CC BY
82
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2009. № 1
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Чеховиана. ИЗ ВЕКА XX В XXI:
ИТОГИ И ОЖИДАНИЯ. М.: Наука, 2007. - 688 с.
Последняя «Чеховиана» заметно выделяется на фоне других выпусков сборника, регулярно появляющихся с 1990 г. Вместо традиционной темы (к примеру, «"Звук лопнувшей струны": К 100-летию "Вишневого сада"», 2005 г.) обозначена веха: «Из века XX в XXI: Итоги и ожидания». Особое значение этой книги подчеркивают и краткая аннотация: «Задача выпуска - подведение итогов изучения творчества Чехова за прошедшие 100 лет и выявление актуальных проблем, которые встают перед наукой в новом столетии» (с. 2), и тот факт, что в основу легли материалы конференций 2004 г., приуроченных к столетию со дня смерти Чехова . Но и это еще не все. «Чеховиана» посвящена памяти своего ответственного редактора -А.П. Чудакова. В состав книги вошли его малоизвестные и неопубликованные статьи, некрологи и воспоминания о нем, библиография его работ о Чехове (один из итогов, подведенных этим выпуском). А самое главное - сборник воплощает идею А.П. Чудакова о необходимости вернуться к «изучению факта, документа» (с. 5).
В связи с этим доминируют статьи, посвященные архивным материалам и эпохе Чехова, а разделы «Вопросы поэтики» и «Интерпретации и литературные связи» значительно обособлены. Они содержат ряд интересных наблюдений. Д. Клейтон прослеживает скульптурные мотивы в рассказе Чехова «На пути»; Е.Н. Петухова отмечает, что интерпретации «Человека в футляре» в рассказах Вяч. Пьецуха «Наш человек в футляре» и Ю. Буйды «Химич» - «редкие случаи обыгрывания претекста с повышением статуса персонажа-двойника в интеллектуальном и нравственном отношениях» (с. 432). М.В. Михайлова предлагает глубокий анализ произведений писателя О. Дымова (псевд. И.И. Перельмана) и его оценок творчества Чехова, а Л. Димитров фокусирует внимание на негативном отзыве Л.Н. Тол -стого о «Дяде Ване»: «Его собственный амбициозный замысел пьесы "Труп" оказался "реализован" другим автором» (с. 387)2.
1 Век после Чехова: Междунар. науч. конф.: Тез. докл. М., 2004; Мировая душа и мир Чехова. Генуя, 2005.
2 Такой путь объяснения оценки одним писателем другого интересовал еще Ю.М. Лотмана, писавшего о нелюбви И.А. Бунина к Ф.М. Достоевскому: «Достоевский для него был чужой дом на своей земле». Ту же причину Ю.М. Лотман видел и у отрицательного отношения И.А. Бунина к «Вишневому саду» (Лотман Ю.М. Два устных рассказа Бунина (к проблеме «Бунин и Достоевский») // Лотман Ю.М. О русской литературе. СПб., 2005. С. 730).
Чеховеды активно оснащают свои статьи академическим аппаратом из области психологии и психоанализа: А.Д. Семкин трактует конфликт героев и авторскую позицию в рассказе «Враги» через термин «вытеснение», А.Д. Степанов, используя ряд положений Ж. Лакана, убедительно объясняет причины восприятия чеховскими героями мира «как случайно-дисфункционального» (с. 276). А Ф. Бельтраме опирается на статьи по истории культуры, анализируя повесть «Дуэль» в свете дуэльной традиции.
Актуальна статья И.Н. Сухих, четко разграничивающая смешиваемые в современном научном обиходе понятия «подводное течение» («феномен драмы как целого») и «подтекст» (явление локальное). Статья интересна и тем, что затрагивает проблему соотношения «значения и смысла высказывания» (подтекст трактуется как их «несовпадение» - с. 311), важную не только для литературоведения, но и для лингвистики, философии и психологии. И.Н. Сухих видит генезис подтекста как приема в «психологической прозе чеховских ближайших предшественников» (с. 312). Ранее С.А. Васильев с позиций философа находил расширение смысла по сравнению со значением уже в описании Максимом Максимычем Печорина: «<...> ставни стукнут, он вздрогнет и побледнеет; а при мне на кабана ходил один на один <...>»3; В.В. Виноградов видел исток подтекста в свойстве разговорной речи4. Статья И.Н. Сухих перекликается с опубликованной в сборнике работой А.П. Чудакова «Вторая реплика». Оба исследователя обратили внимание на провал коммуникации; на этом примере И.Н. Сухих обозначил важную характеристику подтекста как «глубину», а у А.П. Чудакова можно найти подробную классификацию этой «глубины» (при отсутствии определенного термина для нее): «лейтмотивная реплика» - «чистая глоссолалия» - «реплика-цитата» - пауза как семантический «ноль» и гамма смыслов (с. 620-621). В заключение А.П. Чудаков отмечает, что воля режиссера в драме Чехова «разлита по всему ее полю» (с. 625), а И.Н. Сухих все же лишает прав режиссерский произвол.
