CC BY
217
8. Клемин А.В. Европейское право и Германия: баланс национального и наднационального. - Казань: Изд-во Казанского университета, 2004.
9. Нашиц А. Правотворчество: теория и законодательная техника. - М., Прогресс, 1974.
10. Крылов Н.Б. Правотворческая деятельность международных организаций. - М.: Наука, 1988.
11. Мовчан А.П. Кодификация и прогрессивное развитие международного права. - М. : Юридическая литература, 1972. - С. 117.
12. Treaty Establishing a Constitution for Europe. - Luxembourg: Office for Official Publications of the European Communities, 2005.
13. Weiler J.H.H. The Transformation ofEurope // Yale Law Journal. - 1991.
14. Фисенко В.Н., Фисенко И.В. Хартия сотрудничества в рамках Содружества независимых государств // МЖМП. - 1993. - №»3.
15. Курс международного права: В 7 т. Т. 1. -М.: Наука, 1989.
16. Schermers H. International institutional law. -Leiden, 1972. - Vol. 1 // Цит. по: Курс международного права: В 7 т. Т. 1. - М.: Наука, 1989.
17. Wehberg H. Entwicklungsstufen der internationalen Organisationen. Die Friedens -Warte, 1953-1954.
18. Киреева А. Межгосударственная интеграционная деятельность как выражение внешней функции Российского государства / под ред. П.И. Матузова. - Саратов: Изд-во СГАП, 2005.
19. Международно-правовые формы сотрудничества государств в Европе / отв. ред. О.Н. Хлестов, И.П. Блищенко. - М.: Международные отношения, 1977.
20. Бирюков М.М. О некоторых правовых проблемах России в связи с расширением ЕС. - М.: Государство и право, 2004.
21. Weiler J.H.H. Bread and Circus: The State of European Union // Columbia Journal of European Law. - 1998.
УДК 340
Груздев Владислав Владимирович
кандидат юридических наук, доцент Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
bora@kmtn.ru
ЧЕЛОВЕК КАК СУБЪЕКТ ПРАВООТНОШЕНИЙ: НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ИСТОРИЧЕСКОГО МЕТОДА
На обширном историческом материале в статье рассматривается проблема человека как субъекта правоотношений. Делается вывод о возможности определения правового положения человека с точки зрения анализа практики правоотношений (правоотношений-отношений).
Ключевые слова: человек, личность, свойство, право, отношение, состояние, субъект.
а ля того чтобы не потерять своей научной значимости теория личности должна учитывать сбор и последующую новых эмпирических данных. В этом случае она также может корректироваться. Иные акценты могут быть сделаны в результате исследования генезиса юридически релевантных свойств человека как участника общественных отношений.
Исследование юридической релевантности свойств человека, особенно в аспекте историческом, предопределяет определение объекта такого исследования. Казалось бы, на поверхности лежат нормативно-правовые акты той или иной эпохи, содержащие нормативно-правовые предписания относительно тех или иных свойств человека. В большинстве случаев именно они уче-
ными и исследуются. Исходя из них, моделируются и правоотношения, участниками которых становились субъекты права. Соответственно, изучаются нормативные правовые акты и возникающие на их основе субъективные права и обязанности. С этой точки зрения определяется возможность и необходимость поведения человека, обладающего определенными свойствами, закрепленными в позитивном праве конкретной страны данного времени.
Наряду с данным подходом вполне допустим анализ не только правоотношений-моделей, содержание которых составляют субъективные права и обязанности, но и рассмотрение реального юридического взаимодействия субъектов, осуществление которого происходит в рамках условно выделяемого правоотношения-отношения [14,
с. 94-115]. Возможно чрезмерно категорично, но в целом справедливо Ю.И. Гревцов замечает, что правоотношение как «модель, как ни была бы она совершенна, сама по себе, вне осуществления в условиях, которые она моделирует и для которых она предназначена, необходимой и достаточной информации ... не несет и нести не может» [4, с. 78].
В таком понимании правоотношение предстает как абстракция, признаки которой устанавливаются нормой права. Но эта абстракция, как модель, может совпадать с реальным взаимодействием, но может и не совпадать, поскольку норма права, определяя модель правового отношения, воплощает лишь основные, типические его черты [15, с. 35].
