CC BY
59
УДк 81’1 ББк 81.00
Т. С. Хребтова
CELL-AHAЛИЗ КАК СпоСоБ репрезентации «МИСТИЧЕСКОИ» парадигмы XIX века
(на материале рассказов Ч. Диккенса И Э. По)
В статье исследуется «мистическая» парадигма XIX века, фиксированная в рассказах Ч. Диккенса и Э. По в виде особых единиц текста - фразеосхем. Сеїї-анализ фразеосхем позволяет выявить особенности «мистической» парадигмы, отражающей характер субстантивного мира, или мира бытия. Данная парадигма предстает как соединение рационального и иррационального, реального и мистического в рамках ментального и физического бытия человека.
Ключевые слова: Сеїї-анализ; «мистическая» парадигма; фразеосхема; субстантивный мир; мир бытия
Т8. Khrebtova
CELL-ANALYSIS AS A WAY OF REPRESENTATION OF THE NINETEENTH CENTURY «MYSTERIOUS» PARADIGM
(the stories of C. Dickens and E. Poe )
The nineteenth century’s «mysterious» paradigm that persists in the stories of C. Dickens and E. Poe is investigated in this article as a set phraseochemes. Cell-analysis reveals the features of «mysterious» paradigm forming the character of substantive world or world of entity. This paradigm is a combination of the rational and the irrational, the real and the mysterious in mental and physical entity.
Key words: cell-analysis; «mysterious» paradigm; phraseocheme; substantive world; world of en-
иїу
«Мистическая» парадигма - новая мировоззренческая парадигма, сформировавшаяся в девятнадцатом столетии в англоамериканской культуре.
Как утверждают исследователи, в XIX веке пробудился особый интерес к изучению мистического и ирреального. Это привело к установлению в системе общества уникальных ценностей и убеждений, главное из которых заключается в признании человеком существования иррациональной действительности, или субстантивного мира по Ф. Мауне-ру (цит. по: [Радченко, 2006]).
О «мистической» парадигме говорил один из самых главных философов XIX века Ф. Ницше. Он ниспровергает традиционные ценности и заявляет о развитии в девятнадцатом столетии новой мировоззренческой парадигмы, «восходящей к восточному дуализму (зороастризму), античному гностицизму и немецкой мистике позднего средневеко-
вья и эпохи Возрождения» [Евлампиев, 2000]. Все эти философские направления заложили основы новой, более зрелой культурной парадигмы. Эту парадигму Ф. Ницше определяет как гностико-мистическую. Как заявляет Т Кун, «формирование парадигмы и появление на ее основе более эзотерического типа исследования является признаком зрелости развития любой научной дисциплины» [Кун, 1977, с. 30].
В гностико-мистической парадигме «метафизический мир» теряет свое превосходство над эмпирическим миром, именно последний становится центром бытия, в нем совершается самое главное - то, что определяет судьбу всей реальности [Евлампиев, 2000].
«Мистическая» парадигма является закономерным этапом развития человеческой истории. Эта парадигма берет начало в древних мифологических верованиях и благодаря накоплению мистического опыта достигает
«зрелости» в XIX веке в англо-американской культуре.
«Самый древний исторический аналог и прообраз мистики просматривается в древних шаманско-оргиастических культах. Корни мистицизма кроются в интересах и потребностях человеческого общества на определенном этапе его развития. Истоки религиозномистических, иррациональных тенденций следует искать, прежде всего, в общественной жизни, в социокультурной реальности человеческого бытия» [Поликарпов, 1990, с. 8-11].
Помимо этого, В.С. Поликарпов подчеркивает в своем исследовании, что социальнопсихологическим истоком мистицизма является также беспомощность человека перед неумолимостью природной или социальной необходимости, которая превращается в его глазах в грозную силу сверхъестественного порядка. Мистицизм есть средство иллюзорного преодоления этой непостижимой необходимости, достижения психического равновесия путем отчуждения от социальной и природной реальности. Основная же идея мистического мышления - это идея мистического познания трансцендентного абсолюта («единого», «трансперсональной реальности», «высшего сознания», «брахмана» и.т.п.) [Поликарпов, 1990, с. 16], который апологеты мистицизма объявляет религиозным идеалом и высшей целью жизни человека.
Развитию и становлению мистицизма также уделял внимание В.с. Поликарпов. «известны три типа мистических доктрин: 1) ортодоксальные теистические системы (иудаизм, христианство, ислам); 2) еретические системы мистики; 3) системы нетеистической мистики, где абсолют есть безличное трансцендентальное начало - «единое» неоплатонизма, «дао» даосизма и.т.д.» [Поликарпов, 1990, с. 23].
