CC BY
35
УДК 364.054 : 930.253 (470.6) "18-19"
П. Г. Немашкалов
ЧАСТНАЯ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ В ЦЕРКОВНОЙ СФЕРЕ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ В ПЕРИОД СТАНОВЛЕНИЯ КАВКАЗСКОЙ ЕПАРХИИ: СЕРЕДИНА XIX в.
В 1843 году начала свою историю одна из самых больших в Российской империи Кавказская епархия. Открытие её совпало с началом активных боевых действий, предпринятых новым Кавказским наместником в шедшей не первое десятилетие Кавказской войне. Вопросы обустройства новой епархии в этих условиях приобрели особо острый характер, и встала необходимость привлечения дополнительных средств для их разрешения. При расчете финансирования Правительством и Синодом не были учтены особенности региона и дороговизна жизни в регионе, что еще более обостряло дефицит установленной сметы
расходов. С одной стороны, он покрывался привлечением дополнительных средств, требующих длительного согласования и пояснения обоснований, во многом не находящих поддержки в верхах власти. Более значимым источником средств на данном этапе для развития церковной жизни стала помощь со стороны частных лиц из числа местного населения, которые старались любым способом способствовать росту авторитета Русской православной церкви на Северном Кавказе.
Ключевые слова: православие, благотворительность, церковная жизнь, Северный Кавказ, епархия.
Р. G. Nemashkalov
PRIVATE CHARITY IN CHURCH SPHERE IN THE NORTH CAUCASUS IN THE PERIOD OF ESTABLISHING THE CAUCASUS DIOCESE: THE MIDDLE OF THE XIX CENTURY
In 1843 the Caucasus diocese, one of the biggest in the Russian Empire, began its history. The opening coincided with the beginning of active hostilities undertaken by the new Caucasian Viceroy in the coming decades, the Caucasian war. The development of the new diocese under these conditions was particularly acute, and it became necessary to attract additional funds for their permission. The peculiarities of the region and the high cost of living were not taken into account by the Government and the Synod as regards the funding, which further aggravated the
shortage of funds. On the one hand. it was covered with additional funds, requiring extensive negotiation and clarification, largely not finding support with authorities. A more important source of funds at this stage, for the development of Church life, was the assistance of individuals from the local population, who tried in any way to boost the authority of the Russian Orthodox Church in the North Caucasus.
Key words: Christianity, philanthropy, Church life, the North Caucasus, the diocese.
Начавшаяся в начале XIX в. активная колонизация как следствие расширения границ и включения региона в состав Российской империи привела к началу Кавказской войны и военной конфронтации в регионе. Распространение мюридизма способствовало эскалации конфликта и обострило противостояние сторон, что потребовало пересмотра форм и методов разрешения этого противостояния. Одним из мероприятий в этом направлении стало учреждение Кавказского наместничества. В результате менялась административная система управления, которая совпала с учреждением в регионе самостоятельной епархии. Кавказская епархия оказалась территориально одной из
самых большой в Империи и одной из самых малочисленных по числу православного населения в ней, но нельзя недооценивать религиозного духа народа её населяющего.
Самостоятельной Кавказской епархии присвоили третий класс с годовым содержанием 4989,23 руб. серебром, что было значительной суммой. На организацию архиерейского дома единовременно из казны выделялось 3000 руб. серебром [17, л. 2-4]. Острая нехватка средств обнаруживалась во всех начинаниях по организации епархии. На обустройство только Кавказской духовной консистории необходимыми предметами обихода в условиях дороговизны региона, по ходатайству Иеремии
ГУМАНИТАРНЫЕ И ЮРИДИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
перед обер-прокурором Синода графом Прота-вовым, 21 сентября 1843 г. было выделено дополнительно еще 500 руб. серебром [3, л. 8, 12].
Установленной суммы не хватало даже на обустройство Архиерейского дома, а на приобретение дров для отопления правительством предоставлялась квота на заготовку их в станице Темнолесской. Только их доставка в город обходилась в 300 руб. серебром, которых не было, и поэтому первые годы приходилось ощущать на себе все капризы кавказской зимы. Вызвано это было тем, что в хозяйство Архиерейского дома не было возможности выделить рыбные промыслы и мельницы, поскольку в окрестностях города не нашлось свободных. Так что все способы улучшения содержания кавказской кафедры заключались в увеличении пособия от правительства [11, л. 26-27об.].