Если непосредственными созидателями правовых общественных отношений являются их субъекты, живые люди, которые своими действиями формируют общественные отношения, руководствуясь при этом нормой права, выступающей одним из основных условий возникновения правовых отношений [4, с. 80], то исследование юридически значимых свойств человека не может исключать ни норм права, ни реального взаимодействия субъектов. Кроме того, предметом изучения должны быть определены и субъективные права и обязанности, с одной стороны, возникающие на основе норм права, с другой стороны, сами являющиеся основой, моделью действий субъектов.
В отечественной науке предложено два основных подхода к понятию правоотношения. Сторонники первого определяют его как общественное отношение, урегулированное нормами права. Ученые, разделяющие второй подход, видят в правоотношении особого рода юридическое (идеальное) отношение, которое не сливается с фактическими отношениями. В первом случае в правоотношение помещаются фактические и идеологические отношения, во втором случае они разделяются и рассматриваются как субстанции разнородного порядка.
Ближе к истине те авторы, которые видят в правоотношении форму осуществления права, а не форму права. Так, С.А. Комаров считает, что правоотношение является средством регулирования общественных отношений, а не их регулятором (им остается норма права); правоотношение включает управомоченное и обязанное поведение, а не оставляет его за своими пределами; пра-
вовое регулирование общественных отношений не изменяет их характера, они остаются такими же какими были до опосредования их нормами права: либо экономическими, либо политическими, либо духовными. Недопустимо разрывать содержание правоотношений и сводить их только к правам и обязанностям, так как без поведения нет юридического взаимодействия и, кроме того, связь правовых и материальных отношений упрощается [7, с. 200-201].
Указанные подходы к пониманию правоотношения содержат в себе не только различия, но и позволяют рассматривать разные стороны сложного феномена. Как модель, правоотношение характеризует возникающий на основе нормы права образец индивидуального поведения, позволяет дать оценку действий субъектов посредством соотнесения их с признаками тех действий, которые возможны или необходимы. Как реальное поведение субъектов, правоотношение дает возможность оценить степень эффективности регулирования общественных отношений.
Кроме того, знания о реальном юридическом взаимодействии субъектов права в некоторых случаях позволяет осуществить достаточно точное ретроспективное восстановление моделей существовавших правоотношений. Более того, на основе последних, как представляется, можно реконструировать если не сами нормативные правовые акты, которые в силу объективных или субъективных обстоятельств были утрачены, то содержащиеся в их статьях нормы права. Сказанное равно относится и к правовому обычаю, юридическому прецеденту и нормативному договору как источникам права в формально-юридическом смысле.
В таком соотношении известным элементом будет выступать юридически релевантное взаимодействие, неизвестным - модель правоотношения. Двигаясь индуктивным путем дальше, можно ставить задачу определения действовавших норм права, при условии восстановления знания о модели правоотношения и т.д.
Мы полагаем, что вполне оправдано использование данного методологического подхода применительно к историческому исследованию изменений юридически значимых свойств человека как участника реально существовавших общественных отношений. И не только потому, что это способно открыть будущее (как раз в этом возможности истории ограничены), а потому, что
на удалении от событий намного легче найти объяснения произошедших перемен.
Определение объекта исследования, под которым понимается право, законодательство, правовая практика, а также социально-политическая и иная (неюридическая) практика, даст все основания для выявления совокупности закономерностей, в соответствии с которыми право возникло, развивается и функционирует, а также совокупности социологических, экономических иных закономерностей, влияющих на действие и развитие права, т.е. то, что составляет предмет исследования [13, с. 513].
Связка «человек - личность - физическое лицо - субъект права» в настоящее время более или менее очевидна. Однако, фактические данные истории права не предоставляют возможность для подтверждения такого однозначного вывода применительно к генезису права.
В родовом строе система формирования права внутри родовой общины не предполагала в качестве основы существование внутриродового права. Она, скорее, основывалась на правовых нормах, существовавших между различными родами. Конфликты внутри племени - это конфликты не между отдельными индивидами, а между родами. Это показывает то положение, которое в то время занимал отдельный человек. Не представляя собой субъекта, он был членом рода, членом субъекта. Вне рода человек оказывался вне сферы действия его правил, и наоборот, даже не член рода получал защиту рода в случае принятия его в качестве члена рода [1; 13; 16].
В римском праве нет терминов, которые бы адекватно соотносились с рассматриваемой в данной работе терминологией. «Персона» как специфическое античное понятие может быть правильно понято и приобретает смысл лишь в связи с присутствием базовой формы общественного существования - полиса. Для О. Шпенглера, единичная личность - это тело, принадлежащее наличному составу полиса, права которого распространяются лишь на него. Им обозначены вертикальные границы персоны: вверху -божественное право, где рубежом выступает герой, сделавшийся из персоны божеством, внизу - вещное право, где правовое положение раба, являющегося только телом, образует нижнюю черту [16, с. 61].
