CC BY
26
07.00.00 - ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 94(470) «1861»:070.1 (051X410) ГЕЛЛА Т.Н.
доктор исторических наук, профессор, кафедра всеобщей истории и регионоведения, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева E-mail: gellat@mail.ru
UDC 94(470) «1861»:070.1(051)(410)
GELLA T.N.
Doctor of Historical Sciences, Professor, department of Universal History and Regional Studies, Orel State
University E-mail: gellat@mail.ru
БРИТАНСКИЙ ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК "THE SPECTATOR" О КРЕСТЬЯНСКОМ ВОПРОСЕ В РОССИИ В 1861 г.
THE PEASANT QUESTION IN RUSSIA IN 1861 ON THE PAGES OF THE ENGLISH WEEKLY "THE SPECTATOR"
Статья посвящена проблеме освещения Указа Александра II об отмене крепостного права в России английскими публицистами в 1861 г. На основе изучения публикаций еженедельного издания The Spectator автор анализирует оценки английских современников особенностей крестьянского вопроса в России, русских землевладельцев и крестьян, а также условия и исторического значения Манифеста об отмены крепостного права в империи.
Ключевые слова: крепостное право, Манифест 1861 г., землевладелец, крестьянин, Александр II, The Spectator
The article is devoted to the problem of the coverage of the Decree of Alexander II on the abolition of serfdom in Russia by English publicists in 1861. Based on the study of the publications of the weekly journal The Spectator the assessments of English contemporaries of the peculiarities of the peasant question in Russia, Russian landowners and peasants, as well as the conditions and historical significance of the Manifesto on the Abolition of Serfdom in the Empire are analyzed by the author.
Keywords: serfdom, Manifesto of 1861, landowner, peasant, Alexander II, The Spectator.
Великобритания в середине XIX в. представляла собой быстро развивающуюся в экономическом и политическом плане державу, крупнейшую колониальную империю и ведущего игрока на мировой арене. Общественное мнение жителей Соединенного королевства во многом формировалось под влиянием многочисленных периодических изданий и прессы, которые выходили значительными тиражами и в силу приемлемой ценовой политики были доступны самым различным слоям британского общества. В данной статье предпринята попытка на основе страноведческого среза проанализировать ряд публикаций в ведущем британском периодическом издании только за один год - 1861 г., посвященных крестьянскому вопросу в России.
1861 год в истории западных стран занимает особое место. В результате роста националистических тенденций активизировались объединительные процессы на Европейском континенте. В Германии усиливается пропаганда за создание единого государства под эгидой Пруссии. Пьемонт встал на путь объединения, начав в 1859 г. совместно с Францией войну против Австрии. Рисорджименто успешно завершается образованием в марте 1861 г. Итальянским королевством. Непростые времена переживает Австрийская империя. Габсбурги сталкиваются с обострением национальных проблем, особенно связанных с венгерским вопросом, при этом продолжается конкурентная борьба с Пруссией за лидерство в Германском союзе. Бурные события происходят и на Американском континенте. Избрание в конце
1860 г. президентом США республиканца А.Линкольна, последующая за этим событием сецессия 7 штатов и образование Конфедерации южных штатов привели в апреле 1861 г. к началу гражданской войны между Севером и Югом, продлившейся до 1865 г.
Все эти события в разных частях мира не оставались без внимания британских журналистов и публицистов, и как следствие находили освещение на страницах периодических изданий. Анализ публикаций, посвященных этим событиям, дает основу для формирования представлений о взглядах британцев на жизнь «других», об их отношении к политике других государств, тем самым предоставляет возможность оценить их позиции по отношению к политике своего правительства. Важным представляется и то, что знакомство с этими публикациями позволяет очертить круг тех интересов читателей, которыми руководствовались их авторы, что, в свою очередь, способствует пониманию (в полной или не совсем в полной мере) духовного мира британцев средневикторианской эпохи.
1861 год является знаковым в истории Российской империи. Начало 1861 г. ознаменовалось для жителей империи опубликованием 19 февраля (3 марта) Манифеста «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей» и «Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости», приведших к отмене крепостного права и положивших начало проведению в стране реформ в различных сферах.
В середине XIX столетия в Великобритании
© Гелла Т.Н. © Gella T.N.