Однако отдельные моменты приводят при чтении статей этих разделов к неутешительным размышлениям. Так, А.С. Собенников, который объясняет использование Чеховым в «Палате № 6» традиционных форм повествования необходимостью подчеркнуть в рассказе притчу, а не психиатрический этюд, в примечании вынужден отметить, что уже после того как сборник был сдан в издательство, появилась статья другого автора на ту же тему с близкими выводами. Налицо не только исчерпанность некоторых аспектов научной
3 Васильев С.А. Синтез смысла при создании и понимании текста. Киев, 1988. С. 98.
4 См.: ВиноградовВ.В. О художественной прозе // Вопросы языкознания. 1955. № 1. С. 56.
тематики, но и тупик, в который заходят разные методологии. Р.Е. Лапушин делает важный вывод о том, что «чеховское слово колеблется между прямым и переносным значениями», поэтому ни одно из них «не может претендовать на статус бесспорного и единственного» (с. 285). После анализа подтекстов в «Даме с собачкой» он демонстрирует, сколь произвольным может быть их поиск: даже в приведенных в словаре В. Даля пословицах на слово «роса» (использованное Чеховым) «можно при желании отыскать» «параллели к судьбе героев» (там же). Е.Ю. Виноградова (на примере «Драмы на охоте») и К. О. Смола (на материале ранней прозы Чехова) рассматривают явление пародичности. Исходя из того, что последняя по технике отличается от пародии, К. О. Смола продуктивно использует теорию интертекстуальности, однако заключает: «Феномен тематического перевода <...> обнаруживается у Чехова тем не менее и при пародийной <.> обработке претекста» - и констатирует сложность «четкого разграничения интертекстуальных жанров» (с. 370) в ранней прозе автора. Л.А. Полякевич демонстрирует сюжетную и мотивную связь рассказа «Воры» с повестью Лермонтова «Тамань», однако не учитывает при этом принципиальную разницу художественных систем двух авторов, а потому приходит к спорному выводу, что «Ергунов и Печорин - моральные близнецы» (с. 385). Ю.В. До-манский, анализируя декламацию в драмах Чехова и «Дачниках» Горького, подводит итог: « <.> авторская точка зрения реализуется не только в паратексте драмы, но и в <. > репликах персонажей (пусть даже порою реплики и передаются через паратекст <...>)» (с. 407). Не слишком ли противоречиво?
Подобные детали заставляют вспомнить статью Д. Рейфилда из раздела «Чехов сегодня», где британский автор констатирует тотальную изученность произведений писателя и иронично предлагает «объявить мораторий на всякое занятие Чеховым» (с. 40). Это предложение могло бы прозвучать гораздо серьезнее, если бы в «Чеховиане» не было оставшихся шести разделов.
Материалы разделов «Историко-литературный контекст» и «Документы, факты, версии» демонстрируют, что составление комментария, изучение биографии и окружения Чехова позволяют значительно лучше судить и о творчестве писателя. Так, А.Н. Подо-рольский выделяет (вслед за А.И. Роскиным) у Чехова жанр «рассказа-письма», обращенного к брату Николаю, и характеризует этот ряд произведений, а также прослеживает отражение личности и судьбы Н.П. Чехова и в других рассказах писателя. А.В. Докукина-Бобель, просмотрев генуэзские газеты того времени, когда в город прибыли А.П. Чехов и А.С. Суворин, обнаружила причину появления в «Чайке» реплик Дорна, посвященных Генуе. А.Г. Головачева посвятила статью дружеским отношениям Чехова и М.И. Чайковского, приведя
в ней текст до сих пор не опубликованного письма последнего к Чехову. Исследовательница описывает факты, позволяющие предположить, что на финал пьесы «Дядя Ваня» оказала влияние комедия М.И. Чайковского «Симфония».