Русское древнейшее право также не содержит терминов, последовательно раскрывающих поня-
тие о лицах. Встречающиеся в литературных и законодательных памятниках переводные термины носят порой прямо противоположный смысл. Заимствованный из греческого термин «лице» означает не лицо в современном понимании, а отрицание достоинства лица, один из видов рабства. Так, ряд древнерусских памятников называет лицом или раба-пленника, или вещь. По мнению М.Ф. Владимирского-Буданова весь период с IX по XII в. представляет эпоху полного подавления частного лица так называемыми общественными союзами: семейными, родовыми, общинными и государственными. И лишь с XIII в. лицо постепенно выходит из тени семьи, рода и общины, что бы тут же попасть под влияние государства [2, с. 437-438]. Исходя из этого русское древнейшее право не предоставляет практической возможности юридически точно сформулировать и раскрыть понятие «лицо», даже если этот термин употребляется применительно к человеку (отождествляется с ним).
Древнеримские учебники права последовательно начинаются с исследования правового положения лиц. Совокупность правовых качеств, выражающих включенность субъекта в ту или иную сферу социальной жизни, регулируемую нормами права, определяет статус (status) [5, с. 228] или состояние лица. С правовой позиции состояние в виде лица и, соответственно, обладание полной юридической правоспособностью, предполагает наличие трех составляющих в полном объеме: status libertatis, status civitatis и status familiae .
Первой принципиальной причиной, характеризующей неодинаковое правовое положение людей и соответственно отнесение или не отнесение их к лицам, является рабство как общий и обычный институт большинства народов того времени.
Субъектами права могли быть только свободные. Раб по общему правилу не считается субъектом ни цивильного права, ни права народов. Право лиц имеет свои истоки в гражданской общине квиритов, т.е. является сферой ius civile. О том, что рабство есть установление права народов, в силу которого лицо подчинено чужому владычеству, говорит Флорентин, одновременно оговариваясь (впрочем, существует мнение, что данная оговорка является интерполяцией) о его характере, противном природе (D. 1.5.4.1).
В древнейшем сакральном праве различия между свободными и рабами не были такими
глубокими, как впоследствии. Раб пользовался известной защитой и некоторыми человеческими правами, несколько стиравшими грани между свободными и несвободными членами фамилии [17, с. 164]. Плутарх следующим образом описывает патриархальный характер рабства: «К рабам тогда относились с большой снисходительностью, и это вполне понятно; трудясь собственными руками и разделяя образ жизни своих слуг, римляне и обращались с ними мягче, совсем запросто» (Plut., Marc. 24).
В русском праве наиболее сильное ограничение прав несло состояние холопства. Вместе с тем в источниках отмечается дуализм по отношению к юридическому положению холопов. С одной стороны они полностью лишены правоспособности, с другой - обладают некоторыми, и весьма существенными правами.
Подобное зависимое состояние имеет ряд ярко выраженных параллельных моментов с римским рабством, отличаясь сравнительной мягкостью по ключевым пунктам. М.Ф. Владимирский-Буданов, исследуя истоки русского зависимого состояния, в качестве его источника указывает на древнерусское семейное право. Слово «се-мия» означало рабы, домочадцы. Первоначально используется термин «сирота». В Московском государстве (XIV-XVI вв.) служилые люди по отношению к государю именуются холопами, а тягловые - сиротами. Термины «челядь» (чадь, чадо), «раб» (робя, робенец, ребенок), «холоп» (хлопец, мальчик, сын) одинаково применяются как к лицам, подчиненным отеческой власти, так и к рабам. Связь рабства с семейным правом отражается и на режиме рабства [2, с. 456-457] (если это явление можно так обозначить), которое никогда не достигает крайностей и уровня жесткости римского или североамериканского.
В трудах греческих философов прослеживаются признаки затруднений, которые рабство вызывало в сознании античных мыслителей. Так, Аристотель, пытаясь осмыслить феномен состояния рабства, задает следующий вопрос: «может ли или не может существовать по природе такой человек, т.е. раб, и лучше ли и справедливо ли быть кому-либо рабом или нет, но всякое рабство противно природе».