Проявления мистицизма имели место в китайской, индийской культуре, в Древней Греции, в Древнем Риме, в исламе (суфизм).
Для мистического мироощущения характерно отрицание таких основных условий рационального познания, как противопоставление субъекта и объекта, пространственные и временные аспекты реального мира, законы человеческого мышления. Мистицизм присущ таким реально-философским системам,
как брахманизм, буддизм, иудаизм, дзэнбуд-дизм [Поликарпов, 1990, с. 23-27].
Все эти течения «мистицизма» и учения о трансцендентальном к XIX окончательно сформировались, достигли «зрелости» и легли в основу особой парадигмы XIX века -«мистической» парадигмы. Формированию «мистической» парадигмы способствует «мистический опыт». под «мистическим опытом» О.Н. Ладова понимает «процесс трансформации сознания, сознание становится другим, возвышаясь до уровня единения с Абсолютным» [Ладова, 2001]. Сознанию и мышлению человека в рамках существования мистической парадигмы свойственен особый характер. мышление трансформируется, становится иным, «мистическим», или субстантивирующим мышлением. «мистическое», или субстантивирующее, мышление - мышление, описывающее субстантивный мир, или мир бытия.
особенности «мистической» парадигмы воплощаются в художественных текстах, как текстах, соединяющих все формы взаимодействия человека с миром.
Англо-американская культурная парадигма XIX века представляет собой модель соединения двух основных литературных направлений этого столетия - американского романтизма и английского реализма. Ярким представителем английского реализма является Ч. Диккенс, американского романтизма - Э. По. Помимо этого, рассказам Ч. Диккенса и Э. По свойственен мистический характер повествования. В творчестве английского реалиста он раскрывается в использовании жанра святочного рассказа, в творчестве Э. По он выражается в использовании мистических замыслов и сюжетов. мы можем заявить, что творчество Ч. Диккенса можно отнести к реалистическому направлению литературного процесса, включающему в себя особенности мистического принципа описания действительности, что наиболее ярко отражено в рассказах автора. Направление его литературной деятельности может быть обозначено как «мистический реализм». мистицизм свойственен и для рассказов Э. По, которые, по мнению многих исследователей, отражают особенности иррационального мира. Литературное направление американского писателя мо-
жет быть определено нами как «мистический романтизм».
Исходя из этого, мы предполагаем, что творчество двух классиков англо-американской культуры ярко характеризует особый тип культурной парадигмы XIX века - «мистической» парадигмы, поскольку тенденция к описанию иррационального и мистического явно видна и в произведениях Ч. Диккенса, и в творчестве Э. По.
«мистическая» парадигма имеет ряд особенностей: 1) данная парадигма сформировалась, достигла «зрелости» в эпоху девятнадцатого столетия; 2) «мистическая» парадигма свойственна для англо-американской культуры; 3) данная парадигма предполагает существование в системе общества особого мировоззрения, состоящего в признании существования субстантивного мира; 4) компоненты «мистической» парадигмы воплощаются в художественных текстах периода ее существования как способах вербализации субстантивного мира, мира бытия по Ф. Маутнеру (цит. по: [Радченко, 2006]).
Ф. Маутнер выделяет в языке три мира -субстантивный, адъективный и вербальный, имея в виду три образа мира, три языка, которыми человек в зависимости от направления его внимания выражает свои знания об одном и том же мире (цит. по: [Радченко, 2006]). истина не принадлежит ни одному из миров: они должны дополнять друг друга и помогать человеку найти ориентиры в едином мире. Миры представляют предмет мышления человека или говорения: адъективный мир Маутнер относит к миру опыта человека, субстантивный - к миру бытия, вербальный - к миру становления.
«Наряду же с адъективным миром (“единственно реальным миром опыта”, мира нашего чувственного опыта, высшим воплощением которого является искусство), субстантивным миром (“миром бытия или пространства, с которым мы познакомились как с миром мифологии или (на более высокой ступени) миром мистики”, основанном на древней вере человека в реальность или действенность абстрактных существительных; наивысшее воплощение этого мира - мистика), существует еще и вербальный мир, “мир становления”, условием коего является время, а наи-
высшим воплощением наука» (цит. по: [Радченко, 2006]).
субстантивный мир, или мир мистики, представляет собой мир богов и духов, мир предметов и сил, мир мифологический.
«Нелепостью в наши дни является утверждение о том, что иррациональное “принципиально недоступно рациональному познанию”, “алогично или интеллектуально, несоизмеримо с рациональным мышлением или даже противоречий ему”» [Налимов, 1993, с. 93].