В.М. Латышев, описавший историю сахалинской семьи Фельдманов, указал, что при работе над книгой «Остров Сахалин» Чехову были полезны письма С.А. Фельдмана. Фельдман же практически параллельно (на три месяца раньше) с Чеховым начал публиковать в газете «Одесский листок» свои очерки с тем же названием - «Остров Сахалин», что дает материал для сопоставления. В.А. Логинов ставит перед собой вопрос о месте и значении в творчестве Чехова его статьи «От какой болезни умер Ирод?» (1892) и приходит к выводу, что это была попытка «сочетать естественнонаучный и гуманитарный подходы к творчеству» (с. 488). Д.М. Евсеев, утверждающий, что одним из псевдонимов Чехова был «Иван Колокол», на примере одного фельетона демонстрирует, как фактический комментарий дает основания для атрибуции текста. Наконец, А.П. Чудаков в статье «"Чайка"» (раздел «Из наследия А.П. Чудакова») отметил любопытный факт: чеховские «характеристики своей пьесы, как еще только задуманной, так и уже написанной, кажутся взятыми из газетных рецензий о ней» (с. 628).
Остальные четыре раздела могут послужить ответом на вопрос, поставленный в названии вышеупомянутой статьи Д. Рейфилда: «Что еще мы сможем сказать о Чехове?». Раздел «Неизвестный Чехов» содержит новые письма писателя (публикация Г. Ф. Щебо-левой). А разделы «Чехов сегодня», «Мемуаристика как источник» и «Памяти А.П. Чудакова» свидетельствуют об острой необходимости новых работ. Каковы же «ожидания» чеховедения?
1. Изучение архивных фондов, «к которым за последние 10-15 лет обращались считанные единицы исследователей <...>» (с. 46). Эта задача, на которую указывает И.Е. Гитович, лежит в основе практически всех остальных.
2. Научная биография Чехова и «Чеховская энциклопедия» как «гипербиография» (с. 47). О том, насколько актуальна эта проблема, свидетельствует проведенная в декабре 2006 г. в Новгороде Великом конференция «Биография Чехова: итоги и перспективы». В «Чеховиане» проблема биографии всесторонне раскрыта статьей И.Е. Гитович. Исследовательница подводит итог, анализируя написанные ранее биографии писателя, затрагивает общефилологические вопросы (как связаны биография и поэтика, «не является ли <...> само понятие научной биографии всего лишь теоретической иллюзией» - с. 61), ставит диагноз современному чеховедению («дурная бесконечность самопорождающей мифологии» - с. 46), называет основные задачи (вернуться к документу и принципу историзма) и
делает важнейший вывод: документ не равен факту и всегда нуждается в интерпретации. Иллюстрацию последнему положению можно, как кажется, найти и в самом сборнике.
Статья В.И. Холкина из раздела «Интерпретации и литературные связи» содержит концепцию личности Чехова (к жизни он «так неуступчиво брезглив, высокомерно насмешлив», «долго стремился и не скоро выбрался на проповеднически горний верх» - с. 329), спроецированную на творчество (одна из основных идей не новая - отождествление писателя с фон Кореном и Ковриным). При этом В.И. Холкин аргументирует свои рассуждения извлеченными из контекста и гиперболизированными по смыслу цитатами из записных книжек, писем Чехова и воспоминаний И. А. Бунина. Совсем по-другому на ту же тему пишут В. и Кл. Страда, которые видят уникальность чеховского творчества в «изяществе, понимаемом как грация и мера, сплавленном с безнадежным и беспощадным видением жизни» (с. 24).
Обильны интересными фактами статьи М.О. Горячевой, где подробно рассмотрена история театра Корша и его роль в жизни и творчестве Чехова, и В.Б. Катаева, где проанализировано влияние на писателя учебы в Московском университете. В статье В. Б. Катаева поставлены важные проблемы: как проходило творческое развитие Чехова за эти пять лет, почему в 1894 г. «Чехов готов был отказаться от литературы ради того, чтобы остаться в науке, в университете» (с. 103). О.М. Скибина впервые публикует двенадцать писем литератора В .Л. Кигна-Дедлова Чехову, описывает историю их отношений и указывает на ошибки в комментариях к письмам Чехова в Полном собрании сочинений и писем.