По общему правилу (оно прослеживается в сентенциях юристов по конкретным случаям) рабы не признавались самостоятельными субъектами гражданского права, не обладали правоспо-
собностью, не могли обладать ни личными, ни имущественными правами. Как правило, они выступали в качестве объекта правоотношений, они были - res mancipi. Но так ли однозначно было их положение? Источники в ряде случаев содержат противоречивые свидетельства в отношении обращения с рабами, что является отражением меняющегося отношения к рабству в разные периоды римской истории. В своем учебнике права Г ай говорит о рабах в разделах, посвященных положению личности, в ряде случаев называя их людьми (Gai. 1.9; 1.10). Стоическая философия, оказавшая достаточно сильное влияние на римских юристов, рассматривала каждого человека по природе свободным, единственное подлинное рабство для нее - это власть страстей. В итоге часть римского общества соглашается, что рабство не соответствует естественному праву, а является творением гражданского права. Отсюда следует представление о человеческой природе раба. Возможно, под влиянием этих идей Павел в 43-й книге «Комментариев к Сабину» отмечает, что в цивильном праве рабы считаются за ничто, однако в естественном праве иначе, потому что согласно естественному праву все люди между собой равны (D. 50.17.32).
В дошедшей до нас русской христианской духовной литературе также прослеживается общая тенденция отрицания существования состояния несвободы. Христианское учение, имея сильнейшее моральное влияние, оказывает определяющее воздействие на соответствующие политико-правовые институты, не ликвидируя их, оно меняет их характер. Религиозное и человеческое равенство господ и рабов никогда не подвергается сомнению. Особенно ярко это выражено в домострое, где не свободные приравниваются к членам семьи.
В древнеримской публично-уголовной сфере раб всегда рассматривается в качестве лица, на которого могли накладываться наказания. Наказания отличает жестокость и специфичность, которая в этом (рабское наказание, servile supplicium) подчеркивает само состояние рабства. Но постепенно происходит признание человеческих свойств раба: так, закон Петрония при Августе или Тиберии запрещал отдавать рабов для цирковых представлений со зверями; убийцу раба могли обвинять не только в нанесении ущерба, но и в уголовном преступлении (Gai. 3, 213), а сенатусконсульт 83 г. н.э. наказывал за кастрацию рабов.
В свою очередь, в древнерусском праве первоначальное отсутствие ограничений на наказания холопов сменяется со времени принятия христианства обратной тенденцией. В Двинской Уставной грамоте (XIV в.) умышленное убийство холопа уже карается штрафом, а Уложение царя Алексея Михайловича прямо запрещает нанесение увечий выданным беглым. Несколько раньше закон предоставил холопам право требовать от своего господина еды во время голода и даже права иска (например, рабыне-наложнице) против своего господина.
В брачно-семейных отношениях положение рабов было также неоднозначно. С одной стороны, с позиции права раб не мог жениться, не мог иметь семью, его потомство было вне закона, но с другой - мог сожительствовать, образовав длительный фактический союз (Paul., Sent., 2.19.6), который фактически вплотную приближался к брачному состоянию.
При совершении рабом delictum действовал принцип, согласно которому, по отношению к третьим лицам, ответственность мог нести как господин, так и сам раб. Гай указывает на нок-сальные иски, по которым господину предоставлялось право принять на себя последствия совершенного delictum в виде предоставления вознаграждения, или же выдать виновного раба, поскольку не считалось справедливой ситуация, при которой преступные действия рабов причиняли бы убытки их господам (Gai. 4.75).
В имущественных отношениях также могли проявляться определенные свойства раба как их участника и которые правопорядок прямо или косвенно в итоге принимал. Так, упоминающийся Варроном закон, запрещающий просить или давать поручителей (vades) из числа рабов, свидетельствует, что еще в древности были случаи выступления раба в качестве поручителя (Varro, LL.,VI,74). Раб мог совершать определенные юридические действия, идущие на пользу его хозяину. Нередки были случаи выделения рабу определенного имущества в управление - peculium, правда, ответственность по сделкам в итоге возлагалась на господина, которому, в то же время, пекулий был выгоден, так как давал возможность использовать предпринимательские способности раба, предоставляя возможность последнему себя выкупить. Отношения раба с третьими лицами по поводу имущества, входящего в пекулий, не несли возможности возникновения ци-
вильных обязательств, порождая обязательства натуральные [3, с. 249-250], т.е. обязательства не облеченные правом иска, которые в то же время не считались недействительными. Отношения раба с господином по поводу выкупа имели правовые последствия для всех третьих лиц (D. 40.1.6).