издавалось множество периодических изданий, охватывающих разнообразную проблематику и стремившихся удовлетворить различные вкусы читателей. В центре нашего внимания оказалось издание The Spectator («Зритель»), которое было основано в 1828 г., беспартийное, поскольку не придерживалось каких-либо политических направлений, но в целом было консервативно настроенным политическим еженедельником.
Интерес к России у британцев был постоянный и обуславливался множеством причин, к числу которых можно отнести политическое соперничество на европейской арене, интересом двух государств к балканскому полуострову, Центральной Азии и Дальнему Востоку. События 1861 г. в России английские журналисты не обошли своим вниманием, и указы Александра II об отмене крепостного права нашли свое освещение на страницах британских периодических изданий. Правда, необходимо сразу заметить, что число статей в 1861 г., посвященных России, было немного, и в основном они были представлены в еженедельном издании «The Spectator».
Что же интересовало англичан, когда речь заходила о «крестьянском вопросе» в России? Для англичан аграрный вопрос также представлялся достаточно важным, поскольку в первую очередь он касался Ирландии в 50-60-х гг. XIX в.
В 40-х гг. в Ирландии разразился экономический кризис, приведшей к резкому обнищанию ирландского населения. Голод 1845-1847 гг. имел тяжелейшие последствия для страны, которые наиболее ярко проявились в массовой эмиграции ирландцев. Резко сократилось число мелких арендаторов, обострился вопрос об арендной плате. Таким образом, как пишет А.В. Мирошников, «"Великий голод", разрушивший старую систему лендлордизма в той форме, в которой она пребывала долгое время, сделал ее практически не реставрируемой». Английские лендлорды вынуждены были искать пути выхода из ухудшающегося своего положения. И как считает историк, «теория эмиграции и «очищения» земли от крестьян - широко практиковавшийся коллективный сгон крестьян с земли в голодные годы - оказались негодными для решения земельной проблемы»[1, с. 270].
С отменой хлебных законов в 1846 г. возникли серьезные проблемы с поставками ирландского зерна на английский рынок. В тоже время быстро развивающаяся английская кожевенная и шерстяная промышленность нуждалась в сырье, с одной стороны, а, с другой, с ростом городов и городского населения выросла потребность в мясной и молочной продукции. В силу этого выгодной отраслью для сельского хозяйства Ирландии стало скотоводство. Во второй половине XIX в. в стране наблюдается аграрный переворот, выразившейся в переводе сельского хозяйства в капиталистическое русло и в переходе от мелкого земледельческого к крупному пастбищному хозяйству. Однако на начальном этапе, т.е. период 50-60-х гг.,
этот процесс оказался достаточно болезненным и сопровождался многочисленными восстаниями ирландцев, наиболее значимым из которых было движение фениев»[1, с. 259-291]. Аграрный вопрос в Британии был настолько острым, что ее правящие круги вынуждены были пойти на уступки, и в 1870 г. либеральное правительство УГладстона приняло Акт о земле, который несколько облегчил положение ирландских арендаторов»[2, p. 594-595]. Таким образом, интерес англичан к решению аграрного вопроса в России во многом определялся наличием аграрной проблемы в самой Британии.
Первые проявления реакции на известия об Указе Александра II 19 февраля 1861 г. свидетельствовали о том, что английские журналисты достаточно реально понимали всю историческую значимость данного документа. Еще накануне его опубликования в журнале The Spectator в февральском номере была опубликована статья, в которой предрекались политические последствия такого шага российского императора. Во-первых, издание Указа называлось «грандиозным событием»; во-вторых, англичане сразу попытались определить национальную специфику российского крепостничества, характеризуя его как «чисто азиатский институт, логическое дополнение азиатской теории общества»; и, наконец, в-третьих, результатом этого события они видели то, что «Россия, отказываясь от него (крепостничества - Т.Г.), отказывается от Азии и входит в Европу не просто как держава - <...>, - но как нация с европейскими целями и европейской способностью к безграничному развитию» [3, 23 Febr., p. 186].
Остановимся на нескольких вопросах, которые английские журналисты рассматривали в своих статьях, посвященных этому важнейшему в истории России событию.