Самая обширная публикация сборника «Современники о смерти А.П. Чехова (письма, дневники, пресса)» (с. 510-577) подготовлена Р.Б. Ахметшиным. Эти тщательно отобранные и откомментированные материалы важны для изучения как биографии Чехова, так и проблем культурной памяти, общественного сознания, отразившегося в типичной речевой стратегии эпохи. В предисловии в качестве творца мифа рассмотрен язык, что особенно важно, поскольку богатое политическими и литературными экспериментами с ним XX столетие убеждает: во многом именно язык творит идеологию.
3. Новое электронное Полное собрание сочинений и писем с максимально развернутыми комментариями и системой гиперссылок, включающее в себя Словарь языка Чехова. Н. Ф. Иванова кон -статирует недостаток реального комментария в Полном собрании сочинений и писем. С одной стороны, она показывает, как знание комментария влияет на анализ произведения (применительно к рассказу «Брожение умов» - сведения о песне «Стрелочек» и механическом органе), а с другой - гораздо больше пишет о словах, непонятных уже «большинству потенциальных читателей» (с. 71).
Л.Б. Шейнин справедливо полагает, что каждый, прочитавший сценку «Предложение», вправе задаться вопросом: как в конце XIX в. мог возникнуть спор о принадлежности Воловьих Лужков? Тут актуально сомнение Н.Ф. Ивановой насчет того, «насколько подробен может и должен» быть комментарий (с. 72), однако в данном случае формат статьи не ограничивает автора.
Таким образом, встает серьезная проблема массового читателя, связанная с необходимостью вновь продуцировать популярное знание. Поэтому в 2006 г. членами Чеховской комиссии впервые была организована Летняя школа для учителей литературы5. О возвращении к Чехову читателя говорит в сборнике и И.Е. Гитович, отмечая при этом важную роль хорошо написанной биографии.
4. Издание «полного, научно-комментированного собрания мемуаров о Чехове» (с. 226). Л.Е. Бушканец подводит неутешительный итог: «цитируются одни и те же фрагменты из мемуаров не более 10-15 авторов» (а всего авторов около 300). Исследовательница подкрепляет богатый материал четкой теоретической базой: разрабатывается понятие «комплекса мемуаров о писателе» (до сих пор недостаточно обоснованное), убедительно трактуется использование термина «жанр» применительно к мемуарам и их жанровый состав. Большое теоретическое значение имеют и поставленные Л.Е. Бушка-нец вопросы: история формирования комплекса, «участие мемуаров в процессе функционирования образа писателя в общественном сознании» (с. 222). Близкая проблема исчерпывающе охарактеризована во второй статье Л.Е. Бушканец «Письма А.П. Чехова в общественном сознании начала XX в.».
Исследовательница ставит вопрос и о недостоверности ряда мемуаров, которую иллюстрируют подготовленные ею к публикации вместе с воспоминаниями М.В. Лаврова мемуары Е.Н. Чири-кова, где пересказывается текст реального письма (приведенный в предисловии). Е.Ю. Нымм характеризует воспоминания о Чехове в «Романе моей жизни» И. Ясинского как «одну из моделей построения историко-литературного и автобиографического мифа в мемуарном тексте» (с. 237), а на неточности и ошибки в воспоминаниях И.А. Бунина указывает А.В. Ханило. Э.Д. Орловым опубликована в сборнике и пародия И.Л. Леонтьева-Щеглова на мемуары о Чехове («Мой любовник - Антон Чехов»).
5. Полная библиография прижизненной критики Чехова. Это трудно осуществимый проект, над которым всю жизнь (с середины 1960-х гг.) работал А.П. Чудаков и который, хочется верить, будет когда-нибудь завершен чеховедами. Этапы его разработки подробно
5 Читаем Чехова: Материалы I Российской летней школы для учителей русского языка и литературы. М., 2007. Здесь эта проблема всесторонне рассмотрена И.Е. Гитович в статье «Читаем Чехова» (с. 7-62).
описывает М.О. Горячева в воспоминаниях «Работаю с А.П. Чуда-ковым...». Важность изучения прижизненной критики обоснована в статье А.П. Чудакова «"Чайка"».
Кроме того, Э.Д. Орлов в статье «Чехов и "малая пресса" его времени: к постановке проблемы литературного быта» вспоминает мысли А.П. Чудакова о необходимости изучать литературный фон. А Н.В. Капустин, убедительно объяснивший на основе многих документальных сведений причину негативного отношения З. Гиппиус к Чехову через различие их поведенческих стратегий, отмечает, что интерес к подобной постановке вопроса проявлял ранее лишь А.П. Чудаков.