На Руси законодательство никогда не признает возможность холопов и крепостных крестьян обладать имущественными правами, но действующий, фактический правопорядок, значительной частью которого является обычай, признает за ними возможность владеть, пользоваться и распоряжаться движимым и недвижимым имуществом, и нередко имуществом немалым.
В самом общем плане можно отметить тот факт, что в Риме, как и в других рабовладельческих обществах, свобода (status libertatis) являлась необходимой и обязательной предпосылкой правоспособности. Юристы того времени, высказывая свои суждения по конкретным случаям, рассматривали не свободных, скорее, в качестве вещей, объектов, а не в качестве лиц, субъектов. Однако, несмотря на то, что необходимость подчинения налагала на рабов правовую обязанность повиновения, это, тем не менее, не лишало их правоспособности в полном объеме. По мнению И.А. Ильина раб оставался субъектом права, но его правовое состояние, состоя практически полностью из обязанностей и запретов, включало и элемент полномочий, который с течением времени увеличивался [6, с. 105].
Особенностью России является тот факт, что до Екатерины II статуса свободного человека как такового не существует. Лишь Манифест 1775 г. предоставляет дворянству права свободного гражданина, что, в свою очередь, как это ни парадоксально звучит, наряду с укреплением крепостного строя создает предпосылки для освобождения других сословий [8, с. 37].
Следует отметить, что в Риме правовое и фактическое положение рабов, как правило (но не всегда), совпадают, чего не наблюдается на Руси -Российской империи, где правовое положение холопов, а позже крепостных не соответствует, за некоторыми исключениями позитивным правовым предписаниям. Состояние несвободы в значительной мере регулируется обычаем, которому противостоит фрагментарное и казуистическое законодательство, не находящее достаточного отражения в сознании как господ, так и самих не свободных. Идеи принятия новых законов все-
гда соотносятся с правилами средневекового канонического права, указывающими на то, что закон должен соответствовать обычаям страны. Соответственно и идеи о поступательном, не революционном признании лицами всего населения Российской империи - это проявление не только, а может быть, и не столько консерватизма, сколько отражение зарождающихся основ либерального мировоззрения.
Таким образом, исторические данные показывают, что законодательная возможность признания человека в качестве лица связана с определенным видом общественных отношений. Именно поэтому в зависимости от экономического и политического строя господствующего в обществе, в соответствии с потребностями его развития человек становится лицом, соответственно, приобретая качество правоспособности. Т.Е. Новицкая прямо указывает на тип права, который во многом определяет статус субъектов гражданского права [10, с. 200].
Однако рассмотрение генезиса права предоставляет возможность выявить определенные моменты, показывающие действительное положение дел, когда социальные, культурные, экономические и иные факторы и закономерности проступают сквозь наслоение позитивных установлений того или иного времени и предопределяют реальный правовой порядок эпохи. С.А. Муромцев определяет его как существовавший порядок отношений [9, с. 654-656], который не только может не совпадать с моделями отношений, построенных исключительно при помощи дошедших до нас юридических норм, но, в ряде случаев, значительно отличаться от них или им противоречить.
Причины отмеченного несоответствия могут быть следующие:
- во-первых, требование одинаковой трактовки равных субъектов является способом выражения тезиса, согласно которому право должно иметь рациональную структуру, поскольку различная трактовка одинаковых вещей является иррациональной;
- во-вторых, объективное наличие у любого человека своих интересов способствует общественному признанию таких интересов, предопределяет появление иных (не законодательных) юридических (рациональных) форм, закреплению в них такого признания и соответствующего отражения отдельных элементов правосубъектности каждого человека.
Существование отмеченных закономерностей может вступать в противоречие с действующим законодательством, однако, проникая сквозь него, они становятся частью правовой действительности. Даже римское право, несмотря на достаточно жесткое разделение лиц и вещей, иллюстрирует примеры такого проявления. В большей степени это можно видеть в истории русского права.
Признание обществом наличия у человека интересов, признание его в качестве субъекта интересов ведет в той или иной степени к соответствующему признанию человека в качестве субъекта общественной жизни. Причина такого признания - социальный характер взаимодействия людей. А поскольку именно правом опосредуются большинство наиболее важных общественных отношений, способных удовлетворить основную массу имущественных интересов субъектов, то правопорядок не может не признать каждого человека (с теми или иными ограничениями или без них) субъектом права в определенной сфере.
Если правопорядок допускает рассмотрение того или иного человека в качестве участника каких-либо отношений, в той или иной мере признает такое его участие, то это может свидетельствовать о присущем правопорядку определенном дуализме. При этом сам дуализм если не санкционируется государством напрямую, то, по крайней мере, им допускается и опосредованно признается.