В ряде публикаций можно найти информацию о том, что собой представляли аграрные отношения в России до принятия Манифеста. Так, авторы The Spectator относили возникновение крепостничества к 1599 г., к правлению Бориса Годунова, которого называли «узурпатором». По их мнению, «земледельческие классы были отмечены духом беспокойства», который русские государственные деятели воспринимали «опасным и неразумным». Крестьяне каждые пять или шесть лет целой общиной, «целым русским обществом», переселялись на новые места. При этом журналисты пытаются возражать «западным философам», утверждавшим, что крестьян на это толкали «кочевые инстинкты своих предков». Английские современники считали, что русскими крестьянами двигало совсем другое, а именно: «Они не любили ненужной работы, <...>, а в стране, где земля ничего не стоит, легче разбить целину, чем возродить старую». А поскольку это отражалось на призыве в армию и на фискальной политике, советники Годуновы решили препятствовать этому и в грубом форме, «понятной только азиатам», приняли Закон о поселении» [3, 23 Febr., p. 186-187]. Таким образом, они прикрепили крестьян к земле и обязали
07.00.02 - ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ (ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ), 07.00.03 - ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ (СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПЕРИОДАНИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ) 07.00.02 - DOMESTIC HISTORY (HISTORICAL SCIENCES), 7.00.03 - GENERAL HISTORY (OF THE CORRESPONDING PERIOD)(HISTORICAL SCIENCES)
их платить трехдневную ренту за право работать 3 дня (на себя - Т.Г.). В сохранении и реализации этой ренты, считают журналисты, заключалась суть «современного крепостничества». Владельцы земли постепенно приобретали привилегии, а право отправлять крестьян в рекруты и принуждать их к повиновению усиливали их власть. Кстати, по мнению англичан, эта власть основывалась не на «позитивном законе», а «скорее на посягательстве на право». Английские журналисты используют идентичную терминологию применительно российскому крепостничеству и института рабства как таковому. К русскому помещику, владеющему крепостными крестьянами, часто применяется термин «рабовладелец». The Spectator отмечал, что русское рабство «в его лучших формах уничтожает индивидуальный интерес, а, следовательно, и общий прогресс», влияет на складывание среднего класса и отравляет национальный ум недовольством. «В своих худших формах оно лучше негритянского рабства только в отсутствии расовой ненависти.». Отсюда и их утверждение о том, что «рабовладельческие семьи убивали друг друга и угнетали народ исключительно ради своих собственных интересов» [3, 23 Febr., p. 187; 30 Mar., p. 327].
Другими сюжетами, которые привлекали внимание британских публицистов, были сюжеты о положении землевладельцев, т.е. о дворянстве, и крестьянах.
Если анализировать представленный в публикациях материал, то складывается впечатление о довольно неприязненном отношении англичан к русским помещикам. Так, по их мнению, своим могуществом русское дворянство «обязано главным образом своему богатству; у него нет ни истории, ни влияния в народе»; во власти и армии наблюдается соперничество аристократических семей, «а так как закон о наследстве не существует, то их (дворянские - Т.Г.) великие семьи неизбежно недолговечны». Благодаря отчасти действующим в России законам и обычаям, отчасти безразличию чиновников к положению крестьян, землевладелец, т.е. помещик, постепенно приобретает абсолютную власть над ними. Помещик мог приказать избить любого человека, при этом количество ударов могло быть неограниченным; он мог, испытывая трудности, продавать крепостного; онмогтакже «сделать жизнь (крестьянина - Т.Г.) невыносимой мелкими поборами и непрестанной работой, оскорблениями, на которые невозможно негодовать, и требованиями, от которых трудно уклониться». Однако помещик совершал эти «отдельные акты тирании» «перед лицом закона и общественного мнения, а не при их поддержке» [3, 23 Febr., p. 187; 30 Mar., p. 327; 4. 2 Nov., p.1197]. Неоднократно в английских публикациях встречается повторяющийся тезис о том, что часть дворянства сопротивлялась решениям царя, намеревавшегося отменить крепостничество. Англичане называли дворян, пришедших в ярость, единственным классов, готовым к сопротивлению против указа царя. Приукрашивая сложившуюся после опубликования 19 февраля цар-
ского Манифеста ситуацию в правящих кругах, они замечают, что «в высших салонах говорят об открытой измене, а в императорском дворце приняты меры предосторожности, свидетельствующие о некотором страхе перед убийством (видимо, царя? - Т.Г.)» [3. 30 Mar., p. 327]. Из всего выше сказанного можно сделать вывод, что дворяне были представлены британским читателям этакими тиранами и консерваторами, ратовавшими за сохранение крепостничества в стране.
И, наконец, что же собой представляло русское крестьянство в восприятии британских журналистов?