В современной науке установилась точка зрения, согласно которой причинами благотворительности является то, что люди по своей природе альтруистичны, и ими движет желание помогать другим. Побудительным мотивом проявления благотворительности относится осознание её участниками целостности человеческого общества, сопричастности и соответственности за мир, в котором живем.
Исходя из вышеуказанных обстоятельств материального положения Кавказской епархии, пожертвования частных лиц были существенным подспорьем в её становлении. Так, епископ Кавказский и Черноморский Иеремия называл всё, переданное: «в дар Кавказской кафедре, Божьим благословением <...> от Киевской, матери всех кафедр российских, для Критовой церкви Архиерейского дома три полных архиерейских облачения, с митрою, пана-гиею и посохом, и три дьяконских облачения; от преосвященных Могилевской и Тамбовской облачение архиерейское» [4, л. 94об.-95]. Сам Иеремия привез с собой напечатанные и освященные в Киеве 100 антиминсов, изготовленные там же ставленические грамоты, стихари, фелонии, печати консистории, попечительства и прочее [22, С. 16-21]. Специально для Крестовой церкви (возводимой сегодня в Ставрополе на ул. Голенева, д. 67 - Н. П.) по его заказу был изготовлен походный иконостас, а позже доставлен стационарный. Для обустройства этой же Крестовоздвиженской церкви житель города Ставрополя Илья Аникеев сделал за свой счет пять колоколов весом в 26 пудов 5 фунтов (на сумму около 1500 руб. ассигнациями). Стоит отметить, что о пожертвовании Аникеева не доносилось Синоду по пожеланию самого благотворителя [4, л. 95].
В своем отчете за первый год пребывания на кавказской кафедре Иеремия особо выде-
лил то, что заставило даже такого человека как он, имевшего высокие христианские устои, поразиться масштабам христианского долга, присутствовавшего у местного населения. Например, Ставропольский почетный гражданин купец 1-й гильдии Игнатий Юдович Волобуев безвозмездно, на протяжении нескольких месяцев до покупки подходящего помещения, уступил для преосвященного и его свиты часть своего дома, в котором проживал вместе с семьей. Вскоре Волобуевым для удобства размещения преосвященного были сделаны в доме дополнительные пристройки. Не найдя более удобного места в городе, Синод разрешил аренду дома, при этом плата Волобуевым была уменьшена на половину. Вскоре он со всей своей семьей попросил преосвященного принять в дар Кавказской епархии арендуемый дом с прилегающей территорией [4, л. 95, 116-117].
В одной из бесед с ним Иеремия восторгался расположением дома и прилегающим земельным участком, на территории которого преосвященный предполагал основать мужскую обитель, расширить его за счет территории занимаемой упраздненным кладбищем. Данный земельный участок прилагался в дарственной к жертвуемому дому [4, л. 95]. В последующие годы было приобретено прилегающее домовладение мещанина Егора Иевлева, и на этой земле был основан Архиерейский дом [14, л. 1, 4-5].
До передачи своего домовладения Воло-буев получил от Кавказской духовной консистории за аренду дома 1500 руб. серебром, которые он отказался принимать и предложил их потратить на улучшение и расширение Кре-стовоздвиженской церкви при Архиерейском доме преосвященного. Поскольку это совпало с сезонной приостановкой работ по её возведению, Консистория оставила деньги у благотворителя [9, л. 1-2]. За последующие три года Крестовая церковь была практически окончена. В отчетах Консистории Волобуев числился в числе основных лиц, внесших большой вклад в её возведение. На этом основании Иеремия просил Волобуева считать свои финансовые обязательства-пожертвования выполненными [9, л. 8]. Однако сам пожертвователь, видя сложность развития церковного строительства в городе Ставрополе, так не считал и обратился в Консисторию с ходатайством о разрешении ему возвести на собственные средства в Ставрополе за Военным госпиталем на территории кладбища часовню с каменной оградой. На это он предварительно получил разрешение от гражданского губернатора генерал-майора Норденстама [12, л. 1-5], но смерть И. Ю. Во-лобуева не дала реализоваться поставленным планам, и этот проект не был воплощен в жизнь.
Не менее значимой для становления Кавказской епархии оказалась деятельность купца первой гильдии города Ставрополя и городского головы Ивана Григорьевича Ганиловского. Когда с большим трудом разрешился вопрос об учреждении в Ставрополе в 1846 г. самостоятельной Кавказской духовной семинарии, возникла проблема размещения ее до постройки соответствующего здания. Ограниченный в сумме 1500 руб. серебром учрежденный учебный комитет не смог подобрать соответствующего здания. Тогда преосвященный Иеремия обратился к Ганиловскому с просьбой отдать дом, который сдавался а за 3000 руб. серебром для семинарии на выделенную сумму от Синода [5, л. 40-45]. Купец ответил, что: «<...> принимая с сыновей готовностью предложение <...> имея постоянное желание способствовать Вашим благим начинаниям», он передает дом по оговоренной цене. Для удобства расположения семинарии он за свой счет пристроил каменную столовую и установил дополнительные окна на первом этаже здания [11, л. 48].