В настоящее время правоспособностью обладает каждый человек. Дееспособность может возникнуть лишь при условии наличия правоспособности. Но, насколько нам это представляется нормальным и разумным положением, настолько обычным и типичным могло быть положение, при котором человек, не обладая способностью быть обладателем прав, имел возможность их создавать для третьего лица.
А. Райнах подчеркивал, что едва ли можно найти какое-либо установление позитивного права, которое не отсутствовало бы в каком-нибудь другом праве, и совершенно невозможно найти такое установление, которое нельзя было бы помыслить отсутствующим в другом праве [12, с. 153]. Это дает возможность сделать вывод о том, что правоспособность человека (ее отдельные элементы) не всегда выступает в качестве обязательного условия наличия у него дееспособности. И если понятие лица основывается на абст-
ракции, поскольку им охватывается не все существо человека [11, с. 464-465], а лишь то, что позволяет ему выступать в качестве обладателя прав и обязанностей, то его свойства, позволяющие ему быть субъектом юридически значимой деятельности, результатом осуществления которой могут быть данные права и обязанности, в понятие лица не входит. В этом можно наблюдать относительно незамкнутый характер права, который, при традиционном позитивном подходе принято редуцировать исключительно к воле государства.
Приведенный пример также позволяет сделать вывод следующего порядка. Если гипотеза о том, что реализация интереса человека начинает осуществляться задолго до его признания и закрепления в нормативных актах, если интерес - лишь синтез тех отношений, возможностей и долженствований человека, в которых последний участвовал, пользовался или обладал ранее, и синтез не всегда полный и законченный, то также возможно утверждение о том, что некоторые свойства человека, как участника реальных общественных отношений в процессе нормативного формирования его правового статуса были сведены к позитивному праву, а некоторые, при этом, вольно или невольно утрачены. И если это так, то сущностная идентификация принадлежности таких свойств и характеристик человека может быть прослежена генетически довольно точно. Если свойства субъекта как участника публично-правовых отношений нормируются «сверху», отражаясь в представлениях о структуре власти и вертикальных властеотношениях, то характеристики субъекта как участника частно-правовых отношений несут на себе печать взаимного (сверху и снизу) воздействия. В большинстве случаев первое совпадает со вторым. Частное право, как правило, отражает закономерности соответствующих общественных отношений и интересы субъектов. Объективным исключением из этого правила являются отдельные случаи, когда фактические свойства и характеристики человека, способные оказать воздействие на возможности его участия в частных правовых отношениях, оказываются не отраженными в официальном признании. Тогда возникают предпосылки возникно-
вения ситуации противоречия между интересами конкретного человека и фактом их официального непризнания, когда отсутствуют средства правового обеспечения интересов данного субъекта.
Библиографический список
1. Аннерс Э. История европейского права / Ин-т Европы. - М.: Наука, 1996.
2. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. - М., 2005.
3. Гарсиа Гарридо М.Х. Римское частное право: Казусы, иски, институты. - М.: Статут, 2005.
4. Гревцов Ю.И. Проблемы теории правового отношения. - Л., 1981.
5. Дождев Д.В. Римское частное право. Учебник для вузов / под ред. В.С. Нерсесянца. - М.: ИНФРА М - НОРМА, 1996.
6. Ильин И.А. Общее учение о праве и государстве // Ильин И.А. Теория права и государства. - М.: «Зерцало», 2003.
7. Комаров С.А. Общая теория государства и права: Курс лекций. - Саранск, 1994.
8. Леонтович В.В. История либерализма в России. - М., 1995.
9. Муромцев С.А. Определение и основное разделение права // Муромцев С.А. Избранные труды по римскому и гражданскому праву. - М., 2004.
10. Новицкая Т.Е. Правовое регулирование имущественных отношений в России во второй половине XVII века. - М.: Зерцало-М, 2005.
11. Пухта Г. Ф. Энциклопедия права // Немецкая историческая школа права. - Челябинск: Социум, 2010.
12. Райнах А. Априорные основания гражданского права // Собрание сочинений. - М., 2001.
13. Сырых В.М. Логические основания общей теории права. Т. 2: Логика правового исследования. - М., 2004.
14. Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории правоотношений. - М., 1980.
15. Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. - М., 1974.
16. Шпенглер О. Закат Европы: В 2 т. Т. 2. - М., 2004.
17. Штаерман Е.М. Расцвет рабовладельческих отношений в Римской республике. - М., 1964.