В публикациях за 1861 в журнале The Spectator русские крестьяне представлены как особый слой российского общества. В одной из статей журнала отмечено, что «крепостные России - это не класс, подчиненный господствующей расе, более многочисленной, чем они сами, даже не пролетарии, управляемые аристократией, поддерживаемой армией и средним классом. Они - население России: они пополняют армию и сами снабжают средний класс». Английские современники подчеркивают, что русский крестьянин «не подвержен даже той слабой тени порабощения, которая, <...>, сохраняется в Англии при преобладании норманнской крови», он никогда не был завоеван, за исключение изгнанным им татарином и поляком, которого «он старательно пытается поглотить». Для вольноотпущенников был открыт путь к власти [3. 30 Mar., p. 326]. В то же время до принятия закона об отмене крепостного права главной чертой положения этого класса, как отмечают английские журналисты, было то, что они были обязаны служить землевладельцам, которые взамен предоставляли им дома и участки земли и были обязаны заботиться о них в случае болезни и поддерживать их в случае нужды. Помещик имел законное право на собственность крепостного. Крестьян отпускали на оброк, или ежегодную арендную плату, но они «подвергались одному страшному наказанию - возвращению в поместье». И, конечно, следовал вывод о том, что русский крестьянин ненавидел свое положение, что выливалось в непрекращающиеся местные восстания. В какой-то степени англичан удивляло отношение русского крепостного к земле. В мартовском номере этого журнала, была помещена статья, комментирующая Манифест 19 февраля и содержащая утверждение о том, что освобождение крепостного крестьянина представлялось не простым делом. И объяснялось это тем, что с давних времен крестьянин «научился смотреть на свою избу и поля как на свои собственные, подобно тому, как наши (английские - Т.Г.) крепостные в средние века приобретали в свои владения копигольд, но с той разницей, что русский крестьянин, никогда не плативший денежной ренты, рассматривает крепостное право как чисто личную обязанность». Его трудно переубедить, что он жил на земле помещика и платил ренту своим трудом, он рассматривает землю как свое неотъемлемое право, и поэтому «не связывает ее мысленно с дорогами, которые он проложил, или поля-
ми, которые он пожал для своего старого хозяина». И ни одно правительство в России не может «отпустить его в мир безземельным и свободным; он скорее умрет у своего очага» [3. 23 Febr., p. 187; 4. 2 Nov., p. 1196]. Это отношение к земле, заключают авторы публикаций, свидетельствует о том, что «русский, как и всякий азиат, считает, что земля принадлежит ему и его общине,<...> , как и другие азиаты, он будет бороться за это единственное право с полнейшим безразличием к последствиям». Любое посягательство на права крестьян «приводит непременно к восстаниям так же, несомненно, как туча порождает дождь». Авторы статьи полагают, что такое уважительное отношение русского крестьянина к земле, «этот остаток гражданства, этот последний пережиток права собственности спас его от деградации», но в тоже время отразился на специфике отмены крепостного права [3. 23 Febr., p. 187].
В публикациях журнала приводятся условиях освобождения крестьян. Если суммировать представленный материал и не вдаваться в детали, то можно заметить, что английские авторы обращали внимание на такие положения Манифеста, как: какие права и свободы предоставлялись крестьянам, на каких условиях они получали землю, и какую роль сельская община играет в жизни русской деревни. Журналисты перечисляли те права, которые получал бывший крепостной: он «может владеть недвижимым и личным имуществом, сдавать его в аренду, продавать или завещать без всякой ответственности, кроме как по обычному закону. Он может создавать фабрики, торговать в городах или заключать контракты с государством или частными лицами без разрешения или вмешательства. Он правомочен вносить залог, давать показания или вести любое судебное разбирательство от своего имени» [3. 30 Mar., p. 326].
Английские современники отмечали, что новый закон о "крестьянском праве» «составлен людьми, благосклонными к собственникам». В статьях четко отмечалось, что «крестьянин получал свой дом и давно обсуждаемые пять акров по фиксированной цене», а за остальное оставалось заключить сделку. Если он может заплатить цену, он свободен, если нет, он должен решить это в течение двух лет». Крестьянин становился лично свободным, но «он должен продолжать свое личное служение своему господину и ждать договоренностей о концессии его земли». По мнению журналистов, такие условия фактически означали сохранение зависимости крестьянина от землевладельца, т.е. «рабство у помещиков в течение двух лет», но это могло вызвать восстания. При этом ими подчеркивалось, что деление земли должно было производиться в зависимости от характера почвы и собственник мог в некоторых случаях удерживать в своих руках до трети земли, занимаемой теперь крестьянами [3. 23 Mar., p. 302; 30 Mar., p. 326; 4. 2 Nov., p. 1196]. Все это они относили к недостаткам нового закона.