6. П. Генри подчеркивает возрастающий интерес к Чехову в англоязычном мире, подробно анализирует имеющиеся переводы произведений писателя на английский язык и констатирует потребность в новых, лучших переводах, а также сложность этой задачи.
Многие затронутые в сборнике проблемы актуальны не только для чеховедения. Вспомним, что одна из последних книг М.Л. Гас-парова представляла собой «опыт комментария»6. Публикуются архивные материалы, создаются летописи жизни и творчества, биографии писателей7.
Представителям других областей литературоведческого знания могут быть полезны не только общетеоретические в своей основе статьи И.Е. Гитович, Н.Ф. Ивановой, Л.Е. Бушканец, И.Н. Сухих, Э.Д. Орлова, но и воспоминания М.О. Горячевой, а также статья И.А. Цупенковой, в которой описаны долгая и сложная история подготовки издания материалов сахалинской переписи Чехова 1890 г.8 и проблема их систематизации.
Последняя «Чеховиана» - книга не только строго академичная, но и живая, богатая публицистическими интонациями, полемическим задором, лиризмом воспоминаний. Здесь много иллюстраций, в особенности фотографий А.П. Чудакова и его коллег, авторов статей. В сборнике чувствуется исследовательское единодушие одних чеховедов и их спор с другими. При этом одиннадцатая «Чеховиа-на» - важная научная веха, заставляющая вспомнить выпущенный в 1960 г. 68-й (чеховский) том «Литературного наследства».
Когда-то, в период кризиса формализма, произошло частичное возвращение к традиционным психологически-биографическим ме-
6 См.: ГаспаровМ.Л., ПоливановК.М. «Близнец в тучах» Бориса Пастернака: опыт комментария. М., 2005.
7 Михаил Зощенко. Материалы к творческой биографии / Институт русской литературы; отв. ред. Н.А. Грознова, В.П. Муромский: В 3 т. СПб., 1997-2002; ЧерныхВ.А. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой. М., 2008; Солнцева Н.М. Иван Шмелёв. Жизнь и творчество. М., 2007; и др.
8 «Быть может, пригодятся и мои цифры»: Мат-лы сахалинской переписи А.П. Чехова. 1890 г Южно-Сахалинск, 2005.
тодам (Б.М. Эйхенбаум). С тех пор в филологии многое изменилось, но виток спирали пройден, и потребность вернуться к биографизму и документализму на обновленных началах стоит особенно серьезно. Далеко еще не все чеховеды осознали это; для того чтобы решить новые задачи, потребуются, возможно, следующие сто лет. И хочется надеяться, что за этот век будут найдены те новые методологии для анализа поэтики произведений Чехова, которых не хватает сейчас.
С.Н. Ефимова
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2009. № 1
Хворостьянова Е.В. УСЛОВИЯ РИТМА. ИСТОРИКО-ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ РУССКОГО СТИХА. СПб.: Изд-во Русской христианской гуманитарной академии, 2008. - 463 с.
Прошли времена, когда стиховедение числилось среди пусть и преуспевающих, но сугубо элитарных литературоведческих дисциплин, доступных лишь ограниченному кругу исследователей. Основополагающие концептуальные труды по теории и истории стиха были легко обозримы и общеизвестны. Каждый из крупных стиховедов имел в своем активе по 2-3 ударных книги, своего рода визитные карточки, репрезентирующие персональный вклад каждого в общее дело. В последние два десятилетия наука о стихе благодаря усилиям прежде всего М. Л. Гаспарова пережила настоящий бум. Концептуальные труды, сопряженные или не сопряженные с защитой докторских диссертаций, перестали быть экстраординарными событиями. Тем не менее роль визитной карточки за ними осталась. Вышедшая в Санкт-Петербурге монография Е.В. Хворостьяновой - одна из таких книг. Ее автор следует традициям славной петербургской школы отечественного стиховедения во главе с Ю.Н. Тыняновым, В.М. Жирмунским, В.Е. Холшевниковым и др.
Основная цель, поставленная перед собой автором, масштабна и амбициозна: «.рассмотреть некоторые закономерности организации стихотворных текстов в тесной связи с их прагматикой, историко-литературным и культурным контекстом», опираясь на «гипотезу о прямой зависимости характера ритмической организации стиха и степени взаимосвязанности ритмической организации различных уровней стихотворного текста от степени освоенности, отрефлексированности (автором или эпохой) и телеологической функции ритма в широком и узком смысле» (с. 8).