Если язык фиксирует явления реального мира, то противопоставление язык - мышление наводит на мысль, что ментальные области бытия человека фиксируют ирреальный мир, поскольку, как заявляет А. Ф. Лосев, «само понятие явления требует, чтобы было нечто иное, кроме самой сущности» [Лосев, 1993, с. 875]. А. Ф. Лосев также отмечает, что «имя вещи есть орудие общения с нею инобытия, орудие взаимопонимания между вещью и инобытием» [Лосев, 1993, с. 835].
Как говорит В. В. Налимов, «иррациональное всегда присутствует - явно или скрыто -во всех наших ментальных построениях... рациональное и иррациональное является двумя дополняющими друг друга началами нашего сознания» [Налимов, 1993, с. 92]. Их гармонизация задается культурой. Она зародилась в Древней греции, но в эпоху Просвещения приоритет отдается рационализму. Обозначая культурную парадигму XIX века «мистической», мы заявляем о доминировании в эту эпоху иррационального.
Дополнительность двух начал - рационального и иррационального - наиболее отчетливо проявляется, по В.В. Налимову, в ситуации понимания.
«В то же время процессу понимания всегда предшествует (в логизированных текстах) процесс манипуляции символами» [Налимов, 1993, с. 93]. Результаты манипуляции символами закрепляются в текстах определенного типа, которые возможно отнести к «мистической» парадигме. Это тексты, отражающие связи субстантивного мира. Репрезентация подобных связей осуществляется, как мы полагаем, с помощью «специализированных» единиц - фразеосхем.
Чтобы выявить особенности «мистической» парадигмы XIX века, мы анализируем художественные тексты исходного периода.
Характер восприятия субстантивного мира представителем западной культуры раскрывается в особенностях построения текста в виде ячеек. В качестве гипотезы нашего исследования мы выдвигаем предположение о том, что представителям англоязычной культуры XIX века, в частности, индивидуальностям Англии и Америки, свойственно «ячеистое» мышление, или «ячеистый» способ переработки сигнала, поступающего из окружающего субъекта мира ментальных сущностей в его ментальную систему (его интеллектуальные сенсоры). Исходя из этого, для исследования текстов англо-американской культуры мы применяем особый вид анализа, отличный от других, - Cell-анализ.
Анализ текста и выявление особенностей «мистической» парадигмы осуществляется с помощью использования нами методики Cell-анализа. Термин «Cell-анализ» происходит от английского слова «cell», что означает «ячейка», «клетка», «элемент». Использование данного анализа предполагает разбивку текста на составные элементы, компоненты текстовой структуры, актуальные места текста. чтобы охарактеризовать компоненты текстовой структуры, ячейки текста, мы анализируем в тексте особые единицы, составляющие его основу, - фразеосхемы.
Большое внимание исследованию фразеосхем уделял Д.М. Шмелев [Шмелев, 1964]. Он писал, что в отличие от фразеологических единиц (или лексических фразеологизмов), во фразеологических конструкциях нет лексической неподвижности. Они не связаны с определенными словами как таковыми, но они обладают фиксированной и неизменной схемой построения, включая сюда обязательный порядок слов и наличие строго определенных, сильно ограниченных в варьировании грамматических форм, а иногда и определенных служебных слов. В то время как лексические фразеологизмы индивидуальны в лексической сфере, индивидуальность фразеологических конструкций проявляется в сфере синтаксиса, т.е. в пределах заданной схемы допускается в той или иной мере свободное лексическое наполнение [Шмелев, 1964].
Фразеосхемы следует рассматривать как проявление мысленной речи. В таком понимании т. гоббс рассматривает их «в качестве искания и способности к открытиям, остат-
ка движений, произведенных в ощущении» [Гоббс, 1965, с. 123].
Через фразеосхемы можно проследить невидимую на первый взгляд сторону взаимодействия человека и окружающей действительности. Они фиксируют то, как человек вписывается в глобальное познание этносом мира, соединяют разные модели адаптации человека к разным видам существования действительности.
«На основе определенных “фразеологических схем” очень часто возникают и лексические фразеологизмы, т.е. такие словосочетания, в которых наличие не только опорных слов, но и всех компонентов (всего лексического состава) становится закрепленным. Отражая общее значение данной фразеосхемы, эти устойчивые сочетания в то же время, так сказать, индивидуализируют его» [Шмелев, 1964, с. 233].