Интересны рассуждения англичан о дворцовых крестьянах в России. Они отмечали, что эти крестьяне
жили общинами, или как они писали, «миром», владели деревенскими землями как корпоративной собственностью, делили их между собой, заботились о бедных и несли ответственность за налоги короне. Эта система работала хорошо. Кстати, авторы публикации высказали предположение, почему не рассматривать «эту своеобразную форму коммунизма» ничем иным, «кроме как переходным этапом к частной собственности». Правительство, сохранив в новом законе эту организацию крестьян, все же изменило его «в одной существенной особенности». А именно: если ранее для решения важного вопроса требовалось согласие всех членов община (как «в польском сейме или английском суде присяжных»), в противном случае, «любое предложение, которое не было принято единогласно, отклонялось», то, согласно новому закону, для принятия решения достаточно было простого большинства голосов. Журналисты считали, что, если англичане могли найти эти изменения «положительными», то для русских они оборачивались проблемой. Суть их рассуждений заключается в следующем: российский бюрократический аппарата был разветвленным и имел множество представителей, с их помощью можно было добиться необходимого решения нужным большинством голосов. Авторы публикации сетовали по этому поводу, что, одновременно изучая прилежно английские институты, в России они «странно неправильно понимаются или извращенно неправильно применяются» [4. 2 Nov., p. 1196].
Таким образом, английские журналисты основной акцент в своих публикациях делали на те аспекты условий Манифеста 19 февраля об отмене крепостного права, которые, по их мнению, являлись его слабыми сторонами, т.е. несовершенными. «Небезопасно без нужды будоражить надежды нации, а затем обманывать их ожидания несовершенной реформой» [4. 2 Nov., p. 1196], - заключали они. Неоднократно в их публикациях встречались опасения о выступлениях крестьян, недовольных условиями Манифеста. Они ссылаются на опасения современников из числа русских эмигрантов, что «слабый, благонамеренный правитель, продажные министры, пылкие молодые люди и необразованное население повторят трагедию 1789 года в таком масштабе, с которым не может сравниться сама Французская революция». Правда, англичане отмечали веру русского народа в Бога и в свое правительство, (««Бог и царь» - это крик русского крестьянина, и он не всегда точно различает эти две Благодати»), поэтому, как они считали, восстания могли носить не чисто политический, а скорее аграрный характер [3. 23 Febr., p. 187; 4. 2 Nov., p. 1197].
Интерес представляет характеристика британцами русских царей и их отношения к институту крепостничества. Дом Романовых представлен ими, с одной стороны, крупнейшим владельцем крепостных в империи, а с другой, с самого начала царствования враждебно настроенным к крепостничеству. Объяснения такого отношения русских самодержцев
07.00.02 - ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ (ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ), 07.00.03 - ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ (СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПЕРИОДА)(ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ) 07.00.02 - DOMESTIC HISTORY (HISTORICAL SCIENCES), 7.00.03 - GENERAL HISTORY (OF THE CORRESPONDING PERIOD)(HISTORICAL SCIENCES)
к самому институту крепостничества у англичан были несколько расплывчатыми: цари либо были более просвещенные, чем другие русские; «либо были движимы какой-либо очень непонятной политикой». В публикациях нередко встречается сравнение императоров Николая I и Александра II. Николай I характеризуется как «единственный царь, который когда-либо достиг руководящего (commanding) положения в Европе, но был также единственным, кто никогда ничего не предпринимал для крепостных» в отличие от других императоров, которые, хотя и не сделали много для крестьян, но предпринимали попытки сделать достаточно, чтобы их считали «единственными защитниками крестьянства» [3. 23 Febr., p. 187]. Здесь, по-видимому, подразумевался Александр II.