Среди документов архива часто встречаются случаи частной благотворительности меньших размеров, сделанных местными жителями Северного Кавказа, которые не всегда попадали в отчеты, но указывались в приходно-расходных книгах по отдельным церквям. Широкую огласку частные пожертвования получили с началом публикации Кавказских епархиальных ведомостей, которые начали регулярно выходить в 1873 г. В отдельном разделе на страницах издания описывали каждый значимый эпизод благотворительности. На основе массива источников можно сделать вывод о том, что если при учреждении епархии пожертвования вносились на строительство храмов и обновление иконостасов как материалом и собственно деньгами, то с начала второй половины XIX века это были взносы банковскими билетами на различные суммы для вечного поминания своих усопших родных [18, с. 496]. В рассматриваемый период при получении благотворительных взносов на казачьей земле Войсковое правление ограничивало распоряжение пожертвованиями, сделанными жителями станиц в духовных завещаниях. Для их получения Консистория вынуждена была получать поддержку Войскового правления, которое принуждало станичное правление к передаче их церкви [13, л. 1-5, 7-8].
В это время за редким исключением строительство приходских храмов велось за счет «доброхотный подаяний», т.е. добровольных пожертвований, сделанных жителями самого прихода. После проверки на соответствие установленным нормам строительства Консистория выдавала разрешение на возведение
храма, а после окончания строительства давала указ о его освящении. Архивные документы свидетельствуют о том, что красота церковного убранства большинства имеющихся храмов на момент открытия Кавказской епархии в 1843 г. соответствовало специальным нормам. Прихожане сами заботились о красоте своего храма, но это была не активность покорных прихожан, а скорее усердие хозяев. При этом нужно обозначить разницу, которая прослеживалась в казачьих станицах и крестьянских селах. Больше всего замечаний в устройстве церкви и её убранства при личном осмотре епархии преосвященный Иеремия, отметил в селах Ставропольской губернии, в то время как в станицах замечаний было меньше [4, л. 1-72]. Он отметил «нерадение к храму Божьему» самого церковного клира, требовал приложения больших усилий на привлечение населения поселений к решению имеющихся проблем.
Особая роль в приходе принадлежала церковному старосте или ктитору, которого избирал сам приход для контроля над имуществом и церковными финансами. Впервые эта должность упоминается в указах Петра I. Староста не являлся человеком духовного звания. Изначально в круг его обязанностей входило приобретение свечей и хранение церковной кассы. Его роль в приходе усиливается, когда в начале XIX века в целях сохранения баланса между прихожанами и клиром Синод расширил полномочия и ввел дополнительные льготы. В церквях военного ведомства в это же время вводится специальная должность с теми же полномочиями - церковный ктитор. В отличие от церковных старост, избираемых и отстраняемых прихожанами, ктиторы назначались военным начальством, перед которым и отчитывались по всем хозяйственным вопросам войсковых церквей. Поскольку Кавказская епархия не имела однородной структуры, т.к. включала станичные приходы казачьих войск и государственных сел, то в церковной структуре встречаются должности и ктиторов, и церковных старост, различий функций и статуса которых практически не было.
По инструкции от 17 апреля 1808 г. на церковных старост, наравне с членами причта, возлагалось также увеличение свечных доходов и требовалось не допускать их упадка даже в неурожайные годы [16, л. 1-2]. Они также обязаны были осуществлять контроль над церковной суммой и приходо-расходными книгами церкви. Ревизию этих книг старосты должны были осуществлять ежемесячно в присутствии членов клира и почетных граждан. Считая для себя подобный контроль личным оскорблением, некоторые старосты не допускали наблюдение причта за церковных хозяйством [20, с. 147].
ГУМАНИТАРНЫЕ И ЮРИДИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
В осуществлении своих обязанностей старосты привлекали к ответственности не только членов приходского клира, но и благочинных священников, некоторые из которых допускали злоупотребления [15, л. 1-2 об.]. Их деятельность могла вносить разногласия во взаимоотношения причта и прихода, поскольку в вопросах развития приходского хозяйства они не находили с последними взаимопонимания.