Л.П. Боровкова в своей работе «тавтологические фразеосхемы» определяет эти единицы как структурные типы, которые могут иметь различное лексическое наполнение. «семантика типологических конструкций складывается из отвлеченного значения структуры и лексического значения компонентов, порядок расположения которых во фразеосхемах строго фиксирован. Компонентами фразеос-хем могут выступать различные части речи: существительное + существительное, прилагательное + существительное, глагол + существительное, наречие + наречие» [Боровкова, 1976, с. 88].
Cell-анализ предполагает выявление полифункциональности фразеосхем, которая обусловлена тем, что фразеосхема отражает историческую ситуацию; характеризует лингвистический перфоманс в тексте, формирует лингвистический контекст, создает модель семиотического поведения в тексте, описывает параметры латентной истории, отражает особенности бытия, характеризует особенности практического интеллекта.
Для анализа особенностей «мистической» парадигмы англо-американской цивилизации XIX века мы исследуем пять рассказов Ч. Диккенса («The Christmas Carol», «What Christmas is As We Grow Older», «The Nobody’ Story», «The Child Story», «The Poor Relation Story») и пять рассказов Э. По («The Pit and the Pendulum», «The Fall of the House of Usher», «The
Mystery of Marie Roget», «The Murders in the Rue Morgue», «The Purloined Letter»).
Анализ рассказов Ч. Диккенса и Э. По предполагает выделение в тексте актуальных позиций, ячеек текста, фиксирующих элементы познавательно-коммуникативной деятельности человека. Познание предстает как «интуитивное понимание» мира [Декарт, 1989, с. 84]. Cell-анализ представляет собой метод познания компонентов бытия, способ описания структур действительности (в частности субстантивного мира), фиксированных в тексте в виде фразеосхем. Данный анализ раскрывает особенности «мистической» парадигмы XIX века.
Попытаемся продемонстрировать специфику Cell-анализа при рассмотрении фразеосхем из рассказа Ч. Диккенса «The Christmas Carol» bless my soul (Dickens, 107) и Э. По «The Mystery of Marie Roget» marvelous train of coincidence (Poe, 137).
Компонентный анализ фразеосхемы bless my soul позволяет выделить два ее содержательно важных элемента - bless и soul. Лексема «bless» сама по себе отсылает нас к мистическому и иррациональному, а сочетание ее с лексемой soul указывает на то, что иррациональное и сверхъестественное может быть воспринято и познано человеком.
Cell-анализ фразеосхемы bless my soul позволяет сделать следующие выводы: историческая ситуация описывается как ситуация взаимодействия человека с мистической формой его существования. История предстает как обращение индивида в конкретный пространственно-временной период к помощи высшего Разума и необъяснимого элемента бытия (1). Парадигма «здесь-и-сейчас» описывается как вовлечение в каждый момент действительности мистического видения и чувствования вещей и отношений. «Здесь-и-сейчас» - это соединение реалий материального мира и материальной фантастичности бытия, соединение фразеосхем bless и soul (2). Являясь в предложении Why, bless my soul!» cried Fred, «who’s that? вводной конструкцией, фразеосхема эмоционально и информативно обогащает его, делает более полным и насыщенным (3). Текст, осложненный обращением к фантастическому и ирреальному, превращается в более сложный материал - текст-событие. Текст-событие содержит в себе кон-
струкции мистической формы нашего сознания и мышления (4). Скрытая, завуалированная история находит свое отражение в нелогичном и абстрактном использовании природных и человеческих категорий. Невидимые события и вещи протекают в плоскости их мистического существования, в их материальной фантастичности (5). Бытие понимается как совокупность неформальных и противоречащих реальности законов и принципов мироздания. Само существование конструкции bless my soul допускает наличие нетрадиционного понимания и описания бытийной сущности и отношений человека и Космоса (6). Мистическое мышление, описанное с помощью фразеосхемы, способствует не только передаче ментальной деятельности человека в тексте, но и переносу материальной фантастичности в материальное пространство существования человека. Практический интеллект отражает не только характер внутренней сферы бытия индивида, но и особенности его сосуществования с миром потусторонних и ирреальных сущностей (7).
Данная фразеосхема описывает процесс формирования «мистической» парадигмы, состоящий в вовлечении в конкретной исторической ситуации XIX века элементов ирреального, субстантивного бытия в реальную действительность сквозь призму мыслительной деятельности человека.
Компонентный анализ фразеосхемы marvelous train of coincidence указывает на присутствие в реальной действительности индивидов постоянных совпадений и необъяснимых случайностей, о чем свидетельствует тандем лексем marvelous и coincidence.
