит о рациональности и экономности человека, однако наличие мелкого почерка (бисера) - это признак эгоизма, скупости, болезненности, особенно если присутствует мелкий почерк с элементами вертикального всплеска - это результат перенесенного стресса, инсульта, инфаркта.
5. Хвастливость человека, его психология «павлина» проявляется в чрезмерном и ненужном украшении своей подписи в виде завитушек, крючков, ленточек. Однако чаще подобные украшения характеризуют художественный вкус человека.
6. Довольно часто люди свою подпись завершают росчерком в виде подчеркивания внизу по всей длине подписи, что означает «я вам еще докажу», наличие росчерка как крыши подписи говорит о предложение быть покровителем, перечеркивание всей подписи одним или несколькими штрихами раскрывает неуверенность в себе, вертикальные штрихи - признак жесткости, харизматичности человека.
7. Наличие в подписи различных петель характеризует человека властолюбивого, но не лидера в харизматическом смысле слова. Такие люди не всегда обладают достаточным интеллектом и способностями для того, чтобы быть харизматиком, но они заявляют о себе ярко выраженными петлями в подписи. Так, например, если подпись начинается с большой петли и переходит в нечитаемые буквы - это признак властолюбия.
8. Точка в подписи является положительным признаком в характере человека и свидетельствует о его дисциплинированности, склонности к завершению намеченного. Если точка стоит в конце подписи, то это говорит о стремлении человека обязательно завершить начатое дело, это один из показателей его исполнительности. Наличие точки в начале подписи свидетельствует о стремлении человека получить исчерпывающую информацию, прежде чем он приступит к осуществлению задуманного, часто это свидетельствует о материальной заинтересованности.
9. Подпись, как и почерк человека, меняется, соответствуя его настроению и возрастным особенностям. Если человек деградирует, то «деградирует» его подпись и почерк. Например, деградация личности алкоголика или наркомана проявляется в ломанных, как бы с трудом выписанных буквах, что говорит об атрофии мозга.
10. Проявление своенравия, самоуверенности и даже деспотизма легко определить при наличии удлиненного начала подписи. В этом случае подпись трудно прочесть, потому что она изобилует штрихами и волнистыми линиями с обязательным признаком нежелания допускать в свои дела посторонних.
11. Использование цифровых добавлений в подписи характеризует человека как излишне мнительного, недоверчивого и осторожного. Может иметь место склонность к нервно-психическим заболеваниям.
И хотя более объективную характеристику человека можно получить, анализируя его почерк, представленные наиболее общие образцы расшифровки подписей, не исчерпывая всей полноты их анализа, хорошо показывают возможности графологии, позволяющей проникать в глубины характера человека. Занимаясь графологическими исследованиями, мы имеем дело со своеобразными вариантами решения проблем отношения между образным и словесным, чувственным и рациональным, частным опытом и общественным, что позволяет говорить о возможности разработки философско-антропологической составляющей графологии [7]. Графология же в ее классическом, традиционном виде обращена к очевидностям обыденного сознания, а ее выводы есть обобщения в рамках здравого смысла, во многом лишь мимикрирующие под науку. В этом отношении обращение к графологии представляет интерес, ибо позволяет раскрыть некоторые закономерности симбиоза обыденного здравого смысла с другими культурными формами и способами моделирования мира [5].
Список литературы
1. Дороти C. Тайны почерка / пер. с англ. - М..: РИПОЛ КЛАССИК, Вече, 1997. - 160 с.
2. Зуев-Инсаров Д. М. Почерк и личность. - М.: Изд-во «СТ», 1993. - 111 с.
3. Кравченко В.И. Секреты почерка. - СПб.: ГУАП, 2007. -148 с .
4. Лазурский А. Ф. Классификация личностей. - Л., 1925. - 96 с.
5. Моргенштерн И. Психографология. Наука об определении внутреннего мира человека по его почерку. - СПб.: Питер, 1994. - 350 с.
6. Щеголев И. Тайны почерка. - СПб.: Питер, 2004. - 128 с.
7. Preyer W. Handschrift und Charater. - Berlin, 1894. - 389 s.