Нередко в Кавказской епархии церковные старосты, однажды выбранные на эту должность, служили бессменно и без выборов два или три трехлетия, т.е. от 6 до 9 лет, тогда как по установленным правилам они могли оставаться на должности только на три года, а по истечении установленного срока на их место должны были избираться другие. Стоит отметить, что единого образца общественного приговора, приносимой клятвы и расписки в принятии церковного имущества установлено не было [2, л. 93-96]. Кавказская консистория обязательно требовала соблюдения процессуальной части, касающейся участия в выборах не только прихожан, но и церковного клира с благочинным. Закон допускал на должность тех же лиц на следующее трехлетие только тогда, когда служба их была полезна церкви [2, л. 107-109]. При этом обязательно должна была прилагаться ведомость о церковных доходах за период исполнения возложенных обязанностей, что являлось основание выбора и подтверждением заслуг [2, л. 188-191]. Избрание на должность старосты давало освобождение от обязанностей по службе и от всех повинностей. Так что эта должность сулила избранному определенные выгоды [6, л. 261].
Одним из значимых благотворителей на должности церковного старосты сельского прихода Кавказской епархии можно считать деятельность ктитора Покровской церкви станицы Григорополисской, Кубанского полка, не служащего казака Антона Буланкина. Занимая данную должность с 1828 г., «при отлично честном поведении, ревностном прилежании к своей должности, усердия и набожности к святой церкви», он увеличил церковные доходы и украсил церковь, сделал значительные приобретения по церковной утвари. За это он был награжден в 1838 г. Новочеркасской духовной консисторией похвальным листом. Даная награда еще усилила усердие в исполнении старостой своих обязанностей. За последующие десять лет он приобрел более чем на 7000 руб. сер. церковной утвари, лично внес для хранения и прибавления процентов в пользу церкви 714,30 руб. серебром. И это в то время, когда прихожане испытывали большие трудности от набегов и грабежей со стороны горцев [1, л. 1-2 об.]. На
постройку иконостаса и придела к Покровской церкви он пожертвовал 2000 руб., приобрел колокол в 2100 руб., перекрыл крышу церкви, переделал колокольню. Кроме того, была окрашена ограда вокруг церкви на 2500 руб. ассигнациями, 1000 руб. из которых были его собственными [1, л. 4-6 об.]. Другим, не менее значимым примером может служить деятельность ктитора селения Пелагиады, Покровской церкви, казенного крестьянина Андрея Тамилина, который за свой счет построил вокруг церкви каменную ограду, и за 9 лет пополнил церковную сумму на 16 000 руб. [6, л. 316-317].
Жертвуя часть собственных доходов на развитие церкви и покрывая недостаток церковных сумм, зажиточное казачество могло сосредотачивать силы на имеющемся хозяйстве. За успехи в области развития церковного имущества ктиторы получали от Синода по представлению Консистории похвальные листы [6, л. 582, 813]. За службу и пожертвования в пользу церкви отставной казак Антон Буланкин был награжден императором серебряной медалью на Аннинской ленте для ношения на груди или в петлице [1, л. 16]. Во второй половине XIX века за заслуги по духовному ведомству стали вручать золотые медали на Станиславской ленте для ношения на груди [21, с. 749].
Как правило, старосты брали на себя все вопросы церковного строительства в приходе. Начиная от получения разрешения на возведение церкви, сбора средств после получения приходно-расходной книги, заготовки материала, до контроля в ходе строительства на всех этапах работы [8, л. 1-61]. В случаях возникновения пожара, они организовывали их тушение, при этом предметом их заботы было не только церковное имущество, но и имущество местного священника [19, с. 681].
В то же время, иногда должность церковных старост занимали лица, не способные справиться с возлагаемыми на них обязанностями. В каждом подобном случае Консистория требовала от благочинного подробного проведения следствия и выявления причин устранения ктитора, которого прихожане переизбирали [6, л. 420].
С момента своего образования Кавказская епархия испытывала системную нехватку средств для удовлетворения первостепенных потребностей. Ситуация осложнялась действием указа от 27 декабря 1846 г. о запрете входить в переписку по увеличению выплат сверх установленных смет. Финансовые проблемы получили частичное разрешение только с 1848 г., когда в смету финансирования на пять лет была введена предназначающаяся сумма за аренду помещения для архиерея, которая до этого не
использовалась, поскольку купец Волобуев пожертвовал для архиерейской кафедры собственный дом [10, л. 13, 19]. При этом сам Иеремия из-за дороговизны жизни в регионе неоднократно направлял в Синод ходатайство о назначении Кавказскому архиерейскому дому нового штатного расписания на уровне штатного содержания западных епархий [10, л. 8-12 об.].
