CC BY
132
УДК 412.4 (811.161.1+811.512.31)
Гармажапова Лариса Алексеевна
Larisa Garmazhapova
ЧАСТЕРЕЧНЫЙ СТАТУС МЕСТОИМЕНИЙ РУССКОГО И БУРЯТСКОГО ЯЗЫКОВ
ATTRIBUTION OF BURAYT AND RUSSIAN PRONOUNS TO PARTS OF SPEECH
Вопрос о частеречном статусе местоимен- The question whether pronominal words pertain to ных слов в общем языкознании относится к числу the parts of speech or not has always been controver-спорных и решается неоднозначно. В статье sial and was ambiguosly considered by general linguis-обособленность местоимений доказывается tics. In the article the isolation of pronouns is explained функционально-семантическими особенностями by functional and semantic peculiarities of these words этих слов, их участием в речемыслительных опе- and their participation in speech situations and intellec-рациях tual operations
Ключевые слова: частеречный статус, дейксис, ре- Key words: attribution to parts of speech, deixis, reference, ференция, номинативная функция nominative function
Проблема частеречного статуса местоименных слов является одной из трудноразрешимых проблем лингвистики в силу сложности и противоречивости самого объекта описания, который, с одной стороны, «ничего не означает» в денотативном плане в том смысле, в котором, например, «означает» обычное существительное или прилагательное, а с другой стороны, в классе местоимений, по мнению Н.Ю. Шведовой, «сосредоточены и абстрагированы понятия (смыслы, «идеи») живого и неживого, личности и не-личности...собственности и несобственности, совокупности и раздельности, совместности и несовместности, элементарных и в то же время главных связей и зависимостей» [16; С. 7]. Рассмотрим разные точки зрения по этому вопросу в русском и бурятском языках в сопоставительном плане.
Точка зрения на местоимения как на особую знаменательную часть речи является традиционной в русском языкознании. Среди свойств, объединяющих местоимения в само-
стоятельную часть речи, называется их указательное значение [10; С. 215], функция в речи [12; С. 24], «прономинальный способ отображения действительности» [11; С. 40]. К числу признаков, присущих только классу местоименных слов, также относят высокий уровень абстракции, контекстуально-ситуативную конкретизацию значения и т.д. Следует заметить, что в истории изучения местоимений имела место точка зрения на местоимения как на служебные слова. Например, Ф.И. Буслаев подробно объяснял, почему относит местоимения к служебным словам: «Сличая местоимения с частями речи знаменательными, мы видим, что знаменательными частями понятие описывается определённее; например, словами человек, дерево, высокое дерево, дома, в городе, сказано больше, нежели словами тот, это, такое дерево и прочее.» [2; С. 288].
«Под термином местоимение, - писал
А.А. Шахматов, - разумеется в грамматике ряд служебных слов, не имеющих самостоятельно-
го реального значения, т.е. не обозначающих ни предметов, ни лиц в отношении их к определённым постоянным признакам, ни качеств или свойств, взятых сами по себе, безотносительно к другим качествам или свойствам.» [15; С. 220]. Как видно, Ф.И. Буслаев и А.А. Шахматов считали местоимения служебными словами на том основании, что они не выполняют номинативной функции.
В ряде современных работ местоимения не классифицируются как особая часть речи. Так, например, В.А. Белошапкова в учебнике «Современный русский язык» пишет следующее: «При обсуждении вопроса о частях речи в русском языке местоименным словам было отказано в статусе особой части речи», не объясняя причин такого отказа [1; С. 204].
Точку зрения В.А. Белошапковой по отношению к статусу местоимений поддерживает И.Г. Милославский. Он также выступает против объединения местоимений в особую часть речи, а традиционно выделяемые местоимения распределяет между существительными, прилагательными и числительными. В ряде своих работ, классифицируя части речи по способности лексем сочетаться с другими лексемами, И.Г. Милославский вообще не называет местоимения, т.к. они «никак не преобразуемы в другие группы лексем» [6; С. 42].
Особый взгляд на статус местоимений принадлежит академику В.В. Виноградову. По мнению ученого, в самостоятельную часть речи можно выделить только предметно-личные местоимения. Другие же разряды местоимений
В.В. Виноградов распределяет по разным частям речи: «за исключением предметно-личных местоимений, составляющих небольшую грамматическую обособленную группу, другие разряды местоимений рассеяны по разным грамматическим категориям» [3; С. 264]. Эта точка зрения представлена и в Академических грамматиках («Грамматика современного русского литературного языка» (1970) и «Русская грамматика» (1980). Они, как и В.В. Виноградов, в качестве отдельной части речи выделяют только местоимения-существительные. По-
водом для этого здесь также служит то, что собственно морфологическими категориями обладает лишь данная категория местоимений.
Таким образом, в современном русском языкознании нет единства взглядов на часте-речный статус местоимений - сосуществуют три основные точки зрения по данному вопросу:
1) местоимение - знаменательная часть
речи;
2) местоимение не является знаменательной частью речи;
3) к местоимениям как отдельно выделяемой части речи можно отнести только предметно-личные местоимения.