Cell-анализ фразеосхемы marvelous train of coincidence позволяет сделать следующие выводы: историческая ситуация предстает как ситуация фиксации в определенную историческую эпоху мистических совпадений и ирреальных событий окружающего мира и пространства. История заключается в наблюдении и выявлении закономерностей бытия (1). В каждый данный момент действительности осуществляется процесс познания не только вероятностных и привычных предметов и явлений действительности, но и запечатле-ние мистических событий бытия, совпадений и случайностей, marvelous train of coincidence, происходящих «здесь-и-сейчас» (2).
Располагаясь почти в центре высказывания (Yet in what, if not in this marvelous train of coincidence, does the accidentally suggested opinion of the popular call upon us to believe?), фра-зеосхема формально и содержательно оформляет и обрамляет его, создает лингвистический контекст (3). Текст, усложненный наличием в нем компонента мистического восприятия мира (marvelous) в текстовой и нетекстовой реальности, становится трансформированным семиотическим объектом - текстом-событием (4). Латентная история описывает особенности процессов мироздания, заключающиеся в наличии в них элементов совпадения и случайности (coincidence), рассматриваемых человеком как мистические, таинственные компоненты бытия (marvelous) (5). Бытие понимается как действительность во всей полноте движения составляющих ее элементов, в своем совпадении и случайности. Все сущее имеет мистическую сторону восприятия и рассмотрения вещей и явлений действительности, ирреальную область мира (6). Все элементы случайности и совпадения в мире, как мистические компоненты бытия, фиксируются мистическим мышлением человека. Практический интеллект переносит элементы мистического сознания в текст в виде фразе-осхем (7).
Фразеосхема marvelous train of coincidence описывает процесс поддержания и развития «мистической» парадигмы XIX века, состоящий в постоянном образовании в реальной действительности мистических и субстантивных элементов, репрезентированных в данной единице в категориях «совпадения» и «случайности».
Проанализировав фразеосхемы в произведениях Ч. Диккенса и Э. По, мы делаем следующие выводы о характере англо-американской «мистической» парадигмы XIX века. Особенностью парадигмы XIX века является иррациональный, субстантивный, или мистический, способ познания и изучения бытия. «Мистическая парадигма» познается в процессе установления определенной исторической ситуации - ситуации существования индивида в XIX веке. Данная парадигма предстает как соединение рационального и иррационального, реального и мистического в рамках ментального и физического бытия человека. «Мистическая» парадигма характеризует латент-
ную историю существования британского и американского обществ. Элементы «мистической» парадигмы репрезентируют в тексте связи субстантивного мира, мира бытия.
Библиографический список
1. Боровкова, Л.П. Тавтологические фразеосхемы [Текст] I Л.П. Боровкова II Фразеологическая система языка. - Челябинск : ЧГПИ, 1976. - С. 8895.
2. Гоббс, Т. Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского [Текст] I Т. Гоббс II Избранные произведения. В 2 т. Т. 2. - М. : Мысль, 1965. - С. 45-678.
3. Декарт, Р. Сочинения. В 2 т. Т. і [Текст] I Р. Декарт. - М. : Наука, 1989.
4. Евлампиев, И.И. концепция личности в философии Ф. Ницше [Электронный ресурс] I И.И. Евлампиев II Вестник СПбГУ - СПб. : СПбГУ, 2000. - Сер. 6. Вып. З. - Режим доступа: www.anthropology.ru.
5. Кун, Т. Структура научных революций [Текст] I Т. кун. - М. : Прогресс, 1977.
6. Ладова, О.Н. Специфика интерпретации мистического опыта [Электронный ресурс] : автореф. дис. ... канд. филол. наук I О.Н. Ладова. - Томск, 2001. -Режим доступа: www.humanities.edu.ru.
7. Лосев, А. Ф. Бытие. Имя. космос [Текст] I А.Ф. Лосев. - М. : Мысль, 199З.
8. Налимов, В.В. В поисках иных смыслов [Текст] I В.В. Налимов. - М. : Прогресс, 199З.
9. Поликарпов, B.C. Наука и мистицизм в XX веке [Текст] I В.С. Поликарпов. - М. : Мысль, 1990.
10. Радченко, О.А. Язык как миросозидание: лингвофилософская концепция неогумбольдтианства [Текст ] I О.А. Радченко. - М. : комкнига, 2006.
11. Шмелев, Д.Н. Очерки по семасиологии [Текст] I Д.Н. Шмелев. - М. : Просвещение, 1964.
Список источников примеров
1. Dickens, Ch. A Christmas Carol in prose being a ghost story of Christmas [Text] I Ch. Dickens. - М. : ОАО Изд-во «Радуга», 2004.
2. Poe, E.A. The Mystery of Marie Roget [Text] II Selected Tale. - СПб. : Антология, 200З. - С. 125-140.