Представленные в работе примеры представляют неполную картину того энтузиазма, с которым отнеслось местное население к утверждению православной веры в регионе. В рассматриваемый период православное население находилось в меньшинстве по отношению к населяющему регион подвижников исла-
ма, старообрядцев, сектантов. Поэтому помощь частных лиц в развитии церковной жизни в сложившейся ситуации была ничем иным, как истиной формой духовного единения населения региона и церковной власти. Сама церковная власть, стремясь сохранить баланс полномочий между прихожанами и клиром, усиливала роль церковных старост, которые стали центральной фигурой в решении имущественных вопросов. Важной особенностью была выборность церковных ктиторов, что показывает важность позиции верующих в вопросах церковной жизни прихода для рассматриваемого периода становления Кавказской епархии.
Источники и литература
1. Государственное казенное архивное управление «Государственный архив Ставропольского края» (далее - ГАСК). Ф. 135. Оп. 1. Д. 34.
2. ГАСК. Ф. 135. Оп. 1. Д. 135.
3. ГАСК. Ф. 135. Оп. 1. Д. 319.
4. ГАСК. Ф. 135. Оп. 1. Д. 51.
5. ГАСК. Ф. 135. Оп. 1. Д. 840.
6. ГАСК. Ф. 135. Оп. 1. Д. 877.
7. ГАСК. Ф. 135. Оп. 1. Д. 921.
8. ГАСК. Ф. 135. Оп. 2. Д. 378.
9. ГАСК. Ф. 135. Оп. 2. Д. 383.
10. ГАСК. Ф. 135. Оп. 4. Д. 252.
11. ГАСК. Ф. 135. Оп. 4. Д. 921.
12. ГАСК. Ф. 135. Оп. 5. Д. 167.
13. ГАСК. Ф. 135. Оп. 5. Д. 227.
14. ГАСК. Ф. 135. Оп. 7. Д. 210.
15. ГАСК. Ф. 90. Оп. 1. Д. 239.
16. ГАСК. Ф. 90. Оп. 1. Д. 473.
17. ГАСК. Ф. 90. Оп. 1. Д. 1548.
18. Кавказские епархиальные ведомости. 1873. № 14. 16 июля.
19. Кавказские епархиальные ведомости. 1873. № 19. 1 октября.
20. Кавказские епархиальные ведомости. 1874. № 5. 1 марта.
21. Кавказские епархиальные ведомости. 1879. № 19. 1 октября.
22. Ставропольские епархиальные ведомости. 1885. № 1. 2 января.
References
1. State archive of Stavropol territory (GASK). F. 135. Inv. 1. D. 34. (In Russian). (In Russian).
2. GASK. F. 135. Inv. 1. D. 135. (In Russian).
3. GASK. F. 135. Inv. 1. D. 319. (In Russian).
4. GASK. F. 135. Inv. 1. D. 51. (In Russian).
5. GASK. F. 135. Inv. 1. D. 840. (In Russian).
6. GASK. F. 135. Inv. 1. D. 877. (In Russian).
7. GASK. F. 135. Inv. 1. D. 921. (In Russian).
8. GASK. F. 135. Inv. 2. D. 378. (In Russian).
9. GASK. F. 135. Inv. 2. D. 383. (In Russian).
10. GASK. F. 135. Inv. 4. D. 252. (In Russian).
11. GASK. F. 135. Inv. 4. D. 921. (In Russian).
12. GASK. F. 135. Inv. 5. D. 167. (In Russian).
13. GASK. F. 135. Inv. 5. D. 227. (In Russian).
14. GASK. F. 135. Inv. 7. D. 210. (In Russian).
15. GASK. F. 90. Inv. 1. D. 239. (In Russian).
16. GASK. F. 90. Inv. 1. D. 473. (In Russian).
17. GASK. F. 90. Inv. 1. D. 1548. (In Russian).
18. Kavkazskie eparkhial'nye vedomosti. 1873. No. 14. (In Russian).
19. Kavkazskie eparkhial'nye vedomosti. 1873. No. 19. (In Russian).
20. Kavkazskie eparkhial'nye vedomosti. 1874. No. 5. (In Russian).
21. Kavkazskie eparkhial'nye vedomosti. 1879. No. 19. (In Russian).
22. Stavropol'skie eparkhial'nye vedomosti. 1885. No. 1. (In Russian).