Отношение англичан к этому русскому императору было явно иным. Они хвалят его за «стойкость», с которой он отстаивал «великое нравственное убеждение своей жизни - необходимость освобождения (крестьян - Т.Г.)». Однако, в публикациях проскальзывает их сомнение в способности царя быть твердым в реализации реформ в стране. В ноябрьском номере журнала The Spectator они открыто пишут, что есть опасения того, что он и его окружение не понимают значимости происходящих событий: «что настоящее является одним из тех переломных моментов, которые решают все будущее общества». Более того, исходя из стереотипного восприятия русских, они заявляют, что «что после нескольких лет охоты на медведей и увеселительных вечеринок он (Александр II - Т.Г.) проснется в возрожденном обществе». Далее следовали советы в адрес царя: «Пусть царь ясно поймет, что для него недостаточно иметь добрые намерения, что
он должен думать широко и действовать энергично, если он не хочет погубить великую нацию, которая приветствовала его как своего отца на троне». Но авторы публикации высказывали опасения, что Александр II может опуститься «до того, чтобы стать одним из тех, кто не является ни абсолютно хорошим, ни плохим» [4. 2 Nov., p. 1197]. Таким образом, косвенно ставились под сомнения не только способности русского царя быть последовательным и твердым в своих намерениях реформировать страну, но и результативность самого процесса ее модернизации.
Подводя итог анализу опубликованных в ежеквартальном журнале The Spectator первых откликов на Манифест 19 февраля 1861 г. об отмене крепостного права в России, можно констатировать в целом положительный тон их содержания. Отзываясь о России, журнал писал, что «только в России из всех европейских стран есть место для развития новых форм жизни и социальных привычек». Касаясь содержания манифеста, журналисты, несмотря на имеющиеся, на их взгляд, недостатки реформы и ее определенную незавершенность, признали его историческую значимость. The Spectator ставил отмену крепостного права в России в ряд с важнейшими событиями европейского масштаба, заявляя, что: «Даже если Итальянское королевство падет, Папа восстановит свое господство, и тень австрийского господства снова опустится на Центральную Европу, 1861 год все равно будет проиллюстрирован одним мощным шагом вперед». Самый главный вывод, который содержался в журнале: «Русские, какова бы ни была их будущая история, отныне свободны.» [3. 23 Febr., p. 188; 30 Mar., 326].
Библиографический список
1. Мирошников А.В. Восстание и реформы. Ирландский национализм от установления Унии до Братства фениев (1800-1858 гг.). Воронеж. 2001. С. 270.
2. Guinnane Timothy W., Miller Ronald I. The Limits to Land Reform: The Land Acts in Ireland, 1870-1909//Economic Development and Cultural Change, Vol. 45, No. 3 (Apr., 1997), pp. 591-612. [Электронный ресурс]. URL: https://rpds.princeton.edu/sites/rpds/files/ media/guinnane_miller_limits_to_land_reform_edcc1997.pdf (обращение - 02.02.21)
3. The Spectator. London. 1861. Part 1. January and June. Vol. 34. [Электронный ресурс]. URL: https://babel.hathitrust.org/cgi/pt?i d=mdp.39015084586349&view=1up&seq=32 (обращение - 05.02.21)
4. The Spectator. London. 1861. Part 2. July-December. Vol. 34. [Электронный ресурс]. URL: https://babel.hathitrust.org/cgi/pt7id =mdp.39015056039699&view=1up&seq=7 (обращение - 05.02.21)
References
1. MiroshnikovA.V. The Uprising and the Reforms. Irish nationalism from the establishment of the Union to the Brotherhood of the Fenians (1800-1858). Voronezh. 2001. Pp. 270.
2. Guinnane Timothy W., Miller Ronald I. The Limits to Land Reform: The Land Acts in Ireland, 1870-1909//Economic Development and Cultural Change, Vol. 45, No. 3 (Apr., 1997), pp. 591-612. [Электронный ресурс]. URL: https://rpds.princeton.edu/sites/rpds/files/ media/guinnane_miller_limits_to_land_reform_edcc1997.pdf (обращение - 02.02.21)
3. The Spectator. London. 1861. Part 1. January and June. Vol. 34. [Электронный ресурс]. URL:https://babel.hathitrust.org/cgi/pt?i d=mdp.39015084586349&view=1up&seq=32 (обращение - 05.02.21)
4. The Spectator. London. 1861. Part 2. July-December. Vol. 34. [Электронный ресурс]. URL: https://babel.hathitrust.org/cgi/pt7id =mdp.39015056039699&view=1up&seq=7 (обращение - 05.02.21)