В бурятском языкознании данный вопрос рассматривается в основном в русле русской грамматической традиции. Начиная с грамматик 50-х гг. ХХ в., во всех научных и учебных изданиях местоимения классифицируются как самостоятельная часть речи. Мнения ученых расходятся в следующих вопросах:
1) какие слова входят в состав данной части речи;
2) отнести ли местоимения к именным частям речи или им дать другое, более точное название, т.к. в бурятском языке они могут указывать и на действия.
Из современных бурятских ученых традиционного понимания на местоимения как на слова, замещающие именные части речи, придерживались Г.Д. Санжеев, Ц.Б. Цыдендамба-ев, Д.Д. Амоголонов и др.
В качестве примера приведем точку зрения Ц.Б. Цыдендамбаева: «Местоимения представляют собой именные слова, при помощи которых говорящий либо различным способом указывает, либо спрашивает о лицах и предметах, об их признаках и количествах» [13; С. 137].
Иного взгляда на бурятские местоимения придерживался Ц.Ц. Цыдыпов. Он считал, что распространённый в бурятской грамматике термин тYлээнэй нэрэ (заместительное имя) не отражает сути бурятских местоимений, которые замещают в речи не только именные
части речи, но и глаголы: иихэ, тиихэ (делать так, поступать таким образом), и предлагал называть местоимение тулээнэй угэ (заместительное слово) [14; С. 106].
Разграничивая понятия слово и имя, ученый расширяет круг данной части речи и включает в её состав местоимения, указывающие на действия.
Таким образом, в бурятском языкознании широко распространены следующие точки зрения на местоимения:
1) к местоименным словам относятся только такие, которые соотносятся с именными частями речи;
2) местоимения в свой состав включают любое указательное слово (в том числе глагольное или наречное).
В чём же причина непрекращающихся споров и разногласий среди учёных относительно частеречного статуса местоимений?
Как известно, в общем языкознании вопросы частей речи в целом решались в рамках четырех направлений: семантического, формально-грамматического, структурного и лексико-грамматического. Местоимения же чаще всего рассматривались с формально-грамматической точки зрения. При таком подходе обычно отмечалась неспособность местоимений выполнять номинативную функцию в отличие от назывных слов, в значении которых закрепляются результаты познания объективных свойств явлений; отсюда распространённая характеристика местоимений как слов, которые «ничего не называют» (Большова), семантически «пустых» слов (Теньер). Исходя из этого, можно предположить, что частеречный статус местоимений предполагает их отнесенность или неотнесенность к словам-названиям. Очевидно, учёные-лингвисты, признающие местоимения номинативными единицами, выделяют их в самостоятельную часть речи, те же, кто отказывает местоимениям в этом, распределяет их по разным частям речи.
На наш взгляд, семантику местоименных слов нужно рассматривать исходя из современных когнитивно-семантического и функ-
ционального подходов к выделению частей речи (т.е. ориентируясь на план содержания, а не на план выражения, как это происходит при формально-грамматическом подходе). Тем более, что в последние годы все большее внимание лингвистов привлекает так называемый «человеческий фактор» в языке и речи, антропоцентрические аспекты изучения языка (Сулименко, 1994; Трипольская, 1999 и др.), в корне меняющие понимание грамматических явлений. Антропоцентрическая лингвистика (помимо значения и формы) обращается к функции каждой языковой единицы, к тому способу, которым она служит построению коммуниката. Следовательно, семантику местоимений нужно рассматривать «в активном состоянии», в процессе речевого употребления. С этих позиций распространенное в школьных и вузовских грамматиках определение: «местоимение, в отличие от других частей речи, не называют, а лишь указывают» нельзя назвать абсолютно точным. Например, местоимение я - оно не указывает, оно называет говорящее лицо. Словом я может быть обозначен только говорящий. «Содержание «я» всегда постоянно: оно обозначает говорящего и только говорящего» [3; С. 13]. Подчеркнем, что «говорящее лицо» следует понимать не ситуативно, «говорящий субъект» - это не конкретное лицо, он «неиндивидуален, .это языковой субъект, т.е. не просто «говорящий», а всякий «говорящий» [6; С. 90]. Местоимения 2го лица ты, вы называют любого слушающего (адресата речи). Местоимения 3-го лица он, она, они, оно при указании на лицо (а не на предмет) называют косвенных участников речевой ситуации. Заметим, 3-е лицо не является пассивным участником диалога. Оно является субъектом действия, поведения, состояния, о котором сообщает субъект речи, т.е. говорящий.
Наконец, имеет смысл остановиться еще на одном моменте. Назовем это «двойственной природой» местоимений и поясним, что имеем при этом в виду. Обратимся к положению одного из исследователей местоимений
Евтюхину: «Свойство Я, так же, как и Ты, а в принципе - любого слова-местоимения, состоит в его ситуативности. «Я» - это имя определенной роли в коммуникативной ситуации... Однако и для каждого конкретного индивидуума «я» для самого себя нормально неотчуждаемо» [4; С. 120].
Итак, если выразить другими словами мысль, заключенную в этом положении, то можно поставить вопрос о двойственности местоимения я как языкового знака: с одной стороны, в ментальном лексиконе человека оно должно находиться в состоянии «постоянной готовности» к непостоянству, к смене референта, поскольку должно восприниматься адекватно каждый раз по-новому при каждой смене говорящего; с другой стороны, в том же самом ментальном лексиконе оно должно существовать в качестве постоянно закрепленной языковой единицы - постоянно закрепленной за самим индивидом. И именно эта, вторая, сторона двойственной природы местоимения 1-го л. заставляет нас признать за ним наличие не только дейктического, но и номинативного аспекта. Если бы не было у местоимений номинативного аспекта, могли ли бы они выступать в функции имени коммуникативной ситуации?
В предложении Кто играет? (бур. Хэн наадажа байнаб?) вопросительное местоимение кто? (хэн?) также не указывает, а называет неизвестное лицо. Вопросительные местоименные слова употребляются в тех случаях, когда необходимо выяснить что-либо неизвестное адресанту речи, т.е. в данном предложении вопросительное местоимение кто? (хэн?) является номинативной единицей. По-
1. Белошапкова В.А. Современный русский язык / В.А. Белошапкова. - М., 1977.
2. Буслаев Ф.И. Опыт исторической грамматики русского языка /Ф.И. Буслаев. - М., 1959.
3. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове / В.В. Виноградов. - М., 1972.
4. Евтюхин В.Б. Категория обусловленно-
добному анализу можно подвергнуть и другие разряды местоимений.
Что касается бурятского языка, вопрос о номинативности местоимений в бурятском языкознании практически не рассматривался. Бурятские ученые-лингвисты при описании местоимений бурятского языка делают акцент на заместительную функцию местоимений. Только у В.М. Наделяева и В.И. Рассадина мы находим упоминание о том, что местоимения обладают вещественным значением:
«Местословия в монгольском языке по своей природе - вещественные слова, так как они могут соотноситься своими лексическими
значениями с реальными явлениями» [7; С. 101]. По мнению В.И. Рассадина, группы назывных и указательных (соответствующих местоимениям в традиционном понимании) слов образуют вместе класс знаменательных слов. При этом данный класс слов
«противопоставляется классам служебных, модальных, междометных и изобразительных слов тем, что имеет особый тип значения, а именно: вещественное значение, в то время как служебные слова имеют грамматическое значение, модальные - модальное и т.д.» [9;
С. 88].
Местоимения, с одной стороны, являются указательными словами, с другой стороны, являются словами субъективно-объективными [3; С. 260]. Именно «субъективно-объектив-ность» местоимений, их участие в речемыслительных операциях позволяет им приобретать номинативный характер семантики и на этом основании классифицироваться как самостоятельная часть речи.
________________________________Литература
сти в современном русском языке: автореф. дис.. / В.Б. Евтюхин. - Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1982.
5. Левицкий Ю.А. Указатели ситуации: Местоимения /Ю.А. Левицкий. - Пермь, 1985.
6. Милославский И.Г. Морфологические категории современного русского языка / И.Г. Милославский. - М., 1981.
7. Наделяев В.М. Современный монгольский язык. Морфология / В.М. Наделяев. - Новосибирск, 1988.
8. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении /А.М. Пешковский. - М., 1956.
9. Рассадин В.И. Местоимения в монгольских языках / В.И. Рассадин // Вопросы грамматики монгольских языков.- Новосибирск, 1991.
10. Розенталь Д.Э. Современный русский язык /Д.Э. Розенталь. - М., 2003.
11. Сидоренко Е.В. Очерки по теории местоимений современного русского языка / Е.В.
Коротко об авторе__________________________________
Гармажапова Л.А., аспирантка, Бурятский государственный университет (БГУ)
ІагІБадагта @ mail.ru
Сидоренко. - Киев: Одесса: Лыбидь, 1990.
12. Стеблин-Каменский М.И. Спорное в языкознании / М.И. Стеблин-Каменский. - Л., 1974.
13. Цыдендамбаев ЦБ. Гоамматика бурятского языка /ЦБ. Цыдендамбаев. - М., 1962.
14. Цыдыпов Ц.Ц. Буряад хэлэнэй морфологи /Ц.Ц. Цыдыпов. - Улан-Удэ, 1988.
15. Шахматов А.А. Курс истории русского языка /А.А. Шахматов. - СПб., 1908.
16. Шведова НЮ. Местоимение и смысл. Класс русских местоимений и открываемые ими смысловые пространства / НЮ. Шведова. - М.: Азбуковник, 1998.
_______________________Briefly about the author
L. Garmazhapova, Candidate, Buryat State University
Научные интересы: сравнительно-историческое, типо- Areas of expertise: comparative, historical, typological and логическое и сопоставительное языкознание contrastive linguistics
